...оползаем по плёсу плоско
рудиментарной полоской...
нет... я будто Витас со всеми своими подголосками...
амфибрахием червяка скулы -
в school-ах не проходят -
...для службы в подводном флоте...
...ИДА - дыхательный аппарат...
жестов Сильвестра "Кобры"
где командование вероятного противника пожирает с усердием суши...
ты под водой своё сердце послушай...
тех кому не полагаются жабры...
а только геройская смерть...
Господь нас в обиду не даст!
- Подводные диверсанты, иначе их называют боевые пловцы - люди исключительной выдержки и невозмутимости, - рассказывал Салеев. - Настоящие диверсанты, я имею в виду. С ними даже психолог по три часа в день в "учебке" занимался, натаскивал, как убить под водой противника в мирное время и не испытывать при этом угрызений совести. В диверсанты не просто психологически очень устойчивых брали, но ещё от кандидатов требовалось, чтобы лёгкие у них были разношенные до небывалого объёма. Даже анекдот вспомнился по данному поводу.
Идёт отбор в морские диверсанты. Врач-пульманолог проверяет объём лёгких у кандидатов при помощи специального прибора. Заходит очередной матрос. Докладывает:
- Матрос Петров на обследование прибыл.
- Хорошо, Петров. Сколько выдуть сможете?
- Полтора литра...
- Да? Странно, очень странно... Вот тут у вас в военкоматовской карточке написано, что пять с половиной литров...
- Так это же красного, доктор...
Шутки шутками, а подводных диверсантов у нас двоякодышащими называли.
- Троякодышащего знаю. Змей Горыныч из народных сказок, а двоякодышащие разве бывают... - удивился я.
- Биологию вспомни, рыбы такие есть. Редкие, правда, но есть. Рогозуб, например. У него и жабры и нечто вроде лёгких имеется. Вот и у аквалангистов также: и свои лёгкие большие, да ещё и акваланг. Мы к этим парням близко подойти лишний раз не стремились. Нет, не боялись, опасались. И в городских кабаках, и на танцплощадках диверсантов почти всех в лицо знали, хотя, вроде бы, люди засекреченные, государственные. Вот там их как огня... Попробуй задерись с обученным убивать голыми руками - живо под приёмчик угодишь. И это в лучшем случае. В худшем - под нож подводный.
Такие, по крайней мере, ходили слухи. Будто не люди вовсе "морские дьяволы", а садисты настоящие. Полагаю, не всё в этих слухах выдумка. Правда, на своё счастье, проверить на практике никому из нашего экипажа подобную молву не довелось. И слава Богу!
- Дедовщина? Да, помилуй бог, какая может быть дедовщина в маленьком коллективе, где от действий каждого зависит жизнь всех? Повторяюсь? Ничего, не лишним будет и повторить мысль, на базе которой строятся взаимоотношения на подводном флоте.
На берегу, чего скрывать, случалось. Дедовщина, в смысле. Но не в форме рукоприкладства, а исключительно на словах. Например, всякий салага, прибывший из "учебки" проходил Евангелие от Субмарины. Что это? Да кодекс чести подводника. А начинается он со статьи, читаемой обычно матросами третьего года службы вслух. Статья такого порядка: "На меня уже бушлат строчили, пока на тебя только член дрочили..." Что, грубо? Зато - правда.
- Подводным трюкам, способам эвакуации с лодки нас обучали на старенькой "щуке", подводный аппарат серии "Щ", они, кстати, во время войны активно использовались. Вот и наш "тренажёр" тоже. Патрулил когда-то вдоль берегов Японии, не давая флоту микадо незамеченным из порта выйти.
Стояла она, дивизионная лодка-лягушатница, на рейде и служила для тренировок не только экипажей, но и водолазов, а также и помянутых раньше диверсантов. Водолазы упражнялись по проведению спасательных работ, изучали сварку под водой. А диверсанты познавали здесь основы подводного боя. Все вместе мы называли нашу "щучку" не Щукой, а Уткой. Почувствуйте разницу, что называется. Это от аббревиатуры произошло. По всем документам данная учебная субмарина проходила под сокращением УТС (учебно-тренировочное судно). По созвучию её название и переозвучили.
- И что, вас там тренировали аварийно эвакуироваться?
- Во-первых, не эвакуироваться, - нет такого понятия в подводном флоте, - а выходить из субмарины через торпедный аппарат. А, во-вторых, нас ещё учили маломальским подводным работам в лёгком водолазном костюме. Всех натаскивали подряд, включая коков. Им это зачем, было сдавать зачёт на время неясно, не аквалангистов же подрывников из поварни готовили, но с приказом не поспоришь.
- Страшно через торпедный аппарат эвакуиро... э-э-э... выходить было?
- Как говорится, несколько минут ужаса, и ты уже наружу выбрался. Процедура, напоминающая рождение ребёнка, только без участия акушера, с очень самостоятельным и дерзким плодом.
Знаешь, там самая жуть, когда за тобой уже люк задраили, а в торпедный отсек вода начинает поступать для выравнивания давления. Ощущения крайне поганые. Чувствуешь себя, словно вишня в пробирке с жидким компостом. Нет, как три вишни. Нас же по трое в отсек запускали. И вот болтаешься внутри, в воде забортной, будто сопля в скафандре. Ориентировку потерять - что котейке начхать на мышиные хитрости.
Представь себе, в трубе, диаметром чуть больше головы верховного главнокомандующего, да и твоих собственных плеч, сидят в полной темноте трое бойцов в резине, а их потоком воды мотыляет, будто пенопластовые шарики. Нужно руками и ногами распереться об стенки отсека для фиксации, но сделать это не так и просто. Резина же, знаешь, как по смазке скользит? С полным и премилым удовольствием. Не всегда удаётся удержать себя неподвижно. И тогда твоё тельце напоминает... напоминает... э-э-э... Точно, именно в проруби. Страшно, конечно, как же не страшно-то! Но ничего, мы же подводники... Типа, вышли из бухты. Ух, ты!
А в специальном бассейне близ нашей Утки ещё и погружению в "колоколе" учили и монтажным работам под водой. Не так, как водолазов, конечно, но самые основные навыки нам прививали. Чтобы появилось ощущение, как и что можно в скафандре делать. Тут страха особенного нет, интересно даже. Но бывают и стрессовые ситуации.
Один матрос из механиков чуть ласты не склеил на рядовой тренировке. А вышло следующим образом. Этот Гульбарий недосушенный (Славкино выражение) забыл включиться в дыхательный аппарат, но сразу ничего не почувствовал, дышал за счёт регенеративного патрона и воздуха, скопившегося в дыхательном мешке (такое жабо на шее в подводном костюме). Его опустили под воду на страховочном канате. Матросик три раза трос дёрнул, мол, дна достиг, всё нормально, парни. Потом по инструкции через полминуты сверху ему по тому же верёвочному телеграфу сообщают: "дай-дай закурить". Этим самым наш мичман-инструктор как бы интересовался: "Эй, матрос, ты жив там на дне? Всё у тебя в порядке?" Водолаз обязан продублировать принятый сигнал, чтобы наверху поняли, если ему и хреново, то исключительно в рамках устава.
Так вот, сигнал погруженцу отправили, а ответа нет. Мичман распорядился произвести экстренный подъём. Вытащили бедолагу. Мы-то, молодняк, стоим, ничего не соображаем толком. Один мичманюга, старый морской волк из бывших диверсантов, скумекал быстро, что необходимо всё делать просто-таки стремительно. Я впервые увидел, как человек зубами разрывает толстую резину на дыхательной маске, поскольку ножа, будто специально, под рукой не оказалось.
Содрали с бедняги намордник резиновый и специальную кислородную подушку сразу же загубником в рот вставили. Мичман ещё какие-то странные манипуляции с грудной клеткой матроса произвёл, будто медведь, который на человека навалился.
Слава Богу, да инструктору, прочихался "утопленник", глаз дикие распахнул, задышал. Ничего не помнит, ничего понять не может, только всё на мичмана косится с ужасом. Да и то сказать, попробуй без страха, когда смотрит на тебя жутким взглядом твой наставник, который по слухам, двоих подрывников-подводников вероятного противника на рейде в Хайфоне обнаружил и самостоятельно ликвидировал. Тяжело дышит мичман, а с повреждённых дёсен кровь сочится. Как потом пострадавший сказал, состояние после спуска было очень приятное. Кислородное голодание, вечный сон. Вот она красивая и лёгкая смерть, как считаешь?
Позже нашего инструктора наказали за то, что не смог обеспечить безопасное погружение должным образом. Нашлась позорная "крыса", капнула начальству. А мичман, настоящий человек, спорить не стал. Хотя, собственно говоря, не было его вины. Матрос не в первый раз погружался, всё знал чётко, в том числе и главное: подключение к "идашке" - обязанность курсанта, не зря же дыхательный аппарат и называется индивидуальным. То есть, кто им пользуется, тот и несёт полную ответственность. Тем более на третьем году службы. Забурел, видать, пацан, почувствовал, дескать, ухватил Посейдона за бороду. От мракобесия всё это, точно говорю.
Нет, что ты, какая "кессонка", на Утке глубина же небольшая. С большой глубины тоже тренировались подниматься. Но не в тот раз. Да-да, именно по мусингам.
А вот ещё что... Ребята рассказывали, будто наш "утопленник" уже после дембеля к своему спасителю приезжал и будто бы они вдвоём целую неделю подарочного кабанчика ели под домашний самогон. Магадан содрогнулся. Но я сам не видел, врать не стану. А вот то, что мичман-инструктор, вернее, его быстрая реакция и решительные действия, спасли человека, бесспорно. Нам корабельный врач рассказал, когда уже дело открылось командованию, будь бывший диверсант менее расторопен, начались бы необратимые процессы в мозгу пострадавшего. Такая вот мутотень по Чехову. Якшицизм, ёпырмай. Это вам не с капитаном Немо на "Наутилусе" устриц лопать и кричать: "Свободу индийскому народу!"
- Как свято верил матрос Садретдин Умаров из абсолютно не морского Узбекистана, рис - благородное дело. Причём он на полном серьёзе считал, что существует такая пословица. Матрос Умаров даже говорил мне во время нашего вынужденного поварства на кухне... На кухне, на кухне... на кухне госпиталя. Вроде бы госпиталь военно-морской, но камбузом это абсолютно сухопутное заведение язык назвать не поворачивается. Так вот, Умаров говорил:
- Кянещьна, харашо кыто-та уминый пыро рис пиридумал. Говорят, бальшой олим6. С понятием чэловек.
Умаров попал к нам на лодку, когда мне до дембеля оставалось месяца четыре, может, пять. Я заработал в это время бронхит, и мы с Умаровым оказались в лазарете одновременно. Что за болезнь диагностировали у моего сослуживца, не припомню точно, но, по-моему, его замучили чирьи - дело вполне обыденное для представителя Средней Азии, угодившего в условия сырого морского климата.
В госпитале к моменту нашего туда поступления случился невероятный бум. Главный врач буквально ходил на ушах. И было отчего. Две поварихи из гражданских, полагающиеся по штату, не прошли очередную плановую медкомиссию. Причём обе сразу. Скандал! Где взять новых? Всего за сутки? Три десятка пациентов останутся без регулярного питания? Главный врач пошёл в народ. И этот его шаг оказался стопроцентно правильным. Почему? Да просто в одной из палат он нашёл меня с Умаровым - невероятное везение!
И мы, как люди, не шибко раненные службой, немедленно согласились пойти навстречу главному врачу и принялись за дело. Я готовил первое блюдо, а Умаров - второе. Мой напарник оказался настоящим кулинарным виртуозом, поваром с большой буквы "пэ". Вы знаете, какой он делал сказочный плов из небогатого ассортимента, полагающегося госпитальной столовой?! Больные выздоравливали от одного только запаха его божественного - не подберу другого слова - угощенья.
Офицеры с "губы" ходили к нам на обед, домой ездить перестали. Целый месяц счастья... пока Умаров находится на лечении. Думаю, некоторые офицерские жёны пересмотрели своё отношение к пищевой составляющей семейной жизни.
В процессе наших кухонных бдений Садретдин поделился со мной своей историей. Ушёл он служить на флот, чтобы не убили. Почти Голливуд, честное слово. Держал Умаров свою чайхану в одном из крупных городов Узбекистана. С виду вроде государственная, а присмотришься - своя личная. В Средней Азии частную собственность чтили во все времена. И при Чингисхане, и при Тамерлане, и при власти эмиратов, и при власти советской.
Всё было хорошо, дела шли в гору, кухня Умарова получила, как сейчас говорят, обширную прессу. Но ту появились они... Конкуренты. ОБХСС, милиция. Кого-то не очень устраивало, что соперник в сфере общепита так быстро поднимается на ноги. Вот Садретдина и подстрелили... хорошо, лишь навылет и в ногу. И тут ещё дело о хищении социалистической собственности сфабриковали. Выход был один - уйти через военкомат.
Умаров сам попросился на флот, чтобы подальше от дома, чтобы как можно дольше туда не возвращаться. Пришлось даже военкому давать приличную взятку, чтобы в Магаданскую команду направил. Я уже дослуживал последние полгода, когда Умаров появился на лодке. Ах, да... говорил раньше... Привет склерозу!
Как-то очень синхронно мы с ним заболели, а потом на кухне оказались. И вот я уже здоров, пора на службу двигать. А Садретдину ещё на неделю "больничку" продлили. На прощанье с Умаровым мы сделали себе шашлычок ночью и запили его каким-то узбекским вином, которое водилось в то время в Магаданских магазинах. Название его не помню, но одно отчётливо запечатлелось в памяти: на этикетке мелкими буквами было написано "Узбекистон виноси". Скорее всего, название треста по производству виноградных вин.
В пылу дружеских откровений Умаров лез обниматься и увещевал, мол, приезжай, ко мне: будешь, как рахат в лукуме кататься. Он меня по званию не называл, а обращался: "Чеф". Видно, имея в виду шефа. Я смеялся и говорил, что у меня нет лишних конечностей, чтобы по ним палили бандиты, поддерживаемые продажной милицией. Утром мы расстались, оказалось, навсегда.
На лодку Умаров не вернулся. Его оставили в лазарете, где Садретдин и дослуживал в качестве повара уже совершенно легально. Это главный врач похлопотал, как я понимаю. А потом, на "гражданке", до меня донеслись слухи, будто Умаров не вернулся и в Узбекистан, а остался в Магадане навсегда. Нашёл себе жену, хохотушку родом из Полтавы, и принялся заведовать одним из заведений общепита. В Магадане хоть и уголовного элемента больше, но по ногам Умарову никто здесь не стрелял. Наоборот, среди местной братвы его плов пользовался необычной популярностью.
А я ещё долго вспоминал своего напарника. Особенно часто это происходило, когда заходил в винный отдел... А там - вино с пометкой "Узбекистон виноси". Узбекистон! Выноси! Иногда душа поэта, натруженная о хладный пол отсеков субмарины в дальнем походе, не могла вынести подарков из Средней Азии в таком количестве, в каком их желала.
- Творческих тебе узбеков, дорогой! - не то пожелал, не то утвердил себя в какой-то очень важной мысли Салеев.
6 - олим (olim) - в переводе с узбекского - учёный.
- Слава, а наблюдали вы чего-нибудь необычное, вроде НЛО? Сейчас об этом постоянно твердят разного рода "учёные мужи", - спросил я.
- Муж учёный - челн толчёный. Знаем таких, знаем. Из всякого дерьма сенсацию варганят, словно писать не о чем вовсе.
О "летающих тарелках" не буду говорить, врать не люблю. Ни в походах, ни на учениях ничего похожего на НЛО ни у нас, ни у соседей по бригаде не наблюдалось. Иначе бы всё равно какая-то утечка случилась. Да и на лодке в походах внештатниками были не уфологии, а обычные осназовцы.
- Гэбисты, что ли?
- Нет, разведчики из штаба флота. Вернее, один разведчик. С виду обычный офицер, только ему аппаратуру в каюту отдельно выгружали специальные люди, а когда монтировали, то только в центральном посту вахтенный был. И всё. Даже офицеры не знали какую начинку в наш пирожок суют...
- Ну? Дальше...
- Как потом выяснилось, записывал этот осназовец всё, что только шумело: шум винтов вероятного противника, разговоры в кубриках, мысли и намерения командного состава лодки и прочую важную информацию. Вплоть до самых тонких акустических гармоник звуки фиксировал, чтоб акустики потом на специальных занятиях по классификации надводных и подводных целей могли легко определить, в каком из борделей Сан-Франциско боцман Джон Гленорван с какого-нибудь патрульного катера "Global navy mariner" подцепил "смешное", но жутко заразное при определённых обстоятельствах, заболевание, когда пренебрёг правилами личной гигиены и сексуальной безопасности.
Чтобы определить по характеру звуковых особенностей забортных отправлений из отхожих мест, что производились они с авианосца "Нимец" в воды Японского моря, для этого требуется не только усидчивость, наличие в голове специальных знаний. Тут особый талант акустика нужен. У нашего внештатника он был.