Когда у человека вырастают крылья? Когда он свободен и счастлив. Это два необходимых условия. Любовь делает человека свободным и счастливым. И только настоящая любовь даёт большие крылья.
Ко времени описываемых событий наша команда уже несколько лет перемещалась от одной "перспективной" планеты к другой. Мы искали и ищем до сих пор миры, пригодные для заселения людьми. Все они без исключения относятся к так называемой земной группе, поэтому наш список не слишком длинный - всего сорок два пункта назначения. Мы совершаем гиперскачки от одной звезды к другой, выходим на орбиту очередной "перспективной" планеты, чтобы собрать о ней максимум данных. Более всего нас, по понятным причинам, интересует сила тяжести, атмосферный состав и давление, температура поверхности, наличие воды, ну и самый деликатный вопрос - жизнь и те формы, которые она приняла.
Наш космический корабль, "Эрцелон", пилотируется мощнейшим искусственным интеллектом, который когда-либо являл себя миру. Мне, конечно, лично не доводилось проверять мощность этого интеллекта, а тем более не представлялось возможности сравнивать его с другими, но всё равно мне приятно так думать, ведь этот феномен разрабатывался на той самой космической базе, на которой имел несчастье появиться на свет Ваш покорный слуга. Выходит, что и мне есть, чем гордиться. Хотя и у искусственных интеллектов бывают оплошности. Однажды он чуть не привёл нас к гибели. Оказалось, что признанное планетой космическое тело является погибшей звездой, вращающейся вокруг огромного светила. Из неистовых объятий этой звёздочки вырваться было не так просто...
Мы редко вспоминаем свой дом. Да и дома как такового у нас нет. Есть несколько космических баз, расположенных в основном на безжизненных, холодных планетах ничем не примечательной звёздной системы Альфы Центавра, у которой, тем не менее, есть одно интересное свойство: близость к Солнцу. Точнее к тому, что от него осталось...
Да, вот и подошли. Звезда по имени Солнце. Красивое имя для звезды. По-моему, самое красивое, которое я когда-либо слышал. И замечу мимоходом: все мы оттуда. Родная планета наша - Земля. Говорят, если не врут, что она была третьей по счёту от Солнца. А мы, люди, - земляне и гордимся этим. Это был рай для нас. Слышали такое выражение "рай на земле"? На Земле был рай. Разумеется, до определённого времени. Но об этом чуть позже. А пока - вернёмся к нашим баранам.
Я, собственно, вот о чём. Во время перелётов мы погружаемся в искусственный сон, бодрствует только пара дежурных. Сидят они, бывало, за баранкой нашего космического судёнышка и даже в ус не дуют, потому что внештатные ситуации случаются крайне редко. Потому и повелось называть их баранами. Не со злобы, а так, в шутку. Это, если хотите, наш незамысловатый космический сленг. Погодите, ещё не тому вас научу!
До сих пор усилия нашей команды по поиску планет были напрасны: или атмосфера настолько плотна, что создаёт чересчур сильное давление и парниковый эффект, или, наоборот, по непонятным причинам большая планета до сих пор не обзавелась сколько-нибудь значимой атмосферой. А одна из планет, обследованная нами, вся сплошь была покрыта кислотными озёрами, на ней бурлили кислотные ручьи, и сухо шелестел кислотный дождь.
Звезда за звездой, планета за планетой... Мы почти разуверились: тридцать семь из сорока двух по списку и ни одного положительного результата. Повторяю: ни одного, даже самого мизерного успеха. Впору отчаяться. Но вот однажды это произошло. Наш "Эрцелон" поймал-таки удачку за хвост. Звезда Сигма-Тау - назову её сегодня так - огромное голубое светило, раскалённое как тысяча наших солнц. Мы вышли на орбиту четырнадцатой планеты этой системы. Редкая удача! Отсюда и название: Реда - такое имя дали планете. Не сразу, конечно, а когда поняли: мы нашли то, что так долго искали.
Реда... Она так мало походила на Землю. Но тогда нам всем показалось, что эта планета может стать нашим домом.
Вечный туман, полумрак. Скалы острые, как лезвия бритвы. Ветер и океан, будто целиком состоящий из густого клубящегося пара, архипелаги, возвышающиеся над морем, подобно готическим замкам, приливы и отливы... Днём огромная голубая звезда нависает над этим миром тумана, захватывая иной раз добрую четверть небосвода. Разумеется, это всего лишь эффект увеличительного стекла. Даже в самую ясную погоду Сигма-Тау расплывчата, будто смотришь на неё через толстое, запотевшее стекло.
Хм... Недаром говорят, что мысли мертвеют на бумаге. Написал - и будто бы убил. То есть совершенно неясно, почему вдруг мы все решили, что Реда может стать нашим домом. Что-то вроде того, что на безрыбье и рак рыба? Нет. Дело не в этом. Возможно, чуть позже вы поймёте.
Ну а теперь, прежде чем продолжить, отвечу на закономерный вопрос, тем более что ответ на него имеет косвенное отношение ко всему дальнейшему повествованию. А вопрос такой: как же мы, люди, докатились до такой жизни? Я имею в виду поиск планет, космические базы вместо родной Земли и прочая, и прочая.
Предвижу ваше возмущение. Для кого я это всё пишу, спросите вы и будете правы. Для таких же, как я, человеков, знающих назубок историю злоключений человечества. Исписаны гигабайты - что, как и почему. Читай, смотри - не хочу. Все и так сыты по горло этими россказнями. Ан нет - я пишу ещё раз! И ладно бы, что-то новое внёс - не в историю человечества, конечно, а, к примеру, посмотрел бы на это дело под другим углом, с другой точки зрения, так сказать. Нет. Ничего нового я сказать не могу и говорить не собираюсь. Я просто старый болтун - пересказываю то, что когда-то слышал и в своё время мотал на ус. Причём пересказываю плохо. Загляните в том пятнадцатый на тридцать вторую страницу "Истории рода человеческого" от Иржика Ван Дейна. Вот там - рассказано как надо. Начинайте с тридцать второй и шуруйте до конца шестнадцатого тома. Теперь-то намёк понят? Так-то. А посему я продолжу.
Люди покинули Землю без малого тысячу лет тому назад. А ещё пару тысячелетий до этого знаменательного во всех смыслах события на планете происходила такая вот котовасия: человечество задыхалось в ядовитых испарениях, изрыгаемых из земных недр. Старая, обезумевшая планета вытравливала людей, мстя за все бесчинства, проделанные над нею. Она как будто хотела избавиться от своих детей или, лучше сказать, пасынков, вытянувших из неё все соки.
Тогда, собрав все свои силы и всю свою волю, люди построили город - последний оплот разума и порядка на агонизирующей Земле. Вход в святилище, назвали которое Терра, был заказан далеко не всем. Только избранные могли раз и навсегда перешагнуть порог Терры. Тест был прост до невозможности и невозможен из-за своей простоты: в чертог пускались только люди.
Те, кто считали себя людьми, но не были ими, по мнению электронного мозга Терры, остались за стенами. Некоторое время, как известно из истории, устраивались демонстрации протеста, вооружённые конфликты, но город был неприступен. Постепенно всё стихло. Какое-то время в совершенном техногенном мирке ходили страшные истории о мутантах, населяющих свободные земли, об их исключительных, нечеловеческих способностях, но и эти слухи вскоре сошли на нет. Постепенно счастливые обитатели Терры - в той степени, насколько можно быть счастливым взаперти - забыли о своих собратьях, брошенных на произвол судьбы.
Не судите слишком строго. Горожане были люди как люди. Планетный вопрос только испортил их*.
На Земле образовались два мира. Вернее, мир и мирок. С одной стороны - горстка людей в своем чертоге - чудо-мирке, полностью приуроченном к поддержанию жизни, с другой стороны - несчастные мутанты, единственная цель которых - выжить во враждебном окружении. Приходилось ли городу отражать вооружённые нападения? Вряд ли кто-нибудь сегодня мог бы ответить на этот вопрос. Но, по крайней мере, у мирка хватало сил оставаться "вещью в себе" для внешнего мира на протяжении всего периода своего существования.
Так что же представлял собой мир снаружи? Можно представить себе подобие ада, кишащего уродливыми созданиями - мутантами. И да, и нет. Дело в том, что когда людям приходится бороться за выживание, это всегда, во все эпохи, вызывает брезгливое недоумение у "небожителей" - избранных, стоящих выше этого. Но возьмусь утверждать, что смысл жизни как раз и заключается в борьбе за выживание. И чем труднее борьба, тем осмысленнее жизнь. Речь идёт о частном случае, то есть для отдельного индивидуума. Однако моё убеждение крепнет от сознания того, что при обобщении этой идеи о смысле жизни на весь человеческий род, она плавно перетекает в идею выживания вида - человеческого или любого другого биологического. А с этим уже труднее спорить. Впрочем, мы отвлеклись.
Миновали столетия. Насколько бы ни была Терра совершенна, но и её срок жизни на Земле заканчивался. Постепенно всё стало приходить в негодность, чудесный город в любой момент мог приказать долго жить. Да ещё и мутанты напомнили о себе совершенно неожиданным образом.
Несмотря на то, что город представлял собой замкнутую, самодостаточную систему, кое-какие связи с внешним миром всё же сохранялись. На службе у горожан были машины для добычи полезных ископаемых из глубинных земных недр, в небо устремлялись антенны для приёма сигналов (городские уши) и телескопы (городские глаза); имелось и оружие на случай непредвиденной угрозы; вокруг города сновали роботы-шпионы - незаметные и вездесущие. Все сношения с внешним миром осуществлялись под строгим надзором учёных мужей - основателей Терры, а когда пришло время - их преемников.
Однажды автоматически наводящийся луч сбил стремительно передвигающийся по небу объект. Поскольку объект оказался относительно небольшого размера, роботы доставили его в город.
Потрясение было невероятным. Перед горожанами лежали изувеченные останки невиданного, почти мифологического существа. Это был огромный мужчина, из спины которого росли огромные, белые крылья. Они были переломаны в нескольких местах. Мускулатура монстра была прекрасно развита, а тело - твердо, как камень. Его плечи казались непропорционально широкими, а грудная клетка, по всей видимости, скрывала чрезмерно развитые лёгкие - именно такие нужны, чтобы существо получало достаточное количество кислорода из той неподходящей для дыхания смеси, которая по старой памяти называлась воздухом. Самым отвратительным в облике человека-птицы были его ноги, вернее, лапы - огромные, покрытые густым мехом, заканчивающиеся когтями хищной птицы.
Вне всякого сомнения, это был образчик нового вида существ, живущих за стенами. Очевидно, потомок мутантов, тех самых, которых электронный мозг Терры забраковал много веков тому назад.
Слухи о человеке-птице просочились через стены научной лаборатории, и простые горожане заговорили об ангелах, резвящихся за стенами города. А поскольку житиё никогда и никому не кажется особенно сладким, то тогда впервые заговорили о рае, который от них злонамеренно скрывают. В городе начались волнения, появилось недоверие к правящей верхушке... Впрочем, во всей этой истории нас больше всего интересует, как изменилось отношение к мутантам. Их перестали считать воплощением зла. Жизнь вне города стала вызывать жгучий интерес, люди захотели выйти наружу. Впервые заговорили о том, что лучше измениться самим и жить в Мире, чем скрываться в застенках и тешиться сознанием своей генетической чистоты.
Это был далеко не единственный случай обнаружения мутантов. Как-то раз землеройные машины натолкнулись на целую колонию людей-кротов - уродливые создания мало походили на людей, ещё меньше, чем люди-птицы. Глазной нерв у них был полностью атрофирован, ноги стали короткими и слабыми, зато руки сделались непропорционально огромными и обзавелись мощными когтями, с помощью которых мутанты могли копать даже очень твёрдую, каменистую почву.
О речных, а равно морских людях стало известно чуть позже, но сведенья были отрывочны, противоречивы, поэтому и я не стану ничего про них рассказывать, дабы не прослыть лжецом.
В конце хорошей истории всегда бывает мораль, а у нас мораль будет посередине. Людей ослепила гордыня - потому-то они и отгородились, построили Город. Не случайно эти слова одного корня. Их совершенная Терра - ни что иное, как жалкая попытка изменить мир под себя; не весь, но хотя бы часть. Обнаружение целого сонма химер, живущих за стенами города, стало для высокомерных патрициев хорошим уроком: они поняли, что намного эффективней не изменять мир, а приспособиться к изменившимся условиям, измениться самим. Странно, что для этого людям понадобились тысячелетия.
Пробил час, когда горожанам пришлось в скором порядке улепётывать с насиженного местечка: случилось непредвиденное. Но начну немного издалека, со слов "всем известно, что". Так вот, всем известно, что мини-чёрных дыр в космосе как собак нерезаных. По большей части это безобиднейшие создания, но как оказалось, не всегда. Однажды Солнечную систему посетила такая гостья. Проникла, понятно дело, с чёрного хода, инкогнито, когда все спали. Она была мала, всего три сантиметра в диаметре, однако это не помешало ей исполнить то, для чего она явилась. А гадостей она успела наделать до неприличия много. Для начала отжала парочку спутников у Юпитера, закусила астероидом. За этой, покамест безобидной, трапезой люди её и застукали. Такие неполадки в планетарной системе не могли остаться незамеченными, к тому же сопровождались они выбросами радиации. За непрошенной гостьей стали зорко следить и изучать "ейные" повадки. Выдавало её пусть очень слабое, но постоянно усиливающееся по мере приближения рентгеновское излучение. Чёрная дыра направлялась прямо на Солнце, скорость у неё была приличная. Оставалась маленькая надежда, что... Впрочем, вру. Никакой надежды не оставалось.
Таким образом, горожане были предупреждены о конце света всего за несколько лет. Многие обыватели, узнав о размерах чёрной дыры, хохотали учёным прямо в лицо. Но были неправы, потому что не только размер имеет значение. Однако и масса её - полторы земной - ни в чём не могла их убедить.
А учёные между тем посчитали, что чёрная дыра - немного-немало - пробьёт сердце нашей звезды ранним утром 3 января 4503 года от рождества Христова, то есть через три с половиной года после того, как её впервые заметили. Ядро Солнца будет разрушено, и звёздная материя с взрывной силой разлетится во все стороны, излучая огромное количество губительной радиации.
Нечто подобное должно было случиться рано или поздно. Случилось рано. Что ж, в назначенный час с Земли стартовали космические корабли - один за другим. Это был прощальный салют, устроенный землянами.
Я, капитан "Эрцелона", Стивен Ингерс, потомок этих людей.
Столетия прошли в поисках нового дома для остатков человеческой расы. Поколения сменялись поколениями, а изгои не могли обрести вновь Землю.
Но человечество извлекло уроки. Люди изменились, почти не осталось следа от гордости и заносчивости, свойственной человеческой расе. Наша цель теперь, как во все времена, - выжить. Но теперь - не за счёт других. Потому что теперь мы знаем: люди ничуть не лучше других созданий - разумных или нет, живущих рядом с нами или в других мирах.
Генная инженерия, создание химер, ускоренная мутация генов - теперь всё это не происки злых ученых, как считалось когда-то, теперь это наша жизнь; более того, это - привилегия, которую нужно заслужить. Мы согласны почти на всё. Нам нужен минимум условий. В зависимости от обстоятельств мы принимаем решение: что наиболее гуманно и быстро - переделать планету под себя или себя под планету. При этом мы готовы поступиться принципом быстроты, но не гуманности.
Четырнадцатая планета от Сигма-Тау не была исключением, относительно неё тоже должны были быть приняты решения.
Реда... Где заканчивается твой туман и начинается океан?
Наверху, среди острых скал царит безмолвие, давящая, обволакивающая тишина, изредка прерываемая завыванием ветра и курлыканьем птиц. Удивительно, но на голых камнях росли деревья: тонкий, изогнутый ствол, пышная крона, длинные корни, расползшиеся в стороны, как щупальца спрута. Они вгрызались в скальную породу и со звериной жаждой впитывали всё, что только могла дать им эта земля, эти камни. Такой жизненной силе можно было позавидовать. На деревьях вызревали плоды, которые были тверды, как гранит. Только крепким клювам здешних птиц было под силу расколоть "каменные яблоки". Были и другие растения - мхи, цветы, а также кустарники с острыми длинными шипами, способные перекатываться с места на место с помощью ветра. Они вонзали свои шипы в каменистую почву, чтобы принять от неё хоть какие-то питательные вещества.
В этом мире скал и туманов, голубого расплывчатого солнца, кустарников-пилигримов и каменных яблок жили крылатые существа, которых мы назвали "носачами" за их длинные, мощные клювы с мелкими острыми зубами. Серая бугристая кожа, короткие маневренные крылья, большие глаза, затянутые белой пленкой. Нас они как будто не замечали. Гарри, наш штурман, пустил ракету в небо прямо перед носом одного из этих существ, а тот и ухом не повёл, только неторопливо проводил её взглядом.
Носачи были на редкость безобразны. Конечно, не этично говорить так по отношению к жителям других миров, но от правды никуда не денешься. С другой стороны, были ли они безобразнее обитателей планеты ГР-328, на которой мы побывали до этого? Сложно сказать. Ведь тех мы изначально воспринимали, как слизней с хаотично расположенными ложноножками на протяжении всего их хлюпающего и содрогающегося тела. Тут сравнивать нельзя. Дело в том, что обитатели Реды, в общем-то, походили на людей. Мы так и приняли их издалека. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у них крылья - в этом мире нельзя без крыльев. Они селятся группами на скалах и охотятся за рыбой. Для этого им нужно нырнуть в густой туман, ведь, как я уже говорил, на Реде нет резкого перехода между поверхностью океана и атмосферой, как, например, на Земле. Что за чувство ими при этом руководит, что восполняет им слаборазвитые зрение и слух? Нам оставалось это неясно.
Свои жилища носачи сооружали прямо на голых скалах или в пещерах. Они вили их из липких нитей вроде паутины, а снаружи укрепляли сломленными ветками деревьев. Это были большие, шарообразные гнёзда, формой напоминающие осиные.
Впрочем, к основательному строительству они прибегали не часто, а только когда собирались обзаводиться потомством. Ведь по своей сути носачи - существа странствующие, перелётные, не засиживающиеся долго на одном месте: жизнь им этого не позволяет. Поэтому одиночки либо занимают оставленный прежними хозяевами обветшалый шар, либо вьют гнездо "на скорый клюв".
Известно, что выживаемость вида напрямую связана со способностью его представителей приспосабливаться к быстро меняющимся условиям. Так вот, человек в этом чемпион. Нет, мы не слишком выносливы, не можем долго обходиться без воды и пищи, предпочитаем комфортную температуру, да и раны у нас не очень быстро заживают. Всё дело в достижениях вида. Человек изобрёл много всего вредного и полезного, в том числе и мутагенезатор, благодаря которому мы можем быстро и эффективно приспосабливаться к жизни в чужих мирах.
Наша методика такова: мы монтируем модуль жизнеобеспечения и оставляем в нём двух или более исследователей. У них достаточное количество пищи, оружие, аппаратура для исследования, а также мутагенезатор - вещество и прибор. Воспользоваться им или нет - добровольное дело каждого. Но если уж решили идти ва-банк, то должны обосновать необходимость своего выбора, предоставить данные. Потом в течение долгого времени эти данные обрабатывает целая толпа народа - все сплошь генетики по образованию. Одним словом, бюрократы затянули эту процедуру сверх всякой меры.
Как будет действовать мутагенезатор в полевых условиях - одному богу известно. И это не преувеличение. Дело в том, что слишком много факторов. Можно, конечно, предположить, что человек начнёт постепенно превращаться в одно из этих странных существ, кишащих повсюду, но это не так. Всегда не так, без исключений. Человек пришёл к своему нынешнему облику не за короткое время, над ним поработала эволюция, протекающая при определенных, в том числе меняющихся условиях, на Земле. И вот эту-то эволюцию никуда не засунешь, грубо говоря.
Мутагенезатор всего лишь помогает приспособиться к местным условиям, ускоряет процесс мутации - настолько, что индивидуум способен за свою жизнь пройти такой путь эволюции, на который в обычных условиях понадобились бы миллионы лет.
Мы оставили двух человек на Реде, на одном из скалистых островов. Это была прекрасно сработавшаяся парочка. Он и она. Сорге и Мира.
По-моему, между ними и тогда уже что-то было. Кажется, они нравились друг другу и, конечно, первыми вызвались остаться на Реде. Но я-то понял: хотят наконец-то побыть наедине.
Наши поселенцы - а в шутку и за глаза мы называли их новобрачными - вне модуля могли пользоваться обычными скафандрами лёгкой конфигурации, но также вольны были одевать только специальную маску, защищающую глаза и дыхательные пути.
Перед ними стояла задача - собрать как можно больше информации об этом мире, в том числе то, что скрылось от глаз поверхностного наблюдения.
Итак, Сорге и Мира остались на Реде, а мы вернулись на "Эрцелон", находящийся на орбите, и приготовились ждать целый год: что-то из всего этого получится? Для "спящей команды", как мы иногда себя называем, время пролетело незаметно. Мы проснулись почти одновременно и готовились навестить наших смельчаков. Из записей дежурных выходило, что ни разу с Реды не поступали сигналы о помощи или сообщения о каких-либо внештатных ситуациях.
Каково же было наше удивление, когда мы приземлились и увидели, что они оба мутировали. Как такое могло случиться? Использовать мутагенезатор разрешено только в крайнем случае, когда нет другого выхода, и обязательно сделав предварительный запрос на код активации прибора. Но упаковка препарата была цела, а прибор не активизирован.
Мутация постигла их не слишком приятная. Та рука, которая использовалась в меньшей степени (у Сорге - левая, а Мира - левша, поэтому у неё правая), стала чуть удлиняться, затачиваться под крыло, обрастать пухом.
Одному из наших докторов наук, Нисе, стало даже нехорошо от такого зрелища. Смешно ведь. "А чего вы ждали?", - хотелось мне спросить у этой чувствительной барышни, да и у всех остальных, кривящих морду. Это называется так: за что боролись, на то и напоролись. Припоминаю, как мы любили рассуждать о том, что самое разумное - приспособить наш организм под условия нового мира. Но воочию наша команда столкнулась с этим впервые. Что ж, придётся потерпеть - таково было моё мнение.
Интересно, что ни Сорге, ни Мира не высказывали беспокойства по поводу изменения своей внешности. Поэтому лично у меня возникло опасение за их сознание. Однако тесты этого не подтвердили.
Оба они похудели, черты у них заострились. Один раз Сорге не попал в дверной проём, стукнувшись лбом о перегородку - зрение у него село и довольно серьёзно.
В остальном изменения произошли благоприятные. Они были спокойны, доброжелательны, понимали друг друга без слов. И стали ещё больше, чем раньше, походить друг на друга.
Мы предположили, что раз мутация случилась сама по себе, значит, тому способствовала планета - её атмосфера, магнитные поля, энергетика звезды. Ну что ж, раз такие дела, мы обязаны были спросить: согласны ли они остаться и продолжать исследования? Это было всё, о чём они только мечтали. Мы стали советоваться. Мнения были противоположные, но всё-таки вышло им остаться на Реде. Да и то верно - отступать в самый разгар эксперимента было бы нелогично.
Наш "Эрцелон" взял курс на другую звезду, вокруг которой обращались аж три планеты земной группы. Работы предстоял непочатый край.
Когда мы вернулись на Реду через несколько лет, то нас ждали новые потрясения. Сорге и Мира вышли встречать нас из модуля, но на них не было ни скафандров, ни масок. Они были безмятежны, смотрели вдаль, держались за руки. Их свободные руки (у него левая, а у неё правая) были нелепо, уродливо загнуты назад, плечевой сустав вывернут так, как будто наши колонисты подверглись средневековой пытке. Да и не руки уже это были, а крылья. Большие серые крылья.
-Боже мой! - вскрикнула Ниса. Она была одной из тех, кто голосовал против того, чтобы Сорге и Мира оставались на Реде.
Я бы сказал, были они красивы. Но не по-людски. Были они красивы своей похожестью, устремлённостью. У обоих лица "оптичились" - приобрели какое-то трогательное птичье выражение.
Конечно, медики бросились вперед, на амбразуру, но что до диагнозов тем, кто счастлив?
Модуль жизнеобеспечения был открыт нараспашку, и мы могли только молча взирать на эти, с нашей точки зрения, бесчинства и безответственность. Повторяю: с нашей. Ведь что взять с птиц?
Что за причуда природы? Что за причуда твоя, Реда? Что ты сделала с нашими людьми? Задавался я вопросами.
Есть эмоции, а есть долг. Мы должны были ознакомиться с их исследованиями. Цифр наши горе-колонисты дали не много. Смешно и нелепо, но это были наполовину лирические записи, сделанные от руки. Мира в основном писала про животных и птиц, которых ей довелось наблюдать. Иногда она делала зарисовки. Рисовать Мира не умела. Сорге описывал природу Реды, и чувствовалось, что ему не хватает слов. Он всё-таки исследователь миров, а не писатель.
Было в этих записях кое-что такое, что снова заставило меня подумать: а в своём ли они уме? Судите сами, вот эти заметки: "...и тогда в ясное, переливающееся всеми цветами радуги небо поднимаются тысячи полупрозрачных цветов, - писал Сорге. - ощущается потрясающий аромат и звучит прекрасная музыка. Я бы назвал это музыкой сфер. Только теперь я узнал, что такое счастье. Свет солнца переполняет всё вокруг, он необычайно яркий, но не слепит глаза. Жалко, что наша команда видела Реду только ночью".
Это неправда. Мы были здесь и ночью, и днём. В его помутившемся сознании отложилось это как ночь, и у меня было только одно объяснение:
-Мой дорогой Сорге, извини, но ты съехал с катушек, - сказал я, оторвавшись от чтения. - И никогда, повторяю, никогда ты не вернёшься на эти катушки, если мы прямо сейчас, сию секунду, не прекратим эксперимент и все вместе не отправимся на корабль.
Было ясно, что этот мир представляется им другим. Они видели его совершенным, восторгались Редой и всем тем, что она им даёт. Чем объяснить это? Безумием двух влюблённых? Галлюцинациями двух влюблённых? Безумными галлюцинациями двух влюблённых? Я терялся в догадках. А может быть, тем, что эволюция не только превратила их руки в крылья, но и коснулась восприятия, изменила органы чувств, и теперь они видят и слышат то, что нам недоступно?
Да, всё это представлялось мне возможным. Но чем дальше я читал дневники, - сначала Сорге, а потом и Миры - тем больше понимал: тысяча чертей! Да никак они влюблены - оба, в Реду! Это многое объясняло. Когда мы любим, то видим в человеке только хорошее и восторгаемся им. А Сорге и Мира влюблены вдвойне: мало того, что они без ума друг от друга, они также без ума от Реды.
-Два крыла на двоих, понимаешь? Это уродство, а никакое не приспособление! - Ниса горячо спорила с Гарри. Гарри вяло отбивался:
-Значит, мы не прониклись. Бессмысленных мутаций не бывает...
-Как видишь, бывает! Мы должны им помочь, повернуть эволюцию вспять! Иногда это возможно. Вводить последовательно препараты, наблюдать... Как вы не понимаете!
-А у них ты спросила? Они-то хотят этого?
Мы посмотрели на виновников переполоха. Сорге и Мира нас даже не слушали.
-Посмотри, Ниса, они светятся. Счастьем, - сказал Гарри.
Уж от кого-кого, но от него я никак не ожидал такое услышать. Наш Гарри, брутальный ворчун Гарри, - романтик? И он туда же? О, нет. Похоже на эпидемию. Нужно было поскорее увозить людей из этого места. Поэтому я оставил досужую болтовню и обратился к колонистам с вопросом:
-Главное, что вы должны были сделать - наладить отношения с аборигенами. Как они разговаривают друг с другом, что помогает им так превосходно ориентироваться в пространстве, как они добывают пропитание? Они плохо видят и слышат в нашем понимании, но какое чувство ими руководит? В этих записях не отражено...
-Любовь к этой земле, - ответила Мира.
-Что? - опешил я и окончательно убедился, что изменения коснулись их мозга. - При чём тут любовь? Я спрашиваю, что является раздражителем, сигналы каких диапазонов они распознают...
-Им нужна только любовь, - сказал Сорге, выступив немного вперёд, как бы заслоняя собой Миру. Он смотрел на меня при этом так, что мне захотелось забиться в какую-нибудь норку, и не высовываться. Нет, в его взгляде не было угрозы. Просто почему-то мне стало стыдно своего вопроса. И стало понятно: конечно, любовь. Что ещё может управлять этими существами и связывать их друг с другом.
-Ты имеешь в виду любовь, что движет солнца и... - промямлил я смущённо и зачем-то вдруг быстро добавил: - Сорге, не хочешь вернуться? Не надо этого... Все эти уродства... Прости, я хотел сказать, крылья... Возможно, современная наука, генетика... Мы поможем вам, тебе и Мире, вы ещё сможете вернуться к людям.
Ни Сорге, ни Мира ничего не ответили. А я опять почувствовал себя ничтожным, смешным... На какой-то миг я даже почувствовал себя подонком!
Они больше не хотели с нами разговаривать. С них было довольно. Влюблённые подошли к обрыву, обхватили друг друга за талию и прыгнули со скалы. Мы ахнули. Никто не ожидал от них подобной выходки. Все подумали, что они разбились, только Гарри хмуро сказал:
-А крылья им на что?
Мы подбежали к обрыву. На этой планете можно смотреть на солнце безо всяких дополнительных фильтров - туман Реды сам является фильтром. На фоне огромного светила мы увидели птицу. Её крылья, казалось, тянулись от одного расплывчатого края светящегося диска к другому.
-Это они! - закричала Ниса.
Только тогда мы поверили, что Сорге и Мира - свободны и счастливы, а Реда дала им любовь и большие серые крылья.
Нам тут больше нечего было делать.
Долго потом мы не могли успокоиться. А ведь что, в сущности, произошло? Мы добились цели. Сорге и Мира изменились настолько, что Реда приняла их за своих детей. Они были счастливы, и нужно посмотреть правде в глаза - вряд ли кто-то из нас может похвастаться тем же.
Нам предстояло решить важный вопрос: стоит ли включать Реду в каталог планет, пригодных для заселения людьми. Мнения разделились, и мой голос оказался решающим. Я сказал "нет", и добавил с умным видом: "Потому что люди не готовы". К счастью, меня не допытывали, к чему именно не готовы люди.
И всё-таки, когда через несколько лет я опять пролетал недалеко от Сигма-Тау (уже не на своём "Эрцелоне", а на гораздо более мощном лайнере, на котором я служил не капитаном, а всего лишь вторым пилотом), то счёл необходимым изменить маршрут таким образом, чтобы навестить своих старых знакомых. Совсем не просто было получить на это разрешение. В конце концов, я сослался на ту главу закона, в которой говорилось о необходимости идти до конца, спасая членов экипажа, пусть и бывших.
На Реду со мной полетел тот самый Гарри, который раньше был штурманом на "Эрцелоне". Он аккуратно посадил катер на крохотный пятачок посреди скал, спугнув парочку носачей.
Модуль я нашёл на том самом месте, где его и оставили, - никому из здешних не по силам сдвинуть эту махину. Он по-прежнему был открыт нараспашку - входи, кто хочешь, уноси, что хочешь. Внутри было темно и, кажется, пусто.
-Сорге! - позвал я не слишком уверенно. - Сорге, Мира! Вы здесь?
В ответ тишина.
У меня было всего три часа на то, чтобы узнать судьбу своих подопечных. Гарри остался в катере. Всё это ему жутко не нравилось. Всю дорогу он ворчал о магнетизме Реды, намекая на то, что и я подвергся гипнотическому влиянию. Иначе как можно объяснить моё упрямое стремление вернуться сюда? Что, мёдом вам тут намазано? Потому-то он и остался в катере - ведь кто-то же должен вытаскивать меня отсюда потом. Кто-то, ещё пока здравомыслящий.
Мне казалось тогда, что он ошибался насчёт меня. Если даже, по его мнению, я и подвергся наваждению, то это никоим образом не могло сказаться на моей работе, ответственности перед людьми. Скорее, моё стремление вернуться сюда было сродни стремлению преступника вернуться на место преступления. Преступником я не был. Но двое моих людей остались здесь одни, на произвол судьбы.
Мои размышления прервал шум хлопающих крыльев. Я вскочил на ноги.
-Сорге, ты?
Из клубящегося тумана на меня надвигалось нечто огромное. Я инстинктивно сделал несколько шагов назад. Когда невиданное существо приблизилось, я смог разглядеть его как следует. У него были огромные крылья, а ростом оно превосходило меня раза в полтора. Я почувствовал ужас, несмотря на то, что старался убедить себя в исключительной миролюбивости обитателей Реды. Его лицо казалось мне таким знакомым. Конечно, это Сорге или Мира. Они были так похожи друг на друга, когда я видел их последний раз. Но невиданные, невообразимые изменения... Когда существо - кем бы оно ни было в другой жизни - подошло вплотную, я вскрикнул от отвращения, и даже мой скудный завтрак подкатил к самому горлу. У него было четыре глаза, так, как если бы... Это невозможно предположить, и никакая наука не признает возможность этого! Так, как если бы два человека срослись в одного.
Вместо рта и носа у монстра был огромный клюв, отлично подходящий для раскалывания местных железобетонных фруктов. Моя душа протестовала: нет, говорил я себе, это страшилище не может иметь отношения к прекрасным душой и телом Мире и Сорге. Возможно, это жутковатый плод их любви? Их и Реды, если быть точным. Но где тогда они сами?
Я слегка поклонился, прижав правую ладонь к груди. На языке жестов всех известных мне разумных существ это - знак почтения.
-Капитан Стивен, - с трудом ворочая языком, или что там у него было, прогнусавило четырёхглазое. Оно бы и радо было протянуть руку для приветствия, но рук не было. Только крылья.
На чудовище болтались рваные лохмотья, которые когда-то были форменной одеждой и означали принадлежность к экипажу "Эрцелона". Левое плечо монстра украшала шикарная татуировка, изображающая парусник древних людей - гордость Сорге. В правом ухе поблёскивало маленькое золотое колечко Миры. Доказательств больше не требовалось. Они всегда хотели быть как одно целое. Надо было думать, чего хотеть!
-Вернулись? - прорычало чудовище. Мне даже послышалась какая-то ехидца в этом вопросе. Глупо, конечно. Какая уж тут ирония, когда у тебя четыре глаза...
-Да, решил проведать.
Оно было ужасно и красиво одновременно. Как бы это толково объяснить... Если бы я с детства жил на планете, на которой летают огромные человекообразные четырёхглазые, то - клянусь богом! - оно было бы там самым красивым.
Голова у меня пошла кругом. Что в этом монстре было от Миры, а что от Сорге? Хорошо, тело. Туловище. Но как быть с сознанием, с идентификацией себя как личности? Как быть с любимой буквой алфавита? Если оно, этот гибрид, скажу сильнее - этот чёртов гермафродит - мыслит, то от чьего имени? Если появилась новая сущность, то куда подевались две старые? Вопросы следовали за вопросами, но я не находил ответов.
А ведь я капитан космического корабля, пусть и бывший. Люди всегда приходили ко мне за готовыми решениями, и не было такого, чтобы я скис, потерялся, не нашёлся, что сказать.
Тут со мной произошло нечто такое, чему до сих пор я не могу найти объяснение. Я вдруг подумал: а что, собственно? Что, собственно, я теряю? Кресло второго пилота? Подумаешь! Всю свою жизнь я хотел ступить на твёрдую землю и жить на ней, и радоваться простой жизни. Я стал стар, и что я видел? Дневник Сорге был лучшим воспоминанием за всю мою космическую жизнь. Как вам такое моё признание?
А теперь я стою двумя ногами на этой самой земле. "Так чего же ты ждёшь?" - спросил я самого себя.
Мысли мои лихорадочно сменяли одна другую. Если за такой сравнительно небольшой промежуток времени из Сорге и Миры без всякого мутагенезатора образовалась совершенно новая сущность, то... А что, если я смогу стать таким же счастливым... Тут я покосился на примостившееся рядом чудовище, вздрогнул, но уже не в состоянии был остановить поток своих прекрасных мыслей. Ну, я-то не собираюсь ни с кем срастаться, да и не с кем. И я, наконец, увижу тебя, Реда, в твоём истинном прекрасном обличьи!
Реда! Я вернулся к тебе, теперь навсегда.
Я кинулся в модуль жизнеобеспечения, вернее, в то, что от него осталось. Сейчас или никогда! Мутагенезатор, где же ты, вещество и прибор? Кругом серая, липкая паутина... Вот он - как новенький, в упаковке. Уж я-то, бывший капитан "Эрцелона", смогу тебя активизировать. Я сам придумал пароль, когда вручал тебя, как величайшую ценность, Сорге и Мире.
Я ввёл код. На приборе загорелась зелёная лампочка. Сорвал печать с мутагенезатора-вещества, прочитал под печатью: "Одумайтесь!", воскликнул:
-Ах, оставьте!
Снял защитную маску, сделал глоток, ещё один, повернул рычажок прибора. Послышалось жужжание.
В кого же я превращусь? Только бы не в слизня с планеты ГР-328, только бы не в слизня. "Не смей думать о слизнях!" - приказал я себе, но, кажется, именно поэтому слизни ещё сильнее полезли ко мне в голову.
Что теперь? Инструкция предписывала ждать. "Ах, оставьте!" - подумал я снова и сделал один большой глоток - прямо из горла, презрев какие бы то ни было дозаторы.
"Только не в слизня, только не в слизня..." - по-моему, я больше ни о чём не мог думать.
Моё тело вытянулось, порвав комбинезон, откуда ни возьмись, появилась одна ложноножка, другая! Я пополз по скале, оставляя за собой липкий след...
Этого-то я и боялся! Не стоило думать о слизнях, но назад дороги нет. Пожалуй, нырну в океан, и поминай как звали. Стану я морским слизнем.
Вспоминаю словно в тумане, как прибежал Гарри, выхватил мутагенезатор-вещество из моих скользких маленьких ложноручек, зашвырнул его куда-то, отопнул ногой мутагенезатор-прибор, грязно выругался, посмотрел с укоризной на Сорге и Миру в одном лице, которое даже четырьмя бровями не повело, воскликнул:
-Эх!.. - с ещё большей укоризной, схватил меня, такого уже к этому времени большого и скользкого, за шкирку (что довольно-таки не уважительно по отношению к капитану, пусть и бывшему), насильно поволок в катер.
Что делали со мной в лаборатории на космолайнере, как возвращали к предыдущему состоянию - ума не приложу. Но в итоге - вот он я, перед вами. Может быть, не такой симпатичный, как раньше, но всё же я доволен и говорю "спасибо" Гарри и всем остальным, кто спас меня от незавидной участи морского слизня.
Теперь я снова капитан "Эрцелона", а Гарри у меня помощник. Когда нам случается бывать в секторе звезды Сигма-Тау (ну, мало ли с какой оказией), он с меня глаз не сводит, а в глазах всё та же укоризна, как тогда, когда я был слизнем.
Впрочем, кое-что у этих умников из лаборатории не получилось. Осталась-таки одна ложноножечка! Я прячу её в специально пришитый карманчик сбоку на левой штанине. Это как напоминание о Реде и о том, что со мной тогда приключилось.
Но теперь я решил больше никогда не возвращаться на эту планету. И если мне случается пролетать мимо Реды, то я пролетаю.
* - перефразировано "Они - люди как люди.... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их..." (Булгаков А., "Мастер и Маргарита")