Дил Анна : другие произведения.

Забытыми тропами. Глава 10, ч. 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава десятая. Часть первая, в которой герои узнают кое-что новое о проклятиях и растущей луне

  
  На месте очередного привала компании стояла мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая звонкими девичьими вскриками. Путники схоронились кто где успел: под прикрытием поваленных деревьев, за подходящими по размеру пнями, под одеялами, не рискуя лишний раз высовывать оттуда нос. У них были на то веские причины. На досуге Маржана решила овладеть нелегким искусством метания кэй'ли.
  Напрасно хайяри пыталась припомнить собственные действия в макхидском переулке - память, дразня, подкидывала лишь клочки, обрывки, да и все прочие воспоминания о том дне слились в одну пеструю полосу, из которой ярким пятном выделялась лишь кровь: кровь убитого старьевщика, кровь на руках его невольной убийцы, кровь на рубашке Светомира...
  Раз за разом Маржана метала звезды в импровизированную мишень, наскоро нацарапанную на древесном стволе, но упрямые кэй'ли, как заговоренные, летели мимо цели. Если бы Дар загодя не навесил на "волчьи звезды" поисковые заклятия, позволяющие легко их найти, хайяри очень скоро осталась бы без своих новых "игрушек".
  Изредка зрители отваживались на комментарии.
  - Светомир, дерни ее за косу, что ли, - советовала Заринна, осторожно выглядывая из-за пня и тотчас поспешно прячась обратно: не ровен час, еще прилетит "звездой". - Глядишь, разозлится - снова научится...
  - А чего сразу я-то? - возмущался рыцарь. В отличие от магички, он видел и другую Маржану, мастерски управляющуюся с новым оружием, и ему отнюдь не улыбалось быть сраженным "легкокрылой смертью", да еще от руки необученной девчонки, не контролирующей себя в приступах гнева.
  - У нее на тебя реакция лучше, - радостно ухмыляясь, поясняла магичка. - Еще немного - и условный рефлекс выработается... - Зари ненадолго замолчала, но через пару минут снова не вытерпела: - Дар, ну сходи ты поучи ее, что ли! Ты же Учитель!
  - А при чем тут я? - деланно удивлялся маг. - Если бы речь шла о магии - тогда другое дело! А учить владению оружием я не нанимался! Я, если хочешь знать, отродясь кэй'ли в руках не держал!
  Ситуацию спас Вотий. Выручило его боевое прошлое деревенского сорванца: что-что, а метать камни всеми возможными способами он был мастак. Казалось бы: что общего у обычного камня и изящной стальной "звездочки"? А вот поди ж ты, нашлось что-то - во всяком случае, когда он с важным видом начал обучать сестру своим премудростям, дело пошло на лад: теперь из двух десятков пущенных Маржаной в полет кэй'ли в цель попадали две, а то и три "звездочки". Девушка могла гордиться собой и братом, что она и делала. Но все же до настоящего умения ей было еще далеко.
  - Как же так? - сокрушалась хайяри. - Я ведь чувствую: могу! Я знаю, как этим пользоваться! Только все время забываю. И ничего не получается...
  - Раз знаешь - значит, когда-нибудь вспомнишь, - успокоил ее наставник. - Неужели ты не сможешь договориться с собственной памятью?
  - Договориться?..
  
  - ...Мама, расскажи мне сказку!
  - О чем, котенок?
  - О... О волшебнице! Расскажи о волшебнице!
  Мама на минутку хмурится, и ее красивый гладкий лоб перерезает полоса. Она совсем еще молодая, ее мама, но в минуты задумчивости откуда-то появляются на ее лице непрошеные морщинки. Но вот родные черты озаряет улыбка:
  - Ну, слушай...
  Сказка увлекает девочку в дивный мир, где высятся белокаменные замки, скачут на лошадях прекрасные принцы, вызволяющие принцесс из лап злодеев, а в облаках парят огнедышащие драконы. И в центре этого великолепного, завораживающего мира - прекрасная Каруника, волшебница и воительница. Мама часто рассказывает про нее сказки, а дочка с удовольствием их слушает. На этот раз история была о том, как волшебницу едва не погубила древняя неприкаянная душа - душе хотелось воплотиться в новом облике, и она повадилась без спросу залезать в тело Каруники. Ни к чему хорошему это не привело: дорвавшаяся до жизни душа перебила половину соседей волшебницы, вдрызг разругалась со второй половиной и вдобавок едва не вышла замуж за красивого, но подлого царевича. Естественно, Карунике такое самоуправство незваной души не понравилось, но вместо того, чтобы лить слезы, как поступила бы на ее месте любая благовоспитанная девица, волшебница взяла и вызвала непрошеную гостью на разговор. Разговор был долгим и трудным, в процессе беседы то и дело сыпались со всех сторон ужасающей силы заклинания, сверкали молнии и раздавались раскаты грома небесного, но в конце концов сторонам удалось договориться. Каруника позволила древней душе время от времени смотреть на мир ее глазами, не совершая ничего предосудительного и не подавляя волю обладательницы упомянутых глаз, а взамен душа по мере необходимости делилась с волшебницей своими знаниями. Как и положено сказкам, все закончилось хорошо. Волшебница помирилась с обиженными соседями, воззвала к богам, чтобы те воскресили невинно убиенных, и сбежала из-под венца прямо в день свадьбы.
  Засыпая, девочка подумала о том, что она тоже сумеет договориться с древней душой, если той вдруг приглянется ее тело.
  - Мама, ты научишь меня разговаривать с душами? Как Каруника?
  - Конечно, солнышко! - мама снова ласково улыбается. Какая она красивая, ее мама! И улыбка у нее самая добрая в мире!.. - Вот вырастешь - и я всему-всему тебя научу! Спи, милая...
  
  - ...Уснула?
  - Да.
  - Ты опять рассказывала ей сказки?
  - Когда-нибудь они ей помогут. Так ей будет легче понять.
  - Когда ты научишь ее - по-настоящему, без выдумок?
  - Не сейчас. Она еще совсем кроха, зачем пугать ребенка так рано? У нее должно быть нормальное детство, с играми и сказками. Пусть подрастет немного...
  
  Мама... Отец... Мама каждый день рассказывала ей сказки и придумывала новые увлекательные игры. Отец этого не одобрял, но и не запрещал. Он вообще ничего не запрещал, всегда баловал свою дочурку. Побаловать сына он уже не успел... Воспоминание было столь живым и ярким, что Маржане показалось: детство вернулось. Мама и папа живы и снова рядом. Можно снова обнять их и поцеловать, прижаться щекой к родной руке и больше никогда, никогда не отпускать...
  Увы. Реальность напомнила о себе голосами спутников и испытующим взглядом наставника. Но откуда же это воспоминание? Почему раньше она знать не знала об этой сказке, а сейчас давно ушедшее предстало перед глазами так, словно произошло минуту назад? И разговор родителей... Каким чудом она, пятилетняя, запомнила и сейчас непонятные ей слова?
  Вопросов было много. Маржана потрясла головой, собирая разбегающиеся мысли.
  - В детстве мама рассказывала мне сказки, - задумчиво сообщила она наставнику. - В одной из них у волшебницы по имени Каруника была похожая ситуация. И она как-то смогла договориться с этой... с чужой душой.
  - Как именно? Был какой-то обряд? Заклинание? Вызов духа?
  - Понятия не имею, - виновато развела руками хайяри. Мама знала, что предстоит пережить ее дочери, но не стала пугать ее подробностями. Она думала, что у них еще будет время... - Мама обещала меня научить... Потом. Когда я вырасту.
  - По крайней мере, у нас есть хотя бы слабенькая надежда, - оптимистично заявил колдун. - А способ воплотить ее в жизнь мы как-нибудь отыщем.
  На самом деле маг вовсе не считал их перспективы столь радужными. Добыть описание некоего ритуала беседы с дрыц знает откуда взявшимися душами (даже при условии, что этот ритуал существует на самом деле) не легче, чем отыскать монетку на дне океана. Но огорчать ученицу у Дара не повернулся язык. В конце концов, кто знает, какой еще сюрприз им в очередной раз подбросит судьба?..
  
  
***
  К вечеру путники, злые, как тролли с похмелья, продрогшие, до нитки вымокшие под зарядившим с обеда дождем и уставшие настолько, что любое сравнение было бы преуменьшением, набрели на глухую деревеньку из десятка домов, обнесенную хлипеньким частоколом.
  - Зайдем? - жалобным голосом даже не спросил, а попросил Вотий, умоляюще глядя на Наставника.
  - Зайдем, - решил Наставник. Ему и самому жуть как хотелось выспаться наконец в теплой сухой постели, поесть нормальной еды, сваренной в настоящей печи, а не на походном костре, наспех, из того, что нашлось. Убегать и прятаться, толком не зная, от кого именно, еще куда ни шло теплым летним днем, когда дорога сама ложится под ноги, солнце ласково гладит путников своими лучами, и вообще жить радостно и легко. Но когда вокруг слякоть, холод и грязь, когда дороги раскисли до состояния непроходимых болот, и прежде чем выбрать место для ночевки, приходится долго хлюпать по грязи, выискивая лужи помельче, а потом еще и сушить их заклинаниями... Нет уж, сначала - выспаться, и только потом разбираться со сбрендившими служителями Светлой Защитницы!
  Спутники мага рассуждали схожим образом, и даже вечно несогласный с коллективом Светомир на сей раз и не подумал возражать.
  Увы, их мечты о горячем ужине и теплых постелях грозили развеяться, как дым от костра. Стоило путникам подойти к частоколу на расстояние десяти шагов, как оттуда, словно фокусник из ларца, выскочило если не все население деревушки, то значительная его часть - человек тридцать крепких мужиков: заросших, в латаной-перелатаной одежде, в лаптях, грозящих развалиться прямо на ходу, зато с начищенными до блеска подручными средствами - лопатами, вилами, а то и просто дубинами, окованными железом.
  - Какая прелесть, - восхитилась Заринна, разглядывая нацеленные на них сельскохозяйственные орудия.
  По лицам "туземцев" было видно, что они ее восторг не разделяют.
  - Нам бы переночевать, люди добрые, - дипломатично кашлянул Светомир.
  - Неча вам тута делать, - хмуро отрезал огромный, похожий на медведя мужичище с топором. - Шли бы вы лучше, по добру по здорову...
  Но рыцарь не был готов так просто расстаться со своей мечтой если не о свежих простынях, то хотя бы о крыше над головой.
  - Уважаемые, вы не подумайте о нас дурного, - торопливо проговорил он, стараясь, чтобы в голосе проскальзывало как можно меньше заискивающих ноток. - Мы не разбойники какие, мы честные путешественники и готовы заплатить за гостеприимство звонкой монетой...
  Это был его последний козырь. Где он раздобудет деньги, рыцарь понятия не имел, но житейский опыт его говорил: нет такого крестьянина, который откажется заработать монету-другую, да еще прилагая к тому минимум усилий.
  - Деньги нам ваши без надобности, - огорошил вояку обладатель топора. - И без них перезимуем.
  Рыцарь смешался. Столь непрактичные селяне попадались ему впервые.
  - Братцы! То ж колдуны!!! - радостно возопил вдруг один из деревенских - достаточно глазастый, чтобы разглядеть на шее Дара гроздь амулетов.
  Мужички с недоверием вперили взоры в пришлых. Колдуны торопливо закивали - перед их внутренними взорами вновь навязчиво замаячили сухие тюфяки и миски с горячими щами. Лица местного населения посветлели.
  - Дык что ж вы раньше-то молчали, гости дорогие?! - медовым голоском пропел топоровладелец.
  Перемена в его поведении и облике была прямо-таки разительной. Глаза заблестели, обветренные губы растянулись в улыбке (на заросшем по брови лице похожая на оскал улыбка выглядела несколько жутковато), топор был торопливо заткнут за пояс. Рыцарь испугался было, что враз ставший на удивление гостеприимным мужик кинется обниматься с дражайшими гостями, но Тарн был милосерден - обошлось.
  - Проходите, проходите, милости просим!
  Ворота натужно заскрипели, гостеприимно распахиваясь, делегация принимающей стороны торопливо расступилась, на единственную улицу деревеньки высыпали любопытные женщины с ребятишками.
  Путники с некоторой опаской ступили на землю села под названием Козье копытце.
  Их проводили к дому деревенского старосты, коим оказался давешний топоровладелец. Всю недолгую дорогу Айна ощущала на себе чужие сальные взгляды. Ей стало ужасно неприятно, захотелось вдруг оказаться подальше от этого места, хмурых заросших лиц с плотоядными ухмылками - и пропади оно все пропадом, включая теплую постель и горячий ужин! Она нерешительно покосилась на спутников, но те шли, как ни в чем не бывало, и графине не оставалось ничего другого, кроме как идти вместе с ними.
  
  Как выяснилось, в Козьем копытце о возобновивших активную деятельность служителях Защитницы слыхом не слыхивали. То ли служители деревней пренебрегли, то ли просто прошли мимо, не заметив.
  Впрочем, у местного населения с избытком хватало своих забот. Усадив гостей за стол и досыта накормив их вожделенным горячим ужином, деревенские, не откладывая разговор в долгий ящик, наперебой принялись жаловаться чародеям: урожаи плохие, скотина хворает и приплоду не дает, избы подгнивают и заваливаются, немногочисленные детишки болеют и редко доживают до совершеннолетия. Картина была безрадостная. Деревенские считали место "нехорошим", собирались было покинуть его, да вот беда: в окрестностях завелось "зело страшенное чудище", повадившееся закусывать местными, даром что здоровых среди них было меньше, чем казалось на первый взгляд. Все попытки деревенских перебраться в место получше таинственный зверь расценивал как приглашение к обеду, и незадачливые перебежчики далеко не всегда успевали унести ноги. В деревню зверь, вопреки всякой логике, не заходил, зато входы-выходы из нее сторожил исправно.
  - Не давает нам уйтить, проклятушшая! - горько сокрушался староста, назвавшийся Васелем, рассказывая о напасти. По его словам выходило, что чудище было женского рода, но с чего он это взял, было непонятно.
  - Да кто?! - "страшенным чудищем" мог оказаться кто угодно, от зомби до огнедышащего дракона, и не мешало бы прояснить обстановку заранее. Что-то подсказывало колдуну, что гостеприимные копытчане сделают все, чтобы нежданные гости задержались у них подольше.
  Мужик пожевал губами, прежде чем ответить, будто все еще раздумывал, следует ли посвящать в дела деревни посторонних.
  - Дык знамо дело кто. Она, стал быть. Чудожорица!
  - Кто?! - рыцарь едва не свалился под лавку от смеха. - Какая жорица?!
  - Чудожорица, - бесстрастно повторил староста, неодобрительно глядя на рыцаря. - Зря зубья-то скалишь, господин хороший. Чудожорица, она того... шутков не любит. Смеялся у нас тут один. Тожить, как вы, стал быть, прихожий. Шутковал. От него и костей не осталося.
  Рыцарь послушно посерьезнел, сделав над собой нечеловеческое усилие. Поверить в опасность неведомого существа с таким нетривиальным названием было решительно невозможно.
  Выяснилось также, что деревенские каким-то образом прознали, как именно можно чудожорицу укокошить: отсечь голову мечом, непременно заговоренным ("Да только заговоров-то мы не ведаем, господарь колдун, не осерчайте"), но "пред упокоением чудища через усекновение главы его преотвратной" следовало зачем-то "зачитать приговор ему".
  - Ярмарочный балаган какой-то, - хмыкнул Дар вполголоса и уже громче полюбопытствовал: - Откуда вы все это знаете?
  - А колдун рассказал. Проезжал тут один мимоходом. Как услышал о нашей напасти, так и сказал: так, мол, и так, следовает чудожорице главу оттяпать да пред тем приговор ей произнесть с полным сказом грехов ейных богомерзких.
  - А чего же он сам не управился, колдун-то?
  - Дык хотел он. Да чудожорица слушать приговор до конца не стала, уж больно кушать хотела, сердешная...
  "Сердешная"! И это - о чудище-людоеде!
  - Проклятые мы, - мужик тяжко вздохнул, снова пожевал губами и добавил, как припечатал: - Да и вы таперича тожить. Кто к нам зайдет, обратно уж не воротится.
  
  Староста не соврал. Из Козьего копытца действительно нельзя было выйти. Колдуны пробовали и так, и эдак, применяли все известные им чары - впустую. Какая-то неведомая сила, словно незаметная глазу стена, окружала деревню и не позволяла ничему живому покинуть ее. Теперь стало понятно, отчего копытчане называли это место проклятым. И почему потерпели неудачу все их попытки покинуть деревню. Раз ступив в круг частокола, выйти из него дальше, чем на два шага, было уже невозможно. В этом было все дело, а вовсе не в чудожорице.
  Впрочем, и чудо-зверь был в наличии. Староста долго юлил, старательно обходя неприятную ему тему стороной, вздыхал, причитал и жевал губами, но все же выложил несколько измененную версию происходящего.
  "Проклятым" место стало не просто так. Три года назад в Козье копытце занесло некоего "колдунишку" - то ли чародея-недоучку, то ли подмастерье какого-то колдуна. Он был голодным и уставшим, но деревня тогда переживала не лучшие времена: на дворе стояла зима, суровая и затяжная, дрова таяли на глазах, приходилось считать каждое полено, лето выдалось неурожайным, и деревенские жили впроголодь. В лесу лютовали оголодавшие волки, и выходить за частокол за дровами или, тем паче, на охоту, было опасно. А тут - чужак. И даже не колдун - пользы от него никакой. Его не захотели приютить.
  Подмастерье долго взывал к человеческому милосердию у ворот деревни, но его мольбам так и не вняли.
  К вечеру началась метель - в ту зиму редкий день без них обходился. Но эта метель была особенно свирепой. Ветер валил вековые деревья, снега выпало столько, что наутро селяне с трудом смогли выбраться из своих домов - двери доверху занесло снегом.
  Не дождавшийся помощи путник погиб в лесу, закоченел от холода в нескольких десятках шагов от изб с теплыми печами. Но перед смертью он успел проклясть негостеприимных селян. Они не захотели впустить к себе чужака - так пусть же отныне к ним входят все, кто пожелает, а уйти из деревни не сможет никто! А чтобы жизнь медом не казалась - у их деревни будет сидеть отменный охранник, зверь, не ведающий жалости, - как не знали ее селяне.
  В проклятие умирающий недоученный колдун вложил всю свою неиспользованную силу - и оно подействовало.
  С тех пор минуло третье лето. Селяне смирились со своей участью. Время от времени к ним захаживали заезжие рыцари, а пару раз - даже странствующие чародеи, которые горели желанием освободить деревенских, но одни бесславно заканчивали свои дни в борьбе с чудожорицей, как окрестили ее селяне, а другие, упав духом, оседали в Козьем копытце. Им были рады. Рабочие руки в деревне лишними не бывают.
  - Что ж вы раньше не рассказали все, как есть? - возмущался Дарилен. - Мы столько сил впустую потратили!
  Староста опускал глаза. Признаваться в собственной жестокости было стыдно. В тот памятный день он громче всех кричал, что чужакам в деревне не место, особенно в голодную годину.
  Смириться с положением заложников чужого проклятия было нелегко. Чародеи, выслушав рассказ старосты, дополненный замечаниями и комментариями остальных селян, вновь принялись штурмовать невидимую стену, целенаправленно долбя ее заклинаниями, работающими против проклятий.
  Местные жители следили за их мучениями с умеренным интересом. Для них появление упрямых чужаков было каким-никаким, а все ж развлечением.
  Они были по-своему добрыми и жалостливыми людьми - урок не прошел для них бесследно. Потому и не хотели пускать в деревню пришлых - зачем им расплачиваться за чужие проступки? Но присутствие двух чародеев зараз внушало надежду. Авось знающий колдовские премудрости маг справится там, где не преуспели два десятка рыцарей, порывавшихся спасти деревню до этого? А если и он не справится - что ж, остаются его подруга по ремеслу и целых два ученика. Чародеи в деревне - люди завсегда полезные. Глядишь, обживутся да станут помогать деревенским помаленьку.
  Оценив перспективу до конца дней своих прожить в людьми и богами забытой деревушке с крошечным населением, вдали от большого мира и безо всякой надежды на переезд, маги взвыли и с новыми силами принялись штурмовать неподдающуюся твердыню заклинаниями. Без толку.
  Чародеи выдохлись к вечеру. Перепробовав уйму способов и ни на мизинец не приблизившись к желаемому результату.
  - Остается одно, - подвел итог бесплодным попыткам Дарилен. - Пойти и снести башку этой их чуде-жорице. Кем бы она ни была.
  - Так что, господин колдун, стал быть, завтра? - с надеждой спросил Васель, дождавшись, когда чародеи, умаявшись, угомонятся.
  - Что - "завтра"? - насторожился колдун. Он поднял голову, оторвавшись от созерцания придорожных лопухов по ту сторону стены, таких близких и далеких одновременно, и огляделся. На него со всех сторон выжидающе смотрели обитатели Козьего копытца.
  - Зайти за вами - завтра? - с готовностью пояснил староста. - Не извольте волноваться, я вам хату на вечор и всю ночку дам, шоба вы, стал быть, подготовлялися не поспешая, заклятиев там разных сочинили для свово дела благородного. А прямо с утречка, ранешенько, я вам путь к чудожорице укажу. Вы уж не осерчайте, господин колдун, до самого лежбища ее провожать мне вас возможности нетути...
  Маг обвел тяжелым взглядом присутствующих. Те боязливо отступили на шаг.
  - С утра не стоит. Лучше к обеду.
  Васель поспешно закивал. Было видно, что он и не надеялся на столь легкую победу.
  Уходя к милостиво предоставленному на всю ночь дому, колдун краем уха услышал за спиной:
  - А на памятник мы вам скинемся, вы уж не сумлевайтеся. Все честь по чести сделаем. Оградку там справим, цветочки посадим...
  
  Кисса и Фтайку, хоть и с боем, удалось провести в хату вместе со всеми. Старостина женка, неохватная бабища с суровым лицом, громко возмущалась этой "причудой", особо упирая на то, что "животины - создания грязные и зело паскудные, и с людями в горницах им не место" (эту фразу она явно услышала на какой-то проповеди, заучила ее и вставляла в разговор несколько раз, к месту и не к месту). На это Зари нахально заявила, что без "своих обожаемых братьев меньших" (старостиху аж передернуло) колдун не сумеет как следует подготовиться к предстоящему ответственному мероприятию и загубит дело спасения копытчан на корню.
  Старостиха замолкла, но настроение у нее не улучшилось, и уходя она напоследок одарила "постояльцев" весьма красноречивым неласковым взглядом.
  - Была б она магичкой - от нас и пепла не осталось бы, - поежилась Заринна.
  - Где-то неподалеку есть оборотень, - невпопад произнес вдруг Светомир, сосредоточенно вслушиваясь в тишину летнего вечера за распахнутым настежь окном. - Я его чувствую.
  - Ты думаешь, это он держит в страхе местных жителей? - насторожился колдун.
  - Откуда мне знать? - пожал плечами рыцарь. - Если он достаточно крупный, хищный и помешанный - то, может, и он.
  - Вряд ли, - недоверчиво протянула Заринна. - Уж за три года-то несколько десятков здоровенных мужиков нашли бы управу на одного-единственного оборотня! Пусть даже большого, агрессивного и ненормального.
  Маржана поежилась. Единственный из знакомых ей оборотней, Светомир, был, по ее мнению, мелким (во всяком случае, в птичьей своей ипостаси) и относительно мирным (если не брать в расчет его постоянные насмешки и некоторый бзик на рыцарской чести). Что представляет собой огромный сумасшедший оборотень, Маржана не знала, но догадывалась, что его появление не сулит им ничего хорошего.
  - Один? - не отставал от рыцаря колдун.
  - По крайней мере, сейчас - да.
  - Чудожорица не может быть оборотнем, - поразмыслив, снова возразила Заринна. - Но какое-то научное название у нее должно быть!
  - Может, это дракон? - с надеждой предположил Вотий.
  - Надеюсь, что нет! - с чувством ответил Дарилен.
  Вотий с нескрываемым восхищением посмотрел на учителя. Вот он какой - даже дракон для него чересчур мелкий противник!
  В окошко на огонек свечи, прислушиваясь к разговору, любопытно заглянула луна. Растущая.
  - Интересно, - ни с того ни с сего заинтересовался Вотий, - а почему это луна каждый месяц то растет, то убывает?..
  - В легендах на этот счет есть две версии, - помолчав, начал маг. - Одно предание утверждает, что луна - душа некогда жившего на земле человека. Больше всего на свете он жаждал бессмертия, да так страстно, что все остальное его нисколько не заботило. Злее и безжалостнее его не было никого на земле. В погоне за своей мечтой он разрушил множество судеб, погубил сотни невинных жизней и оскорбил всех богов, каких только знал. За это боги прогневались на него и наказали так, как умеют лишь они. Они даровали гордецу вожделенное бессмертие, но за это обратили его в лунный диск и обязали вечно смотреть на людские злодеяния, такие же, какие некогда творил и он сам. А так как люди творят подлости чаще всего под покровом тьмы, луна тоже выходит на небо лишь ночью. Каждый месяц гордец проживает новую жизнь: рождается, растет, стареет и умирает... А потом все начинается с начала. И нет этому конца, так будет всегда, пока стоит мир... - маг замолчал, изучающее разглядывая тоненький лунный серп.
  Айна зябко поежилась. Картина мучений пусть и негодяя, но человека, не могущего ничего противопоставить божественной силе, выглядела безрадостно.
  - А вторая легенда? - робко подала голос она.
  - Вторая, как водится, повествует о великой любви. Она говорит о том, что в незапамятные времена на свете жили двое влюбленных. Звали их Мадэй и Таила. И не было ничего чище и прекраснее их любви, не было на свете силы, способной заставить их отречься от этого чувства. Но и здесь вмешались высшие силы - только уже не боги, а демоны. Один из них увидел влюбленных на свидании и черной завистью позавидовал их любви - ведь, как известно, демоны не могут никого любить, и быть любимыми они тоже не могут. Он дождался утра и в бессильной злобе унес девушку далеко-далеко, на край мира, и там убил ее, а ее душу уничтожил в темном пламени преисподней. Безутешный влюбленный не знал об этом. Долго искал он свою любимую, но не нашел и следа ее. Сломленный горем, Мадэй умер от тоски по своей единственной, но и после смерти душа его не смогла обрести покой - ведь даже у Престола Богов он не нашел душу Таилы. Он умолил богов позволить ему продолжить дело всей жизни. Боги сжалились над ним, и с тех пор душа влюбленного каждую ночь выходит на небосклон, чтобы продолжить поиски, заранее обреченные на провал. Когда он поворачивается в сторону, чтобы хорошенько рассмотреть всю землю, нам кажется, что луна растет или убывает. Ему не суждено найти свою любовь, но душа его дарит свой свет другим влюбленным, именно поэтому ночь - их время. Ночью Мадэй помогает тем, чьи чувства так же сильны и чисты, как его любовь к прекрасной Таиле.
  Воцарившуюся тишину прервал жалобный всхлип. Айна шмыгала покрасневшим носом. Все в изумлении уставились на нее. Даже чувствительная Маржана не была так тронута драматичной историей.
  - Какая грустная легенда, - прошептала графиня, словно оправдываясь за свою сентиментальность.
  - Это всего лишь предание, - улыбнулся маг. - Людям свойственно искать всему объяснение, и чем сказочнее и печальней получается история - тем лучше. Как обстоят дела на самом деле, мы не знаем, и вряд ли узнаем когда-нибудь.
  - Есть еще третья легенда, - неожиданно изменившимся голосом проговорила Маржана. Она неотрывно смотрела на лунный серп. - Луна - это око богини Хайяримы, которым она смотрит на своих детей, а рост и старение луны символизируют моргание богини - течение времени для бога несопоставимо с человеческим, для нее наш месяц - всего миг между смыканием век и их разъединением.
  Лицо хайяри снова преобразилось. Но не в жесткую бездушную маску, как бывало раньше, - теперь оно стало необыкновенно одухотворенным, даже взволнованным. Словно она поверяла собеседникам величайшую тайну.
  - Мара, - тихо окликнул колдун.
  Маржана вздрогнула.
  - А?.. Что?.. Прости, я, кажется, задумалась, - растерянно произнесла она.
  - Что ты сейчас чувствовала? - Наставник выглядел обеспокоенным.
  - Н-ничего... То есть ничего нового. Все, как в прошлый раз. И позапрошлый...
  - Я так и думал...
  - Что ты думал? - Заринна так и впилась глазами в лицо друга детства.
  - Зари, давай отойдем.
  - Нет! Рассказывай при мне! - схватила наставника за руку Маржана. - Я тоже хочу знать, что со мной происходит! Меня это напрямую касается!
  - Я не знаю, что с тобой. Я могу только строить догадки, возможно, некоторые из них тебе будет неприятно услышать.
  - Пусть так, - упрямо мотнула головой хайяри. - Все равно рассказывай.
  - Как знаешь. Я предупредил, - тон мага стал деловым. - Меня беспокоит то, что в эти... хм... необычные минуты я не чувствую Маржану.
  - В каком смысле? - округлила глаза Заринна.
  - В прямом. Амулет ученика... Как бы это объяснить... Понимаешь, он словно живой. Когда Наставник говорил мне об этом, я не верил ему. Теперь - верю. Оба мои амулета ведут себя как живые существа. Они теплые, пульсирующие. Это как... Как сердцебиение. О нем забываешь, когда с сердцем все в порядке, и вспоминаешь, когда что-то идет не так. Когда Маржана начала говорить о третьей легенде, амулет стал мертвым. Он превратился в обычный кусок янтаря на цепочке, как будто у меня стало на одну ученицу меньше. А через минуту снова ожил. И так происходит каждый раз, когда Маржана перестает быть собой. В первый раз в суматохе я решил, что мне померещилось, во второй - посчитал совпадением. В третий раз насторожился. А теперь я уверен, что это неспроста, и теряюсь в догадках: что это может быть? Если это неприкаянный дух, пытающийся завладеть новым телом, то почему он так быстро сдается и уходит практически без боя? И что заставляет его снова и снова возвращаться? Для духов это в высшей степени нетипично.
  Если это чье-то проклятие - оно тем более не будет метаться туда-сюда, как спятивший бумеранг. Проклятие может либо "отскочить", как резиновый мячик от стенки, если сила проклинаемого превосходит силу проклинающего, либо уж развернуться на полную катушку.
  - А вдруг это демон? - робко подала голос Маржана.
  - На демона это похоже еще меньше, - покачала головой Зари. - Если бы ты приглянулась какому-нибудь демону, хоть самому завалящему, то, во-первых, завладев твоим телом, он бы уже давно спровадил твою душу на небеса, а то и куда подальше (вспомни легенду про Мадэя и Таилу!), во-вторых, туда же отправил бы и всех нас, ну а в-третьих, уж точно не стал бы распевать песенки о радугах и рассказывать древние легенды о прекрасных очах Хайяримы!
  - Вообще-то у нас есть более насущное дело, - напомнил рыцарь. В чародейской беседе он мало что понял, и она ему быстро наскучила. - Вы еще не забыли, что Дару нужно готовиться к встрече с этой... как бишь ее... жорочудицей?
  
  Приготовления колдуна не заняли много времени. Первым делом он тщательно пропитал одежду и сапоги травяной настойкой, скрывающей человеческий запах от животных. По всей хате немедленно распространился тяжелый специфический дух, вышибающий слезу у неподготовленной публики.
  - Тебя-то эта тварь, допустим, не учует, - ворчал Светомир, зажимая нос надушенным платочком, который передавали по кругу, - но уж точно прибежит посмотреть, что это так отвратно воняет!
  - Не прибежит. Запах к утру выветрится, - невозмутимо отозвался колдун. Этот запах был для него привычным и особых неудобств не доставлял.
  - Так нам до утра эту вонь терпеть?!
  - Ну, хочешь - ночуй на улице, - милостиво разрешил Дарилен. - И вообще, я же не возмущался, когда на привале ты прямо перед моим носом портянки развешивал!
  - Еще скажи, что они воняли!
  - Да уж не розами благоухали!
  Хитрость подействовала: рыцарь оскорбился, замолчал и больше в процесс приготовлений не встревал.
  На самом деле, говоря о рыцарских портянках, колдун безбожно врал. Дрыц знает, в чем тут было дело, то ли в фанатичной заботе рыцаря о собственной внешности, то ли в особенностях оборотничьего организма, но портянки Светомира не пахли совершенно. Ничем.
  Спутники быстро об этом узнали и поначалу с удовольствием подтрунивали над Светомиром. Потом привыкли. И тем не менее, слова колдуна задели рыцаря за живое. В течение вечера он несколько раз придирчиво изучал свои портянки на предмет неприятного запаха, добросовестно обнюхивал их и неодобрительно косился на Дара. Столь откровенная и наглая клевета возмутила его до глубины благородной птичьей души
  Вслед за одеждой подошла очередь меча. Дарилен не особенно поверил в россказни про приговор и заговоренный меч, но мало ли какое чувство юмора было у создателя чудожорицы, вдруг ее и правда возьмет только заговоренный клинок? Да и дополнительное укрепление стали лишним уж точно не будет!
  Немного поразмыслив, Дарилен остановил свой выбор на заговоре "алмазная твердость". Он должен был придать клинку прочность и способность легко разрубать твердые кости.
  Вопреки распространенному мнению, заговоры на мечах держатся отнюдь не вечно. Каждый заговор действует строго определенное время, в которое надо уложиться, чтобы порубить всех врагов. В общем-то это даже хорошо, ибо на одно оружие можно наложить одновременно только один заговор. Если бы заклятия действовали вечно, владельцам оружия пришлось бы держать целый арсенал колюще-режущего, на все случаи жизни. Дарилен порой представлял себе, как он таскает за собой по лесам и полям два воза заговоренных железяк, и внутренне содрогался. Нет, определенно хорошо, что ничто не вечно в этом мире!
  На этом колдун счел приготовления законченными. Моральный настрой он отсрочил до утра и с чистой совестью лег спать. Было далеко за полночь - самое время для сладкого сна.
  Удовлетворение от добросовестной подготовки несколько омрачал Вотий - он весь вечер рвался в предстоящий бой вместе с учителем, свято веря в собственную непобедимость и учительское могущество. Уговоры мало помогали, мальчишка с каждой минутой становился все мрачнее и повторял, как заведенный, что "возле Маржанкиной юбки" его ничто не удержит. Успокоился он только после того, как Дар в сердцах пообещал отречься от "упрямого ученика, которому не терпится стать чьим-то завтраком и наставника с собой утащить в качестве гарнира". Красочное описание перспективы подействовало. Вотий присмирел и замолчал, но Маржана мысленно пообещала себе не спускать с братца глаз. Так, на всякий случай.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"