Посвящаю книгу памяти Терри Пратчетта -
замечательного писателя, автора романа "Страта",
единственная строчка из которого
вдохновила меня на большую часть этой истории.

Пролог

Странная штука - выходной. Ждешь его, как дара Матери Сущего, мечтаешь от души выспаться, а когда он приходит - срываешься с постели прежде прислуги в соседних домах. Мне кажется, всему виной тишина улиц. Можно идти прямо по проезжей части, не шарахаясь от экипажей и подвод. Неспешно представлять, какими событиями наполнится грядущий день. Даже на мгновение притвориться, что ты - единственный человек в городе... хотя нет, это слишком, такими вещами не шутят. Но самое замечательное - утренний воздух, когда ветер дует с моря. Дым и копоть вечно не спящих фабрик ветер уносит прочь, что до жилых домов, тем и прекрасно раннее утро, что прислуга еще только начинает разжигать камины и плиты. На часок, не более, Порт-Бергюз именно таков, каким его описывают в старинных поэмах и лживых рекламных буклетах. А тот, кто утверждает, что море в свою очередь пахнет рыбой, неправ. По крайней мере, не всегда. Аромат утреннего бриза - это аромат арбузной корочки, свежей и хрустящей. Зи рассмеялась, когда я сказала ей, что по утрам море пахнет арбузом, заявила, что у меня черепица поехала. Я не обиделась: во-первых, из нас двоих мечтатель-романтик и в самом деле скорее она, чем я, во-вторых, на Зи вообще сложно обижаться. Если, конечно, узнать ее получше.

Размышляя таким образом, я спустилась по лестнице. Кивнула старому консьержу, вполглаза дремавшему за своим столом в уголке холла. Господин ванЛюп, не просыпаясь, втянул воздух и чуть заметно кивнул мне в ответ. Годы не пощадили зрение и слух старика, но обоняние "Золотого Носа" ландрийской таможни все еще было на высоте: жильцов он узнавал за милю, а визитеров за милю же встречал дружелюбный оскал поразительно белых, совсем не старческих клыков. Я невольно улыбнулась, вспомнив, как Зи пугалась его первое время: месяца три, не меньше, старалась проскочить холл бегом, а старик сердито ворчал ей вслед "Ходют тут!". Пару раз даже рыкнул - в шутку, разумеется. Среди всех известных мне измененных ванЛюп - самое доброе и душевное существо, хотя очень старательно это скрывает.
"Ох... Опять ушла с головой в свои мысли! Наслаждаться красотами утра буду в другой раз: не поспешу - не видать мне распродажи вчерашних остатков у зеленщика."
До перекрестка я почти бежала, но возле него замедлила шаг: есть много вещей в этом мире, мимо которых можно промчаться, как Зи мимо консьержа, но у Памятных колонн склоняют голову и короли, и бродяги. Дворник уже смыл пыль с постамента, солнце уже осветило слова "Помни войну!". И кто-то уже успел положить свежий цветок - высоко, подле фигур мертвых и умирающих людей, изуродованных магией.
К зеленщику я подоспела вовремя. Пара коротких стычек с другими бедными, но гордыми хозяйками, и в моей корзине красуется пучок чуть увядшего салата, да еще пяток яблок в придачу, почти не побитых. Теперь - к бакалейщику и молочнику. Выходной - не только возможность выспаться, пусть и по очереди, но и шанс нормально поесть. Никаких тебе "Кошмар! Омнибус через десять минут, Зи, бросай все, поедим в обед!" Сегодня нас ждет настоящий воскресный завтрак: ароматный чай и блинчики с яблоками и лютецианской клубникой. Клубника, разумеется, непростительная роскошь. Зи, разумеется, знает об этом, как никто другой - и все равно отдает за нее свои обеденные гроши. "Аль, она такая замечательная, и твоя любимая, ага? Один раз живем!" И нечего возразить, потому что я очень хорошо понимаю: кто-то в этом мире должен компенсировать мою нудную практичность. Кто-то яркий, как солнечный зайчик и такой же импульсивный, хотя иногда это просто-напросто бесит. Хотя бы потому что всю следующую неделю этот кто-то теперь не сможет есть в кафетерии, а я не смогу на это спокойно смотреть. Прощайте, денежки, отложенные на визит к дантисту.
Так я размышляла, входя в квартиру. В ней все еще стояла сонная тишина: сегодня - моя очередь быть сама-себе-прислугой, а Зи могла спокойно отоспаться. Вернее могла бы, если б не ее эскапада накануне. "Время для штрафных санкций," - с долей праведного злорадства отметила я. Не признаваться же, в самом деле, что вместо блинчиков у меня обычно выходит блюдо имени классической пьесы - "Много дыма и ничего". Юных представительниц верхушки среднего класса учат многому. Однажды я доберусь до того, кто решил, что главные наши навыки - рукоделие и светская беседа, а вовсе не готовка, уборка и решение головоломок типа "Как модно одеться на жалование машинистки и не сдохнуть при этом с голоду".

Наша квартира в мансарде - две комнатушки, кухонька и крошечный закуток, который назовет туалетной комнатой лишь тот, кто раньше пользовался удобствами во дворе. Зи именно так ее и называет. А еще она никогда не закрывает дверь своей комнаты - ничего удивительного, ведь прежде у нее никогда не было ни собственной комнаты, ни какой-либо собственной двери. Уединение? Это что за чертовщина? Какое может быть уединение в семье, где количество детей - результат уравнения со множеством переменных вроде "в положении ли маман" и "список братцев, угодивших за решетку". Что ж, жизнь постоянно учит меня находить плюсы во всем: благодаря Зи я теперь настолько вежлива, что стучусь даже в открытые двери.
- Зи!
Нет ответа.
- Пора вставать, Гортензия! - серьезностью интонаций я бы, наверное, посрамила секретаря Верховного Суда. - Блинчики мечтают быть приго...
Сомнительная шутка застряла в горле. Сознание словно разделилось на две неравные части. Большей овладел ужас, лишив дыхания, приклеив ноги к полу. Меньшая же холодно и бесстрастно отмечала детали представшей моим глазам картины: тело Зи лежит в постели на спине, руки вытянуты вдоль туловища, лицо... лица нет, только алое месиво, поразительно, леденяще опрятное. Непостижимо, как удалось нанести такие раны, не забрызгав кровью стены и кровать. "И кому удалось," - вступила моя проклятая склонность все анализировать, прибавив к деталям запертую входную дверь и распахнутое окно. Вопросов "Почему?" и "За что?" не было, зато был список номер два - тех, чьи преступные планы мы с Гортензией вольно или невольно разрушили.
В открытое окно влетела муха и закружилась над телом.
"Она не может вот так лежать. Ты не можешь вот так стоять и ничего не делать."
Муха мерзко жужжала над телом Зи. Было бы ложью сказать, что шаг в сторону кровати не стоил мне чудовищных усилий. Впрочем, оно и к лучшему, что не ушла далеко от двери, - успела схватиться за нее и не упасть.
- Кыш, дрянь такая, - невнятно сказало тело и помахало в сторону мухи руками. И тут сквозняк, лениво колыхнув занавеску, наконец донес до меня запах.
Клубника.
- Дура! - от моего крика не только муха и Гортензия шарахнулись кто куда - даже голуби улетели с окрестных крыш. - Проклятая дура!
- Ч-чего? - перепуганная Гортензия таращилась на меня, машинально стирая с лица остатки раздавленных ягод. Большая их часть брызнула во все стороны, когда она вскочила, так что ни кровать, ни стены уже нельзя было назвать опрятными. - Что случилось?!
Меня разобрал истерический смех. Сил на объяснения не было.
- Эээ... Ты из-за этого расстроилась? - Зи протянула ко мне руку с красной кашицей, стекающей между пальцев. - Да я и взяла-то всего несколько ягод, тебе осталось достаточно, не волнуйся. Нет, подожди, - она подошла ближе и внимательно на меня посмотрела. - Ты бы не стала кричать из-за такой ерунды, а если б и стала - то вчера, не сегодня. Что в таком случае... - Зи прижала палец к губам, размышляя: беспомощный, совершенно детский жест.
"Склонность анализировать заразна," - мелькнула ни к селу ни к городу мысль, вызвав у меня очередной нервический смешок. Впрочем, он тут же оборвался: в дверь энергично стучали, прямо-таки барабанили. Судя по взволнованным голосам за дверью, на крики приковыляла помощь: консьерж и еще один старик - наш почтенный сосед справа.
- Будь здесь! - строго велела мне Гортензия. - Я сама с ними разберусь.
Запахнув домашний халатик, она приняла вид столь величественный, что смогла бы дать фору любой древней мифической царице. Впечатление лишь самую малость портила измазанная в ягодном соке физиономия. Я хотела напомнить ей о ягодах - если уж они испугали меня, кто знает, что подумают старики, но замок уже щелкнул, открываясь. Я уселась прямо на пол и рассеянно слушала, как Зи рассказывает нашим храбрым спасителям о споре из-за ведения хозяйства вообще и порчи продуктов - в частности.
- Понимаю, понимаю, - печально поддакивал сосед. - Моя Этель вот тоже любила... того... маски всякие делать. Охохонюшки, нету тебя теперь, один я остался, старый дурак... - послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Я невольно покачала головой: сосед всегда был добр и приветлив, и вот теперь он тоже пострадал из-за треклятых ягод. Из прихожей тем временем донеслось сопение: ванЛюп не спешил уходить, шумно принюхиваясь.
- Здесь пахнет не только клубникой! - вынес наконец он вердикт. - Здесь пахнет страхом. Барышня Гортензия, барышня Авла, что ж вам не живется-то, как нормальным людям? Замуж бы, что ли, повыскакивали, давно пора... - он наконец-то отправился восвояси, не переставая ворчать и брюзжать. Зи вошла в комнату. вытирая на ходу лицо рукавом халата, уселась рядом со мной на пол:
- Я знаю, чего ты испугалась, - радостно улыбаясь, сообщила она мне. - Подумала, что меня убили, ага? Не волнуйся, мы всегда будем вместе. Мы же лучшие подруги.

Мы с Гортензией и в самом деле долгое время были лучшими подругами. Но история наших приключений началась, когда о существовании друг друга мы еще на подозревали.

Глава I. Гувернантка и нелюдь

Ночь сияла тысячами огней. Звезды могли скрыться за тучи и больше не показываться - у них не было ни шанса против множества свечей в хрустальных люстрах, факелов и блестящих драгоценностей. Гости все прибывали. Cнующие туда-сюда лакеи едва успевали подхватывать на руки нарядных дам, дабы отнести их из карет в особняк: нежданный дождь оставил скверный подарок - лужи, губительные для шелковых бальных туфелек. Впрочем, даже в этом неунывающие хозяева и гости нашли повод для шуток. Другим поводом для шуток и сплетен был особняк напротив - старинное здание, почти проигравшее битву со временем, но все еще величественное. За его окнами царила непроглядная тьма, как будто сама сущность света в панике сбежала к соседям через улицу.
- Знаете, кто там живет? - юная особа, чье совершеннолетие праздновали, сделала эффектную паузу. Прочие собравшиеся на балконе, все как один - мужского пола, изобразили глубокий интерес.
- Там живет тролль, - понизив голос, сказала девушка. - Тот самый, о котором писали в газетах. Тролль-торговец, от которого сбежала жена. Только она не сбежала! Я думаю, что... - еще одна пауза, широко распахнутые глаза, дабы изобразить запредельный ужас. - он ее съел!
Гости оживились и принялись строить версии случившегося. Досталось и торговцу, и его жене, и всем прочим троллям заодно. Кто-то особенно бесшабашный предложил пробраться в Зловещий Дом и все разузнать. Но тут объявили первый танец, и план дерзкой вылазки был позабыт ради более важных вещей.
Гремела музыка.
Кружились беззаботные пары, сверкая тиарами, золотым шитьем и счастливыми улыбками.

В темноте зловещего дома, скорчившись на камнях, горько плакал ребенок.

***

Город Бергюз не спит никогда. Как может беззаботно уснуть столица, к тому же - порт, морской и речной? Не спят доки и склады, фабрики и мастерские. Не дремлют романтики темных переулков - уснешь тут, когда на складах и в мастерских столько интересного! Полиции тоже ночью не до сна - спасибо романтикам, докам, фабрикам и всем остальным.
Благородные и богатые - вторых все чаще путают с первыми - жители Холмов тоже частенько не спят - по особой причине. Ночь в Холмах - время поддержать статус, потратив деньги так, чтобы соседи кусали локти от зависти. Чем особняк ближе к вершине холма и социальной лестницы, тем роскошнее должен быть бал. Плюс, разумеется, фейерверки - контрольный выстрел соседям к голову. Или куда долетит. Неудивительно, что у Холмов своя собственная пожарная часть: виртуозы, обученные тушить карнавальные костюмы на развеселых гостях и не портить при этом мебель. В прежние времена, до введения Палаты эрлов, даже полиция у Холмов была собственная. Впрочем, пара законов мало что изменила: констебли могут сколько угодно патрулировать эти улицы, но в их рапортах не будет ничего. Буквально - никаких инцидентов. Ни-ког-да. То, что происходит в Холмах, остается в Холмах.

Откуда я это знаю? Мой кузен Маттиас - констебль. В ранней юности он мечтал стать моряком, вопреки желанию отца - без пяти минут главы Гильдии Часовщиков. Мечте не суждено было сбыться: с амулетами от морской болезни людей пускают на корабль только в качестве пассажиров, и то - ненадолго. Повзрослевший Мэтти, опять-таки - вопреки воле отца, выбрал другую мужественную профессию с формой, оружием и риском, но без нужды блевать каждые пять минут. Раскаивался Мэтти потом, или нет, не знаю, но выбрать третью профессию он не успел - скончался его отец, нужны были деньги. И неожиданно Мэтти повезло: респектабельная внешность, хорошие манеры и чье-то вовремя замолвленное словечко открыли кузену путь в Холмы. Больше тетушке Леттии не нужно было молиться в Храме Сущего за жизнь сына, ведь всем известно, что Холмы - эталон покоя и благополучия.
Теперь она тратит энергию на меня: с тех пор, как умерли родители, тетушка и Мэтти - мои единственные родственники. Ситуация, как все в подлунном мире, подчиняется правилу маятника: у меня есть близкие люди, и это прекрасно, тетушка Леттия верит, что ее долг - выпихнуть меня замуж, и это - кошмар. Еще есть упрощенная версия кошмара - не замуж, так в компаньонки к богатой старухе. К обсуждению одного из двух способов испортить мне жизнь сводится каждый мой визит. Я уже угадываю с порога: вопрос, останусь ли я на обед, в переводе с тетушкиного языка - "на горизонте подходящий вдовец". Чашечка чая с бисквитом означает, что кому-то понадобилась девочка на побегушках - приносить книжку-шаль-собачку-трость.
- Огромное вам спасибо, что побеспокоились, но - нет, - я сделала глоток остывшего чая. К печенью не притронулась: всегда чувствую себя немного виноватой, ведь тетушка искренне верит, что делает мне добро.
- Боги мои, Авла! - она всплеснула руками, едва не опрокинув чашку.
"Расстроилась всерьез, если не сказать хуже," - машинально отметила я. - "Пора придумывать повод для бегства."
- Тебе не угодишь! - раздраженно воскликнула тетушка. - То дама слишком стара, то слишком зла, то слишком бедна. Но госпожа Казус - вовсе не старая и очень богатая: каждую зиму проводит на курортах Лазурного Княжества! К тому же - добрейшая душа, попечитель трех закрытых школ для девочек. Вы с ней - почти коллеги!
- Ммм... - повод наконец-то был придуман, хоть и дурацкий. Оставалось быстренько сообщить его, а после добраться до пальто и шляпки, прежде чем тетушка перейдет в контратаку. - А еще госпожа Казус категорически против совместного обучения детей разных рас. Дай ей волю - вернет нас лет эдак на пятьсот назад. Слышала о ней еще в колледже - тип "шовинистка классическая". Кстати, я тут вспомнила об одном важном...
Стук в дверь спас меня от позорного вранья: старенькая служанка - горничная и кухарка в одном лице - принесла письмо. Скользнув взглядом по строчкам, тетушка помрачнела.
- Захворала моя подруга. Похоже, дела плохи, - она тяжело вздохнула и поднялась из-за стола:
- Я поеду к ней и, скорее всего, останусь на ночь. Авла, дорогая, ты ведь не откажешься передать Мэтти записку?
Разумеется, я была готова немедленно отнести кузену записку, посылку, мешок кирпичей, что угодно - лишь бы подальше от тетушки с ее заботой.

Улица встретила меня визитной карточкой ранней весны - дождем и холодным ветром. Прохожие спасались от него за поднятыми воротниками и зонтами, то и дело шарахаясь от брызг из-под колес экипажей. Я тоже открыла зонт - большой и черный, когда-то принадлежавший отцу. У меня есть и собственный, женский, еще не вышедший из моды, но я предпочитаю этот. Пусть он немодный, зато успокаивающе-надежный. К тому же, вывернуть его спицы под силу только урагану.
Спрятавшись таким образом от дождя и большей части дорожной грязи, я отправилась разыскивать кузена - пешком, разумеется. Клянчить у тетушки деньги на экипаж, даже в плохую погоду, - не в моих привычках. Да и было бы из-за чего огорчаться, ведь от Искусных Ремесленников до Холмов совсем не далеко.
Я шла, исполняя па из балета несчастных пешеходов: "прыгнуть через лужу - шарахнуться от брызг - прыгнуть - шарахнуться - прыгнуть - шарахнуться - ой, навоз! - обойти - прыгнуть", и потихоньку моя дорога поднималась все выше. Чем ближе к Холмам, там чище становился тротуар и деликатнее возницы. Забыв о балете, я глубже и глубже погружалась в свои мысли.
Когда-то, до смерти отца, фактически - в прошлой жизни, я уже бывала в Холмах. Не думаю, что хоть одна из моих высокородных сокурсниц из педагогического колледжа стала или станет учителем. Среди них это было всего лишь модное веяние, как до того - повальное увлечение дрессировкой магических жаб. Но, так или иначе, у меня появился шанс рассмотреть Холмы поближе и я приняла несколько приглашений в гости. Жалею ли я, что не живу, как они? Ложью будет сказать, что не жалею совсем, особенно в день оплаты счетов за квартиру. Зато у меня есть хоть какая-то свобода. Точнее - свобода минус тетушка минус деньги, но это не так уж и страшно. У сокурсниц свободы нет вовсе. Тот, кто родился в Холмах, остается в Холмах. В крайнем случае - перебирается в Холмы какого-нибудь другого города.
Ой. Иногда я погружаюсь в свои мысли слишком глубоко - есть у меня такая неудобная черта. Обычно все заканчивается хорошо, но не обязательно.
На этот раз из воспоминаний меня выдернули буквально за шкирку. И очень вовремя - я уже убрела на проезжую часть. В мое персональное одиночество под зонтом вторглась сердитая физиономия. Пришлось вернуться в реальность и попытаться узнать спасителя. Увы, не получилось, зато спаситель вдруг узнал меня и сменил гнев на милость:
- Барышня Авла? Я - Руфус, друг вашего кузена. Помните прошлогодний зимний бал?
Бал я помнила. Руфуса не помнила ни на йоту, но огорчать его не хотелось, и я кивнула. Спаситель галантно предложил опереться о его руку. "Тоже мне - полиция, делать вам больше нечего," - подумала я. "Благодарю вас, вы очень любезны," - эта версия прозвучала вслух, и вскоре кузен уже читал записку.
- Ветер усиливается, барышня Авла. Позволите сопроводить вас домой? - все так же галантно спросил Руфус. - Моя смена окончена.
Погода и в самом деле ухудшилась, к тому же вечерело. Фонарщики уже вышли на работу, зажигая гордость Холмов - газовые фонари, о которых менее состоятельные жители города могли только мечтать, довольствуясь масляными. Я почти решилась ответить "Буду очень признательна", но тут заметила краем глаза, как Мэтти сигнализирует приятелю: кивает, подмигивает, только что флагом не машет. Кузен в роли свахи? Это уж слишком!
- Право, не стоит беспокоиться, - ответила я с милой улыбкой. - Еще совсем рано, а вам после смены следует отдохнуть. Ах... - я не слишком естественно уронила зонтик, и, пока Руфус поднимал его, успела состроить кузену зверскую рожу.
На этом мы и расстались. Я отправилась вниз по улице, с каждой минутой ускоряя шаг. Не потому что боялась чего-то - просто двигаться иначе не позволяла погода: ветер тащил зонт вперед, а дождь хлестал по спине. Перспектива поголодать денька три, но добраться домой в экипаже больше не казалась скверной.
И тут я услышала плач. Плач маленького ребенка, достаточно громкий, чтоб различить за его шумом дождя и ветра. Это были не капризные вопли типа "ха-а-ачу пони и шокола-а-адку" - так плачут от боли и горя. Звуки доносились из дома, от одного вида которого автор мистических романов восторженно разрыдался бы, а торговец недвижимостью - просто повесился.
Преподаватели в колледже часто пеняли мне, что в подобных случаях я сначала действую, а думаю после. Я же неизменно просила их порадоваться: в кои-то веки я не сижу над проблемой часами, когда прочие уже все сделали, сдали и пошли домой.
Другими словами, я закрыла зонт и полезла через забор.
Каменная ограда была столь же изъедена временем, как и особняк за ней - карабкаться оказалось легко, слезать - тоже. "Вот вам и благополучные Холмы!" - пробормотала я, выбираясь с видавшего виды газона на раскисшую дорожку. - "Над кем-то издеваются, кто к кому-то вламывается..." Снова открыв зонт, я прокралась вдоль стены до угла. Плач стал громче, вдобавок, ребенок, кажется, подавился. Осторожно заглянув за угол, я едва не присвистнула от удивления: вот это оранжерея! Видала я разные, но чтобы больше дома? Плач, кашель и сердитые голоса доносились через распахнутую стеклянную дверь.
- Что ж... - сказала я мирозданию и шагнула вперед, твердо решив во всем разобраться. Кажется, именно в эту секунду у мироздания прорезалось чувство юмора. Довольно странное, надо сказать, - и без того сильный ветер вдруг стал штормовым.
- Мама!!!
Я говорила, что мой зонт - очень прочный? Наконец я узнала - насколько.
Те, кто был в оранжерее, удивились не меньше меня, когда я влетела к ним на черном зонтике.

***

Большинство люди считает троллей уродливыми, даже страшными. Никогда не относила себя к большинству. По-моему, в данном случае слова "страшные" или "красивые" неуместны - тролли просто другие. А еще мы очень мало о них знаем, до сих пор, хотя живем бок о бок девятый век.
Фактически, единственное, что известно наверняка - до Второй Магической войны подобных существ не было. Их создали люди. Для каких таинственных целей их сотворили? Не самый насущный из вопросов, оставленных нам войной. В разные времена троллей считали паразитами и уничтожали, считали полуразумными и забирали в рабство, считали интересными и пытались изучать. И вот наконец наступило если не светлое будущее, то, по крайней мере, вменяемое настоящее: люди признали троллей полноценными членами общества.
Теперь общество возмущается, почему эти нелюди не испытывают к нам глубокую благодарность. Загадка!

Один из таких неблагодарных членов общества направлялся ко мне. Среднего - для тролля - роста, тонкий и гибкий, со светло-серой, почти белой кожей, он был одет в элегантный костюм и щегольские туфли, явно сшитые на заказ - у троллей узкие ступни и кисти, всего по четыре пальца. Осанка гордая, вид состоятельный. "Похоже, я имею честь вот-вот познакомиться с хозяином дома." - мысленно вздохнула я. - "Очень сердитым хозяином."
По мере того, как разгневанный хозяин приближался, я замечала новые детали. Лацканы пиджака и модный галстук с бриллиантовой булавкой были испачканы чем-то белым. Эээ... Каша? Манная? Нет, судя по скипидарному аромату, манно-кедровая. Логично, кедровые орехи - любимое лакомство троллей. Обеденный стол, из-за которого вскочил тролль, стоял на поляне. Самой настоящей лесной поляне, окруженной елками и разными мелколиственными деревцами. За столом стояли три стула, один - хозяина дома, второй пустовал, на третьем сидел троллий малыш в штанишках с лямками, зареванный и перемазанный кашей. Похоже, мой прилет произвел на него впечатление: ребенок все еще хлюпал носом, но рыдать перестал.
В такие минуты я с неизменной теплотой вспоминаю свою преподавательницу поведения - госпожу Цинтию Викс. Не путать с этикетом: предмет науки о поведении - типы личностей, их реакция на различные ситуации и тому подобное.
Итак, что мы имеем? Тролль-мужчина, не пожалевший костюма, чтоб накормить малыша. Ребенок, который не хочет есть. Он не привязан к стулу, так что каша - не пытка или наказание. Малыш не толстый, а каша пахнет съедобно даже по человеческим меркам. Ребенок выглядит подавленным, а не капризным. Очевидно, проблема гораздо глубже, чем на первый взгляд.
- Вы неправильно кормите! - выпалила я, прежде чем тролль что-то сказал или сделал. Еще поклон госпоже Викс: огорошьте собеседника, и он от удивления станет менее опасен.
Круглые темные глаза тролля сузились. Определенно, он был не их тех, кто кланяется людям, просто потому что они - люди. Его реплика оказалась предсказуема до уныния:
- Кто вы такая, чтобы указывать мне в моем доме...
На этом троллю пришлось захлопнуть рот, потому что я с громким щелчком закрыла зонтик, обрызгав нас обоих.
- Позвольте представиться: Авлониа Ронда, три года училась на преподавателя-гувернера в бергюзском педагогическом колледже. Без диплома.
Последние слова дались с трудом. Закончить учебу я не смогла: когда заболел отец, все средства, естественно, пошли на лечение. Я ни единой секунды не думала, что может быть как-то иначе. Вот только лечение не помогло.
- От гувернанток нам никакой пользы, вы опоздали, - широкий тонкогубый рот тролля брезгливо скривился.
- А я не по объявлению - просто пролетала мимо! - на конкурсе глупых отговорок мне полагался приз, но хозяин дома явно был сбит с толку. Впрочем, сдавать позиции он не собирался.
- Ваше счастье, что пролетали, - уже скорее насмешливо, чем сердито бросил тролль, обошел меня и поманил за собой. Остановившись на пороге, он ткнул носком туфли в жухлую траву за дверью.
- Й!.. - меня даже на возглас "Мама!" не хватило при виде десятидюймовых лезвий, взметнувшихся из травы. Тролль топнул снова, и лезвия скрылись.
Теперь была моя очередь отвоевывать позиции:
- Не стану спрашивать, осознаете ли вы, как эта, гм, охранная система опасна для ребенка. Перейдем к делу: кто из членов семьи кормил его прежде?
В колледже за подобные "выстрелы наугад" ставили двойки, но я была уверена, что права. Потеряв близких, начинаешь замечать других таких же бедолаг.
- Похоже, барышня Ронда, вы совсем не читаете газеты, - в этих словах уже не было злости или сарказма - только усталость. Газеты я просматривала регулярно, но искала вакансии, а не жареные новости, поэтому просто пожала плечами.
- Олгот из'Эхэ, - чуть помедлив, представился хозяин дома. Челюсти троллей справляются не со всеми звуками ландрийского языка, и "Олгот" прозвучало почти как "Олгоф". - Тот самый тролль, от которого сбежала жена, - добавил он и горько усмехнулся.
- Соболезную! - энергично кивнула я и обернулась к столу. - Надеюсь, каша еще не совсем остыла?

***

Каши в тарелке не осталось, зато вокруг ее было в избытке: на столе, на ребенке, на деревьях и в траве под столом - к великой радости зверя, похожего на помесь хорька с барсуком. Маленький тролль смотрел на зверька и уже совсем не хлюпал носом.
- Мой сын - Тууфи. Тууфи, поздоровайся, это госпожа Ронда! - велел тролль мальчику. Тот неохотно оторвал взгляд от зверька.
- Няня Авла, - уточнила я, осознав, что для тролля мое имя и фамилия - фонетический кошмар.
- А'ла, - повторил малыш. Он разглядывал на меня с неприязнью.
"Похоже," - мрачно констатировала я. - "предыдущие гувернантки наломали таких дров, что у чокнутой летающей няни почти нет шансов."
Олгот дернул березу за ветку. Вдалеке прозвенел колокольчик, и меньше чем через минуту к нам по тропинке уже спешил еще один троль. Точнее - дама-тролль, cудя по одежде: строгому платью и белому фартуку. В руках у нее была тарелка, на плече - полотенце. Она явно не ожидала увидеть посторонних - даже споткнулась. Но сразу опомнилась, поставила тарелку перед мальчиком и взялась было за полотенце.
- Благодарю вас, дальше мы сами! - предупреждающе вскинула я руку. Женщина вопросительно глянула на хозяина дома, кивнула и ушла. Тууфи уставился на кашу с плохо скрываемой ненавистью. Губы его предательски задрожали. Я сняла перчатки, пальто, развернула полотенце и заправила за воротник платья, резонно рассудив, что остальных спасать поздно.

В колледже Цинтию Викс звали и зовут по сей день - за глаза, разумеется - госпожа Циник.
- Хотите сделать кого-то несчастным? Отнимите то, что ему нужно.
  Хотите кого-то заинтересовать? Отнимите то, что ему не нужно.

Ложка с кашей медленно приближалась к губам малыша, но в последний миг резко свернула влево и остановилась перед физиономией господина Олгота. Тот вытаращил глаза - забавная гримаса для тролля, но все же подыграл мне и проглотил кашу. Даже причмокнул для убедительности. Вторая ложка, проделав путь к Тууфи, внезапно вернулась, и кашу съела я. Третья - Олготу. Четвертая - мне. Снова - Олготу. Снова - мне.
Подняв на мгновение взгляд, я заметила нескольких слуг, глазеющих на нас из-за деревьев, словно в театре. Кажется, кто-то делал ставки.
За очередной ложкой Тууфи потянулся, но не получил ее. Следующую проводил злым взглядом, и я точно знала, кому предназначена эта злость. Новая ложка вызвала взрыв воплей:
- Моя! Дай! Ты... Ты, крыфа!
- Кры-са, - невозмутимо поправила я малыша. - Не сжимай губы на втором слоге.
Тууфи озадаченно уставился на меня, приоткрыв рот, и каша наконец-то попала по назначению. После пятой или шестой ложки, съеденной мальчиком, за деревьями раздались аплодисменты.
- А теперь покорми папу! - строго сказала я Тууфи и вручила ложку ему.
- Если часто практиковать такой способ, вырастет чудовищный эгоист, - это я шепнула его отцу на ухо.

Домой я вернулась в личном экипаже господина Олгота из'Эхэ, На прощание кучер сердито заявил, что проиграл из-за меня звероводу недельное жалование.
- Кому-кому? - удивилась я. - Никогда прежде не слышала о такой прислуге.
- Да парню, который смотрит за живностью и оранжерее - птицы, белки и все такое, - пожал плечами кучер. - Он один за вас болел.
- Утешьтесь, будет шанс отыграться, - улыбнулась я в ответ. - Ваш хозяин предложил мне прийти завтра еще раз.
Ни к одному балу в своей жизни я не готовилась так, как ко второму визиту к троллям. Гувернанток, знаете ли, не готовят для работы в полевых, или, в моем случае, - лесных условиях.

***

- Итак... - Олгот из'Эхэ наконец закрыл папку с бумагами. Я мысленно закатила глаза: ожиданием меня из колеи не выбьешь. Гувернантка без диплома давно привыкла и к такому отношению, и к худшему. По сравнению с работодателями-людьми тролль - просто мечта идиотки. Ждала, сидя в мягком кресле, заодно разглядывала кабинет - вполне обычный, в доме, а не в лесу, даже уютный. Хотя та часть дома, через которую меня провел дворецкий, жилой не выглядела: мебель - под чехлами, зеркала потускнели, окна давно не мыты. Чуть больше пыли, немного паутины, оборвать обои по углам, глядишь - через недельку заведутся привидения.
Дворецкий - отдельная история: явно измененный-радикалист, когти не спиливает, заостренные уши не бреет. Приюхивался ко мне столь беспардонно, что я твердо решила: сделает так еще раз - воспользуюсь мамиными духами. Наш консьерж от их аромата чихает по несколько минут.
Ой. Кажется, я снова задумалась не ко времени.
- Я навел справки в колледже. Почти все преподаватели отозвались о вас очень тепло и сожалели о вашем уходе, - тролль подался вперед. - Не хотите узнать, кто отозвался иначе?
Я тоже подалась вперед - вместе с креслом и ковром, немного не рассчитала и врезалась в стол. Зачем так натирать паркет?! Еще одна ловушка, вроде той, во дворе? Тролль скривился, но промолчал.
- А. Догадываюсь. Меня в очередной раз прокляли историк и основомагичка.
- Кто-кто? - тролль озадаченно моргнул. Потом моргнул еще раз - как-то иначе. Ого! Третье веко? Жаль, что надо отвечать на вопрос, я бы еще понаблюдала.
- Основы магии, как следует из названия, это минимум "якобы знаний", - я изобразила воздушные кавычки. - о происхождении магии, ее видах, пользе и вреде. На самом деле почти весь учебник сводится к одной фразе - "Потомучтомагия!". Потомучтомагия то, потомучтомагия это, война случилась из-за магии и так далее. Каково, а? - забывшись, я вскочила с кресла. Опомнилась и плюхнулась обратно. - Не из-за негодяев, дорвавшихся до магии, нет, какое там. А в историю я просто не верю. От довоенной остались жалкие обрывки, так как большая часть носителей информации погибла. Послевоенную же столько раз переписывали, выбирая виноватого, что она и на обрывки не тянет.
- Гм, - тролль рассеянно кивнул. Кажется, от моей пламенной речи ему потянуло в сон. Может быть и нет, но мимику его мне еще изучать и изучать. - Вы знаете, чем я занимаюсь? - вдруг спросил он.
- Примерно представляю, но справок не наводила. "А следовало бы!" - пнула я себя мысленно.
Тролль усмехнулся, достал из стола шкатулку, а из шкатулки - пучок чего-то, похожего на спутанные седые волосы.
- О! - я была впечатлена. - Так это вы ввозите лучший в мире материал для защиты от шума, который одно время даже считали магическим? Его еще называют... - я запнулась.
- Троллий мех, - фыркнул Олгот из'Эхэ, но было заметно, что он доволен моими познаниями.
- Вообще-то я хотела сказать - вулканическая вата. Меха, на сколько я знаю, у троллей нет, и волос тоже, но - как вам будет угодно.
- Что ж, - тролль откинулся на спинку кресла. - Мне угодно, чтобы вы учили моего сына тому, что со временем понадобится ему для ведения семейного бизнеса: читать, писать, считать. Больше - ничего. Не обольщайтесь - семь предыдущих гувернанток не смогли вбить ему в голову "один прибавить один". Кроме этого усвойте, - Олгот смотрел мне в глаза и буквально чеканил слова. Это было довольно жутко. - Вы здесь, чтобы учить, а не изучать! Учить трем предметам, которые я назвал, а не тому, как тролли должны быть вечно благодарны людям! Только учить, а не играть в глупые игры и сюсюкать! И - да! Она сбежала. Нет - я ее не ел!
- Не вбили "один прибавить один"? - задумчиво повторила я. - Что ж. Будем учить.

Около часа я вешала на деревья в оранжерее карточки с цифрами. Цифры смахивали на номера домов, так что уголок троллей родины потихоньку становился похож на город. Странноватый такой город, чьи улицы прокладывали наспех, в темноте и с завязанными глазами. Тууфи ходил за мной, послушно подавая карточки, когда я просила. Из дупла в дереве номер три выглянула сова, подозрительно оглядела нас и снова спряталась. Зверь, похожий на помесь хорька с барсуком, попробовал карточку "8" на зуб, и, кажется, одобрил ее.
- Долго вы намерены этим заниматься? - я не подпрыгнула, но сделала для себя заметку: "А еще тролли умеют подкрадываться". Мой работодатель стоял, величественно скрестив руки на груди. Он явно был мной недоволен.
- Так. Хо-ро-шо. Числа ваш сын знает, что-то все-таки в него вбили. Теперь усвоим понятия 'следующий" и 'предыдущий".
Понятия Тууфи усвоил на лету, а я усвоила, что бегает он чертовски быстро. Шустрый оказался ребенок. По-моему, было даже весело, хотя папа-тролль выглядел ошарашенным:
- Следу'сяя-елка, следу'сяя-береза, следу'сий-куст, следу'сее-бревно, следу'сий-папа, следу'сий-стол, следу'сяя-няня, ой, прости, няня, следу'сяя-елка, можно-мне-соку? следу'сий-куст, побежали обратно!

- А теперь, - я подошла к дереву с цифрой "1" и сделала торжественную паузу, исключительно ради Олгота. - мы узнаем, что "один прибавить один" значит - назвать следующее число. Одно дерево прибавить одно дерево, Тууфи? - кивнув в сторону цифры "2", я, признаюсь, затаила дыхание.
- Два дерева? - малыш огляделся и грустно вздохнул, словно ждал, что посчитанные деревья на радостях улетят сквозь крышу, а те его обманули.
- Это только начало! - подбодрила я Тууфи. - Два прибавить один? А бегом?
Лучше бы я этого не говорила. Чтобы объяснить вычитание единицы, пришлось нарезать вслед за учеником по оранжерее кругов двадцать. После этого я просто села в траву и слушала, как из-за деревьев доносится восторженное:
- Две белки отнять одну белку...
Хвостатое вычитаемое с жалобным писком промчалось мимо. Следом прибежал Тууфи, пугающе стремительно влез на дерево номер три и вытащил из дупла сову. Ошалевшая птица не сопротивлялась.
- Одна сова минус одна сова... - птица была засунута обратно. - ноль совы!!!
Из дупла донеслись клокочущие звуки: то ли ноль совы проклинал нас, то ли его тошнило.
- На сегодня довольно. Обедать! - Олгот снял сына с дерева, шагнул ко мне и с удивительным изяществом протянул свободную руку, помогая подняться.
Меня пригласили отобедать с семьей, точнее, Тууфи просто подпихнул мне стул с разбегу, а когда я рухнула на него, запоздало воскликнул:
- Садись, няня Ала!
Я мужественно съела нечто, похожее на курицу с гарниром, и почти без содрогания узнала, что это были лягушки. Тууфи клевал над тарелкой носом. Олгот снова взял сына на руки и кивком позвал меня за собой. В дальнем углу оранжереи, куда я сегодня еще не заглядывала, за искусственным ручьем и густым малинником два огромных плоских камня были установлены так, что получилось подобие шалаша. Еще один камень служил в нем полом. На камне лежала травяная подстилка, похожая на гнездо. Тууфи забрался в гнездо и моментально уснул.
- Вы не станете писать о нашей жизни научных статей и докладов, - тихо сказал тролль. - Просто запомните, что вам было позволено ее увидеть.

Наверное, надо было сказать "Благодарю вас за доверие", а я вместо этого ляпнула "Купите цветные карандаши средней твердости".

***

Вопреки приказу работодателя я все же стала делать кое-какие записи. Не для статей и прочего - для самой себя, чтобы понять: кто, черт возьми, я такая? Ребенок зовет меня няней, его отец считает гувернанткой. Судя по виду, место Тууфи - в песочнице, а папаша-тролль то и дело интересуется, когда мы начнем таблицу умножения. Возраст малыша - пять лет, и, похоже, оба родителя - так называемые "быстрые". Много же мне это дает.
Давным-давно люди заметили: чем темнее кожа тролля, тем дольше до него доходит сказанное. С черными разговаривать практически бесполезно, для них служат переводчиками собратья посветлее, если свободны недельку-другую. Белые же - буквально белые - тролли соображают настолько быстро, что с ними подчас трудно общаться по другой причине: люди не разбирают их речь. Веками люди делили троллей на тупых и смышленых, и однажды - ирония судьбы! - не ученый исследователь, а старый пьянчуга в трактире вдруг сделал открытие. Имя его тут же старательно потеряли, но легенда осталась. Так или иначе, этот некто взял, да и спросил самих троллей: что за дела, ребята? Ребята попытались объяснить. Люди попытались понять.
Теперь мы знаем, что разные тролли воспринимают время по-разному. Интересная информация, но как она поможет мне составить учебный план для Тууфи?.. Сходить, что ли, в колледж, озадачить основомагичку? Ее любимая "потомучтомагия" здесь точно не сработает.

Еще одна странная вещь - Олгот из'Эхэ категорически не желал нанимать меня на полный день. По правилам гувернантке полагается жить в доме воспитанника: рядом с ребенком или в крыле для прислуги - лично мне все равно. Но тролль решил, что будет оплачивать для меня экипаж, каждый день - кроме воскресенья. Время занятий - от завтрака до обеда. Занятия всегда проходят в оранжерее. Заботливый папаша всегда где-то поблизости.
К этому стоит прибавить:
ловушки вокруг оранжереи;
парочку огромных серых типов, похожих на грозовые тучи в комбинезонах, если верить слугам - дворники, по словам Тууфи - "дядя Сойво и дядя Тойво", всегда бродят неподалеку от оранжереи;
и, наконец, человеконенавистнические настроения хозяина дома. Особенно ненавидит газетчиков, раструбивших по городу о бегстве его жены. Но не факт, что кухарка-тролль - надежный источник информации.
Кстати, слуг - в обычном понимании - на удивление мало. Никакой обитатель Холмов не допустит, чтобы двореций выполнял обязанности камердинера, а кухарка накрывала на стол, но здесь, видимо, особый случай. Кого в доме толпа, так это садовников, что, по-моему, вполне логично. Все они - тролли, и на попытку сосчитать их я сразу же махнула рукой. Слуг-людей только двое - кучер и зверовод. Уникальный вид прислуги, надо сказать, большой специалист по лечению совиной истерики и вывихов у белок. В его маленьком флигеле уже побывали все лучшие друзья Тууфи, и Тууфи это очень ценит.

Иногда я думаю, что прочла слишком много романов дамы Карнеолы Миллер. Нельзя абсолютно во всем видеть зловещий заговор и жуткие преступления. Обычно, когда я так думаю, жизнь подкидывает мне доказательство, что романов прочитано слишком мало.

***

Все началось с хулиганства: Тууфи стянул со стола мое пособие по математике. Пока я его искала, маленький тролль сидел под кустом и... нет, он не рвал книжку и не закапывал ее в землю, как - я почти уверена - сделал бы любой другой ребенок. Тууфи учился. Вернее - пытался, потому что читал пока еще медленно. В тот момент, когда я утвердилась на мысли, что пособие съел гибрид хорька с барсуком, Тууфи вернулся. Книга была открыта на главе "отрицательные числа".
- Как от одного отнять два? - спросил он, склонив голову на бок. - Это, что ли, магия?
"Ну и где папаша, когда мне надо принять важное решение?!"
Подождав несколько секунд и заглянув для очистки совести за ближайшую елку, я повесила на сучок этой елки грифельную доску и принялась рисовать числовую ось. Закончив, я обнаружила, что зрителей уже двое.
"Вот же!.."
- Продолжайте, пожалуйста, - милостиво разрешил папа-тролль.
Безо всякой надежды на понимание я рассказала Тууфи то немногое, что полагается знать об отрицательных числах человеческим детям двенадцати лет от роду. Он подошел вплотную к доске, постоял в задумчивости, и обернулся ко мне.
- Один отнять два - это сетхэ ко-йо! - заявил малыш.
Настала моя очередь обернуться - к троллю-отцу за переводом, хотя я и была почти уверена, что перевод - "полная чушь".
- Облачный лес, - сказал тролль. Увидел мой непонимающий взгляд и пояснил:
- Загробный мир.
- Туда ушла мама, - добавил Тууфи и потыкал пальцем в числа.
Мне захотелось, чтобы помесь хорька с барсуком действительно сожрала чертово пособие.
- Мои родители тоже там, - сказала я совершенно неожиданно для самой себя.
Вдруг оказалось, что малыш-тролль не только шустрый, но и прыгучий - в один миг он очутился у меня на руках и крепко обнял за шею. Я растерялась, даже слегка испугалась, ведь его отец ясно дал понять: "никакого сюсюкания". Взглянула на Олгота - убедиться, что все в порядке...
И тут я увидела.
Нет, не увидела, а УВИДЕЛА. Редкий, надо сказать, для меня случай.
Все мы рождаемся с магическими способностями. Просто у кого-то их больше, а у кого-то меньше.
В моем паспорте указано:

Маг.способность:	Уровень маг.способности (1 - 20):
1) видит истину;	4,2

Что означает: я не маг, не магический подмастерье, и вообще не представляю интереса для Бергюзского Института Прикладной Магии. С другой стороны, 4,2 - это ведь не 1. Всякое случается, как говаривали мне родители, и без глаз рождаются, и без рук. Было бы из-за чего переживать. Просто в моем случае правда должна быть правдой на двести процентов, тогда я ее увижу. Может быть. Одна такая правда как раз красовалась на физиономии господина Олгота из'Эхэ. Тууфи думает, что его мама умерла. Это действительно так.
А ел папа маму, или не ел - уже другой вопрос.

Тролль понял, что выдал себя. Чтобы заметить это, никаких особых способностей не требовалось, даже с плохим знанием тролльей мимики: он выглядел очень несчастным.
Мне страстно хотелось спалить пособие. И пристукнуть зверя, зато что его не сожрал.
- Завтра занятия будут, как обычно? - спросила я, передавая Тууфи отцу. Тролль быстро оправился: взглянул на меня так, словно я сказала несусветную глупость и бросил в своей саркастичной манере:
- Разумеется, будут.

В тот вечер я засиделась за книгами, готовясь к занятиям, только поэтому нежданные гости не вытащили меня из постели. Около полуночи в дверь моей квартиры вдруг забарабанили:
- Барышня Ронда! Барышня Ронда, откройте!
Я с удивлением узнала голос зверовода из дома троллей. Очень взволнованный голос. Мужчина нервно переминался с ноги на ногу, комкая в руках картуз, пока я снимала с двери цепочку.
- Давайте скорее! - забывшись, он схватил меня за руку, словно я должна была ехать прямо в домашнем платье. - Несчастье, барышня Ронда. Хозяин пропал!

***

Рассказчик из моего спутника оказался весьма некудышный и сбивчивый. И все же за то время, пока мы ехали в Холмы, я узнала о своем хозяине больше, чем за все предыдущие месяцы работы.
- Хозяин-то раньше в конторе работал. Хозяйка смотрела за сыном, учила его и все такое, а он - хозяин, стал'быть, уезжал днем в город. А как хозяйка померла, перестал уезжать, от сынка - ни на шаг. Примет кого надо прямо у себя в кабинете, и обратно в оранжерею. Пока работает, мальчонку Сойво c Тойво караулят. Как вы появились, сразу полегче стало, раньше-то малец ревел с утра о вечера. Ясное дело - скучает по мамке. Нянька-то ни одна у нас дня не задерживалась. Ночует хозяин всегда рядом с сыночком, в оранжерее, там у них вроде как дом внутри дома... ну да чего я, вы ж сами видели. А вот сегодня вдруг подорвался и уехал куда-то, вместе с дворецким. Как в шестом часу уехали, так и нету их с тех пор. Мальчонка все спрашивал, где папа, потом Сойво уложил его спать - все кусты перемял ножищами своими, обычно-то он внутрь не заходит. А ближе к ночи малец проснулся, отца не нашел и в слезы. Так и ревет с тех пор. Тут-то я и предложил за вами съездить.

"Блестяще! Просто замечательно. Слава богам, я уже было подумала - мне предстоят поиски моего горе-нанимателя. А ведь всего этого можно было избежать, живи я в его доме! Ну, я еще выскажу ему..."
Вслух я сказала только:
- В полицию уже сообщили?
- Никакой полиции, барышня Ронда, - покачал головой зверовод. - Хозяин нам всем так сказал: чтобы я этого слова в доме не слышал! Он ужо раз позвал полицию - когда хозяйка пропала. А они ему присоветовали обратиться в газеты: мол, отзовитесь - кто видел, получите вознаграждение и все такое. Что вышло, вы, небось. знаете. О хозяйке - ни слуху, ни духу, а хозяина ославили на весь город. Жалко его, не сказать как, он хороший, хозяин-то наш, хоть и нелюдь.

Я невольно поморщилась: словом "нелюдь" троллей называли в те времена, когда они были рабами. В наши дни так говорят либо оголтелые шовинисты, либо люди недалекие, которые даже собственное имя пишут с ошибками.

Войдя в дом, я скинула пальто на руки кухарке и бросилась в оранжерею. На поляне, где мы обычно проводили занятия, сидел огромный тролль - то ли Тойво, то ли Сойво, и баюкал Тууфи. У того уже не осталось сил рыдать - ребенок скулил и мелко вздрагивал, словно раненая зверушка. Внезапно мне пришло в голову, что в таком состоянии он не захочет меня видеть, но маленький тролль безропотно позволил взять себя на руки. Тууфи обхватил меня за шею - крепко, даже дыхание перехватило, и вдруг затих, перестав скулить и трястись.
- Пойдем домой, малыш, - сказала я Тууфи и понесла его к каменному шалашу. Большой тролль брел за нами.
Под вопли перепуганных птиц и треск сломанных веток мы добрались до камней, и тут оказалось, что измученный Тууфи крепко спит. Будить его снова было бы слишком жестоко. Я мысленно помолилась о том, чтобы не нарушить какие-нибудь особо священные тролльи традиции и полезла вместе с малышом в гнездо. Что еще мне оставалось? То-ли-Тойво-то-ли-Сойво молча уселся неподалеку. Судя по тому, что он не возражал, традиции не пострадали. Гнездо было на удивление комфортным, и незаметно для себя я задремала.

***

Из тревожного сна без сновидений меня вырвал крик "Папа!!!" и жуткая вонь.
- Пап'де'т'был?! - от волнения Тууфи подавился словами, а потом чуть спокойнее добавил:
- Ты пахнешь рыбой!
После этого вопрос о происхождении вони отпал: мой наниматель побывал в бергюзском порту. Причем не просто побывал, очевидно - облазил все склады и причалы сверху донизу. Выглядел господин Олгот из'Эхэ ужасно: лицо осунулось, костюм испачкан и разорван в нескольких местах, некогда щегольские туфли теперь не спасет даже самый трудолюбивый лакей.
Я вдруг поймала себя на странной мысли, озвучить которую следовало истошным воплем: "Где ты шлялся всю ночь, подлец?!" Абсолютно не типичное для меня поведение, словно мысль прилетела из каких-то других миров.
Тролль мрачно взглянул на меня поверх головы Тууфи. Не знай я наверняка о своих убогих магических способностях - подумала бы, что умею передавать мысли. В ответном взгляде явственно читалось:
"Не лезь не в свое дело, женщина!"
- Разумеется, вы получите сверхурочные, - бросил тролль вслух, и уже более мягко добавил:
- Благодарю вас за заботу о моем сыне.
Я тряхнула головой, отгоняя наваждение: сейчас точно было неподходящее время выяснять, как моему нанимателю себя вести, и где мне жить. Но один вопрос все же должен был прозвучать. Если я права...
- Вы нашли то, что искали?
Тролль отдал мне малыша, которого держал на вытянутых руках, чтобы не испачкать, отвернулся и пошел прочь. Остановился, постоял немного, обернулся снова:
- Увы, да, - слова дались троллю с большим трудом. - Прошу, побудьте еще немного с Тууфи, - тихо добавил он и скрылся за деревьями.
- Что нашел папа? - растерянно спросил мальчик.
- О! - сказала я самым небрежным тоном, на какой была способна. - Это связано с папиной работой. С товаром. Кто-то его стащил, а папа нашел. Эм-м... Тууфи?
- Да, няня Ала?
- Кому ты сказал, что мама умерла?
Малыш уставился на меня и легонько ткнул пальцем в лоб.
- Тебе!
- А еще кому?

***

Не представляю, сколько прошло времени, прежде чем явился дворецкий и дал знак следовать за ним. Я передала задремавшего Тууфи то-ли-Тойво-то-ли-Сойво и отправилась в кабинет своего нанимателя. При этом я очень надеялась, что сюжеты романов дамы Карнеолы Миллер на троллей не распространяются. Только пьяного рыдающего вдовца мне не хватало.
Тролль не рыдал и не напивался - просто сидел за столом, сжав голову руками. Он умылся и переоделся, но лучше выглядеть не стал. Вместе с ним в кабинете был второй то-ли-Тойво-то-ли-Сойво, безмолвно возвышаясь в углу, как зловещее изваяние. Олгот из'Эхэ жестом предложил мне кресло, отпустил дворецкого и уткнулся лицом в ладони. Несколько минут тишину кабинета нарушало только тиканье каминных часов.
- Ее похитили, - вдруг сказал тролль. - Прямо из дома. Потребовали выкуп и запретили обращаться в полицию. Я заплатил. Ее не вернули. Я обратился в полицию. Они предложили, гм, воззвать к общественности через газеты. Я так и сделал. Меня высмеяли. Я искал сам - уже зная, что ее нет в живых. В оличие от людей, - последнее слово тролль буквально выплюнул. - мы способны чувствовать такие вещи. Сегодня мы нашли мертвое тело. Оно в соседней комнате. Почему я вам это рассказываю?!
Я пожала плечами:
- Наверное, потому что доверяете мне. И вам придется доверять еще какое-то время, даже ответить на несколько вопросов.
- Вы забываетесь! - повысил голос тролль.
- Шшш! - одернула я его. - Разбудите прислугу, а этого не нужно.
Тролль притих - то ли я его заинтриговала, то ли он просто оторопел от моей наглости.
- Вы нашли убийц или убийцу?
Тролль молча мотнул головой.
- Ловушки во дворе и дворники-громилы были у вас до похищения?
Зловещая статуя в углу шевельнулась и странно хмыкнула. Олгот из'Эхэ вздохнул:
- Охранники - до. Ловушки - после. Мне угрожали. Я, знаете ли, - единственный тролль, поставляющий что-то из Серых земель. Большая часть денег уходит обратно на родину, на разные нужды. Те, кто ненавидит троллей, надеются это прекратить.
- Да-да, понимаю. Политика. С ней мы прямо сейчас не справимся. Давайте поговорим о менее сложных вещах. Вы ведь догадываетесь, что похитители не обошлись без помощи кого-то из домашних. Так. Это у нас кто? - я кивнула на серого великана.
- Я - тролль, - насмешливо сообщила мне статуя. - Громила, дворник и все такое.
"М-да. Похоже, пора вводить в оборот новую пословицу: не суди о тролле по цвету его."
- Простите меня, пожалуйста. Я просто хотела узнать ваше имя.
- Сойво, барышня, - охранник снова усмехнулся, но уже чуть дружелюбнее.
- Сойво, будьте любезны, разбудите зверовода. Скажите: хозяин узнал, что это именно он предложил позвать меня вечером к Тууфи. Что хозяин растроган и хочет отблагодарить его прямо сейчас. Все запомнили? И - главное: пожалуйста, не перебудите остальных слуг.
- Понял, не дурак, - буркнул тролль и неожиданно покинул комнату как тень, не скрипнув ни единой половицей. Это впечатлило бы меня, если б не усталость.
- Вдруг это не он? - бесцветным голосом спросил Олгот.
- Тогда наградите.

Зверовод не поднял шума и не пытался сбежать. Я бы сочла подозрительным то, что он был рабочих штанах и свитере, но - черт возьми! Может быть, человеку просто не хватает денег на пижаму. Это еще не доказательство вины. Поздновато же я поняла, что у меня ничего нет, кроме догадки. Сойво аккуратно закрыл дверь и встал возле нее, напрочь перегородив выход широченной спиной. Я уставилась на зверовода, отчаянно соображая, что делать. Тот недоуменно переводил взгляд с меня на хозяина, с хозяина на Сойво у двери.
В романах дамы Карнеолы Миллер такие ситуации называют блефом. Меньше всего я рассчитывала на что-то подобное.
- Сообразительная, сука! - вдруг бросил мне зверовод. - Любишь с выродком нянчиться? Жаль, не успел его прикончить.

***

Круглую веснушчатую физиономию зверовода, обычно такую дружелюбную, исказила гримаса жуткой ненависти. На кучу личинок, вывернутых из-под сырого камня, было бы приятнее смотреть, чем на это лицо. Я невольно отвернулась и не увидела, как Олгот из'Эхэ оказался перед звероводом. Пару мгновений ничего не происходило. А потом пальцы тролля сомкнулись у человека на горле.
Это не походило на убийство. Это было казнь.
Если я и не сбежала в панике, так только потому что Сойво уронил лапищи мне на плечи. Тут уж не только не убежишь - на ногах бы устоять.
Все закончилось очень быстро. Тело зверовода упало, дернулось в последний раз и застыло. Олгот опустился на пол рядом с трупом, не просто бледно-серый - белый, как настоящий призрак.
"Вот и шути после этого о привидениях!"
- Оставьте меня! - я оттолкнула руки Сойво и села на пол рядом с Олготом. Легонько тряхнула его за плечо. Тролль поднял на меня глаза, моргая, словно спросонок.
- Вы понимаете, что убили человека?!
Мгновение мне казалось, что Олгот меня ударит.
- Да нет же! - поспешно добавила я. - Не то! Я не имею в виду, что вы убили челове-е-ека, - я помахала рукой, подчеркивая пафос последнего слова. - Я хочу сказать, вы убили человека!
Теперь оба тролля смотрели на меня, как на сумасшедшую.
- Тьфу ты! Вы. Убили. Человека. В человеческом государстве. Живущем по человеческим законам. По которым за убийство отправляются на эшафот. Если докажете невменяемость, тогда - пожизненне заключение, попрощайтесь с сыном. Если купите ораву адвокатов, тогда - возможно - высылка из страны, попрощайтесь с бизнесом. Неужели нельзя было просто связать негодяя и сдать в участок?! Если полиция Холмов безнадежна, это не значит, что везде то же самое.
- И что нам теперь делать? - спросил Олгот из'Эхэ.

***

- Нам?!
Я упала в кресло, и сжала руками голову, как недавно - мой наниматель.
"Проклятье! Он прав: я, по меньшей мере, - соучастник. Можно, конечно, разрыдаться и сказать, что нелюдь меня заставил... Можно. Кому-нибудь другому. У меня на подобные слова не повернется язык."
Я подняла глаза. Олгот уже добрел до своего кресла, а Сойво не придумал ничего умнее, как прикрыть труп уголком ковра.
"Та-а-ак! Что бы сделала героиня романа Карнеолы Миллер? Вариант 'Не влипла бы в подобную историю' отпадает."
Я встала и обошла стол.
- Кажется, есть идея. Для начала покажите руки.
- Ммм?.. - на радость шовинистам тролль являл сейчас картину полнейшей заторможенности. Пришлось нагнуться и взять его за руку. Охранник настороженно шагнул вперед, но в этот раз не как тень: пол все же скрипнул - своего рода предупреждение.
- Вы! - обернулась я к охраннику и ткнула его пальцем в грудь. В грудь не попала - рост не тот, попала в пряжку ремня на штанах. Сойво послушно предъявил мне ручищи.
- Да нет! - отмахнулась я. - Ступайте и принесите несколько видов веревок. Толстые и потоньше, но не слишком. Шнуров не надо, канатов тоже. Поторопитесь - скоро рассветет!
- Это еще зачем? Для колдовства? - озадачился Сойво, покосился на хозяина и все же пошел выполнять поручение.
- Предлагаете инсценировать самоубийство? - горько усмехнулся Олгот. - Где же его повесить - на елке или на березе?.. Я, пожалуй, выпью. Вы чего-нибудь желаете?
"Ну, начинается!"
- Нет! И вам тоже не следует!
Олгот мрачно засопел, но от реплики воздержался. А я, признаюсь, вздохнула с облегчением: пусть уж лучше он злится, чем пребывает в прострации.
Сойво вернулся очень быстро и принес в охапке мотки веревок и шнуров. Я жестом велела разложить их на полу и выбрала более-менее подходящий.
- Теперь отрежьте кусок длиною... гм-м... с вашу руку.
- Да ну, я и оторвать могу, - отмахнулся охранник.
- В угол поставлю!
Олгот издал нервный смешок. Сойво растерянно моргнул - наверное, подумал, что я уже колдую. Сама я над собой не посмеялась - к этому не располагал мертвец посреди комнаты.
В ту ночь к результатам наблюдений за троллями я прибавила весьма скорбное знание: не зависимо от цвета и ситуации на слова женщины тролль реагирует, как вполне человеческий мужчина. Каждую просьбу приходилось повторять по два-три раза. Наконец я выяснила, что шея трупа не сломана - судя по всему, Олгот ухитрился пережать человеку блуждающий нерв, наорала на Сойво "Нет, ничего не доламывайте!" и заставила его примерить трупу веревку. После этого случилась заминка:
- А галстуки-то я завязывать не умею, барышня, - опечалился Сойво. - Потому как не ношу.
- Я завяжу! - вызвался Олгот. Снова пришлось рявкнуть. Тот подчинился и объяснил охраннику, что надо делать. Закончив завязывать, Сойво уронил труп и обеспокоенно глянул на хозяина:
- Принести ведро с песком? Вдруг с колдовства че-нибудь загорится?
Я застонала. Тролли выглядели озадаченными. Пришлось мысленно махнуть на них рукой, а вслух спросить, сколько покойник зарабатывал. Задание "положить в карман мертвеца щедрую премию" тролли выполнили без возражений. Я уже не пыталась понять, почему.
- Все! - торжественно объявила я. - Теперь пойдите и незаметно бросьте его в реку - где-нибудь ближе к гавани.
- Может, лучше в мо... - начал Сойво, увидел выражение моего лица и покорно испарился с трупом на плече.

- Вы не объясните суть этого странного ритуала? - мягко поинтересовался Олгот.
- Если ваш охранник справится, узнаете из утренних газет, - я села на диван и принялась расшнуровывать туфли. - А если не справится... тогда уже не важно.
- Почему было в самом деле не повесить его на дереве? Или закопать в уголке двора? - тролль удивлено наблюдал за моими манипуляциями.
- Чтобы дворецкий учуял тело в земле? Или чтобы садовники нашли сюрприз на ветке? Вы всех слуг собираетесь посвятить в случившееся? - наплевав на приличия, я легла на диван и примерилась к подлокотнику. "М-да. Жестковата подушка, но выбирать не приходится."
- Гм. А сейчас вы что делаете?
- Устраиваюсь на ночлег! А вы ступайте... в свое гнездо.
- Я прикажу подать экипаж! И дам вам выходной, два, если желаете.
- Я желаю, чтобы вы подождали сутки и обратились в полицию. Всем будете говорить, что зверовод получил за свою заботу о ребенке премию и выходной, но после выходного не вернулся. Охранника научите говорить то же самое, и пусть, как придет, заправит кровать во флигеле. Для полиции изобразите волнение и тревогу. Скажите, что сын плачет, мол - некому лечить сову. Как-то так. Все запомнили? Запомнили, я вас спрашиваю?!
Тролль буркнул что-то, походящее на согласие.
- Да, и погасите лампы, будьте любезны.

Лишь оставшись одна в темноте пустой комнаты, я осознала, что меня трясет. Сильнее всего дрожали руки. Зубы почти не стучали, но я все же стиснула их - только прикушенного языка мне не доставало для полного счастья! - и свернулась на диване клубком. Сделалась на столько незаметной, на сколько было возможно, жалея, что под диваном слишком мало места, чтобы забиться туда, и стала перебирать в голове события последних часов. Нет, меня трясло не от страха перед трупом. Окажись под рукой у Олгота шпага или кинжал, все было бы иначе - чужая кровь неизменно вызывает у меня слабость в коленях, но этот мертвец не слишком разительно отличался от виденных мною на похоронах родственников. И - нет, дело было не в убийстве, как таковом. По-настоящему жутко было осознать, что я ни единой секунды не раскаиваюсь. Я - человек. На моих глазах тролль убил другого человека, но все мои симпатии - на стороне убийцы, потому что - будь я проклята Сущим! - истинным нелюдем оказался вовсе не он.

***

Меня разбудила не полиция, а яркое солнце и чувство голода. Часы на камине показывали без пяти минут полдень. Мгновение я соображала, как это мне удалось проспать допоздна на неудобном диване. Ах да. Надо же! По головой у меня была мягкая подушка, поверх ног - плед.
Скрипнула дверь, в комнату заглянула кухарка. Исчезла, и вскоре снова вернулась - с подносом. На подносе красовалась яичница с помидорами, сырные тартинки, сок и свежий номер "Вестей Бергюза".

"В реке Бергезе найден труп!" - гласил заголовок на первой странице. - "ПЕНЬКОВЫЙ ДУШИТЕЛЬ ВЕРНУЛСЯ!"

***

- И все равно я не понимаю, - пожаловался Олгот. Мы сидели за столом на поляне. Тууфи лежал в траве поодаль, болтал ногами и решал примеры для третьего класса человеческой школы.
- Знаете, что такое полицейский бал? - ответила я вопросом на вопрос. Мой собеседник покачал головой. Я вздохнула и откинулась на спинку стула:
- Это - нечто! А случается это нечто дважды в год, на дни Летнего и Зимнего Солнцестояния. Незамужние кузины, дочери, внучки полицейских и прочие жертвы, не успевшие попрятаться кто куда, танцуют и выслушивают от партнеров увлекательные истории. От констеблей - подробности погонь и арестов. От сержантов - интересные повадки убийц и маньяков. От патанатомов - не менее интересные детали вскрытий. Под конец вечера все дружно удивляются, почему дамы не притронулись к пуншу и закускам. Кстати, я как раз притрагиваюсь: пунш обычно скверный, а вот канапе неплохи.
Олгот усмехнулся:
- Почему я ничуть не удивлен.
Я пожала в ответ плечами:
- Просто нужно уметь сдерживать воображение. На зимнем балу прошлого года весьма красноречивый сержант поведал мне историю Пенькового Душителя. Это было громкое дело, которое я, разумеется, не помню: детей такие вещи не интересуют. Восемь лет назад в городе орудовал серийный убийца. Точное число жертв установлено не было, жертвы - мужчины-люди. Никаких следов ограблений. Визитная карточка убийцы - веревка, завязанная галстучным узлом, из-за этой странной детали преступнику даже приписывали использование черной магии. В итоге его так и не поймали. Не знаю, читали ли вы об это деле...
Олгот снова покачал головой:
- Я не люблю человеческие новости подобного рода. Вряд ли преступник вызвал бы ажиотаж, убивай он троллей.
- Что ж... Это уже не важно. Важно, что эту тему очень любили газетчики. Они отравили вам жизнь. Пусть теперь они вас выручают, путаясь у полиции под ногами.

Некоторое время мы сидели молча. Тишину нарушал только щебет стайки зеленых птичек, похожих на крошечных индюков, и хруст: Тууфи задумчиво грыз карандаш.
- Имейте в виду: то, что я сделала, я сделала не для вас, а для него.
Малыш заметил, что говорят о нем, и помахал нам.
- Я очень это ценю, - склонил голову тролль.
- И поэтому вы мне должны...
- Разумеется! Все, что в моих силах, - в голосе тролля не было ни намека на его обычный сарказм.
...экскурсию для Тууфи в город.
Лицо Олгота потемнело.
- Не обсуждается!
- Еще как обсуждается. У меня заканчиваются сказки про цветочки и котят. Что прикажете читать дальше - кулинарную книгу? В каком бы удручающем состоянии ни была история, основы ваш сын должен знать. Экскурсия - до Памятной Колонны и обратно. Сходим утром, глазеть на ребенка будет практически некому. Сойво-или-Тойво составит нам компанию.

Помедлив, тролль неохотно кивнул.

***

К прогулке до ближайшего перекрестка мы готовились, словно к экспедиции в Новые Пределы. Логично увидеть у охранников оружие, но - абордажные сабли?! После короткого энергичного спора сабли исчезли из вида. Я бы не удивилась, узнав, что Сойво и Тойво просто спрятали их в карманы.
Мне казалось, что самой трудной частью подготовки станет рассказ о Войне. Он просто не мог не вызвать у малыша множество вопросов. Но Тууфи слушал меня молча и также молча рассматривал те иллюстрации из учебника, которые я решилась ему показать. Под конец очень серьезно, словно маленький старичок, вздохнул и сказал:
- Надо будет нарвать цветов.
И больше ничего.
Зато новость о том, что для прогулки придется надеть не только штаны с рубашкой, но и ботинки, вызвала бурю возмущения. Битый час мой воспитанник сидел не верхушке ели и кидался шишками, к счастью - не прицельно. Но хитрости госпожи Цинтии Викс снова пришли на помощь. Дождавшись, когда папа-троль махнет на сына рукой и уйдет, я познакомила Тууфи с нашей целью номер два, о которой папа не знал.
- А пошли сейчас? - Тууфи ухитрился запрыгнуть в ботинки прямо с еловой ветки.
Пришлось снова уговаривать моего воспитанника, теперь - сохранить секрет и потерпеть до завтра.

Когда долгожданное утро наконец наступило, букет был собран, а ботинки - надеты, заботливый отец вдруг заявил, что идет с нами. Никогда бы не подумала, что юный Тууфи способен так изощренно заговаривать отцу зубы, если бы не увидела это сама. Еще одна деталь в мою копилку знаний о троллях.
Ближайшая Памятная Колонна была всего в квартале от дома Олгота из'Эхэ. Суетливый летний день еще не вступил в свои права, воздух наполняли ароматы жасмина, белого шиповника и, разумеется, моря - всего того, что в оранжерее напрочь заглушали вездесущие елки. Я держала Тууфи за руку, и он снова поразил меня недетской сосредоточенностью, как прежде - во время чтения историй о Войне. Он не крутил головой, глазея по сторонам, и не тащил за собой, чтобы добраться быстрее. Даже не задержался возле торговца жареными каштанами.
- Тебе не страшно быть на улице? - спросила я наконец, но малыш вдруг прижал палец к губам:
- Шшш. Возле Колонны не шумят.
Я молча порадовалась, что поблизости нет ни одной школьной экскурсии. Дети младших классов у Колонн только и делают, что шумят: одни возбужденно обсуждают увиденное, другие ревут в три ручья и просятся домой.
Тууфи долго молча разглядывал колонну, медленно обходя вокруг нее. Охранники брели чуть поодаль, по обе стороны от мальчика, словно исполняли загадочный ритуальный танец. Я осталась стоять на месте. Завершив круг, Тууфи забрал у меня цветы и попросил:
- Няня Ала, поднимешь меня?
После этого выяснилось, что няню тоже надо поднять: на то они и Холмы. чтобы даже Памятные Колонны для их жителей были выше, чем для всех прочих. То-ли-Тойво-то-ли-Сойво поднял нас обоих одной рукой, и Тууфи положил букет к фигурам умирающих.
- А нас там нету, - тихо сказал он, когда мы снова оказались на земле. Я лишь смогла развести руками:
- Колонна очень старая. О вас в Ландрии тогда еще не знали. Помнишь, я рассказывала?
- Какой милый малыш!
На Тууфи смотрела старушка в черном, давным-давно вышедшем из моды платье с турнюром. Сопровождала старую даму унылая служанка неопределеного возраста. В руках у служанки была собачка, по виду - ровесница платья хозяйки.
- Неправда! - звонким голосов заявил Тууфи, удивив абсолютно всех - даже собачонка одышливо тявкнула.
- Что ты говоришь? - растерялась старушка.
Тууфи выпалил фразу, которую было очень непросто понять - типичный случай, когда светлый тролль слишком быстр для людей. Но общую суть я все же уловила.
- Мой воспитанник сказал, что вы не можете утверждать, милый он, или страшный, потому что он не человек, а люди слишком мало знают о троллях.
Последние слова я добавила от себя, но Тууфи согласно кивнул.
- Что ж, - вздохнула старая дама, - Я действительно не понимаю, симпатичный ты, или нет, но, думаю, сердце у тебя доброе, а это важнее внешности.
Дама отправилась дальше, тяжело опираясь на трость. Я несколько секунд провожала ее взглядом.

Может быть, Холмы не так безнадежны, как кажутся. Хотя обольщаться все же не следует.

- Няня Ала, няня Ала! - взволнованно прошептал Тууфи, дергая меня за рукав. - Пойдем смотреть секрет?
- Ку-у-уда? - громыхнул за нашими спинами кто-то из охранников. - Барышня Ронда, хозяин ясно сказал: одна Колонна, и все!
- А разве мы идем к следующей Колонне? Мы идем налево!
Магазин налево через дорогу не щеголял вывеской "Лучшие игрушки Бергюза", "Мир чудес" и прочей лживой белибердой. Его витрина не страдала аляповатостью дешевого балагана: каждая вещь за толстым стеклом была своего рода произведением искусства и цена у нее была соответствующая. Мечта для одних детей. Миф для других. Короче говоря - "Лавка господина Фери". Посвященным этого вполне достаточно. Лично я за всю жизнь получила из этой лавки одну куклу и не променяла бы ее на сотню обычных.

Назад мы возвращались, став богаче на передвижной зверинец с резиновыми обитателями, парусник с командой, шесть коробок развивающих настольных игр, набор "юный скульптор", строительный набор и комплект "Мой первый кегельбан". На сколько беднее стал при этом мой наниматель, я старалась не задумываться. То, как Тууфи прижимал к груди корабль, в любом случае стоило гораздо дороже. Остальные покупки несли охранники, и один из них всю дорогу бубнил:
- Зря купили мяч, хозяин рассердится, он терпеть не может, когда бьются стекла...

Хозяин не рассердился - он просто потерял дар речи.
- Лучше сбивать кегли мячом, чем белок - совой! - заявила я, прежде чем тролль вспомнил, как этой самой речью пользоваться. - Не верите мне - наведите справки в колледже.
И, не дожидаясь ответа, пошла играть с Тууфи в лото "Суша и море".

***

"Не привыкайте к чудесам!" - сказал древний поэт, чье имя потерялось в огне Войны, как и множество других. Мне следовало бы вспоминать эту фразу почаще. Увы, все хорошее люди начинают ценить по-настоящему с большим опозданием, и я здесь не исключение.
Уже третью неделю я оставалась с Тууфи после обеда: Олгот наконец позволил нам заниматься не только чтением, письмом и математикой. Искусственный ручей отлично справился с ролью Великого Гипотетического океана: команда парусника побывала в Новых Пределах и привезла домой удивительных животных. Животных, само собой, поселили в зверинце и каждый день Тууфи узнавал о них что-то новое. Однажды он решил, что зверинец не может стоять посреди пустой поляны. Пришло время читать истории о городах и странах, а заодно - заглянуть в строительный набор. Вокруг зверинца потихоньку начал вырастать совершенно особенный город - город, в котором живут только тролли. Игрушечных троллей у нас с Тууфи не было, зато был набор "Юный скульптор". В который раз мой воспитанник удивил меня: не всякий взрослый слепит фигурки ростом с палец так искусно, что уж говорить о детях.

В тот день все было, как обычно. Тууфи сооружал очередное здание, я сидела на траве рядом с ним, Олгот изучал за столом какие-то бумаги.
- Мама, смотри, я построил! - Тууфи, не оборачиваясь, дернул меня за рукав.
- Сынок, мы оставим тебя ненадолго! - тролль в один миг оказался возле меня, схватил за руку и заставил подняться.
- Угу. Возвращайтесь быстрее... - рассеянно отозвался малыш, не отрываясь от своего занятия.
Тролль буквально втащил меня в кабинет. Я бы возмутилась подобным обращением, но на Олгота больно было смотреть.
- Я боялся, что это случится! - Олгот сжал кулаки так, что хрустнули суставы. - Человек не может заменить ему мать! Вы покинете этот дом немедленно. Я дам вам отличные рекомендации и жалование за два месяца вперед, - добавил он чуть спокойнее.
Всю жизнь я считала, что "Не поверить своим ушам" - всего лишь фигура речи, а теперь стояла и думала: "Нет, что за чушь? Это все мне послышалось!"
- Вы же не думаете, что я пыталась ему навредить?
- Подумай я так хоть секунду - не обещал бы рекомендации! - отчеканил тролль.
Я помолчала, мысленно считая до десяти, как нас учили в колледже.
- А может быть...
- Нет! - рявкнул тролль.
- Сделайте мне последнее одолжение, господин Олгот из'Эхэ, - сказала я, глядя троллю в глаза. - Объясните мой внезапный уход сыну так, чтобы он не думал, будто я его бросила. Есть ли у троллей какие-нибудь подходящие традиции и обычаи?
- Гм, - Олгот потер подбородок. - Смерть главы клана предполагает обязательное собрание всех членов семьи. Я скажу, что вы отправились на похороны прабабушки, он поймет.
- Благодарю вас. Не сочтите за дерзость, господин Олгот из'Эхэ, но время от времени вам следует вспоминать, что троллей создали люди. Все вы в конечном итоге - наши дети. По крайней мере, так считают люди, осознающие свою ответственность за вас. Это сказал мой отец, а магические подмастерья разбираются в подобных вещах. Доброго вам дня!

Я почти бегом миновала анфиладу пустых мертвых комнат. Дворецкий едва успел догнать меня и отдать сумку и жакет. Он что-то кричал вслед насчет экипажа, но я не смогла заставить себя обернуться.

***

Когда человек бредет, не задумываясь, куда глаза глядят, часто в итоге он оказывается там, где ему станет чуточку легче. Если, конечно, не рухнет по дороге в яму или канаву.
Внезапно я обнаружила, что стою перед входом в парк Института Прикладной Магии. Сюда мог прийти каждый - с восьми часов утра и до одиннадцати вечера. Мы с отцом часто гуляли здесь, когда я была ребенком. После его смерти я больше не приходила в парк.
"Стоит ли делать это теперь?"
Помедлив, я вошла в чугунные ворота, украшенные фигурами мифических чудищ.

Ноги сами донесли меня до знакомой скамейки. Наш любимый уголок очень изменился: маленький бассейн с золотыми рыбками исчез, его место заняла статуя сомнительной художественной ценности - древний эллирийский воин с копьем. Что ж, хотя бы кусты белого шиповника цвели все так же пышно.
Я сидела, не ощущая ни голода, ни хода времени, - вообще ничего. Опомнилась лишь когда со скамейки неподалеку донесся смех - жеманный и визгливый. Только тут я заметила, что почти совсем стемнело. В парке зажгли фонари. Настало время романтических свиданий, которые, впрочем, особой романтикой не отличались - по вине нынешнего ректора. Он весьма изобретательно решил проблему с бродягами, ночующими в парке: скамейки укоротили на одну треть. Спать на них стало невозможно. Сидеть на расстоянии друг от друга, держа возлюбленного за руку - тоже. Борцы за моральный облик молодежи дружно принялись решать, что же делать. Парк тем временем заработал прозвище "Обнимашки".
Я не собиралась наблюдать за чьим-то свиданием, но все же невольно увидела, что парочка решила увековечить свою любовь. Способ оказался классический: юноша стал вырезать на спинке скамьи кривобокое сердце.
- А ну, хватит портить имущество, поганцы эдакие!
Оторопев, я пронаблюдала, как древний воин сошел с постамента. Причем не просто сошел - копье угрожающе нацелилось на влюбленных. Снова раздался визг, но теперь уже без веселья. Я проводила взглядом удирающую парочку и воина, пробормотала "Что это было?.." и снова погрузилась в свои мысли.
- Огоньку не найдется?
- Ммм?... Эээ...
Передо мной стоял тот самый Древний-Воин-С-Копьем. Не дожидаясь ответа, он плюхнулся рядом со мной на скамейку, бросил копье на землю и снял с себя волосы. Волосы оказались алебастровым париком. За париком последовал такой же нос на резинке. Я с изумлением смотрела, как статуя воина превращается во вполне живого белого тролля. Или, если уж на то пошло, - девушку-тролля, судя по очертаниям фигуры и звучному контральто.
- Что, нету спичек? - снова спросила девушка-статуя и принялась шарить в складках жесткого белого одеяния. - О! Одна таки завалялась!
Вслед за спичкой из складок был извлечен кисет, статуя ловко свернула самокрутку и закурила. Я невольно закашлялась.
- Мухоморы! - радостно сообщила девушка-тролль, заметила выражение моего лица и рассмеялась:
- Шучу! Так, ерунда для нервов. Озвереть можно, целый день на одном месте стоявши. Я - Ристинкка, можно просто Риска, - неожиданно добавила она.
- Авла.
Я ответила машинально, просто из вежливости. Меньше всего мне хотелось болтать с незнакомым троллем - какое-то время от троллей мне определенно следовало держаться подальше. Пора было вернуться в реальность и думать о завтрашнем дне. Я поднялась со скамьи.
- Слушай, Авла... - девушка-тролль тоже встала. - Ты ведь и сама понимаешь, что этот подлец не придет.
- Что?..
- Твой парень. Я за тобой пять часов наблюдала. Не расстраивайся, поверь - найдешь и получше! - Риска ободряюще хлопнула меня по плечу.
"Не удивительно, что ей поручили изображать воина," - подумала я, упав обратно на скамейку.
- Вообще-то, я тут размышляю, как жить дальше. Меня сегодня уволили, - я принялась растирать ушибленное плечо.
- Ооо... Елки зеленые! Обидно, - Риска снова села рядом, сплюнула в ладонь, погасила окурок и задумчиво отправила его в рот. - А меня из порта выперли. По новым законам, видите ли, женщина моложе двадцати одного года не может быть грузчиком. Теперь стою тут, как дура. Хоть какая-то работа, да и людей пугать весело... но не мое это. Думаю, брошу все и вернусь домой - с братьями-сестрами нянчиться.
Риска дожевала окурок, собрала в охапку реквизит и рывком встала:
- Хороший крепкий чай - вот, что тебе сейчас нужно!

Понятия не имею, почему я приняла приглашение, но через несколько минут мы уже подходили к небольшому флигелю у дальнем уголке парка.
- Нас тут четверо, - болтала по дороге Риска. - Я, Старый Философ, Мальчик-С-Дельфином и Разиня. Вообще-то она - Дева-С-Кувшином, но за сезон расколотила несколько штук, и ей выдали крашеное ведро.
Из открытого окна домика доносились голоса:
- У меня задница замерзла! Куртку дали, а штаны - пожадничали, что я за статуя такая?!
- Это наш Мальчик-С-Дельфином опять разоряется, - фыркнула Риска.
- Уймись, - ответил Мальчику скрипучий старческий голос. - Посидел бы в такой позе, как я, вообще бы задницы не чуял.
- Всем доброго вечера! - Риска сложила свой реквизит на полку у двери и посторонилась, пропуская меня. Полкой ниже притулился некогда белый, а теперь изрядно обшарпанный деревянный дельфин. Посреди комнаты стоял простой, грубо сколоченный стол, за которым ужинали два тролля.
- О! Новенькая? - фыркнул тролль помоложе. - Кого изображаешь - унылое пугало? Э! Дед, заканчивай! - Мальчик-С-Дельфином увернулся от подзатыльника Старого Философа. Риска пододвинула мне стул и сняла с таганка в камине чайник. Чашка, предложенная мне, была старой и щербатой, но чистой, а чай - просто поразительным. С обычным чаем он не имел ничего общего - какая-то травяная настойка с ароматом луговых цветов, меда и... Проклятье. Да, это снова они - вездесущие елки!
- Эээ... да ты совсем расклеилась, - заметила Риска. - А! Ой! Так, сиди тут, я кой-чего вспомнила.
Она выскочила из дома и сразу вернулась, неся большой черный мешок с мусором. Старый Философ сердито заворчал, но Риска отмахнулась от него и полезла в мешок. Несколько минут поисков под аккомпанемент брюзжания старика и ехидных замечаний Мальчика-С-Дельфином, и Риска торжественно вручила мне какую-то картонку.
- На ней стояла кастрюля с супом, но прочитать можно. Влюбленная парочка потеряла пару дней назад.

Я взяла картонку двумя пальцами. Если не считать след от кастрюли, она была образцом респектабельности: городской герб, тисненые буквы, золотой обрез.
"Пропуск на собеседование. Вакансия - младший клерк (машинистка) в отделе делопроизводства..."
...Палаты эрлов?! - недоверчиво прочла я вслух.
- Угу, - подтвердила Риска, накладывая себе кашу. - Это такое место, где сидят важные человеческие шишки.
- Шишки? - тут же встрял Мальчик-С-Дельфином. - Чур, мне большую!
- Уймись, оглоед. Вчера стрескал последнюю, - одернул его Старый Философ.
- Я - растущий организм!
У двери раздался грохот. В дом вошла, вернее - ввалилась, запнувшись о порог, девушка-тролль в длинном белом платье.
- Опаньки! - радостно прокомментировал Мальчик-С-Дельфином. - Спорим, ведро она тоже расколотит?
- Ты ворота заперла? - спросил Деву-С-Кувшином Старый Философ. Та уставилась на него в полном недоумении:
- А надо было?
- Елки зеленые! - Риска оттолкнула тарелку. - Ладно уж, я закрою. Авла, пошли.

- Ну что, пригодится тебе это штука? - девушка-тролль кивнула на приглашение, которое я все еще сжимала с руке.
- Да. Спасибо.
Я открыла сумку, чтобы убрать его. Несколько мгновений смотрела на тетради с планами будущих занятий.
- Риска... ты не хотела бы поработать гувернанткой?

Продолжение - на Продамане https://prodaman.ru/Rina-Kruglova-aka-Dikaya-Yablonya/books/adventuresnot