Сухие плоды серебристых любимых деревьев хранились в рогатом кувшине. Его он нашёл в затопленном мраморном городе. Веслом или камнем в боку кувшина пробита дырка – очень кстати. в узкое горлышко крутые завитушки величиной с ладонь не пролезают.
Сильными пальцами он растирал плоды и вспоминал о деревьях. Деревья погибли. Они были похожи на кипы пены и на зонтики одновременно, пахли свежо и горько. Он видел, помнил, как разбавленную белым мрачную синеву кипарисов опаляют огнём вертолёты.
Мимо
Чужой дым, чужая музыка – на автобусной остановке. Чужое тепло в магазине. День холодный, вечер ледяной. Октябрь. Костя шёл по еловой аллее. Темнело, от деревьев оставались низенькие конусы и цилиндры, кроны съедало небо. В конце аллеи должен был появиться поезд.
И он появился, прекрасный товарняк, дал лёгкий гудок. Протянулся через двор магазина, клумбу в честь Дня победы, парковку полицейского участка, футбольное поле школы, заросшее дикой травой и клевером. Вагоны – как для перевозки угля. Узорные чугунные детали. В кабине ни огонька. Ещё гудок, чуть громче. Костя влез в кабину: тепло, удобно, сиденье, на нём кожанка, возле – рычаги.
Костя двинул самый большой, самый удобный в руке. И поезд двинулся, поплыл мимо огней полиции и магазина к тонкой линии между небом и городом.