Я наберусь до визга в темноте, До клёкота и оторвусь по полной, Уставший в суете и тесноте, И воспарю над бренным миром в полночь. Когда лихая голова во тьме, Летаю, словно псих в шестой палате. И бездна отворит ворота мне, Но только, если керосина хватит. Я в каждой строчке прав - парнасский лев, Но кончится горючее внезапно, И, в штопор окончательный влетев, Ещё успею полстакана залпом. Поднялся я почти до черных дыр, Но опустился вновь в пучину злую... Распни меня, Вселенский Командир, Иль голову к чертям сруби лихую! Давай клади на плаху дерзкий чан, Настал час пик укоротить резоны, И без толку потом бежать к врачам, И не податься будет в Робинзоны. И будет путь крапивою увит, Красавицы пошлют поэта нах... к чёрту. Откажут мне, убогому, в любви, Наслышавшись про голову и плаху. Ну, полный мрак... Арсений, ты не прав! Гони тоску - не разживёшься с нею, Не унывай - отходчив женский нрав, А без стихов они ведь оху... онемеют. Ты прав, Борис! Пора употреблять, По-трезвости бездарной лишь психую! Мне, пьяному, по жизни благодать... А куриц посылаю к петуху я. Эх, праздник новогодний на носу... Готовь подарки для родных и близких, Ведь из стихов не слепишь колбасу И не набьёшь сонетами сосиски. Да, вскорости начнутся чудеса: Чертям зелёным объявляю выход! А лучший стих, конечно, колбаса. Сонета слаще пьяная чувиха.
