Сырая грязная зима, с замерзающей по ночам водой и метущей по полям поземкой, была непривычна для воинов Ранджана. Мародеры Умбея, обвыкшиеся к бесчисленным тяготам и лишениям походной жизни, без ропота переносили очередное испытание, но их раджа слишком хорошо разбирался в людях и прекрасно понимал, что его солдаты, уже пресытившиеся добычей, банально устали от бесконечных сражений и маршей. Только то, что Ранджан во всеуслышание объявил Тай-Тунг их последней целью и завершающим штрихом великого сиртакского вторжения на север, сдерживало всех этих заматеревших головорезов от открытого ропота, несмотря на суровый нрав их владыки и почти поголовное благоговейное преклонение перед его силой и лидерскими качествами.
Армия Отрекшегося, подобно многоглавой змее, неумолимо продвигалась вперед, чтобы сомкнуть свои "прожорливые пасти" вокруг главной намеченной жертвы. Слабое сопротивление малочисленных гарнизонов юнь, состоявших почти сплошь из безусых юнцов и седых стариков, нельзя было назвать даже смешным. После кровопролитных боев за Вонгбей и Сямынь это было нечто, напоминавшее больше всего послеобеденную охоту богатых изнеженных жрецов, когда не важен уже ни результат, ни процесс, ни смысл, вкладываемый в это действо.
И потому, весьма неприятными стали для Ранджана донесения о том, что группы авангарда, состоявшие из самых жадных и охочих до драки солдат, добравшись до больших ремесленных поселков, окружавших Тай-Тунг, неожиданно повстречали хорошо организованные отряды царской армии, состоявшие явно не из ополченцев. Однако следующее известие оказалось еще более тревожным. Со слов бойцов, не доверять которым у Осквернителя не было никакой причины, выходило, что по отдельным группам сиртаков наносит удары тяжелая конница, но не такая, которую было бы привычно увидеть в строю у Юнь. Всадники в пластинчатой стальной броне, идущие в битву под синими флагами, могли принадлежать только к одной касте воинов, известной Ранджану, и чтобы развеять свои опасения и догадки, предводитель "единой армии" выслал вперед дополнительные дозоры из самых преданных хмоси.
За два дневных перехода до богатых предместий Тай-Тунга раджа получил, наконец, ответы на все свои вопросы. На пути у его соборного войска, насчитывавшего уже более двадцати тысяч мечей и копий, в терпеливом ожидании замерла объединенная армия Юнь и Империи. Разведчики говорили о цифре в "сотню сотен" от каждой из сторон и терялись в догадках, каким образом солдаты Нефритового Престола оказались почти в самом сердце владений Ляоляна. И если простых воинов от подобных известий посещали страх и неуверенность, то другие вольные раджи и командиры, примкнувшие к Ранджану, в открытую выражали свое непонимание, прозрачно намекая на то, что им вообще-то уже давно известно, чьим золотом были оплачены первые успехи Хулителя. Как понимать ситуацию, возникшую теперь перед ними, они не знали, а их предводитель не слишком спешил снизойти до объяснений, в открытую посмеиваясь над самыми боязливыми.
В том, что имперские солдаты намерены драться и драться всерьез, стало понятно после неудачной попытки передового отряда Нагпура сходу ворваться в городской посад, где располагались обширные мануфактуры и роскошные жилые подворья знаменитых местных литейщиков. Бойцы нефритовой армии засыпали подручных первого воина Ранджана настоящим градом стрел и снарядов из своих метательных механизмов, а фланговый удар кавалерии довершил разгром прежде непобедимых головорезов.
К вечеру раздраженный и злой Нагпур сумел, наконец, добраться до шатра своего повелителя. Ранджан, окутанный клубами опиумного дыма, встретил гостя укоризненной улыбкой и веселым блеском затуманенных глаз.
- Надо же, не думал, что мое поражение может вдруг доставить хоть кому-то такую радость, - досадливо заметил Нагпур.
- Твое поражение - нет, а вот чужая победа - может, - усмехнулся раджа. - Я уже начал бояться, что в скором времени не встречу вновь достойного противника, чтобы шагнуть еще на одну ступень выше. Но теперь эти опасения в прошлом, ведь мне только что доложили, кто командует корпусом солдат Империи.
Нагпур настороженно поднял бровь, не решаясь задать вопрос напрямую.
- Он самый, - благостно кивнул Ранджан. - Великий победитель юнь при Таури, при Люньшай и при озере Тива. Человек, разрушивший блестящую стратегию самого генерала Манчи одним лишь своим появлением. Повелитель демонов, ставший последним доводом Нефритового Трона в войне с Ляолянем, и доводом весьма весомым.
- Но почему? Зачем им это теперь? - искренне не мог понять Нагпур. - Государство юнь уже почти, что упало к копытам их боевых коней. Разве все наши действия не были направлены на то, чтобы подорвать силы Манчи ударами с двух сторон и обречь на верное поражение нашего общего врага?
- Да, когда-то это было так, - высказанные мысли явно веселили Ранджана. - Но в процессе этих совместных стараний Империя открыла для себя одну неприятную истину - мы оказались уж слишком хороши, слишком сильны, слишком удачливы и слишком опасны. Нефритовый Престол рассчитывал на беспорядки на южных границах, а получил вторжение мощной армии, которой Умбей не выставлял на поле боя уже более девяти столетий. И что они сделали дальше? - улыбка раджи стала еще более хищной. - Они испугались нас так же, как испугались до этого Юнь. И теперь имперцы готовы даже заключить союз с былым врагом, лишь бы остановить опасных сиртаков. Все просто и предсказуемо, такое случалось всегда и во все времена. Нельзя быть настолько успешным, и рассчитывать на то, что все вокруг спокойно воспримут это. А единственное, что нам остается теперь - подтвердить тот факт, что все наши достижения - это не нелепая череда случайностей, а планомерный итог возвышения новой могучей силы, неведомой ранее на побережье Жемчужного моря.
- Ты намерен разбить их.
- А что еще мне делать с ними? Отступить? Сейчас это уже невозможно. Вступать в переговоры бессмысленно. Уклоняться от боя тоже. Я обязан вступить в эту схватку, и одержать в ней верх хотя бы потому, что только тогда смогу окончательно утвердить свое право выбирать собственный путь и не сворачивать с него из-за мелких препятствий. Хань станет последней проверкой. Он закален в огне своей собственной веры и выточен из того же камня, что и я, и это будет прекрасно...
Раджа мечтательно прикрыл глаза, смакуя предвкушение от поединка, который он уже представлял себе во всех деталях. На несколько мгновений Нагпуру показалось, что их разговор окончен, но Отрекшийся чуть слышно расхохотался и вновь посмотрел на своего первого воина.
- Человек против человека, воля против воли и разум против разума! Ни богов, ни хозяев, ни иных повелителей. Так, как и должно всегда быть...
Вид военного лагеря, притихшего в последнюю ночь перед сражением, стал за эти полгода настолько привычным для Ли, что его удивляла сама мысль о том, что совсем недавно он с дрожью в сердце поднимался по сходням "Стража престола" навстречу неизвестности, такой же пугающей и непредсказуемой, как и в те последние зимние вечера в Ланьчжоу накануне осады.
Богатый цветник, разбитый на крыше трехэтажного дома, принадлежавшего зажиточному мастеру-сталевару, благоухал весенними ароматами. Стоя у дощатых перил, Хань, молча, рассматривал полуночную панораму, собираясь с мыслями и пытаясь понять, что так тревожит его в последние дни. В своем поступке Ли не сомневался, равно как и в том, что тайпэнто Синкай, скорее всего, выразит свое полнейшее одобрение его односторонним решением. Мао нуждался в этом перемирии больше всего. В случае военной победы, это была бы великая победа, но без его участия. Скорее даже наоборот, если вспомнить о почти провальном походе ополчения чжэн-гун-вэй. Самого опасного исхода - поражения Империи - сейчас уже в любом случае удалось избежать, и только неопределенный мир, очень выгодный Юнь, давал Феню шанс окончательно укрепиться возле Нефритового Престола.
Не то, чтобы за эти месяцы Ли стал настолько лучше разбираться в хитросплетения придворных интриг, но долгие разговоры с Васато и Кара Сунем давали ему те важные основы, которые бывший дзи пытался прежде полностью игнорировать. Призванием тайпэна было вести полки в бой и выигрывать войны во славу своей страны, но это было лишь частью их истинной ответственности, что лежала на каждом из вассалов Избранника Неба. Своим ближайшим соратникам и слугам Император жаловал высшую привилегию, способную развратить слабых духом, но становящуюся бременем и тяглом для тех, кто верил в идеалы, которые внушались каждому из них еще в детстве.
Вот только не все были способны придерживаться их до конца, а порою, как в случае с Мао Фенем, никогда, наверное, и не пытались этого делать. Хотя трудно было обвинять тайпэнто в отсутствии того, чего он в принципе просто не мог иметь. Нынешний глава рода Синкай пробился наверх совсем из другой среды и стал полезен Империи лишь благодаря своим многообразным и порою не самым лицеприятным талантам. Однако Единое Государство не привыкло разбрасываться ценными ресурсами, чтобы они из себя ни представляли.
- Надеюсь, я могу отвлечь вас на пару минут, - тихий голос Фанга заставил Ли слегка вздрогнуть. Он совсем не слышал, когда генерал успел подняться сюда наверх.
- Думаю, пару минут у меня найдутся всегда, - вежливо ответил тайпэн, приглашая юнь занять место рядом с собой.
Фанг облокотился на перила и, окинув взглядом картину, которую рассматривал Хань, понимающе кивнул.
- Хороший момент, тревожный, но очень искренний.
- Завтра мы уже забудем о нем, - вздохнул Ли. - Так что вы хотели?
- Мне нужно попросить вас кое о чем.
- Похоже, выполнять ваши просьбы входит у меня в привычку, - усмехнулся тайпэн, но так, чтобы не обидеть собеседника.
- Главное, чтоб не во вредную, - поддержал шутку Фанг. - Речь пойдет о Ранджане.
- Что именно?
- Он должен умереть.
Несколько долгих секунд повисшая тишина прерывалась лишь звонким стрекотом садовых цикад. Наконец, Хань медленно повернулся к Сей Янь, и генерал Юнь прекрасно понял тот вопрос, который так и не раздался вслух.
- Нет, это не личное. И не потому, что Ранджан был тайным союзником Империи. Просто, такие люди, как он, должны умирать. Всегда. И это единственный вариант. Вам что-нибудь известно о вероисповедании сиртаков?
- О многоруких демонах-богах?
- Да. Когда-то Ранджан был верховным жрецом самого богатого и большого храма южного Умбея, а сейчас его называют Отринувшим и Хулителем. Этот титул не так легко получить, его не дают за особые заслуги или достижения, и стать Отрекшимся кто-либо может только через всеобщее отвержение жреческим сословием и абсолютную анафему. Ранджан бросил вызов самим богам Умбея... и победил. Не раз и не два. Его сила духа ослепляет его соратников, его харизма способна опьянить последнего скептика, а неприкрытой злости и ненависти хватит на то, чтобы трижды утопить в них весь мир. Он не остановится и не успокоится. Даже потерпев самое страшное поражение, Ранджан просто начнет все с начала и без сомнений добьется новых успехов, которые прольются кровью по обоим берегам Шаанга. И поэтому, он должен умереть.
- Черный дракон Та Цу, - отрешенно отметил Ли. - Если следовать описанию, что вы сейчас дали, они очень похожи в том, что можно назвать характером.
- Тогда, вы видите, что это за чудовище.
- Лишь благодаря тирану Та Цу получило возможность к существованию то, что мы все зовем Единым Государством, - раньше слова генерала не вызвали бы у Ханя протеста, но сейчас он уже по-другому смотрел на окружающее, и хотя не отрицал его темных сторон, но и не мог позволить себе забыть обо всем том, что положительного они дали миру. - Без Та Цу не было бы Цы, а без Цы не было бы Нефритового Престола. Однако Та Цу некому было остановить в начале пути, и потому свершилось то, что свершилось. Но мы еще можем остановить Ранджана, и потому мы должны хотя бы попробовать. Я постараюсь исполнить вашу новую просьбу, генерал, не беспокойтесь об этом.
- Благодарю вас, - напряжение в голосе Фанга никуда не пропало, и Ли догадался, что есть что-то еще, волновавшее главнокомандующего Юнь.
- Мои помощницы давно старались отслеживать действия раджи, и было в том, что они наблюдали, нечто очень тревожное. Я не зря упомянул о той яркой силе и необычайности способностей, присущих Хулителю. Ранджан был жрецом, напрямую соприкасавшийся с ядовитыми сущностями из-за граней привычного мира, и сложно сказать, что они сумели оставить в нем и что он сам отобрал у них. Вы как никто знаете о таких вещах...
- Похоже, что мой краткосрочный визит в замок Камадо не прошел мимо вашего пристального внимания, - хмыкнул Хань.
- Поверьте, этот поступок произвел должный эффект на нескольких кумицо из моего окружения, - ответил в том же тоне Сей Янь. - Равно, как и переход на вашу сторону одной из них. Однако речь сейчас не об этом. Я не знаю, чем может обернуться Ранджан в момент своего падения, какую скверну он решится выплеснуть в плотский мир, и сможем ли мы ее остановить. И потому...
- Я обязательно буду учитывать это, - кивнул тайпэн, показывая, что прекрасно понимает серьезность опасений Фанга. - Таката и Фуёко будут со мной, и если не справятся они, то это уже не сможет никто другой.
- Я знаю, поэтому Наёли и Маэси пойдут вместе с вами. Я не могу им запретить, да и они меня слушать не станут, раз приняли это решение сами.
- Как мне это знакомо, - улыбнулся Ли.
Фанг удрученно вздохнул, усмехнувшись в конце.
- И, тем не менее, моя главная ставка на вас, высокочтимый.
- Да уж, почему-то справляться со всякими нехорошими проявлениями с изнанки бытия у меня получается на удивление... часто, - не без иронии согласился Хань.
- Надеюсь, что все получится и на этот раз.
- В конце концов, генерал, у нас есть один козырь, который мы можем предъявить в самый опасный момент. Не для того же мы провезли его через половину вашей страны, чтобы теперь позволить отсиживаться в обозе?
- В другой ситуации я бы, быть может, и поспорил с вами, но не в такой. Полностью полагаюсь на ваше решение, высокочтимый. И еще раз благодарю вас за все.
В первых рассветных сумерках гром боевых тамтамов и завывания огромных труб возвестили о том, что армия сиртаков, скопившаяся на краю обширных полей, окружавших Тай-Тунг, пришла наконец-то в движение. Непродолжительная суета в лагере объединенного юньско-имперского войска завершилась четко организованным выступлением на заранее подготовленные позиции, где сотни солдат развернулись идеальными рядами вдоль цепи полевых укреплений, изготовившись встретить накатывающую волну врагов. Сапфирные и желтые знамена развевались в холодном утреннем воздухе, а в строю слышались окрики десятников и офицеров, отдававших своим людям последние распоряжения перед битвой.
Сражение, как это было принято в северных землях, завязали метательные машины, обрушив на головы воинов раджи град из камней и огня, но, к сожалению, не настолько плотный, чтобы всерьез поколебать решимость врага. Артиллерийский парк Империи был непривычно мал из-за того, что для быстрого путешествия от замка Цзянмэнь удалось подобрать лишь небольшое количество самых мобильных механизмов, как правило, не самых мощных и дальнобойных. У юнь дела обстояли примерно также.
Затем настало время длинных армейских луков и самозарядных самострелов, чему сиртаки, кроме своих малочисленных стрелков, противопоставили в большом количестве изогнутые ростовые щиты, сплетенные из толстой лозы и закрывавшие воинов не только спереди, но и сверху. На близких расстояниях тяжелые болты легко пробивали подобную защиту, но зато опустошительные навесные залпы были практически сведены на нет. В целом, общие потери умбейских мародеров с самого начала оказались на удивление небольшими, едва превысив число в тысячу убитыми и ранеными.
Сиртаки атаковали по всей ширине позиций противника, грубо и "в лоб", как, в принципе, делали это всегда. Однако за кажущейся прямолинейностью на этот раз скрывался холодный и жесткий расчет их военачальника. По сути, Ранджан применил то, что в тактических трактатах полководцев древности именовалось "косой атакой". Наиболее сильные и опытные отряды врага были сконцентрированы на левом фланге, где против них были выставлены царские солдаты, довольно значительно уступавшие имперским в вопросах строевого взаимодействия и оборонительной выдержки. Кроме того, именно на левый фланг Ранджан продолжал посылать все новые и новые отряды своих отборных убийц, увеличивая давление и постепенно заставляя юнь подаваться назад, несмотря на резервы, которыми располагал генерал Фанг. Кавалерия Умбея, насчитывавшая по подсчетам разведчиков около полутора тысяч так называемых "ранджпутов", кружила в отдалении за спинами пешего войска, готовая в любое мгновение броситься на перехват вражеской конницы и помешать ей нанести обходной маневр или сокрушительный удар во фланг.
Командующие объединенной армии наблюдали за происходящим с обзорной подвижной башни, установленной в глубине оборонительных сооружений второго ряда, где развернулся госпиталь, и ждали своей команды резервные тысячи. Многочисленные штандарты Отрекшегося, украшенные черепами поверженных противников Ранджана, реяли почти в самом центре атакующей массы южан. Отряды императорской пехоты, вынужденные пойти в наступление, чтобы ослабить врага, рвавшегося к лучникам, заставили сиртаков потесниться назад, прижав их ударные группы к каменистому холму, на котором виднелись остатки нескольких сожженных мельниц. На левом фланге умбейцев положение тоже несколько изменилось, когда туда подоспели инженеры "тай-тигров", срочно переброшенные Фангом в помощь царскому войску.
Осадные артиллеристы развернули свои баллисты и катапульты прямо на подворьях литейных мануфактур, блестяще воспользовавшись всеми "подручными" средствами. В распоряжении у юнь не было столь много взрывающихся и огненных смесей, как у саперов Империи, да и качество их алхимического "жидкого пламени" оставляло желать лучшего. Поэтому "тай-тигры" очень быстро сообразили использовать вместо снарядов для своих машин пустые глиняные горшки, наполненные раскаленным металлом, взятым прямо из плавильных печей. Литейщики Тай-Тунга оказались на диво упертыми ребятами, и даже приближение вражеской армии не заставило их свернуть производство, к тому же многие печи горели в безостановочном режиме круглыми сутками, и прекращение работы хотя бы на пару дней грозила им последующей полной заменой котлов и домен. Отослав своим семьи под защиту городских стен, мастера и их многочисленные помощники остались в ремесленном посаде, и теперь с радостью помогали армейским инженерам закидывать сиртаков горячими "подарками". Два последовательных залпа батареи Ун-Янг-Ша, дожидавшейся особого распоряжения и использовавшей новые имперские ракеты с чугунными осколками, окончательно погасили попытки врага прорвать и опрокинуть строй юнь. Отведя самые потрепанные сотни в тыл, царские солдаты оставили в своих порядках несколько широких проходов, через которые тут же устремились в атаку нукеры кагана Альлыка.
Легковооруженные манериты яростно налетели на дезорганизованных сиртаков, рубя их саблями и весело улюлюкая, в то время как несколько групп нойонов и самых опытных конных лучников, прорвав ряды противника, сцепились с ранджпутами, не давая им времени на то, чтобы сориентироваться и отступить. Кольчужная кавалерия юнь, получившая возможность атаковать с фланга, немедленно воспользовалась моментом, окончательно раздавив острие "косого удара".
Едва только это стало окончательно ясно, как вверх взметнулись бесчисленные бамбуковые шесты сигнальщиков, и императорская пехота, противостоящая центральной части атакующего войска к немалому удивлению сиртаков еще больше усилила свой натиск. Сверху было отчетливо видно, как ряды нефритовых солдат буквально разрывают вражеский строй на части, отделяя правый фланг противника, еще активно сражавшийся в отличие от дрогнувшего левого.
- Смотрите, - указал Фанг, передавая Ли свой "зоркий глаз". - На холме...
Между горелыми остовами мельниц активно сновали воины в тяжелой ламелярной броне, там же можно было заметить знамена раджи. Несмотря на то, что центр сиртаков уже начал откатываться назад, постепенно все больше предаваясь панике, значительная группа бойцов явно устраивалась на холмистой позиции для обороны.
- Ранджан, - быстро кивнул Хань, с уважением отмечая то завидное холоднокровие, с которым действовала личная охрана Хулителя. - Похоже, он не намерен сдаваться.
- Этот? - усмехнулся Фанг. - Этот не сдастся.
- Тогда, действуем так, как условились, - ответил Ли и, вернув генералу "зоркий глаз", направился к лестнице, ведущей вниз.
У основания башни тайпэна уже ожидали четыре демона и Удей с оседланным боевым конем. Кроме привычного облачения, тидань нес сегодня на спине вместе с саадаком еще и ножны с фамильным клинком дома Юэ. Императорские всадники, составлявшие острие собранной ударной группы, двинулись размеренным шагом, выходя на позицию для атаки.
Как каленое лезвие узкого кинжала проходит между звеньев самой плотной кольчуги, так и две сотни лучшей в мире тяжелой конницы пронзили рушащиеся порядки сиртакского войска, не встретив на своем пути никакого заметного сопротивления. Дорога к заветному холму оказалась открыта, но ворваться на него у вассала Избранника Неба и его многочисленных спутников также легко и быстро не получилось. Лучшие мечники раджи-отступника успели потрудиться на славу. По краю и без того довольно крутого склона теперь возвышалась метровая баррикада из камней и обугленных бревен. Конная атака грозила обернуться давкой и переломанными ногами для лошадей, и потому, Хань велел всем спешиться. Двести бойцов, рассыпавшись свободным строем, двинулись вверх навстречу уже поджидающим их головорезам.
Сиртаки сражались стойко, бросая поначалу в имперцев камни, а затем вступая в схватку на самих баррикадах. Чего-чего, а силы и звериной ярости им было не занимать. Даже без своих боевых четвероногих спутников императорские всадники были все еще отличными воинами, но по сравнению с этими умбейскими берсеркерами даже они в лучшем случае смотрелись на равных. Кровь, отравленная желчью мангусов, бурлила в венах у Ли, заставляя забыть обо всем, кроме битвы, но краем глаза тайпэн успевал подмечать, что если бы не та грозная сила, которую представляли собой три кумицо и къёкецуки, скорее всего, исход этой схватки остался бы за сиртаками. Из сотни врагов на долю демонов пришлось почти три десятка, с четверыми бойцами расправился Ли, и еще одного зарубил Удей, прикрывавший спину своему командиру. Когда южан оставалось уже всего около трех дюжин, они все-таки начали отступать, и только в этот момент Ли наконец-то увидел Ранджана.
Необычайно бледное и гладковыбритое лицо раджи покрывала черная сетка сосудов, проступавших под кожей, по которой струились мутно-серые капли пота, но в глазах Хулителя все равно пылали какие-то невообразимые огни, а радостная улыбка не походила ни на один оскал тех демонов, с которыми Ханю доводилось встречаться раньше. Ранджан не просто наслаждался боем, подобно Ли. Он действительно жил им, ярко и беспечно, как разгорающаяся звезда, озаряющая небосвод, перед тем как погаснуть уже окончательно.
Имперцы загнали врага почти на самую вершину холма, прижав к обломкам закопченной стены, полукругом обступающей их сзади. Несмотря на тяжелое дыхание, ни один из сиртаков до сих пор не выказывал каких-либо других признаков усталости. Сдерживая инстинкты степного демона, рвущиеся на волю, Ли медленно вышел вперед.
- Этот бой окончен. Сдавайтесь.
Ранджан, глядя в глаза императорскому вассалу, весело расхохотался.
- Тайпэн Хань! Наконец-то! А то я уже заждался! И ты, боюсь, совсем неправ, ведь этот бой между нами еще только начинается! Разве не ради нашей схватки было убито так много людей сегодня?! А?! Не будем же оскорблять их жертву!
- Я надеюсь, не нужно говорить, что от болезни головы на этой стадии есть только одно лекарственное средство? - слова Такаты, брошенные ее любимым презрительно-едким тоном, заставили Ли оторваться от безумного взгляда раджи, завораживавшего и притягивавшего к себе.
- Нет, не нужно, - хмуро кивнул тайпэн, делая знак Удею.
Бамбуковый тубус, появившийся в руках у тиданя, издал короткий хлопок, и маленький желтый огонек умчался в небо, чтобы взорваться там красочным огненным фейерверком, рассыпавшим вокруг облако красных искр.
- Обычно мне приходится бороться с превосходящими меня силами, - бросил Ли Хань, привлекая к себе внимание раджи и его воинов, чтобы выиграть необходимые теперь секунды. - Сегодня ситуация несколько иная. Однако чтобы закончить все здесь и сейчас, я готов прибегнуть к любому средству, сколь бы чрезмерным оно не показалось.
Грохот врезавшегося в землю снаряда, превратившего в каменную пыль остатки соседней мельницы, заставил сиртаков неуверенно вздрогнуть, но вместо обстрела из тяжелых метательных машин, который этот безумный тайпэн вызвал себе на голову, и о котором они поначалу подумали, их ожидало нечто иное. Отряхиваясь от черной пыли и мотая головой в массивном рогатом шлеме, над развалинами во весь свой немалый рост поднялся силуэт самого младшего из сыновей Шаарад. Потомок командующего Ло-тэн с демонстративной медлительностью вытащил свой тяжелый меч из петли на живой перевязи и, презрительно хмыкнув, двинулся в сторону столпившейся группы сиртаков. Воздух вокруг Куанши задрожал, и разряды золотых первородных молний засверкали, ударяясь в землю вокруг или складываясь в ветвистые сплетения на доспехах чудовища.
- Демон! Еще один демон! - как-то устало, но, тем не менее, радостно, воскликнул Ранджан, заставляя даже своих соратников оглянуться на раджу в изумлении. - Но разве я рассчитывал на то, что все будет просто?!
Отрекшийся с поразительной скоростью сорвался со своего места, будто и не было нескольких часов предыдущего сражения, и буквально одним рывком взмыл на стену, спрыгивая оттуда уже навстречу взревевшему Куанши.
- Убейте их всех до последнего! - последний приказ, отданный раджой, вдруг резко вывел собравшихся из удивленного окаменения.
Сиртаки с воплями бросились в бой, и Ли пришлось позабыть о преследовании безумного вождя умбейцев. Несмотря на численное превосходство, в этот раз отступать назад пришлось уже воинам Империи. Сумасшествие, захватившее Ранджана, похоже, передалось и всем его воинам. Не обращая внимания на раны и текущую по доспехам кровь, сиртаки бешеными зверями рвались вперед в сражение, заставляя настороженно пятиться даже юрких кумицо.
Монструозный обоюдоострый меч рассек зазвеневший воздух, грозя развалить хрупкую человеческую фигурку на две неравные части. В последний момент кривой клинок, покрытый выбоинами и царапинами, остановил смертоносный удар. Раджа-отступник отвел выпад Куанши одной рукой, резко и как-то небрежно, словно и не было в нем всей той пугающей силы и нечеловеческой мощи.
- Твой хозяин настоящий гений! - Ранджан продолжал смеяться даже в такой момент. - Не убивать, а подчинять чудовищ! Я наловчился лишь в первом, а о втором не смогу помыслить ни сейчас, ни в будущем! О, как я хочу, наконец, схватиться с ним, ты и представить себе не можешь!
- Ошибаешься, человечек, - пророкотал из-под роговой маски хриплый яростный голос. - Я бы отдал то, что заменяет мне душу, лишь бы вцепиться в мягкое горло этого несносного ублюдка-тайпэна! Я вырвал бы...
Хриплый кашель оборвал слова Куанши, но меч в руках у демона продолжал жить своей жизнью, методично обрушивая на сиртака новые и все более сложные атаки.
- Быть рабом нелегко, но выбирать, будучи свободным, куда сложнее, - бывший жрец храма Сорока Покровителей, ушел от очередного замаха, позволяя куску обугленной деревянной опоры у себя за спиной превратиться в облако щепок.
- Лучше забудь всё, что услышал раньше. Те слова принадлежали лишь слабому подобию своего ублюдочного отца, - веселая нотка в рычащем голосе демона едва не заставила Ранджана сбиться с боевого ритма катха. - Право принимать решение может либо сильный, либо достойный. Но не всегда сильный достоин, а вот достойный не имеет права быть слабым.
Клинки скрестились с утробным скрежетом, высыпая снопы белых искр. Фигура Куанши нависла над Ранджаном, хлестнув сиртака бесчисленными плетьми из золотых молний. Одеяние Осквернителя слегка задымилось, а материя занялась во множестве мест крошечными язычками пламени.
- Вот и все, человечек, - надменно рявкнул сын Шаарад.
Спекшаяся корка на страшной обуглившейся ране раджи, той, что осталась на месте его правого глаза, внезапно надулась и лопнула. Густой черный гной медленно потек по бледной щеке Осквернителя.
- Ты прав, - растянул губы в безумной улыбке тот, кто уже должен был умереть.
Кривой ритуальный нож в свободной руке раджи без малейшего сопротивления пробил оскаленную маску и ушел глубоко в одну из огненных бездн, что сияли в глазницах чудовища. Куанши пошатнулся, а сиртак, оттолкнув от себя громадную фигуру, словно набитую сеном куклу, коротким движением снизу-вверх отсек когтистую кисть, сжимавшую меч из кузниц Камадо. Крутанувшись вокруг себя, Ранджан вонзил острие кривого клинка чудовищу под колено и, едва Куанши присел на пробитую ногу, со всего размаха вогнал свой любимый жреческий нож в затылок рогатого шлема.
- А теперь, пошел вон из этого мира! - хмыкнул раджа, рисуя своей черной кровью изгоняющую печать на спине у демона двумя мазками большого пальца.
Два крика боли, слившиеся в один, разорвали пасмурное весеннее небо над полями в предместьях Тай-Тунга, навсегда поселяя страх в сердцах тех, кто был там в тот день.
Невысокий хмоси, поджарый и плотно сбитый, раз за разом отбрасывал Ли от себя, орудуя прямым палашом с таким мастерством, которому позавидовали бы иные воины имперской столицы. Несмотря на все преимущества длинного яри и уже привычную способность впадать в почти контролируемую ярость мангусов, Хань не мог добиться успеха и несколько раз едва и сам не оказался на грани поражения. Что толкало жителя болот на эти безудержные и самоотверженные атаки, Ли мог лишь догадываться. В отличие от сиртаков, у многих из хмоси были иные причины следовать за Ранджаном, куда более веские, чем возможность пожечь и пограбить всласть. Но какие бы чувства не вызывал этот воин у Ханя, сейчас они были врагами, и только один из них мог одержать верх в этом непрекращающемся безумии.
Во время очередной атаки Ли намеренно открылся, подставляя под удар руку, защищенную стальными пластинами своего доспеха. Хмоси не замедлил использовать предоставленную возможность, ведь даже серьезный ушиб не позволил бы Ханю продолжать полноценный бой, копье - оружие для обеих рук. Ошибка воина Ранджана заключалась в том, что на этот раз ему достался в противники не простой человек. Палаш врезался в предплечье тайпэна с такой силой, что под более опасным углом наверняка сломал бы Ли кость, но уже в следующую секунду яри, которое Хань продолжал легко удерживать правой рукой, как если бы сражался в седле, вонзилось в живот врагу. Захрипев, хмоси рванулся вперед, еще сильнее насаживаясь на копье, и махнул клинком, едва не разрубив лицо императорского вассала. Выпустив яри, Ли отскочил назад, а его противник, нанизавший сам себя на ясеневое древко, сделал еще несколько шагов следом и, завалившись набок, упал на землю, не прекращая болезненно кашлять.
- Хань!!!
Услышав этот полный ярости крик, тайпэн почувствовал, что даже азарт сражения, подогреваемый в нем желчью степенного демона, как-то неуверенно начал вдруг утихать, уступая место другому чувству. Раджа-отступник, обгорелый и израненный, неровной походкой шел к месту схватки, видя сейчас перед собой лишь одного человека. Тело Куанши, оставшееся стоять на коленях за спиной у Ранджана, медленно рассыпалось от порывов слабого ветра странной бесцветной пылью. Еще секунда, и останки двуединого демона, будто бы потеряв какой-то скреплявший их стержень, рухнули облаком праха, стелясь над обожженной землей.
- Ли.
Обернувшись на голос Удея, бывший дзи увидел своего боевого товарища, чуть склонившегося в недвусмысленном жесте. Рука тайпэна сама легла на рукоять меча Сяо Ханя, высвобождая фамильный меч из богато украшенных ножен.
- Покончи с этим уродом.
- С немалым удовольствием, - ответил Ли и широким шагом двинулся к ковыляющей фигуре раджи.
С той ночи откровений в передних покоях дворца Юэ-сэн Хань день за днем вспоминал на своих тренировках те уроки, что сумел подсмотреть в далекое время у командира Ногая. Совместные поединки с тайпэном Ванем тоже дали свои результаты, и сейчас оружие истинных полководцев Империи не было настолько же бесполезной и опасной игрушкой в руках у Ли, как еще два года назад. И все-таки, после всего того, что уже случилось, рисковать он никак не мог, а значит, с Ранджаном следовало покончить быстро, одним последним ударом.
Старый прием, вдвойне подходящий против раненного или уставшего врага, сработал на удивление безотказно. Широкий рубящий удар, которым Ли хотел отвести меч сиртака в сторону, не просто отбросил кривой клинок, а сломал его у самой витой рукояти. Еще в момент нанесения первого выпада, Хань начал разворачиваться влево, одновременно сближаясь с врагом. Вторая атака заключалась в колющем ударе себе за спину вдоль левого бока, и внезапное сильное сопротивление на пути у меча, которое ощутил Ли, засвидетельствовало ее успех. Сиплое дыхание Ранджана раздалось над самым ухом у Ханя, правая рука Хулителя попыталась ударить тайпэна в шею, но вассал Избранника Неба легко перехватил кисть, сжимавшую кривой нож. Лишенный последних сил, пронзенный и обезоруженный раджа удрученно вздохнул.
- Вот значит как, - услышал Ли предсмертный шепот сиртака. - После всего, что было, после всех побед и потерь, умереть в шаге от цели, от рук обычного человека.
- Я не совсем простой человек, - непонятно зачем ответил Ранджану Ли, будто хотел извиниться за то, что не оправдал его ожиданий.
- Хм, стоило догадаться, - в тоне раджи что-то переменилось, хотя голос его явно слабел. - Будь оно этим, я бы, скорее всего, принял исход... Но так... Так, я не согласен!
Со звуком ломающихся костей и разрывающейся плоти, ребра Ранджана раскрылись, подобно раковине моллюска, и две новых руки, украшенных длинными кривыми когтями, обхватили тайпэна, сжимая его в своих объятьях с невероятной силой. Шепот раджи превратился в зловещее шипение, а старые руки, ставшие теперь верхними и казавшиеся еще мгновение назад бессильными, стиснули плечи Ханя, не давая ему пошевелиться.
- Я не хотел быть одним из вас! - взревел Отрекшийся, отрывая Ли от земли и сдавливая еще сильнее, так, что начали проминаться стальные пластины доспеха. - Но раз вы не оставили выбора мне, я не оставлю шанса и вам!
Разноцветные круги перед глазами и шум крови в ушах едва давали тайпэну чувствовать что-то, кроме сжимавших его демонических лап. У него оставалось время лишь на одну попытку, и тренированное тело Ли совместно с остатками перепуганных мыслей приняло единственное решение, продиктованное ему рефлексами и инстинктами, годами прививавшихся будущим дзи.
Качнувшись вперед всей своей массой, Хань на ничтожно малое мгновение сумел ощутить под ногами твердую землю. Вся энергия, что еще оставалась в измученных мышцах, была брошена на то, чтобы воспользоваться этой долей секунды, вызванной заминкой Ранджана. Упершись буквально одними носками сапог в покрытую сажей почву, Ли швырнул противника через плечо, сжав до зубовного скрежета рукоять своего меча, все еще пронзавшего тела сиртака.
Поток темной крови с неприятным алхимическим запахом оросил Ханя, залив разом лицо, затылок и спину. Тело Ранджана, распоротым хлюпающим мешком, покатилось вниз по склону, нелепо размахивая слишком большим числом конечностей. Мир вокруг замер, будто дыхание на вдохе, и исказился, как свет, переламывающийся через линзу "зоркого глаза".
- Ты справился, - звенящий голос Йотоки Юэ, тот который он прежде никогда не слышал, но узнал сразу же, был полон радости и спокойствия.
- Признаю, ненавидеть такого врага мне уже не под силу, - где-то совсем рядом и в тоже время в необозримо далеком месте прорычал Куанши, словно смущаясь своего внезапного признания. - Скоро увидимся, Ли.
"Все может быть в этой жизни, демон, - ответил мысленно тайпэн Императора. - В этой или в другой. Каждый сам строит свою Судьбу и выбирает свой Путь".
- Поверь, я запомнил это, и передам отцу. Он уж наверняка готовит нам встречу.
- А я напомню, если ты вдруг забудешь. И ему, и тебе, - шутливо пригрозила Йотока. - Прощай, юный Хань. Благодарю тебя за то, что дал мне еще один шанс вновь защищать мой народ и мою Империю, а заодно еще и образумить моих глупых потомков. Я буду уповать на то, что больше не встречусь с тобой по ту сторону мира. Но если все же ты вновь окажешься там, то помни о том, что друзья есть везде.
- Даже, если они хотят оторвать тебе голову, - со смехом прорычал Куанши.
- Идем уже, мы и так отняли у него слишком много сил.
- Ты по-прежнему пытаешься мной командовать, женщина?!
- Я по-прежнему сильнее тебя, облезлый кусок безудержного гнева, но ты всегда можешь пожаловаться на меня своему доброму родителю, - это предложение заставило Ли улыбнуться даже через сковавшую его боль.
- Как же я тебя ненавижу...
Последние слова потомка Шаарад были уже совсем неразборчивы.
- Ли!
Водопад огненно-рыжих волос хлестнул тайпэна по лицу, а толчок в грудь едва позволил ему удержаться на ногах. В следующую секунду Хань увидел перед собой перекошенное лицо огромного сиртака, во рту которого сверкало на удивление много золота и серебра. Фуёко, вставшая между первым воином Ранджана и Ли, успела в последний момент поймать в перекрестие двух кинжалов кривую саблю Нагпура. Вторая рука сиртака, сжимавшая упорный катар, уже валялась под ногами у кумицо. Сам воин в это время, с неприязненным видом рассматривал появившееся из его груди окровавленное лезвие даканя, выходившее из ламелярной кольчуги наружу почти на целую ладонь.
- Катись-ка к своему радже, - по-кошачьи прошипела Таката, обезглавливая Нагпура ударом короткого меча.
- Это было близко, - пожурила Ханя Фуёко. - Слишком близко. Не хорошо засыпать на поле боя, когда сражение еще не окончено. Разве в дзи-додзё этому не учили?
- В следующий раз мы можем и не успеть, - согласилась с кумицо Таката. - А ты совсем не заботишься о том единственном источнике, что по-прежнему питает наши столь драгоценные жизни.
- Я учту, - чувствуя слабость, Ли едва не уселся на землю, но къёкецуки успела первой подхватить его, перекинув руку тайпэна себе через плечо. - Благодарю. Что там сейчас со сражением? Сиртаки?
- Этих мы дорезали, остальных доколачивает Фанг, - с усмешкой сказала Таката. - А ты опять неумело переводишь тему.
- Мог бы уже за это время научиться. Например, у меня, - поддержала Фуёко.
- Большему ведь все равно нечему. Лучше бы тоже поучаствовала в решении нашей главной проблемы, - едко хмыкнула мертвый демон. - А то иногда у меня складывается впечатление, что это вообще волнует только меня.
Поддерживая Ли, къёкецуки двинулась к подножию холма, не прекращая читать тайпэну и кумицо колкие нравоучения. Фуёко, идущая сзади, лишь весело улыбалась и сверкала зелеными огнями в глазах. Она даже не стала озвучивать мысль о том, что кому-то нужно найти способ по-другому скрывать волнение и испуг за своих близких. И все потому, что сейчас раздумья оборотня занимало кое-что еще более интересное.
- Ну что же, посмотрим, кто быстрее найдет ключ от сокровищницы - глупая рыжая лисичка или умная клыкастая ледышка.
В тонких пальцах, покрытых рисунком из хны, Фуёко неторопливо вертела темное резное кольцо, будто бы выточенное целиком из лала или багрового обсидиана.