В долгие часы празднеств торжественные церемонии в величественном тронном зале сменяли одна другую в бесконечном калейдоскопе, но лишь единственную из них сиккэн Императора счел достойной того, чтобы побывать на ней лично. Бюрократическая машина Империи, несмотря ни на что, продолжала работать в эти дни, причем не самым лучшим образом, и требовала от Сумиёси постоянного надзора и особого внимания к деталям. Последствия ежегодных массовых увеселений еще будут слышаться эхом в Золотом Дворце не меньше двух-трех месяцев, пока доклады дзито и тайпэнов будут стекаться в столицу из самых отдаленных провинций и гарнизонов.
Стоя на открытой обзорной галерее в ожидании выхода правящей четы, Всесильный Тэн рассматривал панораму Хэйан-кё, расстилавшуюся внизу почти до самого горизонта. Со своих самых первых дней, когда будущий сиккэн, еще будучи тогда лишь безусым мальчишкой, сумел осознать всю грандиозность и величие имперской столицы, этот город навсегда запал в его сердце. И пусть многие голоса за пределами древних стен ядовито перешептывались о разврате, коррупции и оторванности обитателей дворцовых кварталов от реальной жизни страны, первый придворный чиновник любил это место. А еще он, как никто другой понимал, насколько же быстро Империя обратится в пепел и пыль, если что-то случится с городом на берегу темноводной Камо, а процветающие провинции охватит пожар всеобщей раздробленности и анархии.
За спиной у Сумиёси, негромко откашлявшись, появился Джамуха Мукдэн, и сиккэн сделал рукою небрежный жест, дозволяя ему говорить, хоть сейчас было явно не самое подходящее время.
- Я получаю странные вести из Хшмин, высокочтимый, - несмотря на уважительный тон, в голосе императорского поверенного чувствовалось раздражение, и это, как ни странно, вызвало на лице у Тэна легкую улыбку. - Я понимаю, что в мою компетенцию не входят вопросы, касающиеся напрямую лишь верховного пристава, но меня все больше беспокоит то, чем именно занят тайпэн Ли Хань вместо порученной ему миссии. Его успехи несомненны, и я, разумеется, приветствую их, но пристало ли полководцу гоняться за лесными разбойниками, когда в его дорожный сумке лежит приказ, предписывающий волю самого Избранника Неба?
- Мне, кажется, вы обратились с этим вопросом не к тому человеку, уважаемый, - Сумиёси не нужно было оборачиваться, чтобы собеседник полностью прочувствовал его пренебрежение. - Я не отдаю приказов тайпэнам Императора и не обязан следить за их исполнением. Вам следовало бы поговорить об этом с тайпэнто Мори, тем более что, учитывая его недавние высказывания в похожем ключе, вы найдете в лице военного советника куда более внимательного слушателя, чем я.
- Если благо Империи потребует...
- Благо Империи сейчас как никогда требует мира на закатных и южных границах, - резко осадил сиккэн своего собеседника. - А тайпэнто уже всерьез обсуждает со своими приближенными возможность поддержать опасную инициативу манеритских вождей о развязывании новой войны с тиданями и ракуртами. Люди К"си Вонга докладывают мне, что больше всего обсуждению этих идей способствуют гонцы кагана Гуюка из кочевья Мукдэн. Последний, кстати, похоже, весьма недоволен работой нашей почтовой службы и предпочитает действовать напрямую. Вам ведь известно об этом, уважаемый?
- Да, но сведения, доставляемые этими людьми кагана, носят лишь общий характер, свойственный любым разведывательным донесениям с нашего пограничья, - смешался Джамуха, уже пожалевший, что напросился на этот разговор, позабыв, с кем именно он имеет дело. - Но разжигание войны было бы, конечно же, неприемлемым.
- Надеюсь, ваш голос будет услышан не только тайпэнто, но и в юрте вашего деда.
- Я приложу для этого все свои усилия, - ответил императорский поверенный.
- Относительно вопроса, который касается тайпэна Ханя, то я уверен, что он ни на секунду не забывает о порученном ему деле, а небольшие отвлечения, случающиеся с ним по дороге, лишь следствие его подчеркнуто серьезного отношения к своим обязанностям в вопросах сохранения и преумножения блага нашей любимой Империи. Кроме того, его действия приносят определенную пользу, укрепляя среди простонародья провинций доверие и признательное отношение к центральной власти. Философы древности советовали правителям по возможности совмещать страх и любовь народа, не впадая в одну из крайностей. Так получилось, что сегодня у подножия Нефритового Трона не так много людей, способных создавать вторую компоненту упомянутой мной выше формулы, и тайпэн Ли Хань, безусловно, принадлежит к этому малому числу. За что и пользуется особым благорасположением нашего повелителя, как вы, я надеюсь, помните.
- Разумеется, - смиренно и с показным благоговением промолвил Мукдэн.
- Замечательно. Больше не смею вас задерживать.
- Благодарю за предоставленное мне время, - собеседник сиккэна быстро откланялся.
Несмотря на достаточно жесткий курс беседы, она доставила Сумиёси определенное удовлетворение. Бездействие Джамухи по-прежнему раздражало сиккэна, а в особенности то, что поверенный не только не мог контролировать развитие ситуации в Хаясо и прилегающих районах, но и не слишком пытался вникнуть в отголоски этих событий, происходящие уже в границах Золотого Дворца.
Думать, что это происходит намеренно, у Тэна не было оснований, хотя Всезнающее Око Императора уже получил соответствующие распоряжения повнимательнее изучить деятельность дипломатического совета, которым руководил Мукдэн. Сиккэн искренне надеялся, что поскольку проблемы, державшие Джамуху при дворе в последние полгода, успешно разрешились, то теперь он начнет исправлять свои упущения, и Сумиёси недвусмысленно указал ему на то, с чего стоит начать. Прозрачный намек на личный интерес Императора к действиям Ханя должен был так же дать понять поверенному, что этому тайпэну не следует вставлять палки в колеса, чем бы он ни занимался. Во всяком случае, пока этот полководец пользуется популярностью на женской половине Дворца, что в свою очередь прямо влияет на предпочтения самого Избранника Неба.
Удар в бронзовый гонг оповестил всех о начале церемонии. Сумиёси поспешил в зал и занял свое место у подножия нефритовой пирамиды, склонившись в нижайшем поклоне. Несмотря на свой статус и титул, несмотря на всю силу и власть, сосредоточенную в его руках, Тэн был лишь простым чиновником, лишенным всяческих благ и привилегий, превышающих права простого поданного, и никогда не забывал об этом.
Единый Правитель опустился на холодный камень, давно уже ставший величайшим символом самого могущественного государства известного мира, и замер, становясь частью картины, веками внушавшей людям страх и почтение. Небрежным движением пальцев Император приказал начинать, и расторопные слуги распахнули двери большой приемной, впуская ожидающих там гостей. Двенадцать воевод народа айтов в роскошных доспехах, отделанных янтарем и моржовой костью, и четверо вождей в скромных имперских каймон, украшенных мехом ирбисов и песцов, один за другим входили в тронный зал и потрясенно замирали напротив нефритовой пирамиды. Двенадцать мечей, изготовленных лучшими придворными оружейниками, и четыре гербовых знака, над которыми трудились известнейшие ювелирные мастерские Хэйан-кё, уже дожидались своего часа. Тайпэнто Мори сделал шаг вперед, чтобы первым приветствовать новых вассалов Империи и сообщить им о благоволении своего повелителя. А вскоре, слова клятв, известные всем собравшимся, вновь зазвучали под этими сводами, в который раз подтверждая могущество и силу Нефритового Трона.
Из-за травм лекари запретили Ли тренироваться, и даже дыхательная гимнастика, по вполне очевидным причинам, была исключена из привычного распорядка дня молодого тайпэна. Один из врачевателей постоянно следовал за ним, не полагаясь на здравомыслие больного, особенно после того, как тот все-таки попытался в первый же день прокатиться на лошади вокруг постоялого двора. Доступными для Ханя оставались теперь лишь каллиграфия, чтение и поединки в каргёцу, до которых оказались весьма охочи Кара Канг и местный управляющий Тэй Мэнг.
Таката очнулась первой на третий день после разгрома, учиненного наемника в "Пурпурном лотосе", когда весь остальной Сиань по-прежнему бурно обсуждал события той ночи, множа пустые слухи и версии случившегося. Едва слуга сообщил об этом, Ли буквально выскочил из покоев императорского посла, бросив не доигранную партию и рассыпаясь в извинениях. Когда Хань возник на пороге спальни, мертвый демон, заметив его, успокоительно улыбнулась.
- Не торопись ты так, - усмехнулась Таката болезненно тихим голосом, глядя на взволнованное выражение лица императорского полководца. - А то еще набегу всю свою костяную труху просыплешь, да позабудешь где.
Не обращая внимания на боль, Ли прошел к кровати и опустился прямо на пол, едва сдерживая слезы от радости, накатившейся на него подобно приливной волне. Таката протянула дрожащую руку и коснулась его щеки своими белесыми когтями.
- Живой.
Хань бережно сжал ладонь къёкецуки, несмотря на обжигающий холод, исходивший от кожи демона. Лекарь семьи Мэнг очень тихо и незаметно вышел из комнаты, тактично прикрыв за собой дверь.
- Знаешь, - голос Такаты дрожал еще сильнее, чем пальцы в ладонях у Ли, - в тот последний момент я ведь успела испугаться. Не за себя, со мной все было ясно, а тому, что ты останешься один на один с этим чудовищем в человеческом обличии.
- Я уже дрался с чудовищами, - ответил Хань, стараясь успокоить девушку.
- Конечно, этого нельзя забыть, - улыбка къёкецуки стало чуть более живой, а в глазах появилось что-то новое, что раньше тайпэну удавалось замечать лишь мельком. - Убийца и спаситель монстров в одном лице.
Вторая холодная ладонь легла на затылок Ли, и Таката притянула его к себе. В этот момент Хань даже и не пытался сопротивляться, позволив чувствам на краткое мгновение взять верх над разумом. Холодное дыхание демона, как зимний морозный воздух, обожгло его гортань, и губы, распахнувшиеся навстречу друг другу, слились в поцелуе, в котором было не только нечто непривычное и непонятное, но и еще такой странный, горький и одновременно сладкий вкус чего-то запретного.
Лишь почувствовав, как начинает неметь кожа на щеках, Ли невольно вернулся к реальности и отстранился, превозмогая недвусмысленные порывы молодого тела, пускай и изрядно покалеченного.
- Так нельзя, - пробормотал тайпэн, отводя глаза, но так и не выпуская руку девушки из своей ладони.
Таката печально смотрела на него своим странным взглядом.
- И все-таки, чем же она лучше меня?
Ли вздрогнул от этого вопроса, чувствуя вполне заслуженный укор, что крылся за недосказанными словами.
- Она не лучше, но это по-другому...
- Она живая?
- Я дал Каори клятву, и она дала ее мне.
- Ты просто прячешься за свое обещание, как за тай-бо, избегая принять решение.
Хань вновь поднял взгляд, встретившись с глазами в къёкецуки, в которых не было ни ненависти, ни ревности, ни злости.
- Да. Я боюсь, и не могу сказать сейчас ничего, что смогло бы изменить сложившееся положение вещей. И выбор делать я тоже не могу.
- Ты ведь собирался быть терпеливым и ступенька за ступенькой продвигаться к потерянному счастью, безукоризненно исполняя волю своего повелителя и принося благо столь любимой тобой Империи, - сказала къёкецуки, словно читая его потаенные мысли, и еще крепче сжимая пальцы Ли Ханя. - Получить отобранное право основать род, право быть принятым другим родом, право на свободу передвижения. И вернуться к ней, тем, кого она полюбила, и не отбросила даже в тот миг, когда открылась правда. Но мне не нужно, чтобы ты лишний раз доказывал, кто ты есть. Мне нужен тот, кого я вижу сейчас перед собой, пускай это всего лишь искалеченный и наивный юнец, голова у которого забита глупыми догмами философов-воспитателей.
- Тогда ты должна понять, что я просто не могу... Не могу так...
Ее пальцы коснулись его губ, не давая договорить, и странное чувство узнавания всколыхнулось внутри у Ли. Точно также это делала Каори, когда он в минуты их близости начинал говорить что-то лишнее.
- Я понимаю. И поэтому согласна ждать. Но мое терпение не вечно, и одному лишь прародителю всего моего треклятого племени известно, что случится в тот жаркий миг, когда мое терпение иссякнет.
- Пообещай, что не станешь причинять ей вреда, - вырвалось у Ли.
Къёкецуки слегка усмехнулась.
- Обещаю, и поверь, для меня это будет совсем несложно. Это сделало бы слишком больно тебе, а я не хочу из-за собственной низкой слабости, причинять такую боль тому, кто мне нужен.
Пальцы Такаты выскользнули из его руки, и, отвернувшись, демон посмотрела на соседнюю постель, где лежала ее младшая подруга.
- Теперь ступай, мне нужно помочь Ёми найти дорогу назад. Это займет время.
Медленно поднявшись, Ли шагнул к дверям, но, не выдержав, обернулся, чтобы сказать последнее слово, так и застрявшее у него на языке. Клыкастая ухмылка и озорной блеск черных вертикальных зрачков, окруженных кровавой радужкой, словно дуновение ветра в засушливую жару, сбросило с плеч Ханя весь навалившийся груз.
- Тебе что, для ускорения пинка дать, искуситель недоделанный? - окрепший голос демона уже сочился знакомым ехидным ядом. - Или тебе тот демонический монах слух повредил? Проваливай, родной, проваливай.
- Проваливаю, - кивнул быстро Ли и, широко улыбнувшись, шагнул за раздвижную перегородку.
"Офицеров" ётёкабу, успешно избежавших ночной облавы в канун праздника, удалось отыскать к середине следующей недели. Что интересно, это сделали не приставы и не оплаченные ищейки торговых домов, не стражники, роющие носом землю, чтобы хоть как-то оправдаться в глазах горожан и начальства, и даже не тайная императорская служба, хранившая свое привычное и отрешенное молчание. Преступников выдал каган Альлык, в юртах которого, стоявших за внешней стеной у конских загонов, и прятались ётёкабу. На все вопросы вождь манеритов отвечал одно и то же, не меняя в своем рассказе ни слова. Какие-то люди незадолго до праздника, представившись перекупщиками, попросили у него право занять несколько шатров, присовокупив к этому изрядную сумму серебра. Альлык заподозрил неладное, но решил согласиться, подождать и присмотреться к этим странным купцам. Как только он понял, кто же они такие на самом деле, то тут же и известил об этом добропорядочных слуг Избранника Неба.
Конечно же, эта история не выдерживала никакой критики и была шита белыми нитками, но многие предпочли промолчать. Во-первых, Альлык оказался в числе тех степных вождей, кто ныне особенно рьяно помогал Ханю и Кангу в вопросах мирных переговоров с тиданями. Во-вторых, он все-таки являлся личным вассалом Императора, и даже Ли не захотел разбираться в том клубке бюрократических нюансов и формальностей, которых требовало бы более тщательное расследование. По молчаливому согласию всех заинтересованных лиц, было решено оставить случившееся на совести тайной службы, которая в отличии равноправного вассала Нефритового Трона, имела гораздо больше возможностей воздействия на оступившегося кагана.
Захват лидеров группировки был намечен на ночное время и прошел строго по плану. Нукеры Торгутая и наемники Джао окружили указанный лагерь, а воины Альлыка нанесли удар "изнутри". Вспарывая белоснежные пологи, бойцы врывались в юрты, а застигнутые врасплох преступники бросались на них иногда даже не успев выхватить оружие. Несмотря на элемент неожиданности и численное превосходство нападавших, схватки в степных шатрах шли почти на равных. Большинство ётёкабу, видимо, понимало, что ни о какой пощаде в случае добровольной сдачи речи идти не будет, так что терять им было совершенно нечего.
Тайпэн вместе с Удеем и со своим старым знакомым Суликой-нойном, вызвавшимся сопровождать императорского вассала, прибыли на место боя, когда все было кончено. Командир наемников проводил их в самый большой шатер, где несколько приставов-писцов уже перебирали захваченный архив бандитской организации.
- Медного Воробья схватили? - с порога поинтересовался Хань.
- Никто не знает, - пожал плечами чиновник, начальствующий над группой описи, и указал на несколько изрубленных тел, стащенных в дальний угол юрты. - Может быть, кто-то из них и есть Воробей. Его словесный портрет весьма расплывчат, так что будем ждать опознания со стороны тех преступников, что согласятся сотрудничать.
- Я слышал, что Воробей носит на пальце кольцо с гербом ётёкабу, - сказал Сулика-нойон. - Это вроде бы как отличительный знак, полученный им от высшего руководства. Но будь я на его месте, избавился бы от такого кольца в первую очередь.
- Придется тщательно проверить всех убитых и пленных, - согласился тайпэн.
- Не трудитесь, Медного Воробья здесь нет. И в момент нападения его тут тоже не было. Он узнал о вашей атаке заранее, и как всегда скрылся, обведя всех вокруг пальца. Однако, предательства, как такового, в ваших рядах на этот раз не случилось. Если только не считать за него глупость некоторых служащих дома Джао, почему-то уверенных, что передают тайную информацию не врагу, а всего лишь другому дому тэккэй, подрабатывая на немного нечестной конкурентной борьбе.
Новый участник беседы вошел в шатер, не пригибаясь под низкой притолокой. Увидев его, руки некоторых из присутствующих инстинктивно потянулись к рукоятям мечей, цзун-хэ и сабель. И Хань тоже был в их числе. Карабакуру поднял ладони в примирительном жесте, демонстрируя лишний раз, что не вооружен, хотя в его плотной одежде, пошитой из лошадиных шкур, можно было спрятать немало опасных сюрпризов с отравленными наконечниками.
- Я пришел помочь, а не драться, - произнес карлик с завидным спокойствием и, ослабив завязку под подбородком, сдвинул круглую камышовую шляпу себе на спину. - Меня зовут Норге, и ваши люди пропустили меня сюда не просто так.
- Ха, а я ведь уже слышал о тебе, - вмешался в разговор Сулика-нойон. - Ты тот безумный карабакуру, что скупает землю в иноземном районе, и даже приценивался в последние дни к развалинам с южной стороны квартала тиданей. Почти все говорят, что это байка, и у карлика просто не может быть таких денег, но один пропойца лично заверял меня, что подписал купчую на свою хибару и получил за это от коротышки мешочек полновесного серебра.
- Разве безумие, желать основать в Сиане квартал своего народа? - под угольно-черной бородой тусклая улыбка Норге была практически незаметна. - Да и где, как не в этом городе, заниматься подобным делом?
- После того, что низкорослые сотворили в Хаясо и Тай-Вэй прошлой зимой? - не мог не спросить Удей.
- Их разум был опьянен и одурманен, и мои слова не пустые оправдания, их легко может подтвердить тайпэн Хань. Я ведь прав?
- Это так, - не стал отрицать Ли, но все же счел нужным добавить. - Однако слова истинных организаторов тех событий были лишь семенами, упавшими на плодородную почву. И они не снимают вины за зверства и кровопролития, учиненные народом холмов.
- Это будет сложно искупить, и невозможно сделать это сразу же, - помрачнел Норге, видимо, не найдя той поддержки, на которую рассчитывал. - Но, так или иначе, я пришел не за этим. Я укажу вам место, где прячется Медный Воробей, и не попрошу за это ровным счетом ничего.
- С чего вдруг такая щедрость? - подозрительно прищурился Удей.
- Может быть, потому, что я искренне жажду восстановления хороших отношений между Империей и моим народом. Может быть, потому, что я сам подданный Империи и следую своему гражданскому долгу. Может быть, на это есть и другие причины, но какое это имеет значения в конкретный момент?
- Никакого, - Хань разом пресек дискуссию, которая вот-вот могла начаться, и позволил карабакуру рассказать им все, что было тому известно.
О том, кто стоит перед ним, Ли уже догадался, и не оценить находчивость подчиненных Всезнающего К"си Вонга было довольно трудно. Никто и никогда не заподозрил бы в этом карлике императорского соглядатая, не стал бы опасаться произносить что-то важное в его присутствии или скрывать что-либо с особым тщанием. Выбор информатора был почти идеальным, и единственная его проблема заключалась лишь в том, чтобы словам лазутчика действительно стали верить другие слуги Империи.
Кольцо окружения вокруг одинокой юрты, стоящей посреди безлюдной степи, стянулось только лишь за полночь. Огни далекого Сианя сверкали где-то у самого горизонта и казались еще одним многоцветным созвездием, украсившим безоблачное небо. Первые солдаты, осторожно и стараясь не шуметь, приблизились к шатру, держа оружие наготове, когда мощный взрыв разорвал стенки степного жилища и с силой расшвырял людей в разные стороны.
- Быстрее, помогите раненым, - приказал Ли, и вся его свита из приставов, писцов и охранников бегом и вскачь поспешила к бойцам, стонавшим в траве.
Тайпэн аккуратно тронул коня, чтобы присоединиться к ним, когда неясная тень, мелькнувшая в темноте, привлекла его внимание. Бросив взгляд на своих спутников, уже суетившихся над ранеными, Хань, помедлив какое-то мгновение, бросился в погоню. Тот, кого преследовал Ли, понял, что происходит, и здраво рассудил, что убегать и дальше от конного преследователя не слишком легко, а вот позаимствовать его лошадь будет вполне разумным шагом, пусть и довольно наглым.
Затаившись в высокой траве, ётёкабу выскочил на скачущего тайпэна, замахнувшись длинным мечом. Ли отбил этот выпад левой рукой, закованной в надежную броню и все еще не вернувшей себе прежней чувствительности, и, поворотив коня, огрел противника яри через седло сверху по голове, как простой палкой в уличной драке. Бандит, выронил меч и упал на землю, его голова была обнажена, и по лицу сразу же побежали первые потеки крови из рассечения под волосами.
Выбравшись из седла, Хань подошел к лежавшему, рассматривая его теперь в звездном свете уже куда более внимательно. Одежда бандита была неброской, такую обычно носили ремесленники или другие зажиточные горожане. На простом лице с коротким прямым носом не было ни бороды, ни усов, ни других запоминающихся деталей. Нагнувшись, Хань убедился, что на безымянном пальце у бандита надето золотое кольцо со знакомой тайпэну эмблемой.
Медный Воробей тихо застонал и приоткрыл глаза, сразу же заметив острие яри, упершееся ему в грудь.
- Вот и все, - сказал Ли со спокойным удовлетворением.
- Не торопись так, - ответил ётёкабу, смахивая кровь, скопившуюся над бровями. - Прежде чем убить меня или сдать в тюрьму, подумай о том, что нужно ли это тебе?
- Ты пытаешь подкупить императорского тайпэна? - Хань действительно удивился, ведь от предводителя жестокой преступной группировки, захватившей в свои руки почти всю запрещенную деятельность в Сиане, он ожидал чего-то иного.
- И в мыслях не было, - Воробей, посмотрел на Ли как-то печально и устало. - Но ты никак не можешь убить меня просто так. Тринадцать лет работы и баснословные суммы императорской казны не должны пропасть зазря, и я уверен, ты это понимаешь.
- О чем ты говоришь? - наконечник яри с силой вжался в грудь ётёкабу, проколов рубашку и окрасившись кровью.
- Я слуга Императора, такой же, как и ты, - ответил Воробей, словно не замечая темного пятна, расползающегося у него по одежде. - Да, я не совершаю подвигов, и о моих деяниях не станут говорить на роскошных приемах в Золотом Дворце, но я, как и ты, служу своей стране, делая то, для чего был выучен и натаскан.
- Ложь, - мотнул головой Ли, не желая верить в услышанное.
- Нельзя раз и навсегда победить всю преступность, нельзя искоренить ее под корень без следа и всякой надежды на возрождение. Любое общество всегда будет порождать преступников из своей среды по тем или иным причинам, и поэтому единственное верное средство справиться с этим, то средство, которое остается для разумного и умудренного правителя - организовать и управлять преступностью так, чтобы она приносила пользу его стране. Это не мои слова, тайпэн, это слова моего учителя, и я убедился в их правоте.
Хань промолчал, и Воробей принялся говорить дальше.
- Мы начинали с малого, шулера и профессиональные игроки в кости, собранные по столичным тюрьмам и ближайшим острогам. Нас привезли на строительство северных дорог между городами айтов, где трудились другие ссыльные. После дневных трудов рабочие желали расслабиться, и мы давали им азарт и развлечения. Их деньги, те, что они получали из казны, проходя через наши руки, возвращались обратно в сокровищницу Императора. Нам доставалось лишь по одному медяку с десяти, но через три года к концу строительства мы скопили достаточно средств. Нас отправили на юг, сколачивать банды в пограничьях Юнь и ближайших царствах сиртаков, мы подбирали всякое отрепье и местных воров, грабили караваны, собирали сведения о войсках и крепостях, вредили мануфактурам и производствам. Так мы стали ётёкабу, так мы стали чем-то большим, чем просто группой бандитов на содержании у Империи. И для нас находилось все больше и больше работы, а тайная служба снабжала нас заданиями, информацией, средствами. Мы убивали самых радикальных вожаков хшминов, чтобы пресечь возможные восстания, привлекали к себе алхимиков, ведущих незаконные эксперименты, и захватывали нелегальные каналы сбыта оружия и доспехов, чтобы сведения о них также поступали в распоряжение Вонга, успевшего дважды смениться за время нашей работы. Это не было легкой прогулкой, было много крови и войн с теми, кто не желал уступать нам свою территорию, с теми, кто был настоящими преступниками. Из одиннадцати, что начинали вместе со мной, осталось лишь трое. Из молодых, что возвысились, нам удалось отобрать лишь немногих, кто понял нас и продолжил общее дело. Моя смерть принесет Империи только бессмысленный вред, так что подумай дважды, прежде чем нанести последний удар, тайпэн Императора.
Каждая новая фраза вызывала у Ли лишь одно желание - пронзить ненавистную тварь, что извивалась под его копьем, и в тоже время, он видел, что Воробей не лжет. Это была та правда, которую юный тайпэн никогда не пожелал бы узнать по собственной воле, но и та, от которой он не мог просто так отвернуться.
- Нас вывел на тебя агент Вонга, может быть они решили, что твоя миссия окончена?
- Не думаю, хотя был бы этому рад, - как-то безнадежно вздохнул Воробей. - О нас и нашей истинной роли знает лишь смехотворно малое число людей, даже среди самых высокопоставленных лиц. Просто, кто-то решил помочь тебе, тайпэн, немного превысив свои служебные обязанности.
- Но я не могу тебя отпустить. Ты тот, кто приказывал убивать и грабить, тот, кто зажег костер волнений в Сиане и даже если на то были причины, ты нанес Империи куда больше вреда, чем пользы.
- Разве? А ты не пытался подумать, что было бы, не организуй эти погромы мы? Не предупреди мы людей слухами о готовящихся беспорядках, не помоги семьям тиданей и ракуртов убраться из города заранее? Сколько было бы крови, если бы манеритские псы сами сорвались с цепи и устроили бы резню в иноземном квартале? Ты подумал об этом, или считаешь, что у меня был другой выход, как не усугубить сложившееся положение еще больше?
- Тебе нужно было дождаться меня.
- И строить свои планы с расчетом на то, что тебе удастся остудить буйные головы кочевников, чего не удавалось пока никому на протяжении шести с лишним месяцев? Я и так ждал слишком долго, но если ты не согласен, то давай и вправду покончим с этим.
- А Фуян? Почему ты подставил его?
- Этого безумного фанатика? Я сделал это потому, что не мог убить его сам, также как не мог отказаться от его общества. Поэтому сделал ставку на тебя и твоих кровопийц, как видишь довольно удачную. Что касается других ётёкабу, то мы уже избавились от всех конкурентов в городе, а ваши облавы окончательно поспособствовали сведению преступности в Сиане до минимума. Казна, может быть, и не досчитается пары мешков с золотом, зато в Хаясо будет спокойный и тихий год.
Нужные ему ответы были получены, и борьба противоречий внутри у Ли нарастала все больше. Он должен был убить или пленить лежавшего перед ним ётёкабу, потому что так НУЖНО было сделать, так ОБЯЗАН был сделать тайпэн и верный слуга Императора. Но вскрывшаяся правда, неприятная, но от того не менее реальная и суровая, говорила ему об обратном. Империя всегда стремилась к миру, спокойствию и порядку. Ей было неважно, каким образом достигалась эта гармония, важен был только получившийся результат. И здесь слова Воробья обретали пугающую значимость.
- Моя смерть может даже в чем-то помочь, если конечно, за ней последует внезапное возрождение, - заметил бандит, видя сомнения, охватившие Ханя. - Я не предлагаю тебе легких путей, но подумай сам. Если Медный Воробей умрет на какое-то время, никто не станет связывать его внезапно воскресшего имени с твоими поступками. Достаточно лишь предъявить доказательство. Например, кольцо.
- Этого будет мало, - как-то отрешенно ответил Ли.
- Ты прав, - кивнул Воробей. - Я допустил много ошибок, и эти ошибки мне следует оплатить в полной мере...
- Куда это ты вдруг пропал столь внезапно? - Удей подбежал к лошади Ханя, ловко подхватив животное под уздцы.
- Погнался за одной пичужкой, выпорхнувшей из нашего силка, - пошутил тайпэн, как-то не слишком естественно, что собравшиеся, впрочем, списали на его усталость.
- И как?
Ли, молча, снял с луки седла нечто, похожее на длинный сверток, и протянул его тиданю. Удей вздрогнул, поняв, что странный "подарок" не что иное, как отрубленная человеческая рука, а на одном из ее пальцев блестит золотое кольцо с гладким белым камнем, посередине которого был вытравлен черный квадрат.
- Без крыла далеко не улетит, - мрачно усмехнулся Сулика-нойон.
- Без помощи лекаря не протянет и до рассвета, - согласился Удей. - Будем искать?
- Волки отыщут, - отмахнулся Ли.
- И то, правда.
Тидань еще некоторое время разглядывал страшный трофей тайпэна, завернутый в остатки окровавленного рукава, после чего все-таки передал его подошедшим приставам. И только потом, спохватившись, вернулся к Ханю, сгорбившемуся в седле и явно серьезно думающему о чем-то.
- Чуть не забыл, пока ты гонялся за этим пернатым, здесь был гонец от Мэнг. Просил передать, что Ёми очнулась.
Лицо тайпэна от этих слов за неуловимое мгновение словно озарилось изнутри, стряхивая с себя всякую тень раздумий и печали.
- А больше ты ничего не забыл?!
- Да я ведь это ж... - начал было оправдываться Удей, но Ли уже сорвался с места, помчавшись через ночную степь в направлении далеких огней.