Тонкие стволы красивых молодых ив, изящно изгибаясь над краем широкой галереи, буквально нависали над ярусом Дворца, находящимся ниже. Их длинные ветви, усеянные сочными зелеными листьями, сбегали вдоль каменной стены и стелились сплошным ковром по кристальной глади искусственного озера. Маленькая беседка, выстроена в самом центре миниатюрного водоема, соединялась с плиточной набережной лишь узкой полоской деревянных мостков, возле которых неспешно прогуливались телохранители, облаченные в стальные доспехи и роскошные тигриные шкуры. Три канарейки с перьями цвета красной меди, подвешенные в золоченой клетке, выводили причудливые трели под тихий шепот ветра и редкие всплески, издаваемые медлительными радужными карпами, резвящимися в лучах полуденного солнца.
Сумиёси Тэн, сиккэн великого и справедливого правителя Единого государства, привычно просматривал многочисленные отчеты, сметы и донесения, раскладывая их по соответствующим коробкам, обтянутым кожей акул и скатов, а также делая различные пометки в развернутом перед ним свитке. Высший придворный чиновник Империи, спасаясь от летнего удушливого зноя, каждый год перебирался из своего кабинета в этот сад, и никто в пределах Золотого Дворца не осмеливался оспорить его право на это место вот уже без малого почти тридцать лет.
В жару большинство придворной челяди предпочитало проводить свое время на открытых тенистых террасах или укрываться в прохладной глубине первых подземных ярусов, уходивших глубоко в скальные недра горы, на которой над великой Хэйан-кё и возносился оплот императорского могущества. Конечно, в отличие от большинства из чиновников, Сумиёси страдал от духоты не так сильно, умудряясь поддерживать себя в хорошей физической форме, несмотря на все соблазны и удовольствия, которые невольно становились доступны любому из обитателей здешних покоев. Но все же, свежий воздух и умиротворяющая атмосфера, по мнению Всесильного Тэна, куда лучше способствовали плодотворной работе, чем однообразие глухих стен и бесконечная череда почти ничем не отличимых лиц придворных евнухов и чиновников.
Яркое пятно синих одежд, мягкая поступь подошв, лишенных металлических набоек, и новый голос, разорвавший медовую песню канареек, вызвал на лице у сиккэна легкую тень раздражения. Сумиёси не назначал встреч на это время, но узнал незваного гостя и легко укрыл эмоции за привычной непроницаемой маской.
Джамуха Мукдэн, особый поверенный Императора в делах с закатными вассалами Нефритового Трона, принадлежал к числу тех, для разговора с кем Всесильный Тэн всегда старался находить свободное время. Хотя в последние дни эти беседы начали порядком утомлять Сумиёси, они были слишком однообразны и предсказуемы, и не похоже было, что и в этот раз хоть что-то кардинально изменится.
Круглолицый чиновник, миновав после небольшого досмотра бдительный караул телохранителей, прошел под черепичную крышу беседки и склонился перед сиккэном в отточенном церемониальном поклоне. Тэн коротко кивнул в ответ и указал на место перед собой по другую сторону низкого стола.
- Верховный распорядитель службы почтовых сообщений пожаловался мне сегодня, что почти все его люди на закатных и южных направлениях вот уже две недели заняты исключительно тем, что перевозят из Сианя и Ланьчжоу в столицу особо важные письма императорских вассалов, - сказал Сумиёси, прежде чем его гость успел начать разговор. - И я разделяю его неприятие, так как никакой ценной информации эти сообщения в себе не несли, не несут и, вряд ли уже, будут нести.
Джамуха смущенно смолчал. После слов, сказанных сиккэном, говорить о том, что стало целью его очередного визита, было как-то не слишком умно и тактично. Впрочем, Мукдэн прекрасно понимал, что Тэн просто-напросто подловил его сейчас, нанеся свой "упредительный контрудар", и ожидает теперь дальнейших действий собеседника.
- Но ситуация в степном регионе и вправду весьма напряженная, - заговорил наконец чиновник, осторожно подбирая каждое слово. - И у меня есть все основания полагать, что это давно вышло за рамки обычных внутренних дрязг между каганами.
- Я более чем уверен, что с такими пустяками ты бы не стал беспокоить меня столь часто, - ответил сиккэн.
Можно было не сомневаться в том, что Джамуха всегда с большой охотой и готовностью будет отставить интересы своей семьи по материнской линии, но никогда не позволит им вступить в противоречие с интересами государства. Отец Мукдэна был предшественником Сумиёси и, как того и требовали традиции, ушел из жизни, не оставив сыну ни имущества, ни даже родового имени. Каган Гуюк, один из самых богатых манеритских вождей и дед Джамухи, принял внука в свой клан, но тот так и не стал одним из сынов бескрайних степей. Семья императорского поверенного оставалась на далеких берегах Нерулена, а душа оказалась навечно впаяна службой в старые стены Золотого Дворца. Он завис между двух миров, каждый из которых был частью того, что являлось для него Империей, но все-таки сумел не разделиться на части, и поэтому Сумиёси никогда не ставил под вопрос верность Мукдэна Нефритовому Трону и их общему делу. В свое время сиккэн приложил определенные усилия, чтобы именно Джамуха занял свой нынешний пост, и за прошедшие годы Тэн ни разу не разочаровался в своем выборе. Хотя, похоже, что сейчас, это все-таки вот-вот могло произойти.
- Проблема может перелиться в полноценный конфликт, нам следует разобраться в происходящем и найти пути мирного урегулирования, - чуть быстрее, чем раньше, затараторил Джамуха, не дожидаясь, когда Сумиёси вновь прервет его. - Я уже отправил с соответствующей дипломатической миссией надежного человека из моего ближайшего окружения, и непременно отбыл бы в Сиань сам, если бы не затянувшиеся переговоры с делегацией айтов и ракуртов по вопросу северных земель.
- Что, кстати, они говорят о происходящем в степи? - поинтересовался сиккэн.
- Айты всегда не слишком хорошо разбирались во внутренней политике кочевников, больше интересуясь имперскими событиями, что в определенной мере не может не радовать нас. Что касается каганов ракуртов, то на переговорах присутствуют лишь те, кто присягнул на верность Избраннику Неба, а остальные роды разорвали с ними всяческие отношения, как с предателями общего духа. К тому же после той двусторонней кровавой резни, случившейся пять лет назад, всякие прямые родственные связи между "нашими" ракуртами и остальными были практически сведены на нет, как вы наверняка помните.
- Разумеется, в тот момент вопросы получения информации через эти источники волновали нас меньше, чем возможность вырвать несколько кланов из остальной массы ракуртских народностей. Несмотря на военные удачи, провинция Айт нуждалась в свежих вливаниях крови и дополнительной защите на ее удаленных границах. Так, что в тот период наша маленькая провокация была более чем уместна.
Джамуха поднял обе руки ладонями вперед, демонстрируя, что никоим образом не сомневается в мудрости слов своего начальника.
- Этот ход до сих пор играет важную роль, - добавил Мукдэн. - Каганы ракуртов, прибывшие ко двору, прекрасно понимают, что сейчас у них нет другой альтернативы, чем последовать в лоно Империи или быть истребленными собственными же собратьями.
- Бывшими собратьями, - чуть улыбнувшись, уточнил Всесильный Тэн.
Переговоры, о которых упомянул Джамуха, действительно были очень важны, и в первую очередь для самого Сумиёси. Поглощение северных земель, уже именовавшихся в официальных бумагах "провинцией Айт", было старым и очень кропотливым проектом, над которым Тэн трудился буквально с самых первых дней своей службы, еще даже когда не занимал нынешнего поста. Впервые со времен удачного объединения с царством Чжу, Империя совершенно бескровно и при полном согласии местного населения прирастала огромной территорией, имевший весьма неплохой потенциал для дальнейшего освоения, развития и колонизации.
В прошлом войска Нефритового Трона уже прекрасно доказали, что способны не только захватывать и покорять новые регионы, но и защищать тех, кто желал быть союзником могущественного Единого государства. Айты, разрозненные рыболовы и охотники, находившиеся под постоянной угрозой из-за возможных набегов и вторжений со стороны ракуртов, приняли покровительство огромного южного соседа радостно и с благодарностью. В дальнейшем аккуратная пропаганда со стороны Золотого Дворца вкупе с посылкой на север толковых ремесленников, земледельцев, чиновников и монахов принесла ожидаемые плоды - новое поколение коренных жителей холодного побережья уже не видело причин, по которым стоило бы отказываться от имперского подданства и имперских законов. Оставалось лишь решить вопросы с родами местных вождей, вполне имевших право претендовать на статус энь-гун у подножия нефритовой пирамиды, а также с теми кланами ракуртов, которые изъявили свое желание служить Империи и уже доказали свою верность пролитой кровью. Всему этому, собственно, и были посвящены переговоры, длившиеся в кабинетах посольских чиновников и совещательных залах уже почти месяц, неуклонно приближаясь к единственной возможной развязке.
Джамуха был прав, его таланты нужны были здесь, чтобы плодотворно завершить это долгое и перспективное начинание. Но и от его прямых обязанностей Мукдэна никто не освобождал, а сохранение покоя и стабильности между всеми степными народами, попадавшими в сферу интересов императорского двора, было среди этих задач одним из основополагающих требований.
- Хорошо, - согласился сиккэн. - Я допускаю, что ситуация в степных кочевьях совсем неоднозначна. Да, нам стоит проявить к ним повышенное внимание, ведь мы прекрасно помним, что случилось в прошлый раз, когда мы слишком долго не придавали значения тревожным сигналам из закатных провинций. Но что еще в моих силах, кроме того, чтобы отдать распоряжение об отправке человека, который должен все уладить, и которого ты уже туда отослал?
- Я не совсем уверен в том, что он сумеет справиться, - признался Мукдэн.
- Тогда у меня возникает другой вопрос. Ты не можешь разорваться на несколько частей, и одновременно не можешь поручить свою работу тому, кто был бы, по твоему мнению, совершенно надежен. Но что же ты тогда предлагаешь? - Сумиёси особенно выделил голосом уважительную форму местоимения "ты". - Ведь это ты должен решать такие проблемы, это твоя работа. Но я не слышу дельных идей, а слышу лишь просьбы помочь. Перекладывая ответственность и право принятия решений на плечи старших чинов, ты разочаровываешь меня, мой друг. Очень сильно разочаровываешь.
Мукдэн пристыжено опустил взгляд, и Сумиёси счел внушение достаточным.
- Но я думал над твоей проблемой еще после нашей предыдущей беседы, - уже совсем другим голосом сказал сиккэн, и его собеседник сразу же встрепенулся. - Нам нужен кто-то с чуть большими полномочиями, чем простой посол, и кто-то способный быстро действовать по ситуации, докапываясь до сути происходящего, несмотря на все возможные препоны. Плюс, он должен иметь достаточно блестящую репутацию, чтобы произвести должное впечатление на каганов всех степных племен. Знание местных языков, желательно собственное, а не через услуги толмачей, и абсолютная преданность идеалам Империи также будут для этого человека обязательны.
- У вас уже имеется на примете кто-то подобный? - спросил Джамуха, потихоньку начиная догадываться, о ком Сумиёси ведет сейчас речь.
- Есть, хотя, конечно, мне придется немного потрудиться, чтобы тайпэнто Мори отдал ему соответствующие приказы, - хитро прищурился Тэн. - Военный советник по-прежнему недоволен одним из новых личных вассалов Избранника Неба, и даже ссылка этого несчастного в глухой провинциальный гарнизон не меняет этого отношения. Мне кажется, если у тайпэнто появится хоть какая-то причина отправить этого опального полководца как можно дальше за пределы Империи, то он с радостью ею воспользуется.
- Сегодня военный советник будет присутствовать при переговорном процессе в связи с вопросами обороны провинции Айт, - в глазах у Мукдэна зажглись веселые огоньки. - Возможно, в перерыве я смогу переброситься с ним парой слов и поведать о том, как тяжело нынче вновь складываются дела на закатной границе, и как я переживаю за своего юного посланника, который, хоть и весьма одарен, но наверняка не сможет выправить ситуацию.
- Конечно, - кивнул сиккэн. - И не забудь упомянуть о том, что само порученное ему дело настолько скверно, что способно, наверное, запросто уничтожить карьеру любого придворного, несмотря на все его былые заслуги, таланты и везение.
- Жуткое задание, и злейшему врагу не пожелаешь такого, даже в приступе черной ярости, - ответил Мукдэн, улыбаясь с каждой секундой все шире и шире.
- А вечером, - Сумиёси аккуратно вынул из ближайшей коробки маленький желтый свиток, - я передам высокочтимому Мори письмо от настоятеля монастыря Аёккодзин с жалобой на одного из его подчиненных. Точнее на ту свиту, которая сопровождает этого молодого тайпэна.
О слепом благоговении тайпэнто перед духовными лицами Джамуха прекрасно знал, как и многие другие обитатели Золотого Дворца. Можно было не сомневаться, Мори постарается угодить настоятелю и братии монастыря, как можно быстрее избавив их от близкого соседства с такими существами как мертвые демоны, которые, что было общеизвестно, всегда и везде сопровождали новоиспеченного императорского полководца Ли Ханя по одним лишь им известным причинам.
- Хотя это сообщение пришло больше недели назад, я вполне мог запамятовать о нем при этой повседневной рутине с отчетами и докладами, - "досадливо" вздохнул сиккэн.
- Мне кажется, что военный советник не будет в особой претензии к вам за эту маленькую оплошность, - хмыкнул Мукдэн.
- Уверен, что в этот момент он будет думать совсем о других вещах, - согласился Всесильный Тэн с ответной усмешкой.
Приход утра для Ли ознаменовали первые удары в сигнальные гонги, установленные на невысоких крепостных башнях его нового места службы - небольшого скромного форта Ушань, незаметно прильнувшего к земле между буйных лесов и широких рисовых пойм провинции Шенчи. Как и все годы обучения, проведенные в дзи-додзё, тайпэн Хань начал свой день с разминки и комплекса упражнений. Пожалуй, одной из положительных сторон его ссылки было то, что Ли смог спокойно вернуть себе отличную физическую форму, изрядно растраченную из-за ран, душевных терзаний и бесконечных срочных дел, обрушившихся на него за время пребывания в Ланьчжоу. Вынужденное безделье своего нового положения Хань с легкостью использовал себе во благо, применив в лучших чертах наставления старого учителя Азая и навыки, полученные от мастера Су Ян Чжи.
Вернувшись с заднего двора офицерского дома, куда его определил на жительство здешний начальник гарнизона, Ли сразу же направился в небольшую пристройку бани, где его уже поджидала бочка горячей воды. Окончательно приведя себя в порядок, тайпэн переместился на кухню, предвкушая сытный здоровый завтрак.
У широкого стола, упиравшегося одной стороной в бревенчатую стену, суетился коренастый молодой человек, чью этническую принадлежность к народам, населявшим закатную степь, несмотря на имперскую одежду, выдавали кривые ноги и характерная осанка конного лучника. Лицо тиданя Удея "украшали" багровые рубцы на щеках, из которых, если присмотреться внимательнее, складывались вполне узнаваемые очертания гербовых знаков службы императорских приставов. Клеймо, нанесенное на правую щеку, легло не так ровно, как с другой стороны, из-за чего один глаз кочевника казался все время слегка прищуренным.
Простые глиняные плошки и широкие чашки с яствами уже были расставлены, и Удей, сделав приглашающий жест, неисполненный ни малейшей учтивости, тут же уселся на лавку, не дожидаясь реакции со стороны своего официального хозяина, все личное имущество которого составлял, по сути, лишь сам тидань. Ли такое обращение вполне устраивало, тем более пока они оба не находились на публике, тайпэн прощал своему лучшему другу еще и не такие вольности.
Втянув носом немного приторный аромат "крестьянских" специй, Хань приступил к еде с немалым удовольствием.
- Сразу видно, кто у нас сегодня готовил.
- Ну, извините, - буркнул с набитым ртом Удей из своей миски. - У меня ноздри все-таки не различают таких тонких запахов, чтобы каждый раз угождать высокочтимому тайпэну и его не менее уважаемому желудку.
- Радуйся, что после всего былого они у тебя вообще еще есть, - отбил словесную шпильку Ли, опуская кусочек телячьего мяса в соус и обваливая его затем в вареном рисе.
- Каждый день возношу за это хвалу всем предкам Императора, - отозвался тидань.
- Кстати, а где наши кулинары?
- Развлекаются, поди, на тренировочном поле, гоняют несчастных солдат при полном одобрении десятников и офицеров.
- Как бы ни начали чересчур увлекаться...
- А что ты хочешь? - пожал плечами Удей, вытирая губы большим пальцем и только спустя несколько секунд вспоминая, что его следует обмыть в миске с чистой теплой водой. На то, чтобы отучиться вытирать жирные руки об одежду или волосы за ушами, у тиданя в свое время ушло несколько лет, да и сейчас он порой забывал об имперских правилах поведения за столом. - Охотится по ночам, ты девчатам запретил, чтобы не пугать местных крестьян. Хотя мое мнение ты знаешь, даже самый глазастый охотник в здешних лесах не разглядел бы их в темноте при всем желании. А потом пришли эти бритые созерцатели падающих листьев и уговорили тебя запретить къёкецуки охотиться еще и днем.
- Но зато монахи пообещали каждый день привозить для них живых уток, зайцев и кур, - попытался возразить Ли.
- Так-то оно так, но вот как они, по-твоему, должны теперь развлекаться? Было бы тут южное пограничье, можно было бы отправить девчонок в гости к Юнь, но в Шенчи даже завалящих дорожных бандитов нету. Так что пусть разгоняют свою холодную кровь хоть таким образом, пока не придумали ничего другого.
- Я предлагал им уйти, делать здесь все равно нечего, да и свой долг они давно оплатили, - задумчиво произнес Ли, продолжая жевать.
- Ты от меня часом ответа какого-то ждешь что ли? - хмыкнул Удей. - Извини еще раз, я пока до вашего просветленного Со Хэ не дотягиваю, чтобы в раз тебе все мотивы и скрытые мысли мертвых демонов читать. К тому же, что-то тебя опять в последнее время на глубокие изыскания тянет, тоже, наверное, со скуки. Может все проще, так сказать, на поверхности озера...
Тиданя прервал вежливый, но настойчивый стук в дверь. Посыльный от командира гарнизона передал тайпэну Ханю просьбу своего начальства, явиться в помещение штаба в самое ближайшее время, и, отказавшись от предложенного чая, поспешно отбыл прочь.
Оставив Удея греметь посудой на кухне, Ли быстро вернулся в свою крохотную спальню и принялся облачаться. Несмотря на запрет владеть каким-либо имуществом, столичные арсеналы щедро снабдили Ханя всем "необходимым для несения службы". Для ссыльного тайпэна подобный набор включал в себя добротное темно-серое суо, лишенное каких-либо гербовых знаков, посеребренную парадную кольчугу мелкого плетения и широкий кожаный пояс с массивной стальной пряжкой. Ножны на этом поясе, правда, отсутствовали и согласно приговору императорского суда не смогли бы там появиться уже никогда. Для любого другого тайпэна подобный позор был бы непереносим, но Ли никогда не владел своим собственным фамильным мечом, да и признаться обращаться с таким оружием умел весьма посредственно. А вот самое обычное копье-яри с широким листовидным наконечником и ясеневым дреком, окованным стальными кольцами, было для Ханя куда привычнее. В бою, оказавшись в умелых руках, это было весьма грозное оружие, а в любой иной обстановке оно вполне удачно подменяло собой дорожный посох.
Выйдя на улицу и потянувшись до хруста в спине, Ли быстро зашагал через ухоженный офицерский квартал, выстроенный в тени нескольких пагод небольшого местного святилища. Территория крепости Ушань была невелика, однако, внутри низких деревянных стен располагались многочисленные хозяйственные подворья, множество жилых строений, тренировочные площадки и даже крохотный парк. В отличие от Ланьчжоу здесь не было императорских складов, что для любой другой крепости было бы делом весьма необычным. Арсеналы и хранилища размещались в торговом и культурном центре провинции, крупном городе Цайго. И эта странность объяснялась тем, что Ушань и еще десяток таких же фортов, расположившихся в этих местах редкой цепью с заката на восход, несли на себе не только исключительно военные функции.
Когда-то, еще во времена последних правителей династии Цы, здесь проходила граница Империи, и единственной задачей Ушаня являлось отражение набегов со стороны неспокойных соседей. Прошли эпохи, территории самого могущественного государства в мире протянулись до берегов Холодного моря, а старые крепости по-прежнему оставались на своих местах. Кроме охраны порядка в провинции и наблюдением за уважением имперских законов, с которыми крупный гарнизон справлялся играючи, Ушань прятал в своих стенах от посторонних глаз еще и одну из военных школ, которыми так славилась армия Нефритового Трона.
Здешнее "учебное заведение" специализировалось на подготовке картографов, сборщиков информации и полевых разведчиков. В соседней Нанбин учили инженеров осадного дела, артиллеристов-ракетчиков и мастеров фортификации. Еще несколько крепостей являлись, по сути, постоянно действующими полигонами для отработки слаженности маневров между крупными войсковыми соединениями, регулярно прибывавшими туда со всех уголков огромной страны. Особенно выделялся на фоне остальных замок Кеями, окруженный огромным количеством редутов и ложных укреплений. На стенах этой крепости отрабатывались приемы штурма и обороны, а выпускники Нанбин сдавали свои выпускные экзамены. Кавалерийский центр и школы императорских всадников располагались в столице, но отдельный учебный корпус наездников квартировал в Геёци. Еще в двух замках обучали искусству стрельбы из луков и самострелов, начиная от индивидуальных занятий с каждым отдельным солдатом и заканчивая масштабными тренировками с участием тысяч воинов.
Конечно, далеко не каждый год все многочисленные войска Императора могли побывать в этих местах, чтобы еще лучше овладеть своим опасным ремеслом и поднять боевой дух простых солдат и офицеров. Но из тех, кто провел на воинской службе не менее трех лет, каждый оказывался здесь хотя бы по разу. Империя не любила вести в бой наскоро собранные ополчения и не скупилась на обучение и снаряжение для своих единственных верных защитников. И даже среди торговых наемников считалось, что тот, кто не побывал в свое время в учебных крепостях императорской армии, не может называться настоящим мастером.
Большая часть учений проходила на площадках, устроенных в открытых нераспаханных полях, и Ушань отличался от общепринятых норм лишь тем, что имел отдельные специальные сооружения в окрестных лесах и даже небольшой "ложный" поселок, выстроенный на тупиковой дороге в часе езды к востоку от крепостных стен. Попасть туда удавалось далеко не каждому, обучение разведчиков действиям в городских условиях требовало секретности и осторожности. Но, несмотря на все это, свой собственный комплекс, включавший стрельбище, полосу препятствий и арену для поединков имелся и на самой территории гарнизона.
Путь Ли к каменной громаде штаба, являвшейся по совместительству еще и последним рубежом возможной обороны, пролегал как раз мимо разминочных площадок. Да и признаться откровенно, если бы это было не так, Хань все равно с удовольствием бы сделал крюк, чтобы посмотреть на то, что там творится.
Большое количество солдат, столпившихся вокруг арены, свидетельствовало о том, что "представление" как раз находится в самом разгаре. Звуки, которые стали доноситься до тайпэна лишь подтвердили его догадки еще прежде, чем он сумел рассмотреть происходящее, скрытое за многочисленными спинами.
Таката и Ёми, окруженные чуть ли не тремя десятками противников, неспешно и даже с какой-то показной ленцой вели бой в самом центре утоптанной площадки. Бамбуковые мечи, по вежливому настоянию Ли заменившие их привычные клинки, плели в руках у къёкецуки замысловатые петли, поражавшие одновременно своей тягучей плавностью и неожиданной стремительностью. Солдаты, атаковавшие демонов, были вооружены вполне реальным оружием и облачены в полные армейские доспехи, что, впрочем, не сильно им помогало. Звуки сухих трескучих ударов в отличие от протяжного пения стали раздавались с завидной регулярностью, а оглушенные поединщики, придя в себя, понуро отправлялись к заграждению у периметра.
Особый колорит всему происходящему придавали крики зрителей, причем за "кровососущих исчадий подземелий" болело явно большее число людей, включая, кроме простых солдат, почти всех десятников и командиров, занимавших первые ряды. Те, кто замечал Ли, быстро кланялись и пропускали тайпэна вперед, но для основной массы народа его появление прошло незамеченным.
"Потешное" сражение окончательно завершилось через несколько минут за полным и безоговорочным преимуществом къёкецуки. На арену, разминая мышцы и связки, вышла дюжина длинноусых ветеранов. В руках у этих воинов тоже были бамбуковые палки, утяжеленные внутри свинцовым грузом. И, насколько было известно Ханю, подобная "вежливая" предосторожность была вполне оправданной. Несмотря на все свои способности, мертвые демоны не были всемогущи.
За несколько мгновений до начала къёкецуки заметили Ли среди собравшихся и взметнули свои "мечи" в шутливом салюте. Тайпэн с усмешкой погрозил им пальцем в ответ, на что Ёми, смущено пожав плечами, наигранно заморгала своими длинными ресницами, а более прямолинейная Таката ограничилась мимолетным непристойным жестом, вызвавшим в рядах солдат громогласный гогот.
Привыкнуть к сочетанию смертоносности, красоты и простоте манер старшей из кровопийц было не так-то просто. Правда, Ли уже благополучно оставил позади этот жизненный эпизод, как и то время, когда длинные иглы клыков, обнаженные в улыбке лиловых губ, вызывали у него причудливую смесь радости и подспудного страха, буквально въевшегося в подсознание еще с самых ранних детских лет.
Оставив къёкецуки наслаждаться опасными забавами, Хань вновь направился в гости к командующему Ушаня. Караул у штабного здания уже был извещен о визите тайпэна, и Ли без всяких задержек сразу же поднялся в начальственный кабинет.
Командир крепостного гарнизона, почтенный Уручи из рода Орай, несмотря на свое происхождение, с первых же дней отнесся к Ли и его спутникам с большим радушием и искренним вниманием. Возможно, это было следствием небольшой размолвки между главной ветвью дома почившего тайпэна Гьяня и тем ее "отростком", к которому принадлежал Уручи, но сам Хань полагал, что главную роль здесь сыграло его знакомство с командиром Ногаем.
К немалому удивлению Ли уже только после выхода из дворцовой императорской темницы, молодой тайпэн узнал, что бывший учитель Избранника Неба, ныне занимавший скромный пост начальника гарнизона Ланьчжоу, принадлежит к тем самым, великим и непобедимым, Синим Мечникам, в число которых по легенде не смогла войти с первой попытки даже непревзойденная Йотока.
Синие Мечники были мастерами, особо отмечавшимися Нефритовым Троном за свое непревзойденное искусство обращения с клинком. Среди солдат и офицеров эти люди пользовались едва ли не большим уважением, чем личные вассалы самого Императора. Понимание всего этого, позволило Ли совсем по-другому взглянуть на личность Ногая и те события, в которых они принимали совместное участие. Среди Мечников было непринято хвастать своим статусом, но если бы в те дни хоть кто-то обмолвился при самозваном Сяо Хане об этой весьма значительной детали, то возможно все могло бы сложиться совсем иначе. Но Судьбе и предкам было угодно, чтобы события складывались так, как они развивались, и теперь Ли приходилось привыкать еще и к тому, что большинство армейских командиров видит в нем не только опального тайпэна и ссыльного клятвопреступника, но еще и хорошего знакомого Ногая из рода Ногай. При этом именно такой статус Хань считал еще вполне приемлемым, а вот посторонние зачастую силой своего воображения заранее возводили его порой то в ближайшие друзья, а то и даже в ученики одного из Синих Мечников, что с учетом запрета на ношение меча выглядело особенно глупо.
Уручи Орай, к счастью, был знаком с командиром стражи Ланьчжоу лично, поэтому никакого излишнего благоговения или скрытой неприязни с его стороны Ли так и не заметил. Командующий Ушаня был как обычно сдержан, сух и подчеркнуто вежлив, как и требовал того кодекс поведения в отношении полководца, попавшего в ссыльный список. Сегодня, правда, Уручи был чуть более раскован, и даже предложил тайпэну чаю перед долгой беседой.
Темой разговора стало письмо, полученное из Хэйан-кё, за подписью тайпэнто Мори на имя самого Ли Ханя.
- Поскольку ваше положение в отношении императорского двора не претерпело изменений за прошедшие полтора месяца, я взял на себя смелость ознакомиться с посланием, дабы проследить за тем, как будут выполняться данные в нем указания, - пояснил Уручи, разливая ароматный напиток по фарфоровым пиалам.
Высшие офицеры устроились не на рабочем месте начальника гарнизона, а за небольшим лакированным столиком у широкого окна, явно переделанного из двух узких бойниц, бывших здесь в прежние времена. С этой стороны здания еще падала тень, и утренняя прохлада приятно задувала внутрь вместе с невесомым ветром, предвещая уже привычную дневную жару.
- Задание предстоит непростое, и к тому же оно скорее предназначено для мудрого посла, чем для прямолинейного полководца, - добавил Уручи, аккуратно отпивая из своей чашки, так чтобы не намочить длинные седые усы, пока Ли бегло изучал текст приказа, украшенный печатью военного советника Императора.
- Думаете, могут возникнуть проблемы?
- Безусловно. На самом деле, каждое лето в степи начинаются бесконечные свары между местными каганами, и обычно на это никогда не обращали внимания при дворе. Но за последние полсотни лет слишком многие кочевья перешли под руку Нефритового Трона, и теперь призывают его в арбитры своих споров по каждому поводу. Сложнее всего то, что в делах зачастую бывают замешаны те правители степняков, что не имеют никакой ответственности перед Императором, а начинать с ними полноценную войну из-за трех-четырех десятков украденных овец нам как-то не слишком удобно.
- Да, - кивнул Хань, - это я помню, мое детство прошло на закатной границе, так что стычки между каганами были обязательной и неотъемлемой частью всех новостей, обсуждавшихся на рыночных площадях и за столами закусочных, где любил просиживать мой отец. Меня уже тогда начало удивлять, почему Золотой Дворец не хочет навести порядок в степи раз и навсегда, пересадив кочевников на земельные наделы.
- Это не так просто осуществить, а резкие действия вызовут у этих гордых людей лишь отторжение, - задумчиво ответил Уручи. - К тому же манериты и остальные служат для столицы не только естественной охраной пограничья, но и удобным инструментом для поддержания порядка в закатных и северных землях.
- Каким образом? - слегка удивился Ли, ранее ничего не слышавший о таких вещах.
- Вы ведь бывали в Тай-Вэй и потому, наверняка, знаете, что местные гарнизоны немногочисленны. Караванные посты торговых домов порой защищены там лучше, чем отдельные деревни и хутора. Если бы у степняков возникло желание, то они легко смогли бы разграбить все эти территории практически без малейшего сопротивления. Но их удерживает воля Императора, за что простой народ возносит ему бесконечные хвалы, как правило, осознавая, как хрупка на самом деле эта незримая привязь. И как легко будет придворным чиновникам спустить кочевников с описанной цепи, если возникнет вдруг такая необходимость.
- Такой трактовки мне, откровенно говоря, еще не приходилось слышать, - заметил Ли, мгновенно помрачнев.
Детская наивность после обучения в дзи-додзё давно оставили Ханя, и на окружающий его мир он смотрел уже совсем другими глазами, нежели чем при его первой встрече с тайпэном Сяо Ханем из рода Юэ. Ли не отказался от своих принципов и идеалов, хотя и стал куда большим прагматиком и реалистом. Однако порой некоторые откровения, которыми делились с ним умные и уважаемые люди, по-прежнему начинали вгонять его в легкий шок и темную депрессию.
- Я склонен считать, что это задание, скорее всего, просто ход, позволяющий отправить вас еще дальше от столицы и центральных провинций. В приказе говорится о посещении Сианя, но недвусмысленный намек в словах "и следовать далее, куда потребуется", как мне кажется, приведет вас, в конечном счете, в Кемерюк. Разговор со старейшинами тиданей в такой ситуации необходим, и вряд ли стоит ожидать, что чиновники, которые уже пытаются разгребать этот завал, рискнут выбраться в степь без долгих согласований и обильной переписки с вышестоящим руководством.
- Я нужен им для быстрых и независимых решений, - согласился Ли. - А также как непосредственный представитель воли Избранника Неба и, вероятно, для дополнительной демонстрации военной силы Империи.
- Это, разумеется, тоже. Хотя с другой стороны, выйдет обоюдоострое лезвие. Вам нужно быть вежливым послом и твердым военачальником, но стоит перегнуть в любом из направлений, и ваши собеседники либо потеряют к вам всякий интерес, сочтя очередным придворным болтуном, сладкоголосым и бесполезным, либо испугаются слишком сильно, сразу ощетинившись стрелами, саблями и копьями.
- Напоминает балансировку на канате с завязанными глазами, - чай в пиале у Ли так и остался нетронутым.
- Мой дзи рассказывал об этом упражнении, - улыбнулся Уручи. - И вы правы, это довольно верное сравнение для такой ситуации. Надеюсь, за время учебы вам удалось в нем преуспеть. Согласно приказу, вы должны будете выдвинуться в Сиань не позднее завтрашнего утра. С личными вещами и обозом у вас негусто, так что сборы не займут много времени. Всеми необходимыми припасами, снаряжением и лошадьми вас обеспечит мой интендант.
- Благодарю, - поднявшись из-за стола, Ли склонил голову.
Аудиенция была явно окончена, и тайпэн не видел каких-либо причин, чтобы и далее задерживать своего собеседника. Уручи Орай передал Ханю письменное распоряжение для интенданта крепости, заверенное печатью, и на прощание поклонился своему гостю низко и с достоинством.
- Надеюсь, мы еще встретимся с вами, тайпэн.
- На все в этом мире воля предков и Императора, - также вежливо ответил Ли, покидая аскетичный кабинет командира военной школы Ушань.