Все городские ворота, согласно уложению об осадном положении, должны были быть заперты круглосуточно, так что еще издали увидев тяжелые деревянные створы, окованные железными полосами, закрытыми Ли не испытал особого удивления. Хотя в период его предыдущего пребывания в Ланьчжоу, караулы, как правило, перекрывали проходы во внешних стенах только в случае тревожных знаков. Никаких сигнальных полотнищ на высоких дозорных башнях дзи не заметил, и это его откровенно порадовало. Впрочем, как выяснилось, радость эта была совсем недолгой.
Заметив одинокого путника, несколько стражников вышли через открывшуюся узкую щель между створок и направились в его сторону. Ли не сразу сообразил, что именно показалось ему странным, но к тому моменту, когда патруль подошел достаточно близко, стало понятно, что все солдаты облачены в старые кожаные доспехи, в каких они несли свою обычную службу в мирное время. Одним из первых распоряжений тайпэна-самозванца был приказ передать все запасы подобной брони ополченцам. Стражникам же и немногочисленным солдатам регулярной армии, что изначально укрылись в городе, было предписано получить новое оружие, защитное облачение и амуницию на военных складах. И тот факт, что кто-то, по-видимому, решил отменить эти указания, сильно не понравился Ли, особенно ввиду того, что он недавно увидел в Долине Двенадцати Рек.
Несмотря на изукрашенные доспехи степного нойона, стражники еще издали узнали дзи и приветствовали его по всей форме.
- Тайпэн Хань, мы счастливы видеть вас живым и невредимым! - согнувшийся в поклоне десятник от усердия едва не сложился пополам, и остальные солдаты ни в чем ему не уступали.
- Я тоже рад своему удачному возвращению, - ответил Ли, подмечая чрезмерную почтительность и какую-то нездоровую радость городских солдат.
- Если бы вы только знали, как были нужны, но все считали, что вас нет в живых, - бессвязно затараторил старший караула, но дзи прервал его коротким рубленым жестом, которому уже научился у командира Ногая, а до этого несколько раз успел увидеть в исполнении истинного тайпэна Ханя.
Разбираться с неприятными новостями стоило спокойно и по порядку, а то, что новости будут весьма неприятными, Ли уже не сомневался. Еще до прохода через арку городских ворот стражники успели рассказать весьма немало. Основной движущей силой последних изменений стали, как и предполагал Ли, два новых тайпэна. Глупо было бы сомневаться в том, что эта парочка не захочет установить в Ланьчжоу собственные порядки, едва пропал "Хань", однако дзи и не предполагал, что это зайдет так далеко.
Первым делом Анто и Мао сразу озаботились возвращением военных складов под непосредственную юрисдикцию императорского двора, что в их понимании означало отмену выдачи продовольствия беженцам, а также возвращение в арсенал всего оружия и снаряжения. Представить себе последствия таких действий могли многие, поэтому офицер Сэн, дзито О-шэй и командир Ногай попытались вмешаться.
В результате начальник гарнизона был фактически сослан в Лаозин, командовать охраной монастыря, а исполняющий обязанности распорядителя городских армейских запасов снят со своей должности и заключен под стражу за "открытое противодействие и неисполнение приказов". Жибао Кан вернулся на свое прежнее место, но судя по слухам, не испытывал на этот счет никакой радости.
Дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Весь запас продовольствия, которым располагал сам город, оказался направлен на восстановительные площадки. Зачем нужно было выгонять людей на работы в мороз, Ли так и не понял, а стражники, рассказавшие ему об этом, прибывали в таком же недоумении. Чтобы накормить беженцев еду стали изымать у горожан. Те в свою очередь противились такой трактовке "общего запаса", прописанного в эдикте об осаде, но не очень рьяно, видимо, сказывались последствия не так давно подавленного бунта. Тем не менее, среди семей рабочих, трудившихся на каналах ирригации, начался голод.
Тайпэны, дабы "пресечь возможные волнения", отцепили районы, где разместили беженцев, и запретили всем, находившимся внутри, покидать отделенную территорию. Крестьянское ополчение, как в Лаозин, так и в Ланьчжоу разоружили еще раньше, а оставшихся стражников почти всех выдворили в мельничное городище на севере.
Наемников, служащих и оставшуюся челядь дома Гжень поголовно загнали в старые караульные бараки, а надзор за заключенными поручили дому Кун Лай. Рыночную торговлю было велено приостановить. Ремесленные производства, кроме тех, что были необходимы для города и армии - закрыть до особого распоряжения военных властей. Государственные игорные дома, деятельность которых Ли прекратил на время осады, как и требовали того соответствующие правила, вновь были открыты, и часть населения действительно отреагировала на это, выбирая из тяжелых раздумий и дорогостоящего азарта преимущественно второе.
Дзито, по словам солдат, безуспешно пытался вразумить приезжих полководцев, пока, в конце концов, они не посадили его под арест в собственном доме, в котором, кстати, ту же расквартировался потомок семьи Нечхе-Орай. Мао Фень в свою очередь полностью занял бывшую резиденцию Гжень.
Еще сто дней назад, услышав все это, Ли несомненно принялся бы искать в действиях тайпэнов разумное зерно и, скорее всего, нашел бы, что многие из их поступков вполне обоснованы и наиболее верны в сложившейся ситуации. Но сейчас дзи лишь чувствовал, как его недовольство сменяется злобой и ненавистью. Глупость и недальновидность посланников Императора никак не компенсировалась их статусом и правами, а тот факт, что этим людям доверены чужие судьбы и будущее Империи, парня уже откровенно бесил.
Путь по городским улицам невольно напомнил самозванцу "из рода Юэ" его первое прибытие в Ланьчжоу. Новость о возвращении дзи облетала кварталы с удивительной скоростью, и многие горожане спешили навстречу Ли, чтобы воочию убедиться в услышанном. И вновь, как и тот первый раз, он увидел на их лицах радость и надежду. Тогда они подтолкнули молодого дзи на поступок, казавшийся ему невероятно опасным, но вот сейчас, он уже не сомневался в своем выборе.
Стража, квартальные старосты, мелкие чиновники и остатки ополчения, все кто не был занят на дежурствах, торопились поздравить Ли с благополучным прибытием, а в их голосах и движениях явно скользила недвусмысленная просьба - хоть жестом, хоть словом подтвердить то, что старый порядок, установленный "тайпэном Ханем" уже вскоре вернется в том самом прежнем виде. Ли хотел бы дать им эту надежду, но сам так и не был до конца уверен в том, что это у него действительно получится.
Опираясь на деревянную трость, навстречу Ли хромал офицер Нэдо. Теплая шуба на меху была распахнута, не скрывая толстого слоя повязок на животе и груди офицера стражи, однако, тот факт, что Нэдо уже может самостоятельно передвигаться порадовал Ли. Позади помощника командира Ногая семенил низенький щуплый монах, пытавшийся вернуть пациента госпиталя обратно в лечебницу. Действовал духовный служитель, стоит отметить, исключительно словом, и лиловый синяк, расплывавшийся под правым глазом посвященного, красноречиво намекал на провал физических попыток внушения.
- Тайпэн! - Ли быстро сделал несколько шагов вперед, не давая Нэдо поклониться. - Значит, это правда! Хвала всем предкам и Небу, вы живы! Вы должны вмешаться в то, что здесь творится, пока не стало слишком поздно.
- Я уже понял это, - кивнул дзи. - Я сделаю все, что в моих силах. Возвращайтесь в госпиталь, очень может быть, что скоро вы снова понадобитесь мне в строю.
- Покорно готов исполнить этот приказ, - Ли вновь не дал стражнику поклониться, а монах за его спиной несколько раз благодарно кивнул.
Родовые воины Нечхе-Орай, стоявшие у ворот поместья, поначалу попытались не пропустить дзи, но тот, в совсем не свойственной ему манере, влепил ребром ладони хлесткую пощечину старшему караула. Едва остальные схватились за мечи, Ли сам положил руку на эфес фамильного клинка Юэ, и это уже подействовало на солдат на удивление отрезвляюще.
Анто Гьянь тренировался на свежем морозном воздухе, упражняясь с двумя пирамидальными гирями. Тайпэн легко подбрасывал их в воздух и ловил в падении, не давая коснуться земли. Его обнаженное по пояс тело, хоть и выглядело довольно худым, представляло собой сплошную массу мышц без единой капли жира. На плечах, в центре груди и вокруг шеи тайпэна были нанесены магические охранные символы и иероглифы благословений.
- Хань? - удивленно произнес Анто и его подведенные брови поползли вверх.
Одна из гирь как раз находилась в воздухе, и Ли с большим удовольствием досмотрел бы, как она упадет Гьяню на голову. Но потомок Нечхе-Орай, сохраняя прежнее завидное холоднокровие, легко перехватил пудовый кусок железа и опустил его на утоптанный снег. Дзи Гьяня подал хозяину полотенце и легкую рубашку.
- Вы живы? Чудесная новость, - Анто даже не пытался улыбаться.
- Прежде чем переговорить с вами о том, что происходит в городе, я хотел бы видеть дзито О-шэя.
- Он арестован, и ему строжайше запрещено видеться даже с собственной семьей, - будто сплевывая через губу, ответил Гьянь. - Впрочем, для вас, конечно же, можно будет сделать исключение, но не сегодня. К тому же вы наверняка устали с дороги...
- Это не помешает мне исполнять свой долг, - обрубил Ли. - Мне нужно немедленно видеть О-шэя, а заодно понять, что за бардак вы тут устроили!
- Следуя имперскому уложению об осадном положении, я при полном согласии со стороны тайпэна Феня был утвержден новым главнокомандующим, - на лице у Анто впервые проступили хоть какие-то эмоции, и Ли, как ни странно, ощутил от этого удовлетворение, даже несмотря на то, что это были гнев и злоба. - И все наши действия осуществлялись в рамках имперских законов, так что потрудитесь в следующий раз подбирать слова, прежде чем делать такие заявления, тайпэн Хань.
- Вы довели город до опасной черты, и считаете, что все в порядке? - дзи едва не сорвался на рык. - Вы хоть понимаете, что для людей и Ланьчжоу ваше правление ни чем не лучше набегов карабакуру?
- За такое можно получить и прямой вызов, Хань.
- Если это единственный способ, чтобы привести все в порядок перед набегом армии в пятьдесят тысяч клинков, то я согласен!
- Какие еще пятьдесят тысяч клинков?! Да этих мелких ублюдков давно перерезали, они забились по своим норам и не показываются на глаза уже третью неделю! У вас явно проблема с головой, тайпэн, видимо, переутомление от долгого скитания по зимним степям! Да во всем народе карабакуру, пожалуй, не наберется и сорока тысяч этих жалких недомерков, включая женщин, детей и стариков!
- Вот это вы им и расскажете, когда они явятся под стены Сианя или сюда! Наши войска деморализованы вашими приказами, лишены оружия и нормального питания. В городе зреет новый бунт, основания для которого куда более серьезны, чем в предыдущий раз! Вы вообще понимаете, что и без этого наши шансы практически смехотворны...
- Смехотворны ваши сказки, Хань!
- Анто, заткнись и дай ему договорить!
К спорщикам неторопливо приближался Мао Фень. Вместо суо на тайпэне был теплый байковый халат из стеганого сукна и шерсти, какой носят кочевники в холодную погоду. Широкое лицо Мао пряталось под капюшоном, а из оружия был виден только цзун-хэ в изукрашенных ножнах на не менее вычурном поясе.
Фень подошел к остальным, и Ли ясно почувствовал, что от толстяка тянет запахом крепкого чая, бергамота и опия. Зрачки тайпэна были явно расширены, но в остальном он выглядел вполне понимающим ситуацию.
- Пусть Хань расскажет, где и когда ему привиделась эта самая армия, а мы спокойно выслушаем его, не так ли?
- После засады на мой конный отряд, я сумел выжить и решил проследить за карабакуру, которые напали на нас, - это было почти правдой. - Почти в трех неделях пути на север от Ланьчжоу в направлении Сианя в укрытой долине расположен огромный лагерь. Число их воинов чисто приблизительное, но никак не меньше пятисот сотен, и они собрались там отнюдь не для праздного веселья.
- Чушь! - выпалил Гьянь.
- Чушь или нет, это несложно проверить, - пожал плечами Мао. - Такому огромному войску нет смысла выходить раньше, чем сойдет снег и установится сухая погода. Значит, по первой капели мы можем отправить в ту сторону конную разведку, которая подтвердит или опровергнет слова Ханя. Думаю, все согласны?
Дзи вынужден был кивнуть, Анто тоже согласился, хотя и явно нехотя.
- Замечательно, - маслянистые глазки Феня уставились на Ли, не предвещая ничего хорошего. - Кстати, тайпэн, откуда, у вас этот прекрасный образчик работы степных кузнецов-бронников? Мне казалось, вы покинули нас совсем в другом облачении.
- Чтобы не отставать от карабакуру, мне пришлось бросить свой старый доспех, - тут же нашелся Ли. - Этот отыскался на одном из дозорных постов карликов, который я был вынужден уничтожить, возвращаясь назад.
Непонятно было, поверил Мао этим словам или нет, но вот то, что он сказал далее, прозвучало на удивление рассудительно:
- Выходит малявки теперь знают, что кто-то шнырял возле их стойбища, а вот это уже не слишком хорошо вообще-то. Это может изменить их планы, да и к встрече с нашей разведкой они точно подготовятся. Весьма опрометчиво, тайпэн, весьма опрометчиво.
- Выбора у меня не было.
- Как зачастую и у всех нас, - жеманно улыбнулся Фень.
В тот день к дзито его так и не пустили. Спорить сразу с двумя тайпэнами Ли не мог, даже несмотря на формальное равенство. Вместо предложенного ему дома, дзи забрал вещи и занял одну из офицерских квартир в гарнизонном штабе.
Под утро в город прибыли командир Ногай, восемнадцать конных лучников под предводительством Сулики-нойона и очень довольный Удей, прибившийся к манеритам после исчезновения Ли. Не спрашивая ничьего разрешения, кочевники заняли угол одной из казарм и почти безвылазно торчали на первом этаже штабного дома. Куда бы теперь не отправился дзи, кроме верного тиданя, его сопровождали как минимум по два нукера кагана Торгутая.
На второй день, вновь так и не добившись встречи с О-шэем, Ли собрал у себя всех офицеров городской стражи, находившихся в Ланьчжоу, и квартальных старост. Распорядитель Жибао Кан, главный судья Санго Кхан и попечитель Кара Дэн также были приглашены, в отличие от двух императорских тайпэнов. Ногай, ходивший все это время мрачный как туча, явился последним вместе с человеком в простой крестьянской одежде и широкой камышовой шляпе, закрывавшей лицо. Как выяснилось, под этой неброской внешностью скрывалась сама Нэйке О-шэй. Жену градоправителя в отличие от ее супруга, конечно, не арестовывали, но люди Гьяня держали Нэйке и дочь дзито под постоянным наблюдением.
Ли коротко и по существу изложил тревожные вести и обрисовал совсем не радужные перспективы. Собравшиеся были единодушны в том, что нужно готовиться к худшему и, если не получится действовать в открытую, то придется работать через голову Анто и Мао. Всю ответственность за это дзи велел возлагать на него, благо и так понимал, что даже если он и сумеет выжить, то благодаря своему изначальному обману больше его вина перед Нефритовым Троном уже точно не станет.
На дворе еще было только ранее темное утро, когда Ли проснулся из-за того, что манерит, стоявший на страже у его дверей, яростно с кем-то спорил, не стесняясь в выборе выражений. Что самое интересное, оба спорщика умудрялись делать это шепотом.
- Воргул, впусти, - крикнул дзи, усаживаясь на постели.
Лицо степняка, открывшего дверь, выражало явное неудовольствие, а вот понять, какие чувства переполняют гонца, оказавшегося обычным стражником, было намного сложнее. Парень был бледен, явно испуган и, не прекращая, лопотал о том, что кто-то ждет тайпэна Ханя во дворе гарнизона у городских конюшен.
Подойдя к указанному месту, дзи обменялся кивками с десятником, который в окружении своих людей нервно поглядывал на крышу каменного загона, покрытого обожженной черепицей.
- Мы не знаем, откуда они взялись... Обычный обход, никакого шума, и вдруг, - как бы извиняясь, начал говорить стражник, но Ли перебил его.
- Все в порядке, вы и не могли их заметить. Возвращайтесь к своему дежурству.
- Вы уверены, тайпэн?
- Более чем.
Десятник кивнул и скомандовал построение, хотя дзи не сомневался, что один из солдат, наверняка, останется стоять где-то за ближайшим углом и присматривать за происходящим. Сам Ли направился к конюшне, на козырьке который были видны две темные фигуры, сидящие в расслабленных позах. Животные в здании нервно фыркали, выражая свое неодобрение такому соседству.
- Мне кажется, недавно кто-то говорил, что будет теперь наслаждаться свободой и познавать мировое разнообразие во всех его формах? - ехидным тоном поинтересовался дзи у своих нежданных гостей.
- И в чем ты видишь здесь противоречье? - усмехнулась в ответ Таката.
- А как же земли мангусов?
- Они пока как-нибудь и без нас потерпят, - отмахнулась къёкецуки. - Нет, конечно, мы собирались именно туда. Но не прошло и дня, как кто-то начал канючить и делать всяческие намеки на то, что если мы не вернемся, то к концу этого путешествия я точно сойду с ума от бесконечного нытья и слезливых причитаний.
Недвусмысленный взгляд был адресован Ёми, но та лишь показала подруге язык и искренне улыбнулась Ли.
- Мы ведь были с тобой там в той долине, всё видели и понимаем, какая судьба тебя ждет, если ты не захочешь сбежать. А лично мне очень не хочется, чтобы ты умирал.
- И мне, признаться, тоже, - солидарно кивнула Таката. - С нами у тебя появляется шанс хотя бы на то, чтобы выжить в намечающейся бойне. Так почему бы нам не вернуть свой долг подобным образом?
- Ты слишком часто говоришь о списывании долгов, - заметил Ли.
- Она просто не хочет признаваться, что ты ей нравишься, - разоблачительным тоном сообщила Ёми, удостоившись обжигающего взгляда от старшей из къёкецуки. - К тому же, раз мы теперь свободны, то можем поступать так, как нам вздумается. А нам хочется быть здесь и сейчас, и помогать тебе.
- Ну, раз по собственной воле, - с улыбкой согласился Ли, - то, в конце концов, кто я такой, чтобы мешать вам?
- Просто человек, который даже не понимает, как ему повезло, - ответила Таката на этот, в сущности, риторический вопрос.
Вечером дзи все-таки допустили до личной встречи с Тонгом. Возможно, этому поспособствовал тот факт, что на этот раз он явился в поместье дзито не только в сопровождении дюжины злобно скалящихся манеритов, взявших на себя роль охраны тайпэна Ханя, но еще и в компании двух очень бледных, очень симпатичных и очень опасных мертвых демонов.
Слухи о новых друзьях, а точнее подругах Ли, как это и было обычным в Ланьчжоу, разлетелись по городу буквально за полдня. Если бы не репутация "Ханя" среди местных жителей, сложно было бы предугадать реакцию простых горожан, а так все восприняли это спокойно и сдержано. Солдаты доверяли Ли безоговорочно, да и боевые навыки чудовищ, пьющих человеческую кровь, были, по их мнению, неплохим подспорьем для обороны города. Кстати, и Ёми, и Таката, как выяснилось прекрасно обходились и любой другой кровью, а не обязательно лишь человеческой, как гласили легенды.
- Безусловно, она вкуснее и придает больше сил, - ответили къёкецуки на прямой вопрос дзи. - Но острой необходимости, ни у кого из нас в ней нет. Даже напротив, слишком частое употребление вызывает привыкание, и тогда мертвый демон и становится тем самым кровожадным монстром из сказок.
Их бывшая хозяйка сигумо до столь любимой ею человечины обычно къёкецуки не допускала, то ли просто из жадности, то ли боясь, что слуги обретут слишком большую силу и смогут начать сопротивляться ее воздействиям.
А вот кто оказался решительно настроен против кровососов, так это, разумеется, монахи. Кроме лекарей из Лаозин в Ланьчжоу было еще несколько мелких храмов, имевших так же своих служителей. К полудню у ворот гарнизона маячило десятка полтора красных одеяний, и настроены обритые искатели истины были довольно грозно.
С большим трудом Ли удалось уговорить их умерить свой пыл, но монахи все равно не успокоились, пока не провели несколько запутанных ритуалов, убедившись, что тайпэн не находится под чьим-то дурным воздействием, а его разум не затемнен иллюзиями. Только после нанесения нескольких символов-оберегов на кожу в районе сердца и на висках, братия нехотя, но согласилась на дальнейшее пребывание демонов в городе, но лишь под постоянным и непосредственным присмотром самого дзи.
Появление къёкецуки произвело на Анто и Мао явное впечатление, хотя оба они уже знали о том, кто наведался к Ли этим утром. И как оказалось не просто знали. Фень в этот раз был на удивление молчалив, а его толстые пальцы медленно перебирали нефритовые четки с какими-то золотыми иероглифами, при виде которых глаза мертвых демонов вспыхнули алым светом.
Как позже объяснила Таката, тайпэн принес на встречу очень могущественный защитный амулет, который не позволил бы ни одному созданию, в чьих жилах течет хоть капля подземной крови, даже приблизиться к нему.
- Я все больше убеждаюсь в том, что главным в их дуэте является совсем не Анто, - такой вывод был вынужден сделать Ли.
- Этот толстяк Мао очень умен и осторожен, - согласилась Таката, - среди моего племени такие становятся патриархами в самые короткие сроки. Когда мы искали тебя прошлой ночью, то нас привлек тот дом, где, как ты говоришь, он живет.
- Что-то необычное?
- Здание ограждала старинная ритуальная защита, которую используют ваши монахи в своих святилищах, чтобы, такие как я, не смогли бы туда пройти. На самом деле, мы можем ее преодолеть, но этот процесс не очень приятен и довольно изматывает.
- Фень не мог знать о вас, - насторожился дзи.
- Не мог, а значит, он поставил ее из простой предосторожности, а это уже говорит о многих чертах его характера.
Разговор с Тонгом не дал ничего нового. Дзито был в курсе всего происходящего в городе, благодаря своей жене, но повлиять на что-либо никак не мог. Против двух голосов Мао и Анто голос Ли никак не помогал в деле освобождения градоправителя, к тому же тайпэны в отсутствии дзи приняли решение не о формировании коллегиального управления, а сошлись на прямом назначении Гьяня на роль командующего. Ни обернуть это решение вспять, ни изменить его, Ли уже был не в силах, так что с происходящим просто приходилось, молча, мириться и обдумывать планы на будущее. Как надеялся Ли, всё это должно было продлиться совсем недолго.
С Каори дзи сумел пересечься лишь раз и то в присутствии потомка Нечхе-Орай. Доверительной беседы не вышло, а в тех взглядах, что дочь дзито отправляла Ли читалось что-то странное и непонятное. Если бы рядом оказались Ногай, отправившийся обратно в Лаозин, или Нэйке, то они бы легко объяснили молодому человеку, что в жестах Каори сквозит скрытая, но недвусмысленная ревность, а причиной ее появления служат две великолепных фигуры, затянутые в черные катабира, и постоянно маячившие у Ли за спиной. Но сам дзи был еще слишком юн и слишком долго оторван от реальности в стенах дзи-додзё, чтобы понять и истолковать все это самостоятельно.
Через неделю после того, как снег на полях и холмах превратился в коричневатую грязь, конные разведчики, разосланные Мао Фенем стали возвращаться. Из десяти групп вернулось лишь шесть, и те, кто пропал, должны были непосредственно исследовать то место, о котором говорил всем Ли. Впрочем, одному отряду удалось подтвердить, что карабакуру в том районе действительно скопилось нереально много, но о "пятидесяти тысячах клинков" никто не заводил даже речи. Судя по всему, карлики готовили крупный удар по Сианю, и ждать какой-то существенной помощи степной столице Империи было на данный момент попросту неоткуда. Войска Ланьчжоу были все также малочисленны и рассредоточены, да и находились не в лучшей форме, несмотря на все старания Ли и его сподвижников.
И появление двух с половиной тысяч воинов, почти десять сотен которых составляли конные лучники из числа степняков, оказалось в этой ситуации настоящим подарком Небес. Собранные каганами манериты, солдаты складской охраны, а также мастера и вольные наемники, завербованные в центральных провинциях Империи, могли стать для Ланьчжоу прекрасным подспорьем. Вот только то, как Гьянь захочет использовать их, изначально вызывало у Ли большие опасения. Полководец из рода Нечхе-Орай явно не желал и дальше отсиживаться за бревенчатыми стенами, а жаждал побед и славы, совсем как юный Сяо Хань.