В начале ХI века на закате эпохи викингов по землям нормандского герцогства, по дороге, что вела из Байё в Шартр тёплым сентябрьским днём ехала повозка, запряженная лошадью. В повозке сидели два человека: молодой клирик и мальчик лет десяти. Клирик был одет довольно необычно для лиц духовного сана здешних мест. Его сутана оказалась заправлена в широкие льняные штаны, перевязанные дорогим шелковым поясом красного цвета с золотым шитьём, на поясе висел меч, вложенный в ножны.
Повозка между тем въехала в лес, вокруг щебетали птицы и звонко звенели оводы, которые плотно облепили лошадь. Клирик взял в руки ветку и несколько раз несильно ударил по крупу лошади, отгоняя паразитов. Внезапно лошадь дёрнулась и попыталась встать на дыбы, едва не развернув повозку.
- Да чтоб тебя! - вскрикнул клирик, натягивая поводья.
Неожиданно из леса невдалеке раздался протяжный волчий вой, сквозь него пробивались человеческие вопли.
- Сиди здесь, - сказал возница мальчику, доставая с повозки лук и рогатину.
Пройдя шагов триста в глубину леса, клирик увидел сидящего на ветке дуба монаха и двух волков, которые бегали вокруг дерева. Монах пытался отмахнуться от зверей своим дорожным посохом. Молодой человек между тем подошел к волкам поближе, с подветренной стороны как заправский охотник и спрятался за толстой елью. Затем отставил рогатину, взял лук, прицелился и выстрелил в одного волка, метя в сердце. Животное взвыло, но устояло на ногах. Другой волк развернулся и побежал в сторону опасного священника. Тот отложил лук, взял в руки рогатину, дождался волка и ударил его чуть ниже грудины. Волк громко завыл и через несколько секунд упал замертво, между тем клирик резко вытащил рогатину и подбежал ко второму, ударив его в бок. Борьбу с волками он считал плёвым делом. Пару лет назад они с Сигурдом ходили на медведя-шатуна, вот это была опасная охота.
- Ловко вы их, - проговорил монах, неторопливо слезая с дерева.
Ему было лет под сорок, одетый в грязную, в нескольких местах заштопанную рясу, взъерошенный, он выглядел довольно смешно и нелепо.
- Каноник Петр, еду из Руана на реку Дув к месту моего служения, - представился священник с заметным для Нормандии акцентом чужака.
- Брат Виталий, иду из аббатства Мон-Сен-Мишель в Сен-Ло. Хочу поставить там часовню в честь Святой Анны. Недавно она приснилась мне и сказала, чтобы я шел в окрестности Сен-Ло, построил часовню и молился за неё там. Приор благословил меня на этот путь.
- У меня недалеко отсюда стоит повозка, едем со мной, ноги меньше уставать будут, и волкам дадим отпор, если эти твари снова появятся.
- Хорошо, пошли к повозке, - ответил монах и так же неторопливо побрёл за каноником Петром.
Через некоторое время они втроем сидели на повозке, мальчик напевал под нос песенку и подстёгивал лошадь, а клирики между собой разговаривали.
- Брат мой, как Вы решились из Руана поехать служить в эту контантенскую глушь? - спросил монах.
- Недалеко от Карантана находится поселение моих родичей. Мы не здешние. Волей небес нам пришлось покинуть землю кривичей и бежать сюда,- ответил каноник
- То-то я слышу, что говорите вы с акцентом чужака и одеты не совсем так, как одевается здешнее духовенство.
Тогда Петр начал рассказывать историю своей жизни. Собственно говоря, он больше привык, к имени Славута. Так назвали его отец с матерью в далёком городе Полоцке. Его мать Звенислава была кормилицей Сигурда, второго сына ярла Свена, и Славута первые восемнадцать лет своей жизни прожил на берегах Двины.
Свен происходил из клана Ворона и был прославленным викингом, который ходил в походы ещё вместе с конунгом Святославом, а потом служил его сыну Вольдемару и внуку Изяславу. Он был одним из немногих хёвдингов, которые смогли вывести свой фирд из болгарского похода. При отходе с берегов Дуная, Свен неожиданно заявил Святославу, что не пойдёт с ним к днепровским порогам, поскольку во сне Тор приказал ему идти своим путём.
Святослав пришёл в гнев и сказал Свену, чтобы тот больше не приближался ни к его двору, ни его землям. Однако дальнейшие события подтвердили правоту Свена. Великий конунг был убит печенегами у днепровских порогов. Свен получил после этих событий прозвище Свен Колдун, поскольку многие воины и даже волхвы считали, что без колдовства боги не сообщают об опасности.
Те события, которые привели его род к изгнанию, произошли за пять лет до описываемых событий. На полоцкой земле в тот год случился неурожай. Скарпи - старший сын Бьярни Рыжего начал распускать слухи о том, что в плохом урожае виноват Свен Колдун, который своей запретной волшбою прогневал богов. Тогда старый Свен, которому было шестьдесят лет, вызвал тридцатидвухлетнего Скарпи на хольмганг и убил его. Бьярни Рыжий не признал смерть своего первенца волею богов. Он заявил, что победа над Скарпи была одержана не оружием, а благодаря колдовству и перед богами поклялся убить Свена Колдуна и вырезать весь его род.
Конунг Изяслав был мудрым правителем. Чтобы избежать междоусобицы среди своих мужей, он заставил Бьярни публично отказаться от мести. Затем отправил его в Друцк, сделав ярлом при своём младшем сыне Брячиславе.
После смерти Изяслава, по его воле, Свен Колдун стал ярлом при старшем сыне Изяслава конунге Всеславе. Неожиданно через полтора года Всеслав умер, по городу пошли слухи, что это ярл Свен извёл его колдовством, поскольку сам хочет занять полоцкий стол. Тинг или, как говорят полочане, вече выкрикнул новым князем Брячислава. Шпион Свена прискакал из Друцка на взмыленной лошади и сказал, что Бьярни Рыжий клялся перед послами из Полоцка, что покарает убийцу Всеслава и его род.
Тогда Свен назвал семнадцатилетнего Сигурда хёвдингом и взял клятву со всех сородичей в верности ему. Сигурду он поручил спасти род Ворона от несправедливой мести Бьярни. Родичи Бьярни были могущественны в Дании и Норвегии. Бежать следовало в землю франков, именуемой Нейстрией. Там дальние родичи Свена Колдуна породнились с местными конунгами. Они могли оказать покровительство беглецам. Сам Свен остался в Полоцке со своим старшим сыном. Он послал гонца в Киев к конунгу Вольдемару, чтобы тот вместо Брячислава прислал княжить в Полоцк одного из своих сыновей.
- Если всё будет в порядке, то я пошлю своих людей в землю франков, и вы вернетесь в Полоцк,- так сказал он Сигурду перед тем, как молодой хёвдинг поднялся на борт драккара.
Отказалась покинуть землю кривичей и Звенислава, мать Славуты, она только перекрестила сына перед дорогой и вручила ему подарок: дорогой шёлковый пояс, в который были вшиты четыре ромейские номисмы.
После месячного путешествия корабли рода Ворона приплыли в город Руан. Таким образом спаслись от мести Бьярни Рыжего двадцать шесть мужчин и тридцать женщин. Родичи действительно оказались могущественными людьми той земли. Глава их рода Херфаст де Крепон доводился дядей конунгу или герцогу Ричарду, а его сестра Гунора -матерью.
Прочитав письмо Свена Колдуна, де Крепон пообещал дать родственникам приют и землю. Правда с соблюдением двух условий. Во-первых, весь клан Ворона должен был креститься, а во-вторых, принести за полученную землю оммаж герцогу Ричарду. Изгнанникам выбирать не приходилось. Среди них был только один христианин - Славута. Его мать в Полоцке ходила на проповеди Торвальда Путешественника, вскоре крестилась сама и крестила Славуту, который получил новое имя Петр. По настоянию конунга Изяслава, ярл Свен крестился сам и крестил своего старшего сына, но под разными предлогами отказывался провести обряд над другими родичами.
Славута часто бывал на горе Дрофне у Торвальда, он любил слушать истории его путешествий. Вскоре он научился читать и писать сначала по-гречески, а затем и на латыни. Мальчику нравилось читать книги гораздо больше, чем тренироваться с молодыми дружинниками ярла Свена. Он не был самым отстающим из всего десятка, но далеко не так хорошо владел оружием, как Сигурд, хотя и был на семь месяцев старше. За что нередко получал наказания от наставника Хрольфа. Исключение составляла стрельба из лука. Славута не уступал в меткости даже возрастным дренгам, у которых было несколько походов за плечами. Перед отплытием из Полоцка Торвальд сделал ему два роскошных подарка: Евангелие на латыни и позолоченный эмалями крест ромейской работы.
Торжественно крестить родственников Херфаста де Крепон взялся сам архиепископ Руана Роберт, который также доводился ему племянником, поскольку был младшим братом герцога Ричарда от Гуноры. На проповеди перед крещением Славута сказал, что уже крещён, знает молитвы и умеет читать. Для доказательства он взял с собой Евангелие, подаренное Торвальдом.
Архиепископ с недоверием посмотрел на чужака и попросил его открыть Евангелие от Марка и прочитать несколько стихов. Затем он попросил открыть притчу о виноградарях прочитать её и объяснить смысл. Он оказался доволен объяснением, и предложил Петру должность каноника. На следующий день обряд крещения членов рода Ворона был дополнен рукоположением Славуты. Для изучения порядка литургии каноник Петр должен был остаться служить при руанском соборе шесть месяцев, а затем вернуться в поселение клана Ворона и построить там церковь.
Во время службы в Руане, за пару недель до отъезда Славута спас от казни маленького воришку Шарля, который попытался во время литургии стащить кошель у каноника Стефана и был им пойман. Законы Нормандского герцогства очень жестоки. За любое воровство полагается смерть. Нормандские крестьяне на ночь не вынимают даже своих плугов из земли. Однако Славуте стало жалко худого, голодного мальчонку, и он стал взывать к христианскому милосердию. Подошел сам викарий архиепископа Руана, епископ Кутанса Юг. Он строго посмотрел на Славуту, затем на мальчишку и сказал:
- Пощадим кающегося грешника во славу Господа, - а затем добавил: -Канонику Петру в приходе понадобится служка, пускай забирает мальчишку и хорошенько за ним смотрит. Розг не жалей.
Вскоре Славута купил повозку, упряжь и лошадь, заплатив при этом всю полугодовую пребенду каноника и ещё две номисмы из тех, которые дала ему мать. Лошадка была неплохая. Конечно, это не боевой конь, но и не кляча. На такой лошади можно было даже ездить верхом, если не гнать, конечно, её галопом много времени. Шарль назвал лошадку Дубок. Славута, подумав, согласился с кличкой. После покупок у него ещё осталось шесть денье. Один потратил в Кане, заплатив на постоялом дворе за ночлег. Ещё три - в Байё, когда купил у торговца бочонок вина к сыру. Торговец божился, что это лучшее аквитанское вино, которое не стыдно подать к столу при герцогском дворе. Сыр дала Славуте богатая молодая крестьянка. Она сидела на корточках возле дороги, ведущей в Байё, и сосредоточенно доила корову, внимательно наблюдая, как струя молока попадает в подойник. Рядом паслись ещё пятеро.
- Да благословит Господь скот сей! Пусть каждая из коров принесёт здоровый приплод и много-много молока, - произнёс Славута, подойдя к крестьянке.
Женщина дёрнулась, пролив на землю немного молока, но затем огляделась и, увидев человека в сутане, улыбнулась и воскликнула:
- Благодарю Вас, господин кюре!
Попросив его немного подождать, она быстренько сбегала в стоящий неподалёку дом и вынесла большой кусок отличного сыра, завёрнутый в тряпку.
Каноникам в Руане по праздникам подавали к столу сыры вместе с вином, это было вкусно. Поэтому Славута заехал в Байё и нашел там торговца винами. Открывать бочонок сразу не стал, поскольку собирался ночевать в замке Крепон, который стоял неподалёку. Управляющий был приветлив и сытно угостил их с Шарлем в замке, а с утра указал дорогу к поселению его клана. В лесу Славута встретил брата Виталия...
- Не хотите подкрепиться, брат мой? Дорога длинная.
И достал из мешка сыр с вином.
- От сыра не откажусь, но запью его водой.
- А я выпью, сегодня же не пост, - ответил Славута.
Вино действительно оказалось неплохим, конечно, при дворе викария Юга угощали лучшим, но в доме каноников клирики пивали вино и похуже, особенно, если к столу подавали продукт местных виноградарей. Кислятина мерзостная. Бочонок такого мерзкого вина из собственного виноградника подарил Славуте архидиакон Вильям перед отъездом из Руана. Пиво и мёд здесь делали гораздо лучше. Вино, которое он пил теперь, имело небольшую горчинку и хорошо сочеталось со вкусом сыра. Недаром три денье стоит. Самое вкусное вино в своей жизни Славута пил в Полоцке. Ярл Свен на пиру в честь полнолетия Сигурда выставил бочку греческого вина. Вот этот вкус не забудешь никогда. Внезапно дорога вышла из леса, и путешественники увидели реку Вир а также мост на ней. На мосту стояли два сержанта и взымали мостовое.
- Два денье с повозки и по оболу с человека, - деловито сказал старший из них, мужчина лет сорока с лишним.
Славута засмущался. Он неожиданно вспомнил, что у него не хватит денег заплатить.
- Люди церкви, едущие к месту служения, не должны ничего сеньорам, они спасают их души, - неожиданно вступил в спор монах. От его слов смутился уже молодой стражник.
Сержант постарше ещё раз посмотрел на них.
- Хорошо, заплатите только за мальчишку.
- Он мой служка, и, следовательно, принадлежит церкви,- уже поднял голос Славута.
Старший стражник ещё раз на них посмотрел, махнул рукой и ответил:
- Платите два денье и проезжайте.
Когда повозка переехала мост, брат Виталий начал благодарить Славуту.
- Да благословит вас Бог, каноник Петр, что спасли меня от волков и перевезли через этот опасный лес. Вскоре наши дороги разойдутся. Я сверну к Сен-Ло, а вы дальше поедете по шартрской дороге.
- Не за что меня благодарить, брат Виталий, любой добрый христианин поступил бы на моём месте так же.
- Не стоит недооценивать своё милосердие, отец Петр.
Монах внимательно посмотрел Славуте в глаза и добавил:
- В опасное место едете служить, каноник. На Контантене дети пропадают последние пять лет.
- Чьи дети?
- Разных родителей, но, в основном, бедняков. Они пропадают, и пропадают без следа, но никто из могущественных людей не хочет искать сына серва.
- Места здесь глухие. Возможно, звери дикие нападают: волки, медведи, рыси.
- Когда человека убивает зверь, то остаются от несчастного следы: изорванная одежда, кости, кровь. Про пропавших детей никто ничего не знает, никто не нашёл ни косточки, ни одёжки, - мрачно сказал монах.
- Злые духи их, что ли, воруют? Но я не верю. Не позволит Господь невинное дитя отдать на растерзание злу, может, слухи это вовсе?
Между тем, повозка уже доехала до развилки дорог. Монах попросил остановиться, слез с повозки, взял посох и, ещё раз поблагодарив Славуту, побрел в сторону Сен-Ло. Славута приударил вожжами лошадь и поехал вместе с Шарлем дальше, он целых полгода не видел своих сородичей.
К вечеру они уже были в селении. Рагнар - семилетний сын Оле Лысого первым увидел едущую повозку, сначала немного испугался и спрятался за одиноко стоящую толстую липу, а затем, увидев Славуту, обрадовался и, не поприветствовав его, побежал в село.
- Наш Славута приехал!
Поселение рода Ворона мало чем отличалась от других небольших поселений викингов. Шесть усадеб, в центре которых виднелись новенькие крыши длинных домов, обнесенные крепким тыном с воротами, гордо располагались вдоль недавно ещё пустынного берега реки Дув и радовали глаз Славуты. Над воротами возвышались большие деревянные изображения ворона - покровителя рода и символ Одина, покрашенные в чёрный цвет. У ворот самого большого дома, что стоял в центре поселения, невдалеке от кузницы, его встречали Сигурд со своей матерью Гудрун и незнакомая молодая женщина. Славута остановил лошадь и слез c повозки, передав поводья Шарлю.
- Тебя что-то долго не было, прошло больше шести месяцев. Мы уже хотели ехать тебя разыскивать в Руан, - заговорил Сигурд с весёлыми нотками в голосе.
- Викарий Юг задержал меня при базилике на пару седмниц из-за болезни каноника Бернара, - спокойно ответил Славута.
- Ну, хватит разговаривать у ворот, лучше проводи гостя в дом, - пожурила сына Гудрун.
В свои тридцать пять лет она выглядела лучше, чем многие женщины в двадцать пять. У Славуты даже промелькнула нелепая мимолётная мысль, что он бы на ней женился. Тут он вспомнил про третью спутницу, которая его встречала, эта женщина не плыла с ними из Полоцка. Кто она?
- Да благословит тебя Бог, прекрасная незнакомка! - с пафосом произнес Славута, вспомнив, что подобное благословение священника вызывает расположение у молодых женщин.
Но здесь он ошибся. Юная, лет пятнадцати, ещё с детскими чертами лица, женщина ничего не ответила гостю. Она только сильно сжала губы. "Такой ребёнок, а в платке, значит замужняя. Чья это жена?" - подумал Славута и немного смешался.
Заметив это, заговорил Сигурд.
- Моя жена Рандви. Она рада тебе служить.
- Жена?
- Что за мальчик сидит у тебя на повозке? - неожиданно заговорила Гудрун.
- Это Шарль из Руана, мой служка.
Славута повернулся к повозке и деловитым голосом крикнул Шарлю.
- Давай проезжай в ворота!
- Пойдёмте в дом. Рандви беги туда быстрее и поторопи служанок. Пусть накрывают на стол для нашего дорогого гостя,- скомандовала Гудрун. Рандви молча поклонилась и побежала в ворота.
На улицу между тем выходили другие люди. Славута обрадовался, что вновь увидел своих сородичей. Вот стоит Зигфрид-кузнец со своей женой Аделой и дочерью Брунхильдой, а чуть дальше Херлиф, старый дренг ярла Свена. Возле большой лужи, распугивая кур и гусей, бегала толпа мальчишек. Славута всех их поприветствовал и последовал за Сигурдом в медовый зал длинного дома.
Стол уже накрывали. Сигурд наполнил два рога мёдом и один передал Славуте.
- Скёль! - ещё достаточно высоким голосом, но уже напоминающим бас, прокричал Сигурд.
- Скёль! - ответил Славута.
Первый рог Славута выпил почти залпом. Давно, ещё с Полоцка он не пил доброго мёда. В Руане в доме каноников предпочитали вино. Славуте снова захотелось туда, на берега Двины, увидеть свою маму Звениславу, Ярла Свена, Торвальда.
- Как там наши родичи в Полоцке? Не прислали весточку?
Услышав вопрос, Сигурд помрачнел.
- Один ты у меня остался, брат! - Славута увидел на глазах Сигурда слезу. - Седмницу назад приезжал Исаак, сын киевского купца Нохана, которому мой отец помог обосноваться в Полоцке и начать торговлю, принёс дурные вести. Он плыл в Аквитанию и к маврам по своим торговым делам. Попутно, по велению своего отца, нашёл меня. Старый Нохан таким образом отдал долг моему покойному родителю, - тут Сигурд даже всхлипнул.
- Через два дня после нашего отплытия Бьярни Рыжий со своими людьми разграбил и сжёг отцовскую усадьбу в Полоцке. Он велел перебить всех, кто остался, даже трелей. Отец встретил смерть с оружием в руках, как и подобает воину. Он теперь вечно пирует в Вальхалле вместе с Одином и Фреей. За нами также выслали погоню, но не смогли догнать, течение на Двине этой весной было быстрым.
Сигурд вытер рукавом слезы и продолжил:
- Я им отомщу, соберу войско и пойду на Полоцк, убью Бьярни и перебью за отца весь его род, это порождение Ётунхейма! Меня сдерживает лишь то, что мы, для того чтобы здесь обжиться, продали свои корабли!
Чтобы разрядить обстановку, Славута возобновил уже немного подзабытый разговор.
- Когда ты успел жениться, Сигурд?
- За большим ручьём, который вытекает из болота и впадает в реку Дув, лежат земли Хрольфа-корабельника. Они поселились здесь тоже недавно, семь лет назад. Я поехал налаживать отношения с нашими соседями на новой земле и в поселении подружился с Айварсом - старшим сыном Хрольфа. Настоящий воин, - тут Сигурд улыбнулся и продолжил.
- Мы пировали и охотились три дня подряд, а по ночам слушали песни скальдов про подвиги Рагнара Лодброкка и его сына Ивара Бескостного. Айварс также рассказал мне про свои походы. Потом он предложил мне жениться на своей сестре Рандви. Я счел за честь породнится с таким воином. Свадьба состоялась уже через месяц. Жаль, что там тебя не было, мёда попили на славу.
Между тем служанки внесли горячие блюда: шесть видов разной дичи, варёную баранину, рыбу, грибы. Дом ярла Свена всегда славился своим хлебосольством. После выпитого четвёртого рога мёда Славута порядком захмелел и начал налегать на пищу, пытаясь притупить опьянение. Из этого состояния его вывел Сигурд.
- Вот ещё брат. Приезжали люди герцога Ричарда. Когда они от его имени наделили нас землёй, то потребовали передать церкви территорию вдоль большого ручья: от самого болота и до реки. На расстоянии в два выстрела из лука от ручья теперь всё принадлежит тебе как жрецу христианского Бога. Никогда не думал, что твоё занятие чтением принесёт что-нибудь путное.
Славута предложил налить ещё. Они снова выпили. Сигурд продолжил разговор.
- Теперь ты у нас богатый человек. У тебя будет большое хозяйство, и тебе тоже следует жениться. Завтра же пошлю к Хрольфу сватов.
Славута до сего дня как-то и не размышлял о женитьбе. Бурные события последнего года мешали ему думать о женщинах. Если не считать всерьёз сегодняшнюю мысль о Гудрун...
- Может, сватов пошлём позже. У меня ведь нет даже своего дома, куда бы я привёл жену.
- Мы твои родственники и поможем построить дом, ты не беспокойся об этом,- сказал Свен, и похлопал Славуту по плечу.
- Кроме дома я должен поставить церковь. Это приказ викария Юга. И кроме того, какой я священник без храма,- ответил Славута.
- Ладно, поможем и с церковью. Даже ходить туда будем, но ты позволишь мне также чтить Одина, Тора и Фрею.
- Христианская вера запрещает чтить других богов, поэтому никаких идолов в поселении не позволю, - уверенно произнёс Славута, неожиданно почувствовав себя хозяином положения.
- Правда, что ты будешь делать в лесу с родственниками, мне то неизвестно, - добавил он, видя, как мрачнеет лицо Сигурда.
- Будь по-твоему, брат. Чужая земля нас приютила, и нужно чтить её законы, - произнёс в ответ Сигурд и немного успокоился.
- Кроме того мне в Руане понравилась красивая девушка. Она дочь знатных родителей. Когда построю дом, то к ней пошлю сватов,- Славута даже не понял, зачем он сказал эту ложь.
Возможно, хмель уже совсем сильно ударил в голову, а может ему не понравилась жена Сигурда, и Славута посчитал, что все женщины из клана Хрольфа-корабельника такие.
- Ну, как знаешь, пошлю сватов в Руан. Род Свена-колдуна известен своими подвигами. Для любого знатного человека будет честь выдать свою дочь за моего молочного брата.
После этих слов Славута почувствовал неловкость и решил, что эту пьянку пора заканчивать.
- После тяжёлой дороги и выпивки мне хочется спать.
- В твои-то годы, Славко. Совсем пить разучился в Руане среди христианских жрецов. Мы завтра ещё на охоту пойдем. В местных топях водятся великолепные лоси.
- Так надо хорошо выспаться перед охотой,- буркнул сонным голосом Славута. - А то пропадём на охоте как те дети, про которых мне сегодня рассказал попутчик монах.
- Какой ещё монах и какие дети? - любопытным голосом поинтересовался Сигурд
- На дороге возле Байё я спас от волков одного монаха, который получил во сне миссию построить часовню в окрестностях Сен-Ло в честь святой Анны. Он мне поведал по дороге одну страшную историю, что здесь на Контантене последние пять лет без следа исчезают маленькие дети. Вроде бы злые духи их похищают.
- Служанки постелили тебе на том конце дома,- неожиданно раздался голос Гудрун, которая на правах матери вошла в медовый зал.
- Благодарю тебя за угощение, Сигурд, и тебя, хозяйка, выходя из-за стола, ответил Славута.
Он взял свечу и, проходя по роскошному, покрытому досками полу, вдруг заметил на себе злобный взгляд карих ещё девичьих глаз. "Про новую жену-то забыл",- подумал он и произнёс:
- И тебя благодарю, Рандви!
И отправился спать.
Глава первая
Стрела, прилетевшая с того берега
Прошло шесть месяцев с тех пор, как Славута вернулся в родное поселение. Уже месяц, как он покинул усадьбу Сигурда и вселился в свой дом, а два дня назад было закончено строительство церкви. Дело было сделано, и Славута мог собой гордиться. Конечно, по размерам его храм не был похож на храм святой Софии в Константинополе, про величие которого ему рассказывал Торвальд Путешественник, но мог вмещать пятьдесят молящихся, что тоже неплохо. Вчера Славута отправил с Оле Лысым и его старшим сыном письмо о готовности храма к освящению викарию Югу в Руан. Сегодня он решил научить Шарля своему любимому в детстве занятию - ловить рыбу на удочку. Иногда по полпуда рыбы приносил он с Полоты... Кроме того, в дни Великого поста самой вкусной едой была рыба.
Ещё позавчера он заказал кузнецу Зигфриду десяток рыболовных крючков, вчера выплел из лозы садки, в них лишняя рыба может храниться в ручье ещё несколько дней, а сегодня рано утром забрал свой заказ у кузнеца. Вырезал в кустах два ореховых удилища, из гусиных перьев сделал поплавки, отрезал у Дубка из хвоста немного волос, и удочки готовы. Когда солнце немного поднялось над горизонтом, они с Шарлем пошли к ручью. Лучшее время для рыбалки. В здешней стране зима была мягкая и заканчивалась на месяц раньше, чем в Полоцке, поэтому уже за неделю до Благовещенья рыба шла на нерест.
Рыбалка удалась на славу. Ещё солнце не успело подняться высоко, как они поймали десяток карасей фунта по два и кучу разной мелкой рыбы. Теперь следовало подкрепиться. Славута послал Шарля за котлом и принялся чистить рыбу. Вскоре котел на треть был наполнен очищенной рыбой. Славута наполнил котел водой и велел Шарлю разжигать костер. А сам пошел искать съедобные травы: сныть и молодую крапиву, благо здесь они уже выросли в такое время. Нарвал несколько охапок трав, промыл их в ручье и бросил в котел.
Рыбная юшка, или, как её ещё называли в Полоцке, уха, вышла на славу. В тарелке на солнце она переливалась цветом речного жемчуга, а какой вкус! Они с Шарлем сразу съели по тарелке. А теперь оставалось самое вкусное - вареная рыба, как хороша она в постные дни. Не хватает только пива. Славута вновь отправил Шарля за бочонком и ковшом. Позавчера два бочонка этого напитка принесла Славуте в счёт уплаты десятины Ингрид - жена Оле Лысого. Она варила лучшее пиво в Полоцке. Настал черед его испробовать.
Славута медленно жевал хвост крупного карася и выплевывал кости на землю, нетерпеливо ожидая Шарля. Он повернулся в сторону дома посмотреть, где мальчик. Шарль был на подходе.
Неожиданно лицо мальчика перекосилось, он вскрикнул и выпустил из рук бочонок. Славута резко дёрнулся в сторону мальчика, пытаясь перехватить драгоценное пиво, как услышал над своей головой свист стрелы.
- Ложись,- крикнул он Шарлю и упал ничком на землю.
Этот крик Славута тысячу раз слышал от наставника Хрольфа под свист тупых учебных стрел во время воинских тренировок. Но эта стрела оказалась боевой, словно змея торчала она из ствола ближайшей осины. Больше по ним никто не стрелял. Славута уложил Шарля, отполз за дерево, осмотрелся - никого вокруг не было.
Когда осторожно, стараясь не идти по открытой местности, они вернулись домой, Славута спросил мальчика, что он видел.
- На том берегу ручья стоял человек в черном плаще и целился в тебя из лука, - испуганным голосом ответил Шарль.
На той стороне большого ручья уже были земли Хрольфа Корабельника - нового родственника клана Ворона. 'Зачем им понадобилось меня убивать? - думал Славута. - А может, это были наёмники, посланные Бьярни Рыжим? Что, если этот злой человек никак не может успокоиться, не совершив до конца, задуманную им месть'. Но наёмники Бьярни без раздумий прикончили бы их с Шарлем после того, как промазали первый раз. Возможно, это был слепой охотник, который перепутал человека со зверем. Во время пиров дренги ярла Свена несколько раз со смехом рассказывали историю подслеповатого Ратши-кривича. Этот семидесятилетний дед уговорил своих внуков взять его на охоту, а потом чуть не застрелил одного из них из лука, перепутав с косулей.
Наконец, он решил вернуться на место происшествия, оставив Шарля в доме. Славута полностью вооружился, надел даже кольчугу и шлем, и осторожно пошел к ручью.
По закону преступника должны были ловить люди Хрольфа Корабельника, поскольку, по словам мальчика, выстрел был произведён с из земли. Однако Славуте не хотелось быть причиной раздора между двумя соседними кланами, которые к тому же успели породниться. Он должен был точно разобраться, что произошло, прежде чем идти говорить с Сигурдом.
С такими мыслями Славута перешёл вброд ручей и начал искать там следы таинственного стрелка. За этим занятием его застиг голос Шарля.
- Сеньор, там к Вам приехали какие-то люди!
Славута поднял голову и увидел возле своего дома двух вооруженных всадников. Он прекратил исследовать местность и вернулся обратно.
- Это Вы каноник Петр из окрестностей Карантана? - грубым, но почтительным голосом спросил один из всадников.
- Я.
- Мы сержанты, служим Оддо - шателену Сен-Ло. Приехали сюда по его приказу...
- Зачем ему я?
- Возле Сен-Ло недавно был убит монах. Вы стали его душеприказчиком согласно последней воле. Шателен послал за Вами. Вот письмо брата Виталия лично Вам, - с этими словами всадник с грубым голосом передал Славуте свиток с берестой.
- Святой был человек, проповедовал беднякам,- прорезался голос другого всадника.
Славута взял письмо и остановился, не зная, куда его положить. Кольчуга не лучшая одежда для клириков.
- Подождите, я переоденусь,- сказал он сержантам и пошел в дом.
Облачившись в сутану, он вышел из дома и скомандовал Шарлю.
- Седлай Дубка!
Затем обратился к сержантам.
- Как и когда это произошло, и почему я стал душеприказчиком?
- Полгода назад к нам пришёл этот монах и начал читать проповеди беднякам. Жил он, где придётся, как и полагается святым людям. Неделю назад отец Виталий пришел к шателену Оддо и сказал, что в случае его смерти должно найти каноника Петра, что живёт близ Карантана, и передать ему это письмо. Монах также распорядился своим имуществом в вашу пользу. Позавчера его нашли дровосеки убитым в лесу,- сказал человек с грубоватым голосом.
- Святой был человек, предвидел свою мученическую смерть,- вторил ему другой.
Тем временем Шарль подвёл оседланную лошадь.
- Ну что, поехали?
- Поехали.
Дорога до Сен-Ло заняла у них полдня, когда они подъезжали к старой крепости, солнце начинало уже садиться.
Сен-Ло представляло собой поселение, раскинувшееся у стен старой франкской крепости, построенной почти двести лет назад по приказу императора Карла Великого для отражения набегов бретонцев. Крепость за эти годы несколько раз брали викинги, повреждая стены. Когда крепость стала нормандской, их вновь отремонтировали, как смогли. Теперь эта цитадель Сен-Ло служит герцогам нормандским для борьбы с теми же бретонцами, такими же воинственными, как и две сотни лет назад. Возле старых стен беспорядочно располагались шесть десятков домов, среди которых мало чем выделялась старая деревянная церковь, её можно было опознать только по высокому кресту у ворот. Возле домов текли весенние ручьи, в которых купались гуси и утки. Бегали чумазые мальчишки, где-то скрипело плохо смазанное колесо повозки, а невдалеке раздавался стук кузнечного молота. Жизнь шла своим чередом. Благо в этих краях уже несколько десятилетий был мир.
Славуту у ворот крепости ждали два человека. Один был невысокий, но широкий в плечах седой и коренастый воин, перевязанный мечом и красиво одетый. С виду ему было лет под пятьдесят. Рядом с ним стоял молодой священник, ровесник Славуты, одетый в рясу из грубой ткани, местами перепачканную весенней грязью.
- Каноник Петр?
- Он самый.
- Оддо, шателен Сен-Ло, а это отец Филипп, местный священник.
- Рад вас видеть, господа, - произнёс Славута, он слез с коня и учтиво поклонился встречающим.
- Покойный был святой человек, все окрестные крестьяне его любили. Наверное, вы бы хотели отпеть его на кладбище сами, но когда сюда привезли его тело, то оно было не первой свежести. Кроме того, я не был уверен, что мои люди смогут быстро Вас найти, поэтому я позвал отца Филиппа и принял решение его утром похоронить, - неожиданно быстро произнёс Оддо и виновато посмотрел на Славуту.
- Я вас ни в чём не виню, шателен. Только скажите, как погиб брат Виталий,- ответил Славута.
- Какая-то сволочь ударила его боевой секирой по темени. Найду и своими руками повешу разбойника, - зло ответил Оддо и, немного промедлив, добавил:
- За неделю до того, как нашли его тело, он сам пришел ко мне и попросил назначить вас его душеприказчиком и передать вам своё письмо. Святой был человек и заранее знал о своей мученической смерти.
Славута неожиданно вспомнил, что не прочитал письмо монаха. Хорошо, что хоть взял его с собой. Его уже начало разбирать любопытство, почему монах сделал своим наследником человека, которого видел один раз в жизни.
- Вы наверняка хотите посетить его могилу?
- Да, конечно.
- Отец Филипп вас туда отведёт.
Славута с молодым священником пошли на окраину Сен-Ло, где в сени берез находилось кладбище. Отец Филипп указал на свеженасыпанную могилу. Стоя у края, помолились, прочли Ангел Господень, Отче наш и Аве Мария и пошли обратно к крепости, поскольку солнце начинало садиться. На обратной дороге молодой священник обратился к Славуте.
- Отец Петр, вы человек ученный, можете дать мне несколько уроков латыни? Мой покойный батюшка, который также был местным кюре, знал её плохо. Он был из крестьян и совсем немного знал грамоту. Священником его поставил старый шателен, который был здесь до Оддо. Наш приход беден, и грамотных людей, которые захотели служить в Сен-Ло, не нашлось.
- Приезжайте ко мне, и я научу вас всему, что знаю, - ответил Славута.
- Что вы! На много уроков у меня нет денег. У меня есть два молочных поросёнка. Я их привезу к Вам, чтобы хотя бы пять дней Вы позанимались со мной латынью.
Славута немного подумал и ответил:
- Не богоугодное это дело, чтобы священник не знал латыни и коверкал слова, читая молитвослов. Везите одного.
- Благослави вас Бог, господин! - обрадовался отец Филипп.
Между тем они зашли в ворота крепости, которые часовые сразу же за ними закрыли, поскольку уже темнело. На тренировочной площадке стоял шателен, одетый в льняную рубашку, заправленную в штаны, и что-то кричал десятку мальчишек, будущих молодых воинов, которые дрались между собой деревянными мечами. Славуте это было знакомо по Полоцку.
Увидев Славуту, Оддо скомандовал:
- Можете расходиться, сосунки!
Будущие воины сложили мечи в небольшой сундук и быстро куда-то убежали.
А затем шателен снова обратился к Славуте:
- Господин каноник, извольте переночевать и отужинать у меня. Ужин с родственником благородного семейства де Крепон и учёным человеком, приплывшим из далёкой восточной страны - большая честь для меня. Вашу лошадь мои слуги уже загнали в стойло и накормили.
- Я с удовольствием принимаю Ваше приглашение, - учтиво ответил Славута.
- Я распорядился передать Вам вещи покойного брата Виталия, мой слуга укажет, где они лежат. - И он жестом подозвал старого слугу.
Слуга повёл Славуту в дальний угол крепости. Там стоял небольшой сундук, в нём лежали вещи покойного.
- Старая сутана, две шерстяные рубашки, стёртые кожаные сандалии, посох, четыре фунта проса в дорожном мешке... - начал произносить слуга каким-то торжественным голосом. Славута же про себя подумал, что небогатое же ему досталось наследство. Затем слуга отвёл его в комнату и спросил, когда ждать его к ужину? Славута ответил, что скоро будет и попросил принести дорожную сумку, которая была на лошади. Он зажёг свечу и достал из сумки письмо. Его снова разбирало любопытство. Письмо было написано на латыни.
Мой милый брат Петр! Если Вы читаете это письмо, то меня уже нет в живых. Надеюсь, святая Анна сжалится надо мной, грешным. Она мать пресвятой Девы Марии и меня поймёт. Уже как пять лет к нам в аббатство Мон-Сен-Мишель стали приходить с Котантена безутешные родители пропавших бесследно детей. Они молили Господа вернуть им их чад или хотя бы указать на их могилы. Большинство детей пропало в окрестностях Сен-Ло. По рассказам родителей мне стало ясно, что нечистая сила здесь ни при чём. Всё делают злые люди. Я попросил приора послать людей и организовать поиски, но он мне отказал. Дети бедняков никого не волновали. Тогда я попросился сам идти их искать. Приор ответил, что это не наше дело, и Господь сам направит этих грешных родителей, если сочтет нужным.
Тогда я решил соврать про своё видение святой Анны и отправиться в окрестности Сен-Ло искать детей. Поставить часовню в честь святой Анны приор меня благословил, поскольку она может стать впоследствии филиалом аббатства на Котантене. В результате поиска я узнал, что детей похищает некий человек, одетый в чёрное. Затем мне пришла записка с приказом бросить поиски, если мне дорога жизнь. Угроза сподвигла меня написать данное письмо и отнести его к шателену. Вы человек хороший, я это понял, когда вы спасли меня от волков. Больше мне довериться некому. Найдите этих злодеев и доведите моё дело до конца. Родители пропавших детей будут вечно за вас молиться. В дорожном посохе спрятано пятьдесят денье, это вам на возможные расходы. Половина из них нормандской монетой, а другая половина монетой короля франков и анжуйской. Наиболее выгодно вы сможете её обменять в лавке купца Анри Крессе в Кане.
Ваш брат Виталий.
Между тем в дверь постучали. В комнату вошла молодая служанка.
- Вас ждут к ужину.
Славута задул свечу, встал и молча пошёл вслед за служанкой. Заставлять ждать себя хозяина дома нехорошо.
В saleили зале стоял уже накрытый шестью сортами рыбы стол, во главе которого сидел шателен Оддо, рядом с ним - женщина лет сорока.
- Каноник Петр, - представился в ответ Славута, женщина привстала, поклонилась ему и улыбнулась, обнажив белые красивые зубы, что было редкостью в её возрасте.
- Вам мёда или вина? - спросил Оддо.
- Мёда.
- Молодец! Настоящий викинг! - улыбнулся шателен и начал наливать рога.
- Оддо, у меня опять болит голова,- неожиданно сказала хозяйка.
- Гость расскажет нам что-нибудь про диковинные восточные страны, и она пройдет.
- Но всё же я вынуждена вам откланяться.
Хозяйка встала и вышла из зала.
- Все бабы глупые. Когда она ещё встретит такого рассказчика как Вы, разве только поедем в Барфлёр на ярмарку лошадей. Но я специально её с собой не возьму туда,- заговорщицки подмигнул Славуте Шателен и передал рог.
- Скёль!
- Скёль!
После второго рога начались обычные для хмельных посиделок разговоры.
- Каноник, а когда Вы плыли сюда, то видели морского змея?
- Нет, но возле берегов Фландрии мы попали в шторм. Ещё немного, и наш драккар бы перевернулся. Только милость Господня и умелые действия кормчего Олафа спасли нас.
- Да, богатая земля Фландрия. Везде богатые селения, мельницы, пастбища с жирными коровами. Я там был однажды, помогал воевать своему родственнику Ги.
- Что за война была? - спросил Славута, потому что ещё мало знал про здешние политические реалии.
- Да сынишка у Ги непутёвый. Проиграл сеньору соседнего замка господину Кошону в кости семейную реликвию. Серебряные подсвечники, которые подарил отцу кузена Ги сам папа римский.
- Как это случилось? - вновь переспросил Славута.
- Марк, отец Ги, поехал в паломничество в Рим. По дороге он отбил у разбойников двух клириков, которые оказались важными господами. За этот подвиг сам папа наградил Марка двумя серебряными подсвечниками. А непутёвый Марк-младший эту чудодейственную реликвию из родительского дома украл и отдал Кошону за тридцать солидов долга, как Иуда продал за тридцать сребренников Христа.
- Ужасно,- сказал Славута и про себя улыбнулся.
- И пришлось Ги звать всех родственников, поскольку семейную реликвию осквернили и идти войной на Кошона. Двадцать шесть человек приехали. Кошон с дворней и сыновьями заперся в своем замке. Замок прочный, хоть и деревянный, просто так не подойдёшь, а они с башен бьют с луков, троих наших ранили.
Оддо вновь наполнил рога мёдом и продолжил.
- Тут Марк-младший себя проявил, начал старшего сына Кошона оскорблять, что тот девка, и выйти из замка сразиться с ним ему слабо. Тот не выдержал и выскочил на поединок на вороном коне. Марк исправил свой проступок, сразил в бою наследника Кошона, отрубил ему голову, надел на копьё и такой гордый перед стенами замка разъезжает.
- Выпьем,- сказал Славута и поднял рог. Когда они опустошили рога, шателен продолжил:
- Тут не выдержало сердце у самого Кошона. Выскочил он из замка драться в открытую, тут его и прибили, а замок на щит взяли. Добычи много тогда взяли разной. Богатым сеньором был Кошон, припасов было много. Я тогда трофеи продал и купил отрез шёлка старшей дочери на свадьбу. Королевой её видел в церкви...- тут Оддо споткнулся в разговоре и вновь начал наливать мёд.
- Дочка-то моя странная была. До двадцати лет замуж выходить не хотела, не нравились ей женихи: один кривой, другой толстый, третий злой, всем она отказывала. Я уже ненароком думал, что хочет она в монастырь.
- И что с ней стало? - спросил Славута, его взяло любопытство.
- Ничего хорошего. Поехали мы с ней в Барфлёр на лошадиную ярмарку. Туда раз в год приплывают купцы из земли англов и дают за лошадей хорошую цену, нигде во владениях нашего герцога так выгодно не продашь... И вот встретила там моя Элен молодого викинга Фридмунда и сбежала с ним в Англию. Мне только через два дня мальчишка принёс её письмо.
- Она умеет писать? - удивился Славута.
- Да, её писать и читать моя жена научила. Она из древнего франкского рода потомков самого Карла Мартелла, который нашу землю христианскую от сарацин спас. Там по семейной традиции учат читать и писать женщин. Считаете это грехом, святой отец?
Славута не знал, что ответить. Он только спросил:
- Богатый, наверное, род Вашей жены?
- Теперь богатства уже не те, что сто лет назад, но родственники жены владеют землями в Труа, Вермандуа и Лотарингии. Я сам её из Лотарингии сюда привёз как награду.
- Награду? - вновь удивился Славута.
- В молодости служил я наёмником у герцога Карла Лотарингского, последнего представителя великого дома Каролингов. Однажды в бою спас ему жизнь. В благодарность герцог выдал за меня замуж Кристину - дочку своего самого знатного вассала...
За окном послышались какие-то крики.
- Ну что ещё, не дают с гостем выпить и поговорить по душам, -недовольно закряхтел Оддо, встал из-за стола, взял подсвечник и вышел на улицу. Славута вышел за ним. Во дворе крепости истошно вопили несколько женщин по одежде крестьянок.
- Что здесь происходит?
- Жанн, мой мальчик, он пропал в лесу, его похитили - закричала одна из них, самая заплаканная, одетая в грязную шерстяную тунику. Господин шателен, найдите его, умоляю Вас!
- Кто вы такие? - вновь спросил шателен.
- Мы сервы господина Арно де Монсальви,- сказала другая крестьянка.
- А почему тогда мальчика должен искать я, а не Арно де Монсальви?- нахмурился Оддо.
- Он сейчас в отъезде, а вместо него домом управляет его дочь сеньора Анжелика, но она боится идти в ночной лес, а моего мальчика могут загрызть там волки или рыси! - закричала мать и вновь истошно зарыдала.
- Всё ясно, идите к Монсальви, его дочери или своих мужиков поднимайте и отстаньте от меня. Я в этом деле вам не помощник,- уверенным голосом произнёс шателен и дал знак стражникам, чтобы убрали со двора крепости плачущих женщин.
- Подождите, - неожиданно произнёс Славута и продолжил:
- В этом деле нужно разобраться. Как пропал мальчик?
- Ещё утром он с моим сыном пошел в лес на поляну ставить силки на зайцев и не вернулся,- ответила одна из женщин.
- Твой сын вернулся? - спросил Славута.
- Да, он прибежал испуганный и стал кричать, что Жанна похитил чёрный всадник на вороном коне. Небывальщина какая-то. Кому нужен девятилетний мальчик? Скорее всего, мой сын его просто потерял из-за ребячьих шалостей.
- Я поеду его искать. Седлайте моего коня и дайте мне факел,- уверенно произнёс Славута. Шателен с неодобрением посмотрел на него.
- Ну куда Вы ночью в лес, давайте начнём поиски утром.
- Утром может быть поздно, дикие звери могут разорвать ребёнка в лесу, если мы не поторопимся.
- Ну ладно, если Вам не терпится выполнить свой христианский долг, святой отец, то я пошлю с вами сержанта, подождите немного, потому что одному или в окружении мужичья искать ребёнка в ночном лесу - дело опасное.
Слуга подвёл к Славуте оседланного Дубка. Ожидая сержанта, Славута попытался задать женщинам ещё несколько вопросов, однако внятных ответов не получил. Женщины, вместе с матерью Жанна, вопили, рыдали, проклинали Фрею, лес и лесных духов, не обращая никакого внимания на заданные вопросы.