Турнир состоится в любую погоду
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Серый холодный камень, слегка припорошенный клочьями снежной пыли. Пронзительный ветер гонит её вдоль голых улиц, оттесняет к стенам, сбивает в жалкие кучки и бугорки. Низкое свинцовое небо и ни одного деревца. Не самое привлекательное зрелище, верно? Зрелище. Когда с хлебом у вас постоянные трудности (при таком-то климате), поневоле станешь его изощрённым знатоком. Да, фюрсты Медвежьего города понимают в нём толк, не уступая в этом самим кайзерам Великого Райха. Отменное зрелище согревает кровь не хуже доброй выпивки и так же заставляет напрочь забыть о сытном обеде или ужине. И что может быть приятней суровому и доблестному сердцу алемана, чем бойцовый турнир? Разве забитые до отказа зрительские галереи турнирного ристалища не верная, тому порука? Лязг мечей о щиты и доспехи, глухой стук топоров, молотов булав и секир, боевые кличи и девизы - лучшая услада для зрительских ушей, как сам вид сражающихся бойцов для зрительских глаз. Восторженный гул сопровождает каждый удачный удар, что определяет победителя и побеждённого. Так начинали описание ратной потехи искусные барды древности. Сейчас же - сейчас же всё немного по- иному. Не воины правят бал на этом пиршестве мечей. А те, с одним из которых я и веду мой разговор.
- Вот такая трагедия, герр Винтерфрай, весьма и весьма неприятная для нас, - удручённо произносит заместитель президента могущественной алхимической корпорации "Белый фиал" Квентин Новалис.
- Когда-то это должно было произойти, - я продолжаю задумчиво рассматривать удручающий пейзаж за окном уютного кабинета Новалиса, - сегодня на турнире бьются не бойцы, а алхимические корпорации и компании, которые стоят за каждым из них. "Белый фиал", "Аркадийский котелок", "Элексиры Элдрика". И это всё ещё называют честными поединками.
- Вы имеете что-то против алхимии? - удивлённо вскидывает бровь Квентин.
- Нет, ведь я был на той войне, - негромко отвечаю я.
Да, в битве у Ротенберга мы хлестали эти зелья бутылями. А как иначе, если на каждых двух латников у высших эльфов приходился маг, который бил молнией и огнём как сумасшедший, да ещё с двух рук одновременно? Райх тогда устоял, потому что не дрогнули мы. Не дрогнули, так как сражались плечом к плечу, не вникая, какой расы товарищ, что прикрывает твою спину. Сегодня об этом немного подзабыли. Впрочем, это сейчас неважно.
- Говорите, Франц потерял сознание прямо в раздевалке?
- Именно, - подтверждает Новалис, - сразу же после поединка. Без сознания его доставили в лечебную обитель, не приходя в него, он и скончался спустя несколько часов.
- И маги-целители утверждают, что причиной смерти стало ваше зелье?
- Зелье, но не наше, - резко поправляет меня Квентин, - в этом-то вся и загвоздка.
- Это вам будет трудновато доказать, - резонно замечаю я, - ваши флаги уж какой год развиваются над тренировочным ристалищем наших бойцов. Что послужило причиной смерти - отёк мозга?
- Таков официальный диагноз.
- А вызвало отёк зелье, чьи следы обнаружили в крови?
- Повышенная чувствительность к одному из компонентов, - морщится Новалис, - и целители полагают, что этот компонент тот самый - запрещённый.
- А будь он разрешён, вы бы просто назвали всё несчастным случаем и не слишком бы переживали, что от вашего коктейля умер человек?
- От наших зелий не умирают, герр Винтерфрай, с их помощью становятся чемпионами.
- В этом-то и проблема, - вздыхаю я, - кстати, по какому признаку ваша ассоциация определяет, что разрешено, а что запрещено?
- Всё просто, - объясняет Квентин, - во-первых, никакой магии при создании зелий. Только чистая алхимия. Во-вторых, никаких нарушений этических норм. Использовать человеческие органы строжайше запрещено, даже если они изъяты у закоренелых головорезов, получивших своё. И, между прочим...
- Никаких нарушений морали, - строго напоминаю я,- есть и третий критерий?
- Да. Ничего из потустороннего мира.
- Вы имеете в виду Восьмикружье и его обитателей?
- Совершенно верно. Именно вещество оттуда и обнаружили в крови Пихлера.
- А Пихлер мог приобрести это зелье самостоятельно?
- Исключено, - качает головой Новалис, - в этом вопросе мы не допускаем никакой самодеятельности. Вся подготовка бойца к турниру идёт под нашим строгим контролем.
- Другими словами, вы считаете, что зелье подменил некий злоумышленник?
- Для нас это ясно, как день.
- Чего он хотел? Снятия Франца с соревнований? Подорвать вашу репутацию?
- Возможно и то, и другое. Франц - один из лидеров команды, а скандал с запрещённым препаратом серьёзно ослабил бы наши позиции на рынке. Конечно, вряд ли он и его заказчики ожидали летального исхода...
- То есть в теории это зелье совершенно безвредно? Для здорового человека?
- Оно точно не яд. Ни в какой форме. Выпей его кто-нибудь другой из наших бойцов - лишь резвей носился бы по ристалищу.
- Подозреваете конкурентов?
- Подозрения никому не интересны. Нужны доказательства.
- Тогда ищите исполнителя. А если не найдёте?
- Не найдём до конца дня - снимем команду с турнира.
- Испортите всё веселье
- Нам не до него. К тому же, согласитесь, какой праздник, когда умер герой всего фюрстентума?
- Сильный аргумент, - одобрительно киваю я, - если не секрет, какова ваша личная версия?
- То есть, кого считаю преступником лично я? Как всегда я иду по пути наименьшего сопротивления. Главный подозреваемый - тот, кому было совершить преступление проще всего. Таковых в данном случае двое - наставник бойцов Хольцер и Ханс Эверд - он жил с Пихлером в тренировочном доме в одном номере. Наш глава службы безопасности Иржи Паточка разрабатывает именно их.
- Да? Всё, пропал турнир, - безнадёжно машу я рукой.
- Почему?
- Я знаю Хольцера с войны. Турнир для него - дело всей жизни. И даже если гипотетически предположить, что алеманский воин мог подложить свинью боевому товарищу, только без обид, вы, в самом деле, полагаете, что кто-то из них всерьёз воспримет человека, с фамилией Паточка?
- На что вы намекаете?
- Начистят вашему Паточке физиономию, этим всё и кончится. Я - не пророк, но никаких стоящих сведений он не добудет.
- А если с бойцами поговорите вы? Вас они уважают, и если кто-то что-то подозрительное заметил, то с вами поделятся гораздо охотней, чем с Паточкой. В конце концов, вы, наверняка, считаете Франца Пихлера, как это вы говорите "... товарищ по оружию".
- Ну, раз вы говорите, что расследование займёт не больше суток, - я на мгновение задумываюсь, - а почему бы и нет? Это не самый худший способ потратить время.
- Вот и договорились. Я бы пообещал вам полную поддержку фюрста, но ведь вы и без нашей помощи входите в его дворец в любое время дня и ночи.
- Что вы хотите, - улыбаюсь я, - род Винтерфраев - второй по знатности в Медвежьем городе.
.....................................................................................................................
На ловца, как говорят, и зверь бежит. Почти у самого входа в здание корпорации "Белый фиал" я сталкиваюсь с Гюнтером Штайнфаустом - штандартенфюрстом "Лейб-штандарта" - элитного отряда нашего войска. Гюнтера я хорошо знаю ещё со времён войны - тогда он лихо рубил высших эльфов с рвением, которое сделало бы честь любому бойцу. Судя по его карьере, к этому занятию он не потерял интереса и сегодня.
- Доброе утро, Вольфганг, - на лице Штайнфауста, словно высеченного из гранита, мелькает нечто отдалённое похожее на приветливость, - что, тоже заходили к этим алхимикам узнать о смерти Франца?
- Если откровенно, то заходил я не совсем за этим, я не охотник до сплетен. Но вот выхожу с осознанием, что уже в деле. В смысле - расследовании.
- Да? - в низком суровом голосе Гюнтера звучит явный интерес, - и чем поделился с вами этот хлыщ Квентин?
- Иржи Паточка разрабатывает Хольцера и Эверда, - доверительно сообщаю я Штайнфаусту.
- Создатели, - тихо рычит и закатывает глаза к небу Гюнтер, - не зря говорят, что алхимия - наилучшее занятие для воров. Они понятия не имеют, что такое боевое товарищество и воинская честь алемана.
- Зато их логика понятна - подозревают тех, кому проще всего было подменить зелье Францу.
- А надо тех, кому была выгодна его смерть, - жёстко отрезает штандартенфюрст.
- Не думаю, что речь шла об убийстве. Скорее замышляли снятие Пихлера с турнира.
- Не важно. Вы поняли мою мысль.
- И как я понимаю, - вскидываю я бровь, - у вас есть версия? Поделитесь?
- Орки, - убеждённо произносит Гюнтер, - в командной битве они будут нашими следующими соперниками. Выведи они Франца из игры - их шансы на победу существенно бы возросли. И это не голословное обвинение. Мы выяснили - один из этих зубастых был на нашем тренировочном ристалище. Якобы наблюдал за тренировкой. Вот тогда-то он и подменил зелье.
- Орков всегда считали настоящими воинами, - напоминаю я.
- Дикари, - отмахивается Штайнфауст, - настоящая честь им не ведома. А вот шаман у них есть. Но мы это так не оставим. С рук им это не сойдёт. В общем, знайте, если мы выйдем из турнира, а убийца останется безнаказанным - "Лейб-штандарт" снесёт с лица земли орочью крепость в нашем владении. Давно пора.
- У орков превосходные доспехи и неплохое оружие.
- Спорить не стану. Но против нашей эбонитовой брони и клинков им не устоять.
Что верно, то верно. Идущий в бой "Лейб-штандарт", в чёрной эбонитовой броне, под знаменем, украшенным руническими молниями - зрелище одновременно грозное, величавое, и устрашающее. А что крепость орков - деревянный частокол, да пара вышек. Да и орков там не много. Разнесут, раскатают по брёвнышку.
- А фюрст знает о вашей затее?
- Не знал бы, не послал бы с нами Тоттенкопфа, - улыбается штандартенфюрст.
- Старина Тоттенкопф с вами? Понятно, придворный маг всегда увлекался некромантией, а тут столько подопытного материала.
- Этого добра мы предоставим ему в избытке, - обещает Гюнтер.
Кто бы сомневался. Но если орки из других крепостей начнут мстить. Нет, здесь в Медвежьем городе бояться нечего - тут и "Лейб-штандарт", и стража в резной алеманской броне, и отважный фюрст, который первым мчится на коне на помощь алеманской деревне, когда на неё нападают разбойники. Но вот поселения сельтов, южных нормандинов, ротвахов. На них фюрсту всегда было плевать. А про тёмных эльфов и говорить не приходится. Перед моим взором почему-то предстаёт огонь и кусок недожаренного мяса, из которого сочится ещё красная кровь. К чему бы это?
- И всё же я надеюсь, что турнир для нас ещё не закончен, - говорю я вслух.
- Надейся на лучшее, но готовься к худшему, - резонно отвечает штандартенфюрст.
Интересно, что в данном случае он считает тем и другим?
..................................................................................................................
В эту пору самая худшая часть суток - позднее утро. Почему? Да потому что в эти часы всё вокруг кажется каким-то блёклым и тусклым - словно кто-то нарочно убавил яркость всех красок этого мира. Даже здесь - в самом роскошном гранд-отеле Медвежьего города "Свеча и очаг" это чувствуется. Куда подевалось всё вечернее великолепие и таинственность, когда отель сияет многочисленными огнями, когда в мраморных каминах как-то по-особому уютно горит мирный огонь, а самые искусные барды города красивыми, отлично поставленными голосами поют " За годы младые мы чашу испьём". Наверное, зря я зашёл сюда по дороге.
- О, герр Винтерфрай, - поспешно направляется ко мне от барной стойки Донован Кин - молодой спортивный журналист из Города Мечей.
А может и не зря. Донован прибыл к нам специально, чтобы освещать ход турнира, так что смерть Пихлера, наверняка, не прошла мимо его внимания.
- Доброе утро, герр Кин. Как ваши дела?
- Прескверно, прескверно, герр Винтерфрай, - жалуется Донован, - представляете, этот негодяй Паточка не хочет делиться с прессой ходом расследования.
- Что, турнир вас уже не интересует?
- Герр Винтерфрай, для журналиста сенсация - это хлеб насущный. А тут - целое убийство!
- Тогда считайте, вам повезло. Я немного в курсе расследования Паточки и кое-чем могу с вами поделиться.
- Я слушаю, - мгновенно подбирается Кин.
- Паточка подозревает Хольцера и Ханса Эверда, - многозначительно сообщаю я.
- Я бы поставил на Эверда, - после короткой паузы произносит Донован, - хотите знать, почему именно он убил Пихлера?
- И почему же?
- Из-за женщины, - убеждённо говорит Кин, - уверен, Эверд был любовником супруги Пихлера и решил немного изменить свой статус.
- Вы немного увлеклись, Донован, - охлаждаю я пыл журналиста, - зелье, ставшее причиной смерти Франца, - никакой не яд. Никто не считает это преднамеренным убийством. Речь идёт о попытке подставить Пихлера и "Белый фиал", а сама смерь - это несчастный случай. Так что ваша версия более чем сомнительна. Ладно, если я узнаю кое-что ещё интересное, обещаю, вы в неведении не останетесь. До скорого.
..................................................................................................................
- А, Вольфганг, как я рад увидеть настоящего алемана! - гауптшарфюрст Ральф Штайнфауст - родной брат Гюнтера, уже успел поднять себе настроение кружкой-другой доброго алеманского мёда. Собственно, именно из -за любви к поднятию настроения Ральф всё ещё гауптшарфюрст, а не, скажем, гауптштурмфюрст, - хоть кто-то может разделить мою скорбь!
- Вы про смерть Франца? - уточняю я.
- А о чём же ещё? - разводит руками Ральф, - но ничего, сегодня ночью я и мои товарищи отомстим этим остроухим. Разнесём весь их проклятый квартал!
- При чём здесь тёмные эльфы, Ральф?
- При чём? - довольно ухмыляется Штайнфауст, - при чём. А кто, по-вашему, поменял зелье, а?
- Кто?
- Эльф! - выпаливает Ральф, - уборщик на тренировочном ристалище. Я всё разузнал, Вольфганг, всё проверил. Этот длинноухий мерзавец весь тот день там находился и убирался во всех помещениях, в том числе и в номере Франца, и в раздевалке. Естественно, были моменты, когда его никто не видел. Да и кто будет обращать внимание на какого-то эльфа-уборщика. Вот тогда-то он и воспользовался случаем и подменил зелье. Но сегодня ночью они за всё ответят!
- В вашей версии есть определённый смысл, - морщась, признаю я, - и её стоит проверить. Но разнести весь квартал. Кстати, ваш брат грешит на орков.
- А может они заодно, - разрождается светлой мыслью Ральф после некоторого мучительного раздумья, - золото у орков водится, вот они и заплатили мерзавцу. Много ли тому надо?
- Всего ничего, - мрачно отвечаю я, - всего ничего. Вы уж ночью там не перепутайте друг друга с эльфами.
- Будьте покойны, - довольно смеётся Ральф, - по ушам отличим!
Отличат, как пить дать отличат. Это с виду Ральф - шкаф шкафом без малейшего признака разумной мысли, а на самом деле кое-что в его голове работает. Сунуть бедняге пару золотых за, с первого взгляда, безопасную подмену - при такой жизни эльф вполне мог и согласиться. И убрать его в случае чего - не проблема. Разнесут, разнесут весь квартал. И никто им не помешает. Скверно.
...................................................................................................................
- Вы слышали, герр Винтерфрай, дракон напал на Священную Рощу, - ошеломлённо сообщает мне стражник у входа в Эльфинаж, - кстати, что вы здесь забыли? Дайте-ка угадаю - кто-то из этих длинноухих негодяев украл у вас сладкий рулет.
Да, да, без шутки юмора в такое время никак.
- Ваша проницательность делает вам честь. А как тут вообще, спокойно?
- Тут только пьяные драки, да мелкие кражи. Эх, давно у нас не было хорошего разбойничьего налёта, - мечтательно произносит стражник.
Будет. И очень скоро. При вашем полном попустительстве и бездействии.
- Может, присоединитесь к вашему кузену?
- Да, и меня когда-то вела дорога приключений, - вздыхает страж.
.....................................................................................................................
Запустение. Когда причина ему беззаботная лень или беспечная легкомысленность - она вызывает у нас лишь саркастическую насмешку или доброжелательную укоризну. Но когда запустение порождают отчаяние и безнадёжность - печаль и тоска воцаряются и в наших сердцах.
Эльфинаж. Здесь даже снег кажется серым, как будто настоящая пыль полностью поглотила его. Мерзкая смесь, и она повсюду. При одном взгляде на неё на зубах ощущаешь противный вкус и скрежет сухой земли и глины. Так что на облупившиеся стены, заколоченные окна и покосившиеся заборчики уже просто не обращаешь внимания. Странно, я никогда не задумывался, почему местные обитатели не бегут отсюда. Что их удерживает в этом затхлом квартале? Хаос и ужас, что творятся за мощными стенами Медвежьего города? Или воспоминания, что так было не всегда?
Да, при деде и отце нынешнего фюрста дом, возле которого я стою, посещали многие знатные алеманы, не находя в этом ничего постыдного или зазорного. Его хозяин пользовался у них заслуженным почётом и уважением. Сейчас, многие об этом стараются забыть. Но вот я помню. И не забуду.
- Здравствуйте, доктор.
- А, герр Винтерфрай, какая честь. Решили снова навестить старого эльфа?
- Я к вам по делу, доктор. Разрешите?
- Конечно, конечно. Проходите. И хотя вы, конечно, уже привыкли к этой обстановке, я всё-таки опять попрошу у вас прощения.
- Не за что, доктор. Не за что.
Эти комнаты знали лучшие времена. Как и мы, как и весь Райх. Старость - не радость. А печать древности и ветхости лежит здесь на всём - на истёртом ковре, поцарапанной, рассохшейся мебели, потемневших и потускневших переплётах книг.
- О чём вы жалеете больше всего, доктор?
- О том, что мне не позволяют передавать мои знания. Если они уйдут вместе со мной...
- Это называют безвозвратностью.
- Но не будем о грустном, герр Винтерфрай. Вы ведь не затем пришли ко мне, чтобы разделить мою меланхолию?
- Вы считаете это меланхолией? Впрочем, вы правы. Как я уже говорил, мне нужен ваш совет. Вы слышали о трагедии на нынешнем турнире? О смерти Франца Пихлера?
- Плохо, очень плохо. Такой молодой человек. А ведь я знал его ещё маленьким мальчиком. Да, тогда ваши соотечественники с радостью приводили ко мне своих детей. И могу с гордостью сказать - я дарил исцеление всем им. А тот случай с Францем я хорошо помню - мальчик находился в шаге от смерти.
- Даже так?
- Представьте себе. Тяжелейший приступ, вызванный, как я выяснил после тщательного исследования, аллергией на лиловый горноцвет.
- Лиловый горноцвет, лиловый горноцвет. Подождите, - поднимаю я указательный палец, - эссенция демона, яйцо дрозда, лиловый горноцвет. То есть у Франца не было никакой повышенной чувствительности к эссенции демона?
- Герр Винтерфрай, эссенция демона - это вещество из совершенно иного, чуждого нам мира. Поэтому, несмотря на всю свою одиозную славу, на всех нас без исключения действует совершенно одинаково. Поверьте моему многолетнему опыту.
- Знаете что, доктор, в свете нынешних порядков, вы лучше не распространяйтесь, что лечили Франца и знали о его аллергии к горноцвету. Кое-кого вы можете ввести в сильнейший соблазн. Превратить несчастный случай в умышленное убийство.
- Если откровенно, вы несколько запоздали с вашим советом.
- Это как понимать?
- Неделю назад у меня состоялась весьма интересная беседа. Сами понимаете, в последнее время меня не часто балуют визитами, а тут. Не припомню уже, с какой темы начался наш разговор, но где-то в его середине мы как-то незаметно перешли на обсуждение современной алхимии. Вот тогда-то я и рассказал о той скрытой опасности, какую способны нести на первый взгляд совершенно безвредные препараты. Ах да, перед этим мой собеседник, как-то вскользь упомянул о нынешнем турнире и о том, что Франц Пихлер на нём - явный фаворит, в том числе благодаря поддержке "Белого пиала".
- И вы привели приступ Франца, как пример скрытой опасности зелий?
-Да, но не назвал точный диагноз, всё-таки я не забыл о врачебной этике. Но знаете, на следующий день. Да на следующий день у меня сложилось впечатление, что в дом кто-то заходил в моё отсутствие. Меня тогда спешно вызвали в наш клуб, там одному посетителю стало плохо.
- А почему вы сказали, что у вас сложилось впечатление?
- Ничего не пропало. Но вот мой медицинский архив - не могу утверждать с полной уверенностью, но...
- У вас возникло чувство, что некто просмотрел его? - уточняю я.
- Что-то в этом роде.
- А ваш словоохотливый гость, это случаем не Иржи Паточка? - как бы между прочим бросаю я.
- Нет. Это был молодой журналист из Города Мечей.
- Донован Кин?
- Совершенно верно. Вы знаете его?
..................................................................................................................
Всё-таки тёмные эльфы - ещё те оригиналы. Слово то какое выдумали - клуб. Вот у нас у алеманов всё просто и ясно. Кабаре. Его "Лейб-штандарт" посещает чуть ли не всем составом. Впрочем, это сейчас совершенно не существенно. Важно то, что я, кажется, напал на след.
- Послушайте, приятель, это правду говорят, что один из ваших завсегдатаев недавно чуть не приказал всем долго жить?
- Создатели с вами, герр Винтерфрай, - взволнованно всплёскивает руками бармен, - да он никакой не наш завсегдатай. Наши посетители - приличные эльфы. А этот тип - вообще не местный. Он прибыл с город вместе с этим журналистом из Города Мечей - как его - Кин. Компаньон. И сюда они заявились вдвоём. Но журналист быстро ушёл, а этот - задержался. Я вам про него только одно скажу - шут. Кривлялся, зубоскалил, нёс всякий бред и ломал комедию. И всё время вспоминал свою мамочку. А напоследок устроил этот балаган с приступом. Мы все перепугались не на шутку, побежали за нашим доктором, но вы его знаете - настоящее светило науки. Ну, тот его откачал за пять минут, так этот чудак чуть ли не полчаса благодарил доктора и всё не хотел его отпускать, пока тот не выпьет с ним. Доктор еле-еле от него отвязался. И знаете, что я вам скажу - по мне весь его приступ - чистой воды жульничество.
- Знаете, приятель, я вот тоже об этом подумал, - медленно и негромко произношу я.
..................................................................................................................
Забавный компаньон Донована Кина расстался с ним и покинул город на следующий день после происшествия в клубе. Занятно. Но ещё занятнее другое - все наши бойцы, что были в день смерти Пихлера на турнирной арене, в беседе со мной уверяли, что Кин там не появлялся. Поэтому не удивительно, что моё расследование я завершаю там, откуда его и начал.
- Ну что, Квентин, вы узнали, что я просил?
- Да, герр Винтерфрай, - кивает Новалис, - за два дня до трагедии с Францем, к нам поступил заказ на приобретение Зелья долгой невидимости и лилового горноцвета.
- И кто покупатель?
- Наш курьер доставил заказ по указанному адресу. Отель "Свеча и очаг".
- Что же, я, пожалуй, повторю его маршрут.
..................................................................................................................
Предсумеречный час - чудесная и таинственная пора. Сама природа намекает нам - пришло время забыть о дневных сиюминутных заботах и бессмысленной суете. Сама вечность готова предстать перед нами. Счастлив тот, кто, отрешившись от мелочных дел, вдохнув глубоко воздух и закрыв глаза, почувствует и ощутит её прикосновение. Оно дарит умиротворение и душевный покой. Оно открывает истину. Увы, сегодня я в число этих счастливцев не вхожу. У меня ещё осталось одно неоконченное дельце.
- А, герр Винтерфрай! - приветствует меня Донован Кин, стоя у парапета на втором этаже отеля, - узнали что-то новенькое?
- Я ведь обещал вам, Донован, что не оставлю вас в неведении. А я всегда держу слово.
- Тогда поднимайтесь ко мне в номер. Надеюсь, я не останусь разочарованным.
- Я тоже.
Знаете, считать ступени - неплохой способ сохранить спокойствие и самообладание.
- Итак, я слушаю, - устраивается поудобнее в кресле Донован.
- Недурные у вас апартаменты, - осматриваюсь я, - и сколько стоит провести в них день?
- Не так уж и много.
- Особенно когда платят за вас, - многозначительно произношу я.
- В моём издании не скупятся на расходы, - улыбается Кин.
- Оно, случаем, не входит в холдинг семейства Шварцхайде? - интересуюсь я.
- Мы независимы, - спокойно отвечает Донован, - а почему вы спросили о них?
- Насколько мне известно, Шварцхайде-младшая входит в правление " Элексиров Элдрика". А там спят и видят, как потеснить позиции наших алхимиков из "Белого фиала". Но если честно, меня больше интересует другой представитель этой семьи - Зигберт. Это ведь он сделал на прошлом турнире рекордную ставку в пятнадцать тысяч золотых марок на проигрыш Пихлера?
- Да и был в бешенстве, когда она не сыграла.
- Тогда многие дельцы из Города Мечей пролетели. Что-то у них не срослось.
- И вы намекаете...
- Дискредитация основных конкурентов - это как раз в стиле Гильдии Воров, которая, как говорят расположена в Городе Мечей. А злые языки утверждают, что семейство Шварцхайде тесно связаны с ней. Но Гильдия не убивает. А вот некая другая организация...
- Другая, - вскидывает бровь Донован.
- Schwarzheide - schwarz sakrament, - выразительно говорю я, - а вы были правы. Франца убили. Расчётливо, хладнокровно и с выдумкой. Архив старого доктора - это ведь настоящий кладезь интересных сведений, не так ли? А ваш компаньон - блестящий актёр. Вы очень правильно сделали, что отпустили его, но вот время вас поджимало, поэтому лиловый горноцвет вам пришлось покупать у местных алхимиков. Как и зелье долгой невидимости. Что, Зигберт настолько кровожаден?
- Поэтому часто расстраивает мать, - качает головой Кин, - но её уроки не идут ему впрок. Впрочем, о чём это я. Мне интересно другое - зачем вы влезли в это дело?
- Да, видите ли, - любезно поясняю я, - я прекрасно знаю, что в одной орочьей крепости живут женщины и дети, а кое-кто не считает их таковыми. Ещё мне известно, что поселения беженцев за стенами города совершенно беззащитны. А, кроме того, мне дорог один квартал нашего города. И хотя многие мои соотечественники зовут его не иначе, как помойка, мне не хочется, чтобы сегодня ночью пламя заплясало по крышам его лачуг, а на улочках валялись чьи-то тела.
- Понятно, - не торопясь встаёт с кресла Донован, - метите в спасители мира? Боюсь, это место уже занято.
- Что-то уж очень уверенно вы об этом говорите, - замечаю я.
Секунды две мы молча смотрим друг на друга, а затем Кин наносит резкий боковой нижний удар ногой и ею же боковой в голову. Я успешно блокирую оба и выбрасываю в ответ ногу в грудь Донована. Журналиста отбрасывает к стене, но он тут же, чуть ли не бегом возвращается на исходную позицию. Исполнив ногами удар-ножницы в прыжке, отбитый мной, он трижды резко и быстро бьёт руками в голову. Но и они не достигают цели, впрочем, как и мой ответный. Вновь с его стороны следует комбинация из верхнего бокового и удара с разворота, ещё один круговой, он наносит в очередном высоком прыжке. Но все они лишь рассекают со свистом воздух, точно так же, как и мой верхний прямой. Годы у меня уже не те, чтобы скакать, аки горный козёл. Донован рвёт дистанцию и с близкого расстояния садит целой серией коротких прямых в корпус, заканчивая её размашистым боковым. Вот от него то я и ухожу, опускаясь в поперечный шпагат и тут же нанося удар Кину в пах. Журналист складывается от боли, я же, резко поднявшись, добавляю ему двойку в голову и круговой с ноги. И я в молодости обожал это дело. Донован вновь отлетает к стене, крепко впечатаваясь в неё, и на этот раз поднимается с явным трудом.
- Да вы какой-то неубиваемый, - с досадой, недовольно морщась, произносит Кин.
Что есть, то есть. Думаю, каждый, кто пережил битву при Роттенберге, может сказать о себе то же самое.
- Ладно, квест всё равно зачтён, - немного успокаивается Донован, - так что... счастливо оставаться, - проворно сигает он в окно, вдребезги разнося стекло.
Квест, так это теперь у них называется.
- Эй, стой! Стой, кому говорю! - доносится с улицы отчаянный крик стражника, - а гром меня разрази, Создатели! Проклятое простреленное колено!
..................................................................................................................
- Вот это да, - удивлённо говорит фюрст, - и Гильдия воров, и Братство тьмы. А ведь казался вполне приличным человеком. И вы подозреваете, Вольфганг, что тут замешаны Шварцхайды? Скверно, очень скверно. Город Мечей - наш главный стратегический союзник, а они там - самое влиятельное семейство. Могут смело потягаться с самой фюрстин. Боюсь, в свете нынешней ситуации, придётся эту тему замять. Ну а с исполнителя, не будь я фюрст Медвежьего города, мы тысячу золотых марок стрясём.
- Во всяком случае, полагаю, "Белый фиал" очищен от всех подозрений.
- Я тоже так считаю, - кивает фюрст, - ваши доказательства столь убедительны, что у комиссии не должно возникнуть никаких сомнений. Так что, Квентин, вам не придётся снимать нашу команду с турнира. И я вам не прощу, если наши бойцы не возьмут первого приза. Вздуйте этих орков как следует. Для наших ребят турнир состоится в любую погоду.
- Раз поход на орков отменяется, - вступает в разговор Гюнтер Штайнфауст, - думаю, пора вернуться к нашей главной проблеме. Мы должны заставить фюрста Драконьего города наконец сделать выбор.
- Он настоящий алеман, - торжественно заявляет фюрст, - уверен, он примет правильное решение.
Так, эти речи я слышу уже в сотый раз. Мне пора.
.................................................................................................................
... Эверд великолепно принимает на щит молодецкий удар орочьего боевого молота! Браво, браво, Эверд! Биттерфельд молнией проносится по краю ристалища... Меч, меч у Лангера. Удар, ещё удар! Да! Есть! Орк без сознания валится наземь! Счёт открыт. Один ноль в нашу пользу! Вы слышите, слышите восторженный гул трибун? Да, именно за это мы все любим Турнир.
Турнир продолжается. И вот, что я вам скажу. Пусть боевые молоты и булавы глухо бьют о щиты, а мечи и секиры высекают искры друг о друга и доспехи только на его ристалище. Шут с ними, с зельями. Пускай хлещут его сколько влезет. Лучше уж здесь, чем... да вы и сами всё прекрасно понимаете.
Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.