Вроде как пятый день уже после операции, пора отойти, но столько всего, мысли путаются, скачут как зайцы туда-сюда, туда-сюда...
... а бабушка Маша приговаривает:
- Спи, Светочка, все хорошо, все дома, мы, ведьмы, должны вместе держаться... Размеренно так говорит, с интонациями.
Но нет, внушение ведьмы на другую женщину не действует, тем более на ведьму, и Светочка, когда выросла в Светлану Павловну, по словам бабушки Маши, "взбрыкнула" нарушив второе основное правило: "и не зарываться".
В том смысле, что принимать надо природу-то, уважать, не бросаться не глядя на все яркое да необычное, а сперва понять, что там внутри? По сути-то. Среди мужчин выбирая. Суженый али нет?
И слово-то какое ветхозаветное - суженый. Светочка как-то в детстве пошутила даже: а что, мол, и расширенные бывают? И бабушка Маша её ой как отругала тогда. Да ведь без толку все эти увещевания. Вышла она таки замуж за "этого хлыща столичного красавца Григория". Хорошо, хоть первую заповедь не нарушила. Сюда его перевезла. Бывшего командировочного и женатого, тоже, конечно, бывшего, ну, в смысле тогда. Чтобы продолжать "вместе держаться".
Но, похоже, понимала она среди своих-то, что нарушила, и оправдывалась лишь тем, что "все женщины так делают".
Тогда даже мама Таня не выдержала и сказала нечто вроде - "а мы не все", чем весьма удивила посвященных.
- Эгоистка ты, Светка, - обобщила бабушка Маша, - не доведет это все до добра.
И вот, как в воду глядела, умер Григорий. Через день после ее операции. И не просто умер, а с балкона выбросился прямо вниз, хотя и с третьего этажа, но насмерть, потому что "плохо летел", как заметил вчера утром следователь. Так-то он объяснять не стал, но Светлана Павловна к тому времени уже пришла в себя и прочитала.
Падать с балконов - дело обычное, сплошь и рядом такое, если следователем работаешь, но летят чаще всего правильно: за жизнь борются, пока летят. Даже те, кто вроде как самоубийство затеял, тоже в полете обычно передумывают. А Григорий этот - нет, вроде как уже там умер, на балконе. Хотя тоже странно, поскольку врачи у него внутри ничего этакого не нашли.
Вот следователь и пришел в палату расспросить Светлану Павловну, что и как? Хотя так пришел, для проформы. Несчастный случай и все дела.
Одного не знал следователь: не было у Григория никаких проблем со здоровьем, даже тех, которые мужчины по недомыслию своему от жен скрывают. И причин для самоубийства тоже. Это Светлана Павловна все точно знала и перед операцией уздечку обновила. Хотя сама в душе ой не уверена была, что все "хорошо закончится".
Это она у врача своего, хирурга, прочитала. И десять дней назад, когда поступила, и три дня спустя после консилиума перед самой операцией. "Трудный случай", мол, и дальше термины всякие нехорошие.
Может, это и правильно, что общий наркоз, чтобы под руку не толкать.
Жаль, что остальные врачи из консилиума женщинами оказались. Их ведьма прочесть не может. Даже если очень надо. Но если просто по лицам, то тоже сомнения у них были.
Ну разве что чуть-чуть Светлана врача подтолкнула. Поскольку специалист-то явно лучший, это и без ведьминских способностей видно. А вариант со столицей тоже как-то не очень. Даже непонятно почему, но врач, хотя и предлагал разное, но скорее чтобы ответственности не нести, если что. Вот тут подтолкнуть и пришлось. Нет, несерьезно подтолкнуть - врач женат, и не все у него там в порядке, а так, самую малость, чтобы не повредить.
Саму операцию Светлана совсем не помнила, все же общий наркоз, и, если специально барьер не ставить, наркоз этот отключает капитально, как Евгения говорит. Дочь. Она тоже врач, правда, по другим болезням.
Хотя нет, помнила кое-что Светлана об операции, точнее, после. Был там момент один: да или нет, и вроде как "да" получилось. И глюки свои помнит. И запахи неприятные, и видения. Хорошо хоть все близкие рядом были. И дочь, и мама. Ну как рядом? Недалеко и чувствовалось. До наркоза общего и после сразу. Хорошо, когда родные рядом. Это только в такие моменты понимаешь. Жаль, что дочь одна.
Как бабушка Маша говорила: "И только одну дочь рожай! Не надо нам много".
Тут бы расспросить ее, кому это "нам", но не успела Светлана - померла бабушка Маша, два года назад как. А у мамы Тани бесполезно об этих делах узнавать, тихая она. Может, бабушка Маша что ей и говорила, но молчит мама на вопросы, только глаза долу опускает.
И так выходит, что кто-то заставил Григория с балкона спрыгнуть, но кто? Мама Таня - вряд ли. Хотя она всегда была против, но вот хоть бы слово какое... Может, Светлана и послушалась бы. Бабушка Маша и так, и эдак старалась Татьяну встряхнуть, но нет, не получилось никак. Даже мужа она попросту, по-людски, выбирала, по-бабьи. То есть не совсем сама. А тут, понятное дело, как повезет, но в этот раз повезло вроде. Папаня у Светы неплохой был, только тоже тихий очень.
Хорошо хоть Светлана у них понимающая уродилась и дочь Евгению воспитала правильно, по-ведьмински.
И дочь Евгении, кстати, тоже Светлана, внучка то есть, хотя и четырех лет отроду, но уже понимает все. Во всяком случае говорит, что понимает, но ей пока рано.
Так что вот, четверо получается. Все рядом, и все на Григория вроде как зуб какой имеют.
Хотя с мамой Таней не поймешь, она вроде как ничего ведьмовского не использовала никогда или вовсе не умела. Или просто говорила так.
Дочь Евгения по малолетству в отце души не чаяла. Но как ведьминство познала и читать научилась, как-то охладела. И на мать чуть взъерепенилась, мол, что так-то? А как тут объяснить, что в самой глубине Григорий прежнюю свою любит и привычки свои старые дурные до сих пор лелеет? И с матерью, со Светланой Павловной, у Евгении тогда разлад вышел. Не понимала она эти тонкости, пока девочка была. Модное слово "гормоны" мало объясняют, если сама не чувствуешь. Тут совсем по-женски надо, без ведьминства. А без этого никак. В случае с Григорием только жесткая уздечка и встряхивать почаще. Такие дела. И, главное, внучка Светочка все понимать начала.
По времени если, часов в восемь вечера Григорий с балкона сошел. Если б еще полчаса-час, Светлана совсем от наркоза отошла бы и подхватила. Хотя и далеко, но ведь муж.
Женщины, это врач так сказал, дольше от наркоза отходят - хорошо им там. Тут бы улыбнуться надо, ан нет. И вообще какой-то он совсем измученный тогда был. В послеоперационные дни появлялся редко, как бы мимоходом. Она и настроиться-прочитать его не успевала.
Теперь Светлану осматривала да перевязывала помощница его или заместитель, непонятно. У врачей все не как у людей. И лицо у помощницы этой такое, что расспрашивать нет никакого смысла. Но Светлана спросила, конечно. А та будто и не услышала вовсе. Может, влюбилась или ревнует? Или и то, и другое? В ее-то возрасте? Хотя, да, в ее-то возрасте как раз так - умом понимаешь, что никак, а... Сама-то Светлана весьма еще не старуха. Главное тут, как сама внутри чувствуешь. Но... ладно, проехали.
Еще кое-что Евгения, доченька родная, рассказала. Мол, мучился папа в день перед операцией, да и после тоже. И хотя нехорошо это, отца читать, да и далековато для подробностей, но смятение у него внутри появилось. Сразу после операции. Чувствовалось, что ослабла уздечка на расстоянии-то, и у него изнутри всякое полезло. И про прежнюю любовь, и вообще. И "вообще" это весьма сложно словами объяснить, даже браться не стоит.
А про внучку, про Светочку, Евгения вот что рассказала.
Через день после операции их в садике утром на экскурсию водили. В краеведческий музей. А это как раз по пути мимо бабушкиного с дедушкой дома. И как раз дедушку она, внучка, видела. На балконе как раз. И сказала, что "дедушка был нехороший". А что за нехороший отказалась объяснять. Скорее всего, не видела - все же противоположная сторона улицы и как-никак третий этаж - похоже, прочитала что-то, но не поняла что.
Вот опять помощница врача пришла. Кстати, надо же, Светлана не помнила, как зовут его. Врача то есть. Вроде ж он представлялся как-то, когда первый раз увиделись. Наверно, именно это бабушка Маша странным словом "ведьведьминство" называла. Ну, когда ведьма на слова внимания не обращает, а сразу внутрь идет и читает взахлеб. Особенно когда уж очень мужик понравился и забрало упало. Хотя Светлана после приступа очень боялась и плохо соображала, но не настолько же, чтобы так-то.
Совсем хмурая сегодня помощница, повязку поменяла и откровенно поморщилась, хотя даже Светлана видела, что там все в порядке. Кулон у нее, да, новый и красивый, хотя что там подчеркивать - худая, как щепка. И с волосами надо что-то делать. Не то, что настоящая женщина.
А потом сам врач заглянул. Неожиданно. Они с помощницей в дверях столкнулись, и тут даже совсем ежику понятно: да, давно и совершенно безнадежно. А врач сегодня на удивление веселый весь из себя, элегантный даже. Светлана его таким никогда не видела и вроде бы хотела подавить желание прочи... хотя какое там...
Ах, вот оно что - выздоровела. Жена врача выздоровела наконец. Тут все как-то и объяснилось. Почему уздечка никак не надевалась. Ну очень хороший. Врач. Просто даже... Тьфу, как глупо со стороны помощницы не закрыть до конца дверь и подсматривать. Постыдилась бы. Там же нянечки и медсестры в коридоре-то. Хотя да, таким не вредно и на землю всеми лапами.
Жаль, как все быстро прошло. Светлана даже не успела ничего успеть. Как-то опять мысли путаются, но приятно так путаются. Висит теперь уздечка-то, хотя сам врач и не понимает пока.
Нехорошо, конечно, и бабушка Маша ой бы как не одобрила, но Светлана, едва дождавшись ухода врача, принялась разбирать, что прочиталось. Во враче.
Надо же, как раз в день ее операции, точнее, вечером и ночью, в соседнем боксе жену врача главврач больницы оперировал. Сам. Он твердо сказал: "Ближних родственников ни-ни!", и отправил врача оперировать Светлану. Чтобы от мыслей тревожных отвлечь. Верно, хуже нет переживать и не мочь помочь.
Завершив операцию Светланы, врач - его, кстати, Александр зовут - сразу к жене пошел у постели ее сидеть. Вот почему он потом такой уставший был. И у Светланы не появлялся.
И... а вот тут-то все и сложилось вроде как. Осталось только спросить. Голосом спросить у помощницы той же. Хотя нет, у дежурной медсестры лучше. Когда подойдет:
- Добрый день, а вы ведете записи, кто когда к больным приходит? Меня интересует первое февраля, на следующий день после моей операции.
- Да, конечно, я сейчас посмотрю.
***
Ну что же, вот все и подтвердилось. Светлана даже как-то успокоилась, хотя казалось - с чего бы? Был "благоверный" Гошенька у ее постели сразу после операции, был. Вот почему ей казалось, что ВСЕ близкие рядом. Быть то Григорий был, но перед этим, похоже, покурил всласть. Хотя с самого начала, с момента надевания уздечки, было ясно сказано: никаких вредных привычек! А тут на тебе. Не приснился ей, значит, гнусный запах, вот и наказала Светлана нарушителя. Ну, не рассчитала немного под наркозом-то. Сам виноват! А он потом домой пришел, опять нарушил, и внучка это заметила и ненароком добавила от себя. "Нехороший дедушка" противостоять двойной дозе не смог и полетел с балкона. А сразу Светлана не догадалась, потому что Александр не подходил к ней некоторое время - не прочитать было в нем что и как.
Ну, и ладно. Страничку перевернули, остается ждать, когда Сашенька с обходом придет. А он придет. Уздечка приведет, как миленького.
И вообще, да и в общем тоже: бабушка Маша мне фамильного плюшевого Мишу отдала, а не маме, хотя и со вздохом, - подумала Светлана и уже вслух в сторону двери добавила:
- Бе-бе-бе!
Заглянувшая было в палату помощница врача поморщилась и вернулась в коридор.