Был отвратительный осенний день, один из тех дней, когда хочется сесть в кресло, обхватить голову руками и декламировать Бодлера, покуривая опий или потягивая виски. Профессор Мориарти медленно подошел к окну. Да, в пятьдесят лет жизнь восприниматься совсем иначе, нежели в тридцать. Радикулит и подагра, вконец испорченный желудок и вечная мигрень... Только опий еще как-то спасает от неминуемого сумасшествия. Но как все отвратительно скучно!
Профессор пробежал глазами свежий номер "Таймс". Ничего интересного. Вопрос имперских преференций, провал переговоров с Россией, Североамериканские Соединенные Штаты собираются строить канал между Тихим и Атлантическим океанами... Безумная и разорительная затея! Уж кто-кто, а он, профессор Мориарти, точно знает, что наступивший век станет временем воздухоплавания. Кому нужны каналы, если летательные аппараты будут вскоре, подобно птицам, перелетать с континента на континент! Даже криминальная хроника сегодня оказалась на удивление скучной... Ни одного достойного внимания убийства, ни одного ограбления... Несколько пьяных дебошей да гибель матроса в Дувре, оказавшаяся, впрочем, всего лишь несчастным случаем. Да, в такие дни не помогает даже опий.
Мориарти гнал от себя грустные мысли, он вспоминал старые добрые времена... Когда-то он был молод и полон сил, он заваривал предприятия, размаху которых мог позавидовать сам премьер-министр. Какой это был механизм, какой это был великолепный механизм! Отлаженный до мелочей, совершенный. Каждый его винтик каждое зубчатое колесико от губернатора дальней колонии до последнего уличного громилы, четко знал свое место и свои обязанности в этой великой Системе... И все рухнуло за какой-то год. Этот прекрасный, совершеннейший механизм был разрушен, растоптан каким-то недоучкой. Да, именно тупым, амбициозным недоучкой, интеллекта которого не хватило бы даже на тривиальное ограбление банка. Случай и только случай помог туповатому Холмсу развалить великое дело...
Мориарти представил себе эту самодовольную физиономию и невольно стиснул кулаки. А ведь этот негодяй где-то совсем рядом - сидит, небось, в удобном кресле, покуривает свою идиотскую трубку и упивается лаврами Герострата. Да, и конечно же, при нем тупица доктор... Сочиняет небылицы для желтых газетенок. Увы, этот мир совершенно несовершенен.
Мориарти грустно улыбнулся случайному каламбуру.
Звон колокольчика вывел профессора из оцепенения. Мориарти не ждал посетителей, более того, он совершенно не желал кого-либо видеть в этот отвратительный во всех отношениях осенний день. Старый слуга-индус, один из немногих сохранивший верность профессору после краха организации, бесшумно вошел в комнату.
- Вас хочет видеть некая молодая дама, - с легким поклоном доложил он хозяину.
Профессор пожал плечами.
- Молодая дама... Кто она и что ей нужно?
- Она отказалась назвать свое имя, но утверждает, что ей необходимо вас срочно видеть, - с мягким акцентом ответил индус.
- Ты думаешь, Шерхан, она может быть опасна? - устало спросил Мориарти.
- Думаю, нет, сэр, - ответил слуга.
- Тогда пусть войдет. Но предупреди ее, что я не смогу уделить ей более десяти минут...
Слуга удалился, Мориарти в задумчивости принялся ходить по комнате. Внезапно профессор остановился перед зеркалом, он посмотрел на свое отражение и печально вздохнул. Сутулая, несколько несуразная фигура, виски, тронутые сединой, большие, немного грустные, почти безжизненные глаза. Глаза, безнадежные, как осеннее небо над Лондоном. Да, жизнь явно подходит к финалу, подумал Мориарти и увидел на пороге комнаты юную даму. Она не была красива, но Мориарти сразу почувствовал какую-то особую энергию, исходившую от этой женщины. Строгое, немного чопорное платье. Должно быть, гувернантка или частная учительница... "Интересно, что ей от меня нужно?"
- Добрый день, сударыня. Чему обязан вашим визитом? - произнес он с холодной учтивостью и жестом предложил даме сесть.
Юная леди скромно присела на самый край резного дубового кресла и произнесла тихим, немного грустным голосом:
- Я прошу прощения за беспокойство, сэр, но обстоятельства крайней важности заставили меня обратиться к вам за помощью. Могу ли я побеседовать с вами с глазу на глаз? - Она взглянула на застывшего в дверях слугу.
- От Шерхана у меня нет секретов, сударыня, - отвечал Мориарти все с той же холодной учтивостью.
- Что ж, тогда я прошу вас выслушать мою историю... Я работаю гувернанткой в одном доме. Мои наниматели - милые люди, и я вполне довольна своим местом. Но недавно случилось нечто ужасное. Из дома пропала весьма ценная вещь, и подозрения пали на меня. Я была вне себя от отчаяния!
- Понимаю, - кивнул Мориарти, - но почему вы обратились именно ко мне? Ведь я не частный детектив и вовсе не хочу отнимать хлебу представителей этой профессии...
- Дело в том, что когда произошло это ужасное событие, я была в отчаянье. Тогда, видя мое положение, знакомые посоветовали мне обратиться к прославленному сыщику мистеру Холмсу... Вы, конечно же,слышали его имя.
Мориарти кисло улыбнулся:
- Да, доводилось слышать...
- Мне стоило большого труда встретиться с мистером Холмсом, ведь в последнее время он приобрел такую известность.
- Да, кажется, теперь популярнее него только кинематограф, - саркастически заметил Мориарти.
Но девушка не поняла иронии и продолжала:
- Так вот, когда мне наконец удалось попасть к нему на прием, он потребовал за свою помощь такую сумму... которую я не в силах была заплатить. Ведь я всего лишь бедная гувернантка... Когда же я сказала, что у меня нет таких денег, мистер Холмс рассмеялся и посоветовал мне обратиться к вам...
Мориарти едва не подпрыгнул. Он всегда считал Холмса человеком наглым и беспринципным, но не до такой же степени! Он был вне себя от ярости. Еще бы! Этот жирный самодовольный Холмс еще смеет издеваться над ним, великим Мориарти! Мориарти с немалым усилием взял себя в руки. Ну ничего, он проучит негодяя. Если мистеру Холмсу недосуг заниматься делами этой юной особы, то он, Мориарти, сам возьмется за дело, он раскроет преступление и опозорит Холмса, низвергнет его в зловонную выгребную яму, где только и место этому выскочке... Ну что же, мистер Холмс, благодарю за рекомендацию!
- Пожалуй, я попробую вам помочь... Тем более, что сам мистер Холмс посоветовал вам обратиться ко мне. - Мориарти улыбнулся даме, и глаза его уже не были грустными и безжизненными.
- Как я вам благодарна! - Казалось, девушка готова была просто расцеловать Мориарти. - Но я не смогу много заплатить...
Мориарти махнул рукой.
- В отличие от мистера Холмса я не испытываю острой необходимости в деньгах.
- Я так вам признательна! - На глазах юной особы появились слезы, она всхлипнула и полезла в сумочку за платком.
- Ну, ну, успокойтесь. На моем месте так поступил бы любой человек... - Мориарти осекся. - Я хотел сказать, что на моем месте так поступил бы любой порядочный человек. А теперь, мисс... Между прочим, вы так мне и не представились.
- Итак, любезная мисс Марпл, расскажите мне все по порядку... Желаете чашечку кофе?
Собеседница быстро взяла себя в руки:
- Да, пожалуй, от кофе я не откажусь.
Шерхан удалился колдовать над кофейником, а мисс Марпл начала свой рассказ.
- Еще какой-то месяц тому назад я могла вполне гордиться своей судьбой. Родители мои - люди честные и потому небогатые. Отец был офицером, кавалеристом, воевал в Индии и Афганистане, а смерть свою нашел от бурской пули где-то в Трансваале... Меня отдали в пансион, потом мне удалось окончить курсы и получить хорошее место гувернантки. Лорд Чаттертон относился ко мне очень душевно... Его супруга скончалась два года назад от какой-то загадочной болезни. Для лорда Чаттертона это было ужасным потрясением... На его руках остались два мальчика - восьми и двенадцати лет. Я занималась с ними музыкой, живописью и немецким языком. Вначале наши отношения складывались непросто. Понимаете ли, после смерти леди Чаттертон мальчики принимали в штыки любую новую женщину в доме. Мне пришлось приложить много усилий, иногда даже хитрости, чтобы завоевать их доверие. Зато потом, когда разделявшая нас стена наконец рухнула, я была сполна вознаграждена за свою настойчивость самой нежным и трогательным отношением юных отпрысков лорда. Рискну предположить, что мне удалось даже в известной степени возместить несчастным детям материнскую заботу, которой они лишились в столь юном возрасте... По крайней мере, в последние несколько месяцев наши отношения были почти идиллическими. Даже лорд Чаттертон стал понемногу оттаивать, глядя на нашу сердечную дружбу... Но все рухнуло в один день. Из дома лорда пропал единственный в своем роде бриллиант, поистине бесценная вещь... Лорд Чаттертон хранил его в тайнике у себя в кабинете. К несчастью, я - единственный новый человек в доме. Слуги, камердинеры, кучера служат не один десяток лет, их отцы и деды работали на отца и деда лорда Чаттертона. Никто не станет подозревать их в краже. Невольно я оказалась единственной подозреваемой. С тех пор моя жизнь превратилась в один сплошной кошмар... Формально меня никто ни в чем не обвинял, но все стали совершенно по-другому ко мне относиться. Я почувствовала такое отчуждение, такой холод... Даже сам лорд Чаттертон совершенно переменился ко мне. Прошлая душевность сменилась холодной подчеркнутой вежливостью. Только мальчики продолжают относиться ко мне по-прежнему. Они говорят, что уверены в моей невиновности... Но боюсь, что скоро меня лишат возможности с ними видеться. Все это просто ужасно! Несколько раз я обнаруживала, что кто-то копался в моих вещах...
- Да, это неприятно... - задумчиво произнес Мориарти. - А лорд обратился в полицию по поводу пропажи?
- Конечно же! Он сделал это немедленно. Констебль Браун допрашивал меня несколько раз. Это было так унизительно... Как будто я воровка, которую поймали на рынке за кражу мелочи из кармана... Если бы вы знали, как это отвратительно! Но ведь я ни в чем не виновата...
- И вы обо всем этом рассказывали мистеру Холмсу? - поинтересовался Мориарти
- Да, конечно...
- И он отказался вам помочь?
- Увы...
"Мерзавец, мерзавец во всем..." - подумал Мориарти, вслух же произнес:
- Как это похоже на мистера Холмса.
Шерхан наконец принес две чашки ароматного кофе. Юная леди сделала небольшой глоток, поставила чашку на изящный китайский столик и завершила свой рассказ:
- Итак, любезный профессор, вот моя печальная история. Теперь вы видите, в каком отчаянном положении я оказалась. И единственный способ спасти мое честное имя - это найти вора и сам бесценный бриллиант.
- Ну что ж... Думаю, я смогу вам помочь. Дело может оказаться весьма запутанным, а я люблю запутанные дела. Мне необходимо немного погостить у вашего лорда... Но как это сделать? Ведь мы не можем сказать, что вы наняли частного сыщика для расследования этого преступления. И появиться там без приглашения лорда Чаттертона тоже совершенно невозможно. - Мориарти задумался.
- Кажется, у меня есть одна идея... То есть я подумала... - Мисс Марпл смущенно замолчала.
- Какая идея, говорите же, - нетерпеливо спросил Мориарти.
- Видите ли, лорд Чаттертон как раз занят поиском учителя фехтования для своего старшего сына... Я не знаю, насколько это будет удобно...
- Прекрасно! - воскликнул Мориарти - Просто замечательно! Когда-то я был отменным фехтовальщиком. Дипломом Мадридского Клуба Рапиры не награждают кого попало. Итак, все складывается как нельзя лучше. Надеюсь, вакансия учителя фехтования все еще свободна?
- Насколько мне известно, да. Лорд Чаттертон сам неплохо управляется со шпагой, поэтому весьма привередлив в выборе наставника для своего сына. Надеюсь, вам удастся произвести на него благоприятное впечатление...
- Я напишу ему немедленно. Надеюсь, мой опыт и солидные рекомендательные письма его убедят... Но однако вернемся к нашему расследованию. Вы сами подозреваете кого-нибудь?
- Я, право, не знаю, что вам ответить... Конечно, я сама много раз задавала себе этот вопрос. Лорд ведет весьма замкнутый образ жизни, посторонних в доме практически не бывает. Если и появляются какие-нибудь гости, то все это - люди вне подозрений: министры, аристократы... Да и слуги в доме все в высшей степени надежны... Впрочем, есть один человек...
- Что за человек?
- Уильям, племянник лорда. Молодой человек, весьма дурно воспитан. Ленивый, капризный, настоящий infant terrible... Впрочем, у меня нет абсолютно никаких оснований его в чем-то подозревать. Скажу только: я не удивлюсь, если окажется, что это сделал он.
- Уильям был в доме в день кражи?
- Да, был... Он уехал как раз наутро.
- И тем не менее подозрения пали только на вас?
- Увы! Лорд души не чает в своем племяннике. Он готов простить ему любые выходки, любые чудачества. Чаттертон и мысли не допуст кает, что его любимый Уильям взял бриллиант. Как это не прискорбно, но иногда мне кажется, что лорд тратит на своего племянника намного больше сил и средств, чем на собственных детей. Впрочем, Уильям тоже не лишен достоинств. По крайней мере, он человек мягкий и незлобивый. Просто, что называется, без царя в голове... Нет, я не думаю, что он способен на преступление. И вообще, не могу даже предположить, кто мог взять этот злосчастный бриллиант.
- Итак, мне явно следует побывать в имении лорда Чаттертона... - с доброжелательной улыбкой заметил Мориарти. - Конечно же, я появлюсь там под чужим именем. Надеюсь, что Малкольм Мак-Кей, учитель фехтования с прекрасными рекомендациями, придется ко двору лорду Чаттертону.
Девушка еще раз поблагодарила его за помощь, и они расстались.
Мориарти написал письмо лорду Чаттертону с предложением своих услуг в качестве учителя фехтования и вскоре получил предложение посетить замок Чаттертон. Подготовив необходимые рекомендательные письма и уладив некоторые формальности, профессор незамедлительно выехал в Шотландию, и вскоре вагон первого класса курьерского поезда Лондон-Эдинбург уже мчал Мориарти навстречу неизвестности.
Лорд Чаттертон казался человеком приветливым и располагающим к себе.
- Рад приветствовать вас в нашей глуши, мистер Мак-Кей. Я получил ваше письмо. Не скрою, у вас прекрасные рекомендации... Я давно ищу толкового, опытного наставника для Роберта, моего старшего сына. Где вы обучались фехтованию, мистер Мак-Кей?
- В Мадриде, у дона Фернандо Кассареса.
- Прекрасно! Что может быть лучше старой доброй испанской школы... Не скрою, я сам поклонник рапиры. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии скрестить с вами клинки?
- Конечно, милорд, с радостью... Впрочем, боюсь, что вы будете для меня весьма сложным противником.
- Ах, если бы! У меня так давно не было настоящего партнера... Когда практикуешься, сражаясь исключительно с воздухом да с собственной тенью, невольно теряешь форму... Как вы относитесь к тому, чтобы немного размяться прямо сейчас?
- Милорд, я ничего не могу возразить против вашего предложения.
- Прекрасно! Тогда за дело! Рапиры, маски, нагрудники! - крикнул Чаттертон слуге, и тот побежал за амуницией.
- Простите мне мое нетерпение. Но, думаю, вы можете меня понять.
- Конечно, милорд, я прекрасно вас понимаю.
Вскоре слуга принес все необходимое, соперники облачились в маски и белоснежные нагрудники.
- Итак, мистер Мак-Кей, начнем.
- Я готов.
Чаттертон сделал несколько выпадов, которые были отбиты Мориарти с изящной грациозностью.
- Ага, чувствуется испанская школа. Поздравляю.
Чаттертон не ослаблял натиска. Ложная атака, выпад, новая атака... Мориарти защищался, отступая немного назад.
- Ваша техника выше всяких похвал, - прокричал он лорду, отбивая очередной выпад.
- Ну что вы, я не в лучшей форме, - ответил тот, продолжая наступать.
Мориарти парировал удары, выжидая. Наконец натиск Чаттертона стал немного ослабевать, и тогда профессор, ложным движением обведя рапиру противника, точным стремительным ударом коснулся груди лорда.
- Укол в четвертую четверть, - констатировал Мориарти. - Но вы весьма сильный фехтовальщик, - добавил он после некоторой паузы.
Лорд стоял, тяжело дыша и потирая место удара.
- Думаю, вы многому сумеете научить моего сына, - немного отдышавшись, сказал он.
- Очень на это надеюсь, - ответил профессор с легким поклоном. - Могу ли я понимать ваши слова так, что я принят на работу?
- Несомненно! Лучшего учителя фехтования мне не найти. Позвольте представить: Коперфильд, мой старый добрый дворецкий. Он служил еще моему отцу и помнит меня мальчиком, совсем таким, каков сейчас Роберт.
Коперфильд, пожилой худощавый мужчина с военной выправкой, отвесил Мориарти вежливый поклон:
- Рад познакомиться с вами, мистер Мак-Кей. Надеюсь, вам у нас понравится.
Мориарти вежливо улыбнулся:
- Ни минуты в этом не сомневаюсь! Между прочим, я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы рассказали мне немного об этом славном доме.
Чаттертон чуть слышно хлопнул в ладоши.
- Вот и прекрасно! Мистер Мак-Кей, я бы сам с удовольствием показал вам свои владения, но думаю, что Коперфильд сделает это намного лучше. Кажется, он знает об этом замке даже то, что не знаю я. - И лорд весело подмигнул своему дворецкому, от чего тот пришел в некоторое замешательство.
- Ну, а теперь я вынужден вас оставить. - Чаттертон развел руками - Мистер Мак-Кей, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Коперфильд покажет вам вашу комнату. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии и дадите завтра урок испанской школы... Как видите, кроме Роберта у вас будет еще один благодарный ученик.
- Конечно, милорд, - ответил с улыбкой Мориарти. - Хотя не уверен, что смогу многому вас научить - ваша техника и так выше всяких похвал.
- Оставьте вашу скромность, дорогой Мак-Кей, мне есть чему у вас поучиться. Итак, завтра в три пополудни я буду ждать вас на площадке перед башней. Рад был с вами познакомиться, до встречи.
Лорд удалился, оставив Мориарти вдвоем с дворецким.
- Ну что же, любезный Коперфильд, покажите мне свои владения. Старинные замки - одна из моих давних страстей! Здесь чувствуешь себя так, словно тебя омывает поток времени.
- Я охотно вам все покажу, - учтиво отвечал Коперфильд. - Несомненно, найдутся замки и с более бурной историей, но и Чаттертону есть о чем вспомнить... Собственно говоря, от самого замка осталась только одна башня. Все остальное было разрушено еще при короле Эдуарде и Роберте Брюсе. Наши земли называются Бордерс, и войны здесь шли почти непрерывно со времен короля Артура и до Оливера Кромвеля. Сам дом достаточно новый, он был построен в семнадцатом веке при Роджере, восьмом лорде Чаттертоне. Тогда, после Реставрации, лорды смогли вернуться в родные края. Отец Роджера Чаттертона, Уильям Чаттертон, сражался против Кромвеля под знаменами принца Руперта, за что был обласкан королем, как только Карл Второй вернул себе трон. После "Славной революции" Чаттертоны вначале оказались в опале, но избежали высылки и сохранили имение. Потом они смогли вернуть расположение монархов, сражаясь под знаменами герцога Мальборо в битве при Мальплаке, и не только в этой. И в наш век многие из Чаттертонов отличились - их славное имя гордо звучало от Ватерлоо до Севастополя и Бомбея. Ах, я никак не могу заставить себя называть девятнадцатый век прошлым. Знаете ли, для меня это всегда будет мой век. Но я немного отвлекся... Так вот, дом был построен в семнадцатом веке. С тех пор здесь мало что изменилось. Правда, лорд собирается провести сюда это новомодное электричество, но, сказать по чести, я считаю это совершенно бесполезной забавой...
- Да, ничего не меняется в старом замке, и все так же кипят здесь страсти, как и во времена Шекспира... - задумчиво проговорил Мориарти.
- Вы имеете в виду последнее прискорбное происшествие?.. - Коперфильд занервничал.
- Прискорбное происшествие? О чем вы? Я совершенно не в курсе, расскажите мне, - оживился Мориарти.
- Я был уверен, что вы знаете... - тема была явно неприятна Коперфильду.
- Нет, совершенно не знаю. Я здесь человек новый, и мне хотелось бы хоть немного знать о том, что творится в этих старинных стенах. Хотя бы для того, чтобы в будущем не задавать глупых вопросов.
- Ну, я сам мало что знаю... - начал Коперфильд неохотно. - Дело в том, что недавно у лорда пропала одна весьма ценная вещь... Дело неслыханное, последний раз кража случилась здесь лет триста назад. Но тогда здесь гуляли солдаты Кромвеля... Сейчас же нет никакой войны и в доме не было никого чужого. Вы не представляете, как был опечален лорд этим кошмарным событием.
- Но, может быть, кто-то проник в дом, забрал эту ценную вещь и был таков? А между прочим, что это была за вещь?
- Ох, сэр, это был поистине бесценный бриллиант. Удивительно, что вы не знаете об этом печальном событии. Кажется, даже "Таймс" опубликовала большую заметку о краже...
- Я не люблю газеты, предпочитаю проводить время за чтением пыльных фолиантов и упражнениями в зале для фехтования... Так все же, неужели никто не мог забраться в дом?
- Увы, нет... Кабинет лорда расположен на третьем этаже, кроме того, на окне там массивная решетка. Её поставили еще в восемнадцатом веке, когда в округе орудовала шайка головорезов. Остальные окна всегда запираются на ночь, я проверяю это лично. Запоры крепкие, и открыть их снаружи невозможно. Их можно, конечно, взломать, но тогда должны были остаться какие-то следы взлома. Так вот, через окно попасть в кабинет было просто невозможно.
- Но преступник мог войти через дверь, - заметил Мориарти.
- Во-первых, дверь была заперта. Во-вторых, в этом случае ему пришлось бы пройти почти через весь дом. Его обязательно должен был кто-то заметить. Но главное не это, главное, что тайник был хорошо замаскирован. Преступник же действовал быстро и уверенно. Он точно знал, что ему нужно взять и где это находится.
- Да, вам не откажешь в логике, - с улыбкой заметил Мориарти, - но ведь наверняка бриллиант должен был храниться в каком-нибудь сейфе или хотя бы в металлическом шкафу. Значит, грабитель должен был сначала вскрыть или взломать замок...
- Так в том-то и дело! - сокрушенно воскликнул Коперфильд. - Именно в эту ночь лорд оставил ключи от сейфа в замке! Он всегда запирал сейф на ночь и прятал ключи в надежное место. И именно в эту ночь он забыл это сделать! Грабитель заметил оплошность лорда Чаттертона, и это помогло ему совершить свой отвратительный поступок... Теперь, надеюсь, вы понимаете, что вором не мог быть человек со стороны. Нет, это был некто, пользующийся - или пользующаяся (Коперфильд сделал ударение на последнем слове) - полным доверием лорда и прислуги.
- Кого же вы подозреваете? - осторожно спросил Мориарти.
Коперфильд помрачнел.
- Видите ли, мистер Мак-Кей, очень трудно подозревать в чем-то людей, с которыми прожил бок о бок не один год. Ведь хороший дворецкий обязан знать о прислуге все или почти все, а я считаю себя именно хорошим дворецким. Здесь все как на ладони. Когда кто-нибудь покупает себе новые ботинки, мы это потом долго обсуждаем. Я знаю, например, что кухарка может иногда взять - я даже не могу сказать "украсть" - какую-то мелочь для своего ребенка: пару конфет, кусок торта, не более того. Я на это смотрю сквозь пальцы. Я знаю, что кучер любит иногда приложиться к бутылке и, бывает, пропускает рюмочку из хозяйских запасов. Но в остальном он добрый малый и никогда не позволяет себе переступить известную грань. Единственный человек, вызывающий у меня подозрения, - это наша новая гувернантка...
- Гувернантка, воспитательница сыновей лорда Чаттертона? - удивился Мориарти. - Вы думаете, что она могла совершить этот ужасный поступок?
- Естественно, я не могу утверждать что-либо определенно. Но она работает у нас чуть больше года - как раз достаточно, чтобы хорошо изучить привычки лорда и расположение комнат. К тому же она одна из немногих в доме часто заходила в кабинет хозяина.
- А молодой племянник лорда? Мне рассказывали о нем как о весьма легкомысленном и увлекающемся человеке.
Коперфильд вздохнул:
- Увы, Уильям часто поступает совершенно неосмотрительно и даже, как вы правильно заметили, легкомысленно. Я помню его еще ребенком, я часто вздыхаю, слыша рассказы о его предосудительных выходках, но, поверьте, я ни на минуту не сомневаюсь в его порядочности. Он не мог совершить кражу из дома своего дяди! Я берусь это утверждать со всей ответственностью. Я знаю, что в Лондоне он общался с какими-то темными личностями, вконец испорченными молодыми людьми, даже с проститутками... Простите, я бы никогда не стал рассказывать это вам, новому в нашем доме человеку, если бы о прискорбном легкомыслии Уильяма не судачили на каждом углу... А если бы вы знали, как тяжело выслушивать все это лорду Чаттертону! Ведь Уильям для него - больше, чем сын! - Коперфильд невольно осекся, поняв, видно, что сказал нечто совсем уже лишнее... - То есть, конечно, я хотел сказать, что Уильям так же близок лорду, как собственные сыновья... - закончил дворецкий с некоторым смущением.
- Да, понимаю... - подхватил Мориарти, сделав вид, будто не обратил внимания на странную оговорку дворецкого. - Внешне Уильям - вылитый ангел!
- Вам доводилось встречаться с Уильямом? - удивился Коперфильд.
- Пару раз в Лондоне. Впрочем, совершенно мельком.
- Когда Уильям хочет произвести впечатление, он - само совершенство! Вы не представляете, как Чаттертон бывает иногда зол на своего племянника... Несколько раз он даже всерьез собирался лишить его наследства! Но стоит Уильяму войти в кабинет лорда, стоит произнести своим ангельским голосом "Дядюшка, неужели вы опять сердиты на меня?..", стоит улыбнуться - и весь гнев Чаттертона испаряется, как утренний туман. Нет, Уильям не мог взять бриллиант! Да и зачем ему брать? Лорд ни в чем не может ему отказать: пожелай Уильям заполучить эту драгоценность, ему достаточно было бы просто попросить как следует об этом лорда...
- Неужели Чаттертон отдал бы бесценную семейную реликвию своему ветреному племяннику? - удивленно спросил Мориарти.
- Увы, думаю, что да. Не сразу бы, но - отдал. Впрочем, простите, кажется я уже наговорил много лишнего... К тому же у меня есть еще некоторые дела на сегодня.
- Конечно, понимаю... - Мориарти учтиво улыбнулся. - Благодарю вас за интересный рассказ о замке, буду рад дальнейшему общению.
- Этот замок - вся моя жизнь! Я с удовольствием расскажу вам еще много интересного. Но сейчас меня действительно ждут дела! До свидания, мистер Мак-Кей.
- До свидания, Коперфильд. Было приятно с вами познакомиться.
Дворецкий удалился, оставив Мориарти в центре мощеного булыжником средневекового дворика. Темнело, становилось прохладно. Мориарти задумчиво посмотрел на башню, сложенную из грубо отесанных серых глыб. Что-то зловещее чудилось в этой угрюмой древней твердыне, молчаливой свидетельнице битв и измен. Измен прошлых и, увы, настоящих. Мориарти задумался. Да, кажется, отношение лорда к Уильяму превосходит обычную любовь дяди к племяннику. Но дает ли это хоть какую-нибудь нить? Мориарти пожал плечами. Ему хотелось побыстрее распутать это дело - в Лондоне ждали важные дела, да и не торчать же вечно в этой дыре...
Ладно, пора нанести визит вежливости мисс Марпл. Мориарти глубоко вздохнул, наполнив грудь холодным вечерним воздухом, и быстро зашагал к дому.
- Добрый вечер, мисс Марпл.
- Добрый вечер, мистер Мак-Кей...
- Вы предпочитаете называть меня именно так?
- Да, чтобы не запутаться.
- В общем-то правильное решение.
- Вам удалось что-нибудь выяснить?
- К сожалению, не так много, как хотелось бы.
- Жаль, я надеялась, что вам удастся быстро во всем разобраться.
- Не отчаивайтесь, я думаю, что докопаюсь до истины.
- Вы - моя последняя надежда.
- Позвольте присесть?
- Конечно! Простите, что не предложила вам это сразу. И извините меня за скромную обстановку. Впрочем, она мне не принадлежит.
Внезапно Мориарти почувствовал прилив каких-то немыслимых, давно забытых теплых чувств. Ему стало жаль несчастную, такую беззащитную и беспомощную молодую особу. Захотелось помочь ей, защитить от этого жестокого и несправедливого мира... Мориарти тряхнул головой, словно пытаясь прогнать эти странные необъяснимые чувства.
- Расскажите мне о своем отце.
Эта просьба каким-то невероятным, почти мистическим образом сорвалась с губ профессора. Он сам не смог бы объяснить, зачем ему понадобилось спрашивать об отце Джулии. Но мисс Марпл, казалось, вовсе не удивилась.
- Отец... Я плохо знала его. Насколько мне известно, он был человеком чести. Он развелся с моей матерью, когда я была еще совсем ребенком, но продолжал оказывать нам помощь до самой своей смерти.
- Простите, я никоим образом не хочу оскорбить память о вашем отце, но оставить женщину с ребенком... Это не совсем в моем представлении сочетается с понятием чести.
- Его нельзя было мерить общим аршином. В нем сочетались вещи, в других совершенно не сочетаемые. Он и моя мать были настолько разными людьми, что, думаю, они никогда не могли быть счастливы друг с другом. Он понял это и сделал, видимо, единственно правильный выбор. Когда он погиб? Два года назад... После этого как будто целый мир перестал существовать для меня.
Мисс Марпл открыла стоявший в углу комнаты баул и целую минуту что-то в нем искала. Наконец она достала небольшую, карманного формата фотографию. С пожелтевшего и потертого снимка на Мориарти смотрело волевое мужественное лицо человека, знавшего цену жизни. Усталые, немного грустные глаза, посеребренные сединой виски, аккуратно подстриженные усы. Да, такого человека никому не пожелал бы иметь врагом, - подумал почему-то Мориарти.
- К сожалению, мне пора идти. Будет весьма неловко, если кто-то застанет меня у вас, - сказал профессор с ноткой грусти в голосе.
- Да, конечно... Буду рада увидеть вас завтра. Когда я вижу вас, мне становится как-то спокойнее, - ответила мисс Марпл и застенчиво улыбнулась.
Мориарти поклонился и вышел из комнаты. "Черт возьми, уж не влюбился ли я в эту гувернантку?" - с некоторым удивлением подумал профессор и отправился в свою комнату. Он спустился по крутой лестнице с резными дубовыми перилами, прошел по галерее под пристальными недобрыми взглядами родовитых предков лорда Чаттертона и уже подошел к своей двери, когда его окликнули.
- Мистер Мак-Кей? Вы не уделите мне несколько минут?
Мориарти повернулся на голос и увидел молодого человека богемной внешности. Юноша стоял, несколько картинно облокотясь на перила и курил длинную тонкую сигарету в изящном, скорее дамском, мундштуке.
- Уильям Чаттертон, если я не ошибаюсь? - Мориарти приветливо улыбнулся.
- Да, это я! Как удивительно, что вы сразу меня узнали. Ведь мы, кажется, никогда раньше не виделись.
- На самом деле мы встречались в клубе Добкинса.
- В "Клубе болтунов"? Вот как! - Юноша оживился. - Действительно, ваше лицо кажется мне знакомым. Но имя Мак-Кей совершенно ни о чем мне не говорит.
- Неудивительно, мое имя обладает странной особенностью очень быстро забываться. Но зато я ваше имя помню хорошо. - Мориарти лукаво улыбнулся.
Щеки молодого Чаттертона покрылись густым румянцем.
- Наверняка вам рассказывали про меня всякие гадости.
- Напротив, милостивый государь, я слышал о вас много хорошего.
- Удивительно. Обычно про меня рассказывают исключительно всяческие нелепости.
- Значит, мне повезло. - Мориарти вновь расплылся в улыбке.
- Мистер Мак-Кей, может быть, мы пройдем ко мне? У меня есть бутылочка прекрасного шотландского виски - не того пойла, что гонят в нашей округе, а настоящего синглового горного виски двадцатипятилетней выдержки. Пойдемте поболтаем немного. В этих краях так редко появляются интересные люди. Я очень люблю дядю, но временами мне хочется выть здесь от скуки.
- А вдруг я окажусь неинтересным собеседником?
- Ну, Мак-Кей, не отнекивайтесь. Я, можно сказать, готов вам вывернуть душу наизнанку, а вы не хотите уделить мне несколько минут.
- Ну что вы, сэр! Мне не терпится попробовать вашего виски. Пойдемте.
- Вот и отлично! - Казалось, Уильям был искренне рад возможности хоть с кем-нибудь поболтать.
Апартаменты юного бонвивана оказались недалеко от комнаты Мориарти. Оформлены они были со всем возможным великолепием: загадочная вязь восточных ковров, шелка, таинственный блеск серебра и слоновой кости, терпкий аромат экзотических благовоний, картины в золоченых рамах... Впрочем, во всей этой эклектике угадывался неплохой вкус и даже некоторая хаотическая упорядоченность.
- Вот комната истинного прожигателя жизни! - Уильям широко повел рукой.
- Весьма мило... Вы сами ее обставляли? - вежливо поинтересовался Мориарти.
- Вам нравится? Правда, здорово. Я потратил несколько месяцев, чтобы подобрать все эти безделушки. Надоел всем антикварам в Лондоне. Правда, мне всучили-таки несколько подделок, но какая разница? Большинство римских статуй - всего лишь жалкие копии несохранившихся греческих оригиналов, но кого это теперь волнует. Ах да, простите! Я совсем забыл об обещанном виски.
Уильям достал из инкрустированного перламутром ящичка слегка запыленную пузатую бутылку, пару широких хрустальных стаканов и наполнил их на толщину указательного пальца. Мориарти взял свой стакан, медленно поднес его к губам, сделал глубокий вдох и только потом попробовал янтарный напиток на вкус.
- Да... действительно прекрасное виски. Этот легкий подкопченный привкус, который дает только горный торф... А послевкусие с едва уловимым оттенком шерри и порто говорит о том, что это, возможно, дабл кеск.
- Именно! Настоящий дабл кеск! А вы - настоящий знаток! Увы, немногие способны по достоинству оценить этот божественный напиток. Мой дядя относится к виски с нескрываемым презрением. Он считает его пойлом шотландских мужланов, представляете?
- Да, это в высшей степени несправедливо. Ведь подобную воду жизни пил еще король Лир.
- Ах, как я рад, что хоть вы меня понимаете. Впервые в этой глухомани появился человек моего круга. Дядя не позволяет мне надолго отлучаться из имения. Понять не могу, чего он боится: я ведь совершенно взрослый и самостоятельный человек.
Мориарти вежливо улыбнулся.
- Думаю, что лорд просто питает к вам весьма теплые чувства. Возможно, его родительская опека бывает порой чрезмерной...
- Увы! - Уильям сделал очередной глоток виски - глядя на дядю, я всегда вспоминаю Оскара Уайльда... помните, "Но каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Один - жестокостью, другой - отравою похвал. Трус - поцелуем, тот, кто смел - кинжалом наповал..." Порой мне кажется, что дядя просто убивает меня своей любовью. Как вы, между прочим, относитесь к Уайльду. Я лично его просто боготворю!
- Уайльд - великий поэт. Но мне, как старому солдату, наверное все же ближе Киплинг. - Мориарти сделал маленький глоток.
- Уайльд - не просто великий поэт, он - сама поэзия! Но как жестоко обошелся с ним наш чопорный мир... - Уильям залпом допил содержимое своего стакана.
- Во многом согласен с вами... Но находятся люди, считающие некоторые из поступков мистера Уайльда предосудительными, если не сказать - недопустимыми...
- Жалкие слизняки! Простите мне мою горячность, Мак-Кей, я, кажется, уже изрядно выпил, но я всегда возмущаюсь до предела, когда вижу, как чернь берется судить гения! Я уверен, что вы поймете меня, Мак-Кей.
- Конечно, я вполне вас понимаю, Уильям. Толпа готова закрывать глаза на самые страшные преступления, если только они должным образом представлены. Достаточно доказать, что некое зверство совершено во имя любви к Родине или патриотизма, и злодей вмиг становится героем! Но человек, открыто заявивший о своих нетрадиционных взглядах, рискует быть разорван на части.
- Именно! Именно так, Мак-Кей! Помните, у Беранже: "Оловянных солдатиков строем по шнурочку равняемся мы. Чуть из ряда выходят умы - "Смерть безумцам" - мы яростно воем"... Ах, Мак-Кей, я вижу в вас родственную душу! Давайте выпьем за это.
Мориарти подлил Уильяму виски, плеснув символически и в свой бокал.
- За родственные души, Уильям!
- За родственные души, Мак-Кей!
Юный прожигатель жизни изрядно опьянел. Кажется, ему было действительно одиноко и тоскливо среди древних руин, пропахших подвигами и изменами.
- Ах, Мак-Кей, обычно мой дядя производит на людей самое благоприятное впечатление... Многие даже склонны считать его человеком мягким и податливым. Но если бы вы знали, каким он может быть чудовищем! Какую алмазную твердость он может проявлять даже по отношению ко мне.
- Вы говорите странные вещи... Мориарти удивленно поднял бровь - мне лорд показался благожелательным и радушным человеком. А к вам он относится, кажется, просто великолепно.
- "Великолепно"... Да что вы знаете о наших отношениях! Он сосет мою кровь, он сведет меня в могилу, как свел в могилу свою жену...
Произнеся последние слова, Уильям застыл с полуоткрытым ртом, его глаза расширились от испуга. Гулкая, зловещая тишина повисла в комнате.
- Что я говорю! Не слушайте меня, Мак-Кей... Я уже слишком пьян, - оторопело забормотал Уильям.
Мориарти похлопал его по плечу
- Не переживайте, в этой комнате - только мы с вами! А уж я, поверьте, умею держать язык за зубами...
Уильям немного успокоился.
- Правда... не стоит об этом рассказывать. Впрочем, я просто сказал глупость. Он любил ее... действительно любил... Когда она умерла, он распорядился навечно запереть ее комнату, оставив там все так, как оно было в момент ее кончины.
Уильям осушил очередной стакан.
- Представляете, когда я умру, он тоже распорядится ничего здесь не трогать. Все останется на своих местах, постепенно покрываясь пылью... Эта бутылка... и эти картины... и этот шелковый платок... - Казалось, он снова собрался разрыдаться.
- Мне кажется, вам нечего бояться. Дядя любит вас и никогда не причинит вам зла, - продолжал увещевать юношу Мориарти.
- Любит... Да разве вы знаете, КАК он меня любит... Но нет, об этом ни слова. Знаете, как невыносимо сидеть в золотой клетке! Когда мне удается вырваться в Лондон, я напиваюсь там, я проигрываюсь в карты, я иду к проституткам! Мне просто хочется забыться... Понимаете, Мак-Кей, забыться... Простите, кажется я уже засыпаю. Я много выпил сегодня. Не обращайте внимания на мой бред. Спокойной ночи, Мак-Кей...
Мориарти пожелал Уильяму спокойной ночи, еще раз пообещав никому ничего не рассказывать.
"А ведь этот юный шалопай вполне мог стащить бриллиант... Чтобы насолить дяде или просто от скуки... Но он сказал кое-что важное! Кажется, возникает еще одна загадка - загадка смерти жены Чаттертона. Возможно, их отношения были далеко не безоблачны. Но что имел в виду Уильям? Убийство как метафора... "Убил своею любовью...", или... Убийство, холодное, расчетливое Убийство? Но зачем? Ревность? Минутный гнев? И на какие отношения с дядей намекал Уильям? Кажется, вопросов возникает гораздо больше, чем ответов. И что он говорил о комнате жены лорда? Там все осталось на своих местах. Письма, дневники - тоже? Тогда необходимо там побывать. И не стоит откладывать этот визит..."
Да, кажется, та самая комната. Мориарти достал отмычки.
Старый замок долго не хотел открываться. Наконец дверь сдалась, и профессор осторожно вошел внутрь. В нос ударил неприятный запах пыли и плесени. Запах пустых, заброшенных домов. Войдя в комнату, Мориарти почувствовал себя так, словно попал в склеп или гробницу. Но какое-то особое внутреннее чутье подсказывало ему, что здесь он сможет найти нечто весьма важное для дальнейшего расследования. Мориарти включил фонарик и в тусклом свете быстро осмотрел комнату. Тщательно застеленная кровать покрылась пылью и паутиной. Массивное трюмо поблескивало в углу. Открытое бюро. Похоже, в ящиках кто-то рылся...
Мориарти подошел ближе. Да, на запыленной поверхности бюро остались свежие следы. Профессор осмотрел содержимое ящиков. Ничего интересного. Пара любовных романов, косметика, безделушки... Мориарти припомнил, что когда-то уже сталкивался с похожими бюро. Да, мастер Кесс и сыновья, Ньюкастл. Наверняка, здесь должны быть потайные ящики. Нужно только вспомнить, как они открываются... Ага, кажется, нужно повернуть вот эту ручку... Мориарти отодвинул небольшую инкрустированную панель и увидел небольшой выдвижной ящик с медной скобой. Интересно, что там внутри? Профессор выдвинул ящик. Там лежала какая-то фотография и высохший букет цветов. Мориарти поднес фото ближе к свету... и чуть не вскрикнул от удивления! Это был портрет отца мисс Марпл! Это лицо невозможно было спутать ни с каким другим! Мориарти посмотрел на оборот снимка. "Дорогая, я хочу всегда быть рядом с тобой", - прочитал удивленный профессор. Еще одна загадка?
Он уже собрался уходить, но вдруг вспомнил, что в бюро должен быть второй тайник. Поколдовав некоторое время с многочисленными ящичками и панелями, Мориарти нашел хорошо замаскированную замочную скважину. Ключа у него, разумеется, не было, но умение пользоваться отмычкой помогло и здесь. Он отомкнул замок и открыл небольшую узкую дверцу. Профессор увидел несколько листов бумаги, исписанных мелким женским почерком. Не желая больше оставаться в комнате, Мориарти сунул листки в карман и поспешил покинуть неприятное место.
Оказавшись наконец в своей комнате, профессор зажег лампу и достал найденные записи. Почерк был весьма аккуратным, и Мориарти без труда прочел то, что было написано на пожелтевших листках.
Из писем, адресованных покойной леди Чаттертон, Мориарти понял, что долгие годы у нее был роман с мужчиной, снимок которого он нашел в бюро и который одновременно приходился отцом мисс Марпл. Кроме того, стало ясно, что дети лорда Чаттертона - два мальчика - были рождены леди Чаттертон не от мужа, а от любовника. Более того, лорд Чаттертон знал, что это не его дети. Знал он и о романе своей жены. Когда же она потребовала развода, отказал. Тогда она решила пригрозить ему, пообещав обнародовать сведения о весьма странных и предосудительных отношениях лорда с некоторыми мужчинами, и в первую очередь с собственным племянником. И - сосмнительное совпадение - вскоре после этого леди Чаттертон внезапно заболела и скоропостижно скончалась. Спустя короткое время в Трансваале гибнет и ее любовник. Да, "убил своею любовью..." - Мориарти невольно вспомнил слова Уильяма.
Внезапно в дверь резко постучали, и в комнату вбежала мисс Марпл. На ней просто лица не было.
- Мистер Мориарти, перебирая свои вещи, я нашла пропавший бриллиант! Кто-то подбросил мне камень, чтобы полицейские нашли его при обыске. И еще... - Она собралась с духом и выпалила: - Эдуарду неожиданно стало плохо. И мне кажется, симптомы странным образом похожи на симптомы смертельного недуга покойной леди Чаттертон.
Мориарти нервно прохаживался по комнате.
- Да, конечно, теперь все встало на свои места... - воскликнул он, разглядывая бриллиант.
- Что вы имеете в виду? - удивилась мисс Марпл.
- Я знаю, кто взял бриллиант и почему его подбросили именно вам.
- Кто, говорите!
- Тот, кто хладнокровно совершил одно убийство и теперь готовит новое... Тот, у кого были все основания ненавидеть вас...
- Кто? Говорите же, ради Бога... - Мисс Марпл, похоже, готова была упасть в обморок.
- Вы показывали когда-нибудь лорду Чаттертону фотографию своего отца?
- Кажется... - Мисс Марпл на мгновение задумалась. - Да, незадолго до исчезновения бриллианта лорд Чаттертон расспрашивал меня о моих родителях... Он вообще проявлял ко мне участие. Тогда же я показала ему фотографию отца.
- И какова была его реакция?
- Реакция... Я, право, не помню... Впрочем, да... Кажется, лорд Чаттертон повел себя немного странно. Он почти вырвал портрет у меня из рук и несколько минут пристально его разглядывал. Кажется, что-то его удивило, почти испугало... Но потом он извинился за свой внезапный порыв, сказав, что это лицо очень напомнило ему одного боевого товарища, которого он не видел со времен афганской кампании. Затем лорд еще раз взглянул на портрет и сказал, что, конечно же, он ошибся, но мой отец похож на его однополчанина.
- И вскоре после этого пропал бриллиант?
- Да, через два или три дня... Для меня это было настоящим кошмаром... Но вы говорили, что знаете теперь виновника кражи?
- Да, любезная мисс Марпл, теперь я знаю это совершенно определенно, - произнес Мориарти торжественным тоном. - Лорд Чаттертон, хладнокровный убийца собственной жены, замысливший убийство двух невинных детей, - вот кто разыграл этот спектакль с кражей.
Мисс Марпл схватилась за голову.
- В это... невозможно поверить!.. Но зачем, ради чего?
- Все очень просто, юная леди... Отношения лорда к супруге с самого начала не отличались душевностью. Это был брак по взаимному расчету, а не по велению сердца. Добавьте к этому противоестественный интерес лорда к мужчинам, и в первую очередь к племяннику Уильяму...
- К Уильяму?! - воскликнула мисс Марпл. - Ну нет, это невозможно...
- Возможно, и еще как! Уильям был любовником лорда несколько последних лет. Лорд готов был исполнить любой его каприз... Бедная леди Чаттертон некоторое время безропотно сносила все эти унижения. Но внезапно в ее жизни вновь появляется человек, давно питавший к ней настоящее сильное чувство. И она отвечает ему взаимностью.
- Господи, но кто же этот человек?
- Это ваш отец, мисс Марпл. Простите, мне не хотелось бы делать вам больно, но это так... Многие годы вашего отца и леди Чаттертон связывали весьма близкие отношения...
- Это просто невероятно... .Конечно, я допускаю, что после расставания с матерью у отца могли быть другие женщины, но эта история... Простите, я просто отказываюсь вам верить.
- Тогда взгляните на это. - Мориарти показал мисс Марпл найденную в комнате леди Чаттертон фотографию. - Узнаете?
- Да, это мой отец! - ошеломленно пробормотала мисс Марпл.
- А вот письма, которые он писал леди Чаттертон.
- Да, это его почерк... - Мисс Марпл была совершенно подавлена услышанным и увиденным.
- Более того, - продолжал Мориарти, - плодом этого союза стали два очаровательных мальчика - Вильгельм и Роберт.