Наконец дверь заведения хлопнула, и на улицу вывалилась шумная компания. Высокий брюнет в кашемировом пальто и две щебечущие дамы рядом. Алексей искоса глянул на них и тут же снова отвернулся к афише. Брюнет махнул рукой извозчику, усадил обеих дам, однако сам остался стоять на площади.

Дамы что-то говорили, оборачивались, но брюнет сунул извозчику деньги и экипаж выкатился с площади. Мсье Жорж, а это был он, прошел мимо тумбы, не взглянув на Алексея, и двинулся к мосту. Алексей отлепился от афиши, следом за брюнетом пересек Фонтанку, прошел по Симеоновской до Литейного. Тут он, к своей досаде, потерял из виду приметное пальто. Прошел еще немного вперед и чуть не умер со страху, когда бывший мсье Жорж, вдруг вынырнув из переулка, ухватил растерявшегося Алексея за локоть и затащил его в стоявший в ожидании седоков экипаж.

- Куда прикажете? - обернулся извозчик.

- Вперед и живее! - рявкнул Быстров.

- Черт тебя возьми! - Алексей выдернул руку и уставился на человека, которого только что преследовал.

- Это уж непременно, - улыбнулся тот.

Он уже успел избавиться от щегольского пальто, и надел взамен потертую студенческую шинель. Алексею показалось, что с последней их встречи она стала еще потрёпанней. И заплата вон свежая появилась.

- Быстров, ты по-человечески не можешь встречи назначить? - Алексей все еще злился за свой испуг.

- Тебе нет.

- Что так? - Алексей опешил. И тут же догадался: - Не веришь мне?

Быстров развернулся к нему всем корпусом.

- Давай говорить прямо. Квартиру кто-то сдал, так? Так. На общее собрание явились все, кроме тебя, Сойкин. Так? Так. Не перебивай!

От недавнего лощеного франта не осталось и следа. Быстров не просто пальто сменил, он будто и шкуру свою переодел. Вроде и бородка та же, мефистофелевская, и тонкий нос с горбинкой, но взгляд колючий, вместо любезной улыбки жесткие складки у губ.

- Симагин мертв, Петуш и Петраков тоже. Берг под арестом. Так почему же я должен тебе доверять?

Повисла пауза. Наконец, Алексей ответил:

- Потому что это не я.

- Может, и не ты, - неожиданно легко согласился Быстров. - Разберемся.

Они соскочили на Знаменской и запетляли в пронумерованных Рождественских. Под конец пути Алексей уже совершенно запутался и перестал следить за дорогой. Захочет убить, все равно убьет.

***

Маленькая комната, в полуподвале, с пятнами сырости и отошедшими от стен обоями. Свет тусклой лампочки с трудом пробивался сквозь клубы сизого дыма под потолком. Они с Быстровым пришли последними. Кроме них в комнате было двое: беспрестанно куривший мужчина у стола и угловатая девушка у стены. Она не то чтобы курила, а скорее грызла мундштук с папиросой. За один вечер состав группы сократился вдвое.

- Дрянное местечко, - Быстров оглядел комнату.

В этом Алексей с ним был согласен.

- А чего вы ждали? За сутки, без денег, да чтобы на один день пустили, - раздраженно ответила из угла Лизонька.

Только взглянув на нее, Алексей отвел глаза и грустно вздохнул. Погубит же себя! Собственно, уже. Отчего-то ее было жаль больше погибшего Симагина. Наверное, все дело в хрупкости организации девушки, в бледной до синевы коже, в больших глазах, смотревших из-под косой челки. Алексей оборвал себя: нашел время млеть и страдать.

- Ваша правда, - Быстров обаятельно, "по-жоржевски" улыбнулся, и Алексея при виде ответной улыбки на лице Лизы будто иголкой кольнуло. - Спасибо вам, Лизонька. Вы наш ангел-хранитель.

- Раз все собрались, давайте начинать.

Со стоящего у стола колченого стула встал Щуров, руководитель группы. Невысокий, плотный, с располагающей чеховской бородкой и умными серыми глазами за толстыми стеклами очков. Самый настоящий университетский преподаватель. Химик - ценнейший человек для группы.

- Итак, - Щуров обвел собравшихся взглядом. - Целью нашего собрания может быть только одно: поиск и наказание предателя.

В комнате повисла тишина. Руководитель в упор посмотрел на Сойкина. Алексею вдруг вспомнилась слышанная им когда-то о Щурове история. Будто бы тот по молодости лет повздорил с гвардейским офицером. Офицер вызвал Щурова на дуэль, предоставив возможность выбора оружия. Вот Щуров и выбрал. Принес две склянки: в одной обычная водка, в другой царская. Офицеру отступать уже стыдно. Взяли по склянке, выпили одновременно. Говорят, гвардеец орал минут пять, пока не помер. Алексей раньше не верил этой истории, но сейчас, глядя в глаза Щурову, засомневался. Было в них что-то такое...

- Давайте обойдемся без церемоний и долгих вступлений, - продолжил Щуров. - Алексей, почему вас в тот день не было с нами?

Этот вопрос Алексей предвидел, но до сих пор сомневался в ответе. То есть он, вроде бы, все решил, но увидев, как Лизонька переглядывается с Быстровым почувствовал такую жгучую обиду, что чуть было не решился сказать правду. Только в последний момент благородство пересилило мстительность.

- Меня задержали в больнице, - он старался, чтобы голос звучал спокойно, но под тяжелым взглядом Щурова совершенно сник и закончил уже совсем тихо: - Тяжелый случай был. Аппендикс...

- Без студента Сойкина не смогли обойтись, - хмыкнул Быстров.

- Нужны были любые руки! - вскинулся Алексей. - Даже мои сгодились.

- Поэтому вы не пришли на то злосчастное собрание, - закончил за него Щуров.

- Я опоздал, - возразил Алексей.

- И счастливо избежал опасности, - снова вклинился Быстров.

- Но я же не знал!

Взгляд Алексея затравленно заметался по лицам. Он вдруг осознал, что его действительно, вот на самом деле, могут убить. Приговорить и застрелить или лучше удавить по-тихому. Страх ледяными иголками заполз под кожу.

- И именно в тот день Симагин получил от Мариса Петуша немалую сумму. Но не успел ее передать, - Щуров глядел все так же пристально. - А теперь деньги у охранки, Симагин с Петушем в морге.

Щуров сел на жалобно скрипнувший стул и тут же прикурил новую папиросу. Он глянул на Алексея не столько сурово, сколько устало. Наверное, в его возрасте стрельба и прыжки из окон даются нелегко. Это Быстрову хоть бы что, хотя вон рука забинтована. Алексей только сейчас заметил, что левая ладонь французского стрелка неумело замотана бинтом. Это ерунда, зарастет, а Щуров вон заметно осунулся.

- Я вас, Сойкин, спрашиваю, чем вы можете доказать свою невиновность? - минута слабости прошла, руководитель снова смотрел тяжело, щурился от дыма.

- Не знаю, - растерялся Алексей. - Дайте... Дайте мне время, я найду...

- Дать время, чтобы ты и остальных под монастырь подвел? - Быстров подался вперед.

Он засунул руку в карман и в упор посмотрел на Алексея. В кармане у него наган, убойная вещь. Это мсье Жорж из несерьезного маленького браунинга по яблокам лупит, эсер Быстров предпочитает наган. Алексей почувствовал, как кровь отлила от ставших разом холодными щек. Господи, как глупо.

- Да постойте же! - Лизонька вскочила со своего места. - Не на нем одном свет клином сошелся!

- Хорошо. А на ком тогда? - голос Щурова был спокоен будто они не судьбу Алексея решали, а задачку в университете.

- Квартирная хозяйка, - быстро ответила девушка. - Почему не она?

- Возможно, - покривился Щуров. - Маловероятно, но чем черт не шутит. Думаете, догадалась, что "студенческий кружок" не так прост?

- Может, догадалась, а может, деньги у Симагина увидела.

- Хозяйку проверим, - кивнул Щуров. - Вот вы, Сойкин, и проверите. А Быстров за вами присмотрит. Договорились, Сергей Леонидович?

Быстров коротко кивнул.

- У вас сутки, Алексей, - добавил Щуров.

Руководитель группы затушил папиросу, встал, попрощался и, задержав взгляд на Алексее, добавил:

- Только, ради Бога, не пытайтесь бежать. Все равно ведь найдем.

Когда он вышел, Алексей в изнеможении прислонился к стене.

- И что теперь? - Лиза зябко передернула плечами.

- Езжайте домой, никуда не высовывайтесь. По прежним адресам не ходите. К экзаменам готовьтесь, в конце концов, - Быстров криво усмехнулся. - А мы с Сойкиным погуляем пока, к хозяйке наведаемся.

***

Алексей снова шел по улице с Быстровым. Похолодало, с Обводного немилосердно дуло. Шли молча, разговаривать было не о чем. Алексей искоса поглядывал на своего спутника, но Быстров на взгляды не отвечал, шел вперед, подняв воротник и втянув голову в плечи. Алексей тоже уткнулся взглядом под ноги. На душе было тягостно. Словно лужа стылой ледяной коркой подёрнулась.

- Погоди, - Быстров остановился и, укрывшись отворотом шинели, пытался закурить. Наконец, ему это удалось, и он с жадностью затянулся.

- Черт! Вроде, и огонь, а теплее не стало, - хмыкнул он и, посмотрев на Алексея, протянул ему пачку: - Будешь?

Алексей взял папиросу, глянул на перевязанную ладонь Быстрова. Не иначе сам одной рукой наматывал.

- Фабрики "Асмолова"? Хороши, - Алексей ковырнул ногтем золотой ободок на папиросе.

- Это не мои, - усмехнулся Быстров. - Это Жоржа. Он, сукин сын, дрянь не курит.

Чиркнув спичкой, он дал закурить Алексею. В нос пахнуло быстро выветрившимся запахом серы, и куда более стойким запахом хорошего табака со странным травяным акцентом. Алексей нахмурился, уж больно знаком был этот неуместный аромат. Он затянулся, и запах пропал.

С минуту курили молча. Потом Алексей все же спросил:

- Что с рукой? Давай, перевяжу, а то намотано вкривь и вкось.

- Не надо, ерунда, - отмахнулся Быстров. - Из окна выскакивал, порезался об осколки.

- Как знаешь, - Алексей не настаивал. - Расскажи, что там вообще было. Пожалуйста.

Быстров глянул на него искоса, видимо, прикидывая что-то про себя, а потом пожал плечами и заговорил:

- Как собрались, пяти минут не прошло, только Симагин Петуша этого представить и успел. В дверь постучали. Громко так. Я спросил кто. С той стороны голос хозяйки: я, мол, Анна Леопольдовна. Ну тут и дурак бы подвох почуял. Чтобы так постучать, ей головой в дверь биться бы пришлось.

Быстров усмехнулся, и Алексей робко улыбнулся в ответ. Квартирная хозяйка не отличалась крепким сложением, ходила почти бесшумно, говорила тихо.

- Ну я и ответил: так мол и так, погодите, Анна Леопольдовна, голубушка, одеваюсь. Пока я с ней любезничал, Щуров и Берг окно распахнули, благо, бельэтаж, да во двор. Щуров вылез, Лизе помог. За ними Петуш и Берг выскочили. Жандармы в арке поджидали, а они через черный ход соседского дома в переулок выскочили. Щуров с Лизой на извозчике уехали. Мне Лизонька рассказывала, как Щуров ее под руку подхватил, отчитывать взялся за что-то. Ну натурально строгий отец дочь непутевую ругает. Она краснеет, бледнеет с испугу, даже прикидываться не пришлось.

Быстров улыбнулся, но тут же посерьезнел.

- Петушу с Бергом не повезло. Те, из арки, свою оплошность поняли, кинулись за ними. Петуш сразу пулю поймал, а Берга уже на улице догнали. Он, растяпа, даже не стрелял.

Алексей подумал, что тоже, наверное, не успел бы. Вспомнил добродушное лицо Антона Берга, и к горлу подкатил ком.

- Он же все-таки школьный учитель, а не боевой офицер, - проговорил Алексей.

- Он знал, на что шел. Партия эсеров не институт благородных девиц, - отрезал Быстров. - Жандармы к этому времени дверь ломать стали. Во дворе крики, стрельба, тут эти ломятся. Начали палить через дверь. Симагин упал. Смотрю - готов. Я Петракову говорю: давай в окно. И сам выпрыгнул. А он совсем ошалел, заметался, потом все же на подоконник влез. Тут его пулей и достали. Сам я за телегой упал, лежу. Из квартиры крики, ругань, на улице суета. Я в арку кинулся. Повезло. Там один только оставался. Совсем еще сопляк. Навроде тебя вот. Стоит глазками хлопает. Вот я ему между глаз пулю и всадил. А сам ушел.

Быстров насмешливо глядел на Алексея, а тому стало совсем не до смеха. Он поперхнулся дымом, закашлялся. Быстров раздавил окурок и сказал:

- Пошли что ли.

И тут ветер задул еще злее, так что разговоры прекратились сами собой. Наконец, подошли к нужному дому.

- А она точно здесь?

Алексей разглядывал цель их путешествия - не слишком-то презентабельный дом с облупившейся штукатуркой на стенах.

- Ее владения. Муж покойный два доходных дома оставил. Один наш, поприличнее, да подороже, а этот вот поплоше, да подешевле. Обычно по пятницам наша милейшая Анна Леопольдовна сюда наведывается. Проверяет, что да как, следит, чтобы платили аккуратно. Только сперва глянем, нет ли тут кого из охранки.

По словам Быстрова все было чисто. Алексею ничего не оставалось, кроме как поверить. Сам он в подобных вещах не разбирался.

Анна Леопольдовна открыла на стук, увидев же их, испугалась и хотела захлопнуть дверь. Остановил ее ботинок Быстрова, вовремя сунутый в щель.

- Не пугайтесь, - тихо сказал Быстров. - Мы поговорить.

Хозяйка побледнела смертельно, но все же впустила незваных гостей.

- Господа хорошие, Богом клянусь, не звала я их, - она испуганно переводила взгляд с одного на другого. - Сами пришли, велели из-за двери позвать. А потом как началось, так думала, помру от страха. Гром, стрельба, ужас что такое! У меня ж половина жильцов уже съехала, и вторая другое жилье себе подыскивает. Убитых-то, убитых сколько! С пол дюжины, не меньше.

Анна Леопольдовна всплеснула руками и на мгновение замолкла. Алексей тут же поспешил спросить:

- Раньше они приходили? Жандармы, в смысле. Или вот так, вдруг нагрянули?

- Ходили, как же не ходили, - закивала хозяйка.

Алексей с Быстровым переглянулись. Сбитая с толку их реакцией, Анна Леопольдовна замолчала.

- Ну-ну, расскажите, зачем до этого приходили, - не выдержал Быстров.

- Раньше, правда, сюда являлись. На тот адрес ни разу, - тут же зачастила хозяйка. По-видимому, решила, что чем больше всего расскажет, тем скорей ее отпустят с миром. - Раз приходили, когда артельщики-каменотесы, драку устроили. Они тут в подвальном этаже квартируют. Выручку, кажется, не поделили. Другой раз, когда Шестаков из седьмой жену опять лупцевать начал. Тогда соседи околоточного и позвали. И то верно, сколько ж можно...

- Погодите! - перебил Алексей. - Так то ж из полиции ходили.

- Так, истинно так, - Анна Леопольдовна рьяно закивала головой. - Правду сказать, околоточный иной раз заглядывает. Не все тут регистрируются, по чести, публика разная, сами понимаете. Вот, приходится договариваться.

Кажется, Анна Леопольдовна решила ничего не скрывать. Чай такие гости в полицию с доносом не побегут.

- А жандармы? - переспросил Быстров. - Такие, как в тот раз, синие мундиры.

- Нет, чтобы в синих не припомню.

Сообразив, что убивать ее никто не собирается, Анна Леопольдовна заметно воспряла духом. Она будто бы спохватилась и указала Алексею с Быстровым на стоявший у стены диван:

- Да вы садитесь. Что ж вы стоите!

- Спасибо, мы уже уходим, - ответил Быстров.

- Скажите, а как в тот день все было? - поспешил задать вопрос Алексей. - Может, заметили, кто первым пришел, кто следом, когда жандармы явились?

- Лизонька первой пришла, как всегда, - не задумываясь, ответила хозяйка. - За ней сразу же двое этих, покойных нынче, - хозяйка боязливо перекрестилась, - лысый, да второй, незнакомый. А потом уж один за другим остальные. Я не видела, к себе ушла. И только затихли, топать на лестнице перестали, как эти нагрянули. Будто ждали.

- Спасибо, Анна Леопольдовна, - поблагодарил Алексей. - Вы уж о том, что мы приходили, не говорите никому.

- Право слово, не стоит, - Быстров улыбнулся так, что Анна Леопольдовна опять побледнела.

- Да что вы! Зачем мне...

На том и распрощались.

***

- И что скажешь про хозяйку нашу? - Быстров поднял воротник шинели и прибавил шагу.

- Не она это, - покачал головой Алексей. - Ей один вред. Жильцы вон разбежались.

На душе было тоскливо. Зря только Лиза для него отсрочку эту выторговала, толку пока не выходило.

- Ну охранка умеет резоны находить. Тут не убедил, - покачал головой Быстров. - Другое дело, что она или и вправду не при чем, или же актриса таланта невероятного. Так искренне святую простоту изобразить, надо уметь.

- Сергей, мне в больницу надо. Дежурство через час, - Алексей вопросительно посмотрел на Быстрова: а ну как не пустит.

- Ну надо, так иди, - тот косо глянул на подопечного, - а я провожу.

До больницы добирались молча. Уже совершенно стемнело. С Фонтанки дуло почище, чем с Обводного. В Петербурге всегда откуда-нибудь дует. Алексей думал о том, что ему теперь делать. О чем думал Быстров, одному Богу было ведомо. Уже шагов за сто от больничного крыльца Быстров остановился.

- Завтра в то же время жди на площади. Не вздумай дурить. Я тебя и у жандармов за пазухой найду.

Не прощаясь, Алексей зашагал к больнице. Тяжелый взгляд Быстрова царапал спину так, что чесались лопатки. Он вздохнул с облегчением, лишь когда свернул за угол.

Дежурство в эту ночь выдалось спокойное. Часам к двум стало совершенно тихо. Можно было даже вздремнуть, но Алексей накинул шинель и вышел во двор. Задрал лицо вверх к звездам, но увидел лишь темноту. Тучи обложили небо плотной пеленой, сквозь которую не то, что звезды, а и луна не пробивалась.

Алексей запахнул шинель поплотнее и зашагал наискосок через двор. На той стороне он простучал каблуками вниз по стертым ступеням и оказался в холодном подвале. Вдоль стен длинного широкого коридора стояли лавки. Ближе ко входу пустые, а у дальнего конца занятые накрытыми простынями телами.

Алексей рассуждал так: раз трое застрелены, значит, должны оказаться в покойницкой. А раз в покойницкой, то не иначе как здесь, у него под боком. Обуховская больница ближайшая к их бывшей квартире, и такой исход был вполне возможен. По крайней мере, попытаться уж точно стоило.

- Петр Ильич! Аркадий Андреевич! - позвал Алексей.

Из-за дальней двери раздался голос:

- Кто там по мою душу?

Ага, Петр Ильич сегодня дежурит. Тем лучше. Дверь распахнулась и навстречу Алексею вышел немолодой уже санитар в грязном халате. На ходу он вытер руки полой халата, добавив еще одно пятно к уже наличествовавшим.

- А, это ты Сойкин. Здравствуй!

Санитар протянул руку, которую Алексей не без содрогания пожал.

- Да не дергайся ты! Сало я ел, а не в мертвяке ковырялся, - хохотнул санитар. - Ты чего пришел-то? Вроде ж не любитель на трупы глядеть. По учебе только и ходил, а как сдал - поминай как звали.

- А что, есть и на то любители? - поддержал разговор Алексей.

- На что только их нет. И на мертецов тоже находятся. Бывает, что охота людишкам в глаза смерти-то глянуть. Вот и ходят, смотрят. Кто, да как умер, да отчего. Спрашивают, - Петр Ильич щербато улыбнулся. - Сам-то чего пришел?

- Дело есть. Я давно хотел с пулевыми ранениями в голову ознакомиться. Изучить, так сказать, поближе. Интересно мне, понимаешь, что с черепом происходит, как он деформируется. А у нас таких пациентов и нет, почитай. У них к вам обычно прямая дорога.

- Это уж наверняка, - хмыкнул Петр Ильич. - Голова не задница, пробьешь, не зарастет.

- Вот и я о том же. А тут, говорят, к вам сразу с пол дюжины застреленных поступило. Их уж и прозектор, наверное, осмотрел.

- Осмотры это у вас, а у нас что смотреть-то? Распотрошил, да сшил, - все не унимался санитар. - Были такие, пятеро. Вскрывал сегодня Верховцев.

- Он уж и заключения, наверное, успел написать.

- Ну а то как же, у нас все чин по чину.

- Сделай милость, голубчик, покажи, - внутри у Алексея все замерло в ожидании.

- Кого тебе? Мертвяков показать? - не понял санитар.

- Да нет, трупы не надо. Ты мне заключения покажи, мне этого хватит.

Алексей уже унюхал, что от санитара по обыкновению несло сивухой и то было на руку.

- Ты, Сойкин, меня под монастырь подвести хочешь. Это ж документ. Между прочим, двое из мертвяков в жандармских мундирах приехали. Не знал? Так я скажу. Даже не проси.

Алексей делано вздохнул и полез в карман шинели.

- А я тебе, Петр Ильич, гостинец принес, - он покачал в руке небольшой склянкой. Внутри плескалось чистейшее и прозрачное. - Чистый, такой, как ты любишь.

- Мда, - в глазах санитара загорелся огонек. - Умеешь старика уважить. Ну так и я к тебе всегда по-человечески.

Он потянулся к бутыли, но Алексей чуть отдернул руку.

- Я ведь что... Чисто по-отечески отношусь к тебе, Сойкин. Раз надо тебе для учебы, так мне не жалко, читай. Погоди-кась, сейчас принесу.

Через пол часа Алексей в глубокой задумчивости шел через двор назад в свое отделение. Прочитанное его крайне заинтересовало. Двое, Петраков и Петуш, были убиты выстрелами в спину пулями калибра в три линии. Зато у Симагина прозектор зафиксировал проникающее ранение в правый бок. Пистолетная пуля калибра 6,35мм снизу вверх насквозь прошла печень и пробила легкое.

До конца додумать Алексей не успел. В отделении царила суматоха.

- Сойкин, где тебя черти носят! - Дежурный хирург всплеснул руками. - Пожар на Васильевском, уже трое с ожогами поступили. Да не стой ты столбом! Быстро операционную готовить!

Остаток смены оказался наполненным истинно адским трудом. Обожженных все везли и везли. К концу смены Алексей был голоден, как дворовый пес, пропах карболкой и зверобоем, и просто валился с ног от усталости. Зато мысли о предстоящем собрании и истекающем сроке отпустили.

***

Домой Алексей добрался совершенно разбитым. Скинул шинель и упал на кровать. Но прежде завел будильник. Для намеченного было еще слишком рано, три часа сна он вполне мог себе позволить.

Проснулся Алексей с головной болью и диким голодом. Наскоро напился чаю и выскочил из дому. Десятый час, пока доберется, будет десять. В пику вчерашней погоде утро выдалось чудесным. Алексей глубоко вдохнул чистый, пьянящий воздух. Давешний ветер разогнал облака, не по-петербургски ясное небо лазоревой простыней укрывало проснувшийся город. Подпрыгнуть бы сейчас повыше, и улететь отсюда. От всех улететь. От жандармов, от Быстрова с его вечной усмешкой на губах и револьвером в кармане, от Щурова с его ледяными глазами, от Лизоньки... Тут Алексей споткнулся. От Лизы улетать не хотелось. Он встряхнулся и прибавил шагу. Ишь, поэт-мечтатель выискался.

На Васильевском задуло снова, со всех сторон разом. Но сегодняшний ветер жалел прохожих. Трепал волосы, срывал шляпы и фуражки, но не обжигал холодом, не лез ледяными пальцами в самую душу.

У общежития Бестужевских курсов было людно. Сновали курсистки, важно плыли преподаватели и инспектриссы. Алексей прошел к крыльцу и занял место справа от входа. Оставалось ждать.

Конечно, Лизонька могла не прийти, проспать, пропустить лекцию. Но Алексей надеялся, что такого не случится. Не сейчас, только не сегодня. К тому времени, как он разглядел в заметно поредевшей толпе слушательниц знакомую угловатую фигурку, состояние Алексея сделалось такое взвинченное, что спокойно стоять на месте он уже не мог.

Увидев Лизу, Алексей с трудом сдержался от того, чтобы броситься к ней тут же. Он лишь взмахнул рукой, привлекая к себя внимание.

- Зачем вы здесь? - торопливо заговорила Лиза, нагнав его. - Тут всегда полно осведомителей. Вы сильно рискуете, и меня подводите...

- Лиза, почему вы не пришли? - оборвал ее Алексей.

Он остановился у решетки небольшого палисадника и, развернувшись, вперился в нее глазами. Как у Щурова, конечно, вряд ли вышло, но девушка смешалась.

- Я не успела.

- Не успели прийти на встречу и остались без морфия? - Алексей раздраженно фыркнул. - Лиза, я врач. Ну почти врач. Но то, что ни один морфинист не забудет сделать укол, я знаю. Никуда вы не могли деться, не получив желаемое!

- Не кричите, Алексей, прошу вас!

Лиза подняла лицо и посмотрела на него. В больших темно-серых глазах ее стояли слезы. Алексей заметил, какими маленькими были ее зрачки. Будто маковое зернышко. Как если бы кто-то уронил маленькую черную шляпку в стальные воды Невы.

- Я не пришла потому, что получила желаемое другим путем.

- Вот как? - Алексей втянул воздух носом, изо всех сил стараясь сдерживаться. - Вы просите, почти умоляете меня достать вам морфий. Уговариваете, толкаете на преступление. А когда я, наконец, прихожу с необходимым, то вы просто не являетесь. Вы понимаете, что из-за вас я опоздал на это проклятое собрание?!

- Возможно, это спасло вам жизнь, - пожала плечами Лиза.

На мгновение Алексей замер в растерянности. С этой точки зрения он на события посмотреть не догадался.

- Надолго ли?

- Не знаю, - почти прошептала Лиза. - А что с хозяйкой?

- Она ни при чем, - Алексей помолчал и обратился к Лизе: - Расскажите, как все было в тот день.

- Как обычно, - Лиза пожала плечами. - Разве что Петуш этот появился.

- А кто пришел первый? - все не унимался Алексей.

- Я, - Лиза потупилась, по-видимому, осознав, что в это время Алексей торчал на улице и ждал ее. - Следом Симагин с Петушем. Они оба радостные были, довольные. Симагин даже петь порывался.

- Петь? Ладно бы Быстров распевал, но Симагин...

Лиза тяжело вздохнула, и Алексею на мгновение вновь стало ее жаль. Но он тут же припомнил, что в его нынешних бедах повинна именно Лиза и насупился.

- Следом Щуров явился. Симагин ему тоже Петуша представил. А потом Щуров его про деньги спросил. Привезли, мол? Тот ответил, что да. Щуров спросил, где они. Тут Симагин заулыбался, говорит, надежней места не найти, и натурально запел: "и в хрупкости пребудет моя сила". Ну знаете, романс новый.

Алексей знал. Похоже, настроение у всех было прекрасное. Ничто, как говорится, не предвещало.

- А следом уже и остальные подошли. Один за одним. Симагин только говорить начал, как постучали. А дальше я какими-то обрывками уже помню.

"Еще бы, - зло подумал Алексей. - Морфий хорошей памяти отнюдь не способствует".

- Помню, окно открыли, - продолжала Лиза, - Щуров выскочил, меня подхватил. Побежали через двор, с черного хода в парадное, там на улицу. Щуров меня под руку держит, бубнит без остановки: "Что с тобой станется! Да что за молодежь-то безответственная!" Махнул извозчику. Уже отъезжая, увидели, как Берг упал. Он выскочил, а за ним двое.

Лиза все-таки всхлипнула, жалобно шмыгнув носом. Алексей протянул ей свой платок. Девушка промокнула глаза и уставилась на платок.

- Пахнет чем-то...

Алексей наклонился и тоже принюхался, оказавшись в опасной близости к лицу девушки. Выбившийся из прически светлый локон пощекотал ему лоб, в груди сжалось и забыло разжаться. Он поспешно разогнулся.

- Это зверобой, - пояснил он. - Всю ночь с мазью возился, ожоги мазал. У вас тут на Васильевском горело, а везли к нам. Но мы отвлеклись.

- А больше рассказывать и нечего, - пожала плечами Лиза. - Мы уехали, а они остались. Только Быстров еще выбрался. Знаете, Алексей, мне страшно.

Девушка вдруг схватила его за руки и заглянула в лицо. Не ожидавший этого Алексей даже отшатнулся.

- Меня сутки не отпускал страх. Заснуть никак не могла, а только засну, так дичь всякая снится. Даже Быстров заметил, утешить пытался. "Дело наше опасное. Пусть, - говорит, - у вас всегда козырь в рукаве будет". И подарил вот.

Алексей видел, что Лизе доставляет удовольствие дразнить его. Как и у всех морфинистов, переходы от одного настроения к другому у нее были молниеносны. Только что девушка была готова зарыдать, и вот уже лукаво улыбалась.

- Что подарил? - угрюмо буркнул он.

- Вот это.

Алексей опустил глаза и увидел в раскрытом ридикюле Лизы маленький черный пистолет с костяной рукояткой.

- Бога ради, уберите сейчас же! Не стоит размахивать такой вещью на улице.

- Не бойтесь, Алексей, не буду. К тому же, мне пора. До вечера.

***

Сегодня Быстров поступил проще. Алексей стоял на том же месте, когда на площадь вылетел лихач, и с "Тпру!" остановился у тумбы. В свесившемся к нему седоке Алексей узнал Быстрова.

- Садись! - Быстров протянул руку и практически втащил опешившего Алексея в пролетку. В нос шибануло крепким лошадиным духом, да чем-то травяным, знакомым. Алексей нахмурился, припоминая.

- Гони!

Извозчик щелкнул поводьями.

- Пошла-а-а!

Быстров сидел, повернувшись назад, и разглядывал улицу.

- В следующий раз ты меня через седло перебросишь? - Алексей раздраженно одернул шинель.

- Понадобится, и на руках донесу, - Быстров повернулся и уселся нормально. - Главное, чтобы он вообще случился, следующий раз.

Алексей промолчал.

- Но, ты молодец. Все же явился, - похвалил вдруг Быстров.

- А что мне остается? - вздохнул Алексей и попросил: - Будь другом, угости своими "асмоловскими".

Быстров без слов выудил из кармана пачку и протянул Алексею. Тот похлопал себя по карманам, но так и не нашел спичек.

- Погоди, вот, - Быстров чиркнул спичкой, и Алексей склонился к нему, прикуривая. Вот оно! Теперь он не сомневался: тот самый знакомый травяной запах шел от повязки на руке Быстрова.

Извозчик снова чуть не оглушил своим "Тпру!"

- Приехали, вашблагродь.

Быстров сунул извозчику деньги и первым выпрыгнул на тротуар.

Алексей следом выбрался из пролетки и огляделся. Петроградская сторона, а где именно - не понять.

- Пошли, пошли, - поторопил Быстров. Он подхватил Алексея под локоть и потащил куда-то под арку. Двор оказался проходным, следующий тоже. Минут через пять вышли к нужному месту. В этот раз им оказался отель "Статский советник". Средней руки, статскими, конечно, и не пахло. Быстров уверенно поднялся на третий этаж, постучал по-особому, будто мелодию отбил.

Дверь открыл Щуров, пасмурный в отличие от сегодняшнего петербургского неба. Алексей вошел в просторную залитую солнечным светом комнату. Поздоровались. Лизонька запаздывала. Так бывало, Алексей догадывался, что это происходило, когда начало собрания по времени приближалось к приему морфия.

- Чем порадуете, Сойкин?

Руководитель присел на подоконник и уставился на Алексея. Смотреть в глаза Щурову тут же стало больно. Алексей сморгнул. Ну что за манера в конце концов.

- Что хозяйка? - Щуров повернулся к Быстрову.

- Пустышка, - ответил тот. - Не она это.

Щуров снова обратился к Алексею:

- А вы, Сойкин, что скажете?

Алексей посмотрел на Щурова и перевел взгляд на Быстрова.

- А ведь это ты, Быстров. Это ты Симагина застрелил.

Начал Алексей уверенно, но к концу фразы подошел почти шепотом. Нервное возбуждение сдавило горло, сердце заколотилось, сбивая дыхание.

- Ага, и Симагина я, и Петуша с Петраковым, - Быстров и бровью не повел. - Что ты несешь? Зачем?

- Я докажу! - Алексей глянул на Щурова, но тут же опять повернулся к Быстрову. - У тебя на руке ожог, а никакой не порез. Во-первых, и Лизонька, и ты сам сказали мне, что окно вы распахнули, а не разбили. Во-вторых, запах. От твоей повязки за версту несет зверобоем. Мазью с ним мажут ожоги, порезы достаточно промыть спиртом или карболкой.

- И при чем тут ожог? - голос Быстрого стал холодным и совсем не насмешливым.

Алексей торопливо продолжил. Он захлебывался, давился словами и спешил все рассказать, пока у него еще была такая возможность.

-У тебя заплатка на шинели новая.

- И что? - казалось, Быстров искренне удивлен.

- На руке - ожог, на шинели - заплата. Да ты же стрелял из кармана! Я справлялся вчера в покойницкой: Петраков и Петуш убиты пулями из нагана.

- Жандармы нынче все с наганами, - тут же отреагировал Щуров.

- Вот именно, - закивал Алексей. Молчание Быстрова его настораживало. - А Симагина застрелили пулей калибра 6,35. Да не как-нибудь, а сбоку и снизу, в печень. Понимаете?

- Пока нет, - качнул головой Щуров.

- Это Браунинг 1906. Игрушка карманная. Из такого через дверь стрелять? И как можно так попасть? Да никак! Его застрелил тот, кто был рядом, тот, кто хотел забрать деньги, тот, кто умеет стрелять левой, тот, у кого, был браунинг, - Алексей наконец выдохнул и уже спокойнее закончил: - Тот, кто всех нас предал.

Алексей еще не успел умолкнуть, а в руке Быстрова уже блеснул револьвер.

- Тихо! Замерли оба! - Быстров повел стволом от одного к другому. - Руки на виду держать. Экий ты у нас, Сойкин, приметливый оказался. И к запахам чувствительный. Погубил и себя, и товарища. Я одно вам сказать хочу на прощание. Чтобы плохо обо мне перед смертью не думали. Осведомитель не я.

Алексей не понял, что оглушило его больше: грохот выстрела или то, что он с размаху влетел во что-то твердое головой. Щуров прыгнул, не дослушав, сбил стоявшего на пути Алексея с ног и упал вместе с ним, толкая тяжелый дубовый стол на Быстрова.

Из-за стола выскочили одновременно и наудачу, ожидая выстрелов. Но повезло: Быстров от удара очумело хлопал глазами, выпустив из руки оружие. Щуров пинком отбросил револьвер Быстрова подальше в сторону, а из кармана уже успел выхватить свой. Зайдя за спину неудачливому стрелку, Щуров приставил ему к затылку ствол.

- Вот и допрыгался, - Щуров с трудом перевел дыхание взглянул на часы на стене, явно прикидывая, сколько времени у них осталось. - А теперь я хочу услышать, где деньги.

- И больше ничего? То есть, то, что осведомитель охранки не я, а кто-то другой, вас с Сойкиным не интересует? - теперь уже Быстров говорил без остановки. - Симагина, каюсь, убил я. Как пошла эта петрушка, вы с Лизой сбежали, Берг и Петуш за вами, Петракова при мне застрелили. Тут я и сообразил, что мы с Симагиным вдвоем остались в комнате. И так мне, знаете, захотелось бросить к чертям собачьим и канитель с Жоржем, и занятие наше. Хоть раз в жизни человеком пожить. Махнуть в Швейцарию, или хоть к Жоржу на родину...

- Вот и скажи теперь, куда деньги дел, - Щуров слегка ткнул дулом в голову Быстрова.

- А нечего рассказывать, - пожал плечами Быстров. - Не было при нем денег. Все зря.

- Конечно, зря, - хихикнул вдруг Алексей. - Вы ж не слышали, как Симагин пел.

- Что делал? - казалось, Быстров даже про револьвер у собственного затылка забыл. - Сойкин, это у тебя нервное?

- Но вы-то, Щуров, вы должны были догадаться. Он же вам про надежное место говорил.

И Алексей, отчаянно фальшивя, пропел:

- И в хрупкости пребудет моя сила... Он же их Лизоньке передал. С такой пачкой денег в кармане ходить как-то не с руки. То ли дело женский ридикюль. В него хоть деньги, хоть браунинг влезет. Да, Быстров? Прекрасный способ избавиться от орудия убийства. Как это бла...

"Благородно" осталось недосказанным потому, что говорить внезапно стало некому. Не дожидаясь, пока Алексей договорит, Щуров нажал на спуск. Алексея забрызгало красным. Смотреть на Быстрова, не хотелось. Пулевые ранения в голову вдруг разом перестали интересовать студента Сойкина. Он поднял глаза на Щурова и уткнулся в еще дымящееся отверстие ствола.

- Не дергайся, будь паинькой, - Щуров сделал два шага в сторону и поднял наган Быстрова. - Вот так. Теперь выйдет складно: ты раскрыл предателя, а он тебя застрелил. А я только наказал мерзавца.

- Что же вы... - растерянно произнес Алексей и тут, наконец, догадался. - Господи! Так это вы! Вы осведомитель охранки, вы все это подстроили, чтобы получить деньги. Тоже, небось, сбежать и пожить по-человечески решили.

- Вот только Симагин, скотина, все испортил, - покачал головой Щуров. - Взял, да зачем-то деньги девчонке-морфинистке всучил. Да еще загадками говорить вздумал. Он про надежное место сказал, я и решил, что в тайнике у себя на квартире оставил. Проверил потом, а там пусто. Признаться, я чуть умом тогда не тронулся. Но теперь все в порядке. Спасибо за помощь и прощайте!

Странно, но выстрел Алексей услышал. Думал, что умрет раньше, а поди ж ты. Только зажмуриться успел. Еще более удивительным ему показалось то, что боли не было. Он осторожно открыл глаза. У его ног все так же лежал труп Быстрова. В трех шагах дальше на полу, раскинув руки и удивленно глядя в потолок, распластался Щуров. В дверях стояла Лизонька с подаренным Быстровым браунингом в руках.

- Я ему покажу "девчонку-морфинистку"!