Памятник
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Когда в городе гаснут праздники,
Когда грешники спят и праведники,
Государственные запасники
Покидают тихонько памятники...
А.Галич
Галина Павловна мельком бросила взгляд в зеркало - не пристало завучу советской школы пялиться на своё отражение. Новые туфли сидели замечательно, хоть и беспощадно жали. Красота требует жертв. Тем более в такой ответственный день. Галина Павловна одернула несуществующую складку строгого шерстяного костюма и слегка коснулась намертво уложенной прически огненно-рыжих тонов.
Портреты двух Антонов - Чехова и Макаренко тоже отражались в зеркале и, казалось, одобрительно кивали. Портрет генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева не отражался и не кивал, поскольку висел на противоположной стене. Там же висели круглые часы с белым циферблатом, на котором большая и маленькая стрелки встретились возле цифры девять.
- Галин Пална! Мы с плакатом закончили, - в дверном проеме показался Сергей Руденко, одетый, как и положено физруку, в синий спортивный костюм и кеды.
Кеды были явно не новые и даже не совсем чистые. И коленки на спортивном костюме неэстетично оттопыривались. Мог бы и поприличней одеться для торжественного случая - все-таки школу фотографировать будут для городской газеты. Возможно, вместе с товарищами из горкома.
Галина Павловна, которую и ученики, и учителя за глаза называли 'Павлиной', тяжело вздохнула и последовала за физруком в актовый зал.
'Оправдаем доверие и выучимся на отлично!' - гласила надпись на плакате, натянутом под самым потолком. Под плакатом, на полу, белыми горошинами виднелись капли свежей краски, которой физрук подкрасил вылезшие за трафарет буквы. Банку с этой самой краской задвинули в угол вместо того, чтобы вернуть на место -в подсобку. Там же стоял аккордеон. Двое старшеклассников возюкали швабрами по сцене, оставляя мокрые полосы на темно-буром полу. Кумачовая ткань валялась у подножия постамента. Ну ничего нельзя поручить! Завуч вернула драпировку на бронзовую гульку на голове изваяния и критически оглядела зал.
- Кошкин, ты бы тряпку намочил! Только грязь развозишь!
Восьмиклассник Шура Кошкин даже головы не повернул.
- Кошкин, ты меня слышишь? - взвизгнула Галина Павловна, - к тебе, между прочим, обращаюсь.
- В нашей стране эксплуатация детского труда запрещена, - буркнул Кошкин.
Его приятель, двоечник и второгодник Камушкин громко хихикнул и рыгнул.
- Вы мне тут поумничайте, - грозно рыкнула завуч, - вот вызову ваших родителей... Хотя, с кем там разговаривать?
Галина Павловна в сердцах махнула рукой. Разговаривать с вечно пьяным отцом Кошкина - то еще удовольствие. А мать... Мать Кошкина завуч вообще никогда не видела. Они и на родительских собраниях никогда не появлялись. Приятель Кошкина тоже не мог похвастать хорошей наследственностью. Толя Камушкин происходил из рода потомственных хулиганов. Семейство Камушкиных завуч слегка побаивалась. От этих уголовников только неприятностей и жди.
Несмотря на наличие такого неблагополучного контингента, учебные показатели школы оказались лучшими в городе. По такому случаю решением горисполкома средней школе номер 23 было присуждено высокое звание 'Образцового учебного заведения'. Эту новость, объявленную директором в начале апреля на педсовете, Галина Павловна, сначала приняла за шутку.
- Андрей Петрович, вы так не шутите. У меня же инфаркт от таких шуток сделается.
- А я и не шучу, - Андрей Петрович Остроумов поднял своё грузное тело со стула, водрузил на нос очки с толстыми линзами и оглядел присутствующий педсостав - завуча Галину Павловну, физрука Руденко, англичанку и немку в одном лице - Розалию Марковну, военрука и муз.руководителя Нефимцева - бывшего фронтовика и ветерана, и вечно опаздывающую учительницу русского языка и литературы молодую Лидочку Михайловну. Лидочка застыла у дверей, сообразив, что опоздала на педсовет весьма некстати. Впрочем, добрая половина преподавателей была на занятиях, и к опозданию юной русички отнеслись снисходительно.
- Простите пожалуйста, я пропустила что-то важное?
- Садитесь, Лидочка, - грустно вздохнул директор.
- И постарайтесь не опаздывать, - не удержалась Галина Павловна. Зато она удержалась от комментариев в адрес Лидочкиного наряда. Яркий жакет, застегнутый на огромную пуговицу, слишком обтягивающая юбка...С другой стороны, Лидочка же где-то раздобыла бирюзовые туфли-лодочки и уступила их ей по дешевке...
- Итак, товарищи педагоги, первоапрельские шутки в сторону. Нам выпала большая честь. Во-первых, я хочу поблагодарить нашу Галину Павловну, ибо благодаря ей показатели по точным наукам в нашей школе, а именно по математике и физике, являются лучшими в городе.
Директор сделал паузу, которую учителя заполнили аплодисментами. Галина Павловна смутилась, достала платок и промокнула увлажнившиеся глаза.
- Ой, неожиданно как-то, пробормотала она, громко сморкаясь.
- Во-вторых, - продолжил директор, - наша школа является единственной в городе, где преподаются целых три иностранных языка. Розалия Марковна, мое почтение.
Директор склонил голову в сторону элегантной дамы, которую язык не поворачивался назвать старухой. Аккуратно уложенные седые волосы, ухоженные, изящные, несмотря на артрит, руки, тонкий запах явно не советских духов... Розалия Марковна слегка склонила голову в ответ и улыбнулась уголками губ.
- В общем и целом, коллеги, благодарю вас за отлично проделанную работу.
Сам директор вёл географию и имел весьма распространённое прозвище 'Глобус', которому соответствовал и по характеру своего предмета, и по размеру своей окружности. Хвалить самого себя было как-то неловко и директор перешёл к делу.
- Церемония вручения почетной грамоты назначена на 22 апреля, день рождения Владимира Ильича Ленина, таким образом, у нас есть пара недель на подготовку.
- Исполком так просто грамоты не раздает. Обязательно что-то ценное должны вручить. Что с подарком? - задал волнующий вопрос физрук.
- В качестве подарка нам вручат бронзовый бюст Надежды Константиновны Крупской, друга и соратника Владимира Ильича, который украсит наш красный уголок. В день церемонии нас посетит третий секретарь горкома партии, товарищ Чижикова. Возможно, будут представитель прессы. Соответственно, товарищи, не расслабляемся, а начинаем оправдывать доверие.
Учителя потянулись на выход, обсуждая неожиданные новости.
'М-да...бюст не пропьешь', - донеслось до Галины Павловны угрюмое бурчание. Провести бы с несознательным коллегой беседу об облике советского педагога, но в шестом Б как раз контрольная по геометрии, момент, пожалуй, не самый удачный.
***
В течение трёх недель школа готовилась к торжественному мероприятию. Младшие классы под руководством Ивана Даниловича Нефимцева разучили песню 'Школьные годы'. Звуки аккордеона во время репетиций торжественно разносились по коридорам, отчего на груди у Галины Павловны делалось тепло и спокойно. Девочки из старших классов приготовили стихи о Родине. Плакат нарисовали. Стены в актовом зале побелили. Бронзовый бюст сподвижницы вождя разместили на пьедестале в центре сцены. Дорожку возле школьного крыльца расчистили от прошлогодних листьев. В учительской накрыли стол для дорогих гостей. В общем, приготовились.
За полчаса до мероприятия Галина Павловна собрала основной педсостав в учительской.
- Ой, волнуюсь я что-то. Хоть бери и валерьянку пей, - завуч промокнула платком выступившие на лбу капельки пота, - надеюсь, у всех все в порядке.
- Зайцева забыла белый фартук, а ей Маяковского читать, - пожаловалась Лидочка, - может, успеет домой сбегать, переодеться?
- Лучше пусть поменяется с кем-нибудь, не велика беда, - махнула рукой Галина Павловна, - ещё у кого какие вопросы?
- А праздничный фуршет только для начальства, или нас, простых смертных, тоже пустят? - поинтересовался физрук.
- Вам бы только выпить, молодой человек, а ещё спортсмен, - укоризненно покачал головой военрук. - Вот я в ваши годы...
- Били немца под Сталинградом, - Галина Павловна похлопала ветерана по плечу, - мы знаем и ценим, только сейчас нам нужно проверить готовность нашего мероприятия. Итак, гости подъедут на машине к школьному двору. Встретит их Лидочка с букетом цветов, после чего проводит в директорскую, где мы обменяемся приветствиями. До этого момента в зал никого не пускаем - а то наследят и намусорят. Я там на ключ закрыла, от греха подальше. Потом все идут в актовый зал, где учащиеся уже заняли свои места. Гости садятся в первом ряду. Хор находится на сцене. Андрей Петрович произносит вступительную речь. Затем выступает товарищ Грачёв.
- А это кто? Я такого не помню, - директор сощурился, глядя в папку с приветственным адресом.
- Это тоже ответственный работник из горкома. К сожалению, товарищ Чижикова заболела и вместо нее будет инструктор по культпросвет работе товарищ Грачёв Н.П. Он, говорят, человек там новый, но в высшей степени достойный, ударник труда, фронтовик, и, между прочим, имеет медаль за оборону Сталинграда. Вот как раз с ним, товарищ Нефимцев, вы и пообщайтесь в неформальной обстановке в целях налаживания административных связей.
- Итак, после вручения нам грамоты, мы снимаем покров с монумента. Зайцева читает стихотворение. Звучит музыка. Выступает хор. Потом раздаются аплодисменты. Гости и школьная администрация идут в учительскую, остальные возвращаются в классы. Всем все понятно?
- Понятно, - потянулся физрук, вставая со стула, - простых смертных до фуршета не допустят.
***
Белый фартук, одолженный у одноклассницы, криво сидел на худенькой Кате Зайцевой. Слишком большие лямки спадали, и приходилось то и дело их поправлять.
- Не волнуйся, - успокаивала Лидочка Михайловна, - у тебя всё получится. С таким четким и громким голосом тебе хоть прямо сейчас диктором на радио работать. А фартук мы подколем булавкой.
'Я знаю, город будет. Я знаю, саду цвесть', - повторяла Катя, глядя на сцену актового зала.
Дедуля в сером костюме, слегка прихрамывая, подошел к микрофону, прокашлялся и улыбнулся, оглядев зрительный зал.
- Дорогие дети! Уважаемые педагоги! От всей души хочу поздравить вас...
Катя не слушала. Она продолжала повторять про себя: "И слышит шёпот гордый вода и под, и над: 'Через четыре года здесь будет город-сад!"
Завучиха Павлина приняла из рук дедули красную папку и сделала вид, что смутилась. Сейчас выдаст пламенную речь, потом Катя прочитает стихотворение, потом первоклашки споют и наконец это мучение закончится. Где-то рядом щелкнул затвор фотоаппарата. Павлина повысила голос, неприятно зафонил микрофон.
- Учащиеся нашей школы - это будущее нашей страны. Мы ценим важность момента, поэтому мы благодарны за честь обладать бессмертным произведением искусства - памятником Надежде Константиновне Крупской. Как говорил товарищ Ленин, 'Цель нашей школы - воспитывать полезного члена общества'. И мы данное нам доверие обязательно оправдаем.
- Слышь, Зайцева, - кто-то толкнул Катю в бок, - бюст - это типа сиськи?
- Кошкин, отвали, - Катя отодвинулась от одноклассника.
- Сиськи Крупской! Толян, ты слыхал?
Толя Камушкин заржал в ответ:
- Да видели мы этот бюст. Тоже мне сиськи.
- Сегодня в День Рождения Ильича мы дарим памятник всем учащимся нашей школы! - Павлина сделала многозначительную паузу и сняла с постамента кумачовую ткань. Раздались аплодисменты, но почему-то сразу смолкли.
Завуч сначала не поняла, в чем дело. Но по изумленным лицам учителей и смешкам некоторых учеников было ясно - произошло что-то ужасное.
На бронзовом лике друга и соратника вождя кто-то белой краской подрисовал усы.
***
Ох, полетят головы! Головы полетят! А кое-кто полетит со своей должности. А то и хуже - тут увольнением не отделаешься. За поругание революционных идеалов можно загреметь в места не столь отдаленные. И не важно, что дети набедокурили. Значит, плохо детей воспитывали, не оправдали доверия...
Позорище-то какое! Хорошо, хоть Нефимцев догадался хору сдирежировать. Под звуки аккордеона и под нестройное, но громкое пение младших классов городское должностное лицо вместе с фотографом, будь они не ладны, проследовали в учительскую. Там гости, очарованные Лидочкой, благополучно выпили и закусили, после чего сели в машину и уехали.
Завуч заперла дверь своего кабинета. Ей нужно было подумать.
Вроде бы утром все шло, как по маслу. Ну разве что горкомовские гости запаздывали. Лидочка замёрзла вместе с цветами на улице - вроде весна, а все же прохладно, а на ней колготки капроновые и юбочка едва коленки прикрывает (надо, кстати, с Лидией Михайловной воспитательную беседу провести. Школа все-таки - не дом моделей, стоит как-то поскромнее одеваться). В общем, решили гостей из окна учительской выглядывать, а уж как машину во дворе увидали, так и встречать ринулись. На часах было уже около одиннадцати. Да кто угодно мог за это время зайти в актовый зал! Остроумова жалко - он, как лицо ответственное, первым полетит с должности. С другой стороны, от него как от лица самого ответственного и действий следовало ожидать самых решительных. Но Галина Павловна слишком хорошо знала своего коллегу - Андрей Петрович был человеком мягким и нерешительным, избегающим конфронтаций. "Для конфронтаций в школе есть завуч", - шутил он.
Ничего, я разберусь, - подумала Галина Павловна, - тут вопрос профессиональной репутации. А к подобным вопросам завуч относилась со всей серьезностью.
***
Кошкин с отсутствующим видом рассматривал свои прохудившиеся ботинки. В ответ на вопросы бубнил одно и то же:
- Мы ничего не делали, чего-то вы к нам пристали?
- Кошкин, ты хоть понимаешь, насколько серьезно обстоит дело? Ведь речь идёт не о хулиганстве, даже не о порче государственного имущества. Кто-то (я не утверждаю, что именно ты), но кто-то из нашего близкого окружения оказался предателем и совершил акт вандализма, и не просто по отношению к произведению искусства. То, что произошло пахнет политической провокацией, если не диверсией. Ты это понимаешь?
Кошкин пожал плечами и сделал вид, что ему наплевать.
С Камушкиным диалог вести оказалось проще. Он рассказал о том, как их на пару с Кошкиным отправили помогать физруку. Они даже обрадовались - чем бы ни заняться, чтоб только на уроке не торчать. Надеялись, что и тут удастся сачкануть. Физрук вообще был нестрогий, особенно в присутствии Лидочки Михайловны. Так и вышло - пока физрук с русыней любезностями обменивались, Кошкин и Камушкин отпросились в туалет, а на самом деле курили под лестницей.
- О вреде курения мы поговорим позже, - пообещала Павлина, - но имей в виду, если ты меня обманываешь...
'Честное пионерское', - хотел ответить Камушкин, но вспомнил, что из пионеров его исключили.
Галина Павловна с интересом рассматривала Катю Зайцеву. Хорошая девочка, умница, отличница, только какая-то вся зажатая. Стихи читает замечательно, у доски отвечает складно, но если что-нибудь личное спросить - сразу теряется, как будто считает свою персону не достойной интереса. Лидочка правильно делает, что Катю опекает их старается привлечь к общественным мероприятиям. Девочка растёт без отца, а у матери, работающей на двух работах, на ребёнка явно нет времени.
- Значит, когда вы с Лидией Михайловной пришли в актовый зал репетировать, там уже были Сергей Олегович и твои одноклассники - Кошкин и Камушкин, так?
- Так, только мальчики потом в туалет отпросились. Да, и они под покрывало заглядывали - и ничего такого там не увидели. Они сами мне сказали.
- Интересно. А что они надеялись там увидеть?
Катя промолчала и, кажется, покраснела.
- Значит, остались Сергей Олегович, Лидия Михайловна и ты, так?
Катя неуверенно кивнула. Галине Павловне показалось, что девочка волнуется. Она теребила подол черного фартука - видимо, уже успела поменяться с одноклассницей.
А ведь на подоле-то краска!
Словно услыхав мысли завуча, Катя выпустила ткань из рук и с удивлением уставилась на белые пятна. Постепенно удивление сменилось ужасом.
- Я ничего такого не делала! Я просто банку с краской принесла.
- Та-а-ак, - многозначительно растянула Павлина. - И откуда принесла?
- Из подсобки, - всхлипнула Катя.
- И зачем?
- Плакат подправить... Сергей Олегович попросил...Только это не он! Точно не он! Честное слово!
- А вот с этим, деточка, давай, я сама разберусь. А ты вытирай слезы и возвращайся в класс.
У Руденко сейчас в расписании окно. Значит, он или в спортзале, или в учительской, или где-нибудь курит. Тот ещё спортсмен...
Галина Павловна со вздохом всунула ноги в лакированные орудия пытки и отправилась в учительскую.
***
- Галина Павловна, голубушка, чаю хотите? Я тут как раз скипятил... - Нефимцев вынул кипятильник из розетки и достал из шкафчика пачку цейлонского чая.
На столе красовались остатки 'фуршета' - одинокий бутерброд с копченой колбасой и сыром, соленые огурчики, начатая коробка шоколадных конфет и никем не тронутый вафельный торт.
- Ой, Иван Данилович, тут не до чаепитий, - завуч грустно оглядела стол, но все же приняла из рук Нефимцева стакан красновато-коричневым напитком. Чай пах бензином, а вид остатков изобилия не возбуждал аппетит.
- Что, не признаются хулиганы? - посочувствовал Нефимцев.
- Я тут подумала и решила, что дело не в них. Актовый зал я лично на ключ закрывала, значит, до начала мероприятия школьники попасть туда не могли. Запасной ключ есть в учительской и у технички тети Клавы. Но, зачем, скажите, тетя Клава стала бы такую глупость совершать?
- Действительно... Ерунда получается. - Нефимцев почесал лысеющую голову, - тут не чай, тут чего покрепче принять надо.
- Вы прям как Руденко говорите. Я, кстати, его ищу. Не видали?
Военрук пожал плечами и покачал головой.
- Эх..- вздохнула завуч и взяла с тарелки последний бутерброд.
Оба Антона на портретах неодобрительно нахмурились, отражаясь в зеркале. Часы на противоположной стене показывали тринадцать тридцать.
Физрука Сергея Руденко завуч нашла у дверей своего кабинета.
- Сережа, вот ты-то мне как раз и нужен.
Сергей - единственный работник школы, к которому Галина Павловна обращалась на 'ты', вызывал у неё покровительственную симпатию. Десять лет назад он закончил среднюю школу номер 23. Отслужил в армии, отучился в институте культуры, но не уехал, как многие в центр, а остался в родном городе. Здесь у него жила престарелая бабушка, в послевоенное время его, сироту, вырастившая и воспитавшая.
- Галина Павловна, я должен вам признаться...
- Может присядешь? - завуч указала на кресло.
- Ну, если придётся, то и присяду. В общем, не будем тянуть кота... Памятник испортил я. Так получилось. Я осознаю, раскаиваюсь, бес попутал. Расследование можно прекратить. В милицию сдамся добровольно.
- Руденко, ты шуточки свои прекрати! Я ведь не посмотрю, что с пелёнок тебя знаю! Ты зачем мне ерунду тут городишь? Ты хоть понимаешь, что тебе светит? Ты о бабке своей подумал? Посадить тебя не посадят, но уволить - уволят. А в Сталинские времена вообще б расстреляли...
- Я вас прошу, пожалуйста, - в глазах физрука читалась мольба, - не надо дальнейших разбирательств. Я виноват и точка.
- А знаешь что, - Галина Павловна хлопнула ладонью по полированной поверхности стола, - давай-ка здесь я буду решать. А ты пойдёшь в спортзал. Тебя там пятый А ждёт.
Не успел физрук выйти, как в кабинет опять постучали.
- Войдите, - разрешила завуч.
На пороге стоял Кошкин из восьмого Б.
- Ну, чего тебе. Почему не на уроке? Вспомнил что-то важное?
- Это я сделал, - хриплым шепотом произнёс Кошкин. Затем откашлялся и сказал громче:
- Это я усы нарисовал.
- Зачем? - опешила Галина Павловна.
- Ну, я хотел, чтоб смешно получилось.
- И Камушкин тебе в этом помогал?
- Нет, Толян ни при чем. Я сам.
'Две явки с повинной - это слишком', - подумала Галина Павловна, но сказать ничего не успела. В голову пришла новая мысль.
- Пойдем, - завуч втиснулась в показавшиеся Золушкиными лодочки, поморщилась от боли, поднялась с кресла и взяла за плечо Кошкина.
- Куда? В милицию? - шмыгнул носом вандал.
- В актовый зал. Покажешь как сотворил такое.
В зале Кошкин с готовностью кивнул на банку в углу:
- Вон краску взял и того.
- Что того? Чем рисовал?
- Кисточкой, - объяснил Кошкин.
- Где кисточка?
- Была кисточка, - с упорством пионера-партизана гнул свое Кошкин.
- Понятно, - подвела итог завуч и обернулась на скрип отворяемой двери.
Сергей Руденко выглядел марафонцем на финише.
- Галина Пална, я же все... - с порога начал было физрук и осекся, завидев Кошкина.
- Сергей Олегович, очень хорошо, что вы заглянули, - Галина Павловна со значением посмотрела на физрука, а тот сделал страшные глаза Кошкину. - Вы же занимались плакатом, так?
Кивок у физрука вышел неуверенным.
- Очень хорошо. А кисти? Где кисти, которыми вы?.. - завуч изобразила рукой движение, будто размашисто красит забор.
- Так они там, на окне, - обрадовался Руденко. - Я сейчас.
Действительно, за шторой, на подоконнике, в литровой банке из-под огурцов в воде мирно отмокали кисти.
- Замечательно, несите-ка их сюда. Ну, Кошкин, показывай, как ты это проделал?
- Что показать? - не понял подозреваемый, но прицелился и вытащил из банки разлапистую кисть.
Галина Павловна с сомнением осмотрела малярное орудие труда. Кисть была широкой и совсем не годилась для такого деликатного дела, как подрисовывание усов. Кошкин понял свой промах, схватился за другую кисть и снова не угадал. Усы на скульптуре были нарисованы четко и ровно, будто толстым иностранным фломастером.
***
После уроков всем учителям было вело собраться в учительской на экстренный педсовет. Кто-то заботливо убрал со стола. Пустая конфетная коробка торчала из мусорного ведра. По-прежнему нетронутый вафельный торт переместился на тумбочку.
- Товарищи педагоги! - завуч водрузила на нос очки и оглядела собравшихся. - Полномочиями данными мне нашей партией, а также руководством школы в лице Андрея Петровича, я пригласила вас на собрание. В школе, как вам известно, произошло ЧП.
Галина Павловна оглядела собравшихся.
Директор вытирал пот со лба носовым платком. Физрук постукивал пальцами по столу. Лидочка, пунцовая как красноармейское знамя, делала вид, что рассматривает портрет генерального секретаря. Военрук чесал подбородок, многозначительно качая головой.
- О случившемся здесь знают все. Злоумышленник надругался над символом Революции, испортил произведение искусства и сорвал торжественное мероприятие.
Завучу показалось, что Лидочка переглянулась с физруком, нервно вздохнула и побледнела. Физрук перестал барабанить, сжал пальцы в кулаки и откинулся на спинку стула.
- Итак, - продолжила завуч, словно перед ней за партами сидел восьмой "Б" - начнём с того, что нам известно. Дано: актовый зал, бюст Надежды Константиновны, несколько учеников и учителей. В девять утра в актовом зале находятся Руденко и двое старшеклассников - Кошкин и Камушкин. Руденко вешает плакат и устанавливает микрофон. Мальчики моют полы. Затем приходят Лидия Михайловна и Катя Зайцева - репетировать. Мальчикам разрешают сделать перерыв, следующие минут пятнадцать они курят под лестницей. Зайцеву отправляют (точнее сплавляют) в другой конец школы за краской. Двое наших работников, оставшись наедине, портят вовсе не памятник, а облик советского учителя, но об этом мы поговорим на другом собрании. Зайцева боится, что ненароком выдала романтическую связь двух хороших людей и, встретив Руденко в коридоре, ему в этом признается. Руденко решает совершить подвиг и взять вину на себя, лишь бы его связь с коллегой не стала очевидной. Тем более, что у коллеги имеется муж. Видя Зайцеву в слезах, неравнодушный к ней восьмиклассник Кошкин приходит к выводу, что обвиняют Катю, и повторяет рыцарский 'подвиг' физрука. Вопрос: если все кругом такие герои, то кто же совершил преступление?
Лидочка снова сменила цвет лица на пунцово-красный.
- Извините пожалуйста, мне нужно выйти...
- Может ещё скажете, что вас подташнивает? - рявкнула Галина Павловна. - Нет уж, останьтесь! Злоумышленника мы выявим прямо сейчас. Если верить Кошкину И Камушкину, на тот момент, когда они закончили уборку, бюст был в целости и сохранности...
- А им можно верить? - встрял военрук, - ребята, скажем так, не совсем благонадежные...
- Хм, словцо-то какое. Старорежимное словцо, товарищ Нефимцев. Но вопрос о неблагонадежности поставлен весьма своевременно, - Галина Павловна одобрительно кивнула. - Дайте-ка мне вашу руку, Иван Данилович, - завуч вдруг протянула военруку свою ладонь, совсем как для товарищеского пожатия. Однако, оказавшись в неожиданно цепком и крепком капкане, пальцы товарища Нефимцева так просто покинуть его не смогли.
- Галина Павловна, голубушка... - начал было военрук, но взгляд "голубушки" выражал непоколебимую решимость.
- Вы, товарищ Нефимцев, аккордеон из актового зала забирали как раз перед началом... Так что теоретически тоже могли... И практически могли. Ключ от актового зала в той же тумбочке лежит, где и чай... - Галина Павловна оборвала себя на полуслове. В учительской повисла тишина, нарушаемая размеренным тиканьем настенных часов.
- Товарищ Нефимцев, я знаю, что это сделали вы. Усы скульптуре кто-то подрисовал совсем не кисточкой, а пальцем. А ваши пальцы до сих пор воняют бензином. И что это у вас здесь, под ногтем? Краска? Вот только зачем? Зачем вы это сделали, Иван Данилович?
- Да-да! Зачем бы я стал такое делать?! - Нефимцев возмущенно выдернул свою ладонь.
- Не знаю, - вздохнула Галина Павловна.
- Зато я, кажется, знаю.
В дверях, опираясь на палку, стоял пожилой человек, которого здесь не должно было быть.
- Товарищ Грачев? - директор поднялся с кресла. - Вы не уехали?
- Вам всем очень хотелось побыстрее меня спровадить, - улыбнувшись, погрозил пальцем горкомовский работник. - Хотя очаровательная Лидия Михайловна так расхваливала вашу школу - и кружки по домоводству у вас есть, и подшефные пенсионеры, и даже свой ветеран-герой войны имеется. Я когда фамилию услышал, захотел немедленно с ним встретиться, но потом решил, что момент все-таки не очень подходящий. Первым делом мы с товарищем фотографом проявили плёнку, благо, своя лаборатория под рукой. А вторым делом, я попытался отыскать на ней человека, которого не видел почитай уж тридцать лет. И не найдя его, сразу вернулся сюда. Время меняет людей, но не настолько. Так что со всей уверенностью заявляю, что ваш военрук - не командир нашей стрелковой роты капитан Иван Нефимцев.
Военрук ринулся к двери, но путь ему преградил Руденко.
- Бежать не советую.
Грачев тем временем медленно приближался к самозванцу, пока не прижал его к стене.
- Ты что же, гнида, надеялся всю жизнь прожить под чужим именем? И мероприятие сегодняшнее сорвал, испугавшись, что тот, кто действительно воевал под Сталинградом, может тебя разоблачить?
Военрук нервно усмехнулся.
- Я в окружение попал, без документов остался.
- Не был Нефимцев ни в каком окружении! А ну, гнида, отвечай, как тебе достались его документы? Ничего, в милиции разберутся!
- Да, ему, покойнику, тогда уж все равно было. Я...
Звук удара кулаком по лицу и грохот падающих стульев, оборвал оправдания военрука. Учительская загудела голосами. Где-то за окном тревожно просигналила машина. Затем звуки вынесло за дверь и понесло дальше, вдоль школьных коридоров, между покрытых известью стен с портретами великих и вечных, мимо бронзовых лиц и гипсовых бюстов, мимо плакатов, красными буквами указывающими что делать, как жить, кого любить и кого ненавидеть, пока в комнате не осталась пустая и звонкая тишина.
Суета схлынула, все разошлись, одна, в пустой учительской Галина Павловна устало опустилась на стул, сняла туфли, достала припрятанную за радиатором мятую пачку сигарет и закурила.
- Восвояси уходит бронзовый, но лежат, притаившись, гипсовые, - сказала она и вздрогнула, испугавшись звука собственного голоса.
Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.