Помнишь, как ты сделал свой первый шаг? Наверное нет. Конечно, тебе ведь было что-то около трёх. Или четырёх. Или двух… Честно говоря, не эксперт в ваших кривых шажочках, и уж тем более в возрастах их первого произошествия.
Как бы там ни было, мой первый шаг был как минимум в два раза значительнее, чем твой. Я, знаешь ли, иноходец. Мустанг. Вэ Восемь, так сказать.
Помню этот момент как сейчас - спасибо твоему мизинцу. Только что я стоял как стою, а тут вдруг чувствую - шагнуть. Необходимо. Срочно. И шагнул. А хули стоять, если шагнуть? Этот день, кстати, кроме первого шага принес мне еще и множество новых слов. Не буду их здесь перечислять, да и предпочту считать комплиментами. А то иначе как-то обидно…
Кстати, ты чего зимой без тапочек ходишь? У меня вот есть тапочки, пусть и небольшие. И, хочу заметить, я своими ногами не задеваю никого и ничего. Уж не обувь ли тому причина?
На тапочках, к слову, хотелось бы остановиться подробнее, так как тут присутствует некоторая доля гордости. Не велики, не малы - впору. Как говорят в рекламе: “То, что я люблю”. А как же их не любить-то, если они такие прелестные ворсистые кругляшки, защищающие меня от чересчур близкого знакомства с паркетной поверхностью?
Сей шерстяной артефакт, к слову, полон альтруизма. Для меня он просто удобен, не более. Но необходим паркету. Кроме защиты от близкого знакомства с оным, сия прокладка предостерегает местную твердь от чересчур жестких и травмирующих выходок с моей стороны. А выходки случаются.
Ну да ладно, кажется, я достаточно хорошо описал свои штиблеты для того, чтобы с этого момента называть их обувью. Для тех, кто не понял: штиблеты равняются кругляшкам из шерсти. Однако, сука, не каждый кругляшок из шерсти - обувь. Отнюдь. Тем более моя. Помни об этом, когда будешь вычёсывать свою собаку или кошку. Хочешь - сдай полученное в процессе вычёсывания сырьё (шерсть, да? не вычёсывай лысых котов) в ломбард. Хочешь - засунь его на антресоль. Да хоть в банк положи под 04.20 процентов годовых - мне похуй.
(я бы посмотрел, как ты будешь впаривать цветастую авоську с шерстью мужику, стоящему за набитой телефонами и планшетами витриной ломбарда)
Главное: не забывай, что твоя хуйня и моя обувь - птицы абсолютно разного полёта. Потому у меня и не получилось положить свою обувь в банк на депозит - банкиры посчитали и поняли, что проценты за один месяц будут больше, чем ВВП Венесуэлы. После продолжительных манипуляций с использованием калькулятора девочка-банкир (банкирка? банкиресса? банкиня?) предложила мне положить один мой ботинок на депозит ровно на полторы минуты. Дескать, больше у их банка сейчас денег нет, даже учитывая всестороннюю поддержку от МВФ.
Но я учусь на ошибках - после этого эпизода я стал крайне дотошно проверять размер кредитно-депозитного портфеля и капитализации банка перед тем, как хотя бы подойти к датчику движения на входе. А после открытия дверей проверяю котировки акций. Всех. Просто так. Люблю я это дело. Особенный ажиотаж на рынке вызывает рост акций на пиво “Капиталист” - иногда даже машина под крышечкой бывает. В такой ситуации на понижение никто играть не будет, и через какое-то время во двориках уже кипят обсуждения прогнозов на текущий финансовый год. Синеглазые брокеры не брезгуют ничем - иногда дело доходит до рукоприкладства и даже налоговой. Но... Повыёбывались и хватит, давай дальше рассказывать буду.
… Гм… Это… Так о чем это я?
Думал было рассказать про своё иноходство и мустангство (кто не любит неологизмы - может облизать моё мустангство), но раздумал. Банально, да и рассказывал я в прошлый раз. Лучше, наверное, про возраст: в прошлом месяце мне исполнилось одна сотня и восемьдесят три года. Целых сто восемьдесят три года! Представляешь? Через семнадцать лет девочки, которые родились сегодня, станут привлекательными (но это не точно), а я увижу начало своего второго века. Но я не кичусь своим возрастом. Давай без церемоний и без “Вы”. Простого “Патриарх” будет достаточно.
Хотя возраст, конечно, даёт о себе знать: морщин всё больше и больше. Уже даже не морщин, а трещин, которые никаким лаком не закрасишь. Осторожнее со мной надо - я трогательный в переносном смысле и хрупкий в прямом. До сих пор помню ту аристократично-дореволюционную мразь, которая не умела пользоваться подставками под горячее - ощутимая часть наличествующих ныне изъянов обязана своим появлением именно ему. Но что я всё жалуюсь да жалуюсь? Мне ведь и хорошее делали!
(Маркс, спасибо, чмоки :* ).
Помню, когда пришли красные, меня отдали в коммуналку на попечение Фёдр Мхалычу - краснощекому коренастому мужичку, у которого на лице было написано “Фёдр Мхалыч”, а на пальто “несу домой чекушку”. И усы были прелестные - частенько щекотали меня, когда Михалычу случалось, презрев комфорт кровати, внезано упасть на мне в объятия Морфея... Эх, хорошее было времечко при красных. Холодная водка вместо тёплого чая пошла на пользу всем моим поверхностям... Ну, точнее, не пошла, но хотя бы не сделала хуже. Да и раскулачить меня, тьфу-тьфу-тьфу, как-то забыли.
А потом, помню, модерн. И я типа вышел из моды. А потом постмодерн. И я типа снова в моде. Но при том условии если я на что-то делаю аллюзию. Вот я и делал. На что - не знаю, но очень загадочно и многозначительно. Стоял прямо возле входа в квартиру, рядом со стульчиком для снимающих обувь гостей, и изо всех сил походил на что-то древнегреческое. Ну и, конечно, старался добавить чуть скептицизма: мол, греки древние, конечно, молодцы, и сейчас тут им оммаж происходит моими стараниями, однако подотстали они от мира... Хотя, в плане мореходства обошли Титаник. Да и золотое руно нашли, не расплескав по дороге задор на лайки и комментарии.
Забыл сказать: давеча меня перекрасили и попытались устранить морщины. Перекрасить получилось (позолота - фу, моветон, будто Мидас обласкал; а я ведь не из этих), а морщины устранить нет. Шутка ли - двадцать лет аристократично-горяченного чайника каждый день. По три раза в день. На одно и то же место. Полно мне молодиться - не морщины это, а самые настоящие трещины, и хрен ты что с ними сделаешь. Но я отвлекся.
С чего мы начинали? Вроде бы с первого шага. Так вот: мой первый шаг был моим последним шагом. Почти две сотни лет я стоял в разных помещениях поляной для разнообразных застолий, от богатых, что ноги еле держали, до скромных, в узком кругу, из водки, двух рюмок, да огурчика. Две сотни лет стоял не двигаясь.
Но когда я увидел на твой блядский ноге твой блядский мизинец, я почувствовал, что это оно. Зря ты не надел тапок.
Шаг.
Твой маленький дружок летит настречу моей деревянной ноге. Одной из четырёх. А если повезет то и двум.