В деревню Нижние Подсолнухи давно не заезжали важные гости. Вот прямо с того дня, когда из-за тонкого языка леса, выдававшегося из тёмной массы Ведьминого Леса, вылетел огнедышащий дракон. Соседи бы сказали - эка невидаль дракон. Мало ли по лесам всякой нечисти бегает! Но жители деревни имели на это особое мнение, ибо с их слов дракон был особенным. А каким узнал первый же рыцарь, что решил освободить несчастную девицу, кою с его слов, утащил огнедышащий гад. Собравшись у дома старосты, жители деревни долго судили, поглядывая в ту сторону, куда уехал рыцарь - за каким чёртом дракону, который к слову иногда подворовывал у селян скот, живая девица?! За мёртвой, доблестный рыцарь как-там-его-звали бы не поскакал на своём породистом жеребце, в такую даль, в конце концов, заключили они. Значит дело не чисто. Покумекав еще с полчаса, селяне разошлись по домам, ибо вечер подходил к концу, а утром рано было вставать.
О рыцаре не было известий ни на завтра, ни на послезавтра. Спустя какое-то время следом за первым рыцарем проскакало еще несколько столь же крепко закованных в железо всадников. И настроены они были куда как решительно. Но ни один из них так и не вернулся. Когда же с рёвом и дымом дракон объявился прямо посреди белого дня, и опустился у колодца, посреди деревни, крестьяне по первости попрятались, поди пойми, чегой-то проклятущей зверюге надобно:
- Выходи, добрый люд! - проревел дракон хорошо поставленным голосом. Как там на самом деле звучал хорошо поставленный голос никто из них не знал, но девки заслушались. - Обещаю никого не жрать, тьфу ты, не есть.
Потихоньку стал собираться народ. Глазели, охали, ахали, тыкали пальцами, но близко не подходили. Придерживали детей, так как маленькие сорванцы по глупости своей малолетней, страха перед чудищем не имели. А Гульвин -первенец так тот уж примеривался забраться к зверюге на хвост, но был пойман матерью и, получив трёпку с воплем убежал за амбары. Вперёд протолкнулся старый Пантус, деревенский староста. Не слишком молод, не слишком стар, а так, в самый раз:
- Чего тебе, надобно? - спросил он глядя снизу вверх, придерживая шапку. И подумав, добавил: - Господин.
- Дело у меня к вам, народ сельскохозяйственный. Весьма щекотливое и необычное, - тут дракон задумался и выпустил из ноздрей струйку дыма. - Поселился в вашем лесу я, честь по чести. В самой чащобе непролазной, болотами топкими окружённой. Домик у меня там небольшой, огородик, цветничок, всё как у лю...тьфу, ну вы меня поняли. Хозяйку привёз молодую. Руками делать, правда ничего не умеет, но учится споро. Ибо страшен я в гневе своём яростном! - дракон распахнул крылья, закрыв сразу полнеба и выпустил огненный шар. Селяне начали беспокойно поглядывать на дома, погреба и уж совсем тоскливо в сторону леса.
- В общем, - дракон цыкнул сквозь клыки, - жрать её готовить научите. Да по хозяйству там всякое. А я уж в долгу не останусь, чем могу, помогу. По-соседски.
Народ сперва обалдел, затем призадумался. Будучи людьми обстоятельными, скоропалительных решений отродясь не принимавшими, им нужен был предмет договора - сейчас и перед глазами. Поэтому вести переговоры по этому делу делегировали всё того же старосту Пантуса. Из упрямства старческого, а может по скудоумию, Пантус переговоры вести отказался. За что тут же узнал все выступающие костяшки в кулаке кузнеца своими ребрами.
- Дело это господине не быстрое, - слегка заикаясь от пережитого начал староста. - Тут всё взвесить требуется....
- Чего взвесить нужно взвесите! - рыкнул дракон, чутко уловив своим драконьим чутьем, куда клонят селяне. - Девка вон в лесу стоит у деревьев, ждёт. Вы её, эта, значит, готовить научите и бельишко стирать. Да, вот еще - если кочевряжиться начнет, так вы её не жалейте, крапивой приложите там, ну или как у вас заведено. Даю вам на это моё согласие. А через недельку я её у вас заберу. Или, - дракон пыхнул дымом сразу из двух ноздрей. Непонятливых не нашлось.
Тяжело взмахнув крыльями, дракон взлетел, подняв в воздух тучу песка и кучу народа. Потирая синяки и ушибы, селяне с неизбывной тоской смотрели в сторону леса, откуда через поле репы шла виновница происшествия. Стоило ей приблизиться, как самые памятливые узнали в ней принцессу Эрмелинду, чей портрет показывал рыцарь. Вид у принцессы был помятый и крайне недовольный.
- Ну, что уставились холопы! - тут же взяла быка за рога принцесса, оглядев притихших крестьян драконьим взором. - Воды мне несите, еды, платья чистого и быстрее.
Сперва не отошедшие от беседы с драконом крестьяне попадали на колени, но затем кузнец, который упал прямо в куст крапивы вспомнил слова дракона:
- Народ, что же это, пигалица мелкая, ящерица редкозубая командовать тут удумала?! А ну, бабоньки покажем гостье дорогой, где баня то у нас, - схватив принцессу как мешок картошки, кузнец, широко шагая, направился прямиком к реке. Принцесса, вися вниз головой и не прекращая при этом столь изобретательно ругаться, что компания деревенских сквернословов шла за ней, радостно развесив уши.
Раздался громкий всплеск, короткий полузадушенный вскрик и новый поток брани, быстро, правда, сошедшей на нет. Дальнейшая жизнь деревни вдруг стала подчинена новому ритуалу: утром в поле, и скорей обратно узнать, что натворила непутёвая гостья, и до самого вечера ухахатываться над её оплошностями.
Но если первые дни было весело, то дальше бабы забили тревогу - принцесса оказалась на редкость бестолковой. Научить её готовить оказалось задачей для академии, а не для необразованных крестьян. Со стиркой история была еще грустнее: то белье утопит, то чуть сама не утопла. А третьего дня едва русалки с собой не прихватили, еле отбить успели. По первости бабы схитрить хотели, дай думают яичницу научим готовить и с Богом. Да не тут то было. Принцесса вроде и старается, но как саму с печью и продуктами оставили, пожар начался, насилу потушили.
- Гонца к дракону слать надобно, - вещал вечером Вилфрид скорняк. - Не то попомните моё слово, спалит она деревеньку нашу. Пущай забирает непутёвую. Толку с неё никакого не будет. А только урон и убытки.
Когда стали решать, кого послать, чуть до драки не дошло. Никто не хотел в болота гиблые лезть и чудищ лесных провоцировать. Вызвался было один - дурачок местный Ховер, но на счастье дракон явился сам, чем вызвал всеобщий вздох облегчения. Дракон же, видя счастливые лица крестьян, заподозрил неладное:
- Померла?!
- Да тьфу на вас господин дракон, - даже не пытаясь скрыть радость, заявил староста, - Жива-живёхонька, невеста ваша. И ручки на месте и ножки, и ...все в общем на месте.
- Тогда по какому поводу радость ваша безмерная рты вам распластывает, - нахмурился дракон, на всякий случай, продувая ноздри.
- Закончился срок беды нашей, - ляпнул староста радостно и тут же закрыл рот рукой, но было поздно. Суть, проклятый ящер схватывал на лету.
- Та-а-ак,- растягивая слова прошипел он! - Ведите её сюда.
Почти вся деревня сорвалась с места, в едином порыве, и вскоре принцесса оказалась перед драконом:
- Эрмелинда, любовь моя, - томно начал дракон, - эти люди говорят про тебя всякое. Пролей свет своей искренности на темноту слов непотребную.
Но, принцесса так же как и крестьяне доведенная до точки кипения, набрала в легкие побольше воздуха и пошла в атаку:
- Ах, ты бесстыжий, хвостатый обманщик! Чемодан летающий! Обжора чешуйчатый! Ты думаешь, что я наследная принцесса Скорбург - Пассуанского королевства буду стоять для тебя у печи, пока ты шляешься по вонючим болотам, мерзкий пожиратель лягушек?! Не бывать этому!!!
На этом месте, принцесса топнула ножкой и отвернувшись от всей кампании зарыдала. В голос. Ошалевший от такого дракон переводил взгляд с принцессы на крестьян, почтительно молчавших во время этой сцены и обратно. Неожиданно взгляд его упал на стоящую в сторонке вдову Клауса - башмачника, которая учила принцессу домашнему хозяйству. В руках женщина держала поднос, на котором лежал кусок кровяной колбаски и кувшин кваса. В животе дракона заурчало:
- К чертям собачьим, твоё нытьё принцесса, - не выдержал дракон, не отводя глаз от угощения маячившего за спинами селян. - Пусть будет по-твоему, завтра же отнесу тебя обратно. Дурацкая это была затея, - в сердцах сплюнул он огнем. - Не каждому дракону нужна принцесса!..