Журнал "Русское богатство", один из крупнейших ежемесячных, журналов второй половины XIX в., возник в 1876 г. и просуществовал до 1918 г.
Первые два года "Русское богатство" выпускал некий Савич, нерегулярно, с убытком для себя, сначала в Москве, а затем в Петербурге, три раза в месяц. Журнал посвящался экономическим вопросам, сельскому хозяйству, торговле и промышленности. Избегая острых проблем современности, "Русское богатство" не могло стать в 70-е годы популярным и влиятельным органом.
В 1879 г. журнал перешел к Д.М. Рыбакову, был преобразован вежемесячный, и в том же году владелицей его стала С.Н. Бажина, жена известного литератора Н.Ф. Бажина, сотрудника журналов "Русское слово" и "Дело". С 1880 г. "Русское богатство" выходило "под новым издательством и редакторством, - как подчеркивалось в объявлении, - и по новой программе".
Приняв за основу журнальных книжек статьи научные и экономические, редакция добилась права печатать беллетристику, литературную критику, хронику внутренней и заграничной жизни и отдел "Смесь", состоявший из небольших заметок сатирического характера, фельетонов, пародий и разных мелких известий.
С января 1880 по март 1881 г., хотя издательницей официально продолжала оставаться Бажина, фактически журнал выпускался на артельных началах группой публицистов-народников: Златовратским, Анненским, Кривенко, Г. Успенским, Русановым, Протопоповым, Скабичевским, Гаршиным. Участвовал в "Русском богатстве" и Плеханов, еще не вполне освободившийся от народнических иллюзий (статья "Поземельная община и ее вероятное будущее"), сотрудничал Берви-Флеровский, печатались Бажин, Наумов, Эртель, Засодимский, Терпигорев-Атава, Трефолев и другие писатели. В журнале оживились отделы: "Беллетристика", "Литературная критика", "Внутреннее обозрение".
Наступил недолговременный период успеха журнала, однако число подписчиков - 700 - все же оставалось невелико. "Русскому богатству" трудно было конкурировать с "Отечественными записками" и "Делом". Тем не менее, журнал с 1880 по 1881 г. представляет известный общественный интерес как выразитель современных народнических взглядов. "Внутреннее обозрение" его затрагивает вопросы крестьянского малоземелья, налогов, расслоения деревни. Редакция ставила задачей выяснение тех идеалов, "которые носятся в народном сознании", имея в виду общину, и призывала интеллигенцию слить свои стремления с общинными.
В беллетристике и публицистике наряду с правдивыми сценами из русской жизни идеализировался крестьянин, якобы обладавший "коммунистическим инстинктом", доказывалось превосходство деревенского быта над городской цивилизацией. Официальный редактор журнала Златовратский в статье "Народный вопрос в нашем обществе и литературе" писал: "Мы признаем общину в ее полном объеме, со всеми ее логическими последствиями и исключаем всякие шатания, выверты и компромиссы... Мы пламенно желаем ее санкционирования и охраны в ее основных принципах..." (1880, Љ3).
Признавая, что Россия стоит в преддверии капитализма, "Русское богатство" все-таки выражало надежду, что усилия народнической интеллигенции не дадут капитализму поглотить общину и помогут стране избежать противоречий капиталистического развития. Публицисты Русанов, Плеханов, Воронцов, Берви-Флеровский с разной степенью уверенности полагали, что интеллигенция спасет Россию от капиталистического разорения, сохранив общину. Вместе с тем они понимали, что интеллигенция может выполнить свою роль, только добившись для себя политической свободы, свободы личности.
Цензура быстро уловила изменение характера журнала и назвала его "тенденциозным" уже в начале 80-х годов. "Кому не известно, - писали цензоры, - что редакция журнала "Русское богатство" ставит себе задачей проводить в общество крайние социалистические и радикальные идеи, и что в редакции журнала сгруппировались так называемые новые передовые литераторы нигилистического оттенка...".
После 1 марта 1881 г. ряд членов редакции, в том числе многие беллетристы, покинули "Русское богатство", а на их место пришли новые литературные силы. При новом редакторе П. Быкове журнал опять захирел, чему способствовали общая политическая обстановка в стране и строгость цензуры. В условиях усиливающейся реакции журнал в конце 1882 г. был продан второстепенному литератору Л. Оболенскому. В его руках "Русское богатство" сохраняет либерально-народническое направление, но либерализм явно берет верх над демократизмом. Беллетристика отходит на второй план, главное место занимают отделы научный и философский, причем философско-нравственные и религиозные рассуждения захватывают и литературно-критические статьи. С этой тенденцией связано привлечение к сотрудничеству Л. Толстого как публициста и философа. Но и оно не оживило издания, тем более что многие сочинения Толстого запрещались к печати.
Цензура на какое-то время стала относиться к журналу помягче. "При новом издателе, - указывал цензор Косович, - направление журнала резко изменилось. Беллетристика и полемика отступили совершенно на задний план; отделы - научный, научно-философский, критический и научных новостей расширились... издание приняло вид почти исключительно научного периодического журнала. Отделу же беллетристики посвящалось постоянно не более трети размера книги. Такой более или менее специальный характер журнала... предполагая более ограниченный круг читателей... требует от них весьма солидного образования. В подобном периодическом издании беллетристика составляет, собственно говоря, балласт и перелистывается теми же солидными образованными людьми, для которых исключительно и предназначаются такие издания".
Называя направление журнала "скромным", цензор не усматривал, по его же словам, "в общем направлении издания ничего предосудительного". Но уже в конце 1883 г. Главное управление по делам печати потребовало от цензурного комитета не ослаблять бдительности при чтении "Русского богатства", а цензор Косович получил выговор.
Расцвет журнала и усиление его роли в периодической печати связаны с переходом "Русского богатства" в руки новой редакции: с 1892 г. журнал становится общепризнанным легальным органом народников и редактируется С.Н. Кривенко и Н.К. Михайловским при официальных редакторах П.В. Быкове и С.П. Попове. В журнале принимают участие Южаков, Анненский, Воронцов, Семевский, Елпатьевский и другие публицисты-народники.
В 90-е годы и позже на страницах "Русского богатства" встречаются постоянные выпады против основных произведений К. Маркса, Ф. Энгельса, против работ Г.В. Плеханова и В.И. Ленина. Это был острый и злободневный вопрос: интерес к идеям "экономического материализма", как тогда часто называли марксизм, все шире охватывал общество.
Борьбу с марксизмом возглавил Михайловский. В своих обозрениях "Литература и жизнь" с конца 1893 г., т.е. со времени нового подъема освободительного движения России, он развернул злобную критику идей марксизма. Его поддержали Кривенко, Южаков, Русанов, Зак и др.
Эти выступления публицистов "Русского богатства" вызвали ряд протестующих писем со стороны марксистов. Несколько писем прислал Михайловскому известный революционер H.E. Федосеев, который указывал на нечестные приемы ведения полемики (марксисты имели возможность отвечать своим критикам лишь в частных письмах), клеветнический характер обвинений. Позднее об этом говорил В.И. Ленин в работе "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?". Полемические выступления "Русского богатства" он назвал "поток либеральной и защищенной цензурой грязи".
Статьи Михайловского по вопросам научного социализма в 90-е годы резко отличаются от его же оценки трудов К. Маркса, данной на страницах "Отечественных записок" в 70-е годы. Такая перемена отношения к марксизму объясняется перерождением самого народничества из социально-революционного в либерально-буржуазное течение и обострением классовой борьбы в стране. В 1895-1897 гг. сподвижники Михайловского атакуют не только труды Маркса, но и сочинения Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", "Анти-Дюринг", книгу Плеханова "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю".
Иногда, учитывая растущую популярность марксизма, враждебное отношение сотрудников журнала к идеям научного социализма пряталось под маской объективности, мнимого доброжелательства. Такой характер, например, носила рецензия на III том "Капитала" Н.Ф. Даниельсона (псевдоним "Николай - он") - одного из активных сотрудников "Русского богатства" в 90-е годы, переводчика на русский язык I тома "Капитала", постоянного корреспондента Маркса, слывшего "знатоком" марксизма. Пересказывая содержание книги, Даниельсон рассыпался в комплиментах перед Марксом, называл его "великим", но при этом сумел "не заметить" учения Маркса о классовой борьбе. В.И. Ленин указал по аналогичному поводу, что "упущение из виду классовой борьбы свидетельствует о грубейшем непонимании марксизма...".
Полемика с марксистами не принесла никаких лавров народникам "Русского богатства". Плеханов, несмотря на ограниченные возможности легальной печати, в ряде работ: "К вопросу о роли личности в истории", "О материалистическом понимании истории" и других дал блестящий ответ критикам марксизма.
Весьма характерно, что Ф. Энгельс, следивший за откликами на свои труды за рубежом, не придавал большого значения нападкам этого журнала: "У меня не будет времени прочитать критику, которую дает "Русское богатство" на мою книгу, - сообщал он в одном из писем. - Я уже достаточно прочел по этому поводу в январском номере за 1894 год". Лицо "Русского богатства" как врага марксизма Ф. Энгельсу было известно.
Михайловский пытался не раз публично оправдаться перед русской революционной молодежью и заигрывал с нею, желая защитить свои теоретические позиции, и не отваживаясь при этом вступить с В.И. Лениным в открытую полемику. В.И. Ленин в работах "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи "Русского богатства" против марксистов)", "Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве", "Перлы народнического прожектерства", "От какого наследства мы отказываемся?" и других нанес сокрушительный удар народнической идеологии. Руководителей "Русского богатства" (Михайловский, Южаков, Кривенко) он считал в 90-е годы "отъявленными врагами социал-демократии".
Так как публицисты журнала, маскируя его под орган старой народнической демократии и выдавая себя за верных хранителей наследства 60-х годов, вели полемику с реакционной печатью по ряду общественных вопросов, они тем самым несколько затушевывали политическое направление своего издания. Михайловский, Южаков, Протопопов, Анненский выступали с критикой крепостнических пережитков, реакционных, идей толстовства, философии смирения Достоевского, шовинизма Суворина. Это создавало "Русскому богатству" популярность среди читателей. Тираж издания в лучшие годы доходил до 14000. В журнале широко освещалась жизнь России, печатались очерки из провинциального быта (Короленко, Елеонский, Соколовский, Голубев и др.), подробно анализировались внешнеполитические события и новости. Видное место занимала литературная критика, представленная статьями Михайловского, Протопопова и др.
Михайловский играл в 80-90-е годы заметную роль как литературный критик. Он сурово относился к эстетам, сторонникам "чистого искусства", требовал от литературы служения обществу и правде, активного вмешательства в жизнь, авторского приговора ее явлениям. Некоторые его литературные оценки сохраняют свой интерес. Михайловский резко критиковал произведения декадентов Мережковского, Гиппиус, Сологуба за недостаток идейности, содержательности в их произведениях, за бесссмыслицу искусственного слога (1895, Љ10). Здраво судил он о творчестве писателей-натуралистов Ясинского и Боборыкина. Михайловский своевременно поддержал талант Л. Андреева, но в то же время не смог оценить по достоинству Чехова, не оставил статей с глубоким анализом творчества своих современников - Некрасова и Салтыкова-Щедрина.
Беллетристика занимала в журнале значительное место. На страницах "Русского богатства" в 90-е годы помещались произведения видных русских писателей-реалистов - Короленко, Г. Успенского, Гарина-Михайловского, Мамина-Сибиряка, Куприна, Станюковича, Андреева, Бунина, Вересаева и др. В 1895 г. в Љ7 был напечатан рассказ М. Горького "Челкаш". Прогрессивный характер беллетристики журнала в 90-е годы не подлежит сомнению.
Большое значение имело сотрудничество в журнале "Русское богатство" В.Г. Короленко, писателя-реалиста и крупнейшего демократического публициста второй половины XIX в., мастера художественного очерка.
Первое выступление Короленко в печати относится к 1878 г., когда в газете "Новости", где он работал корректором, была помещена его заметка "Драка у Апраксина двора". В "Русском богатстве" он выступил впервые в 1886 г. с рассказом "Лес шумит". Активное сотрудничество Короленко в журнале начинается с 1892-1894 гг. ("Ак-Даван", "В голодный год", "Парадокс" и др.). До тех пор он печатался в "Северном вестнике", "Русской мысли", "Русских ведомостях", "Волжском вестнике" и некоторых других, в том числе и провинциальных, изданиях. В журнале "Русская мысль" (1890, сентябрь - ноябрь) были опубликованы "Павловские очерки", первый публицистический цикл писателя, очень характерный для мировоззрения Короленко и его литературной деятельности.
Не чуждый в юности народнических иллюзий, Короленко и в 90-е годы испытывает еще народнические влияния. Но тщательное изучение жизни приводит его к преодолению в известной мере прежних симпатий.
Народники, отказавшись к этому времени от революционной борьбы, продолжали рассматривать крестьянскую общину как готовую форму социализма, как идеал общественного устройства. Они не хотели понять, что в общине и в кустарной артели нет равенства, что в ней орудует кулак, эксплуатирующий бедноту. Не уяснив себе революционной роли рабочего класса, народники в конце концов превратились в защитников кулачества, врагов пролетариата.
Короленко не был марксистом, однако в его очерках и рассказах содержался правдивый материал, который опровергал народнические представления и подтверждал выводы марксистов. В "Павловских очерках", посвященных жизни кустарей села Павлово на Оке, близ Нижнего Новгорода, Короленко резко разошелся с народническими публицистами, которые считали, что старинные кустарные промыслы в этом селе якобы дают пример "народного производства". Уже во вступительной главе очерков Короленко иронизирует над представлением о селе Павлово как "оплоте нашей самобытности". Надтреснутый павловский колокол становится символом реального состояния кустарной промышленности в России и народнических представлений о промышленности без капиталистов.
Короленко нарисовал верную, запоминающуюся картину жизни и труда павловского кустаря, показал его полную зависимость от хищнической "скупки" и постепенное разорение. Писателю было ясно, что кустари, продающие свои изделия капиталисту-скупщику, давно утеряли всякую хозяйственную самостоятельность, а их эксплуатация приняла на редкость тяжелую форму. "Нищета есть везде, - говорит он, - но такую нищету, за неисходною работой, вы увидите, пожалуй, в одном только кустарном селе. Жизнь городского нищего, протягивающего на улицах руку, да это рай, в сравнении с этой рабочею жизнью!". А народники идеализировали эту "рабочую жизнь", которая якобы дает какое-то особое моральное удовлетворение труженику.
В.И. Ленин в книге "Развитие капитализма в России" сослался на "Павловские очерки" при характеристике положения русских кустарей, признав тем самым достоинства этого произведения.
Зиму 1892 г. Короленко провел в одном из уездов Нижегородской губернии, сильно пострадавшей от голода, наступившего после неурожайного лета. Результатом поездки явился цикл очерков "В голодный год", основу которого составили ежедневные записки автора, о чем сказано в предисловии. Очерки первоначально предназначались для газеты "Русские ведомости", где и начали печататься под нейтральной рубрикой "По нижегородскому краю". Название "В голодный год" появилось в окончательной редакции текста, по которой произведение с 1893 г. публиковалось в журнале "Русское богатство" и не раз переиздавалось затем в виде книги.
Новый цикл написан в той же форме, что и более ранние "Павловские очерки". Публицистика чередуется здесь с картинами и художественными образами. Короленко свойственно непосредственное вмешательство в жизнь, горячее участие в событиях, свидетелем которых он является. Как всегда, в поездке по нижегородскому краю писатель не ограничился ролью корреспондента-наблюдателя: он много содействовал спасению погибающего от голода и эпидемий народа. Реакционные газеты, например "Московские ведомости", обвиняли крестьян в пьянстве и в лени, послуживших якобы причиной неурожая. Короленко подверг беспощадной критике "невежественную, консервативную" лживость реакционной прессы и показал истинные причины крестьянского разорения, которые заключались в пережитках крепостничества. Он лично убедился в живучести крепостнических порядков в России 90-х годов, бесправии народа и безобразиях, творящихся на селе, хотя по цензурным соображениям смог сказать далеко не все из того, что ему хотелось, особенно когда дело касалось революционных настроений деревни.
С прозорливостью большого художника, неразрывно связанного с жизнью народа, Короленко отмечал расслоение крестьян. Он убедился сам и рассказал другим, что "просто мужика", о котором говорили народники, "совсем нет" в русской деревне, а "есть... бедняки, богачи, нищие и кулаки... хозяева и работники" и что между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть.
Вслед за одним бедствием пришло другое - эпидемия холеры охватила в 1892 г. южные районы Поволжья. И снова Короленко в гуще событий. Летом 1892 г. он выехал в Саратов, и свои впечатления изложил в очерке "В холерный год", не пропущенном цензурой. Писатель бесстрашно обличал царских администраторов, оказавшихся неспособными организовать борьбу против эпидемии, резко осудил алчность православного духовенства.
В 1893 г. Короленко совершил заграничную поездку, посетил Америку. Вернувшись в Россию, он с конца 1894 г. принял активное участие в редакционных делах журнала "Русское богатство", а в 1895 г. был утвержден одним из его официальных издателей, в связи с чем переехал из Н.-Новгорода в Петербург.
Очерки Короленко об Америке, а также повесть "Без языка", напечатанные "Русским богатством" в 1895 г., до сих пор не утратили своей злободневности. В капиталистической Америке писатель увидел жестокую безработицу, нищету и бесправие трудового народа, безраздельное господство доллара. Он показал продажность на выборах, высмеял падкую до сенсаций американскую прессу, был возмущен отношением к неграм, заклеймил позором суд Линча. Картина американской жизни, созданная Короленко, была далека от изображения буржуазного режима как идеального общественного устройства, о чем твердила русская либеральная печать. Признавая превосходство буржуазно-демократических порядков над самодержавно-крепостническими, Короленко был свободен от преклонения перед ними и показал их несостоятельность в решении главных задач народного благополучия.
В 1895 г. Короленко принял участие в "Мултанском деле" - судебном процессе, организованном, по его выражению "шайкой полицейских разбойников" с целью разжечь национальную вражду. Процесс группы крестьян-удмуртов, жителей села Старый Мултан, обвинявшихся в принесении человеческой жертвы языческим богам, - одно из громких и памятных дел конца XIX в., - три раза прошел перед судом, причем дважды заканчивался приговором невинных людей к пожизненной каторге.
"Мултанское дело" было основано на клеветническом обвинении. Короленко, заинтересовавшийся процессом, присутствовал в качестве корреспондента на втором разбирательстве в городе Елабуге осенью 1895 г. Он и два других журналиста сумели провести запись судебного заседания со стенографической точностью. Писатель был потрясен раскрывшейся перед ним драмой. "Люди погибают невинно" - вот впечатление, которое вынес он из зала суда, и немедленно начал борьбу за спасение осужденных. Используя печать и личные связи, Короленко добился пересмотра дела. Он посетил село Старый Мултан, расследовал все детали преступления, а затем, выступив на суде в качестве защитника, доказал ложность обвинений и добился оправдания крестьян. Выяснилось, что труп Матюнина, в убийстве которого обвинялись удмурты, был обезглавлен полицейскими для того, чтобы создать "ритуальный процесс".
В 1895-1896 гг. "Мултанское дело" было предметом оживленной дискуссии в мировой печати. Короленко принял в ней самое горячее участие, защищая честь и достоинство всех народов, населяющих просторы России. Отчет Короленко о процессе печатался в "Русских ведомостях" за 1895 г. и занял двенадцать номеров. В ноябре того же года в "Русском богатстве" появилась другая серия статей Короленко под заглавием "Мултанское жертвоприношение", рисующая картину суда в Елабуге. В 1896 г. Короленко отредактировал свой отчет и выпустил его отдельной брошюрой.
Статьи о "Мултанском деле" были не единственным выступлением Короленко по национальному вопросу, когда он со всей страстностью и блестящим знанием темы разоблачал политику царизма, сеявшего рознь между народами. Целью его выступлений в печати было не только спасение невинных людей, но и опровержение кровавого навета, возведенного на удмуртскую народность, на всю Россию. Он хорошо знал удмуртов, так как прожил с ними несколько лет, находясь в ссылке, и мог смело отвергать самую возможность кровавого языческого культа. Более того, как свидетельствуют письма Короленко, планы его шли дальше: он стремился раскрыть методы провокационных действий царской администрации и власти вообще.
Участие Короленко в мултанском процессе - отличный пример борьбы журналиста за правое дело. Короленко-журналист не посчитал за невозможное стать стенографом, следователем, защитником и юристом, когда этого потребовала справедливость. Защищая равноправие наций и языков, борясь с национальным гнетом в царской России, он еще раз зарекомендовал себя смелым публицистом-демократом.
Большой интерес представляют статьи Короленко, относящиеся к 1900-м годам и более позднему времени, например, "Девятое января в Петербурге", "Возвращение генерала Куропаткина", "Сорочинская трагедия", "Бытовое явление", "Черты военного правосудия" и многие другие.
Работая долгие годы в журнале, который вел усердную борьбу против русских социал-демократов и марксизма, Короленко занимал очень своеобразную позицию по отношению к теории научного социализма. Он не был марксистом и не понял сути этого передового революционного учения, как не осознавал и пролетарского характера Великой Октябрьской социалистической революции в России; в 1900-е годы писатель явно тяготел к левому крылу конституционных демократов. Тем не менее он и в эту пору оставался "несомненным демократом", как писала о нем "Правда" в 1913 г. В своих письмах Короленко подчеркивал, что не относится к марксизму враждебно, и видел в нем "явление... живое и интересное. Несомненно, что они [марксисты. - Ред.] вносят свежую струю даже своими увлечениями и уже во всяком случае заставляют многое пересмотреть заново". А еще раньше, в 1896 г., он как редактор "Русского богатства" отклонил рассказ писателя Сведенцова-Ивановича, направленный против марксистов, заметив, что "в русской жизни найдется много такого, с чем следует бороться прежде, чем с марксистами".
Работая в "Русском богатстве", Короленко всегда являлся правдивым писателем-реалистом, гуманистом, непримиримым борцом против всякого угнетения, насилия и покорности самодержавному строю. Его гуманизм отличался от пролетарского гуманизма М. Горького, но В.И. Ленин, беспощадно громивший в 90-е годы Михайловского и других публицистов "Русского богатства", отзывался с уважением о Короленко и считал его демократом.
После первой русской революции журнал "Русское богатство" стал органом так называемых "народных социалистов" - группы буржуазных интеллигентов, занявших промежуточное место между эсерами и кадетами (А.В. Пешехонов, В.А. Мякотин, Н.Ф. Анненский и др.). Они громогласно объявили себя противниками подпольной революционной деятельности, террора, защищали мирную тактику и широкое использование "парламентских" возможностей. Популярность журнала падает.
С 1914 до марта 1917 г. "Русское богатство" выходило под названием "Русские записки", а в 1918 г. журнал вновь принял старое название, однако в том же году был закрыт декретом Советской власти, как издание, начавшее активно бороться против диктатуры пролетариата.