Неизвестно где, 15-е мая 2010-го года/17-е мая 2010-го года от Рождества Христова
Антон
Ночь Антон провел далеко не самым замечательным образом.
В сухом и уютном ящике спалось чудесно. Проблема была в том, что, когда Антон лег, по часам в телефоне, который, кстати, не мог найти сеть, наступило девять утра. Антон проспал всего пару часов. Он и лег-то в немалой степени лишь потому, что хотелось верить, будто сон откатит реальность к норме. Чего не случилось, даже когда Антон ущипнул себя. Боль послушно пришла, а коробка никуда не исчезла.
Выспавшийся, но очень злой Антон сидел в тесном ящике. Вокруг царила кромешная тьма. Шелестел мокрый лес. Горный лес.
Это смахивало на фарс. Может, если выйти наружу и прыгнуть со скалы, то организм испугается и проснется? Но прыгать Антону не хотелось. Даже если его окружает плод больного воображения, а не реальность, ничего другого у его разума сейчас нет. Попасть в переплет будет неприятно вне зависимости от реальности обстановки. Значит, в переплет лучше не попадать.
Сделав этот вывод, Антон мысленно пожал себе руку. Подумав, взял левую руку правой и пожал на самом деле. А потом истерически ржал несколько минут, до изнеможения, до икоты.
Совладав с собой, он стал напряженно думать. Думалось, вообще-то, неожиданно плохо. С каждой минутой всё сильнее хотелось побиться головой о стенку, благо, что и то, и другое в наличии было. Антон не мог измыслить объяснения произошедшему, и его с головой захлестывало отчаяние. Сейчас он не раздумывая напился бы в зюзю, просто чтобы сбежать из непонятной реальности.
Да, именно так, вдруг понял он. Не страшной реальности, а непонятной. Со страхом можно бороться, а вот как бороться с неизвестностью? Разве что знанием. Но... Как его сейчас собрать? Снаружи по-прежнему не видно было ни зги. Да и дождь заново потихоньку накрапывал, то тарабаня по ящику и шелестя листвой деревьев, а то замолкая. Антон же не дурак - наружу-то в таких условиях выходить. Зря, что ли, убежище искал?
Когда у Антона застучали зубы и онемели руки, он было испугался, что насмерть замерзнет, но потом вспомнил о крышке ящика. Ему даже не пришлось вылезать, чтобы подхватить ее и поплотнее прижать к открытой стороне ящика поплотнее. Скоро температура поднялась, а потом расслабившегося Антона наконец-то одолела дрема.
Окончательно он проснулся, когда в щелочку стало видно кусочек серого неба. Тьму сменили сумерки.
Да, ночь могла бы пройти и лучше. Чувствовал себя Антон отвратно. Ему было очень больно глотать, а нос заложило. Вылезти наружу Антон не сумел - сразу вернулся. Жуткий холод обжигал открытые части тела, пробирая до дрожи. Не удивительно, вокруг ведь и врпавду были горы, а коробка валялась на одном из склонов, продуваемая леденящим ветром. Да и сыроватая одежда оказалась плохой защитой.
Антон снял штаны с футболкой и, собравшись с духом, выскочил наружу, чтобы набросить их на какую-нибудь ветку для просушки. Все равно идти сейчас некуда.
Он не смог удержаться от беглого осмотра окрестностей. Увиденное впечатлило. Ночью Антон прокувыркался, а затем и прополз обратно метров шестьдесят, и это только по вертикали. Не удивительно, что из сил выбился накануне. Зато ему повезло в том, что этот склон освещался солнцем. По правде, рассветные лучи только-только лизнули коробку и неспешно сползали ниже, но через часок станет светлее, теплее, и одежда подсохнет.
Антон еще раз проверил телефон. (Ночью как-то не хотелось подолгу держать его включенным, а вдруг опять гроза?) Сигнала не было. Он зашел в служебное меню и принудительно заставил телефон перейти в режим выбора сети, но выбирать было не из чего. Тогда Антон, благо, что уже можно было немного читать, решил обследовать коробку. Разве что не обнюхав ее, Антон ничего не понял. Надписи на латинице распознать не смог, да и не слова это были, а шифры какие-то, из которых самыми частыми были буквы FLNA. Только под крышкой еще нарисовали забавный флаг с тремя горизонтальными полосами - двумя красными и одной синей - и черным полем с тремя желтыми лилиями и перевернутой короной на нем. Флаг был незнаком. Антон почувствовал, как у него учащается сердцебиение, и заставил себя успокоиться.
"Ну флаг, ну незнакомый. Мало, что ли, банановых республик развелось?"
Он не столько заставил себя поверить, сколько поверил в эту версию. Она и вправду была хороша, хотя и не объясняла, где сейчас он сам. Но этого и не требовалось.
Съестного не было ничего, кроме шоколадки в кокпите. И то хорошо. Антон съел половину, оставив вторую на потом.
Когда солнышко немного пригрело, Антон, морщась от прикосновений грязной непросохшей до конца ткани, оделся и пошел вверх, пошатываясь и хватаясь за деревья с кустами. Гребень возвышался над ним метров в ста, но к удивлению Антона восхождение заняло около часа, а вовсе не несколько минут. Зато он очутился на относительно ровной площадке, где даже был окруженный валунами очаг со старым кострищем. Вот и славно, значит, люди тут есть.
Отсюда хорошо просматривались окрестности, хотя северо-восток закрывал высокий пик, являющийся частью этого самого гребня. Но забираться Антону ещё и туда не хотелось.
Горы были повсюду, и только на севере просматривалось огромное плато. На востоке же, прямо под ногами, раскинулась долина, еще скрытая в тени. Склон горы, куда Антон и приземлился, делался все более пологим и в итоге перетекал в нее. Зато западный склон с ночной стороны горы оказался весьма крут.
Антон вытащил телефон и сделал несколько десятков снимков окрестностей, потом устроился между камнями и изучил увеличенные фотографии. И тут же охнул. На одном из снимков он заметил селение, километрах в десяти, а на еще одном - костер. Совсем недалеко от него, если судить по очертаниям гор.
"Только не спешить!" - скомандовал себе Антон. Он снова вылез из-за камней и перевел камеру телефона в "ночной" режим. Потом направил объектив на костер - он и сам теперь видел искорку в густой тени западного склона, - прижал руку камню и сделал очередной снимок.
У тлеющего костра обнаружилась одинокая человеческая фигурка. Одинокая - это хорошо, проще будет объясниться. Вот только костер по прямой километрах в полутора, из которых метров семьсот приходились на высоту. Склон же был очень крут. Какие-то тропки просматривались, но безопасными они не казались. В конце-концов Антон выбрал наиболее пологую и пошел вдоль нее.
Тропка обещала завести его чуть дальше костра. Так и получилась, Антон едва прошел полдороги, как даже дымок куриться перестал. Момент, когда костер затоптали, он вовсе не заметил. Как назло, путь стал страшно неудобным, а ведь камни были мокрыми и скользкими. Да и организм протестовал против подобных нагрузок. Все чаще Антон останавливался посидеть.
* * *
Южная часть Виррекского графства, Карнита, Виинское королевство. 17-е мая 2010-го года от Рождества Христова
Лукресен Аманд Гильямер, граф фам Виррекс
- ...Ерунда, знайте это. До тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года там бывали люди. Поверьте, святой отец, я-то местный, а вас недавно прислали. Вы пока что даже местного языка не изучали. Не стерегут перевал никакие чудовища. Вы же образованный человек! Ну кого вы слушаете? Тупых крестьян, которые вместо того, чтобы работать, сочиняют сказки про монстров? Так и то понимаете их неправильно. Спросите себя, чем бы эти плоды их безумного от праздности воображения питались? Да и мы только осмотрим перевал издалека, не понимаю, к чему этот спор, - заключил молодой человек, снова взявшись за серебряную ложку.
- Среднеальпийский язык - всего лишь испорченный горцами и славянами восточнофранкский, - наставительно поднял палец человек в просторной коричневой рясе с откинутым капюшоном. - А я знаю достаточного много языков, включая чинский, да покарает Господь этих язычников. И мне не составило труда разобрать речь сиих неразумных агнцев. Кстати, вам не следовало бы кичиться образованностью, граф, - неодобрительно качнул головой священник. - Ибо сказано в писании "Никто да не узнает ни дня, ни часа". Конечно, принято считать, что это запрет прорицания даты конца света, и никоим образом не следует трактовать эти слова буквально. Но все же... Много зол в сем тварном мире - от излишних познаний, и, не смейте забавляться, от того, что люди научились считать время. Раньше, еще на моей памяти, было не так, никто никуда не спешил. Да и знал обычный человек, хотя бы и аристократ, ровно столько, сколько ему надобно. Иное дело - служитель церкви или ученый. Познание - это их крест, который только им и под силу. А вы, граф, - не они.
- Я - знатный человек, мне этого довольно.
- Конечно, так все нынче думают. А что в итоге? В столице - разврат. В стране - падение нравов. Да разве только в нашей стране?! А все от того, что наукой занимается кто попало. Да и политикой тоже. Кто в девятнадцатом веке стал бы привечать поганых чинцев с их богомерзкими пао[21] и иными сатанинскими изобретениями? Но Валерий не прогнал их, когда они заявились к нему. Не прошло и ста лет - и что же мы видим? В Риме - подумайте только, в Риме! - на улице можно запросто встретить узкоглазого язычника с этими пао за поясом. Я уж не говорю про Венецию или Лондиний. Страшные времена настают, граф, вы же забавы ради подвергаете сомнению слова слуги Божьего. А это один из тринадцати смертных грехов! Прошу вас, сын мой, не уподобляйтесь столичным варварам.
- О, моя совесть чиста, святой отец. И я не подвергал ваши слова сомнению. Это вообще не ваши слова, вы сами признали это. Так что я с чистым сердцем отверг их, как сведения, не слишком согласующиеся со здравым смыслом. Крестьяне, что поделать, могут обмануть хоть самого чёрта...
- Сын мой, - покачал головой святой отец. - Вы опасно приблизились к ереси.
- Что вы, святой отец. Да когда же это я к ней приблизился? Я просто одну из баек этих самых крестьян. Достаточно безобидну. У них ведь есть и похуже. Не всякая благочестивая душа сможет пережить выслушивание такой мерзости... Да упокоится душа отца, - будто только сейчас вспомнив он о потере, Лукресен воздел глаза к небу.
- Аминь, - святой отец опустил взгляд, недовольно сверкнув глазами, как только молодой человек заново увлекся содержимым тарелки. - И научитесь, наконец, сдерживать гордыню, а не то она заведет вас слишком далеко! Я-то всего лишь скромный слуга Божий, но, предпочитая не вспоминать о должном почитании слуг Господа, вы рискуете забыться и совершить проступок наказуемый.
Граф лишь усмехнулся и, кивнув, поднял чашу. Он чувствовал себя свободно, ведь свидетелей очередной размолвки не было. Единственный посторонний - староста деревни - еще спал мертвецки пьяным. Пожелания, которое граф высказал вчера за ужином, отдав старосте вина похуже, тот не мог ослушаться, да и вряд ли хотел бы, и теперь тихо похрапывал в углу, на кучке соломы. А если бы он бодрствовал, то его умишко не распознал бы крамолы. Во-первых, разговор велся на восточнофранкском, языке малопонятном человеку необразованному, тем более живущему в предгорьях. Во-вторых, тон никто не повышал, вся крамола была в игре словами.
Это был второй день похода графа Виррекского. В деревеньке он с отрядом останавливался на ночевку, когда долина Теп, у входа в которую и поставили селение, скрылась в тени грозовой тучи, раскинувшейся на обширном пространстве и стремительно растущей ввысь. Мокнуть в темноте, пробираясь по скользким камням, графу не хотелось.
С утра святой отец снова отговаривал молодого человека. Ночевать и дневать на продуваемых стылым ветром склонах, где не только нет прислуги, но и достойного крова не сыщешь, и притом идти к перевалу, неприступному после давнего землетрясения, - помилуйте, да как можно? Священник уже наслушался историй про эти горы и составил о них представление. Может, через перевал и проберется ловкий малый, говорил он, но и тому лучше поберечься. При давешнем землетрясении обвал раздавил трактир, устроившийся прямо на площадке между долинами, и теперь говорят, будто его охраняют древние чудища и духи погибших хозяев, которые отлично ладят друг с другом. Нечистые, ох нечистые дела творились в том трактире. Конечно, поймать браконьеров, что перехватили неделю назад караван столичного купца - долг графа, но... Только-только отзвучали заупокойные песнопения, только-только приспущенный флаг на шпиле замка снова взметнулся, наполненный ветром - до перевала ли тут? Да что браконьерам там делать? Купец не заходил в долину, он вообще в горы не лез. Его у отрогов убили.
Пикировка продолжалась довольно долго. В конце концов, викарий обиделся и на прощание хлопнул дверью, перебудив всех обитателей дома. Знал бы святой отец, что главные цели похода совсем иные... Хотя чтобы догадаться об этом, нужно было не только знать о сумасбродном характере графа, но и понимать прожектерский склад его ума, а впрочем и задумка с разбойниками вполне укладывалась в представление людей о новом правителе Виррекса.
Лукресену - так звали графа - не был чужд дух авантюризма. Теперь, после долгожданной смерти отца, сын мог развернуться. Проводить время, как многие молодые люди его положения, прожигая жизнь, он не стал бы. Эдак ему незачем было бы торопить смерть Гильямера-старшего. Ездить по праздникам в Градс, Виин, а изредка и в Рим, чтобы посмотреть, как гладиаторы лупят, душат, режут и колют друг друга во славу Божию отец нисколько не мешал, и эти увлекательные зрелища не стоили его смерти. Лукресен мог бы заняться своим графством как рачительный хозяин, и приумножить богатство, нажитое отцом, но опять-таки, тогда ему ни к чему вступать в права наследства сейчас. Нет, ему хотелось добиться большей власти и славы лично для себя. И как можно скорее.
На политической арене Лукресен не имел большого веса, так что лезть туда не спешил, не отвоевав свою долю влияния. Удачный брак или неожиданное богатство изрядно подсобили бы, но ни подходящей партии, ни клада не подворачивалось. А вот кое-какие документы, заверяющие монаршее происхождение рода Гильямер, хранились в горах; граф шел и за ними тоже. Свидетельства о браках, о рождениях, заверенные подписями, печатями и отпечатками пальцев. Их род происходит от Гильхонихов, да-да, от якобы прервавшейся династии знаменитых Гильхонихов Великих. Теперь на троне Виина сидят Ургонихи, но вот прав на трон - а так получается - больше у Гильямеров...
Собственно, именно узнав об этих документах Лукресен поспешил отравить отца. Мало ли кому он еще расскажет? Сами по себе эти документы могли лишь погубить род, а не вознести его. Если станет известно, что Гильямеры происходят от Гильхонихов, то Виталий Ургоних, изъявив желание передать трон, уже через несколько недель будет оплакивать последних Гильямеров-Гильхонихов на похоронах.
Нужен был крепкий тыл, желательно, вне досягаемости Виина. Нужны были войска. Нужна была сила.
Молодой человек положил глаз на Хросмэрэн - карманное княжество за горной цепью. Вот убежище так убежище! Смело можно вести хитрейшие интриги, имея за спиной подобную базу. Юрисдикция Виинского королевства на княжество не распространяется, и агентов тайной службы там куда меньше. А обустроенность? Оттуда рукой подать до Венеции, где обитатели крепости острова Торчелло,[22] поговаривали, ухитряются торговать зеркалами на сторону под носом святой церкви, если только сами зеркальщики не приплачивают церковникам, чтоб те запрет не снимали. Да и без ничтожного количества ввозимых зеркал в Хросмэрэне на сто лет хватит диковинок, которые очень удобно дарить нужным людям в Виине. Если взять княжество под свою руку...
Только думая об этом граф счастливо жмурился. И тут же досадовал. Обходной путь туда пересекает слишком много чужих территорий, а пройти напрямую можно только через треклятый перевал. Другие проходы Лукресен не контролировал. Вот и захотел он разведать путь, такой нужный для быстрого и беспрепятственного путешествия в княжество и обратно. В конце концов, свергнуть князя Лукресен вполне мог. Князь был его дядей. Нужно лишь вызвать его на поединок, а когда соперник проиграет - не может не проиграть, - то его земли отойдут Лукресену, ибо победитель и станет наследником. Вот если дядя умрет вне поединка, наследником станет кузен, а того биться не вызовешь, ему всего-то семь лет. Да и права Лукресена на княжество в этом случае и юридически будут призрачными.
Повод для вызова Лукресен уже выдумал. На новогоднем балу (дядюшка вряд ли изменит заведенной привычке рассылать приглашения) он появится, но появится с молодой женой или лучше невестой. Но вот беда - спутница вдруг умирает, по вине дяди, конечно, а как же иначе. И что получается? Идеальный casus belli.[23]
О браке Лукресен думал уже сейчас, кандидатуру следовало подобрать получше, такую, чтобы ни у кого и мысли о мезальянсе не возникло (не дураки же все вокруг, ещё сообразят, что фам Виррекс чего-то мутит) да чтобы врага не нажить. Вот свяжешься с дочерью герцога Градса, так он не посмотит, где и кто его дочь убил, у этого всё просто: женишься - значит, отвечаешь головой. И никакой поединок этого не отменит. Да и братишка у неё тот ещё. А жаль, жаль, Ранну на Лукресена и сама запала. Можно было бы забыть об этом вшивом Хросмэрэне, если бы она старшей дочерью была, но нет, Ранну дочь хотя и любимая, но, во-первых, младшая, во-вторых, у герцога сыновья есть.
Сложнее, если на этот сентябрьский бал Лукресена не позовут, тогда придется упражняться в более изощренном коварстве. Пока же довольно готовиться так, чтобы все достижения пригодились и для чего-то другого. Например, граф и сам не знал, какая из целей похода для него важнее. А впрочем - все же фамильные документы. Он ведь мысленно планирует маршрут по крутому склону, очень неудобному. Зато документы именно там. Сокровище, что дороже золота и серебра. И гораздо опаснее. Они или отправят на плаху, или откроют путь на вершину власти. Об этом стоило крепко подумать.
- Господин граф! - побеспокил сладкие грезы аристократа Берсан, полусотник, с грохотом ворвавшийся внутрь. - Здесь какая-то чертовщина творится!
Граф поморщился. Ночью во время грозы над долиной дважды сверкнула огромная перевернутая молния, и некоторые воины из его дружины посчитали это дурным предзнаменованием, будто не видели таких молний раньше. Но поскольку тогда они смолчали, Лукресен и думать забыл об этом. И вот теперь из-за выдумок про чертовщину приходится отвлекаться от измысливания великолепных планов.
- Что такое? - граф нахмурился.
- Йозет заметил летающее чудовище!
По всей видимости, дела обстояли гораздо хуже, боевой дух оставлял желать лучшего.
- Йозет? Он же вчера только малый кубок вина выпил?
- Но, ваше сиятельство! Как же это? Кроме Йозета это чудовище видели Сет и новенький.
Вот тут граф взволновался. И новость беспокоит, и викарий может застращать отряд, заставить Лукресена вернуться. И ведь, зараза, если бы свой собственный страх сеял, так ведь по глазам видно, что не верит он в чудищ, просто в неге пребывать хочется подольше.
- А ты видел?
- Я сразу сюда.
- Хвалю. Зови их. По одному! И не давай им говорить между собой.
Начал он с Йозета. Старый вояка подробно описал чудовище, по его описаниям оно вышло небольшим, очень странным на вид - будто к паучьему тельцу прикрепили четыре обруча с бочек, - и трещавшим, словно пугало на пшеничном поле. Сет рассказал, что услышал восклицание Йозета и повернулся в ту сторону, с его слов - это огромная стрекоза, с крыльями в половину человеческого роста. Чудовище жужжало, будто майский жук. А новенький по имени Ен, как оказалось, увидел чудовище еще раньше Йозета. Он заметил его, когда оно вылетело из долины. Сначала оно зависло над деревьями, а потом поплыло к просыпающейся деревне. Только вот он говорил, что чудовище было огромным, больше быка, и висело оно очень высоко. При этом мычало.
- Оно вылетело из-за перевала?
- Я не знаю, где перевал, ваше сиятельство.
- Пойдем.
Он вывел новичка на улицу и нетерпеливо махнул рукой:
- Оттуда?
- Нет, господин граф, во-он оттуда, - и Ен указал на две ладони левее, в саму долину.
Итак, неведомая сущность прилетела не с самого перевала, хотя она могла просто не карабкаться ввысь. Что же это? Граф решил, что прав Сет. Какая-то огромная стрекоза. Может быть, перевал заполонили похожие твари? Но, может, это просто демон, они мастаки личины менять... Да нет, бред какой-то. И викарий так же подумает, только на радостях запретит даже в долину входить, а документы - именно там. Ослушникам пригрозит анафемой и геенной огненной. Графу-то не посмеет, но ведь и граф не такой дурак, чтобы в одиночку лезть в пасть неизвестной опасности, известной хватает. Браконьеров-то он не выдумал и действительно о-очень хотел побеседовать с ними по душам. Однако встреться он с ними в одиночку, обмен мыслями пойдет в нежелательном русле.
- Берсан! - крикнул он полусотнику. - Собираемся. Через час-другой выступаем. Сета, Йозета и Ена держи по отдельности, и всех, кто их слышал, тоже. Не давай болтать. Святого отца не волнуй, стар он.
Берсан кивнул.
Граф прошелся по подворью, распугивая мокрых кур, и шагнул в конюшню, где еще спали несколько человек. Пинок-другой - и там началась возня. Графского Тарана приводили в порядок, прежде чем взнуздать, а сам граф тем временем вернулся в дом старосты, чтобы одеться и приготовиться.
Когда пришло время выходить, Тарана подвели Лукресену, и тот сразу преобразился, едва запрыгнул в седло. Граф обязательно залюбовался бы собой, если бы мог, но увы... Зато он был уверен, что выглядит безупречно, как приличествует кандидату в короли: величественная осанка древнего вождя, уверенные движения и размеренный шаг... Впрочем, последнее - заслуга коня, который в остальном вел себя отнюдь не аристократично, и даже по-хамски пытался бесцеремонно обнюхать каждого встречного. Однако несмотря на несознательность коня, отряд послушно растянулся недлинной лентой вслед за своим предводителем.
* * *
Неизвестные горы, декади второй декады флореаля 218-го года от Революции, 3:84 по восточному времени ССАФ(9-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению, 9:13 по неметрическому времени)/17-е мая 2010-го года
Дина
Робот-разведчик мог летать вполне самостоятельно. То есть, мог бы. К сожалению, спутники всемирной навигационной системы висели теперь уже в ином пространстве, и вести беспилотник пришлось вручную, оставив на откуп автоматике выравнивание и поддержку эшелона, да еще возврат и набор высоты, если сигналов не будет. Хотя не так уж это и плохо: меньше шансов проглядеть контейнеры и запомнить подходы к ним.
Сначала Дина вывела робота на расширяющуюся спираль. Но сверху ничего не было видно, сплошное море облаков с островами пиков. А при спуске из ваты тумана неожиданно вынырнул опасно близкий утес. Нет, спираль категорически не годилась. Ни ориентиров, ни карты, а тут еще гористый рельеф. Вся польза свелась к единственному контейнеру, обнаруженному где-то за этой горой. И то дело.
Дина опустила разведчика под облако и направила машину вдоль долины на север, откуда дул стихающий уже ветер.
Низкие облака значительно снизили шансы найти контейнеры немедленно, хотя квадрокоптеру удалось запеленговать сразу два из них. Но оба были в облаке, то есть пока что необнаружимы визуально. Взгляду камеры был доступен очень небольшой участок, и там ничего не было. Из вещей. Зато обнаружилась заросшая тропа, то забиравшаяся в облако, то спускавшаяся почти что к ручью. И натоптали ее люди! Если, конечно, это не горные козлы утыкали края опасных участков палками.
Дина пришла в возбуждение. Люди! Ура! Мир не дикий. Хотя бы лишние руки тут есть.
Робот, послушный полученным командам, рванулся шмелем вдоль тропы на север. Минут* через десять он достиг выхода из долины, и Дина разглядела населенный пункт подле реки. Далее высились приземистые холмы, тонувшие в синем мареве, а еще дальше угадывалась еще одна горная цепь. Облаков в той стороне уже не было.
С высоты двадцати метров и расстояния в три сотни селение Дина видела как на ладони. Улиц не было, не было также и заборов. Селение окружили частоколом из заостренных бревен, из которых часть когда-то изъел огонь. Прибитые к земле домишки расположились вразнобой, а под их стенами стояли привязанные к столбикам лошади. Они иногда поднимали то одну, то другую ногу и подолгу держали их на весу. Интересно, но... Это были лошади. Им место в зоопарке. Роль транспорта в мало-мальски развитом мире - не для них, а эти были частично оседланы. Поэтому стаду овец, щипавшему травку в паре километров, Дина порадовалась вяло. Вкуснятина, и питательная. Но нет признаков электротехнических сооружений, а учитывая, что с утра не получилось засечь хотя бы угасший радиосигнал... Диагноз ясен.
Домики Дине не очень понравились. Неказистые. Неуютные. Деревянные, с фундаментами из дикого камня и стенами из неотесанных и даже неошкуренных бревен. Только один из них сложили добротно и со вкусом. Со вкусом, насколько Дина могла о том судить, оценивать такое она умела из рук вон плохо, а когда выдавала свои суждения при Жане, тот делал настолько сложное выражение лица, что Дина, несмотря на ее успехи в понимании мимики, не могла его расшифровать. Но, по крайней мере, этот домик построили из досок. Значит, пилить их умели. Отлично, не все так плохо!
Увлекшись поселком, Дина как-то забыла о людях. В ответ те напомнили о себе сами, тыкая пальцами в направлении робота и переговариваясь. Дина торопливо увела машину вниз и в сторону. Реакция людей, чрезмерно оживленных и перепуганных, ей тоже не понравилась. Не понравился ей и их внешний вид. Слишком уж кустарно выглядела их одежда. Пояса, перевязи, узлы. Ни единой технологичной застежки, максимум - пуговицы. Дина окончательно уверилась, что этот мир отсталый, хотя нашлись кое-какие проблески. Идеальное место для проживания, и очень плохое - для добычи нужных сейчас ресурсов. Но могло быть гораздо хуже.
А вот что ей действительно не понравилось, так это то, что люди, увиденные ею, были вооружены, пусть и холодным оружием, и, главное, собирались куда-то идти. Не в ее ли направлении? Больше ведь некуда.
Это плохо. Вступать в контакт, конечно, надо. Но не теперь же? Местного языка Дина не знала. Даже не слышала еще. Затаиться? Ну, парашют-то она с дерева снимет. А остальные грузы? Найдут же, с их стороны там как раз два контейнера.
Дина с неудовольствием взглянула на вооруженный отряд еще раз и отдала роботу команду на возврат - пора было зарядить его, точнее, сменить аккумуляторы. Сама же села прямо на землю и задумалась, поглядывая на экран.
Нет, сейчас контакта однозначно не получится, рассуждала Дина. Особенно плодотворного. Добро бы это были какие-нибудь селяне, а эти - бандиты какие-то. Или солдаты. Заставить их отказаться от своих намерений? А от каких? Может, они на охоту идут? Тогда и дергаться ни к чему. А если на войну? Тогда и сами они опасны, и их цель тоже. Которая, кстати, где-то тут может быть. Не пора ли переоблачится в бронескафандр? Или хоть бронежилет от него надеть? Пожалуй, да. И химоружие надо подготовить. Но - на потом.
Конечно, Дине ничего не стоило потравить отряд на марше; например, при помощи того же робота. Но такой вариант ее не привлекал. Во-первых, запасы газов и ядов небезграничны. На синтетические бактерии-хемопродуценты полагаться глупо, чай, не завод. Во-вторых, она тут гостья, а не наоборот. Это сковывает. Хорошо еще, что вокруг дикая природа и что плодов чужого труда здесь нет, не то не усидела бы. А так - территория неухоженная, прямо сейчас никто тут не живет, значит, у Дины на нее те же права, что и любого другого существа, а то и побольше. Но существование Дины те люди не принимают в расчет, не могут, а, значит, возможная угроза точно не адресная. Это ведь она гостья, а не они. Следовательно, на нее никто не собирается нападать сейчас, и сделать это самой - попросту несправедливо. И, в-третьих: если здесь есть их враг, не проще ли позволить двум отрядам проредить друг друга, нежели вмешиваться самой?
А с другой стороны - если они все же нападут именно на Дину? Не поубивав их сейчас, она рискует стать жертвой. Поубивав - осложнит будущую легализацию. Мало ли, что тут за порядки? Другие варианты... Дина была чрезмерно миролюбива. Настолько, что не нажила опыта открытых конфликтов, а оттого все ее нетщательно продуманные действия не могли не быть жесткими. Очень уж полярно Дина относилась к применению силы: пусть будет или по максимуму, или вообще не будет. Разум способен предложить альтернативы, но Дине просто не казались правильными полудействия, вот чем дело. Она чувствовала себя скованно, если обдумывала именно такие варианты. Вместе с тем, убивать людей - а именно это получится, если она приложит все возможности для немедленного разрешения конфликта - ей никогда не хотелось. Настолько, что мысль об этом приходила только под влиянием внешних причин. Пусть технически она не относится к этому виду, уничтожать разумных существ жалко.
Нет, ясно, что если дойдет до дела, ей хватит долей секунды. Тогда колебаний не будет. Как их нет, когда на природе попадается что-то съедобное, каким бы пушистым и симпатичным оно не выглядело. Как не было вчера, перед тем, как она впервые убила человека. До - волнение, мимолетное сожаление. После - холодное равнодушие: всё равно ничего не изменить, а чувства потери нет. Но ведь не хочется, чтобы дошло до дела!
Вот и что тут делать? Убивать нежелательно. Целый и невредимый отряд способен напасть и причинить вред. В каком случае он не нападет? Ведь именно это и есть цель, а вовсе не его гибель. А не нападет он, если все умрут. Если нападение посчитают невыгодным. Если поймут, что нет шансов. Если Дина просто не их цель. Если... Если они не доберутся до базы!
Надо выдвинуться навстречу. И завернуть их. Еще можно... Точно. Лошадей напугать! Ведь кто Дина? Химера!
Они, конечно, потом вернутся, но и Дина готова будет.
Примечания
21 - Пао - здесь - пушка, пистолет, иное огнестрельное оружие (от кит. 炮 - pào).
22 - Торчелло - один из венецианских островов. В нашей реальности зеркала делали на острове Мурано.
23 - Casus belli (лат.) - формальный повод для возникновения между государствами состояния войны.