По возвращению в отель со стройки и неудачного аукциона, Николая встретила молдавская полиция прямо у порога, когда он вышел из лифта. Судя по их угрюмым лицам, стало ясно, что про планы на вечер можно забыть. Учитывая, что недавно случилось, и то, что может ждать впереди, этот день точно войдёт в один из самых нескучных событий Колиной жизни.
- Николай Александрович?- спросил один из полицейских.
Коля не боялся отвечать, он точно знал, что нигде не был замечен и, в крайнем случае, сделает с недоброжелателями то же самое, что и с гопниками.
- Да. С кем имею честь?- спросил Коля на молдавском диалекте.
- Пройдёмте с нами.
- А если я откажусь?- самоуверенно парировал Николай.
Офицеры мельком переглянулись. Они не привыкли к такой дерзости, но человек стоящий перед ними не был, ни преступником, ни подозреваемым.
- Николай Александрович, дело большой важности. Нас попросили коллеги из Швеции найти вас и посодействовать вашему срочному прибытию в Стокгольм,- не переставая настаивать, тусклым голосом ответил полицейский.
- Право признаться, вы меня заинтриговали. А зачем мне это делать, ваши коллеги часом не пояснили?
- Нет. Они лишь сказали, передать слова некого Липоксаиса...
Услышав имя, Николай изрядно поменялся в лице, словно увидел что-то пострашнее призрака. На секунду его зрачки, будто сузились до малюсенькой точки. Это стародавнее мужское имя значило для него больше, чем могли себе вообразить полицейские.
- ...Цитирую: "Здравствуй братишка, пришло время делиться". Кстати, это он подсказал, где вас найти,- пояснил полицейский,- И настоял на том, что второго шанса увидеться у вас не предвидится.
Выбравшись из пропасти удивления, Коля глубоко вдохнул и обдуманно ответил, скоротав на томное ожидание офицеров:
- Почему задействовали полицию, и почему он сам не явился ко мне, рас знает, где я нахожусь?
- Он в тюрьме строгого режима. Его обвиняют в жестоком убийстве пяти молодых девушек для оккультного ритуала. Сказал, что даст показания, если сперва мы приведём вас к нему.
- Подождите пять минут. Я возьму свой портфель и спущусь к вам.
Как только Николай вошёл в апартаменты, телефон взорвался неожиданным звонком среди тотальной тишины. Взяв трубку левой рукой, он ответил:
- Слушаю.
- Николай Александрович? Это вас беспокоит консьерж.
- Я сегодня прям, очень популярен.
- Простите, я вас не расслышал.
- Не важно. Что вы хотели?
- У вас междугородний звонок со Стокгольмом. Соединять?
Сразу Коля подумал, что человек, называющий себя, его братом, решил уладить все вопросы по телефону, но с динамика трубки послышался голос антиквара, старого товарища со Швеции:
- Помниться мне, ты просил позвонить, если кто-то когда-то заявится ко мне с предложением купить чашу и прочее. Так вот, звонил парень, который утверждает, что нашел её и хочет дорого продать.
- По счастливым стечениям обстоятельств, я скоро буду рядом, там и обсудим.
- Коля! В этот раз опись чаши совпадает.
После долгой паузы Николай ответил:
- Он сообщил, где её нашел?
- Молчит, как в рот воды набрал. Но точно знаю, что где-то в Латвии.
- А где сейчас этот дилер?
- Говорит, что всё ещё в Латвии, но послезавтра к утру прибудет ко мне в антикварную на открытие. Встреча назначена в 10.00.
- Ясненько.
- Коля!
- Ну, что?- почти положив трубку, ответил Николай.
- Ты думаешь это она самая?
- Если он в Латвии, то, скорее всего, да.
- Поторопись, Коля. Он сказал, что ждать не станет и обратится к другому антикварщику. Невзирая даже на ту баснословную сумму, что ты предлагал. Ведь эта сумма ещё в силе?
- Какая хоть погода-то у вас? Куртку брать?
- Скажу тебе так, главное, возьми зонт.
Для Николая картина вырисовывалась не лучшим образом. С одной стороны он должен был проверить, правда ли его брат жив. А с другой стороны, если чаша подлинная, ему лучше встретиться с продавцом прямо в Латвии, чтобы не рисковать реликвией при перевозке. Оба дела в приоритете. Но всё же, встреча с братом очень важна, пока он не передумал. Придется привлечь к сопровождению латвийскую группу заклинателей. Но для начала нужно выяснить, какие виды транспорта отправляются из Латвии в Швецию. А одного коллегу придется даже уговаривать.
"Чует моё сердце, будет беда",- пророчески подумал Николай и спустился лифтом вниз, к утомившимся от ожиданий полицейским.
Молодая спелеолог Ингрид была мертва уже девять дней. На девятый день девушку решили похоронить, как сироту, так как никто из родных не объявился, а Ноа куда-то пропал, после извещения в отеле. Никто в морге не знал, к какой религии относилась усопшая, потому её решили схоронить по христианским обычаям и отпеть в ближайшей церкви.
Все девять дней Ноа обдумывал план, как вывезти золото из одной страны в другую к антиквару. За это время он спал по три часа за ночь и практически не ел. Исхудавший Ноа стал более раздражителен и вспыльчив, как это бывает у людей с нарколепсией. Часто кидался от резких звуков. А из-за того, что круглосуточно прятал солнце за штору, его глаза содрогались от малейшего контакта со светом. Остатки совести пожирали изнутри, пока он полностью не освободился от всех нравов и моральных принципов человечности. Истощенный парень лишь думал, думал и думал... Но свои плоды размышления всё-таки принесли. Ему даже показалось, что созревшую мысль ему что-то навеяло. Теперь он точно знал, чего хотел. Для начала он выяснил местоположение тела Ингрид и какой транспорт отправляется в Швецию в течении следующих суток. Его коварная стратегия вовлекала в себя и отца Ингрид. Ноа решил сообщить ему, о гибели дочери. Отец заберёт тело в гробу, в который Ноа заблаговременно спрячет чашу у изголовья, и отвезёт усопшую на родину в Стокгольм. Гроб проверять не станут, особенно если это будет паром, а не самолёт. Ноа сопроводит их, и на суше незаметно извлечёт драгоценность. Парень ещё не знал, но это было опрометчивое решение.
Как только от головы Ноа отхлынула горячая кровь, он набрал отца Ингрид, который был исламским священником, и сообщил ему прискорбное известие:
- Я могу услышать отца Ингрид?
- Да. Это я.
- Как я могу к вам обращаться?
По голосу Ноа было всё понятно, случилось что-то непоправимое.
- Можете звать меня Лиам. Почему мне не позвонила Ингрид?
- Мужайтесь, её больше нет с нами.
С обратной стороны трубки повисла тишина. Можно было только представить, что скрывалась за этим томным молчанием. Ноа не мог понять, что происходит, то ли Лиама поверг шок, то ли разъединилась связь. Но вскоре отец Ингрид выдавил из себя несколько ключевых слов, стараясь держать ровный голос:
- Куда именно мне нужно прибыть, чтоб забрать тело?
- Сегодня тело привезут в местную церквушку чтобы отпеть перед кремацией.
- Они совсем сошли с ума! Она же мусульманка!- резко вспылил Лиам.
- Поспешите, иначе будет поздно. Пишите адрес,- ответил Ноа, понимая, что план уже стал на низкий старт.
Машина из морга припарковалась возле убогой церквушки, въехав задним колесом в клумбу. Сюда редко кто заезжал, людей в округе можно было на пальцах руки пересчитать. Но даже это меньшинство соблюдало обычаи со всей строгостью.
Дверцу открыл сердитый патологоанатом. Вытащив нижнюю часть сбитого на скорую руку гроба с телом Ингрид, он подождал, пока священник перехватится за другой край. Затем они вместе, нога в ногу, потащили гроб вовнутрь церкви.
- Так водителя и не наняли?- завел непринужденный диалог святой отец.
- Куда там, за такую зарплату никто сюда и нос не сунет. Пока я поработаю на полставки.
- Может, подождёшь и сразу же заберешь её обратно?
- Некуда, все морозильники заняты, после недавнего ДТП с автобусом, а крематорий починят только завтра утром. Потому-то и привёз её раньше. Надеюсь не напряг?
Священник приоткрыл крышку гроба и удивленно произнёс:
- Сколько ты говоришь, дней назад она умерла?
- Я понял, к чему этот вопрос. Сам в недоумении. Такое впечатление, будто она вообще просто спит. Такую красоту жалко и кремировать. Ну что тут поделаешь, её родню так и не нашли.
- Лично я всегда выступал против кремации. Когда человека кремируют, сперва испаряются глаза вместе с остальной влагой, затем закипает кровь в венах, кожа вздымается волдырями и...
- Не продолжайте отче, у меня ограниченное время. Так что увидимся утром,- отсёк работник морга, который хотел прихлопнуть паука, что взобрался на крышку гроба.
Священник увидел эти намерения и предотвратил гибель насекомого.
- Не стоит, все мы божьи твари.
Пришла пора отпеть тело. Сегодня святой отец засиделся допоздна. Кроме него в церкви больше никого не было. Включив общий свет, он первым делом отворил крышку гроба и попытался зажечь поминальные свечи. Но каждый раз, как зажженная спичка прикасалась фитилька, огонёк тухнул. После десятой неудачи, все попытки были приостановлены.
Совершенно непредсказуемо пристукнула входная приоткрытая дверь, а стоваттная лампочка замерцала. От неожиданности святой отец, целиком поглощённый раздумьями, слегка всполохнулся.
"Видимо это сквозняк играет дверью и гасит спички",- подумал чрезмерно впечатлительный священник, наивно полагая, что это совпадения.
Взяв "автогенную" зажигалку, чтобы наверняка зажечь свечи, ему таки удалось подпалить фитильки. Затем он начал тихое отпевание, согласно христианским обычаям и канонам.
Панихиду прервало повторное пристукивание двери, а голая одинокая лампочка снова замерцала, но в этот раз ярче. Священник перевёл взгляд на главный источник света и с большим удивлением заметил, что внутри грушевидного стекла находится живой паук. Он сидел смиренно и лишь изредка шевелил лапками.
- Как ты туда забрался?
Скорбный шепот свечей продолжался недолго. Неровный подрагивающий огонёк на секунду тоже стал ярче и мигом погас. Колеблющийся свет, будто кто-то нарочно задул. Белесый дымок потянулся вверх. Потухшие свечи сулили ничего хорошего. Это явно была не чья-то постановка. Это было слишком реально, чтобы не поверить в происходящее. В мыслях появилась какая-то червоточина, затягивая в себя остатки логики и смелости.
Схватив лист бумаги и ручку, трепеща перед неизведанным феноменом, святой отец опрометчиво от руки написал записку, где он заверял патологоанатома спалить тело незамедлительно. Когда записка попала вовнутрь ящика, в ту же секунду, входная дверь открылась так, что чуть не слетела с петель. От испуга служитель даже чуть подпрыгнул.
Подсунув зрению ложное видение, священник увидел, как с порога по потолку растянулась стилетообразная неровная тень. Он твёрдо осознал, что-то злое проникло в церковь.
Тени медленно подобрались к лампочке с пауком, и стекло лопнуло, словно его раздавили в ладошке. Пространство святыни стал освещать лишь тусклый лунный голубоватый свет. Тьма породила истинный ужас в самых дальних уголках сознания. Недолго думая, священник накрыл усопшую крышкой.
То, что произошло дальше, он точно не ожидал. Как только крышка поравнялась по краям, что-то громко и отчётливо постучало изнутри гроба три раза. Складывалось впечатление, будто кто-то там живой осознанно колотил кулаком.
Священник почувствовал покалывание в области сердца, словно мышцу атаковали сотни иголочек со всех сторон. Его глаза были полны ужаса. Невыразимый страх мешал кричать, дышать, шевелиться. Он не мог даже моргнуть. Сердце сжалось ещё сильнее, и священник скривил гримасу боли. Ноги предательски подкосились. Он и не заметил, как раскорячился на полу.
Приподнявшись на локтях, святой отец, не оглядываясь, усилием воли дополз до двери. Когда он присмотрелся во тьму, ему показалось, словно что-то похожее на паука медленно подбирается к нему тем же направлением. Припав плечом к дверному косяку, священник с потугами попытался привстать. Еле попираясь на ноги, он вдруг почувствовал холодное прикосновение к плечу. Оглянувшись на плечо, стало видно, что на него уже успел взобраться паук. Тогда-то сердце божьего служителя и остановилось. Насекомое не бросалось, не кусало, не жалило, ему достаточно было просто вызвать страх, убийственный страх.
"Храни нас Господь",- последняя мысль пролетела у него в голове.
С первыми криками петуха, труп священника нашла настоятельница. С виду она бы никогда не догадалась, какая чертовщина здесь происходила. Кроме разбитой лампочки, о вчерашнем инциденте, больше ничего не напоминало. Это внесло кошмар наяву в их устоявшийся образ жизни священнослужителей.
Опередив патологоанатома, в церковь прибыл отец Ингрид. Он был морально сломлен и уничтожен. Вопреки тому, что Лиам относился к определенному религиозному служению, он был рациональным критически мыслящим человеком. Внешне Лиам не был похож на дочь, которая больше взяла из внешности матери. Хрящеватый нос. Волевой подбородок с точкой по центру. А карие мелкие глаза выглядели непропорционально на слишком вытянутом лице.
Лиам медленно зашел в святую обитель, будто до последнего не хотел верить, что в гробу лежит именно его дорогая кровинка. Гостя встретила сестра, что тщательно выметала стеклянные осколки.
- Я могу войти?- на английском языке обратился мужчина.
- Простите, у нас здесь случилось чрезвычайное происшествие, мы пока не готовы принимать прихожан,- на том же языке ответила женщина.
- Там лежит девушка по имени Ингрид?- спросил Лиам и указал пальцем на гроб.
Настоятельница отставила веник и, будто догадавшись, что это мог быть кто-то из близких усопшей, она поинтересовалась:
- Да. А вы кем ей приходитесь?
- Я её...,- в горле Лиама стал ком,- Я её отец.
На лице настоятельницы проступила мягкая сочувствующая улыбка. Она сложила руки в молитвенный кулак и от всей души искренне произнесла:
- Соболезную вам.
- А где ваш священник? Я хочу с ним поговорить.
После не большой паузы и, перекрестившись, настоятельница опустошенно произнесла:
- Святой отец умер этой ночью прямо здесь от приступа инфаркта.
- Какой ужас. Примите и мои соболезнования. Я тоже священник, только в исламизме,- пособолезновал Лиам и тотчас добавил,- Теперь позволите мне взглянуть на тело в гробу?
- Безусловно, пройдёмте.
Крышка гроба отодвинулась, и Лиам признал в лице усопшей свою дочь, что давно сбежала из дому. Ему хотелось сказать ей, как он жалеет, что порвал с ней все связи, как он был не прав. А причина ссоры была на самом деле не серьезная, Ингрид лишь отказывалась покрывать голову и грозилась стать атеисткой. Он хотел сказать, как сильно много она для него значила, но услышать признания уже было некому. Его рот даже слегка приоткрылся, чтобы озвучить все эти мысли.
Лиам хотел, как любой любящий отец упасть на колени и разрыдаться, но увидев, как из глаза покойницы медленно сползла настоящая живая слеза, он оцепенел. Отец стремился найти хоть какое-нибудь разумное объяснение, но не мог, где-то в подкорке мозга он понимал, что не всё на этом свете можно объяснить научно. Новый обретённый страх пульсировал в висках и выжигался на сердце. Лиам был настолько испуган происходящим, что даже не мог заставить себя прикоснуться к окоченелому телу дочери. Потом в его поле зрения попалась вдвое сложенная записка, которую он отдал настоятельнице.
- Прочтите, пожалуйста, что здесь написано.
Аккуратно развернув клочок бумаги, женщина отдалила его подальше от глаз из-за близорукости и тихонько в голос перевела:
- Здесь написано: "Спалите тело, как можно быстрее"
Лиам был в недоумении. Кого побудило написать эти вздорные слова? Если это священник, то почему он так решил? Теперь Лиам стал переживать за душу дочери не как родной отец, а как священник.
- Сегодня же отвезу её на родину, и похороню по исламским традициям.
- Вы уже нашли, чем её перевезти?
- Транспортировать тело соглашаются только на корабле-пароме "Эстония" через Балтийское море,- ответил Лиам и предоставил все необходимые документы.
Позже Лиама встретил и Ноа прямо у морского вокзала. Когда парень оказался один на один с гробом, он незамедлительно отодвинул крышку. Долго всматриваясь в бескровное лицо Ингрид, будто она ещё дышала, Ноа бережно приподнял ей голову и припрятал у изголовья золотую чашу, истинная ценность которой, была просто невообразима.