|
|
||
Научно-фантастическая поэма | ||
2084
Научно-Фантастическая поэма
Пролог
Пыль, серебристая пыль на обложках, страницах, на лицах.
Герберт Уэллс, Хьюго Гернсбек, Жюль Верн, Александр Беляев,
где же вы, тени теней? Дом пустой. Будто вымер весь город.
Мир обезлюдел. И космос стремительно рушится в хаос,
в книгу вместившись одну, а другие разбросаны всюду
здесь на полу, на ковре. И листы белоснежной бумаги
по часовой разложив и губу закусив от усердья,
мальчик выводит фломастером: "Р - это значит ракета".
Маленький мальчик мечтает. Проносятся мимо планеты,
красные карлики, белые карлики, черные дыры,
роботы, люди в скафандрах, пришельцы в чужих звездолетах,
центр вселенной, где сгусток галактик, и прочие вещи...
Где ты, фантастика? Мальчик уснул, а проснулся мужчиной.
Только привстал, осмотрелся, тряхнул головой, потянулся,
плечи расправил - старик, а шагнуть не успел - обессилел.
В лунную пыль, в марсианский песок, прямо в землю сырую
щиколоткою увяз, по колено ушел, да и сгинул.
Шар надувной, без конца расширяясь, не может не лопнуть.
Где ты, фантастика, где? И оскалился радостно череп,
челюстью скрипнув и кости метнув, и рассыпались зубы,
словно звезды по небу. И снова любимую книгу
мальчик раскрыл, и как крылья, забились сухие страницы.
Шелест листов поднимает нешуточный ветер, и мальчик
вдруг ввысь взмывает, пробив потолок, перекрытия, крышу,
круг совершает над местом, где жил, а затем исчезает.
Первый виток
1. Утро
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
Это международная территория,
промежуточный порт.
Здесь таможня транспорт контролирует
согласно Карантинному Уложению.
Две тысячи восемьдесят четвертый
приближается год.
Капитан Исаак Абрамов тщательно причаливает
грузовоз миддлкласса, рейс сто одиннадцать,
вдоль по борту надпись: "Опасность радиации!
Порт приписки - Лунбаза-2."
Цзянь Сюаньцзы, шеф Службы диспетчеров,
в обстановке повышенной секретности,
как всегда, непроницаемо улыбается.
Такая уж у него судьба.
Представитель ООН госпожа София Кенозис
двигается на Марс с пенитенциарной инспекцией.
Спецрейсу Плесецк-Орбита диспетчеры
гарантируют спусковой коридор.
В зале V.I.P. официальные встречающие,
господа Джозеф Томсон и Петр Платовский,
наслаждаясь искусственной гравитацией,
о дружбе ведут разговор.
2. День
Девушка худенькая, глаза горящие,
голос срывается до хриплого шепота:
"Да здравствует революция! Совершим нашу акцию!
Ради справедливости пожертвуем всем!".
"Это и есть знаменитая Мама-Анархия",-
восхищенно объясняют новичку-очкарику.-
"Здесь она нелегально уже больше месяца
и, в принципе, понравилась всем".
Поправив униформу, мужчина с животиком
тычет в монитор: "Завтра в этом секторе,
согласно оперативной информации,
террористы осуществят подрыв".
Носатый агент рассматривает фотографию,
мимо ушей пропуская всю аргументацию.
В кобуре нагревается тяжесть бластера,
в дуло запрятан сплифф.
Модное платье "водоросли с жемчугом",
туфли-кораллы, сумочка-раковина -
госпожа София Кенозис отдает предпочтение
стилистике "Мировой Океан".
Сотрудники Орбитальной администрации
ей навстречу лучезарно улыбаются,
замечая только изящные пальчики,
а в них маленький чемодан.
3. Вечер
Центральный пост Службы безопасности,
обстановка в целом безнадежно спартанская,
тускло мерцает голограмма Санта-Клауса -
скромный новогодний дизайн.
Дежурный листает Newsweek полувековой давности,
рассеянно пропуская статью об энергокризисе,
запустившем на поле мировой экономики
пресловутый смертельный комбайн.
Очкастый анархист беспокойно оглядывается
в гидропонном парке в толпе гуляющих,
так и не в силах убедиться окончательно,
присутствует или отсутствует хвост.
Его желто-розовая униформа слегка запачкана,
на спине надпись: "Служба очистки воздуха".
Наконец он решительно включает рацию:
"Вызываю центральный пост!".
А в это время в Центре Релаксации
оглушенно топчутся под грохочущую музыку.
Между распаренных тел пробирается
наркодилер Жан-Поль Папильон.
Карман оттягивают разноцветные капсулы
("Суперкачество! Модифицированные эмоции!").
В руке у Жан-Поля в съедобном стаканчике
булькает витаминный бульон.
4. Ночь
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
Здесь, как в сказке, время зачаровано,
по кругу бегут часы.
Скорчилась на термобиоматрасике
худенькая девушка. Во сне ей видятся
шестидесятые годы прошлого столетия,
за сто лет до роковой Полосы.
Спит тайный агент Службы безопасности,
чей нос выдает любопытство и своеволие.
Среди коллег и клиентов пользуется известностью
его псевдоним: Большой Взрыв.
Ему чудятся разные разности и всякие странности,
и довольно-таки острые наслаждения.
Под подушкой греется тяжесть бластера,
в дуло запрятан сплифф.
А в это время в баре Службы диспетчеров
без паузы трещат кислородные синтезаторы.
Трое мужчин приглушенно-яростно
спорят о громадных деньгах.
Господа Джозеф Томсон и Петр Платовский
всячески юлят, избегая манипуляции,
но чувствуется, что ниточки управления
сейчас не у них в руках.
Второй виток
1. Утро
Госпожа София Кенозис спокойно завтракает
на Автономной Платформе в синтез-ресторанчике.
На тарелке дрожит и радужно переливается
желеобразный белок.
Перед ее глазами прямо в воздухе плавает
электронная газета с броскими заголовками:
"Марсианская криминальная хроника.
Есть ли у тюрьмы потолок?".
А в это время по коллекторам вентиляции
террористы осторожнейше пробираются,
у несущего контейнер со взрывчаткою
от страха запотели очки.
А в это время перед Центром Релаксации
потихоньку рассредотачиваются готовые
ко всему, переодетые в штатское
серьезные молодые качки.
Жан-Поль Папильон разбитною походочкой
приближается к эпицентру происходящего,
причем без всякого на то желания,
просто по воле небес.
И заметив даму, которая завтракает,
он думает, бесцеремонно разглядывая:
"В таком платье любая будет красавица,
а как же она выглядит без?"
2. День
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
А возле самого синтез-ресторанчика
встречаются двое друзей.
"Хай, мистер Томсон! - Прывет, товарич Платовский!"
Пожимают руки, шутят, ухмыляются,
но в глазах - леденеющее спокойствие.
Такие не теряют ферзей.
А в это время худенькая девушка
нервничает на скоростном эскалаторе,
руки мнут игрушечного дельфинчика,
топорщится розовый мех.
А в это самое время за нею следует
элегантный мужчина в костюме с галстуком,
кончик носа вспотел от возбуждения -
охотник предвкушает успех.
Жан-Поль Папильон учтиво кланяется,
занимая сиденье возле красавицы,
что потеряла дар речи от удивления,
не в силах послать его на ... .
"Ах, моя милая, будьте откровеннее!
Я вам не нравлюсь? А вы мне нравитесь!
Улыбнитесь, губки, расправьтесь, плечики!
Пусть рухнет между нами стена!"
3. Вечер
Повстанцы прячутся под Центром Релаксации,
ожидая начала вечернего представления,
чтобы все спокойно заминировать
без риска поднять лишний шум.
Худенькая девушка созерцает происходящее,
заняв место напротив в синтез-ресторанчике.
Ее мучают какие-то смутные подозрения.
Она напрягает ум.
А тайные агенты в поисках Мамы-Анархии
тщетно рыщут туда-сюда во всех направлениях.
Никто не попадает под описание,
насмарку весь фейс-контроль.
Носатый мужчина подсаживается к девушке,
придвигая стул чуть ближе чем следует.
Она это игнорирует, а он улыбается,
входя с головою в роль.
Изящные манеры коварного наркодилера
совершенно обворожили Софию Кенозис,
госпожа позабыла и о тайном свидании,
и о том, что летит на Марс.
"О боги, да ведь они сейчас поцелуются!"-
шепчет Петр Платовский Джозефу Томсону.
Эта парочка в том же ресторанчике
полирует задницы третий час.
4. Ночь
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
Но мы-то знаем, что водится в тихом омуте,
прощай же, ночной покой!
Золотая середина. Точка кульминации.
Эй, кукольник, дергай свои веревочки,
для запуска роковой машинерии
надо только махнуть рукой.
И вот очкарик машет своим товарищам,
пятясь раком на безопасное расстояние:
мол, с тротиловым эквивалентом все лучше некуда,
пора заступать за черту.
Большой Взрыв, оглянувшись, наконец решается:
"Сейчас я к дьяволу проваливаю задание,
но как не наплевать на честь корпорации,
коли вычислил родную сестру!".
И в этот миг все рушится, платформа вздрагивает,
в мерцающем свете сверху обломки валятся,
уши закладывает от дикого грохота,
крики, стоны со всех сторон!
Жан-Поль тоже падает, но в желаемые объятия,
эх, жаль, оторвало красотке голову...
Ну да с кем не бывает! И ручку чемоданчика
машинально хватает он.
Мезолог
Взрыв - и осколки, обрывки, обломки, куски предложений
валятся, сыпятся, рушатся, мысль под собой погребая;
слов обгоревшие паданцы всюду, как яблоков россыпь
сгнивших; обугленный остов глагола, что, треснув, расселся,
жар потрохов распахнув, с запятой запеченных и с точкой;
жир существительных капает, плавится, искрой стреляет;
рядом в дыму прилагательных пляс над огнем суматошный
(Марсия кожа вот так же под звуки свирели тряслася,
содранная Аполлоном, свой выигрыш взявшим нечестно,
силою той красоты, что верблюдом пролезла сквозь атом);
вот задымился союз, запылало наречие следом,
вспыхнул числительных ряд, междометия пламенем пышут;
префиксы, инфиксы, суффиксы, флексии сжаты пожаром
в плавленный ком глоссолалий; причастий и деепричастий
тлеет ажурный каркас, проседает в костер бормотанья;
с шипом янтарные капли предлогов, частиц вылетают,
булькнув, из масла бессмыслицы, что закипает по краю;
местоимений слои выгибаются, приоткрывая
мякоть, догорающую под крышкой кастрюльки, в духовке,
там, где язык повариха забыла, накрошенный мелко,
с перцем и луком, с картошкой, морковкой, лимоном,
зеленью, злым чесночком, помидором и прочею снедью;
так вот и вертимся язвами, в колокол космоса вбиты,
будто заснул, замечтался хозяин самой преисподней,
над сковородкой застыв, пока грешные тушки тушились,
жарились, парились да, против правил, спеклись без остатка;
но только дунь в эти угли!..
Третий виток
1. Утро
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция:
опоясанное кольцом гигантское
вытянутое веретено.
Вот оно довольно заметно вздрогнуло,
помигало многочисленными лампами -
и во всей кольцевой конструкции
стало абсолютно темно.
В Службе диспетчеров легкая паника
началась и практически сразу кончилась.
Цзянь Сюаньцзы непроницаемо улыбается,
слушая свой телефон.
В Службе безопасности деловое спокойствие.
В новой униформе мужчина с животиком
в кабинете наедине с радиотрубкою.
С невидимкою спорит он:
"Да, это непредусмотренная ситуация,
но в целом обстановку контролируем.
Террористы вскоре будут арестованы,
ручаюсь своей головой!"
А в это время аварийное освещение
включилось в маленьком подсобном помещении,
где носатый мужчина худенькую девушку
отпаивает холодной водой.
2. День
Жан-Поль Папильон в вентиляционном коллекторе
один на один с таинственным чемоданчиком:
бьет об стены, топчет, ковыряет, царапает,
не в силах причинить вреда.
"Чтобы ты заржавела, жалкая железячина!" -
в угол швырнул, закурил, задымил сигаретою,
и, достав из кармана серебряную пепельницу,
стряхивает пепел туда.
Испуганный очкарик растерянно озирается
на перекрестке четырех коллекторов.
Униформа порвана, лицо в копоти,
быть или не быть - вот вопрос.
После страшного взрыва единственный выживший,
как крыса-одиночка, в трубах прячется.
Деться, в принципе, совершенно некуда,
когда тебя сдал твой босс.
В темном офисе Службы очистки воздуха
разноцветные схемы листает лихорадочно
пара двуличных орбитальных чиновников
при свете одного фонаря.
"Олл воз коллекторс пронизывайт станцию,
на электрокар прочешевайт блишний радиус!"
"К вечеру, май френд, мы достанем этого
хренового богатыря!"
3. Вечер
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
Вверх-вниз по тоннелям и эскалаторам
скачет людской табун.
Четырнадцать тел ожидают опознания,
исчез лучший агент Службы безопасности,
лидер террористов избежал задержания -
вот так новогодний канун!
"Ничего не пойму: ты же мент, где наручники?
Почему не арестуешь? - сердитая девушка
судорожно глотает и внезапно морщится. -
Что-то пошло не так..."
"Во-первых, к вам внедрили секретного сотрудника,
во-вторых, и вас, и его, и меня подставили,
в-третьих, сестренка, позволь представиться -
лейтенант Наапет Давтаг."
Лампочка померкла и снова вспыхнула.
Комната наполнилась шорохами и звуками.
Так вечность вдруг переполняет мгновение
и момент до бесконечности длит.
"Ты и вправду мой брат?" - "Так уж получается." -
"Что нам делать?" - "Будем прорываться на стартовую.
Повезет, улетим..." - "Сколько ж лет мы не виделись?" -
"Слишком долго, моя Лилит."
4. Ночь
Узкий, низкий коридор, как речка в озеро,
впадает в круглый зал с подобием купола:
мониторы, клавиатуры, оргтехника -
как бы некий контрольный пункт.
"О-ля-ля! Вот и гости! Разрешите представиться -
Жан-Поль Папильон, продавец наркотиков!
А вы что за птички - залетные, перелетные?
И что позабыли тут?"
Желтоватый зуд аварийной лампочки
вызывает тревожное напряжение,
ожидание неведомых неприятностей
и прочий галлюциноз.
"Брат и Сестра, без гражданства, без фамилии,
ищем способ свалить с Орбитальной станции
хоть на Луну, хоть на Солнце, хоть в Центр Галактики!
Я ответил на ваш вопрос?"
"Должен признаться, уважаю вежливость!
Что касается целей, они у нас идентичные:
нужен корабль! Готов составить компанию
в рейде на Стартовый Блок."
Но тут в зал врывается очкастый юноша,
за ним электрокар с двумя злыми мужчинами,
один из которых с криком: "Руки за голову!" -
открывает огонь в потолок.
Четвертый виток
1. Утро
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
В аварийном Центре коррекции вентиляции
обстановочка из рук вон:
Папильоном замочен Петр Платовский,
Джозеф Томсон кончен хрупкой девушкой,
очкарик на полу дрожит мелкой дрожию -
миг расплаты почуял он.
"Это - наш взрывник!" - "Он же - агент внедрения!" -
"Прости, Большой Взрыв, пощади, Мама-Анархия,
мою рацию использовали на дистанции,
я не хотел этих жертв..." -
"Ты продал святое дело Революции!" -
"Сестренка, он выполнял мое задание,
да только все мы вышли марионетками!" -
"Так вы что, ребята... О, merde!"
Теперь вне закона оказались все четверо -
вот так номер! Однако еще не проигрыш:
требуется сплоченно-командное рубилово,
как в американский футбол.
Но все меньше и меньше времени, к сожалению,
прежде чем Орбитальная администрация
не введет Чрезвычайное Положение,
а уж это - сосите ствол.
2. День
Четверо в масках, с лазерными ружьями,
с топотом, посвистом и прибаутками
из вентиляционной шахты вываливают
прямо на Стартовый Блок.
"Это - захват! Все - назад! Вы - заложники!
Сложите оружие! Да и сами прилягте-ка!
Мы - пираты! Где тут у вас кораблики?
С паршивой овцы хоть клок!"
В ангаре предстартового отстойника
одинокое судно готовится к отправлению.
Капитан Исаак Абрамов задумался,
философствуя возле дюз.
Вдруг к его виску приставили дуло бластера:
"А ну-ка, дружище, ни писка, ни шороха,
спокойно и обстоятельно докладывай -
каковы твой маршрут и груз?"
"Везу на Землю "лунное золото" -
ядовитое, но единственное топливо.
И радиоактивным свечением
приближаю наступление тьмы!"
"У тебя появился шанс исправиться!
Ты взят в плен благородными пиратами!
Свободные марсианские колонии -
место для таких как мы!"
3. Вечер
Чьим-то спокойным и тихим голосом
бурные действия вмиг приостановлены.
Невысокий китаец в форме шефа диспетчеров
возник как из ада черт.
"Вам нужен взлет, мне - лишь мое имущество.
Вам - свобода, мне - сохранение статуса.
Отдайте чемодан, и вы беспрепятственно
покинете промежуточный порт."
Жан-Поль Папильон смущенно улыбается:
"Похоже, ваше драгоценное сокровище
у меня. Что ж, не имею обыкновения
огорчать деловых ребят."
Цзянь Сюаньцзы с маленьким чемоданчиком
кланяется и, пятясь, растворяется
меж замерших, обесточенных кибер-грузчиков,
похожих на замерзших солдат.
"Хм! А что там было?" - "Стеклышки-камешки,
ценные бумаги, секретные технологии,
да все что угодно..." - "Как, вы не знаете?!" -
"Проявив несусветную прыть,
из-за этого самого чемоданчика
я, похоже, лишился прибыльного бизнеса,
квартиры и медицинского страхования,
а ведь так и не смог открыть..."
4. Ночь
Старт. Курс на Марс. Станция удаляется.
Все удалось. Ура! И лихая вольница
криками приветствует капитана Абрамова:
"Теперь вы настоящий пират!".
Тот в ответ смущается, чешет бороду,
щурится, морщится, чертыхается,
но заметно, что всей честной компании
космолетчик искренне рад.
Слово берет бывший офицер Безопасности:
"Не знаю, как там насчет Центра Галактики -
курс на Марс! И вот вам самая распоследняя
изо всех моих директив."
Наконец-то вынут из дула бластера
и используется по прямому назначению,
переходя по кругу, как знак отличия,
добрый здоровый сплифф.
Среди многих звезд одна выделяется
тревожным красноватым мерцанием.
"Курс на Марс!" - по приказу капитана Абрамова
грузовоз дает полный ход.
Медленно в околоземном космосе
вращается Орбитальная станция.
Две тысячи восемьдесят четвертый
приближается год.
Эпилог
Ах! Акварель растворяется протуберанцем в стакане,
ткань расходится с треском по шву, будто лопнувший спутник,
спичка, чиркнув, кометой летит, в пальцах крошится булка,
сыр плесневеет, ссыхается яблоко, рыба да мясо
тухнут и пахнут, бумага желтеет, корабль уплывает,
веслами машут гребцы, паруса надуваются ветром,
только не солнечным или Бореем, а хуже - кишечным,
соль на костях отложилась - не та, что волну просолила,
камни не те, что бросаем мы в воду, а те, что на сердце,
память не та, что у мальчика в школе начальной, когда он
учит впервые стихи, негодуя на глупые рифмы:
"Бу-ря мгло-ю не-бо кро-ет..." - и бросив учебник,
вслед за девчонкой бежит, чтоб щипнуть, дергануть за косичку,
только девчонка уже не девчонка, а вовсе старуха,
что возле самого синего моря пинает корыто,
мальчик же, став стариком и обняв ее, горько рыдает,
впрочем, все это, конечно, не раз повторялось в различных
сказках, рассказах, романах, новеллах, сценариях, скетчах,
притчах, комедиях, драмах, словарных статьях, мемуарах,
синопсисах, комментариях, пьесах, эссе, эпопеях,
эпосах, сагах, частушках, жестоких романсах, поэмах,
рондо, канцонах, сонетах, одах, балладах, верлибрах,
хокку и танку, былинах, загадках и баснях, молитвах,
мифах и снах... А корабль пиратов плывет, уплывает,
в точку сжимается, Марс приближается грозно-кровавый,
весь заполняет экран, сбоку титры "THE END" выезжают,
только поэт, хоть не в меру болтлив, здесь не скажет "прощайте",
требует жанр продолженья, а значит - "до новых свиданий"!
Москва
2000-2001
|