- Федь, опоздаешь! - Ленкин голос как будто из другой галактики.
Мир-за-Дверью схлопнулся, обратившись рассеянными по всему залу страницами.
Агальцов бросил быстрый взгляд на часы. До заседания худсовета, на котором будет принято решение о судьбе Рукописи, осталось сорок пять минут. Он начал торопливо собирать страницы, но сзади мягко подошла Ленка и взяла его за плечи.
- Иди! Я сама соберу, - произнесла она, на мгновение прижавшись к нему тёплым животом.
Бегом! Бегом! Ванная, кухня, опять ванная... Потом гримасы перед зеркальной дверью шкафа-купе: приходится влазить в костюм, и не просто в костюм, а ещё и с галстуком.
Выскочив к лифту, Фёдор вспомнил, что оставил в квартире самое главное. В прихожей он едва не столкнулся с женой, которая держала в руках бережно упакованные в полиэтилен страницы.
- Поглядись! - Ленка протянула своё зеркальце.
Редколлегия издательства "Научная книга" располагалась в полуподвальном помещении дореволюционной купеческой трёхэтажки в самом центре города. Фёдор не стал дожидаться всегда неторопливого трамвая и отправился пешком, благо жил совсем неподалёку.
Дежуривший сегодня на вахте отставной поэт Сидор Игнатьич Хочубабенко был одним из самых интересных людей, с кем довелось познакомиться Агальцову. Они с Фёдором иной раз засиживались до полуночи, потягивая душистый цейлонский чай и обсуждая всё, что можно было обсудить. Иногда Игнатьич читал ему свои стихи, неровные и порой не дружащие с рифмой, но всегда волнительные и берущие за душу.
Хочубабенко встретил Агальцова неизменной улыбкой.
- Сегодня очень важный день? - спросил вахтёр, откладывая в сторону журнал с японскими "кроссвордами".
- Да, Игнатьич! - заулыбался в ответ Фёдор.
- Я думаю, у тебя всё получится, - произнёс Хочубабенко и протянул ему одну из своих коллекционных перьевых ручек.
Агальцов от удивления захлопал глазами. Зная о многолетнем пристрастии Игнатьича, друзья везли ему перьевые ручки со всех концов земного шара. В его коллекции было уже около двухсот различных ручек. Та, которую Фёдор сейчас держал в руках, была, несомненно, одной из самых ценных.
- Сидор Игнатьич, я не могу это взять! - пробормотал он.
Вахтёр вместо ответа спрятал за спиной руки и помотал головой.
- Игнатьич, ну, пожалуйста! - попросил Агальцов.
- Так, Фёдор... Подарок есть подарок. Это даже не обсуждается. Не опоздай на мероприятие! - строго ответил Хочубабенко.
- Спасибо, Игнатьич! - Агальцов растроганно пожал вахтёру руку и побежал вниз по лестнице к кабинету главного редактора.
- Вы опоздали на десять минут, - не слишком дружелюбно встретила его у двери Галина Ивановна Шмакова, зам по коммерции. - Главный дважды спрашивал о вас...
Фёдор проследовал вслед за ней в огромный кабинет Неликвидова. Там был уже, собственно, сам Яков Гаврилович, сидевший, если можно так выразиться, во главе огромного круглого стола. Справа от него примостился Александр Александрович Странцев, зам по кадрам, он же креативный директор издательства. Стул слева от Неликвидова спешно заняла Шмакова. Для Агальцова был специально оставлен один стул прямо напротив Главного.
Фёдор положил перед собой Рукопись и уселся на стул. Ещё три экземпляра, заложенные закладками, покоились перед членами комиссии.
В голове у Агальцова почему-то возникла аналогия с дуэлью. Правда, секунданты, похоже, не собирались соблюдать нейтралитет и тоже приготовили оружие...
- Ну, что же, дамы и господа, - начал Главный. - Начнём, пожалуй, это собрание, посвящённое весьма занимательному сочинению сотрудника нашего издательства Фёдора Матвеевича Агальцова. Как вы все тут знаете, вышеуказанный сотрудник является нашим активным консультантом уже около трёх лет...
"Консультант", - в душе усмехнулся Фёдор, сохраняя сосредоточенность на лице. На самом деле, он был автором и соавтором уже пятнадцати романов и повестей, опубликованных под тремя разными псевдонимами. "Литературный негр" - так теперь это называется.
- ...Две недели назад, - продолжал Неликвидов, - Фёдор Матвеевич представил нашему вниманию, скажем так, внеплановую свою работу, которая кардинально отличается от основной продукции нашего издательства...
А вот тут он, пожалуй, совершенно прав. Хотя за "консультирование" Агальцов регулярно получал весьма неплохие для города гонорары, он не любил свою работу. Методично расписанный правообладателем каркас сценария, фальшивость образов и шаблонность сюжетов, - со всем этим приходилось бороться фантазией и чувством юмора. Но почти все усилия Фёдора как-то оживить персонажей перечёркивались строгим пером Неликвидова. В самом деле, большинство издаваемых серий существовало уже больше десяти лет, так зачем что-то менять, если читатель проглотит и это?
А Рукопись... Она создавалась для души. В ней жил и дышал Мир-за-Дверью, который совершенно не походил на унылую окружающую действительность. Его населяли персонажи, которых Фёдор буквально выносил в своём сердце. Он вложил в них самые яркие качества и черты, что могут встречаться в людях. Ему даже иногда казалось, что это совершенно реальные, не вымышленные персонажи, существующие в каком-то ином мире. Будто он в замочную щёлку подглядел этот Мир-за-Дверью и просто зафиксировал в Рукописи таким, какой он есть...
Агальцов обнаружил, что совершенно не следит за развивающимся обсуждением. Кажется, ему задавались какие-то вопросы, и он даже как будто на них отвечал. Хотя, судя по всему, они лишь предваряли то самое важное, что должно было произойти здесь и сегодня. И, похоже, час был уже очень близок.
- Итак, коллеги, - подвёл некую черту Неликвидов, - а теперь к сути...
Жестом профессионального крупье он быстро сдвинул в сторону ненужные листы Рукописи, так что верхней оказалась исчёрканная малиновыми следами маркера страница. Его примеру последовали замы. Главный поочерёдно обменялся с ними взглядом, будто спрашивая, кто начнёт.
- Э-э-э... - заёрзал на стуле Странцев. - Нас интересует конкретно кульминация Второй части, где Градодержцы предпринимают атаку на Хранителей.
- А что здесь такого? - удивился Фёдор. - Это всего лишь рядовой эпизод.
"Тройка" многозначительно переглянулась, и продолжил Главный.
- Для всех слишком очевидно, что данный эпизод здесь э-э-э... скорее лишний... - сказал он.
Агальцов хотел было возмутиться, даже подпрыгнул на стуле, но сумел быстро взять себя в руки.
- Нам хотелось бы знать... - несколько замялся Неликвидов. - Важно понять... откуда у вас эта информация?
- Какая такая информация? - не понял Фёдор.
- Информация относительно Двери и Хранителей, - включилась в разговор Шмакова. - Дело в том, что там присутствует некий нравственно-оценочный момент...
- Ну, вы и загнули! - ухмыльнулся Агальцов. - По книге Хранители Последней Стражи - это изменники, предатели. Для того и понадобилась Градодержцам атака, чтобы поставить там, наконец, нормальных людей. Дверь между мирами должна быть закрыта для всех!
- Это крайне нежелательный оценочный момент, - лицо Шмаковой исказила болезненная гримаса.
- Так откуда вы всё это узнали? - спросил Странцев.
- Я всё это придумал, - буркнул Фёдор.
Воцарилась напряжённая пауза.
- Это очень странно... - сказал Главный, - очень странно! Мы вынуждены провести служебное расследование.
- Так что будет с Рукописью?
- В данной ситуации это не столь существенно, - сказал Странцев, слегка дёргая веком.
Комиссия дружно поднялась с мест.
- Как это "не столь существенно"? - возмутился Агальцов, в свою очередь, поднимаясь со стула. - Это, можно сказать, главный труд всей моей короткой жизни!
- Очень вы хорошо сказали, - зловеще произнесла Шмакова.
Неликвидов оставался на месте, а его замы с двух сторон медленными шагами обходили стол, очевидно намереваясь взять Фёдора в кольцо.
На душе у Агальцова стало совсем скверно. Он сглотнул и начал медленно отступать к двери. Левая рука судорожно сдавила в кармане какой-то круглый предмет, который казался тёплым на ощупь. Фёдор приблизил его к глазам и увидел, что это всего лишь Ленкино зеркальце. Оно действительно почему-то было тёплым и... не давало отражения. На месте стекла было чёрное зияющее пустотой пятно, которое просто высасывало взгляд.
- Что за чертовщина? - пробормотал Фёдор.
Боковым зрением он видел, что двое замов Неликвидова уже совсем близко, но был не в силах оторвать взгляда от страшного зеркала. Когда же он перестал сопротивляться, то вдруг разглядел в чёрном пятне и Круглый стол, и трёх Хранителей, и себя, сжимающего в руке зеркало.
- Он всё понял, сир, - лающе прохрипел незнакомый голос.
- Так убейте его! - последовал приказ.
Агальцов неимоверным усилием сдавил в ладони зеркало, которое в один момент вдруг покрылось мелкими трещинами и брызнуло чёрными осколками в разные стороны. Он поднял взгляд - его окружала абсолютная темнота. Пол под ним мелко трясся, а в уши лилось отвратительное рычание приближающихся Хранителей.
Фёдор был в совершенном отчаянии, зная, что сейчас, возможно, умрёт, но даже не представлял, как этого можно избежать. И вдруг он заметил тонкую струйку бирюзового света, льющуюся непонятно откуда как будто бы снизу. Агальцов проследил за ней взглядом и, нащупав борт пиджака, распахнул его.
В кабинете стало заметно светлее, и Фёдор увидел прямо перед собой отвратительные пасти двух монстров. Впрочем, ему было не до этого. Каким-то неведомым чувством он уже понял, что на дне внутреннего кармана пиджака находится его спасение. На ощупь это было подаренной ручкой, но, когда Агальцов выдернул её из кармана, он увидел в своей руке огромный переливающийся сине-зелёным пламенем клинок. В тот же миг двое монстров отпрянули в испуге.
- Он мой! - громогласно проревел Главный Хранитель.
Фёдор мог спокойно разглядеть его таким, какой он был теперь. По Круглому столу неуклюже надвигался на него огромный обнажённый демон, который перебрасывал из руки в руку горящий ярко-оранжевым светом меч.
Как-то само собой Агальцову пришла мысль запрыгнуть на стол и скрестить клинки именно там. Главный Хранитель, похоже, не ожидал такой прыти и достаточно неловко парировал выпад. Но он быстро собрался и нанёс Фёдору целую серию мощных ударов, которые тот отразил с большим трудом.
Агальцов чувствовал, что противник сильнее, и попытался сменить тактику, уворачиваясь от ударов и стараясь избегать сближения. И, надо сказать, у него это получалось, ведь Главный Хранитель был достаточно неповоротлив. Какое-то время они кружили на поверхности стола, не нанося друг другу ущерба.
Эта своеобразная передышка позволила Агальцову заметить, что на флангах имеются ещё два боевых очага, связанных с двумя младшими Хранителями. Кто схватился с ними, было совершенно непонятно, было видно только разноцветные молнии разрубающих воздух мечей.
В этот момент Фёдор заметил боковым зрением резкий выпад Главного и, поднырнув под удар, отразил его. Он поймал себя на мысли, что это очень интересно - вести поединок, не глядя на соперника. Удары отпечатывались на сетчатке глаз расплывающимися бликами, собираясь в замысловатую структуру. Агальцов чувствовал, что каждый новый удар даётся ему всё легче, нужно просто направлять меч в незаполненное бликами пространство. Ещё несколько атак и блоков, добавивших несколько новых штрихов к узору, и вот, наконец, Фёдор нанёс финальный удар, неровным мазком завершив странное полотно.
Неистовый рёв взорвал его барабанные перепонки. Прямо перед собой Фёдор видел стынущий взгляд демона, в груди которого пламенел истекающий сине-зелёным светом клинок.
Главный Хранитель выронил из рук меч и бухнулся на колени. Он ещё пытался нащупать руками поразившее его оружие, но жизненные силы стремительно покидали его. Фёдор провернул в груди монстра клинок и резким движением выдернул его.
Тотчас же комнату залил ослепительный электрический свет. Агальцов зажмурился и закрыл глаза рукой.
- Ай, молодец, Федька! - услышал он довольный голос Сидора Игнатьича. - А я ведь знал, что ты справишься, а они не верили!
Бездыханная туша Неликвидова всей массой грохнулась на стол, разметав драгоценные страницы Рукописи. Агальцов еле удержался на ногах.
Глаза Фёдора понемногу привыкали к свету дневных ламп. В глубине комнаты он увидел цветущего улыбкой поэта-вахтёра и несколько смущённую корректоршу Валю. У их ног в груде переломанных стульев лежали ещё двое поверженных врагов. Трупы бывших Хранителей понемногу истаивали в воздухе, превращаясь в пар.
Бросив взгляд на побеждённого им демона, Агальцов хотел задать своим "напарникам" множество нелицеприятных вопросов, но вместо этого он, спрыгнув на пол, разразился пятиминутной тирадой, в которой из цензурных слов были только местоимения.
- Ты мне лучше скажи, - невозмутимо сменил тему Игнатьич, - зачем ты, Федька, Чёрное Зеркало расколол?
- Такой ценный Артефакт! - покачала головой Валентина.
- А что я, по-вашему, должен был делать? - отбросив обратившийся перьевой ручкой подарок, прокричал Агальцов.
- Да просто прыгнуть в него! - с видом знатока произнёс отставной поэт.
- Да нет же! - поспешил его успокоить Игнатьич. - Она ничего не знает. Ну, пришлось немножко попыхтеть, прежде чем всучить ей на базаре...
- Сидор Игнатьич! - перебила его корректорша.
- Полагаю, Фёдор, как наиболее вероятный кандидат в Главные Хранители, должен знать, - возразил вахтёр.
- Тем не менее...
- Ну, ты понял... - подмигнув Агальцову, резюмировал Игнатьич.
- Ничего я не понял! - Фёдора начала бить мелкая дрожь. - Сегодня... сегодня... должно было...
- Увы... Рукопись придётся уничтожить... - негромко произнесла Валя. - Тут без вариантов. Сами понимаете, люди из Мира-пред-Дверью не должны ничего знать.
Агальцов перевёл умоляющий взгляд на Игнатьича, но тот только помотал головой.
- Рукопись... в неё... душу вложил... - потерянно бормотал Фёдор.
- Да напишешь ещё! - хлопнул его по спине поэт-сторож. - У тебя получится, я знаю! В нашем издательстве и напечатаем.
- Да, но...
- Главным Хранителем тебя, может быть, и не назначат, а уж главредом - нет проблем.
Корректорша кивнула, пряча на губах улыбку.
- То есть... можно будет... всю эту лабудень... которую мы издаём... на свалку? - Агальцов даже испугался смелости своего предположения.
- Можно будет, - подтвердил Игнатьич. - Только ты ведь должен понимать, что лабудени в мире ещё ох как много! Готов ли ты к этому страшному бою?
- Готов! - заулыбался Фёдор.
- Тогда найди свой меч. Не стоит разбрасываться Артефактами!