Эйона не помнила, сколько бежала. Пока оставались силы, она уходила все дальше в выжженные земли, из которых не было пути назад.
Огненный Предел - его страшились, ибо эти слова звучали почти так же, как и сама смерть.
Перед глазами девушки раскинулась бесконечная пустыня. Даже сухая земля, окаймляющая Генайю, осталась далеко-далеко. Впереди ее ждали лишь пески. Стена колонии осталась тонкой линией, ползущей вдоль горизонта, и за этой линией, где-то вдали, остались ее родные, уже оплакивавшие потерю дочери и сестры.
Усталые ноги, дрожащие от нового прикосновения к неживой земле, в очередной раз подкосились, и в ладони девушки вонзились тысячи мелких песчинок.
Солнце опустилось за горизонт, оставив Эйону совсем одну посреди кромешной тьмы и одиночества пустыни. Усталость, скопившаяся за день, давила на тело несчастной стальным грузом, но она не позволяла себе уснуть: ведь лишь сейчас, в ночные часы, у нее есть шанс найти пригодную землю. Днем станет невозможно идти.
Собравшись с силами, Эйона уперлась крепкими руками, и, совершив рывок, вновь встала на ноги.
Девушка пыталась сосчитать шаги, чтобы заглушить страх перед смертью, но и это удавалось ей с трудом.
Она снова падала и снова поднималась, лишь изредка делая остановку, чтобы выпить воды.
"Ночь уже на исходе, - предательская мысль, не желавшая покидать сознание рабочей, снова обожгла разум безысходностью. - Утром придет жара, а воды в бутылке почти не осталось".
Небо перед глазами стало проясняться. Светло-алые полосы, смешанные с ночной синевой, задрожали на горизонте, и по темной земле поплыли первые лучи солнца. Впервые солнце, которого так не хватало на нижних уровнях города, где жили рабочие, не принесло девушке облегчения.
От усталости Эйону шатало из стороны в сторону, но она продолжала вглядываться в линию горизонта. Веки почти смежились, как внезапно она ощутила, что не одна. Нет, девушка не увидела движения - просто ощутила на себе чей-то взгляд.
Эйона вспомнила об обезвоживании и поняла: это ни что иное, как галлюцинации - форма защиты, которую применяет ее разум, чтобы ему было легче уснуть.
Ощутив свою беспомощность, девушка по-прежнему продолжала упорствовать: все же лучше умереть от истощения, просто упав в песок, чем остановиться и ждать погибели в покое.
Каждый шаг становился меньше предыдущего, даваясь с огромным трудом.
Пески Огненного Предела раскинули объятья перед рабочей. Все вокруг смешалось в единую коптильню, неутолимо жгущую кожу девушки. Даже горячий воздух, попадавший в легкие, наполнял их огнем. Она горела от бессилия и безнадежности, подобно тонкой свече одинокого храма.
Допив несколько последних глотков горячей воды, Эйона ощутила приступ тошноты, согнувший тонкую фигурку пополам. Все, что ей удалось съесть за ночь, осталось на песке, и даже те крохи воды, что она только что допила, покинули тело.
Пытаясь встать с колен, как тогда, перед стражем, девушка поняла, что ноги стали совсем чужими, непослушными, а весь окружающий мир, сойдясь в бешеном танце с раскаленным воздухом, в один миг закружился в чертовой центрифуге, где она была всего лишь винтиком.
Крошечным и беспомощным.
Лицо утонуло в раскаленном песке, а в рот набились сотни безвкусных желтых песчинок.
В один миг все исчезло, уступив место беспамятству.
Эйона не знала, сколько раз день сменял ночь, да и сменял ли он ее вообще.
Потратив последние силы на то, чтобы раскрыть веки, она поняла, что бредит. Ей казалось, будто вокруг нее движутся какие-то люди, будто они о чем-то тихо перешептываются, с подозрением глядя в сторону девушки.
Веки снова смежились, и тьма новой волной накрыла сознание Эйоны.
Новый отрезок беспамятства разделил время на "до" и "после".
Звук новых голосов вновь пробудил рабочую ото сна, только на этот раз все казалось гораздо более реальным, чем тогда, в пустыне.
- Она очнулась, - глухой шепот заставил девушку с трудом повернуть голову в сторону говорящего. Она увидела сквозь полусомкнутые веки невысокую девушку в порванной местами одежде. Ее волосы, потемневшие от пыли, слиплись на протяжении, напоминая лапки пауков. Причудливые миндалевидные глаза серого оттенка вглядывались в Эйону с неподдельной тревогой.
- Воды, - эти четыре буквы стоили растрескавшимся губам несчастной слишком дорого. Едва раскрывшись, ссохшаяся до бела кожа вновь треснула, и девушка ощутила неприятный привкус крови во рту. - Воды...
Сероглазая вопросительно взглянула на стоящего рядом невысокого мужчину, наблюдавшего за происходящим с неподдельным интересом.
- Дай ей воды, Сиона, - кивнул тот. - Пусть беглянка попьет.
Сероглазая не стала противиться приказу, хотя и явно была против этого. Она послушно взяла небольшую фляжку с водой и опустилась рядом с Эйоной, помогая ей привстать.
- Пей! - Грубо приказала она, приставив край фляжки к высохшим губам. - Пей!
Жадно глотая чистую, как слеза, воду, девушка удовлетворенно закрыла глаза. Чем бы этот мираж ни был, он прекрасен. Допив все до дна, она протянула пустую фляжку Сионе и коротко попросила:
- Еще...