У каждого есть свои маленькие тайные страстишки, мелкие желания, которые
он прячет от дотошного взора посторонних. И я не исключение.
Когда-то, давным-давно я услышал фразу, запавшую мне в душу: "Увидеть
Париж - и умереть". Она, эта незначительная фраза перевернула всю мою жизнь.
Моя комната оклеена фотографиями с видами Парижа, стол завален туристическими,
геодезическими, инженерными картами французской столицы. Я в мельчайших
деталях представляю себе путь от аэропорта до любой самой захудалой гостиницы.
Я тысячу раз представлял, как я выхожу из "Метрополя", небрежным жестом
протягивая чаевые швейцару. Я знаю Париж лучше, чем родной городок...
Конец мечтам, конец желаниям.
Нет Парижа.
Нет Рима, Венеции, Берлина, Вены... Нет Будапешта, нет Москвы - это
не важно.
Нет Парижа.
Он, подобно сотне других городов сгорел в одночасье в свирепом ядерном
пламени. Я видел его конец. Вебкамера, укрепленная альпинистами-любителями
на вершине Эйфелевой башни, до последнего момента показывала мирную жизнь
безмятежной Франции... Я просаживал последние деньги, любуясь он-лайновым
зрелищем заката над Парижем, когда на краю кадра промелькнула темная полоска...
В тот же момент все потонуло в ослепительно-белом сиянии и связь прервалась.
Позже, снова и снова прокручивая этот ролик, я смог установить примерное
место взрыва ракеты - на высоте около полукилометра, прямо над Триумфальной
аркой. Вероятно, чудовищной силы удар вмял ее в землю, растоптал, даже не
заметив слабого сопротивления гордой старины, не обращая внимания на победные
барельефы. А в это время начала сочиться жаркими слезами Эйфелева башня...
Ее через несколько мгновений разметает стальными осколками волна несущегося
с неистовой скоростью воздуха, но сейчас она тает под жаркими лучами
искусственного солнца, зажженным в небесах человеком. Струйки расплавленного
металла текут, собираются в лужицы, и лишь на короткое мгновение прикрытые
хрупкими человеческими телами участки стены еще сопротивляются неистовству
огня...
Наверное, все это выглядело как в старом фильме про Терминатора.
Ослепительный, яркий свет, выжигающий все, вплоть до камня. Обезумевший
от жары воздух, сметающий все на своем пути. Овеществленный хаос,
материализованное безумие. Карающий меч Господен, стирающий с лица земли
гнездо порока и разврата... Я криво ухмыльнулся и сорвал с шеи цепочку с
крестом.
Пошел ты, Господи. Отныне мне ни от тебя, ни от кого бы то ни было еще
ничего не надо. До сих пор я жил надеждой поехать в Париж, и ты мне нужен
был, Господи, как одно из многих средств достижения цели.
А теперь...
А теперь, прости меня последний раз, Господи, я уж как-нибудь сам.