- Как ты убьешь меня? - смотрели ее глаза.
- Чем ты убьешь меня? - шелестели ее движения.
- Где ты убьешь меня? - вопрошали ее формы.
Она медленно, наслаждаясь каждым своим движением, вздымалась надо мной, не спеша опускаться обратно. Она, завораживая, неотрывно смотрела мне в глаза. Ее красивое, гибкое тело, освещалось яркой луной. И все в ней молило о смерти. О смерти жестокой, смерти немилосердной. О дикой боли и безумном страхе. О мучительно-яростных прикосновениях обезумевшего любовника. Об оргазмическом экстазе приближающейся смерти.
Все в ней было противоречиво. Говоря одно она делала другое. Преуспевающая бизнеследи она мечтала о смерти. Мать троих детей она их яростно ненавидела. На советы отвечала матами, а на ухаживания - жестким хуком справа. Ее боялись и о ней мечтали. Ей восхищались и ее же проклинали. Но никто и подумать не мог, что она хочет умереть. Она и сама это до конца не понимала.
Я, завороженный, неотрывно смотрел ей в глаза.
- Я убью тебя. Я убью тебя медленно. Я по капле выпущу из тебя жизнь, - обещал я ей глазами.
- Я убью тебя своими руками, - отвечал я ей, подавая таз навстречу ее телу, - я сломаю тебе все кости и боль станет твоей частью задолго до твоей смерти.
- Я убью тебя здесь. Я убью тебя, когда ты расслабленная откинешься на кровать, полностью опустошенная и удовлетворенная, - яростно входил я в нее.
- Я верю тебе, - кончила она удовлетворенно, мелко задрожав всем телом.
- Я возьму тебя после смерти, и уйду за тобой. Я кончу в твое выпотрошенное, изломанное тело и повешусь на твоих кишках, - фонтаном спермы сообщил ей я.
- Я дождусь тебя, - коснулась она грудью моего лица, мягко слезая с меня и устраиваясь рядом. Ее рука доверчиво устроилась у меня в паху, сжав обмякший и липкий от спермы и ее соков член.
- Когда ты убьешь меня? - игриво спросил ее язык.
- Сейчас, - сжав зубы ответил я ей. Пряный вкус ее крови возбудил меня и я сжал ее в объятиях, по капле выдавливая из нее воздух и круша ребра. Вскоре она затихла и обмякла. Острый обломок кости пропорол атласную кожу и белоснежным осколком вышел из бока. Ее пухлые, сладкие губы были измазаны кровью, а остекленевшие глаза в немом изумлении смотрели в потолок. Я поцеловал ее. Я целовал все это любимое,
но безвозвратно мертвое тело. Я нежно входил в уже остывающий труп. Я двигался аккуратно и медленно, стараясь как можно дольше продлить акт. За окном уже светало, когда я, наконец, кончил. Ее тело стремительно остыло, стоило мне слезть с него. Стоило мне уйти на кухню за ножом, как тело утратило всякую подвижность. Как-то сразу и быстро трупное окоченение охватило ее. Но мне это уже не могло помешать - быстрым и точным движением разрезав ее живот я вытащил кишки. Выдавив из них все содержимое я, скользкими от крови руками, соорудил некое подобие петли. Равнодушно прикинув, что она выдержит мой вес, и подставив стул, я снял с ввинченного в потолок крюка боксерскую грушу и накинул на него импровизированную удавку.
Равнодушное пламя стрельнуло угольком из камина на дубовый паркет. Сухой, покрытый горючим лаком, он мгновенно занялся. Огнем охватило гостинную, от жара лопались стекла, и пламя, с гулким ревом, вздымалось все выше. Добравшись до спальни оно, словно в ужасе, остановилось в дверях, но тут же яростно бросилось вперед. Охватив всю комнату, превращая в пепел обои, книги и ковры, оно до последнего момента не трогало тела. Потом, словно решившись, пламя набросилось на них, пожирая плоть и обугливая костяки. Прогорела удавка и тело мужчины с шумом упало на полыхающий пол. Тут же подломились горящие ножки кровати и тело женщины,
скатившись с кровати, в последнем объятьи легло на мужчину.