- Но это же несправедливо, так не по-людски, - кричал маленький Хум, когда его родителей тащили из зала суда. Отец вырывался, его богатырские руки раскидали, было, охранников в стороны, но сзади подоспели врачи, и отца обездвижили, накачали наркотиком и скрутили, словно малого ребенка. Мать рыдала, падала несколько раз, а вокруг наседали какие-то злобные, ехидные рожи, носились секретари, приставы, а где-то в глубине восседал судья, величественный и бесстрастный.
Маленького Хума подхватили на руки, вовлекли в поток зрителей, уносили скорее прочь, и в последний раз он увидел золотой гребень в волосах матери. Вот и все, что запомнилось малышу от судебного заседания.
Он еще долго метался по ночам, выкрикивая обиженные, злые слова, молил вернуть ему какой-то золотой гребешок, и совсем измучил свою старую тетку, - старушку тихую, неприметную и боязливую. Она поплотнее закрыла шторы в своей маленькой квартире, подоткнула одеялом щели, тревожно прислушивалась к соседским разговорам и часто задавалась вопросом, не опасно ли содержать у себя такого маленького и говорливого племянника, не послать ли его подальше от сумбурной столичной жизни и полицейских господ.
Через неделю Хум проснулся утром и больше уже не плакал. Он маленькой тенью ходил по квартире, трогал теткины вещи, ничего не брал, боязливо косился на стеклянный шкаф с древними чашками, заходил иногда на кухню. Там он присаживался на табуретку, смотрел часами в окно, ждал обеда или ужина. Тетка кормилась, главным образом, пустым супом и дешевыми макаронами, а для племянника покупала на развес печенья.
Иногда Хум подслушивал, что же говорит соседка о нем, когда приходит к тетке посидеть за чаем и съесть его, Хума, законную порцию печенья. Соседка была толстой, потливой и нервной, жаловалась беспрестанно и умела многозначительно замолчать, если Хум вдруг появлялся на кухне. С ее подачи тетка не выпускала мальчика на улицу и, бывало, отгоняла от окон. Она, тетка, была совсем не сердитая, хотя не любила племянника, а Хум не любил тетку.
Пару раз он вышел на лестничную клетку, но жители дома так быстро проносились мимо, что Хуму стало совсем неинтересно. Он еще не мог понять, почему нельзя гулять на улице, но пока не интересовался этим загадочным вопросом.
Однажды, летним днем, Хум решил прогуляться. Он осторожно выскользнул на лестницу, вышел во двор и незаметно побрел к реке. Совсем не хотелось общаться, в душе затаилась обида на людей и горькая печаль. У набережной носились чайки, пахло мокрыми бревнами, и было бы, пожалуй, очень интересно поискать сокровища. Хум остановился побросать камешки в воду. Так всегда делал отец, с умным и загадочным видом распространяясь о полезности такого рода занятий, и Хум хотел быть похожим на него. Он даже посмотрел на свои руки, - так ли они сильны и мускулисты, но с огорчением признал, что до отца пока еще далековато. Он зашагал налево, пока не увидел на скамейке совершенно невероятного человека. Тот сидел с удочкой и ловил себе преспокойно рыбешку, а Хум стоял рядом, охваченный восторгом. На человеке было поношенное пиратское пальто, высоченные сапоги, цепь на шее, на шляпе - линялое страусиное перо, а к шляпе был привязан изумрудный жук. Жук то и дело поднимался в воздух, описывал круги над шляпой, потом присаживался отдохнуть и даже пару раз свалился и повис на веревочке. В целом, вид у человека был потрепанный жизнью, а потому - великолепный. Лицо незнакомца не имело возраста, было очень добрым и внушало доверие.
Он покосился смешливо на Хума, потом посмотрел на удочку, потом снова покосился на Хума, и опять сделал вид, будто не замечает мальчика. Наконец, он торжественно пригласил Хума присесть, сгорбился немного, когда мимо пронеслась ревущая полицейская машина, подмигнул и вытащил из воды рыбешку.
Некоторое время Хум смотрел на то, как талантливо человек ловит рыбу, болтал ногами и искоса глядел на жука.
- Ну что, познакомимся, молодой господин? - тихим хрипловатым голосом заговорил незнакомец.
И Хум разговорился. Человек оказался мудрым, внимательным собеседником, он знал о повадках пауков и мог дать дельный совет, как поймать воробья, и скоро уже Хум говорил о процессе, об отце и матери, о величественном судье и старой тетке.
- Значит, живешь со старой теткой, - задумчиво проговорил человек и поежился.
- У меня тоже была тетка когда-то, она заставляла меня есть жареные лягушачьи лапки, - доверительно обратился он к Хуму, - и, к чести сказать, я засунул ей как-то раз живого ежа в кровать.
Хум неожиданно расхохотался, да так звонко, что прохожие начали оборачиваться, а некоторые даже перешли на другую сторону улицы. Хум представил себе, что незнакомец, - это непременно волшебник, который путешествует по городам и выбирает себе самых несчастных детей, чтобы увезти их в далекую, беспечальную страну.
Он сказал это человеку, а тот грустно кивнул головой. Они с Хумом вместе решили, что, вполне вероятно, уважаемый незнакомец - действительно волшебник.
- Предлагаю тебе, о мужественный маленький Хум, - торжественно проговорил человек, а сердце его обливалось кровью, - пойти со мной в далекую страну Безгорестную, где ты будешь жить в избушке на краю долины, где горы сливаются с землей, а твой верный конь Гер будет каждое утро ждать тебя.
- Собственный конь, - проговорил малыш и живо представил его себе, - с гривой, черной, как черная-пречерная темнота.
- Да, - важно кивнул незнакомец, - и каждое утро вы будете скакать по зеленым полям и тенистым лесам, где будут ждать верные друзья и самые невероятные приключения. Но, конечно, после сытного завтрака с благороднейшими рыцарями королевства.
Они говорили еще долго, расписывая, как к завтраку подадут пироги, непременно с малиной, еще блины с медом и шоколадные конфеты, а над головой будет сидеть говорящий ворон и рассказывать древние сказки. В долине поселились самые нежданные, невероятные существа, созданные фантазией Хума и его приятеля, мудрые короли и волшебники, а в самом темном-претемном лесу милостиво разрешили жить злобному колдуну, которому отвели самую грязную и маленькую избушку на свете. Хум даже немного обиделся за колдуна, но незнакомец пояснил, что так полагается.
Наступил вечер, и маленький Хум был почти счастлив. Страна и верный конь Гер нарисовались перед его глазами яркими, чудесными красками, и он почти не жалел, что незнакомец был не волшебником, а обычным рыбаком.
- Конечно, обидно, что ты не волшебник, - печально проговорил на прощанье Хум, пожимая руку, - но славно ловишь рыбешку.
И маленький Хум побежал, чтобы успеть до темноты домой.
Человек грустно проводил его взглядом, он не знал, правильно ли поступил с малышом, оторвав на время от мира и безрадостной судьбы, от беснующихся полицейских рож, и принес ли хоть немного пользы. Он грустно покачал головой, назвал себя старым дураком, собрал удочки и мерно побрел домой, опустив голову.