В деревне, где я живу, улицы узкие и кривые. Как положено быть в восточных селениях. Они карабкаются вверх, прокладывая себе путь в складках пологого холма, где когда-то высилась грозная сторожевая башня, издали грозя противникам. Сейчас холм безжизненный и голый. Когда-то здесь человек устраивал себе жилье, ярус за ярусом вгрызаясь внутрь породы. Комнаты, как камеры, не имели окон, а только наружную дверь, а внутри - низкий потолок, кривые стены и коридоры-лабиринты со слепыми отростками. В одних отростках спали люди, в других блеяли животные или фыркали ослы. Если заглянуть сейчас в эти пещеры - жилища, увидишь нависающий скальный потолок, выпирающие монолиты крепкой породы с боков, глинобитный пол. Темно и не уютно, зато не дует ветер и, как в любой пещере, температура не ниже +4 градусов. Холмы вокруг поросли соснами и растительностью, любящей скудную почву - розмарином и лавандой, а здесь за много веков не осталось ни веточки - ни кустика. Истоптали землю башмаки и копыта. Последний человек покинул этот холм лет 50 назад. И стоит он, как решето утыканный дырками пустых проемов. За это время ничто не выросло на склонах - никому не могла дать приют изможденная земля, да, в общем, не земля, а красный суглинок. И только трава перекати-поле смогла угнездиться на нижних ярусах.
Настал февраль и подул ледяной порывистый ветер, сдернул траву с насиженного места и покатил, куда глаза глядят, то есть куда сама докатится. И вот скачет по кривым улицам в облаке перекати-поле пыли друг за другом, словно передовой отряд в неведомые земли, и думает себе о влажном луге и о жирной земле. Но не тут то было. Слишком крутой поворот сделала улица, и застрял передовой отряд в углу между двух заборов вместе с мусором и окурками. Лежит горой, цепляясь друг за друга, и чуть шевелит веточками от огорчения. - Ну что, перекати-поле - говорю я ему - докатилось? Здесь ни семенам твоим, ни тебе самому жизни нет и быть не может. Сидело бы там, где родилось. Скучно и скудно было? Зато были все живы, и все родной кучей. Молчит перекати-поле.