Аннотация: Одна из ранних попыток написать фантастическую сказку.
Петрович вышел из дома и сладко потянулся. Утро выдалось солнечным, и проснувшиеся деревья беззаботно шевелили умытыми ночным дождиком листочками. Лес одуряюще пах влажной зеленью, цветами и зарождающимися под слоем прелой листвы грибами.
Потянувшись, Петрович громко крякнул и направился к мерцающему на опушке Куполу Забытого леса. Когда солнце окончательно высушит сохранившиеся на нем дождинки, Купол станет почти незаметен, растворится на фоне стволов деревьев, отразит своей поверхностью траву и листву. Глядя на Купол, формой напоминающий огромную каплю росы на лепестке цветка, трудно было представить, что в нем таится огромное, простирающееся на десятки километров, пространство Забытого леса. Впрочем, Петровича это нисколько не удивляло - подобные капли усеивали всю Землю и таили в себе как населенные пункты, так и производственные комплексы и сельскохозяйственные угодья. На поверхности планеты оставлены были только самые красивые города, исторические и архитектурные достопримечательности и, конечно, космодромы - улететь в межзвездное пространство из купола невозможно, даже огромный галактический корабль не сможет пронзить силовое поле. Все остальное земное пространство покрывали леса, степи, океаны и озера.
Приложив свою огромную ладонь к круглому матовому пятну на поверхности Купола, и подождав, пока оно увеличится до приемлемых размеров, Петрович шагнул в это пятно и оказался по ту сторону силового поля. Забытый лес приветствовал своего Хранителя точно таким же запахом, какой был снаружи Купола. Может быть, этот запах был более пряным и влажным, а может быть это только казалось....
Пегашка, заслышав шаги Петровича немедленно выбежал из-за кустов и, потряхивая гривой, потянулся к карману куртки, где для него всегда был припасен кусок ржаного хлеба с солью. При этом Пегашка умело отводил рог в сторону, чтобы случайно не зацепить Петровича, и смешно шлепал бархатными губами. Скормив единорогу горбушку, Хранитель легко вскочил на спину животного и Пегашка неспешно потюхал по привычному маршруту.
Сначала требовалось проверить кормушки. За много лет работы Хранителем, Петрович не помнил ни одного случая, чтобы ночные биороботы не наполнили их или перепутали бы, например, кормушку Дракона с кормушкой Большой Саламандры. Но он все равно проехал вдоль череды разнообразных по объему емкостей - от крошечных, размером с наперсток, до огромного десятикубового контейнера. В нем плескалась зеленоватая клейкая масса, которой питались гоблины и странное существо, похожее на Левиафана, но имеющее шесть пар довольно облезлых крыльев. Из-за затруднений с идентификацией зверя, Петрович звал его просто Машкой. Судя по резкому мускусному запаху, Машка притаилась в ближайших кустах в ожидании проезда Хранителя. Она была ужасно застенчива, но прожорлива, и поэтому всегда приползала или прилетала к кормушкам первой. Петрович хмыкнул и потрепал Пегашку по правой стороне шеи. Единорог немедленно свернул на узкую тропинку, ведущую вглубь Забытого Леса.
Многие обитатели Леса к этому времени специально подбирались поближе к тропинке. Из листвы за Петровичем наблюдали стайки крошечных шаловливых эльфов, сверкали глазки вечно хмурых троллей, а в траве шуршали нелюдимые, но любопытные гномы. Более крупная живность любила затаиться в кустах или за толстым стволом и внезапно выскочить прямо перед носом единорога. Пегашка, не приветствовавший подобных фокусов, немедленно выставлял свой гладкий острый рог и гневно топал копытом. Петрович порой нарочито громко вскрикивал, зная, какое удовольствие получают жители Леса от его наигранного испуга.
Конечно, далеко не все существа, обитавшие в Куполе, жаждали встречи с Хранителем. Равнодушные гоблины шатались по Лесу где попало, а лешие и кикиморы старались наоборот забраться куда-нибудь подальше в чащу. Дракон, покидающий свои холмы только для кормежки, безразлично дремал на солнцепеке, изредка громко всхрапывая и дергая во сне зазубренным хвостом. Был Дракон не в меру ленив, не умел пыхать пламенем, да и количество лап у него было - шесть. Не зря его выбраковали. Однажды Петрович с тогда ещё маленьким сыном побывал в Сказочном Лесу и понимал разницу между его жителями и своими подопечными.
Сказочный Лес появился на Земле несколько десятилетий назад. Собственно, сейчас таких лесов было уже восемь, потому что один уже не вмещал всех желающих посетить его. В Сказочном Лесу обитали самые разные существа из сказок, легенд, мифов и литературных произведений. Как профессиональный хранитель, Петрович досконально знал историю его появления.
Началось все с биороботов. Давным-давно, стремясь сохранить экологию Земли, люди вместо металлических машин, механизмов и станков начали создавать биомашины. Эти, приспособленные для различных работ горы мускулов и конечностей, управляемых процессорами, сделали практически ненужным производство металла. Конечно, он требовался для строительства космических кораблей, ведь ни одна белковая структура не выдержала бы полета за пределы атмосферы. И в быту все ещё требовался - для домашней утвари. Но на это с избытком хватало и того железа, что уже было выплавлено человечеством.
Примерно в это же время были изобретены и пространственные коконы или Купола. Теперь все то, что служило утилитарным потребностям людей, помещалось в сравнительно небольших снаружи каплях. Внутри же Куполов находились огромные территории, ограниченные только мощностью силовых полей. Люди большей частью жили и работали в Куполах. А снаружи отдыхали, путешествовали и развлекались. Природа и ландшафтные архитекторы превратили Землю в огромный заповедник, населенный животными и птицами. Десятки тысяч людей незаметно трудились над улучшением природной среды, почвы, воздуха и воды. Исчезли наземные магистрали и аэропорты - маленькие биофлаеры при взлете и посадке даже не сминали траву. Не стало мостов, портов и причалов - по первому зову к берегу спешил ближайший сверкающий черными дельфиньими боками биоскутер.
Идея создания Сказочного леса появилась, когда биогеноинженеры создали практически всем машинам и аппаратам биоаналоги. И растерялись. Легион специалистов по биоконструированию и биодизайну оказался не у дел. Отлаженный процесс по размножению эмбрионов биосистем и их выращиванию до взрослого состояния шел сам по себе. Для их совершенствования уже не требовалась так много сил.
Обеспокоенный Всемирный Конгресс объявил планетарный конкурс на идею нового применения биогеноинженерии. И победила в конкурсе маленькая девочка из Южной Америки. На большом листе обычной бумаги она написала только одну фразу: "Можно сделать Белоснежку и семь гномов?" Внизу красовался рисунок гнома в красном колпачке. Сейчас этот рисунок служит эмблемой Сказочного Леса.
Первый Сказочный Лес появился уже через три года. Его купол разместили в центральной Европе. Теперь дети со всей Земли могли сколько угодно общаться с гномами, кентаврами, русалками, Винни-Пухом и разнообразными драконами и привидениями. На создание каждого персонажа уходило несколько месяцев кропотливой работы целой биолаборатории. Под окулярами электронных микроскопов плелись огромные цепочки молекул ДНК, в которые приходилось добавлять все новые и новые элемениты, чтобы выращенный на её основе организм в точности соответствовал образу, созданному художником и дизайнером, и психомодели с определенным коэффициентом интеллекта. Потом молекула ДНК проходила строгую проверку, при которой выбраковывались целые куски, и достраивалась. И так снова и снова, пока все её параметры не получали одобрение. Потом на основе молекулы создавался эмбрион - зародыш гнома или Змея-Горыныча. Выросшее из эмбриона существо вновь проходило придирчивый контроль и только после него становилось полноправным обитателем Сказочного Леса. Или не становилось...
Вопрос о том, как поступать с неудачными творениями биогеноинженеров раньше не стоял. Их выбраковывали и уничтожали. Но они не обладали и зачатками интеллекта. По законам Земли интеллект был неприкосновенен! А как поступить с хоббитом, у которого ноги длиннее, чем нужно, или с эльфом, имеющим нечетное количество крылышек? У них ведь имелся интеллект и самосознание...
После того, как несколько десятков подобных несчастных существ поселились в стенах биолабораторий, вопрос встал ребром. И тогда появился Забытый Лес. Новый Купол для него не создавали, использовали Купол первого Сказочного Леса. К тому времени для любимцев детворы по новому проекту был сооружен другой - огромный, с участками пустыни и тундры, с замками и дворцами. И даже с отдельными сказочными странами. А в покинутом веселым народцем лесу поселились другие жители. Которых никогда не увидит ни один ребенок...
Петрович стал третьим по счету Хранителем Забытого Леса. Он согласился на эту работу только потому что она давала возможность практически не общаться с другими людьми. В Хранители шли неохотно, а уж для Забытого Леса его найти было почти невозможно. Но Петровичу было все равно. Вернувшись из галактического полета, отнявшего у него жену и трех членов экипажа, бывший звездный капитан не хотел больше видеть ни людей, ни другие планеты. Злобно отказавшись убирать с лица и тела глубокие шрамы от ожогов и отвергнув настойчивые предложения заменить изношенное в полете сердце на биокард, он навсегда покинул Галактический центр, унося в сжатом кулаке голубой микрочип допуска в Купол Забытого Леса - пропуск в новую жизнь. В тот же день он впервые вошел в него.
Все эти годы он жил в маленьком доме рядом с Куполом. Изредка к нему прилетали сын или взрослые внуки. Последний раз это было почти три года назад. Старший внук привозил своего десятилетнего сына, правнука Петровича. Антону очень хотелось побывать в Забытом Лесу, но Купол не пропускал в него никого, кроме Хранителя. И Петрович понимал почему. Все существа, создаваемые для Сказочного леса были изначально настроены на общение с детьми. И если бы его изгои хоть раз в жизни встретили маленького человека, последствия могли быть самыми непредсказуемыми.
Они жили своим замкнутым мирком, в котором случались свои радости и горести, дружили, враждовали, ссорились и мирились. Каждый год из биоцентров привозили несколько десятков новичков. Пегашку, пегого единорога забраковали из-за масти - сказочный единорог должен быть снежно белым, а шкурка Пегашки была покрыта обильной россыпью черных и серых пятен. Эльфов, гномов, троллей и представителей других мелких народцев было больше всех. Иногда существа мало чем отличались от эталона, и только придирчивый глаз мог обнаружить дефекты. Крайне редко, но попадались нарушения психомодели. Перед тем, как поместить новенького внутрь Купола Петрович внимательно читал его описание и психохарактеристику. На опасных для окружающих существ приходилось надевать силовые намордники, которые навсегда отделяли от агрессивного новичка все живые объекты. Несколько таких унылых в своем бессилии созданий обитало в самых дальних уголках Забытого леса.
Особенно удручала Петровича ситуация с Рыжим Домовым - он уже несколько дней не приходил к кормушке, а огонек его индикатора еле теплился на карте Леса где-то в районе Драконьих холмов. Спасти Домового было невозможно, он, физически совершенно здоровый, сгорал от переполнявшей его беспричинной злобы. Но это был один из редчайших случаев. В основной массе его подопечные были дружелюбными и неунывающими. И в какой-то мере стали его семьей.
Пегашка радостной рысцой выбежал на берег спящего озера. По ту сторону виднелся древний замок - приют нескольких привидений, странного летучего кота и двух общительных вампиров. Около замка была пещера кентавров, но вход в пещеру зарос диким виноградом и был издали незаметен.
Сейчас на берегу было на удивление пустынно. Русалки, обитающие в озере обычно в это время резвились у каменистого пляжа, кокетливо брызгаясь хвостами. Петрович подождал, пока Пегашка напьется из озера и поехал к домику, стоящему в глубине Леса. Тропинка радовала глаз. Маленькую Оэль любили. Лешие и дриады заботились, чтобы острые сучья и сухие шишки не поранили её крошечные босые ножки и каждое утро убирали дорожку, по которой она бегала к озеру. Специально для Оэль рядом с каменистым пляжем возник пятачок из мелкого песка, притащенного русалками со дна. Там после купания она могла подолгу валяться со смешными рогатыми наушниками на кудрявой головке и слушать музыку или текст какой-нибудь книжки. И чего только стоило Петровичу получить разрешение на подключение Оэль к Всемирной Сети...
Когда он впервые увидел Оэль, мирно спящую в розовом пластиковом контейнере, похожем на колыбельку, сердце его дрогнуло от жалости. Крошечная фея выглядела как трехлетний ребенок. Шелковистые волосики слиплись на лбу, ресницы подрагивали, а рот кривился в болезненной гримаске, словно Оэль снился плохой сон. Петрович удивленно взглянул на сопровождающего, но тот только пожал плечами. На тонком пластиковом листочке, прикрепленном к колыбели, было всего несколько слов: "Оэль, фея. Группа 456-VII. Генетически неблагополучна по ХХV и XXIX внешним признакам. Психограмма в норме. Интеллект в норме? Подлежит передаче в Купол № 988. Эксперт Биоцентра Салайо Перес." Как ни странно, но эта была первая фея, попавшая в Забытый лес...
Петрович осторожно, словно боясь разбудить находящуюся в глубоком гипносне Оэль, поднял прозрачную крышку контейнера и прикоснулся к бледной щечке феи. И от этого прикосновения её губы вдруг изогнулись в легкой улыбке, а на щеке появилась маленькая ямочка. С этого момента сердце Петровича было навсегда отдано Оэль.
Когда он внес контейнер в домик, стоящий в глубине Забытого Леса и нажал кнопку пробуждения, вокруг него уже толпились первые любопытные. А остальные, прослышав про появление нового обитателя, со всех ног и крыльев спешили посмотреть на маленькую фею. Любая новость распространялась по Лесу со скоростью молнии. Так что когда Оэль распахнула свои бирюзовые глаза с кошачьими вертикальными зрачками, перед ней маячил высоченный вампир Гвидо с сидящим на плече эльфом и пара жутковатых на вид гоблинов. А вокруг шуршали, пищали и хлопали крыльями многочисленные жители Забытого Леса. Но вопреки опасениям Петровича девочка не испугалась, сонно поморгав, она улыбнулась и протянула вампиру ручки. Когда Гвидо, растаяв от умиления подхватил легкое тельце в воздушной тунике и поднял Оэль вверх, Хранитель увидел, наконец, генетическое неблагополучие Оэль. И ужаснулся про себя. Из гибкой спинки феи росли отвратительные перепончатые крылья.
С той поры прошло почти восемь лет. Первое время Петрович боялся оставить Оэль одну, ведь она казалась совсем крошечным ребенком. Но очень быстро она доказала свою самостоятельность, не говоря уже о том, что в её домике постоянно сновали гномы, кентавры и эльфы, готовые разбиться в лепешку только ради неподражаемой улыбки феи. Даже суровые тролли каждое утро оставляли на крылечке домика лукошко с лесными ягодами. А уж Гвидо готов был опекать малышку день и ночь.
Вначале Хранитель старался не смотреть на крылья, сморщенными тряпицами, болтающиеся за плечами Оэль. Из книг он узнал, что феи могут быть бескрылыми и крылатыми. Но крылья у них должны быть либо радужно-прозрачными либо разноцветными, как у стрекоз или бабочек. А Оэль иногда расправляла свои, похожие на крылья летучей мыши, серые с жемчужным отливом крылышки, и с недоумением их рассматривала через плечо. Летать она так и не научилась, как ни старалась. Один настырный эльф даже как-то подговорил её прыгнуть с обрывистого склона. Но Оэль только сильно расшибла коленки, пытаясь взлететь. Стараясь не плакать, она бросилась к ручью и промыла ранки, а на следующий день получила нагоняй от Петровича.
Время под Куполом, где всегда царило теплое лето, текло незаметно. Через год Оэль полностью освоилась в Забытом лесу. Даже странный зверь Машка не пряталась от неё в кусты. Она немного подросла, личико округлилось. Петрович тайком таскал ей из дома разные лакомства и даже игрушки, что было категорически запрещено. Но Петрович прошел в своей жизни через такое, что было ему на запреты наплевать. Ну или почти наплевать...
Однажды Оэль, задумчиво покачивающаяся на привязанных к деревьям качелях, задала Петровичу странный вопрос:
- А откуда внутри меня чужие слова?
От неожиданности Петрович слишком сильно дернул веревку и фея едва не кувыркнулась с качелей в высокую траву.
- Какие слова, девочка?
- Не знаю, - пожала плечами фея. - Они звучат, но я их плохо понимаю. Они похожи на песню ветра в башнях замка и на плеск ручья. Откуда они, Петрович?
Хранитель не знал, что ответить. У Оэль не могло быть связи с Всемирной Сетью, как у людей.
Петрович машинально нащупал за ухом вшитую под кожу капсулу размером с половину горошины. Давненько он не входил в Сеть. Первые два-три года с начала работы в Забытом Лесу он ещё частенько по привычке посылал мысленный импульс и Сеть мгновенно отзывалась потоком новостей или любимой музыкой. Можно было закрыть глаза и посмотреть новый фильм. Но постепенно Петрович перестал общаться с Сетью. Почему, он и сам не знал. Только в крайнем случае выходил через неё на связь с сыном и внуками.
И вот теперь эти странные слова Оэль... Что если девочка слышит Сеть? Что творится в её златокудрой головке? И что могли там устроить неудачливые биогеноинженеры, наградившие Оэль уродливыми крылышками и кошачьим зрачками?
- Они похожи вот на это? - спросил Петрович и принялся тихонько насвистывать мелодию детской песенки. Но Оэль только покачала головой:
- Нет, совсем не похоже.
- А на это? - он неумело запел другую песню.
- Эти слова совсем другие. Их нельзя услышать, но можно понять. Я знаю. Но никак не могу.... - И она горько вздохнула.
На этом разговор прервался, поселив в душе старого капитана напряженное недоумение.
Примерно в это же время Хранитель начал замечать странные вещи. Интеллект Оэль развивался! А ведь Петрович давно смирился с тем, что все жители Забытого леса всегда оставались такими, какими их сюда привозили. Конечно, они взрослели, старились, приобретали опыт. Но уровень их развития и знания не менялись. И если вампиры азартно резались в карты с Циклопом, то научить этому троллей и привидения они не могли, как ни бились. Домовые и лешие, эльфы и гномы.... Все они никогда не менялись. А Оэль изменилась не только внешне, но и внутренне...
Она любила рисовать на влажном песке. И рисунки становились все лучше и лучше, и уже нетрудно было угадать в них портреты приятелей Оэль. Однажды Петрович заметил, что малышка умеет считать. Названия цифр она не знала, но умело показывала нужное количество на пальчиках. Вот тут-то и пришлось Петровичу связаться со своим начальством.
Начальство долго не могло понять, что от него хотят, а когда поняло, схватилось за голову и прислало двух штатных психологов. Они вручили Петровичу прозрачный шлем, который он не без сопротивления и уговоров напялил на голову феи. После этого Оэль внезапно затихла и просидела, уставившись в пространство, почти два часа, а потом сразу крепко уснула. Хранитель снял с неё шлем и вынес из Купола. Психологи сидели на крылечке его дома со странным выражением на лицах. Не реагируя на вопросы Петровича, они схватили шлем, погрузились в биофлаер и беззвучно исчезли среди облаков.
Через три дня начальство само связалось с Петровичем. Оно вопрошало, наблюдается ли изменение интеллекта только у Оэль, или он замечал нечто подобное и с другими обитателями Леса. Услышав отрицательный ответ, начальство испытало явное облегчение. Но Петрович ждал продолжения разговора и понимал степень растерянности своего руководства - теперь оно обязано было создать условия для развития интеллекта Оэль, этого требовал Закон о Разуме. Иначе начальству светила грандиозная нахлабучка.
В результате всего этого и появились у Оэль розовые наушники со смешными рожками антенн. Они были подключены к Сети только на прием. Но и этого для девочки было более чем достаточно, она, словно губка, впитывала в себя знания и информацию, научилась петь и танцевать под музыку, часами смотрела сказки и буквально расцветала на глазах.
Но иногда Оэль становилась грустна и никакие подарки не могли её растормошить. Петрович догадывался о причине такой смены настроения. Оэль знала теперь многое о мире людей и понимала, чем отличается от них. Иногда она просила Хранителя рассказать что-нибудь о его прошлом и слушала, подперев щечки кулачками. Когда Петрович пускался в воспоминания об опасностях галактических полетов, её кошачьи глаза темнели от переживаний. Так что он старался припомнить побольше веселых историй, и ему самому, в конце концов, стало казаться, что в его жизни было гораздо больше радости, чем он думал до сих пор.
Подъехав к домику и спрыгнув с Пегашки, Хранитель вошел внутрь. Оэль в наушниках валялась на тростниковой циновке с блаженным выражением на лице и зажмуренными глазами. Наверняка смотрела новую серию про приключения маленьких робинзонов.
Чтобы не мешать, Петрович вышел наружу, осторожно залез на крышу домика и принялся чинить сломанный флюгер. Когда он закончил работу, Оэль уже ждала его внизу, подпрыгивая от нетерпения и встряхивая пушистыми светлыми волосами. Петрович ещё вчера обещал, что они непременно отправятся к пещере Циклопа и навестят по дороге Саламандру. Пегашка стучал копытами по просохшей после ночного дождика земле и громко фыркал....
Хранитель вернулся домой уже в сумерках. Ужинать не хотелось, но он заставил себя разогреть и съесть какую-то еду. Почему-то щемило сердце, и Петрович в который раз подумал, что ему все таки нужно соглашаться на имплантацию биокарда. Он проглотил три сиреневых капсулы с лекарством, опустил шторы на окнах и растянулся на кровати. Сон не шел. Глядя в темноту, старый капитан вновь видел мириады звезд, несущихся навстречу куполу рубки звездолета...Чужие планеты с унылыми гейзерами взвеси из грязноватой слизи и бурого тумана...Всполохи бортовых излучателей и ответные режущие обшивку и его друзей зеленые лучи чужого корабля... Закрытые глаза жены за стеклом гермошлема....Голубоватые потолки космического госпиталя...
Внезапно он словно со стороны увидел себя, лежащего на спине на кровати среди скомканных простыней в сумраке комнаты, в одном углу которой темнота словно сгустилась и жила своей жизнью. В голове его тихим шелестом прозвучало имя... Прозвучало и повторилось сотней звуков - жестяным стуком и звоном серебряного колокольчика, плачем и смехом, отдаленным громом уходящей грозы и писком комара... "Оэль... Оэль..."
Хранитель вырвал себя из оцепенения сна. Сна ли? Сев на кровати, он силился увидеть то, что почувствовал - пульсирующий мрак. Мрак, посылающий ему имя маленькой феи с кошачьими глазами. Зачем?
Сердце сжалось от предчувствия беды. Мрак не может прийти просто так, бесцельно... он может только разлучать. Ледяными пальцами Петрович сжал показавшуюся влажной простыню и попытался встать. Не смог. Теперь он мог только слушать то, что шептала ему тьма.
- Мы пришли забрать её, - сказала тьма.
- Ты должен помочь нам, - сказала тьма.
- Ты должен понять нас, - сказала тьма и, слегка пошевелившись, разделилась на две почти равные части.
- Я не хочу! - беззвучно закричал в ответ Хранитель.
Тьма замолчала, потом почти беззвучно прошелестела:
- Она - наша дочь. Сегодня мы покинем Землю. Отдай нам Оэль...
- Я не верю, - простонал Петрович. Сердце колотилось в груди глухими прерывистыми ударами.
- Она из нашего мира, - горячо возразил мрак. Теперь Хранитель хорошо различал их голоса. - Здесь она всегда будет чужой и одинокой. Мы не можем оставить её.
- Так почему же вы не забрали её сразу? - горько спросил Хранитель. - Почему позволили ей полюбить этот мир?
- Мы не могли, - вздохнула тьма.
- Авария была слишком тяжелой, мы чинили корабль. Оэль погибла бы... наши дети слишком хрупкие, чтобы выжить здесь. Это была последняя надежда, - угрюмо пробормотал мрак, и в сознании Хранителя вихрем пронеслись картинки. Вот чьи-то странные руки с помощью микроманипулятора вносят изменение в цепочку ДНК.. Снова чьи-то руки прикасаются к капсуле, где растет комочек биомассы... Шелест чужих незнакомых слов и изумленные глаза Оэль...
Он встал, и удалось ему это неожиданно легко. Подошел к окну и поднял штору. На лужайке перед домом пульсировало огромное непроницаемо-черное пятно. Оно выделялось даже на фоне совершенно темного ночного леса и было беззвучным, но в нем чувствовалась огромная сила. Иногда внутри пятна возникали едва заметные голубоватые искры и тут же исчезали в его бездонной темноте.
Медленно обернувшись, Петрович больными глазами взглянул на тех, кто пришел забрать Оэль.
- Мы знаем... - выдохнула тьма.
- Да будет так, - обреченно произнес мрак, и они снова слились в один темный сгусток, ставший более различимым в падавшем в окно лунном свете.
- Нельзя больше ждать, - простонала тьма. - Наш ресурс на исходе и завтра может быть поздно. - Тишина была ей ответом. Она тянулась безумно долго и билась в висках Хранителя. Она набухала отчаянием и пульсировала в такт темному сгустку в углу комнаты.
Ни слова не говоря, Петрович открыл дверь и вышел наружу. Они были друг напротив друга -- серебристый Купол и чужой корабль - огромное пятно непроницаемого мрака. Обойдя по дуге лужайку, Петрович приблизился к Куполу и, не оглядываясь, вошел в него. Шагая самой короткой дорогой к домику Оэль, Хранитель старался не думать ни о чем, потому что любая мысль могла остановить его и заставить повернуть назад. Он мог ещё остаться здесь, затаиться до рассвета под корнями старого дуба или задремать на траве возле деревеньки эльфов. Но он продолжал шагать напролом, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки.
Оэль безмятежно спала, забыв снять на ночь наушники. Петрович взял её на руки вместе с легким одеяльцем и пошел обратно. Она не проснулась, только слегка улыбнулась во сне, и её головка легла на плечо Хранителя. Теперь ему пришлось идти по тропинкам, осторожно, боясь споткнуться. Шелковистые волосы Оэль щекотали ему лицо, а антенна наушников втыкалась куда-то за ухом, но он не обращал на это внимания.
Остановился он только на поляне у выхода. Посильнее прижал к себе хрупкое, почти невесомое тельце, стараясь слиться с ним, чтобы обмануть контроль силового поля. Ещё была надежда, что защита сработает и не отдаст Оэль.
Но когда он встал на светлый пятачок, посыпанный песком, надежды не осталось. Силовое поле Купола привычно чмокнуло, и Хранитель вместе с Оэль оказались за его пределами. Бережно придерживая одной рукой спящую девочку, он другой рукой снял с неё наушники и прикоснулся губами к её волосам. Она проснулась почти мгновенно, но какое-то время молчала, словно вслушиваясь во что-то.
Петрович заглянул в её лицо, в широко распахнутые глаза. Он не слышал ничего, ведь теперь говорили не с ним. Понимая, что настал момент расставания, он опустил Оэль на землю и она тут же шагнула к кораблю. Словно приветствуя девочку, темное пятно немедленно обсыпалось голубыми призрачными вспышками. Но она замерла, потом растерянно повернулась к Петровичу. Он наклонился и она провела ладошкой по лицу старого капитана, как делала всегда при встрече и расставании.
Когда он выпрямился, то увидел только три пятна. Три сгустка непроницаемого мрака на фоне чужого искрящегося холодным светом корабля. Потом они растворились в нем, и бездонная тьма повисла на несколько мгновений над домиком Хранителя и Куполом Забытого леса.
Ни звука, ни движения. Просто сразу же появились звезды на месте того, что уносило Оэль.
Того, что могло рождать несущие смерть зеленые лучи...