Булатникова Дарья : другие произведения.

Наследница нарасхват (часть первая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Глава первая
  
   Тихий стук в дверь буквально выбросил меня из кресла, в котором я провела всю последнюю неделю. Издерганные нервы даже при выключенном телефоне, домофоне и дверном звонке все ещё бурно реагировали на любой звук. Моя единственная подруга Ольга называла это психической распущенностью, но мне эта формулировка была не по душе. Просто - сижу и отдыхаю. Имею право.
   Я прошлепала в коридор и заглянула в глазок на двери - огромная темная фигура маячила на лестничной площадке, то приближаясь, то удаляясь. Опять какая-то пьяная зараза квартиры перепутала! Я смело открыла дверь на всю длину цепочки и вопросительно моргнула глазом.
   - Бога ради, простите за визит без приглашения, но ваш телефон не отвечает, - произнес приятнейший баритон. Такие баритоны имеют свойство незамедлительно вылечивать издерганные женские нервы. Мне бы такой сейчас очень не помешал. Но, увы, этот явно не ко мне. Я сняла цепочку и показалась визитеру, ожидая услышать извинения за ошибку и с некоторым сожалением проводить взглядом удаляющегося джентльмена. Но он не исчез в туманном Альбионе, наоборот, широко и почти нежно улыбнулся и протянул мне букет алых роз в изящной пластиковой упаковке.
   Ах, что это был за мужчина! Именно такие экземпляры снятся разведенным женщинам - кроткий взгляд голубых глаз на мужественном лице, подбородок с ямочкой, а под светлым летним костюмом - фигура атлета. Эдакий Атос ростом под два метра.
   Я с досадой уставилась на него - он что, ослеп? Пора извиняться и проваливать. Но нет, джентльмен настойчиво пытался всучить мне свои розы, и только улыбка стала несколько вопросительной - почему не беру?
   - Вы ко мне? - довольно глупо спросила я.
   - Если вы меня примете, Ирина Николаевна...
   Судорожно выдохнув, я поинтересовалась:
   - Простите, с кем имею честь?
   - Ах, боже мой, прошу простить мою неучтивость! - мелким бисером рассыпался гость. - Иванов Андрей Петрович, сотрудник одной организации, которая крайне заинтересована в установлении с вами, Ирина Николаевна, дружественных отношений.
   - Организации? - опешила я. Мне почему-то пришли на ум только две организации, сотрудники которой могли бы изъясняться в столь вычурной манере - ФСБ и ЦРУ. Нет, ФСБ, все же, вряд ли. Или это новые веяния? Я судорожно пыталась сообразить, какой из вариантов для меня более предпочтителен, и это, видимо, отразилось на моем лице, потому что визитер тихо рассмеялся и пояснил:
   - Я не из разведки, наша фирма занимается конфиденциальными делами.
   - Ах, конфиденциальными...
   Мы все так же продолжали топтаться по разные стороны порога, и я решилась:
   - Проходите, Андрей Петрович.
   Он с поклоном протянул мне розы. Я едва успела с неестественной улыбкой и чуть ли не реверансом принять их, как с лестницы раздался дикий топот и утробный рык, и за спиной моего визави появись два мордоворота. Гость метнулся ко мне, пытаясь спастись в моей квартире, но не успел - взметнулась какая-то палка и треснула милейшего Андрея Петровича по темечку. Второй мордоворот сгреб обмякшее тело под мышки, и не успела я ахнуть, как новые действующие лица уволокли великолепного мужчину вниз по лестнице.
   Я бросилась на кухню, смела с подоконника горшок с кактусом и распахнула окно. У подъезда стоял престарелый заморский лимузин перламутрово-бирюзовой масти. В него спустя пару минут и было погружено безжизненное тело сотрудника так и не ставшей мне дружественной организации. Мордовороты, отнявшие его у меня, сверху выглядели вполне зловеще - один обрит налысо, а второй, напротив, непомерно волосат. И оба - в одинаковых кожаных жилетках на голое тело, покрытое татуировками. Больше ничего с шестого этажа рассмотреть мне не удалось. Машина чихнула выхлопными газами и умчалась.
   Рассеянно поставив розы в вазу, я заперла дверь на все замки и засовы. После чего плюхнулась в кресло. Произошедшая сцена настолько потрясла меня, что я включила телефон и, закурив, позвонила Ольге.
   Описав ей инцидент с незабвенным гостем, я получила взамен версию о поимке на пороге моей квартиры шпиона или маньяка и рекомендацию проверить, нет ли в моем почтовом ящике повестки куда-нибудь.
   С кучей предосторожностей я спустилась на первый этаж - повестки в ящике не было.
   Устроившись на кухне, я задумчиво поедала сырные чипсы и запивала их кофе. Розы пламенели в вазе. Как ни странно, это чудовищное происшествие благотворно подействовало на мое самочувствие - я переключилась с прошлых терзаний на новые впечатления. На периферии сознания мелькнула и погасла мысль о том, что надо бы проявить гражданскую сознательность и позвонить в милицию. И что я им сообщу, что некоего гражданина Иванова огрели по голове и умыкнули неизвестные типы? В доказательство предъявлю букет? Даже я со своими скудными познаниями в области криминальных реалий сомневалась, что это станет поводом для каких-то действий со стороны властей. Почему-то я была уверена, что милейшего Андрея Петровича не убили, а только оглушили. Но за что? За то, что принес мне розы? Бред какой-то...
   Так ни до чего и не додумавшись, я спохватилась, что уже вечер и пора выгуливать Саймона. Соседка с третьего этажа опять уехала в командировку и поручила моим заботам своего ньюфаундленда, с которым я была знакома ещё с тех времен, когда он был неуклюжим толстым щенком.
   Я отправилась вниз, останавливаясь на каждом этаже, прислушиваясь и вытягивая шею, чтобы заглянуть на следующую площадку. Паранойя, ага.
   Восьмидесятикилограммовая туша уже ждала меня около двери. Вокруг валялись изгрызенные игрушки и мячики. Включив плиту и водрузив на неё кастрюлю с кашей, я полила соседкины цветы. Варево согрелось, Саймон приволок поводок и мы рванули из квартиры. Рванул, конечно, пес - я для него была всего лишь не слишком обременительным довеском.
   Выгуливать милую собачку я предпочитала поздно вечером, выбирая для этого самые темные и безлюдные места, так как малейший намек на присутствие поблизости других собак, особенно женского пола, повергало моего подопечного в столь бурный экстаз, что он вообще переставал обращать внимание на моё присутствие. А носиться за ним по кустам и кочкам - удовольствие, мягко говоря, сомнительное.
   Так что я зорко вглядывалась в ночь. Слава богу, других собачников нигде не было. Часы показывали половину первого ночи.
   Пройдя вдоль дома, мы вышли к заросшему сорняками скверу у школы. Я отстегнула карабин, и Саймон гигантскими прыжками умчался в темноту. Ночная птица чирикала в листве, пахло отцветающей сиренью. Присев на скамью, я собралась насладиться ночной свежестью, но не дали. Внезапно послышались звуки шагов, и на скудно освещенной единственным уцелевшим фонарем дорожке показались две фигуры. Что-то заставило мне внимательней приглядеться к ним, и сердце немедленно ухнуло куда-то в пятки - это были те самые мордовороты, которые днем атаковали милейшего Андрея Петровича и умыкнули его у меня из-под носа.
   Я сидела в тени деревьев и надеялась, что они меня не заметят, но ужасные типы двигались прямо ко мне. И было в них столько угрозы, что я оцепенела, словно кролик при виде двух удавов. Желание было одно - прикрыть голову руками, потому что я не сомневалась, что основной вид общения с окружающими у них один: лупить по башке.
   - Добрый вечер, Ирина Николаевна, - шаркнув ножкой, произнес лохматый. Лысый тоже что-то буркнул, изображая радость нечаянной встречи. Я была не в состоянии вымолвить хоть что-то, только судорожно кивнула в ответ.
   Однако нашей беседе не суждено было продолжиться. В тот же миг из-за кустов прогремел выстрел, за ним другой. Лысый выхватил откуда-то из-под мышки зловеще блеснувший в лунном свете пистолет и принялся палить в ответ. А лохматый пал к моим ногам.
   Выстрелив последний раз в заросли сирени, лысый сорвался с места и ускакал во тьму.
   Все это произошло настолько быстро, что я и пискнуть не успела. И только бешеный лай примчавшегося на выстрелы Саймона привел меня в чувство.
   Передо мной на дорожке лежало недвижимое тело, басом ревел ошалевший пес, а вокруг не было ни души. Лысый испарился бесследно. Я, отталкивая в сторону хрипящего Саймона, склонилась над лохматым и попыталась нащупать у него пульс. Пульса не было! Впрочем, это ничего не значило - я сроду не могу найти его даже у себя.
   Послышалось завывание патрульной машины - кто-то из разбуженных жителей успел вызвать милицию.
   Моя реакция была мгновенной - связываться с процедурой дачи показаний, опознания и другими малоприятными процедурами, да ещё и удерживать при этом беснующегося ньюфаундленда, было просто выше моих сил. Отскочив от безжизненного тела, я помчалась к дому. Саймон бросился за мной. Стараясь держаться в тени, мы добрались до родного подъезда. Позади уже вовсю хлопотала милиция, вслед за ней, завывая, подъехала машина 'скорой помощи'. Из этого я сделал вывод, что лохматый, скорее жив, чем мертв, иначе зачем столько шума? Саймон сходу так боднул меня огромной башкой под колени, что я едва не свалилась со ступеней. Ухватив его за ошейник, я втащила пса в подъезд и, не дожидаясь лифта, мы помчались вверх по лестнице.
   Накормив собаку, я вернулась к себе. Пережить за один день два таких эпизода - это чересчур даже для вполне уравновешенного человека. А я в данный момент себя к таковым причислить не могла - длительное и изматывающее ухудшение отношений с мужем и недавний развод измотали мои нервы вконец. Завершив тягостный судебный марафон, я вздохнула с некоторым облегчением, затем взяла отпуск, путевку в южный город и отправила бывшего мужа с нашими дочками-близнецами на месяц к бабушке в деревню и твердо решила отдохнуть. Благо, хоть квартиру разменивать не пришлось - муж проявил благородство и перебрался к маме. Мама довольна, он тоже - машину и гараж я уступила ему сразу же. А те деньги, которые пять лет копили на новое жилье, мы поделили. Мне хватило на путевку и велосипеды для девчонок.
   Итак, я решила как следует отдохнуть. Но, видимо, судьба моя такая: загадывать одно, а результат получать диаметрально противоположный: вместо одного мальчика - двух девочек, вместо нежного заботливого мужа - самовлюбленного эгоиста, не способного стать опорой даже для гнезда колибри, а не то что для семьи с двумя детьми. И в довершение ко всему плакал мой взлелеянный в мечтах отпуск у моря - наводнение смыло полгородка, куда я собралась отправиться, людей оттуда вывозили вертолетами. В теленовостях просмаковали жутковатые картины разбушевавшейся стихии. Увидев это безобразие, я тут же вернула путевку и билеты на самолет в турагентство и, отключив связь с внешним миром, впала в депрессию.
   Войдя во вкус и самозабвенно оплакивая свою дурацкую судьбу, я совершенно не была готова к обрушившимся на мою бедную голову чудовищным событиям, более всего напоминавшим сцены из дешевых боевиков.
   Не сомкнув глаз до рассвета, я твердо решила быть предельно осторожной, с незнакомыми лицами в контакт не ступать и, вообще, пореже высовывать нос за дверь. Кроме того, в пять часов утра я спустилась на третий этаж и притащила к себе зевающего Саймона вместе с его тюфячком и миской. Пусть будет при мне - для обоюдного душевного спокойствия.
   Проспала я после этой акции почти до обеда. Снились мне исключительно безобразные сцены, кровавые драки и всяческий мордобой, в котором я непосредственно и весьма активно участвовала. Так что не удивительно, что проснулась я вся в поту и совершенно разбитая. Мы похлебали с Саймоном жидкой овсянки на завтрак, и тут пришла Ольга.
   Ворвавшись в квартиру, словно небольшой тайфун, подруга чмокнула нас (меня в щеку, Саймона - в нос) и тут же бросилась в атаку:
   - Слушай, что вокруг тебя творится, ты в курсе? Кто-то звонит, интересуется... Это что за мужики? Ты тут засела, а я - отдувайся? Повестку тебе прислали или нет? Объясни, наконец, во что ты вляпалась?!
   Не понимая, о чем речь, я все же не пыталась прервать это словоизвержение - Ольга не замолчит, пока не выскажет все претензии. В конце концов, я просто отправилась на кухню варить кофе. С кофе становилось возможным хотя бы вставлять реплики в тот момент, когда подруга делала глоток из чашки.
   - Ну так что это за интриги вокруг тебя?
   - Какие интриги?
   - Сегодня чуть свет ко мне заявился один такой...
   - Бандит?
   - Почему бандит? Не перебивай! Такой весь из себя. Хорошо хоть Вовка уже на работу ушел, а то бы он мне этого мужика в полвосьмого утра по гроб жизни бы не простил!
   - Джентльмен?
   - Ты что - то бандит, то джентльмен? - Ольга сгрызла последний чипс и разочарованно потрясла пустым пакетом. - А, ты имеешь в виду вчерашнего, которого по башке? Не, вроде бы не похож, мелковат. И потом, ты говорила, что тот - русский, а этот - нет.
   - Что нет?
   - Не русский.
   - А какой?
   - Черт его знает. Говорит с акцентом, но вот с каким - хрен разберешь.
   - Зачем он к тебе-то пришел?
   - Так ваша светлость на звонки не отвечает, а он без приглашения явиться не может, не то воспитание. А может, боится. Если о тебе хотя бы немного наслышан.
   - Правильно делает, я на него Саймона спущу!
   - Не смеши, этот обалдуй любого бандита с ног до головы оближет.
   - Не отвлекайся, ради бога! Что этому типу от меня нужно?
   - Ну откуда мне знать, он меня не посвящал. Только просил нижайше тебе кланяться и просить аудиенцию.
   На последнем слове Ольга запнулась, а я, бросив Саймону ломтик сыра, медленно покачала головой.
   - Нет, дудки. Никого не хочу видеть. Ты ведь ещё не знаешь, что со мной ночью было.
   И я рассказала постанывающей от впечатлений Ольге про мои ночные похождения и перестрелки с жертвами. Когда я замолчала, подруга перевела дух.
   - Так его убили или нет?
   - А пес его знает, я не поняла, и у меня нет никакого желания участвовать в продолжении этой истории.
   - Надо узнать. У Вовки друг в ментуре работает, спрошу у него.
   - Только не вздумай выболтать, что я при этом присутствовала!
   - Я что, сильно похожа на идиотку? - обиделась Ольга. - Так ты будешь встречаться с этим Винером или нет?
   - С кем?
   - С иностранцем этим. Он сказал, что его зовут Карл Винер. Это немецкое имя или какое?
   - Неизвестно. Может быть американское, австрийское, канадское, эстонское... французское или турецкое - вряд ли. А, впрочем, какая разница! Не хочу я с ним общаться, и точка!
   - Слушай, интересно же, чего это ему от тебя надо, - заныла подруга.
   - Не уговаривай, - отмахнулась я. - В кои-то веки решишь побыть в полном уединении, покопаться в душевных болячках, и то не дадут.
   - Полчаса не можешь урвать от этого занятия? Он, между прочим, намекнул, что для тебя у него есть интересная информация. Если боишься, я Вовку могу притащить, мы с ним на кухне для страховки посидим.
   - Больно они твоего Вовку испугаются! Пока он с места сдвинется, они успеют полгорода перестрелять, не то, что меня.
   - Ну это... положи под руку топорик для мяса!
   - Ага - национальный колорит - принимать зарубежного гостя с топором под мышкой. Может, мне ещё плаху на кухне поставить?
   - Слушай, ну неужели тебе не интересно?
   - Интересно! - взорвалась я. - И вчера было очень интересно, просто захватывающе!
   Ольга задумалась. Потом в глазах у неё появилось загадочное выражение.
   - Ракушки, - многозначительно произнесла моя лучшая подруга.
   - Что - ракушки? - опешила я.
   - А то, что если откажешься, то последнюю фенечки тебе не видать, как собственных ушей. Собственноручно разберу на составляющие!
   Такой подлости я от Ольги не ожидала. Подруга увлекалась изготовлением разнообразных браслетов, кулонов и колье из бусин, камешков, кожи и шелковых ниток. Называлось все это "фенечки". И не так давно Ольга начала собирать для меня совершенно уникальную штуку - комплект из толстеньких полосатых ракушек и слегка обработанных крымских сердоликов. Я с нетерпением ожидала, когда смогу надеть эту красоту. И вот...
   - Шантажистка! - возмутилась я.
   - Решай сама, - нахально ответила подруга. - Решишь, позвони.
   И испарилась.
   Я продержалась до вечера, включила телефон и спросила у Ольги:
   - Когда этот тип собирается прийти?
   - Когда вашей милости угодно будет назначить. Он мне каждый час звонит, хорошо, хоть Вовка до утра на дежурстве.
   - Ладно, черт с вами. Пусть приходит завтра в десять утра. Чем скорее я с этим покончу, тем лучше.
   - Отлично, он будет рад без памяти. Слушай, что ему от тебя все-таки надо? Ты случайно не посланец космоса?
   - Успокойся, нет. Если бы я была посланцем космоса, то не сидела бы в четырех стенах!
   На следующее утро я проснулась с мыслью о предстоящем визите иностранца. Меня ободряло то, что минувшие сутки прошли спокойно, если не считать того, что Саймон всю ночь безбожно храпел в коридоре. Интересно, что подумали соседи снизу?
   Устраивать заморскому гостю торжественный прием я не собиралась, ограничилась тем, что засыпала в кофемолку порцию арабики. Пришлось немного прибрать - в последние дни я меньше всего думала о порядке. Потом я сменила шорты и майку на джинсы и рубашку и нашла в себе силы заглянуть в зеркало. М-да, депрессия ещё никому не шла на пользу, и я - отнюдь не исключение.
   Без пяти десять я включила телефон и решила позвонить Ольге на работу. Но не успела - аппарат разразился истеричными звонками. Только чтобы заткнуть его, я схватила трубку. В ней кто-то загнанно дышал.
   - Алё, - раздраженно сказала я. Дышащий молчал.
   - Я вас внимательно слушаю. - Надеюсь, что мои слова прозвучали достаточно ядовито.
   И тут моего собеседника прорвало:
   - Не соглашайтесь! - заверещал он. - Они вас обманут, они аферисты! Имейте дело только с нами!
   - А вы, собственно, кто? И на что мне не соглашаться?
   - Ни на что не соглашайтесь, они все жулики! - зарыдали на другом конце провода.
   - А пошли вы все к черту! - не выдержала я и швырнула трубку на аппарат. - Надоели до смерти!
   И тут позвонили в дверь. Мило улыбаясь, уверенная в том, что явился иностранный гость, я открыла дверь. За ней обнаружился лысый громила в кожаной жилетке и с букетиком помятых гвоздик в огромных лапах. Молниеносно захлопнув дверь, я отключила звонок и набросила цепочку. Хорошая у меня цепочка, крепкая, ещё советских времен. Громила за дверью, по-видимому, безуспешно терзал кнопку звонка, потом робко постучал. Подумав, я приоткрыла дверь, и в образовавшуюся щель просунулся революционный букетик.
   - Ирина Николаевна, не бойтесь, ничего плохого вам никто не сделает! Наоборот! Разрешите мне сказать вам буквально пару слов, - взмолился громила.
   - Я вызову милицию, - устало пробормотала я. - Господи, как же вы мне все надоели! Отвяжитесь от меня.
   - Не нужно милицию! Вы только выслушайте. Если меня не хотите, я сейчас других ребят подошлю.
   - Каких ребят? Опять с кастетами-пистолетами? Видеть вас не могу уже! Брысь от моих дверей!
   - Ну, ёлы-палы! - крякнул лысый и метнулся к лестнице. Видимо, исчерпал весь запас цензурных слов и побежал за подмогой. Сломанная головка гвоздики осталась лежать на коврике, словно напоминание о бдительности.
   Захлопнув дверь, я отнесла несчастный цветок на кухню и опустила в чашку с водой. Потом вооружилась скалкой для теста, вернулась к двери и заняла наблюдательный пост у глазка. Ну я им и задам, если вернутся! Гости не заставили себя ждать, буквально через минуту из лифта появилась темная мужская фигура, причем, явно незнакомая.
   Я видела, как неизвестный несколько раз нажал на кнопку звонка, прислушиваясь к результату. Потом пожал плечами и постучал.
   Приоткрыв дверь на длину цепочки, я продемонстрировала ему скалку и грозно рявкнула:
   - А ну пошел отсюда, паразит!
   Лицо гостя вытянулось, а брови поползли вверх. И тут я вспомнила, что ко мне собирался заявиться иностранец. Мистер Винер, или герр, или черт его знает, как его там. И, судя по всему, это был он. Я только открыла рот, чтобы объяснить ошибку, как позади меня раздался могучий топот, и наконец-то пробудившийся Саймон вылетел в прихожую и разразился оглушительным лаем.
   От такого приема бедняга едва не дал деру. Отступив на шаг, он с некоторой запинкой поинтересовался:
   - Госпожа Иртеньева?
   Я кивнула, одновременно пытаясь снять цепочку и отогнать рвущегося к двери пса. Когда мне это удалось, сил на извинения уже не было. Я впустила гостя в квартиру, где его тут же облизал Саймон. После такого приема пришелец был явно не в своей тарелке. Осторожно опустившись в кресло и покосившись на скалку, которую я пристроила на телевизор, он представился:
   - Карл Винер, сотрудник российского представительства агентства "Стивен Росс инкорпорейтед".
   - Очень приятно. Думаю, что мне нет необходимости представляться... - я замолчала, выжидательно рассматривая визитера.
   - Скажу даже больше - ваше имя вот уже несколько лет хорошо известно нашей фирме, но носящего его человека мы уже почти потеряли надежду найти. Я просто счастлив, убедившись воочию, что вы - не миф, а живое существо, - широко улыбнулся Винер. Говорил он на отличном русском языке, но с явным акцентом. Так, словно изучал этот язык где-то далеко от России.
   - Миф? - изумилась я. - Что вы имеете в виду?
   - Для того, чтобы объяснить то, я вынужден просить вас ответить на несколько вопросов.
   - Какого рода вопросов, - насторожилась я, вспомнив Ольгины мысли по поводу шпионов. Хотя какого шпиона могли заинтересовать известные мне секреты? Разве что схемы коммуникаций к детским садам и школам, которые я проектировала. Или электрических сетей, которыми занималась Ольга. Но тогда пусть и приставал бы к Ольге, это намного проще.
   Винер словно прочитав мои мысли, поспешил успокоить:
   - Нас интересуют только факты вашей биографии, более ничего.
   Я решила, что из собственной биографии мне скрывать абсолютно нечего. Но прежде, чем начинать разговор, я отправилась за кофе и орешками. Заодно переправила на кухню чертову скалку, чтобы глаза не мозолила.
   Предложив гостю сигарету, которую он с явным облегчением закурил, я разлила в чашки кофе. В общем, обстановка насколько возможно нормализовалась. Винер положил в кофе кусочек сахара и осторожно приступил к допросу.
   - Скажите, Ирина Николаевна, ваша фамилия Иртеньева?
   - Теперь опять Иртеньева, - охотно подтвердила я.
   - Теперь опять? - удивился гость.
   - Я вернула девичью фамилию после развода, - пришлось объяснить мне.
   - Тогда понятно, почему мы так долго не могли вас найти!
   - Я была Сидоровой более десяти лет, и эта фамилия мне до смерти надоела. Всякий раз, когда я говорила "Сидорова", мне хотелось добавить "коза". Ужасно, правда?
   - Скажите, а Иртеньев Николай Дмитриевич кем вам приходится?
   - Это мой отец. Но его, к сожалению, уже нет в живых
   - А как звали вашего деда?
   - Дмитрий Николаевич.
   - Иртеньев?
   - Конечно, Иртеньев, - начала я терять терпение. - Не Сидоров же!
   - А вы что-нибудь знаете об истории своей семьи? - упорно продолжал гнуть свое Винер.
   - Естественно, ведь отец умер шестнадцать лет назад, когда мне было... сколько же мне было? Ах да - семнадцать. Так что он много рассказывал о деде, прадеде...
   - А у вас случайно не сохранилось какие-либо старые документы, касающиеся ваших родственников?
   Тут до меня стало доходить:
   - Так вас интересует моё происхождение?
   - Да, именно это. Ирина Николаевна, не могли бы вы коротко рассказать, что вам известно из истории семьи Иртеньевых. Потому что я все ещё не могу исключить ошибки, хотя пока все сходится.
   - Что именно? А, впрочем, слушайте. Коротко история такова: мой дед был потомственным дворянином, за что, собственно, его арестовали осенью 1918 года в Москве. О судьбе его так ничего и не известно, но тогда многих расстреляли, так что бесследное исчезновение практически стопроцентно означало смерть. Его жена, моя бабушка, осталась с полугодовалым сыном на руках тоже чудом избежала гибели - их вместе с её матерью арестовали и отвезли на Лубянку. Там прабабушку узнал кто-то из высоких чекистских чинов - она была солисткой Большого театра и имела множество поклонников. Так что их отпустили, велев сидеть тише воды ниже травы. Что они и делали в течение нескольких лет. Потом на бабушку обратил внимание довольно крупный деятель, замнаркома одной из отраслей промышленности. К тому времени они уже каким-то образом раздобыли свидетельство о смерти деда от чахотки, так что препятствий для нового брака не возникло.
   Бабушка сменила фамилию, а отец остался Иртеньевым. Уж каким чудом они избежали репрессий в конце тридцатых, сказать сложно, но отец даже в университет умудрился поступить. Скорее всего, отчим посодействовал. Потом началась война, он ушел на фронт... А в 1947 году происхождение аукнулось - его отправили в лагерь под Салехардом. Кстати, реабилитировали отца одним из первых: а как же - всю войну на передовой, орденоносец. Только бабушка не дождалась его, умерла.
   Я перевела дух. Винер внимательно слушал.
   - Дальше - обычная жизнь: встретил мою мать, женился, родилась я. Довольно поздно родилась, кстати говоря. Отцу было пятьдесят пять уже. Правда, мама была моложе его почти на двадцать лет. Большая любовь, просто мексиканский сериал - с уймой страстей, взбешенных родственников и прочих удовольствий.
   - Вы - единственный ребенок вашего отца?
   - Увы. Правда у меня есть сестра от первого маминого брака, но отношений мы не поддерживаем, она просто терпеть меня не может, считает, наверное, что мой отец был причиной развала их семьи. И отчасти правильно считает, хотя не понимаю, при чем тут я. А у отца других детей не было, и меня он любил просто самозабвенно... - я замолчала. Вспоминать было больно.
   - А что вам известно о родителях вашего деда?
   - Об Иртеньевых? Да почти ничего. Старый Иртеньев исчез во время революции - в одночасье куда-то пропал. К тому времени он, кажется, давно вдовствовал. Отец мне больше рассказывал о семье своей матери, он ведь рос с бабушкой по материнской линии. Да и сама история этого семейства просто бесподобна, хоть роман пиши. А собственно с Иртеньевыми его связывало мало.
   Винер надолго задумался. Я допила остывший кофе и отправилась варить новый. Когда вернулась, гость как-то напряженно поинтересовался:
   - Вы говорили, что ваша бабушка пела в Большом театре?
   - Откуда вы знаете, что пела? - насторожилась я. - Я сказала - была солисткой.
   - Так она танцевала в балете?
   - Да нет, она действительно пела. Колоратурное сопрано. Только зачем вам это?
   - Просто я кое-что вспомнил, - вдруг разволновался Винер. И от волнения добавил пару слов по-английски. - Мне пришла в голову одна совершенно безумная мысль.
   Он так нервничал, что я предложила ему ещё одну сигарету. Закурив, он вскочил с кресла и забегал по комнате, потом остановился напротив меня и тихо спросил:
   - Какую фамилию носила ваша бабушка, которая пела в Большом театре?
   - На сцене - Анисимова, а по мужу - Егорова. Надежда Иоанновна Егорова.
   На Винера очень интересно было смотреть в этот момент. Его глаза загорелись так, словно он увидел сошествие с небес.
   - Мадам! - торжественно обратился он ко мне. - Мадам Иртеньева, вы даже не представляете, что вы сейчас сказали!
   - А что я сказала? Вот, смотрите, - я, кряхтя, забралась на антресоли и достала огромный, переплетенный в потертую кожу, альбом с фотографиями. Покопавшись в нем, продемонстрировала гостю фотографию Шаляпина с дарственной надписью наискосок пышного банта, повязанного на шее великого артиста: "Н.И.Анисимовой. Ф. Шаляпинъ". Глаза Винера загорелись ещё сильнее, он буквально вцепился в альбом. Я перелистывала страницы, поясняя:
   - Вот Надежда Иоанновна в декорациях "Гугенотов", вот она поет в "Пиковой даме", а это фотография Чайковского тоже с дарственной надписью. Это прабабушка в Нижнем Новгороде с женой Шаляпина. А вот этот красавец с бородой - мой прадед Дмитрий Алексеевич. Это его дети от первого брака - шесть сыновей, на обороте есть их имена.
   Отец рассказывал, что его бабушка вышла замуж за Дмитрия Алексеевича, когда он овдовел. И родила ему ещё троих детей - Владимира, Глеба и мою бабушку, Ольгу. Это они на снимке 1902 года, здесь Оленьке годик, а её братьям - пять и семь лет. А ещё через годик этот бородатый красавец бросил Надежду Иоанновну со всеми девятью детьми ради какой-то очень богатой особы. К сожалению, он был игроком, и денег на это хобби ему нужно было много. Прабабушка воспитала всех - и своих, и чужих, дала образование всем, кроме Ольги. В 1916 году за неё посватался Дмитрий Николаевич Иртеньев. Вот его единственная фотография - офицер, дворянин, богач. В общем, блестящая партия. Ольга пошла под венец в неполные шестнадцать лет, моего отца родила спустя год, а ещё через полгода стала вдовой. Страшно представить... Вот эта фотография двадцать шестого года - Мой отец, его мама и бабушка - все, кто остался. О судьбе остальных почти ничего не известно, кажется, в живых остался только Глеб, но почти никакой связи он с нами не поддерживал.
   - А остальные?
   - По-моему, отец говорил, что Владимир стал актером и уехал в Париж ещё до революции. И так там и остался. Даже писал сестре некоторое время, но потом перестал - такая переписка в Советском Союзе могла стоить жизни.
   - А о других родственниках со стороны деда, об их судьбе вы что-то знаете?
   - Я уже сказала - больше ничего. Отец считал, что вряд ли кто-то из них уцелел. Но он толком не знал, как их искать. Не та у нас была страна, чтобы разыскивать кучу народа по всему миру.
   Я помолчала. И зачем я все это выкладываю практически незнакомому человеку? Хотя теперь во всем этом нет никакой тайны.
   Гость допил последний глоток кофе и снова потянулся за сигаретой. А ещё говорят, что на западе в моде здоровый образ жизни.
   - Видите ли. Ирина Николаевна, мы разыскивали вас в связи с вашим родством с семьей Иртеньевых, вернее мы разыскивали потомков Дмитрия Николаевича, того самого, который уехал из Москвы в 1917 году. И вдруг я совершенно неожиданно узнаю об ещё одном любопытном родстве...
   - У меня что, обнаружились родственники?! - подскочила я.
   - В некотором смысле - да, - довольно меланхолично подтвердил Винер.
   - А знаете, отец иногда читал объявления типа "Инюрколлегия разыскивает". Но безнадежно. Но ведь там разыскивали наследников...
   - Кстати, Инюрколлегия вас тоже разыскивала, но безуспешно. И именно как наследников. А потом подключились мы.
   - Вы шутите? Неужели так бывает на самом деле? Мне всегда казалось, что на каждое наследство столько желающих, что это чистая формальность - никто на самом деле никого не ищет. Тем более - через столько лет.
   - Бывает, - вздохнул гость. - От завещания зависит. И наличия других претендентов.
   - Стоп! - замахала я руками. - Если завещатель умер, а других претендентов нет, то... А где обещанные родственники?!
   Винер молча развел руками. Я расстроилась.
   - У меня после смерти мамы совсем никого не осталось на свете. Только я и мои дети... Черт побери, я так надеялась, что найдется хоть кто-то.
   Гость с сожалением покачал головой и спросил:
   - А что, размер наследства вас совсем не интересует?
   - Куда меньше, чем живые люди. И потом я не верю в сказки о богатствах, сваливающихся на голову просто так. Наверняка речь идет о каких-то семейных реликвиях. Но даже этому я рада - значит, тогда кому-то удалось уцелеть. Вы скажете, кому именно? - я снова потянулась к альбому.
   - Ирина Николаевна, - терпеливо продолжал Винер, - для того, чтобы все вам рассказать, мне нужно немало времени и некоторые дополнительные полномочия, ведь я вел дела только по наследству Иртеньева. Но вначале я хотел бы узнать, может быть, у вас уцелело что-то кроме фотографий? Документы какие-нибудь?
   Я опять взгромоздилась на пуфик, с него дотянулась до антресоли и едва не уронила на голову гостя дерматиновую папку.
   - Держите! Это старые бумаги отца. В основном, конечно, копии. Он хранил их в память о родителях - свидетельство о браке деда и бабушки, выписки из церковных книг, выписка из домовой книги 1902 года, в общем, ищите сами.
   Винер немедленно зарылся в пыльные документы, и какое-то время слышались только их шелест. Потом он поднял голову и радостно улыбнулся.
   - Отлично, по копиям можно поднять архивные документы, главное, знать, где и что искать. Я даже не ожидал, что вам так много удалось сохранить. Вот это, - он бережно поднял двумя пальцами истрепанную на сгибах копию свидетельства о браке, - наши сотрудники так и не смогли отыскать в архивах, ведь нужно было поднять записи в нескольких десятках, если не сотнях церквей, если не знаешь точно, где происходило венчание и с кем. Именно поэтому мы не знали, что Ольга Дмитриевна Егорова - ваша бабушка.
   - Не совсем поняла...
   - Дело в том, что её девичья фамилия напрочь вылетела из головы её свекра. Хорошо хоть имя помнил.
   - Значит, он... - начала было я, но тут вдруг раздался громкий стук - во входную дверь замолотили чем-то тяжелым. От неожиданности Винер подпрыгнул в кресле и едва не перевернул на себя пепельницу. С проклятиями я сбегала на кухню за скалкой и выглянула в глазок. За дверью топтались двое каких-то прохиндеев, явно пытавшихся взломать на ней замок. Они ковырялись в нем, одновременно заглушая свою возню стуком. Что за идиотизм?! Не дожидаясь результатов их труда, я повернула защелку и дернула дверь на себя. Из рук одного из взломщиков вылетела отмычка и загремела по плиточному полу. Не ожидая такого хода событий, бандиты опешили, и тут на них с ревом ринулся Саймон.
   Подъезд огласился отборнейшим матом, сопровождавшимся удаляющимся топотом. Пес укоризненно помотал головой и вернулся в квартиру. А ведь так хорошо играли!
   Я подобрала отмычку и заперла дверь на замок.
   - Кто это был? - опасливо выглянул из комнаты Винер. - Знакомые?
   Я сообразила, что он не посвящен в криминальную хронику последних дней. Пришлось вкратце рассказать. Бедный иностранец побледнел, затем покраснел и схватился за голову.
   - Боюсь, Ирина Николаевна, что все эти события связаны с тем же делом, по которому я к вам приехал, - в отчаянии сообщил он.
   - Так это я вам обязана?!
   - Не мне лично, - он затряс головой и зачем-то энергично потер ладонями собственные уши. - Просто некоторые люди, как бы это помягче выразиться... не умеют держать язык за зубами, особенно после употребления спиртных напитков. А с виду такие компетентные! В общем, до меня к вам уже был направлен один наш сотрудник. И по дороге он каким-то образом попал в некую пьянствующую компанию. Как оказалось, компанию малопочтенную и состоящую из криминальных элементов. Но сообразительную.
   Винер замолчал и забегал в поисках сигарет. Нашел их почему-то под журнальным столиком.
   - Так вот, - нервно продолжил он. - Этот наш сотрудник клялся, что был нем, как рыба. Но рыбы, как известно, не пьют. От работы его отстранили - язык заплетался даже по телефону, и мне пришлось срочно вылетать ему на замену. Но, по-видимому, он в подпитии успел наболтать слишком много... Да, вплоть до адреса, черт бы его побрал! Короче говоря, все, что мы знали на тот момент. Вот они и решили попытаться урвать кусок пожирнее. А хуже всего то, что, судя по вашему рассказу, тут задействована не одна компания, а минимум две - конкурирующие. Если не больше. Кто знает, с кем ещё пил на брудершафт мой бывший коллега.
   - Ну, утешили! - разозлилась я. - Значит, теперь они будут тут регулярно устраивать перестрелки и мордобой?! И во имя чего? Чтобы я им тоже про своих дедов и прабабок рассказывала?
   - Думаю, что не только. Вы им нужны для получения наследства. Не буду вас пугать, но вряд ли они рассчитывают только на проценты.
   Я нервно похрустела орешками, случайно завалявшимися в баре. Потом выцепила из этого же бара бутылку.
   - Мистер Винер, хотите рюмку коньяка?
   - Да, пожалуй, не откажусь, после такого инцидента капля спиртного не помешает.
  
   Глава вторая
  
   Мы молча выпили, откинулись на спинки кресел и уставились друг на друга. Я не выдержала первой:
   - Так, я готова услышать о наследстве, о процентах и прочих вещах. Надеюсь, что по ходу всплывет и информация о моих родственниках.
   Гость почмокал губами, словно сожалея о расставании с божественным вкусом армянского коньяка, и вздохнул.
   - Если позволите, я вначале позвоню своему начальству. Потому что мои полномочия распространяются только на часть информации, которая относится к вам. И ещё... я вижу, у вас компьютер. Подключение к интернету есть?
   - Есть. И даже немного денег на счету, примерно на три-четыре часа.
   - Мне столько не нужно. Максимум - получить почту.
   Чтобы не мешать гостю, я отправилась на кухню. Порылась в холодильнике, отыскала упаковку сосисок. Кажется, ещё съедобны. Сосиски я сложила в лоток, засыпала сыром и, благословив, сунула все это в духовку. За стеной что-то бубнил по-английски Винер. Я улавливала только свою фамилию и бесконечные "sorry" и "please". Как у них там все вежливо, я со своим шефом так не умею...
   Наконец, он умолк. Сосиски запахли, приманив Саймона. Но ему досталась овсянка с обрезками мяса. Кое-как сервировав поднос, я вернулась в комнату.
   Ага, Винер бился, безуспешно пытаясь запустить компьютер. Интересно, догадается или нет? Дашка и Машка давно сообразили, что к чему, так что пришлось запаролить машину. Я молча достала из конфетницы предохранитель и воткнула его в системный блок. Потом так же молча ввела пароль из шестнадцати букв и цифр. Система безопасности иностранца впечатлила.
   На то, чтобы получить и распечатать нужное письмо, ушло минут пятнадцать, за это время мы успели наскоро перекусить и хлопнуть ещё по рюмке.
   Наконец, Винер внимательно проштудировал вылезший из принтера текст и приступил.
   - Давайте начнем по порядку. Я вам сейчас расскажу то, что нам известно о ваших родственниках. Наша фирма, как я уже сказал, занимается юридическими вопросами, в том числе, и наследственными делами. Иногда приходится проводить настоящие расследования, так что опыт розыска наследников у нас достаточно большой. Однако в России работать очень сложно из-за её огромных размеров, а главное, архивной системы. Часть архивов вообще утрачена в период войны, часть документов засекречена, в том числе и касающихся непосредственно граждан. А межархивные поиски в большинстве своем вообще невозможны - обмен базами данных находится в зачаточном состоянии.
   - Это вы оправдываетесь? - сообразила я.
   - Отчасти. Этим я хочу объяснить, почему вас так долго не могли найти. Итак, около двадцати лет назад мы получили заказ от одной французской адвокатской фирмы на розыск наследников Дмитрия Николаевича Иртеньева - его единственного сына, внука или их потомков. Завещание вашего прадеда было составлено таким образом, что до тех пор, пока его состояние не будет передано наследникам по прямой линии, фирма "Коше и Дюбуа" распоряжается капиталом в установленных пределах. Но вознаграждение в полном объеме они получат только когда завещание будет исполнено. Именно поэтому они обратились к нам. Наша репутация...
   - Прадед прожил во Франции столько лет?! - совершенно бестактно перебила я его.
   - Он уехал из России сразу после революции. Тогда ему было... - Винер пошевелил губами, - сорок два года. Умер в Лиможе в возрасте ста двух лет в 1977 году. Правда, последние три года он провел в клинике, но разум не терял. Во Франции был женат ещё дважды, детей в этих браках у него не было. С последней женой, которая была моложе его на сорок шесть лет, развелся за несколько лет до смерти.
   Я слушала, разинув рот. Сто два года! Вот это прадед...
   - Точно неизвестно, что смог вывезти Дмитрий Николаевич, но в Лиможе он приобрел небольшую фабрику по производству посуды и довольно быстро стал одним их крупнейших производителей столового и декоративного фарфора. До самой смерти пытался выяснить что-то о судьбе оставшихся в России сына и внука, но безуспешно. Тем не менее, все свое состояние завещал им или их потомкам. И, заметьте, только по прямой нисходящей линии! Это очень важно, поскольку нескольких представителей побочных ветвей нам удалось отыскать, но из прямых потомков на данный момент остались только вы и ваши дети. Кстати, их у вас ведь двое?
   - Да, - машинально ответила я. - Девочки-близнецы.
   - Значит, наследником по нисходящей линии являетесь вы. Дети наследуют после вас.
   Похоже, моего собеседника заклинило на этом наследовании. К тому же, мне показалось, что он самым бессовестным образом радуется моему обнаружению - а как же, наконец-то они сдыхаются этого наверняка всем осточертевшего за двадцать лет дела!
   - Значит, мне свалилась на голову фабрика по изготовлению тарелок? - безрадостно спросила я.
   - Э-э-э... - протянул гость. - Дело в том, что согласно завещанию вашего прадеда фабрика и прочая недвижимость были проданы, а деньги помещены на специальный счет в банке. За этим капиталом как раз и наблюдает фирма "Коше и Дюбуа". Видимо, Дмитрий Николаевич сомневался, что его потомки из Советского Союза смогут продолжить его дело.
   - Правильно сомневался, - с облегчением вздохнула я.
   - Вступив в права наследования, - монотонно, словно психоаналитик, вел свою линию Винер, - вы сможете сами распорядиться капиталом и поместить его...
   - Кто, я?!
   - Конечно, - удивился он. - А кто же ещё?
   - Тогда стоп! Я не умею никуда ничего помещать. Вы мне просто скажите, сколько, тогда я хотя бы приблизительно соображу, на что эти деньги потратить.
   - Потратить? - ужаснулся гость. - Потратить? Хотя... В принципе потратить можно и столько.
   - Сколько?! - заорала я, теряя терпение.
   - Сорок пять миллионов, - быстро ответил Винер. - Разве я не сказал?
   - Сорок пять миллионов рублей?
   - Нет, долларов. Это без учета выплаты вознаграждения адвокатам и налога на наследство. Может быть, чуть больше, если учесть банковские проценты.
   Моя рука сама потянулась к бутылке, причем самочувствие гостя меня уже как-то не волновало. Одно дело знать, что когда-то у тебя были предки богачи, и совсем другое - услышать конкретную сумму. Почему-то в голове у меня заезженной пластинкой вертелась фраза: "Нифига себе!". Видимо, эта же фраза была написана у меня на лице.
   - Это слишком много, - сообщила я собственной рюмке. Рюмка деликатно промолчала.
   - Денег много не бывает, - философски вздохнул Винер, пригубив коньяк. - Ну что, продолжим?
   - Я думала, это всё.
   - Есть такое хорошее русское слово "отнюдь". Именно для таких моментов.
   Похоже, выпить в их конторе любил не только тот болтливый сотрудник, скорешившийся с нашими криминальными элементами, подумала я.
   - Да, вначале дело, - вздохнул гость, отодвигая свою рюмку. - Говорить ещё долго придется, так что мне нужна ясная голова.
   Тут он как-то странно взглянул на меня и пожал плечами. Что-что, а мимика у него была весьма богатая.
   - Как вы уже, надеюсь, поняли, Ирина Николаевна, в самое ближайшее время вам придется выехать во Францию. Наша задача - доставить вас в парижский офис месье Коше.
   - Это который "и Дюбуа"?
   - Дюбуа остался только в названии, все заправляет Мишель Коше, но это неважно. Итак, вначале Франция...
   - Почему вначале? - удивилась я. Мне что, ещё куда-то придется ехать?
   - В Лос-Анджелес, Лондон и Буэнос-Айрес, - с некоторым злорадством сообщил достойный представитель фирмы "Стивен Росс Инкорпорейтед".
   - Зачем? - от растерянности я едва не ляпнула "нафига?"
   - А затем, Ирина Николаевна, - Винер опять потер уши. Нет, я все-таки его убью! - что тридцать лет назад в Лос-Анджелесе умер ваш двоюродный дед Владимир Егоров, он же известный голливудский режиссер и продюсер, завещавший свое состояние сестре Ольге, то есть, вашей бабушке. У его душеприказчика... - тут он заглянул в свою распечатанную на принтере шпаргалку и поморщился, - вернее, преемников душеприказчика, я вам лучше это отдельно подробно напишу, с адресом и телефонами. Так вот, сумма там поменьше, было около десяти миллионов долларов, сколько сейчас, учитывая проценты за столь долгий срок - сказать сложно.
   - Подождите, почему Лос-Анджелес, он же ехал когда-то в Париж.
   - Позже перебрался в США, там натурализовался и занялся постановкой мюзиклов и мелодрам.
   - И что, тоже умер бездетным? - с подозрением спросила я.
   - К сожалению, Ирина Николаевна, женщины его вообще не интересовали... Хм...
   - Бывает, - пожала я плечами. - Ну а Лондон? Или я что-то путаю?
   - Правильно, Лондон. Брат вашей бабушки - Афанасий Дмитриевич Егоров. Состояние, конечно, невелико, порядка десяти тысяч фунтов стерлингов. Но ещё есть замок... - последовал взгляд в шпаргалку, - да, старинный замок Блэкмур в Девоншире. Купил его ваш родственник незадолго до смерти, потратив почти все свое состояние. Кстати, как он его нажил - загадка. Афанасий бежал из России с армией Деникина и долгое время жил в Греции. Бедствовал, почти нищенствовал. И вдруг разбогател буквально в один год. Но счастье ему это не принесло - вскоре жена и дети погибли в автокатастрофе, а сам он сломал позвоночник и был парализован почти десять лет. Умер, не оставив завещания. Судя по всему, наследниками можете быть как вы, так и его брат Глеб или его потомки.
   - Глеб давно умер, ещё при жизни моего отца. Кажется, у него был приемный сын, о родных я ничего не слышала, так что лучше проверить. Там вообще была какая-то не слишком хорошая история. Глеб всегда боялся, что всплывет его происхождение, сменил фамилию и всячески отрицал родство с Егоровыми, хотя они даже дворянами не были. Папа после реабилитации не мог вернуться в Москву, мы жили в провинции, но однажды он, будучи в командировке в столице, позвонил дяде. Тот отказался с ним встретиться и запретил упоминать о родстве с ним.
   - Может быть, новую его фамилию вспомните?
   - Кажется, Васильев. Или Василевский. Где-то у меня папина записная книжка хранится, там, возможно есть. А жил он где-то на Новослободской улице.
   Винер старательно записал услышанное.
   - Обязательно проверю. Хотя надежды мало. Удивительно, не правда ли - от девяти детей Дмитрия Алексеевича Егорова остался всего один потомок - ваш отец.
   - Может быть, ещё кто-то обнаружится, - обнадежила я его.
   - Знаете, такое ощущение, что какой-то злой рок косил семью Егоровых. У Афанасия - в английской интерпретации Айвена - было два сына, и оба, как я уже сказал, погибли при аварии. Причем, у одного из сыновей был внебрачный ребенок, девочка. Но она умерла от пневмонии в раннем детстве. Оба сына были неженаты, так что вы как внучатая племянница являетесь законной наследницей. Вас ждет огромный замок, настоящее родовое гнездо английских баронов. Я видел фотографии. Но честно признаюсь, не хотел бы я получить такое гнездышко - слишком уж не приспособлено для жизни современного человека. Канализация там, как при короле Артуре, да и отопление не лучше. Но дареному коню...
   - Продолжайте, - кивнула я. - Всё равно у меня такое ощущение, что ваши рассказы о капиталах и замках не имеют ко мне ни малейшего отношения.
   - Если честно, у меня тоже несколько сюрреалистические впечатления, - признался Винер. - Я бы первый не поверил в такую историю, если бы сам не видел документы и фотографии. Как-то это чересчур.
   Мы сделали небольшой перерыв - я отнесла посуду на кухню, а гость тем временем шустро юркнул в туалет.
   А что если он меня разыгрывает? Такая мысль не могла не прийти мне в голову. Вот только смысла этого розыгрыша я не понимала. Разве что под конец нашей милой беседы из-за дивана выскочит съемочная группа с воплем "Поздравляем! Вас снимали скрытой камерой для программы "Легковерные идиоты"! Поэтому за диван, вернувшись в комнату, я все же заглянула. Но кроме свалившейся за него книжки и старого тапка ничего не обнаружила.
   Обернувшись, я увидела, что Винер вновь погрузился в кресло и явно желает продолжения банкета. То бишь разговора о моих затейниках-родственниках.
   - А теперь, Ирина Николаевна, перейдем к Аргентине, - кивнул он мне, и мне пришлось занять свое место напротив.
   - Перейдем, - согласилась я. - А что там у нас в Аргентине?
   - В Аргентине у нас, Ирина Николаевна, самое интересное. Ваш аргентинский двоюродный дедушка Николай Дмитриевич был большим оригиналом, его до сих пор помнят и чтут жители этой страны. Вполне серьезно! Начинал он в 1919 году платным танцором в прибрежном ресторанчике Буэнос-Айреса. И вскоре им пленилась некая немолодая, но богатая вдова.
   - Отцовские гены, не иначе, - осуждающе покачала я головой. - Надеюсь, он ради неё своих детей не бросал.
   - Не бросал, детей у него не было. Но насчет генов согласен - женился он на деньгах. Уж не знаю, что это был за брак, известно только что через несколько лет его супругу на сафари в Кении съели львы. И её миллионы достались молодому мужу. Четверо взрослых детей получили только небольшие суммы и пытались оспорить завещание, но безуспешно.
   - Обездолил деток. Представляю, какой был скандал.
   - В общем, получив наследство, Николай Егоров получил возможность тратить деньги с присущей ему выдумкой. А фантазий у него хватало. Поверьте, он внес много интересного в жизнь тамошнего населения. Писал книги и снимал по ним душераздирающие фильмы, рисовал ни на что не похожие картины и основал галерею современного искусства. Также он построил первый в Южной Америке развлекательный центр, где все тридцать три удовольствия мог получить любой гражданин в возрасте от года до ста лет - бассейны, кинозалы, игротеки, катки, рестораны. Но главное его детище - поместье "Лос Бичос". Там он огородил огромный кусок аргентинской пампы и создал огромный зверинец, где животные жили на свободе. А посетители ездили в специальных подвесных вагончиках. Он дружил с Дарреллом и Гржимеком и разводил животных на продажу и для возвращения в естественную среду.
   И самое удивительное, что все его на первый взгляд сумасбродные и грозящие разорением проекты приносили колоссальную прибыль. И до сих пор приносят.
   - И что, хотите сказать, - осторожно спросила я, что у Николая тоже не осталось наследников?! Это же смешно!
   - Увы, - развел руками Винер. - В расцвете своих авантюр он женился на довольно популярной актрисе, очень красивой женщине. Говорят, был вполне счастлив в семейной жизни. По завещанию его состояние должно было остаться жене Лоре, но однажды супружеская пара поехала куда-то в автомобиле и машина рухнула в каньон. Она погибла сразу, а он был ещё жив, когда дорожная полиция смогла спуститься вниз. Умер в больнице. А это означает, что родственники жены потеряли право на наследство, и мы как фирма, завоевавшая...
   - ... отличную репутацию, - подхватила я, - двадцать лет искали наследников.
   Винер кивнул, так, по-моему, и не уловив в моих словах сарказма.
   - И у вас есть вес шансы унаследовать...
   - ... зверинец, - вздохнула я.
   - Ну почему только зверинец. Там ещё куча всего - одной недвижимости на несколько десятков миллионов: вилла на берегу океана, казино, развлекательный центр...
   Он судорожно зашуршал бумажкой.
   - ... гостиница на Тенерифе, яхта, ещё одна вилла. Нет, это уже больше получается. В общем, разбираться с этим придется долго, я не настолько силен в оценке всех этих вещей. - Он нервно повел плечом. - Надеюсь, Ирина Николаевна, вам понравится Аргентина, особенно если вы любите животных.
   Я покосилась на жующего старую кроссовку Саймона и промолчала. Можно сказать, что слов у меня не было. Во всяком случае, приличные подобрать я не смогла. Надо сказать, что именно последний рассказ, самый невероятный, который просто ни в какие ворота не лез, почему-то убедил меня в том, что Винер не разыгрывает меня. Так завираться просто невозможно! Даже по шпаргалке.
   Но думать сейчас о грозящих мне неприятностях и потрясениях с этими наследствами я была просто неспособна. Меня заклинило на родственниках, именно о них я спросила гостя - откуда он получил все эти сведения?
   - Дело в том, - охотно ответил гость, - что когда умер Афанасий Дмитриевич, и мы занялись розысками, то довольно быстро вышли на Владимира, его брата. Но тот скончался ещё раньше. Третьего брата пришлось искать дольше. К сожалению, тоже опоздали, когда наши представители добрались до Буэнос-Айреса, все газеты траурных рамках извещали о гибели его и его жены. Ваши родственники жили, не поддерживая никаких связей и отношений, под другими именами, да ещё и умирали словно специально - так, чтобы не получить наследство от других Егоровых.
   Винер замолчал и посмотрел на меня с такой укоризной, словно это я подбила своих двоюродных дядюшек организовать столь грандиозную пакость фирме "Стивен Росс Инкорпорейтед".
   - В общем, когда мы получили сведения о вас, Ирина Николаевна, старались действовать как можно оперативнее...
   - ... пока я тоже тапки не откинула?
   Винер смутился, но наверняка, моя мысль была правильной.
   - Именно поэтому послали того самого... сотрудника. Я был в Рейкявике и не мог выехать немедленно. А получилось не очень хорошо.
   - Скверно получилось, - согласилась я. - Теперь какие-то прохвосты пристают ко мне и одновременно колошматят друг друга.
   - Вас они не тронут, в этом я уверен. Вы - единственная наследница... - начал Винер.
   И тут мне стало плохо. Я - единственная наследница, пока жива. После моей смерти наследниц станет две!
   - Моим девочкам угрожает страшная опасность! - взвилась я. - Ради каких-то мифических миллионов рисковать жизнью дочерей?! Они же запросто могут их похитить и использовать для получения денег. И вы будете бессильны. Так?
   - Не совсем так, - запротестовал гость. - Но придется принимать меры. Мы готовы оплатить выезд ваших детей в любую страну, охранять их до тех пор, пока...
   - Знаю. Пока я не встречусь с месье Коше. Погодите...
   Я достала мобильный телефон. Деревня, где обитает восьмидесятилетняя бабушка моего бывшего мужа, находится в таком захолустье, что иного вида связи просто не существует.
   - Ну, как вы там? - поинтересовалась я у Сидорова.
   - Тебе открытым текстом или завуалированно? - голосом снятого с дыбы мученика отозвался тот.
   - Понятно. Тогда слушай внимательно. На днях тебе передадут деньги. Сразу после этого садитесь с девчонками в машину и катите к Антону.
   - Что, правда? - не поверил своим ушам бывший. - А как же?..
   - А никак. Никому, кроме Антона о приезде не сообщай, особенно своей матери. Прихвати дедов дробовик и стреляй солью в каждого, кто приблизится к Дашке и Машке.
   - Зачем? - Сидоров явно перепугался.
   - Для профилактики. И попробуй только не выполнить!
   С этими словами я отключилась. Так, теперь надо уговорить Ольгиного Вовку провести уикенд на берегах речки Плюгавки. Ольга-то согласится, ей все равно, где загорать, а вот с её любящим комфорт супругом будут проблемы. Но другого способа срочно передать Сидорову деньги у меня не предвидится.
   Винер смотрел на меня с некоторым испугом.
   - У бывшего мужа есть приятель, - пояснила я. - Живет за тысячу километров отсюда в военном городке, за колючей проволокой. Там они будут в полной безопасности.
   - И он так сразу согласился ехать туда?
   - А почему бы ему не согласиться? Там охота, рыбалка, баня... Это не у бабки на огороде грядки полоть. Я вначале была против того, чтобы он детей в такую даль тащил, да и отпускные свои он на ремонт машины ухлопал, на бензин не осталось. А теперь другого выхода нет. Ну ничего, у Антона тоже двое - сын и дочка, так что скучно им не будет.
   - Если нужны деньги... - начал Винер.
   - Не нужны, деньги есть. У меня другой вопрос. Какова судьба ещё четверых братьев моей бабушки?
   Гость помялся, потом разложил свои изрядно уже помятые распечатки и нашел нужное место.
   - Хм... Александр Егоров расстрелян в Петрограде в 1918 году за контрреволюционную деятельность, Петр в следующем году умер в Архангельске от скоротечной чахотки. Никита... Никита Дмитриевич Егоров ограблен и зарезан в Константинополе в 1924 и, наконец, в 1927 году умер, отравившись рыбой в Марселе, Алексей. Совершенно точно известно, что никто из них женат не был и детей не имел. Подумать только, от такой могучей ветви - целых восемь сыновей! - никого не осталось...
   - Господи, а я надеялась хотя бы на одного родственника.
   - Увы, ничем вас утешить не могу, как бы ни хотел, - вздохнул Винер. - И на ваш, Ирина Николаевна, след напасть было нелегко - в СССР проживали сотни миллионов человек, доступа к информации и помощи от властей практически никаких не было. Ваша бабушка сменила фамилию уже после того, как прервалась связь с Владимиром, да и найти адрес семьи высокопоставленного чиновника в Советском Союзе - почти неразрешимая проблема. Именно на этом этапе все имевшиеся нити обрывались. О том, что Глеб остался жив, мы тоже до сих пор не знали. А для того, чтобы найти следы вашего отца после войны и лагерей наших скромных сил тогда было недостаточно. Данные архивов ФСБ сообщались только родственникам.
   Я подумала, что Винер противоречит сам себе - то они асы сыска, то беспомощные младенцы, тонущие в водовороте архивов огромной страны. Впрочем, когда я представила, какой это объем документов, мне стало не по себе. Одних запросов в паспортные столы сколько нужно было послать! Это теперь компьютеры, да и то не во всех организациях. А я ведь с родителями переезжала несколько раз из города в город... Так что сама бы я точно себя в России не нашла!
   - То, что мы все-таки разыскали вас - почти чудо, - сообщил заморский гость. - Знаете, что привело к вам?
   - Даже представить не могу, - честно призналась я.
   - Вы посылали проект на конкурс в Москву.
   - Да, но это было почти год назад! И кроме меня там была целая группа разработчиков.
   - Правильно - в запечатанном конверте были данные на Ирину Сидорову, а премию вы получали уже как Ирина Иртеньева, специально пришлось после развода факс с копией паспорта посылать.
   Я вспомнила историю с той премией за третье место в неком международном конкурсе, и как я пару недель назад доводила секретаря конкурсной комиссии, объясняя, что я уже не Сидорова. Наслушалась я тогда...
   - Так вот, в той комиссии работала жена одного нашего сотрудника. Она и рассказала мужу про некую Иртеньеву. Этого было достаточно, чтобы срочно выслать запрос, а потом направить для проверки вашей личности нашего эмиссара. Остальное вы знаете.
   - Да, - согласилась я, - чистейшей воды совпадение.
   А про себя добавила: "Идиотка, не могла развестись попозже. Сейчас жила бы себе без забот!" Теперь же мне никой спокойной жизни не видать - даже если я откажусь от наследства и поездки во Францию, если выставлю Винера за дверь, то меня достанут не лысый, так кто-нибудь другой. Да тот же Иванов.
   - А за меня наследство получить кто-то другой может? - с надеждой поинтересовалась я. - Если я передам документы?
   - Нет, - отрезал Винер. - Для подтверждения родства одних бумаг недостаточно, должна проводиться ещё и экспертиза ДНК. Биологический материал для этого имеется - дело в том, что Дмитрий Николаевич Иртеньев завещал заморозить своё тело в специальной установке. На него при желании можно даже посмотреть.
   - На прадедушку?! - обалдела я. - Которому в 1977 году было сто два года?
   Гость молча кивнул. Пока я переваривала это сообщение, зазвонил мой мобильный телефон - это Сидоров решил поинтересоваться, не разыграла ли я его насчет поездки к Антону. Пришлось подтверждать, что не разыграла. И вообще, мне сейчас не до подобных забав.
   - А, может быть, - осторожно начал подъезжать бывший, - я завезу детей к тебе и...
   - Не наглей, - отрезала я. - Мы же договорились, что я уезжаю. Ну так вот я и уезжаю!
   - Куда? Ты же вроде бы осталась.
   - А теперь опять уезжаю. И прекрати названивать, тебе там новую карточку купить негде!
   Я отключилась, подумав, вырубила и мобильник и вновь вернулась мыслями к замороженному прадедушке. 28 лет в холодильнике! Черт возьми, для чего позволять устраивать с собой такое? Последний вопрос я задала вслух.
   - Точно не знаю, - вздохнул Винер, - но, по-моему, такое делают для того, чтобы их потом оживили и вылечили. Когда наука шагнет вперед. Хотя, конечно, в таком возрасте ожить... Но в любом случае, ваш прадед поступил очень разумно - теперь подсунуть вместо его родственников других лиц стало невозможно.
   Мне пришлось согласиться с таким доводом. Хотя я со своей ДНК не особенно уютно себя почувствовала - чем-то вроде ключика от сундука с золотом. Совершенно дурацкое ощущение. Вот и Винер смотрит на меня с единственно мыслью - как бы быстрее переправить меня к прадедушкиным адвокатам.
   - А ваш этот... пьянчуга-эмиссар, он был в курсе насчет всех этих фокусов с анализом? - осторожно спросила я.
   - Нет, - покачал головой гость и глубоко задумался. - Так что я бы на вашем месте, Ирина Николаевна, вел бы себя очень осторожно. И с документами тоже. Вокруг вас крутится слишком много темных личностей, и они могут организовать похищение, чтобы сделать попытку подлога. Даже если у них ничего не выйдет, лучше не рисковать.
   Насчет подлога я не очень поняла. Но вариантов было множество - похитить меня, похитить документы, похитить все вместе... Можно было комбинировать, как угодно.
   - На вашем месте я бы сложил их в конверт и передал на хранение нотариусу или в банк, предварительно сняв заверенные копии с наиболее важных, - продолжал Винер.
   - Я подумаю над этим, - опрометчиво пообещала я, хотя довольно смутно представляла, где я возьму нотариуса или сейф. Причем срочно. У нотариусов вечно такая очередь, да ещё и не факт, что у них украсть документы будет сложнее, чем у меня. Но бумаги я послушно сгребла в пакет из-под какой-то рекламы и сунула в сумку.
   - Теперь заграничный паспорт. Он у вас, надеюсь, есть?
   - Есть, но на фамилию Сидорова.
   - Ничего, - заверил меня Винер. - Его мы оформим в Москве. С визой проблемы не будет, нам лишь бы до консульства добраться. Надо сегодня же позвонить Коше, пусть заранее договаривается.
   Я задумалась. Мой вояж приобретал все более отчетливые перспективы. Готова ли я к нему? Не знаю. Но отступать, кажется, было некуда.
   - Насчет билетов я попробую созвониться, - продолжал бубнить Винер. - Мы вылетим в Москву и уже оттуда - в Париж.
   В Париж... Голубая мечта все той же юности - слетать в Париж, прогуляться по Елисейским полям, посидеть в крошечном кафе на набережной Сены. Я встряхнула головой. Даже если я ввяжусь в это дело совершенно напрасно, и разговоры о наследствах окажутся мыльным пузырем, то хотя бы свою чашку кофе с видом на Эйфелеву башню, я получу! Хотя почему - мыльным пузырем, ради чего-то же меня так долго и продуктивно разыскивали.
   - Ирина Николаевна! - подергал меня за рукав Винер. - Вы меня слышите?
   - Что? - спохватилась я.
   - Мне пора идти, и я хотел бы ещё раз попросить вас быть как можно более осторожной. Надеюсь, что мы сможем выехать завтра же. И все же... Насчет бумаг помните?
   Насчет бумаг я помнила, но...
   - Как завтра?!
   - Ситуация оказалась сложнее, чем я предполагал, так что лучше действовать быстро. Я, конечно, могу нанять для вас телохранителей...
   - Вот только этого не надо, - перепугалась я, представив, что рядом со мной станут маячить совершенно сторонние типы с пистолетами. - Ни в коем случае! Я их даже на порог не пущу!
   - Ну, как знаете, хотя я бы поручил это дело профессионалам.
   - Нет уж, я как-нибудь с собакой.
   Тут как раз очень к месту явился с поводком в зубах Саймон, намекая на то, что разговоры разговорами, но и о его естественных надобностях забывать не след. Сигареты у меня закончились, так что я схватила сумку, чтобы не таскаться с кошельком и мобильником в карманах, и мы, предварительно проверив, нет ли кого за дверью, вышли из квартиры. Замок я закрыла на два оборота, хотя обычно только захлопываю его.
   Спускаясь в лифте, я спросила гостя, сколько будет стоить билет во Францию. Надо же мне знать, сколько Сидорову отстегивать, чтобы и самой на бобах не остаться.
   - Наша фирма берет на себя все расходы, - замахал он руками, - это входит в стоимость...
   Дверь лифта открылась и в подъездном полумраке перед нами замаячила огромная фигура с мотоциклетным шлемом в руках. Винер мгновенно сжался в комок, а пес радостно завилял хвостом.
   - Привет, Ир, - буркнула фигура, отодвигаясь, чтобы мы могли выйти.
   - Добрый день, Кащенко, - приветствовала я нашего местного байкера. Кстати, фамилией своей он жутко гордился, так что имя его мало кто знал.
   Гость перевел дух только когда за нами захлопнулась дверь подъезда. Кажется, он хотел ещё что-то сказать, но тут Саймон заметил вальяжно прогуливающегося кота, и спустя пару секунд мы уже летели наискосок через двор. Так что даже распрощаться как следует не успели. Винер смог только прокричать, что придет завтра утром, и чтобы я была готова.
  
   Глава третья
  
   Промчавшись вначале за котом до ближайшего дерева, а потом за старой плешивой фокстерьерихой, которая в итоге чуть не откусила Саймону нос, я поволокла пса на пустырь за ближайшей стройкой - в приличных местах выгуливать среди бела дня у меня нервов не хватило. Хорошо хоть по дороге был пивной гадюшник, где мне удалось купить нужные сигареты.
   Возвращались мы крайне недовольные друг другом - я, не умолкая, ворчала, а Саймон демонстративно отворачивался и громко вздыхал.
   У подъезда стояла милицейская машина, и толпился народ. Мы, было, сунулись в дверь, но два милиционера преградили нам дорогу.
   - Сюда нельзя, проходите!
   - Как это проходите, если мы тут живем, - возмутилась я.
   Блюстители замялись, и тут дверь открылась и появилась обтянутая белым халатом спина. Мы шарахнулись в сторону, толпа притихла. Из подъезда при всеобщем молчании вынесли носилки, накрытые простыней. Лежавший на них был по все видимости жив, потому что вынесли его головой вперед, а медики в таких делах весьма суеверны. Я успела рассмотреть только торчавший из-под простыни и бинтов длинный, как у муравьеда, нос. Саймон взвыл и попятился. Я едва не уронила висевшую на плече сумку и вдруг вспомнила: "Документы!"
   Стараясь стать как можно более незаметной, я потащила собаку в сторону Ольгиного дома, благо, жила она неподалеку. Подруга как раз вернулась с работы, вернее улизнула пораньше под видом того, что отправляется на авторский надзор.
   - Ты почему не позвонила? - набросилась она на меня с порога.
   - Не до того было, - отмахнулась я, стараясь запихнуть Саймона на кухню, чтобы он не добрался до Ольгиного дивана. - Слушай, у меня к тебе дело есть. Надо спрятать эти бумаги, чтобы никто не мог найти.
   Я вытряхнула из сумки пакет с документами.
   - Кто?!
   - Да никто чтобы не мог!
   - Тогда давай в стиральную машину или в туалет за унитаз. Я сколько раз там прятала, Вовка ни разу не нашел!
   - Из твоего Вовки сыщик, как из меня морской пехотинец! Не пойдет, нужно действительно верное место.
   - А что это за бумаги? - подозрительно рассматривая конверт с изображением пальмы и намазанной какой-то желтой гадостью красотки.
   - Да ты их видела - документы моих предков.
   - Ничего не понимаю, сто лет не прятала, а теперь вдруг приспичило. Ну ладно, тогда давай Вовка отнесет их в гараж, спрячет там в каком-нибудь хламе или в ящике с картошкой.
   - Только чтобы никто не заметил, что он выносит! А то я знаю его, пойдет, размахивая пакетом и всем рассказывая, что в нем. Пусть хоть в портфель какой-нибудь старый спрячет. Хотя Вовка с портфелем...
   - У тебя мания преследования? - догадалась подруга.
   - А ты только сейчас заметила?
   - Ладно, не психуй, спрячет он твои бумажки в комбинезон свой необъятный, в нем целый чемодан можно пронести, никто и не заметит.
   - И не спрашивай, зачем это нужно. У меня сейчас просто сил нет что-то объяснять.
   - Ну вот, - расстроилась Ольга. - А если кофе выпить?
   - Я сегодня практически одним кофе и питаюсь, уже видеть его не могу.
   - Ты хоть скажи, Винер этот приходил?
   - Приходил, - тяжко вздохнула я. - Как-нибудь потом расскажу. Идти надо, у меня в подъезде опять кого-то пришибли.
   - Опять?! Насмерть?
   - Надеюсь, что нет. И боюсь, что меня это непосредственно касается.
   Полная нехороших предчувствий, я отравилась домой. Милиции уже не было, в подъезде я увидела свежевымытую лестницу и брызги крови на стене, там, где виднелась древняя надпись "Настя-свинья".
   - Ой, что делается, Ирочка, - кинулась ко мне одна из кучковавшихся на площадке соседок. - Прям среди бела дня на людей кидаются!
   Видимо наши тетки уже во всех подробностях обсудили инцидент и теперь жаждали новых слушателей.
   - А кто кидался? - спросила я, пытаясь удержать рвущегося вверх Саймона. - Его поймали?
   - Так на скорой же увезли, ты ж вроде как раз подошла, когда вынесли, ирода.
   - Он кидался и его же увезли? - удивилась я.
   - Так немудрено, он же на Кащенко набросился. Это кем же надо быть, чтобы на такого бугая попереть. Хоть и с ломом.
   С трудом мне удалось разобраться, что же произошло в нашем милом подъезде. Оказывается, Кащенко, приезжавший на своей верном мотоцикле домой за какой-то надобностью, тихо-мирно спускался по лестнице, как вдруг на него вдруг откуда-то выскочил незнакомый мужик и, размахивая ломом, велел спускаться ещё быстрее. Тугодум Кащенко не понял. Тогда неизвестный ломом замахнулся. Не нужно было это ему делать, потому что соображает наш байкер долго, зато кулаками действует быстро. Лом долетел до четвертого этажа, а расставшийся с ним мужик только до пятого. После чего Кащенко вынул верную мобилу и вызвал своих бывших коллег из райотдела милиции. Пару лет назад он там работал, пока не перешел в охрану какого-то банка.
   Мы как раз стояли на пятом этаже. А я живу выше, на шестом... Мне стало нехорошо, я быстренько распрощалась со словоохотливой женщиной и бросилась домой. Замок открылся, как ни в чем не бывало, но внутри... Глядя на учиненный разгром, я едва не разревелась. Все в квартире было перевернуто вверх дном - с антресолей выволокли бумаги и старые журналы по вязанию, альбом валялся в коридоре, а фотографии на диване, вперемешку с книгами. Все шкафы настежь - даже постельное белье выбросили, и оно белой кучкой возвышалось на полу.
   Первым делом я кинулась к компьютеру - цел, слава богу! Потом проверила, на месте ли деньги и два моих кольца - обручальное и мамино, с александритом. Удивительно, но все это мирно лежало в баре. Ценности не тронули - тем, кто влез ко мне, нужно было другое. То, что я почти случайно унесла с собой в сумке. А если бы оставила?
   Без сил, я упала в кресло и закурила. Саймон озабоченно носился по квартире, возмущенно фыркал и сопел. Через некоторое время мне удалось кое-как взять себя в руки, и даже кое-как прибраться в комнатах, рассовав разбросанное по полкам. Кухню, к счастью почти не тронули, только все шкафчики и ящики пооткрывали. Даже в духовку заглянули! Интересно за унитазом и в стиральной машине проверили?
   Единственное, что утешало - не оставили ни трупов, ни засады. Столкновение одного из них с Кащенко было всего лишь дурацкой случайностью. Небось, на стреме стоял, пока остальные тут шуровали. Или их всего-то двое было? А насвинячили... Впрочем, какая теперь разница? В покое они меня оставлять не собираются, а это значит, что надо готовиться к новым неприятностям.
   Закончив уборку, я в очередной раз проверила замок на двери и выключены ли телефон и звонок. Вызвать милицию мне даже в голову не пришло - её появление грозило только осложнениями. Как я объясню, зачем ко мне вламывались? А если начну объяснять, то будет ещё хуже. Мне либо не поверят и сочтут, мягко говоря, фантазеркой. Либо поверят и тут уж возможно все, что угодно - наша милиция иногда ведет себя непредсказуемо. Так что хватит с меня одних бандитов.
   Обозрев результаты своих трудов, я пожалела, что нельзя так же быстро навести порядок в голове. Но все же села за стол и вкратце записала сведения о родственниках, сообщенные мне Винером. Конспект я дополнила рисунком генеалогического древа. Получилось оно кривоватым, зато наглядным. Имена я сверила с теми, которые были записаны на обороте фотографии. Все точно: Афанасий, Никита, Алексей, Николай, Александр, Петр. Шесть мальчиков в матросских костюмчиках, младшему из которых было лет шесть, а старшему - тринадцать или четырнадцать, выстроились по росту на фоне не то каретного сарая, не то флигеля. Лица мальчиков красивы и серьезны, только самый младший доверчиво улыбается фотографу, ожидая обещанную им птичку. Мне стало грустно при мысли, что все они давно ушли в небытие - одни совсем молодыми, другие, проведя много лет на чужбине. И судя по тому, что только Афанасий умер своей смертью, да и то, пережив автокатастрофу, всем им в других обстоятельствах суждено было бы прожить долгую жизнь.
   Была уже глубокая ночь, когда мы с Саймоном ещё раз вышли на прогулку. С поводка я его не спустила, и когда он сделал свои делишки, сразу утащила домой. Напоследок черт меня дернул заглянуть в почтовый ящик. Там кроме рекламы и вечерней газеты обнаружился розовый запечатанный конверт без адреса, только с моими инициалами. Эта романтика меня насторожила, хотя, казалось бы, куда уж больше.
   "Уважаемая Ирина Николаевна! - было написано на листе розовой же бумаги. - Умоляю Вас встретиться со мной. Если Вы включите телефон завтра в 8-00, я сообщу Вам нечто важное. Надеюсь, что мы найдем взаимопонимание. Бесконечно уважающий Вас А.П.Иванов"
   Ну вот, милейший Андрей Петрович вновь возник на моем горизонте. Слава богу, живой и здоровый. Хотя в последнем я была не совсем уверена, так как прекрасно помнила сцену нашей последней разлуки.
   Я уронила голову на подушку, и только начала смотреть первый, самый сладкий сон, как в мою дверь заколотили. Вначале кулаками, а потом, похоже и ногами. Чертыхаясь и проклиная всех страдающих бессонницей бандитов, я отправилась к двери. В глазке металась тощая и длинная фигура. И кого-то она мне напоминала.
   - Собаку отдай, - взмолилась фигура, и я сообразила, что это за Саймоном приперлась его хозяйка. До утра не могла подождать!
   Вернув соседке пса и его приданое, я снова рухнула в постель.
  
   Глава четвертая
  
   Конечно же, я проспала. Открыв глаза, увидела будильник, показывавший почти девять часов, и решила, что ещё слишком рано, потом сообразила, что уже несколько поздно. После чего задумалась, не приснился ли мне во сне и Винер, и наследство, и бандиты, и прочая чушь. Жаль было бы, если бы и предстоящая поездка в Париж оказалась тоже сном. Я повздыхала и вылезла из-под одеяла. На столе лежал рисунок кривого генеалогического дерева - слева девять ветвей, справа - одна. Значит, не сон...
   Зевая, я включила телефон, набрала до боли знакомый номер телефона и позвонила на работу. Ольга ответила практически мгновенно.
   - Ты как?! - зовопила она мне прямо в ухо. - Почему на звонки не отвечаешь? Я уже хотела бежать к тебе!
   - Спала я, телефон отключила и спала. Ну, как там?..
   - Не беспокойся, Вовка все спрятал и даже вернулся живой, - сменила Ольга вопли на зловещий шепот. - Я к тебе после работы забегу.
   - Только позвони предварительно, - почему-то тоже шепотом ответила я. - И это... парик одень что ли. С черными очками.
   - Сдуреть можно! Не понимаю, что там у тебя творится, но интриговать ты умеешь. Я даже ночью подумала, что тебе в отпуске скучно стало, и ты все это сочиняешь.
   - Делать мне больше нечего! - разозлилась я. - У меня вчера, между прочим, всю квартиру перевернули. Только ради всех святых - никому ничего!
   - Я даже Вовке ничего не рассказывала, - обиделась подруга. - Он вчера все приставал - что за конверт, зачем его прятать и от кого... Выкручиваюсь, как могу, но он, похоже, меня уже в чем-то подозревает. Знать бы ещё, в чем.
   - Я тебе потом все расскажу. А подозревает пусть - это развивает фантазию.
   - С фантазией у него и так чересчур. Но работает она только в одном направлении. Ну ладно, если ещё что-нибудь нужно будет спрятать - звони. Милицию ты, надеюсь, догадалась все-таки вызвать?
   - Нет, - отрезала я. - Никаких милиций.
   - Ты с ума сошла? - удивилась Ольга. - К тебе в дом влезли, а ты ничего не предпринимаешь!
   - Предпринимаю, успокойся. Всё, привет нашим передай. Пока!
   - Пока, - разочарованно протянула подруга.
   Винер не уточнял, во сколько он объявится. Но одеться не мешает. Да и зубы почистить. Но едва я положила трубку, как телефон немедленно зазвонил.
   - Доброе утро, Ирина Николаевна, - раздался в трубке вкрадчивый баритон, - Это Иванов говорит. Вы получили мою записку?
   - Доброе утро, - обреченно отозвалась я. - Записку я читала. Но, желания с кем-либо встречаться у меня, извините, нет.
   - Понимаю, вы пережили несколько неприятных минут, но уверяю вас, наша организация не имеет к этому никакого отношения. Никакого! Мы - люди цивилизованные, почти политическая партия. Не то, что эти головорезы. Мы - не они, мы думаем прежде всего о будущем России, - зачастил он.
   - Знаете что, Андрей Петрович...
   - Вы помните моё имя! - как-то по-детски обрадовался он.
   - Я вообще ваш визит очень хорошо запомнила. Именно с него всё это и началось.
   - Ох, тысяча извинений! Это было отвратительно. Вы сами убедились, какими методами пользуются наши так называемые оппоненты. Они способны на все.
   - Андрей Петрович, - опять перебила я его, - не знаю, чего именно вы добиваетесь, но у меня совершенно нет ни времени, ни желания вести эти разговоры.
   - Ирина Николаевна, вы как представитель российского дворянства не можете не участвовать в судьбе нашего Отечества! Во имя возрождения империи...
   - Опа!.. - я едва не уронила трубку. Вот только монархистов мне сейчас для полного счастья не хватало.
   - Да, когда мы узнали, что вы именно из тех Иртеньевых, мы...
   - Ну вот что, господин Иванов, - окончательно вышла я из себя, - у меня нет никакого желания участвовать в возрождении империи! Оставьте меня в покое, иначе я за себя не ручаюсь.
   - Но, может быть, вы все же найдете время посетить наше дворянское собрание, чтобы ознакомиться и проникнуться идеями? - в таком отчаянии взмолился мой собеседник, что мне стало его жаль.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"