Появился он у нас явно по воле небес: сам прыгнул в протянутые ему навстречу руки моей сестры, когда удирал по двору от чау-чау Блюма. Чау разочарованно скакнул ещё пару раз и уселся, вывалив синий язык, а перепуганного крыса сестрица притащила домой и сдала с рук на руки маме.
Осмотрев тощее и горбатое грязно-серое тельце, мама сообщила: крыс старый и больной. Но тут же вымыла найдёныша в тазике собачьим шампунем от паразитов. Крыс оказался белым. Правда, вначале он снизу был каким-то желтоватым, словно лежалым, но постепенно желтизна сошла, и шерстка стала сиять снежной белизной, тем более, что был он жуткой чистюлей и постоянно драил и причесывал свою шкурку.
Назвали мы его просто - Крыс. Поселили его в старой птичьей клетке, соорудив там домик из картонной коробочки от набора рюмок. Через неделю обильного питания худоба и горбатость исчезли, и мы поняли, что Крыс - совсем ещё молодой крыс, просто жизнь бомжа довела его до ручки. Кто знает, сам он по глупости удрал от прежних хозяев или потеряли его, но был он обычной белой лабораторной крысой, для которой жизнь на воле немыслима. Чудо, что вообще жив остался.
Мне ещё никогда не встречались такие ласковые животные - как только кто-то оказывался в поле зрения его близоруких глазок, Крыс горестно заламывал передние лапы, до ужаса похожие на человеческие руки, и тянулся к нему всем своим жирненьким тельцем. Мордочка становилась умоляющей и нетерпеливой. Стоило только открыть дверцу, как белая задастая тушка вываливалась из клетки и начинала беззвучно метаться в поисках возможности взгромоздиться тебе на колени и многократно облизать руки. Потом Крыс взбирался на плечо и с упоением перебирал лапками волосы, тыкался носом в ухо, так, что объект крысиной любви начинал хохотать, словно сумасшедший - ведь к носу прикладывались постоянно двигающиеся усы, а такой щекотки ни один нормальный человек не выдержит.
Крыса избаловали. Он постоянно гулял по чьим-то рукам, спал у мамы на коленях, когда она смотрела телевизор, выезжал на променад во двор, гордо восседая на спине нашего эрделя. Причем, пес вел себя крайне осторожно и даже не пытался бегать и прыгать - боялся, что крошечные цепкие лапки Крыса не выдержат его кульбитов, и он шмякнется на землю.
Каждый норовил сунуть в крысиные зубы кусочек повкуснее, погладить и потискать блаженно щурящегося зверька. Мы дружно не понимали людей, брезгливо содрогавшихся при виде длинного розового хвоста нашего любимца или его огромных желтых резцов.
Забавно было наблюдать, как налопавшийся морковки и кукурузных хлопьев Крыс сладко засыпал на своем домике. Во сне аморфное тельце начинало постепенно свешиваться с коробки, и, в конце концов, мягко шлепалось на опилки. Проснувшийся Крыс пытался перевернуться на пузо, возмущенно тараща на нас сонные сердоликовые глазки. А с каким серьезным видом он чистил задней лапой собственные уши, время от времени что-то критически рассматривая и меланхолично скусывая с коготков! Смешнее этого было только приведение в порядок шерстки на спине, для чего Крыс сдвигал всю шкурку вокруг себя, и её спинная часть оказывалась чуть ли не на животе.
Смущало нас одно - мы никогда не слышали от него ни звука. Крыски, раньше жившие у нас, время от времени смешно попискивали, а Крыс был молчуном. В конце концов, мы решили, что в отсутствие других крыс, ему просто не с кем разговаривать на своем грызуньем языке.
Эта история случилась через полгода после появления Крыса у нас. Мы с сестрой уехали в гости к друзьям и засиделись у них заполночь. Нас хотели оставить ночевать, но мы знали, что дома осталась одна мама - отец был в командировке. А мама всегда тревожилась, когда оставалась дома одна, всё ей казалось, что с нами что-то не то. Что обязательно мы влипнем в какую-нибудь историю или троллейбус (автобус, трамвай, самолет, поезд, велосипед) попадет в аварию. Или встретится нам маньяк, или мы окажемся на линии огня спецназовцев, или пьяная кодла попросит у нас закурить. В общем, мамины страхи мы знали и старались поменьше оставлять её одну. Поэтому вызвали такси и отправились домой.
Около нашего подъезда творилось невообразимое - пожарные машины, скорая помощь, милиция. Жильцы, одетые кто во что, растерянно топтались в стороне, в свете мигалок и пары прожекторов. Маму мы обнаружили на скамеечке в кустах сирени. У её ног стояла клетка, а из рукава байкового халата высовывалась посверкивающая алыми глазками усатая мордочка. Увидев нас, мама немедленно расплакалась. Но потом вытерла слёзы и довольно спокойно рассказала, что случилось.
Ожидая блудных детей, мама вязала, а потом прилегла на диван и незаметно уснула. Разбудили её громкие визгливо-скрежещущие звуки. Вначале ей показалось, что пилят ножовкой ржавое железо. Потом что-то застучало и загромыхало. Тут уж ей окончательно стало не до сна. Голова была непонятно тяжелой, и в глазах плыло, но мама всё-таки встала и увидела жутковатую картину - в клетке метался и кричал Крыс. Именно кричал - потому что назвать издаваемые им звуки писком язык бы не повернулся. Увидев маму, он бросился к ней, упал, отброшенный решеткой, и забился, опрокинув на себя поилку. И тут только она почувствовала, что в квартире нестерпимо пахнет газом. Кинулась к окну, распахнула рамы, отдышалась.
Как она звонила пожарным, и почему именно пожарным, как искала забившегося под письменный стол пса и тащила его и клетку с обезумевшим Крысом по лестнице, стуча по пути ногами в квартиры соседей, мама помнила плохо. Внизу уже выли аварийные машины, и кто-то увел её к скамейке. Место утечки газа нашли довольно быстро - в квартире снизу уснули, забыв на включенной плите чайник.
Говорят, что грызуны и змеи умеют предчувствовать землетрясения и прочие катаклизмы, в том числе и по изменению состава атмосферного воздуха. А лабораторные крысы - это "расходный материал" для биологических опытов. Так что, может быть, ничего особенного в поведении нашего любимца и не было...
Говорят, что газовикам кто-то из соседей успел позвонить ещё раньше, чем мама. Но вот успели ли бы спасти её, если бы Крыс не поднял крик - не знаю.
А Крыс счастливо прожил ещё четыре года (хотя обычно крысы живут не больше трех), и мы больше ни разу не слышали от него даже самого тихого писка.