Она сидела за письменным столом, перед маленьким прямоугольным аквариумом, рассеянно наблюдая за его обитателями. Совсем рядом играла музыка, та, что вселяла в неё желание любить, наслаждаться своим тихим спокойствием, музыка, наполнявшая всё её существо благоговейным трепетом, неописуемым восхищением. Это была её любимая рок-группа.
Её ищущий взгляд скользил по предметам, не задерживаясь ни на одном из них. В карих глазах была бездна, полная игры света и теней. Блики в её глазах, сливаясь и разъединяясь, принимали очертания мыслей, и сейчас всю её душу можно было бы прочесть с легкостью, как раскрытую книгу.
В комнату вошла её мама.
- Что-то ты грустная сегодня,- заметила мама.
- Да нет,- отмахнулась она, пряча от матери глаза, полыхнувшие слезами.
- Учителя отругали? С подругами поссорилась?- не отступала та.
- Да нет же!
В дверь позвонили, мама пошла открывать, она вздохнула с облегчением
Она с детства была очень замкнута, необщительна, всегда прятала свои чувства, ненавидела внимание в любых его проявлениях и старалась никогда не привлекать его к себе. Чем меньше людей её замечали, тем было лучше для неё. Ей хотелось бы стать невидимкой, исчезнуть от пытливых людских взглядов и вопросов, не видеть и не слышать ничего вокруг. Но так как это было невозможно, ей оставалось лишь наслаждаться одиночеством, хотя иногда она ненавидела и его. Она не могла понять саму себя, не могла понять выкрутасов своего темперамента, и поэтому ей пришлось просто свыкнуться с ними. Как было бы всё хорошо и просто, если бы и все окружающие делали то же самое - принимали её такой, какая она есть ...
Но романтика, так крепко засевшая в её сердце, была так недосягаема! Казалось, что кто-то нарочно заставляет её видеть все людские пороки и ненавидеть этот несчастный мир. "My fall will be for you, my love will be in you. If you be the one to cut me, Ill bleed forever",- доносились до неё слова песни. Она увеличила громкость, и тяжелая музыка разорвала в клочья все её мысли, носившиеся в голове подобно маленьким вихрям. Она была во власти завораживающего голоса, его волшебного тембра, аккордов, нот, звуков... Все-таки есть в мире нечто прекрасное, гениальное, то, что она считала совершенством. Не важно даже, что это всего лишь творение человека, одного из миллиардов смертных... Да и кто сказал, что человек не способен сотворить нечто прекрасное и возвышенное?
На столе перед ней лежали три листка бумаги. На них были её последние стихи. "Жалкий полет убогой фантазии",- подумала она, взглянув на них. "Когда же ты научишься говорить о том, что чувствуешь?" - спрашивала она себя с досадой.
Музыка продолжала играть. "Забудь обо всем",- твердил ей внутренний голос. Она тряхнула головой, как бы желая привести мысли в порядок. В этот момент одна из рыбок, стремительно плывущая к поверхности воды, как-то неестественно крутанувшись, выпрыгнула из аквариума. Маленькое её мокрое тельце шлёпнулось на стол. Рыбка лежала на столе, беспомощно хватая ртом воздух. "Вот что бывает с теми, кто пытается сбежать из собственного мира",- думала она, аккуратно подобрав рыбку и опустив в воду. Взмахнув пестрым хвостом, та, как ни в чем не бывало, поплыла и скрылась среди водорослей...
Комната была погружена в темноту, лишь лампочка над аквариумом слабо освещала часть стола. Она склонилась над тетрадью, силясь подобрать красивую фразу, рифмующуюся с предыдущей. Работа не шла. "Вот так всегда и бывает - если сразу не напишешь, потом и вовсе ничего в голову не придёт". Она с горечью думала о том, как её покидает вдохновение, и что она уже ничего не сможет с этим поделать.
Она снова подсыпала рыбкам корм, не осознавая, что делает это уже в седьмой раз.
Так и не сосредоточившись на работе, она встала из-за стола и подошла к окну. На черном небе не было звезд, не было даже луны. Отдаленными огоньками мерцал вечерний город. Фонари тускло освещали голые, неподвижные деревья, не тревожимые даже ветром. Она стояла, замерев, словно изваяние, сжав опущенные руки и всматриваясь в темноту. Постепенно из-за туч показалась луна. Она светила все ярче и ярче, так, что фигура девушки отбрасывала на пол едва заметную тень.
На мгновение девушка отвернулась от окна, отвлеченная от созерцания ночных небес посторонним шумом. Когда же она снова повернулась к окну, увидела, как на землю падают очаровательные снежинки, посланники небес, они кружатся в ритме своего особого танца, не известного никому из смертных. Их светлые лица поворачивались к ней, вспыхивали и ... угасали... они таинственно перешептывались на волшебном наречии, известном только им да ветру, что кружил их в этом чудесном танце.... Да, это был первый снег, купавшийся в лунном свете, божественное явление природы, всегда неизменно поднимавшее её настроение.... Она наблюдала за этим сказочным действом, радуясь ему, как ребенок.
"Пора спать", - решила она, и, бросив последний взгляд на ночное небо, ушла.
Ночью, лежа под уютным одеялом, она подумала о том, что сейчас ей хорошо и покойно, что она бы очень хотела, чтобы вся её жизнь оказалась одной ночью - длинной и спокойной, а все события - миллионами одинаковых, маленьких ярких звезд.
Ей вспомнился последний разговор с ним. Он написал для неё поэму с красивым названием "Прекрасный призрак". Бледная улыбка, словно луч холодного солнца, тронула её губы.
Почти каждая её ночь проходила в раздумьях, в грустных мыслях. Она была всего лишь девушкой, и ничто девичье не было ей чуждо. Как любая девушка, она не сдерживала слез, только делала это тогда, когда никто не мог её видеть, оставаясь наедине с самой собой. И лишь к утру забывалась она тревожным сном.
Утро выдалось серым и безжизненным, ничем не отличавшимся от предыдущих. Встав перед зеркалом в ванной, она подняла мутноватый взгляд к своему отражению. Спутанные темные волосы, бледное лицо... Она не придавала особенного значения своему внешнему виду, её не интересовали тряпки, косметика, украшения...
Сполоснула лицо холодной водой. "Спать, спать, как хочется уснуть под тихий шепот снежинок..."
Спустя несколько минут она оказалась на холодной осенней улице. От снега не осталось и следа, и она невольно подумала: "Может, это было лишь чудесное видение?"
В лицо бил порывистый ветер. Воздух, согретый её дыханием, вырывался изо рта струйками пара.
Под ногами шуршали мертвые листья. Как ей хотелось остановиться, вдохнуть всей грудью свежий осенний воздух, застыть в единении с природой.
Многоэтажные дома смотрели на неё десятками темных окон, словно потухшими глазами. Под этим слепым взглядом она почувствовала себя жалкой и абсолютно беззащитной, слегка съёжилась и ускорила шаг.
Школа каждый день выглядела одинаково: как большой муравейник, обитатели которого сновали в разные стороны с такой скоростью, что у неё начинала кружиться голова.
В классе она держалась особняком, хоть и не была отшельницей. С обидчиками и насмешниками она расправлялась одним и тем же образом: изобразив на лице такое превосходство, что "злоумышленник" просто бесился. Она многих заставляла захлебнуться в собственной же злости, подставляла людей под их же удары.
Зайдя в кабинет химии, она бросила рюкзак возле парты и опустилась на стул. Её взгляд впился в глаза соседки, и той показалось, что она его не выдержит. Она почувствовала это, поэтому отвернулась. Соседка осторожно прикоснулась к её плечу. Она молча сняла её руку с плеча и устало закрыла глаза.
- Тебе плохо?- спросила соседка. Она сухо рассмеялась в ответ.
Весь школьный день она провела как бы в полусне. Срисовывала какие-то схемы, слушала нудные, примитивные рассуждения учителя обществоведения. "США ежегодно выбрасывают в атмосферу 120 миллионов тонн вредных веществ, страны СНГ - 90 миллионов", - рассказывал учитель. Казалось, он сам устал от собственных рассказов. "Как ничтожен, как глуп человек! - думала она. Как же можно губить природу, заведомо зная, что не проживешь без неё". Такими ленивыми мыслями был занят её полусонный мозг. Ей казалось, что она спит с открытыми глазами, что монотонные речи учителя действуют на неё, как сильное снотворное. Устала.... Она с трудом подавила в себе желание зевнуть, уронить голову на учебник и захрапеть.
Покинув школу после долгого учебного дня, она обнаружила, что снег снова пошел. Он падал теперь медленно, плавно, крупными мокрыми хлопьями покрывая землю, крыши зданий, деревья, придавая им мистическое новогоднее очарование. Зима... так рано...
Придя домой, она распахнула окно и включила любимую музыку. Смахнула с ресниц маленькие серебристые капельки, которые всего мгновение назад ещё были этими удивительными нежными созданиями - снежинками. Повернув лицо к холодному потоку воздуха, ворвавшемуся в комнату, она наслаждалась игрой вожделенных музыкантов, пением несравненной вокалистки. Мелодия постепенно росла, поднималась, бушевала, как штормовой океан, неслась по вершинам деревьев, срывая листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Её захлестнул порыв ветра, исходящий от музыки, которая заполнила все пространство между землей и облаками, нависшими над городом. Ей стало казаться, что весь её организм наполняется этими захватывающими дух звуками, что все идущие в нем процессы сливаются воедино с ритмом музыки.
Внезапно она ощутила прилив вдохновения. Не помня себя от охватившего её возбуждения, она схватила тетрадь и начала что-то писать. Душа её полилась на бумагу, открывая на страницах тетради все: её любовь, чувства, толпившиеся в молодом трепетном сердце, его страдания, безумие... Она писала так быстро, будто боялась, что вдохновение в любой момент ускользнет, и тогда она уже никогда больше не решится возобновить свои попытки.
Бросив на стол ручку, она перечитала новое стихотворение. "Хм...",- подумала она, и, дочитав, удовлетворенно кивнула головой.
Сквозь звездное небо зов полной луны
Прогонит страданья и страшные сны.
Холодные слезы на бледных щеках;
Помятые письма в дрожащих руках.
Лица отраженье в полуночном окне,
Молчанье и слезы - дань тишине.
Уйду в никуда лунной тропой;
Сердце вспыхнет живою звездой.
Сумрачный край - обитель моя;
Небо и звезды - мой дом и семья.
Глаза горят, как полярные звезды.
Уйду в никуда, пока не поздно.
Имя моё растворится в ночи,
Исчезнет. Погаснет, как пламя свечи.
Пусть тихо рыдает отец или мать,
А я ухожу, мне нечего ждать.
Покорно пойду я на зов Луны.
Ни страха, ни боли - мои дни сочтены.
Забыта усталость, обиды, терзанья.
В сердцах людей я лишь воспоминанье.
Ночное виденье разбив на осколки,
Начну я свой путь, спокойный и долгий.
За горизонт, туда, где покой.
Забудь обо всем - идем со мной.
Наши сердца, как две ярких звезды
Тихо остынут под песню Луны.
Под шепот ветра, внимая дождям,
Вместе пойдем мы по облакам.
Земные просторы нам чужды теперь.
Ночное окно - в новый мир дверь.
Как тих, спокоен, прекрасен он.
Жаль, что это - лишь призрачный сон.
Бледное мерцанье лунных лучей
Рассеет мечтанья бессонных ночей.
Спадет занавеска, бессонница манит,
Покой и затишье.... Рассвет не настанет...
До неё донеслись звуки музыки, тихо, но упрямо пробивавшейся к её сознанию. Убрав тетрадь, она села за компьютер и вскрыла свой виртуальный почтовый ящик. Там её ждали два письма. Оба были от её самого близкого друга по электронной переписке. "Ты прекрасна, как цветы, и нет на свете красоты, прекраснее тебя... я почти такой тебя и представлял... смотрю и не могу налюбоваться",- читала она, чувствуя, как в лицо хлынула кровь. Она наполнялась счастьем, спокойствием, умиротворением, когда читала его письма. Она с благодарностью улыбнулась его фотографии и снова перечитала послания. Разделявшие их сотни километров показались ей в тот момент крошечными шагами. И, тем не менее, это были километры...
... Почему-то ей стало казаться, что все вокруг сговорились и решили свести её с ума. Ей абсолютно ничего не хотелось делать, может, только спрятаться куда-нибудь, заткнуть уши, закрыть глаза, уснуть.
В тот вечер она, казалось, провела за компьютером целую вечность. Бесконечные разговоры с ним, какой-то странный стих, и песни, песни...
На минуту отвернувшись от компьютера, она протерла сонные глаза.
"Разве ты не устала?- спрашивала она себя,- Не надоело тебе ждать того, кого нет в этом мире? Ты ведь сама знаешь это". - "А если это он?",- спрашивало её "второе я". "Он же призрак!" - "Призраков не бывает!" - "Бывают, как видишь. Он не может быть настоящим, неужели ты не понимаешь? Это иллюзия, вот чего ты ждала. Что же тебе ещё нужно?" - "Я не могу поверить, что моя мечта умерла, он живой!" - "Он ФАНТОМ, как ты не поймешь?!" - "У него есть имя и фамилия, ты видела его фотографию", - "Все призраки когда-то были людьми..."
- Я должна, ДОЛЖНА видеть его!!! - внезапно крикнула она так громко, что сама удивилась. Прежде, чем на её крик прибежала мама, она увеличила громкость музыки и с самым независимым видом уткнулась в монитор.
- Что случилось, малышка? - обеспокоено спросила мама.
"Малышка"... Как бы ей хотелось броситься маме на шею, расплакаться, рассказать обо всем, и мама бы все устроила. Два-три года назад она бы так и поступила. Сейчас все по-другому. Сейчас она другая.
- А? - старательно изобразив на лице недоумение, она повернулась к матери.
- Ты что-то кричала?
- Я? Нет, вовсе нет. Это всего лишь песня.
- Песня? Хорошо.
Прикрыв за собой дверь, мама ушла на кухню. Она вернулась к своим тяжелым размышлениям. Точно в ответ на них, сквозь их плотную, безобразную паутину тихонько пробилось слово "командировка", произнесенное мужским голосом. Она чуть было не свалилась со стула. Взяв себя в руки, она направилась на кухню.
- И когда же? - спрашивала мать отца.
- На следующей неделе, - коротко ответил он.
Ей было достаточно этих слов. Господи, только бы не выдать себя!
- Ты едешь в Москву, пап?
- Да. Комиссия требует, чтобы собрались все, - устало проговорил отец.
- Надо же!
- Что ты сказала, милая?
Наступал решающий момент. Сейчас или никогда. Стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее, хотя внутри её всю трясло от волнения, она спросила:
- А нельзя мне... с тобой?
Такого вопроса от неё не ожидал никто.
- Зачем же тебе в Москву? - удивился отец.
- Господи, папа, это же очевидно! Я сто лет там не была! Кроме того, я имею возможность сделать нечто очень важное для учителя английского. От этого даже зависит наша программа на следующий год, - выпалила она, чувствуя, как надежды на успех улетучиваются.
- У тебя каникулы со следующей недели начинаются? - спросил отец.
- Да, - она затаила дыхание.
- И охота тебе таскаться со мной? У меня ведь не будет времени гулять по городу, - отговаривал отец.
- А я... а мне..., - она терялась, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, - Мне нужно лишь узнать об учебнике английского за этот год. Это можно сделать в любом книжном магазине за пять минут.
- А что же ты будешь делать, когда я буду в Отделении дороги?
- Посижу в приемной.
- Это очень долго. Не стоит, - отказался отец.
"Ну уж нет, так просто я не сдамся!"
- Это очень важно, папа!
- Ох... не выдумывай, пожалуйста, - сказал отец, вставая из-за стола.
- Пожалуйста! - она преградила ему путь.
- Да пусть едет, - пришла на помощь мать, - Уж лучше, чем просидит эти дни за компьютером.
- Ну, пусть едет...
Она была вне себя. Рванув в комнату, где все ещё работал компьютер, она судорожно забарабанила по клавиатуре. По счастливому стечению обстоятельств, он тоже был в тот момент перед компьютером. "Нет, я не верю... не может быть..." - прочитала она его ответ. "Неужели я увижу тебя, Aszun?! Возможно ли это?!" - "Конечно, теперь это возможно!" - писала она, думая при этом: "Никакой он не призрак".
Пять дней она жила в ожидании, кое-как закончила четверть отлично. "Кое-как" в её понимании
означало "с великим скрипом", но её это устраивало. Более того, в то время её это не волновало, что в другое время показалось бы ей очень удивительным.
Его звали Phantom, и жил он в Москве. Она жила более чем в пятистах километрах от него, и всё её существо стремилось к нему. Он был настоящим другом. Он принимал её такой, какой она была. Он был одним из немногих, может, даже единственным.
Наступил вечер того самого четверга. Она почувствовала, что не может больше ждать. Рывком натянув на себя рубашку, впрыгнув в джинсы, она схватила собранную ещё два дня назад сумку и поставила возле входной двери. Взгляд её упал на косметичку. "Нет, нет и нет, даже не думай!" - строго сказала она себе. Отвернувшись от косметички, она сунула в неё руку и извлекла оттуда тушь для глаз. Немного помедлив, положила их в сумку.
Она стояла у входной двери, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. С запоздалой догадкой надела куртку.
- Папа! - крикнула она, будто до поезда оставалось десять минут.
- Что за спешка? - спросил появившийся в коридоре отец.
- Опоздаем,... - она неуверенно пожала плечами.
- Успеем, - заверил отец, поставив рядом с её сумкой свой дипломат и надевая пиджак. Ей казалось, что все это он делает чрезвычайно медленно. Уперевшись взглядом в противоположную стену, она задумалась. "А стоит ли?" Эта мысль так захватила её, столько было разных домыслов, что она отделалась от них уже на вокзале, не заметив даже, как попала туда.
Пройдя в купе своего поезда, она бросила сумку на стол и вспрыгнула на верхнее место. Достала из кармана плеер и погрузилась в звуки любимой музыки, забыв обо всем. "Наверняка это история с плохим концом, - думала она, - А как иначе?" Вполне вероятно было, что отец что-то заподозрит, возможно, что-то сорвется, она опоздает, он не придет... Это было одно из самых невероятных свиданий в её жизни, хотя в тот момент ей ни за что не пришло бы в голову назвать это свиданием. Ей стало казаться, что она уже не понимает, зачем все это делает, какой в этом смысл? К чему приведет единственная, первая, и, возможна, последняя их встреча, что она изменит?
Поезд тронулся. За окном замелькали фонари, побежали расплывчатые пейзажи. Стальная гладь рек, голые деревья, скупо покрытые первым снегом, сухая трава, слегка тронутая инеем... все как в её снах. Стук колес переплетался с ритмом музыки.
Положив голову на подушку, она поняла, что не уснет. Внизу храпели соседи по купе. Тихонько включив лампу над подушкой, она осторожно достала из сумки блокнот и ручку. Задумалась. Что-то написала. Снова задумалась. Под стук колес появился на свет её новый стих.
Светлый проблеск зари
Утопает в тумане.
Он стоит на холме,
Листья топчет ногами.
Слышит шелест листвы,
Ветер треплет одежды..
В том холодном краю
Он один, как и прежде.
Его меч уж давно
Сложен в ножны, забытый.
Покорён он судьбой,
Ни живой, ни убитый.
Затуманенный взор
По курганам блуждает.
То ли царь, то ли вор...
Только Бог это знает:
Кем он стал, кем он был?
Чем святых он прогневал?
Мысли ветер унес,
Развевающий пепел.
Та извечная страсть,
Что сердца пожирает,
В его плоть ворвалась,
Все надежды сжигая.
Красота и любовь
Его сердце пленили,
Опьянили, оставив
Рыдать над могилой.
Его мысли, мечты
Низвергались с обрыва,
За собой унося
Все, что было в нем живо.
Он рыдал, он страдал,
Небеса проклиная.
Он о смерти молил,
А добился изгнанья.
Он в неравном бою
Со своею судьбою
Изможден, утомлен,
Он мечтал о покое.
Он народом своим
Не был признан, пригрет.
Все былые друзья
Лишь плюют ему вслед.
Одинок и забыт,
Отчий дом он покинул.
Проклят и осквернен,
Средь пустыни он сгинул.
И когда-нибудь он,
Позабыв скорби муки,
Со смиреньем уйдет
Во Всевышнего руки.
Время тянулось мучительно долго. Не в силах отогнать бессонницу, она спрыгнула вниз, потихоньку вышла из купе и стала у открытого окна. Ночной ветер играл её волосами. В коридор влетали снежинки. Оглядевшись вокруг, она заметила в конце вагона невысокую женщину лет тридцати. Та в упор смотрела на неё. Девушка бросила на неё пару неуверенных взглядов и отвернулась. Женщина подошла к ней.
- Почему ты не спишь? - спросила она. Вопрос ничуть ни удивил девушку.
- Не могу, - коротко ответила она, - Слишком много шума, наверное...
- Я Валерия, - Женщина протянула ей руку.
- Aszun, - представилась наша героиня.
- Aszun? Это псевдоним?
- Вроде того. Это имя моей души.
Женщина не нашлась, что сказать.
- Под этим именем я чувствую себя увереннее, - пояснила Aszun, - Это как защитный экран.
- Понимаю, - произнесла Валерия, - А ты странная личность...
Девушка пожала плечами.
- Возможно. Меня не многие понимают.
Говоря это, она подумала о нем.
- Ты едешь к тому, кто тебя понимает?
Хотя это был вопрос, Валерия произнесла его скорее утвердительно. Aszun несказанно удивилась. Её глаза в тусклом освещении стали совсем огромными.
- Это по твоему взгляду видно. Ты похожа на странницу, долго блуждавшую в поисках своей мечты. На странницу, которая нашла свой путь.
- Мне никогда раньше не говорили ничего подобного. Хотя... что-то в этом есть. Может, как раз то, о чем я не осмеливалась задуматься раньше.
- Только помни: ты очень молода. Странники иногда попадают в тупик.
Глаза девушки заволокли слезы. "Призрак, ведущий меня в тупик... только этого мне не доставало" - подумала она и ощутила что-то противное. Именно об этом она боялась думать.
- Я желаю тебе счастья, - улыбнулась ей собеседница, - Доброй ночи!
Она отошла к двери своего купе, ещё раз оглянулась на девушку. Та стояла, прислонившись к стене, запрокинув голову. Ветер трепал темные волосы. Бледное лицо было спокойно, слегка затенено. Карие глаза зацепились за её взгляд, запутались в сумрачном пространстве коридора.
Неловко улыбнувшись, Валерия вошла в купе. Из коридора послышался тихий вздох, затем звук захлопнувшейся двери. "Да, очень странная девушка..." - думала Валерия.
Странная девушка вернулась в купе. Укрывшись каким-то тонким, колючим одеялом, она вспоминала разговор с женщиной в коридоре. "Быть может, это все пустое, обман неопытной души, и суждено совсем иное... ", - вспомнила она слова, которые так часто были применимы к ней самой. Внезапно её захлестнула новая волна отчаяния. "Ты ведь не знаешь даже, к кому едешь, - сказала она себе, - Ведь потом страдать будешь!" - "Хватит! - Спустя минуту она раздраженно прервала тяжелые мысли, - Ты в любой возможности видишь проблему!" Немного успокоившись, она все же задремала.
Ближе к шести утра она села на соей постели, не в силах больше бороться с волнением. Расческа, рубашка, джинсы, носки, кроссовки... тушь. Завтрак. Поезд стал замедлять ход, приближаясь к вокзалу. Она натянула куртку, надела сумку на плечо, пошла к выходу. За ней торопливым шагом шел отец.
- Можно подумать, это твоя командировка, а не моя, - усмехнулся он.
Её встретило бледное ноябрьское солнце, больно резанув по глазам. На платформах толпились люди, все они куда-то спешили, кого-то встречали, сталкивались друг с другом, роняли вещи, подбирали, бежали дальше.... Серое небо с упреком следило за всей этой возней, посылая на землю обильный снегопад.
Передернув плечами от морозного воздуха, она плотнее застегнула куртку и вместе с отцом направилась к станции метрополитена. Та же возня, хаос царили и там. Однако ей
это было на руку. Вливаясь в общий темп, она пробежала по эскалатору, не отставая от отца, вошла в подошедший поезд.
- Найди себе место, нам долго ехать, - сказал ей отец, перекрикивая шум колес. Она предпочла стоять, хотя спустя сорок минут пожалела об этом.
Около десяти они прибыли к месту назначения. В одиннадцать она должна была наконец его увидеть.
- Ну, я пойду, - сказал отец, - Сиди здесь, никуда не отходи. Уборная справа. Если что, звони на сотовый.
- Не беспокойся, - сказала она, усаживаясь на кожаный диван. Отец ушел. Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза.
Десять минут одиннадцатого. По мере продвижения минутной стрелки часов её сердце начинало учащенно биться. В голове вертелась особо назойливая мысль, которую никак не удавалось отогнать. "Каким он окажется на самом деле? Что я ему скажу? ПРИДЕТ ЛИ ОН ВООБЩЕ?". Дальше шел длинный перечень "А что, если... ?", который тоже не давал покоя. Ей стало казаться, что ещё чуть-чуть, и она перестанет соображать, мысли запутаются, язык начнет заплетаться, речь станет бессвязной... "А ну, прекрати это!" - скомандовала она себе. Чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула и стала наблюдать за занавесками, колышущимися на ветру.
Десять тридцать пять. Нет, это невыносимо, она больше не может здесь сидеть. Подскочив, точно ужаленная, она быстро прошла к выходу из помещения. Никого. "Молодые люди не должны опаздывать", - пронеслось у неё в голове. "А кто сказал, что он опаздывает? Ты сама сказала - в одиннадцать, теперь жди". Она обвела пустынную улицу своим беспокойным, ищущим взглядом, словно надеялась найти опору более незыблемую, нежели собственные неясные мысли. От нечего делать обошла здание вокруг, прошлась до конца улицы, подошла ко входу. Никого.
Без десяти одиннадцать. "Пора бы уже и прийти!" - с легкой досадой подумала она и снова вернулась в приемную. Отец все ещё был на собрании. Достав плеер, она села на тот же диван, включила музыку и ... забыла обо всем на свете, отдавшись во власть завораживающего голоса.
Очнулась в пятнадцать минут двенадцатого. "Господи! Я же опоздаю!" Промчалась по коридору, чуть не сбив с ног какого-то мужчину весьма представительного вида. "Теперь он точно здесь". Спустилась по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Перед входной дверью притормозила, взглянула в зеркало. "А, неважно". Вышла на улицу. НИКОГО... "Ох, что-то не так", - подумала она и ощутила противный холодок внутри живота. Или это больше похоже на пощечину? Какая теперь разница?...
... Была половина двенадцатого. Она больше не могла сдерживаться, душили подступавшие к горлу рыдания. Перегнувшись пополам, словно получив удар, она опустилась на ступеньку. Рыдания вырывались наружу, беспощадно душили её. По щекам потекли слезы, падая на ладони, обжигая их. Всхлипнув один раз, она уже не смогла остановиться. Уткнувшись носом в рукав, она беззвучно разрыдалась. "Теперь я буду проклинать себя за свою доверчивость".
Сзади кто-то тихо подошел и стал рядом. Этот кто-то, по всей видимости, не собирался уходить. "Мне все равно, кто это". Её неловко приобняли за плечи. Послышался хрипловатый, слегка дрожащий юношеский голос.
- Aszun? Это ведь наша первая встреча,... а ты.... Не плачь, пожалуйста, Aszun...
Быстро смахнув слезы, она подняла глаза на Phantom'a. Он смотрел на неё с такой нежностью, что она невольно замерла, даже не подумав снять с плеч его руки.
- Здравствуй, Катя.
Он неловко опустил глаза и улыбнулся. Она продолжала смотреть в его лицо.
- Здравствуй, Илья.
Её голос прозвучал как-то глухо, где-то далеко от сознания.
- Я... понимаешь... никак не мог отпроситься с литературы... пришлось просто сбежать. Ты сердишься на меня?
Она махнула рукой, давая понять, что все нормально.
- Ну как я могу сердиться, когда ты здесь? Я так рада тебя видеть! Рада, что ты... настоящий..., - она знала, о чем говорила. Он тоже знал.
- А, ты о моем нике..., - он добродушно улыбнулся, - Я тоже очень рад видеть тебя!
Они стояли и смотрели друг на друга с возрастающим чувством нескрываемого взаимного восхищения, и уже никто из них не вспоминал о том, что это первая, и, возможно, последняя встреча, что она, вероятно, ни к чему не приведет и ничего не изменит...
Вдруг оба спохватились.
- ТЫ СБЕЖАЛ С ЛИТЕРАТУРЫ???!!!
- А НУ, ВСТАНЬ С ПОРОЖЕК!!!
Оба засмеялись. Он - с радостью, она - с облегчением...