Аннотация: Слова народные. Перевод с языка кенга и литературная обработка - мои. :)
Когда большой одноглазый страус Унгобу пригибает голову к земле и уже готов сунуть ее в песок, все мамы племени кенга начинают искать своих детишек. Они бегают по бушу и громко кричат, высоко подпрыгивая: "Эй, Бонга!", "Эй, Тами!", "Эй, Крошка-задери-тебя-динго-Макхалук!"...
Но дети племени кенга хорошо прыгают и хорошо прячутся. Они любят играть и совсем не любят чистить зубы и укладываться спать. И прыжки мам по бушу давно превратились в обычную вечернюю гимнастику. И то верно: если весь день сидишь у котла, стираешь белье, собираешь дрова и кормишь малышей, то недолго и прыгать разучиться. А горе той маме-кенге, что разучилась прыгать, если на племя нападут злые динго.
И вот, когда мамы вдоволь накричатся и напрыгаются, а большой одноглазый страус Унгобу совсем уже прикроет свой глаз и уложит голову на землю, старый Кианга набивает глиняную трубку сушеной травой мбана-мбана и прикуривает от уголька. Ароматный дымок травы мбана-мбана расползается по бушу, и на его запах к костру шустро подбегают ребятишки кенга. Потому что и Бонга, и Тами, и Крошка-задери-его-динго-Макхалук любят сказки.
И ради сказки на ночь они готовы даже почистить зубы.
Куркурру и луна
Когда-то у мужчин кенга тоже были сумки. И носили они в них всякое барахло: камни с речного дна, страусиные яйца, клочки шерсти. И был главным среди них Куркурру - самый большой и сильный в племени.
Везде был первым Куркурру: он прыгал выше всех, дрался лучше всех, всегда брал за ужином первый кусок, а на ночь - первую красавицу, и сумка у него была тоже самая большая. И, конечно, полная отборного барахла.
Однажды племя кочевало по пустыне. Небо усеяли звезды, а в самой середине неба стояла красавица Инсури-луна. Куркурру взглянул наверх - и ахнул.
- Вот это штуковина, - сказал он. - Мне такая нужна!
И он начал подпрыгивать все выше и выше, чтобы ухватить большую блестящую штуковину и запихнуть ее себе в сумку.
Инсури-луна услышала слова Куркурру и испугалась. Ей не хотелось, чтоб ее называли штуковиной и засовывали в сумку! И рано утром, когда большой страус Унгобу проснулся и вынул голову из песка, она пошла к нему.
- Дорогой Унгобу, - сказала Инсури. - Куркурру хочет схватить меня и засунуть в свою сумку. Что мне делать?
- Убеги от него! - сказал Унгобу.
- Но кто же тогда будет светить по ночам и пасти звезды? - спросила Инсури.
- Тогда спрячься от него! - сказал Унгобу.
- Но тогда меня никто не увидит, - сказала Инсури. - А как же мне тогда делать свою работу?
- Тогда защити себя и не дай ему схватить тебя! - сказал Унгобу.
Задумалась Инсури и пошла смотреть, как защищаются от врагов звери на земле. Кто-то кусал врага, но Инсури не хотелось забивать себе рот шерстью Куркурру. Кто-то бил врага когтями и копытами, но у Инсури не было сильных лап. И когда Инсури совсем было отчаялась, она увидела, как из реки выходит большой черный буйвол.
- Вот то, что мне нужно! - воскликнула Инсури. - Рога!
И Инсури принялась отращивать себе рога. А Куркурру между тем прыгал все выше и выше. Как-то раз он перепрыгнул через огромное дерево. Потом он перепрыгнул через самую высокую гору. И вот однажды он поднатужился и запрыгнул прямо на небо.
- Ага, вот ты где, большая блестящая штуковина! - закричал он и собрался схватить Инсури-луну. Но Инсури к тому времени уже отрастила себе рога и так боднула Куркурру в живот, что порвала ему сумку и сбросила с неба на землю.
Жены Куркурру подбежали и хотели заштопать ему сумку, но он прогнал их.
- Зачем мужчине сумка, если он не нянчит детей! - сердито сказал он.
А когда женщины ушли, Куркурру сел и горько заплакал. Все-таки жаль ему было и сумки, и барахла, что в ней лежало.
С тех пор все мужчины племени кенга не носят сумок. Ведь сам Большой Куркурру сказал, что сумка нужна лишь женщине!
А Инсури-луна порой грозит с неба рогами. Чтоб неповадно было называть ее большой блестящей штуковиной.
Ехидна, которая мстила солнцу
Много дождей назад под старой корягой жила ехидна по имени Чилли-Хилли. Нелегко приходилось Чилли-Хилли одной: ведь лапки у нее коротенькие, а глаза подслеповатые. Но стоило кому-то подойти поближе, как Чилли-Хилли фыркала и превращалась в большой колючий шар. Никто не любил Чилли-Хилли за ее склочный, завистливый нрав. Даже мужья бросали ее сразу после свадьбы, и бродила Чилли-Хилли по бушу одна-одинешенька. И вот однажды залезла она на свою корягу, подняла нос кверху и крикнула:
- Эй ты, большая глупая птица Унгобу! Мои дети появляются на свет из яйца, как и твои, а значит, ты мой брат! А раз ты мой брат, то должен заботиться обо мне и носить мне еду!
Ничего не ответил ехидне Унгобу, потому что не любил он пустых склок и глупых завистников.
- Ах так?! - закричала Чилли-Хилли. - Ты чураешься меня, своей сестры?! Так погоди же, я отомщу тебе!
И отправилась Чилли-Хилли в самую глубокую пещеру самой старой горы. Там, так глубоко под землей, что даже древесные корни не ведают о тех местах, жил огромный крокодил Гагрука. Гагрука ушел под землю так давно, что многие забыли о нем, а те, кто помнил, называли его Ископаму, что значит "древний зверь, живущий под землей". Много детей выросло с тех пор, как видели Гагруку последний раз, и это хорошо: ведь Гагрука был очень жаден, зол и глуп.
Долго шла Чилли-Хилли, перебирая своими коротенькими лапками. А когда добралась до Гагруки, то от страха сразу свернулась в колючий клубок.
- О великий Гагрука! - пискнула она. - Выслушай, что говорят наверху!
Гагрука хотел было сразу съесть пришелицу, но решил, что не стоит возиться с иглами ради такого маленького комочка мяса.
- Говори! - прорычал он. - И если мне не понравится то, что ты говоришь, я раздавлю тебя, как блоху!
- О великий Гагрука! - запищала Чилли-Хилли. - Знаешь ли ты, что страус Унгобу стал наверху самым главным?
- А какое мне дело, что творится наверху? - пробурчал Гагрука. - Я живу под землей, мне и тут хорошо!
- А знаешь ли ты, великий Гагрука, - спросила Чилли-Хилли, - что Унгобу хочет стать самым главным и под землей?
- Что?! - воскликнул Гагрука. - Уж не обманываешь ли ты меня, мелкая писклявая колючка?!
- О нет! - затараторила в ответ Чилли-Хилли. - Разве не известно великому Гагруке, что Унгобу каждый вечер сует голову под землю? Он высматривает подземные тропы, чтобы напасть на тебя, о великий!
- Проклятая коварная птица! - зарычал Гагрука. - Я должен помешать ему!
- Мудрость великого Гагруки так же глубока, как и его владения! - запела Чилли-Хилли. - Великий Гагрука без сомнения сможет захватить дерзкого страуса врасплох, когда тот снова сунет голову под землю.
И так ловко она заморочила глупому крокодилу голову, что тот решил, будто сам придумал подло напасть на Унгобу.
И вот, когда вечером Унгобу приготовился ко сну и сунул голову в песок, Гагрука подполз к нему, распахнул пасть и заглотил голову Унгобу!
Но ни Гагрука, ни Чилли-Хилли не знали, что у Унгобу каменная шея, которую не перекусить даже крокодилу! Как Гагрука ни старался, он не мог сомкнуть челюсти. Унгобу же, попав вместо уютной песчаной норы крокодилу в пасть, очень рассердился, дернул голову назад - и вытащил Гагруку из-под земли. И так сильно тряхнул головой страус Унгобу, и так жарко вспыхнул в крокодильей пасти его глаз, что Гагрука не выдержал, закричал от боли, сорвался с шеи Унгобу и полетел.
Над всей землей пролетел Гагрука. Огонь от глаза Унгобу пылал у него в пасти, и заморские народы, глядя на него, стали придумывать сказки про летающих крокодилов, что дышат огнем. А облетев землю, Гагрука упал в Окраинный Океан и утонул. Ведь он был подземный крокодил и не умел плавать.
С тех пор ни в буше, ни в пустыне больше не водятся крокодилы. А Чилли-Хилли теперь боится мести Унгобу и не высовывает носа из убежища, пока не настанет ночь. Ведь мелкая душонка всегда судит о других по себе.
Ну а в буше говорят: "Хочешь съесть солнце - научись сначала летать".
Женщина и подменыш
Родила одна женщина сынишку, а когда собралась уже выпускать его из сумки, ей его и подменили. Выпрыгнул из сумки родной сын, а обратно запрыгнул - подменыш.
Все племя прибежало глядеть на подменыша. Ох и страшен же он был! Весь грязно-бурый, с жесткой щетиной на холке. Задние лапы у него были такие же коротенькие, как передние, а вместо когтей на них были копыта, как у антилопы. А самое странное - у подменыша не было хвоста. Вместо хвоста у него была жалкая закорючка, на которую не то, что опереться, - ею даже муху отогнать нельзя было! Говорить подменыш не мог, только похрюкивал, как ехидна, и шевелил своим странным плоским носом.
Не было предела горю несчастной матери. Плакала она семь дней и семь ночей, колотила ногами землю, взывая к костям предков, и прыгала к небу, взывая к могучему страусу Унгобу. Но ни предки, ни Унгобу не ответили на ее рыдания и не вернули ей родного сына. И решила тогда женщина отправиться к великому мудрецу Криту-Рору, что живет в самой чаще леса внутри большого дерева.
Много дней искала женщина мудреца, ходя от дерева к дереву и пробираясь в самую чащу леса, а уродливый подменыш сидел в ее сумке и всю ее запачкал своей грязью и исцарапал острыми копытцами. И вот на десятый день пути увидела она огромное дерево, что доставало до самого неба.
- Криту-Рору! - закричала женщина. - Если ты живешь не здесь, то где же мне тебя искать?!
И тут ствол дерева разомкнулся, и изнутри вышел сам великий Криту-Рору.
- Кто кричит в моем лесу? - строго спросил он.
- Это я! - ответила женщина. - Несчастная мать, которой подменили сына на неведомое чудовище! Помоги мне вернуть моего мальчика, мудрый Криту-Рору!
- Дай-ка посмотреть на твоего подменыша, - сказал Криту-Рору.
И подменыш, поняв, что скоро расстанется со своей кормилицей, страшно заверещал.
- Я все понял! - сказал Криту-Рору. - Глупая женщина, тебе нужно было лучше следить за своим сыном. Это создание зовется гинли-пушли. Злые духи Кроликве подсовывают гинли-пушли матерям, что носят своих детей в сумках.
- Но как же мне вернуть моего сына? - спросила женщина.
- Принеси мне рыбу! - сказал Криту-Рору.
Женщина сходила к ручью и принесла мудрецу самую большую рыбу, какую могла поймать.
Криту-Рору очистил рыбу от чешуи и соскоблил с нее жир.
- Все гинли пушли, - сказал он, - боятся двух вещей: воды и рыбьего жира. Пойди и искупай подменыша в ручье!
Женщина взяла подменыша и стала его купать. Как же он визжал! Как же он брыкался! Он даже пытался ее укусить, но она мужественно терпела все муки и не выпускала его, пока из бурого он не стал розовым.
- Ну вот, - сказал Криту-Рору. - Крепись, женщина, скоро ты увидишь сына!
И с этими словами он зажал подменышу нос и сунул в пасть ложку рыбьего жира. И стоило подменышу проглотить рыбий жир, как он закричал страшным голосом и исчез. А через мгновение на его месте появились духи Кроликве и отдали женщине ее сына, целого и невредимого.
И жили они с тех пор долго и счастливо, только сын той женщины нет-нет, да и вспоминал, как в детстве весело играл с духами Кроликве, пока мать не забрала его назад.
Помните об этой истории и хорошенько следите за ребятишками, пока не отпустили их от сумки!
Много сказок знает старый Кианга и мог бы рассказывать их до самого утра. Но большой одноглазый страус Унгобу давно зарыл голову в песок, трубка с сушеной травой мбана-мбана прогорела, а у детишек наконец-то начали слипаться глаза.
И тогда Кианга делает знак женщинам, чтобы те разобрали малышей и уложили спать. А сам долго еще сидит у костра и вспоминает истории, которые расскажет на следующий вечер.
