Аннотация: Попаданство, экшен, много стрельбы, крутых виражей и ненужных технических деталей. Присутствует мат.
Возглавив третий фронт, и быстро проведя необходимые кадровые перестановки, Северов приступил к решительным действиям. Не знаю как, но арест Карапета оказал магическое воздействие на Ставку, которая немедленно дала добро на что-то очень большое и серьёзное. Днём колонны танков и артиллерии тянулись к заранее намеченным позициям на том или ином участке соседнего четвёртого фронта. А по ночам все они, соблюдая светомаскировку, перетягивались к нам, загонялись в леса, овраги, приграничные населённые пункты и тщательно маскировались. На их прежнем месте устанавливались муляжи, которые тоже маскировались, но не так тщательно. Всё это время авиация трёх фронтов интенсивно поддерживала действия войск, брошенных на ликвидацию прорыва. И именно авиация решила исход сражения - фронтовые бомбардировщики уничтожили мосты, а штурмовики не давали наводить переправы и наносили удары по артиллерийским позициям на другом берегу. Эффективность зенитной артиллерии и истребительной авиации по обе стороны фронта была всё еще очень низкой, и ударные самолёты действовали почти безнаказанно. Только немцам приходилось бомбить сильно растянутые позиции, а мы сосредоточили удар в одном месте и отрезали всю группировку от подкреплений, предоставив пехоте перемалывать противника. Через неделю прорыв был ликвидирован. Выжить удалось немногим - чуть больше тысячи пленных были переправлены куда-то в глубокий тыл.
Наступило затишье. Все понимали, что это затишье перед бурей, и старались не терять времени зря. Второго июля наш полк наконец-то официально стал "Первым гвардейским" (до этого он именовался обыкновенным "восьмым смешанным") - Колесников, взлетев до командующего воздушной армией, о нас не забывал. Третьего личный состав был щедро награждён орденами Боевого красного знамени и медалями "За отвагу", по поводу чего поступило предложение раскупорить неприкосновенный запас.
Утро выдалось погожим, солнечным. Боевых задач не предвиделось.
- Слетать что ли на охоту?.. - спросил я, ни кому конкретно не обращаясь. В последнее время именно свободная охота стала основным занятием полка. Штурмовики и истребители по одному или парами уходили на запад, пересекали реку и уничтожали там всё, что двигалось в стороне от крупных объектов. Хотя зенитчики стреляли плохо, на железнодорожных станциях, аэродромах, и других важных объектах количество зениток быстро перерастало в качество - противник стремительно учился на ошибках.
- Не надо. Вон рыжий вылетает... на охоту. - Последние слова Деменев произнёс с заминкой. Не придав этому значения я следил, как штурмовик Рыжова берёт курс на северо-восток и скрывается за лесом.
- Не понял, куда это он?
- Тебе же сказали, на охоту! - Маша проводила уменьшающийся силуэт взглядом - скоро вернётся. И как это раньше никому в голову не пришло? Всё картошка да консервы...
- Вы это о чём? Что за тайны от командира полка?
Ответить никто не успел - за лесом отчётливо прогремел взрыв.
- Что за?!.
Следом за первым взрывом раздался еще один, затем другой, третий.
- Заводите машину, живо!
- Даже такой разъебай как твой Рыжов не сможет взорваться четыре раза подряд - флегматично произнесла Шахаева. - а машину сейчас заведут.
В подтверждение её слов из-за деревьев выскочил целый и невредимый штурмовик и направился в нашу сторону, победно покачивая крыльями. Словно по сигналу Семён кинулся к машине и вскоре мимо нас, поднимая облака пыли, пронеслась полуторка. В кузове сидели несколько стрелков - лица весёлые, и у каждого в руках ведро.
- Много вёдер набрали. А ведь не факт что он вообще попал, пруд-то маленький.
- Надо было тебе лететь.
- Спор есть спор. И потом, крыльями он машет неспроста.
До меня начало доходить.
- Ай да Рыжий, ай да сукин сын! Ухи ему захотелось! Но почему не поставили меня в известность?
- Сюрприз. И потом, кто сказал, что где начинается авиация, там заканчивается дисциплина? - лукаво произнесла Маша и толкнула меня в бок - ну что, приказывай насчёт НЗ, рыбалка, как никак, располагает.
- Сперва улов посмотрим - попробовал я охладить её пыл. Консервы с картошкой и правда надоели, а всякие разносолы линия снабжения после начала войны выдавать перестала.
Рыжий с ходу приземлился и зарулил на стоянку со скоростью приличного автомобиля. Встречали его весьма торжественно. Протолкавшись через толпу любителей ухи (а по правде сказать, не столько ухи, сколько водки, каковой осталось всего два ящика), я принял как можно более суровый вид и начальственным тоном произнёс:
- Капитан Рыжов, доложите, сколько бомб поразило цель?
Рыжий вытянулся и, не переставая улыбаться, бодро доложил:
- Цель поражена одной бомбой! На вираже наблюдал всплытие живой силы противника по всему фронту!
- Поздравляю с успешной штурмовкой и от лица полка выношу вам благодарность!
- Служу трудовому народу!
- Вольно! Вечером отметим и награждение, и уху, а пока - первой эскадрилье готовится к вылету.
- На свободную охоту?
- На свободную рыбалку. Всё, шутки в сторону. Налево кругом! Шагом марш!
Вылет прошёл без особых происшествий. Не найдя достойных целей, сбросили бомбы прямо на передовые окопы. Там нас слегка обстреляли, но как всегда бестолково. На обратном пути встретили четвёрку Хейнкелей, идущих встречным курсом с превышением тысячи эдак на две. Шансов перехватить не было никаких. Отсутствие больших скоплений войск противника меня изрядно беспокоило - либо немцы купились на наши уловки и ожидают удар гораздо южнее, либо умеют маскироваться не хуже нас. А свою способность перехватывать инициативу они продемонстрировали еще 22-го. Тревожные мысли не давали покоя всю обратную дорогу. В конце концов я решил сразу же по возвращении позвонить на КП и вытянуть из начальства какие-нибудь внятные разведданные.
На аэродроме мне сразу бросился в глаза стоящий у штабной землянки танк.
- Это что еще за гости? - поинтересовался я встречающего самолёты майора Деревянко.
- Сама... - неопределённо и с каким-то придыханием ответил начальник штаба - в штабе ждёт.
Стоящий за моей спиной Рыжов шумно выдохнул и принялся поправлять обмундирование, я тоже невольно приосанился - принимать командира шестого танкового корпуса - редкая честь.
- За мной! - краем глаза я успел заметь недовольное лицо Шахаевой и улыбнулся.
На тёмно-зелёной броне красовалась эмблема - смерть с косой в одной руке и букетом гвоздик в другой, эмблема, хотя бы понаслышке знакомая каждому. В первый день войны танкисты Софьи Самохиной погнали немецкие танки на собственную пехоту, штук пять сожгли, а еще десяток загнали в реку, где те благополучно и утонули. При этом сама она, высунувшись из люка по пояс, расстреливала бегущих немцев из пистолета и, зловеще улыбаясь, напевала "Полёт валькирий". Уж не знаю, кто мог услышать этот полёт валькирий сквозь рёв и грохот, но прозвище "Валькирия третьего фронта" после того случая закрепилось за ней основательно. Было и другое прозвище - "секс-символ третьего фронта". Неслучайно полковник Петров инспектировал шестой танковый как минимум три раза в неделю.
В последний раз оглядев свою форму, я шагнул в полутёмную землянку. Вслед за мной протиснулись Деменев, Рыжов, Иван Александрович и ещё человек пять.
- Командир первого гвардейского смешанного авиаполка майор Родригес! Чем обязан?
Склонившаяся над столом женская фигура пошевелилась. Луч света выхватил обращённое в пол-оборота лицо. Рыжевато-каштановые волосы, зелёные глаза, выражающие задорное лукавство, чуть вздёрнутый нос, почти незаметные веснушки, улыбка в уголках губ. Орден Боевого красного знамени на гимнастёрке. Очень высокая, стройная, она была вынуждена пригибать голову в низкой землянке. Да, молва не врала. За моей спиной замерли, погрузившись в созерцание.
- Полковник Самохина. Гвардейцам лётчикам от гвардейцев танкистов пламенный привет. Дело у меня к вам. Вот, взгляни сюда.
Я оторвал взгляд от ордена, почти горизонтально покоящегося на её груди, и шагнул к карте.
- Вот здесь, как ты знаешь, расположен штаб нашего корпуса. А вот с этого направления к нам уже второй день прилетают Юнкерсы, и бомбят. Радиус действия у них небольшой, значит где-то рядом аэродром. Вот ты его найди, и уничтожь.
- Да вроде нет там никаких аэродромов, только сегодня летали... Посмотрим внимательнее. А почему не обратиться в штаб района?
- Штаб района тебе же и прикажет. Ну их на хрен.
- ОК, с сегодняшнего дня начнём искать. А много Юнкерсов прилетает?
- Меньше десятка. Он, должно быть, маленький совсем, так что смотрите внимательнее. Вреда от них пока не много, мы замаскированы хорошо. Но они, черти, откуда-то узнали местоположение штаба, как бы еще чего не подсмотрели. Наступление через неделю, со дня на день движуха усилится, так что постарайтесь управиться поскорее.
- Не извольте беспокоиться, все сделаем в лучшем виде! - бодро заявили у меня из-за спины.
- Это мой заместитель капитан Деменев, истребитель. Именно он будет вести поиск.
Самохина с любопытством посмотрела на Олега и вернулась к карте.
- Мой корпус будет переправляться в четырёх местах - вот здесь, здесь, и здесь по понтонным мостам, а вот тут - по долговременному. Главный удар вот здесь, этот участок вы и будете прикрывать. Не смотри, что сейчас там почти пусто, нутром чую - им на голову внезапно не свалишься.
- Ну, на головы валиться это наше дело. Значит, через неделю? А точная дата и направление удара?
- Это секретная информация. Ну ладно, не смотри так, я и сама пока не знаю. В общем, договорились. Ну пока, лётчики, рада была познакомиться.
До танка Самохину провожали человек пятнадцать, остальные пялились издали, побросав все свои дела. Кошкой взлетев на башню своего КВ она окинула прощальным взглядом аэродром, одарив всех благосклонной улыбкой. Внезапно меня посетила мысль.
- Слушай, а как насчёт услуги за услугу? Мы аэродром раскатаем, а ты нам художника своего одолжишь - я кивнул на смерть с гвоздиками - а то у нас рисовать совсем никто не умеет.
- Договорились - ответила валькирия третьего фронта, помахала на прощание рукой и скрылась в люке.
- Что ж мы её на уху остаться не пригласили?.. - с досадой произнёс кто-то за моей спиной.
- Хорошая мысля приходит опосля - ответили ему.
- А я тоже эмблему хочу... - мечтательно протянул Рыжов, глядя вслед отъезжающему танку.
- Какую?.. - машинально спросил я
- А представь - оживился Рыжий - лежит бомба на боку, на ней верхом сидит медведь и пьёт водку из горла.
- Где-то уже была такая эмблема. Но спасибо за идею, а себе другую придумай.
Рыжов возмущённо засопел, но разразиться тирадой ему помешал дежурный, сидящий в штабе на телефоне.
- Майора Родригеса срочно вызывают в штаб района!
В штаб района я прилетел на У-2. Находился штаб в одноэтажном здании школы, расположенной на окраине небольшого посёлка километрах в шестидесяти к востоку от нашего аэродрома. Распорядившись заправить самолёт, я направился прямиком в бывший кабинет директора. Из-за двери слышались громкие голоса.
- За армию я не волнуюсь, армия нас поддержит. А вот полиция... - это Петров.
- Полицаев мы сомнем, как нефиг делать. Эх, как же руки чешутся! - это Колесников.
- У всех чеш-шутся. И т-там, и з-здесь... - это голос, совсем пьяный, был мне незнаком. - неф-фти продаём всё больше, народу всё меньше, а ж-живём всё хуже! - И говоривший стукнул кулаком по столу. Что-то звякнуло. Я постучал в дверь.
- Войдете! О, а вот и Родригес! Садись, наливай!
- Я за штурвалом. Какие полицаи, вы о чём вообще?
- А это тебе сейчас объяснит товарищ Рыков. Он будет у тебя комиссаром полка. Ты на У-2? Вот и славненько, прямо сейчас и заберёшь.
Товарищ Рыков между тем пристально изучал меня из-под круглых очков. Лет ему было около тридцати, вид одухотворённо-настороженный, если можно так выразиться. И очень пьяный.
- Рыков! Павел Сергеевич. Комис-сар первого гвардейского смеш... смеш.. комиссар, короче!
Я пожал протянутую руку и тоже представился. Затем сел и приготовился внимательно слушать.
Павел Сергеевич пытливо оглядёл аудиторию, еще раз пристально вгляделся в моё лицо и, не найдя видимо в нём признаков классовой вражды, заговорил почти не запинаясь.
- Наша страна, весь мир находится на пороге величайших перемен! В огне войны будет выкован новый мир, и победителю суждено будет определить лицо этого мира! И победителями станем мы! - Комиссар замахнулся кулаком, чтобы еще раз стукнуть по столу, но потерял равновесие и свалился со стула. Петров захихикал, Колесников с деланным сочувствием принялся подбирать Павла Сергеевича с пола. Тот слабо протестовал.
- Вы зачем его так напоили?
- Да ладно, весело же! И потом, как еще проверить, настоящий это комиссар или нет?
- Ну, тогда сами объясняйте, что к чему. Признаться, Павел Сергеевич меня изрядно заинтриговал.
Петров налил себе водки, посмотрел на стакан, вздохнул и отставил в сторону.
- Какова численность нашей армии?
Вопрос оказался неожиданным.
- Вообще всей? Не знаю, тысяч пятьсот наверное... А что?
- Два с половиной миллиона. Это на десяти фронтах от Южного моря до Северного. И постоянно приходят пополнения, коих в тыловых учебных частях насчитывается сейчас миллиона полтора. Прибавь к этому пацифистов, их осталось что-то около полутора миллионов, и всяких уголовников, которых мы тоже моментально отправляем в стройбат.
Я присвистнул.
- Слушай дальше. Во всей этой армии нет ни одного профессионального военного. Сам знаешь, кто у нас летает - пилоты гражданской да малой авиации, а то и вовсе геймеры, вроде тебя. Такая же картина во всех остальных родах войск. Все военнослужащие остались там.
- Что еще известно?..
- Ставка приказывает до поры до времени скрывать информацию, но командиров частей нужно поставить в известность. Люди прибывают постоянно, и сведения, полученные от последнего пополнения, позволили нарисовать полную картину. На прошлой неделе под Питером произошла авиакатастрофа - Ту-154 рухнул на жилой дом. Как думаешь, сколько трупов нашли на месте крушения?
- Ни одного?
- Двенадцать. Все пенсионеры. Остальные мистическим образом исчезли. Думаю, объяснять куда они подевались не нужно.
Я кивнул.
- По началу люди исчезали с мест аварий, катастроф и несчастных случаев. Затем стали просто пропадать. Это не только в России, такая же фигня во всех странах, воевавших во вторую мировую.
Я с трудом переваривал информацию.
- Вторая мировая... Но она же началась не 22 июня, а с поляков, в 39-м...
- Хе. А тут она началась с нас. За поляков не переживай. Люди по всей Европе пропадают, но у нас ни одного поляка нет. Равно как и всяких там латышей с эстонцами. Стало быть, все они там - Петров махнул рукой на запад - и пленные это подтверждают. Но ты не перебивай. Итак, люди исчезают оттуда и попадают сюда, живые и здоровые, со всем своим барахлом, и здесь очень быстро делятся на тех, кто рвётся в бой, и тех, кто ходят как мешком по голове стукнутые. Причём и первые, и вторые - это представители так называемого среднего класса, не достигшие пенсионного возраста. Во всей нашей армии нет ни одного серьёзного бизнесмена, политика, чиновника или криминального авторитета. Всё это, а так же военные и полиция - осталось там. А мы тут вроде как перед испытанием оказались. Почему, думаешь, боевые действия так вяло идут - за две недели войны фронт с места не двинулся? Потому что управление налаживается со скрипом. Там наверху такие же "профессионалы", как и мы здесь. И у противника такая же ерунда.
- Подожди-подожди. Так с кем мы воюем? Если поляки с немцами, то как же англичане, французы?..
Петров помрачнел.
- А теперь архисекретная информация. Прочие стороны в войну пока не вступали. Контакты на самом верху налажены, но ничего внятного добиться от этих союзников не удаётся. Судя по всему - копят силы и выжидают. Поэтому нам надо как можно скорее жахнуть по врагу так, чтобы всем остальным страшно стало! Но ты опять перебиваешь. Так вот, чего ради это всё? Победим мы, а дальше?
Я затаил дыхание.
- А дальше, мы все, всем личным составом вернёмся обратно! Вернёмся с боевым опытом, оружием, техникой, торжеством победителя! - Петрова явно распирало досрочное торжество победителя. - И уж там-то мы покажем кузькину мать!
- Понимаешь? - Колесников наконец-то водрузил комиссара на диван и присоединился к полковнику - Огромная, закалённая в боях армия! Проникнутая правильными идеями! Мы наведём порядок в стране, а потом возьмёмся за мир! Вот почему наша победа здесь так важна!
- Это будет очень легко, там сейчас паника, ожидание конца света, а мы вдруг откуда ни возьмись - оппаньки! Спасение! - поддержал его Петров.
В моём воображении возникла яркая картина бомбово-штурмового удара по Рублёвке, я аж привстал.
- Дошло - одобрительно произнёс Петров. - Война здесь не должна затянуться, всё решат два-три удара. Разумеется, с минимальными потерями. Приготовления почти закончены, жди приказа.
- А армия точно нас поддержит? - спросил я. - Что-то не хочется мне на Иле под огонь "Шилки" попасть.
- Не будет армия стрелять по своим. Сам подумай, да в зеркало посмотри, коли сомневаешься.
- Последний вопрос - это стало известно от него? - я кивнул на дрыхнущего на диване комиссара.
- Он всего лишь подтвердил уже известное, когда трезвым был. Ты его сразу в полк не вези, проветри как следует. Эй, караул! - зычно крикнул Петров и приказал появившимся бойцам отнести Павла Сергеевича в мой самолёт.