Ночь. Неяркие звезды едва проглядывались в темном небе, иногда пропадая за еще более темными облаками. Один край горизонта был чуть более светлый, но это было почти незаметно, потому что его закрывали своими огромными телами дома. В это время суток они были почти черными, лишь окна скромно отражали небо и казались пустыми глазницами многоглазых молчаливых чудовищ. И можно было бы для полноты картины добавить, что здесь была полная тишина, но...
Девушка сидела, прислонив голову к одной из стоек. Ее глаза замерли на месте, и поэтому ей казалось, что не она качается, а мир. Скрип, скрип... Она не слышала этих раздирающих звуков. Ей было не до них. В голове были совершенно другие мысли, мелькающие, словно падающие звезды, и исчезающие точно так же. Скрип, скрип, скрип... По щеке потекла слеза, неярко сверкнув в темноте. Это была маленькая капелька, которая докатилась до подбородка и оторвалась от него, упала на юбку, скатилась по ней, устремилась вниз и впиталась в землю. Маленькая слезинка... Скрип, скрип, скрип... Девушка не шевелилась, продолжая наблюдать за землей, мерно качающейся под ней.
Вдалеке появился звук шаркающих шагов. Молодой человек медленно шел домой, с трудом разглядывая дорогу у себя под ногами. Он сутулился, словно какая-то беда тяжелым грузом легла на плечи. Лицо было спрятано в тени и ничего не выражало, только одиночество и скуку. Пройдя вдоль всего дома, он остановился у подъезда и хотел уже открыть дверь, взяв за ручку, но его что-то остановило. Скрип, скрип, скрип... Он повернул голову в сторону качелей, мерно качающихся и издающих мягкий скрип. Они были пусты...
Юноша вспомнил, как он раскачивал на них свою сестренку. Милую добрую девушку, которая ушла... Ушла навсегда...
А качели не останавливались, словно на них кто-то был.