Аннотация: Моя профессия - программист живого. Я расскажу вам свою историю... Если успею.
Новый день начинался в сумраке, как и любой другой в это время года в этом краю.
Холодная страна. Все те несколько месяцев, что мне довелось в ней провести столбик термометра так и не осмелился переползти отметку +5-ти, хоть и робко касался ее несколько раз.
Северный дождь настойчиво просился внутрь моего скромного жилища, тихонько скребясь в стекло. Лето прошло.
Лето! Они так его тут называют. Кроме названия, от лета в этом сезоне ничего нет. Да и вообще здесь сезон один. Я его назвал "зябь". Просто есть сухая зябь - это одномесячное "лето", и мокрая зябь - это все остальное время.
Кутаясь в шарф и захлопывая дверь, - ах, да! Еще ветер. Все время. И со всех сторон. Кто сказал невозможно? Он неожиданно меняет направление с интервалом в несколько секунд, кружась вокруг вас, как волк вокруг ягненка, чтобы вцепиться в самое незащищенное место - обычно то, которое вы еще не успели завернуть в одежду.
На улице - ни души. Все добропорядочные граждане уже два часа как на работе. Я улыбнулся. В этом есть своя прелесть - работа в закрытом учреждении. Часы работы сдвинуты по сравнению со стандартным рабочим днем. Некоторые предпочитают начинать в темноте, и заканчивать в середине дня. "Совы" как я спят до десяти, прежде чем появится на работе, и уходят домой в то время, когда приличные люди в этой стране, кряхтя, слезают с жены и, произнеся молитву, погружаются в почтенный бюргерский сон.
Разумеется, контора, кривя душой, преподносит подобный "гибкий график", как заслугу перед работниками, которые избегают толкотни час-пика. Истинная причина, впрочем, очевидна - чем меньше контактов у сотрудников с внешним миром - тем лучше.
...
Гадкий ветер, воспользовавшись тем, что я замешкался, доставая сигарету из новой пачки, швырнул мне в лицо большой мокрый желтый кленовый лист. Наверное, единственный клен в этом городе, а как листьями в фейс - так мне. Основная растительность здесь - ели, краснокорые коротышки березы и мною любимая рябина - красные кучки ягод оживляют серый и угрюмый как старый сапожник пейзаж.
Чертовски холодно! К счастью, идти недалеко. Вот, еще пять минут, и за поворотом покажется красная черепица башни охраны, встроенная в высокий бетонный забор, обхватывающий территорию научного комплекса. Проговорился. Ок. Не кристально научного. Официально, исследовательские работы финансирует некий фонд "Новый мир", который через несколько сомнительных тропических компаний держат под контролем частные лица. Больше вам знать не положено. Мне тоже, впрочем.
У входа с красивой литой решеткой - никого. Ничего удивительного. Это же не проходная какого-нибудь завода. Время начала рабочего дня у каждого работающего сдвинуто, не только относительно "нормального расписания", но и относительно других сотрудников. На пять-десять минут. Плюс, каждый проходит или проезжает через "свои" ворота, коих всего трое и еще одни - для грузов. Никакой толчеи или пропусков. Все автоматизировано. Биометрическая идентификация.
Так. Что он у меня сегодня попросит? - можно делать ставки. Черный экран, который можно принять за затемненное стекло, ожил как только я вошел в арку, резко сужающуюся в длинный корридор с решеткой со стороны города. Вычурные разводы на нем кристаллизовались в буквы: "Прислонитесь лицом к экрану, пожалуйста" - значит сегодня моим пропуском служит сетчатка глаза. Прочие варианты, выскакивающие в случайном порядке в разные дни - "Приложите ладонь, пожалуйста", "Назовите Ваше имя, пожалуйста" (значит, машина сравнит образец голоса с эталоном, хранящимися где-то в ее железных мозгах) и самый нелюбимый мной, да и, впрочем, всеми, вариант - "Поместите палец в углубление справа от экрана, пожалуйста". Укол для забора крови на анализ ДНК достаточно ощутимый.
Экран погас, решетка резко и бесшумно ушла в стену. Очень резко. Меня это всегда несколько нервировало. Потому, и в этот день, я быстро шагнул вперед - чертовски боясь оказаться придавленным этой штуковиной, если она вдруг решит закрыться в неподходящий момент. Рассказы об одном несчастном, которого вдавило в стену, потому что из-за сбоя сработала сигнализация на всей территории, когда он проходил внутрь, являлись своеобразным урбан-мифом. Говорили, что его увезла машина скорой, и что он больше никогда не появлялся на работе.
Иногда система, может запросто применить два и более способа идентификации - если, голос, например показался сомнительным или просто - "в качестве случайной проверки" - от хорошего настроения.
...
Оставалось перебежать внутренний двор. Ветер усилился настолько, что мне послышались обрывки церковного колокола, отмечающего половину одиннадцатого где-то в городе. Ура. Я был на месте вовремя. Норман, мой начальник приходил всегда в одиннадцать.
Толкнув вращаяющуюся дверь из непрозрачного пластика, который по слухам был пуленепробиваем, я с удовольствием втянул носом воздух - тепло, словно дома. Служащий приема поднялся из-за стола и проводил меня взглядом, не ответив на мое приветствие. Странный парень. Обычно он был дружелюбнее. Впрочем, я привык к некоторой нордичности отношений в этой стране. Держать дистанцию - значит проявлять уважение. Я повернул к лифту и заторопился - мне хотелось еще раз проверить наброски, сделанные мной на этой неделе по просьбе Нормана. Я почти впечатался в охранника как в стену. Не помню его имя, кажется Рагнар. Учреждение не поощряло между работниками контактов, иных, нежели вытекающих непосредственно из служебных обязанностей. Поэтому имя охранника мне ни к чему.
Какого черта он стоит в проходе? Здоровый парень - наверняка и не почувствовал толчка. Я потер нос и бросил на него недовольный взгляд. Он отступил в сторону и перебросил винтовку из правой в левую руку. Ни слова.
Я решил не тратить время на такие мелочи. Обернувшись в лифте и, нажимая кнопку, я успел увидеть, что он тоже провожает меня взглядом. Кнопка считала рисунок с подушечки пальца и лифт пошел вверх. Я посмотрел в зеркало. Немного покрасневший нос. Все остальное в порядке. Те же светлые волосы, то же лицо что и вчера, обычные джинсы. Было решительно непонятно, по какой причине на меня сегодня пялились.
Двери лифта открылись и мягкий шум бегущей воды как всегда подчеркнул тишину, которая была визитной карточкой учреждения. Менеджмент, считал, что таким образом сотрудникам было легче концентрироваться. Рабочие дискуссии проводились в специальных шумоизолированных помещениях. На рабочих местах предлагалось общаться вполголоса, если это было абсолютно необходимо. Вот почему здесь, сотрудники, сидящие даже в трех метрах друг от друга, посылали друг другу мгновенные сообщения, вместо того, чтобы напрягать голосовые связки.
Шум воды был, конечно, чистейшей бутафорией - запись, точнее сгенерированный звук создаваемый на лету компьютером и проигрываемый динамиками, скрытыми в стенах холлов и коридоров, полы которых были устелены "короткошерстными" коврами, чтобы заглушать звук шагов. Вкупе во светом, попадающим не через окна, но скорее щели в потолке и стенах, изменяющими угол наклона планок в зависимости от времени дня, обстановка вызывала у человека, впервые оказавшегося здесь, ощущение, что он находится в стране духов и сам - не более, чем тень.
Провожаемый шелестом воды в тишине я нажал кнопку-сканер и, услышав щелчок замка, толкнул дверь внутрь, не дожидаясь, пока она повернется сама. Звук голосов и шум беспорядка, вырвался из-за двери в коридор словно поджидавший в засаде зверь и волнами влился в мое сознание. По инерции, я сделал еще два шага вперед и, почувствовав что-то под ногами, остановился. Комната была полна людей: коллеги из соседних комнат, Нидельман, начальник сектора, внутренний курьер, уборщик и два здоровых (как и все они в этой стране) охранника с тяжелыми лицами и напряженными взглядами. Нездоровое возбуждение передалось и мне и, почувствовав скачок давления, я попытался задать вопрос: "В чем дело?", которому не суждено было привлечь внимания.
- Отойдите, - "предложил" охранник - рыжая морда, даже в глаза мне не посмотрел, хоть взгляд его и был направлен в мою сторону. Я вдруг заметил, что все смотрят куда-то мне под ноги. Проследив их взгляд я понял, что стою на чьей-то руке.
...
Тело я переступил, когда вошел. Я понял, что не боюсь мертвых, когда повернувшись и опустив голову, увидел лицо Нормана, бледнее чем обычно, с полузакрытыми глазами и странной усмешкой - словно маска из азиатского театра. Норман был точно мертв. Он в жизни не улыбался. Он всегда был спокоен, сдержанно-дружелюбен и, в общем, был хорошим начальником. Был. Неподвижные руки казались настолько бледными, что пластырь телесного цвета светился теперь красным пятном на его указательном пальце.
- Отойдите, - повторил рыжий и кивнул головой влево от себя. Я шагнул в указанном направлении и осведомился: "Что с ним случилось?".
- Он мертв, - это был не британский юмор, а нордический темперамент - вопросы следует задавать правильно.
- Как он умер?
- Неизвестно, - парень выпрямился и расправил плечи, -Уборщик нашел его сегодня утром. Вызвал нас. Мы оповестили начальство. Приказано выставить охрану, полицию пока не вызывать.
Черти что! Я почувствовал, что мое лицо залила краска - оно всегда выдает мои эмоции. Я вдруг вспомнил свою полемику с Норманом на эту тему. Он еще утверждал, что этот ген был изначально полезен для каждого его носителя в отдельности, вопреки распространенной гипотезе его полезности для популяции или социума. По его мнению краска на лице была демонстрацией готовности организма к бою и красное, искривленное яростью лицо служило предупреждением и устрашением противнику...
Я почувствовал руку охранника у себя на запястье: "Не нужно курить, пожалуйста". Его тон превращал это "пожалуйста" в "твою мать". Я сам не заметил, как вытащил сигареты из кармана. Я подчинился и залился краской еще больше. Рука не попадала в карман. Я все еще пытался с ней сладить, когда дверь повернулась, впуская начальника отдела безопасности, которого, как я потом узнал, выдернули из отпуска, и еще двух людей из его службы. Эти были в штатском, но я уже видел их рожи, когда проходил собеседование несколько месяцев назад.
Тихим голосом, подходя к каждому, эти двое сказали несколько слов коллегам из соседних комнат и те, кивая, довольно торопливо покинули помещение - один за одним. Я тоже шагнул было к двери, но наткнулся на взгляд шефа безопасности, который коммунистическим идолом застыл у входа рядом с телом. Ок. Уже никто никуда не идет. Кажется вся кровь, которая только была в моем теле, прилила к лицу.
Обведя комнату взглядом, я заметил, растерянное лицо португальца-уборщика. Он так и стоял в своем глупом серо-зеленом комбинезоне с пылесосом, пристегнутым к спине. Его черные глаза метались с одного СБ на другого. Один из них мотнул португальцу головой, после чего они вместе вышли - уборщик следовал мелкими шажками, выражение испуга так и не сошло с его лица.
Проводив их взглядом и дождавшись, когда закрывающаяся дверь изолирует нас от внешнего мира, Нидельман присел на мой стол и, выпрямив ноги, обратился ко мне:
- Присаживайтесь, Тийа. На Вас лица нет, - и, после некоторой паузы, - что, впрочем, понятно.
Он провел рукой по лицу, потирая небритую левую щеку. Я, пожалуй, раньше не видел Нидельмана небритым. Несмотря на свое волнение, я отметил, что красоты небритость ему не добавляла. Резкие черты лица, почти как у Линкольна, орлиный нос и черные глаза - единственное что оживляло его лицо - придавали ему вид Римского диктатора после многодневного пира патрициев.
Я отодвинул кресло от стола и сел. Отчаянно хотелось курить, но с этим, видимо, придется подождать.
- Прежде всего, Тийа, мои соболезнования, вы ведь были в дружеских отношениях с Норманом... - он уставился на меня.
Хм... Полувопрос. Я не очень хорошо знал Нидельмана, но слышал достаточно от Нормана и других коллег, чтобы быть осторожным. Лучше всего - прикинуться чайником. Я ответил с невинным видом:
- Он был хорошим начальником.
Нидельман помолчал, изучая меня как лаборант подопытного кролика, прикусил губу с одной стороны, затем спросил:
- Он не делился с Вами своими волнениями, не говорил ни о чем, что бы могло ему угрожать?
Я решил, что настало время прояснить ситуацию:
- Вы считаете, что это убийство? - и сам почувствовал, как мои ладони похолодели, - тогда почему никто не вызвал полицию?
Нидельман подвигал ногами:
- Это неизвестно на данный момент. Что касается полиции, Вы же знаете, Тийа, что мы - особое предприятие. Необходимо провести краткое внутреннее расследование, прежде чем передать дело властям. Вы понимаете, разумеется, что требуется хранить молчание о происшедшем. Внутри и, особенно, за пределами здания.
Я кивнул. Мне больше ничего не оставалось делать.
- Отлично, - он хлопнул себя по бедрам, вставая. Дурацкий жест - как горилла на поляне, честное слово. По тому, что он не направился к двери, я понял, что это было еще не все. И верно, он погрозил пальцем, - Еще одна вещь. Служба безопасности проверяет всю корпоративную электронную почту, недавно отправленную или полученную Норманом. Так как там куча весьма сложных для понимания непрофессионалом файлов, а Вы были единственным помощником Нормана, вовлеченным во все его проекты, им понадобится Ваша помощь в интерпретации содержащейся в файлах информации.
Чего он ждет интересно? На всякий случай я кивнул. Он кивнул в ответ, постоял еще немного в задумчивости, сложив руки на груди, и, наконец, неспеша направился к выходу. Дверь бесшумно скользнула на место. Я перевел взгляд на оставшихся "бойцов" СБ. Пора бы и честь знать, господа.
- Давайте смотреть файлы, - ответил на мой невысказанный вопрос начальник СБ.
Я покачал головой:
- Послушайте... эмм, Гендерсон? - он кивнул, - здесь лежит человек, более того мой коллега. Еще вчера я с ним разговаривал. Я не могу себя вести в его присутствии, как ни в чем не бывало. Если нужно, давайте смотреть почту, но в другом помещении.
- Все помещения заняты, мистер Тийа. Люди работают, а в конференц-залах идет опрос свидетелей, - он был невозмутим, - мы будет смотреть файлы здесь. Джим!
Один из его двух молчаливых коллег отделился от стены и, не смущаясь присутствием покойного, сел за стол Нормана. Не произнося ни слова, Гендерсон жестом предложил мне придвинуть кресло и сесть рядом. Я послушался. У меня, в принципе, не было выбора. В тот момент я, признаться, больше заботился о собственной шкуре, чем о своих принципах. Само собой разумеется, они вели себя, мягко говоря, настойчиво, но в тот момент я объяснил это себе тем, что на таком режимном объекте, СБ имеет далеко идущие, ммм... полномочия, да и случай был неординарный. Я говорил себе, что за такую зарплату, они могут потребовать несколько больше, чем в каком-нибудь институте. Хей, я отработал свою долю институтов. Маразм и лизоблюдство на каждом шагу: ок, мы тебе быстрее сделаем звание, но нужно работать за "спасибо", ты хочешь опубликовать выдающуюся статью - отлично, но не забудь записать себе в соавторы декана и еще двух-трех балбесов, которые не запомнят даже ее названия. Здесь, по крайней мере, мы работали с Норманом на переднем крае отрасли и делали на практике такие вещи, о которых институты еще только рассуждают в теории. А платили здесь отменно - за несколько месяцев я накопил больше, чем мог бы получить работая в институте пять лет. Мне нужно было проработать всего еще год-полтора и я мог бы купить себе тот чудесный дом на юге Испании, в котором я останавливался в прошлом году...
- Это что? - вопрос Джима вырвал меня из мира грез.
- Это генетический код - кусочек генома вируса, на два протеина, - я был уверен, что этот "КГБшник" не понял и половины из сказанного, но его это, по-видимому, не смутило:
- Номер проекта? - ну понятно! У него, очевидно, список из трех вопросов в голове.
- Вот он в теме сообщения, видите - RNA"2fg-134, 156? - я ткнул пальцем в экран, и почувствовал, что этого делать было не надо. Этот Джим как-то сразу напрягся, а Гендерсон заметил:
- Словами будет достаточно, мистер Тийа.
- Угу, - ответил я и приготовился отвечать на следующий малоинтеллектуальный вопрос. И он не замедлил последовать:
- Что это за последовательность букв: CAGCCU?.. Это какой-то код?
Тут я не выдержал:
- Гендерсон, неужели вы не можете поручить это кому-нибудь, у кого есть хотя бы школьное образование по биологии и химии? Неужели я должен давать краткий курс? Меня ждет работа...
Гендерсон был неумолим:
- Сожалею, но это необходимо. Джим - отличный специалист в области информационных технологий. Будьте так добры, помогите ему немного постичь азы Вашей профессии.
- А если я ошибусь? - невинный вопрос, разумеется, был с подвохом.
- Нидельман лично будет просматривать наш отчет и файлы тоже, - вот ведь ехидная рожа у этого Гендерсона, - он поправит Вас, если Вы допустите ошибку.
Это был намек. Шутить и вводить в заблуждение службу безопасности не следовало. Ок. Я повернулся к Джиму:
- Это - код, как я уже сказал - генетический код. Каждая буква означает один из пяти нукледотидов. Например, А - Аденин, C - Цитозин. Последовательность из трех нуклеотидов, или кодон, в общем случае, кодирует аминокислоту, например, UUU - фенилаланин. А из аминокислот построены белки, из которых потом в Вашем теле растут мышцы. Поэтому, когда Вы качаетесь в спортзале, Вы пьете то, что называется "протеины".
Он удостоил меня тяжелого взгляда изподлобья. Мне стало немного жарко. Жаль, что в здании намертво запаяны окна.
- Продолжайте, - "попросил" Гендерсон.
- Ок. Эти коды сгруппированы в организмах в одну или множество цепочек. Сумма всех этих цепочек содержит всю информацию, необходимую для постройки, функционирования и воспроизводства организма и называется геномом. Изначально, все геномы были созданы природой, если можно так выразиться, но теперь по всему миру в различных лабораториях синтезируются новые геномы. По сути дела, создаются новые организмы. Норман, с моей скромной помощью, занимался именно этим.
Мне пришлось провести с этими неандертальцами еще два долгих часа, отвечая на одни и те же стандартные вопросы по поводу каждого электронного письма в ящике Нормана. Лично я не заметил ничего необычного. Но меня не покидало ощущение, что СБ не просто делает проверку, а что-то ищет. Гендерсон только усилил это впечатление своей репликой:
- Мы, в принципе, закончили, мистер Тийа. Если Норман Вам что-нибудь передавал или просил сделать что-либо необычное в последнее время, сейчас - как раз подходящий момент для того, чтобы поделиться с нами этой информацией.
Ага. Вот оно. Я ответил честно:
- К сожалению, поделиться нечем. Никаких особых указаний он мне не оставлял. Все, что я от него получил за последнее время - Вы видите в электронной почте.
- Тогда Вы можете вернуться к работе, - он мотнул головой обоим "приближенным", и свора направилась к выходу.
- Гендерсон? - меня поражала их бесчувственность.
- Мистер Тийа?
- Когда приедет полиция и медецинский сервис? Сколько еще тело моего коллеги Нормана останется на полу?
Он уставился на меня своим взглядом полярной лайки - пустые безжалостные светло-голубые глаза:
- Если у Вас есть какая-то работа в лаборатории, мистер Тийа, вы можете начать с нее. Труп уберут через полчаса. Медецинский сервис вызывать непредусмотрено. Доктор Норман завещал свое тело науке. За деталями обратитесь к Нидельману.
Дверь за ними закрылась, а я так и остался стоять ошеломленный посреди комнаты в нескольких шагах от Нормана. Мне было не страшно, а скорее не по себе. Я заставил себя посмотреть на его лицо. Необычная бледность снова привлекла мое внимание, и я сделал пару шагов, чтобы присмотреться. Его кожа была не просто белой, при ближайшем рассмотрении на ней обнаружились участки, где ткани казались прозрачными! Я мог видеть тонкие прожилки сосудов под кожей, хотя их было до странности немного.
- Что же с Вами случилось, старина?..
Он не мог мне ответить. Кто сможет, если его тело быстро разберут на органы в соответствии с завещанием? Что-то подсказывало мне, что полицию не оповестят. С минуту я просидел на корточках перед телом. Во мне боролись осторожность с совестью. Осторожность говорила мне, что я здесь зарабатываю деньги, а все остальное меня не касается. Но совесть получила сильного союзника в лице любопытства, и осторожность сдалась. Я быстро шагнул к столу Нормана. У него в ящике всегда лежало несколько пробирок и прочий инструментарий для забора органики на анализ. Он нередко носил подобный набор и с собой.
Даже наши коллеги из других лабораторий считали его странноватым. Например, он мог попросить сотрудника с насморком плюнуть в пробирку. Меня это поведение удивляло гораздо меньше. Я знал над чем он работал. Ведь я помогал ему в проекте. Это был один из особо секретных проектов. Ходили даже слухи, что зловредная "сухая" простуда, из-за которой в середине лета половина учреждения неделями ходила с болью в горле - была его рук делом. Якобы он проверял селективность построенного вируса. И хотя многие объясняли это особенностями климата, болели и вправду только иностранцы и, в основном, южане. Не заболел ни один немец, ни скандинав, ни британец. Когда я задал ему вопрос, Норман только улыбнулся.
Обычный человек, наверное, сочел бы это кощунством или просто омерзительным занятием, но мой профессиональный опыт позволял мне мысленно оградиться от подобных предрассудков - я быстро собрал немного засохшей слюны из уголка рта Нормана в одну пробирку, отщепил крошечный кусочек мертвой ткани из полупрозрачного участка на его лице - в другую. Можете плеваться. Я сделал то, что должен был.
Сразу же, я не мешкая отошел к своему столу - если зайдет СБ или Нидельман, мне не поздоровится. Надо бы выйти на пожарную лестницу покурить. Организм настойчиво требовал никотина. Вот и пачка у меня на столе. Любопытно. Я ее здесь вчера не оставлял. Инспекция нижнего ящика стола подтвердила мои подозрения. Пачку извлекли из моего нетронутого вчера блока сигарет. Норман не курил. Да и пачка была даже не открыта. Быть может уборщик? Я пожал плечами и, взяв сигареты, вышел.
На пролете пожарной лестницы было пусто. Все либо работают, либо на допросе. Горка песка в огромной пепельнице, обычно утыканная окурками, как еж - иголками, была девственно чиста. Крошечное окошко под потолком пропускало совсем немного серого уличного света, а унылый желтый аварийный фонарь ненамного увеличивал видимость. Мощная вентиляция шумела где-то над головой, быстро вытягивая дым. Я затушил окурок, но не уходил. Сигаретная пачка сама собой появившаяся у меня на столе не давала мне покоя. Норман не курил и не очень вежливо отзывался о курящих, делая снисходительное исключение в моем случае. Если это он положил мне пачку на стол, то потому, что рассчитывал, что я в ней что-то найду. Я вытряс из пачки все сигареты и даже оторвал выстилающую пачку фольгу - ничего. Начитался шпионских романов, приятель?
Ок. Пора все же начинать работу. Интересно, кого они поставят вместо Нормана. Я окинул лестницу взглядом перед тем, как уходить. Черная царапина на бетонной стенке привлекла мое внимание. Наклонившись, я напряг мышцы, отодвигая тяжелую железную пепельницу с песком. С сомнением я смотрел на уродливые буквы. "Cold reading" гласила надпись. Цифры под ней, очевидно, были телефонным номером. "Cold reading" - "холодное чтение", чтение незнакомого человека без подготовки, практикуемое менталистами, медиумами и прочими шарлатанами всех мастей. Что-то типа "я вижу Вашу судьбу...", произносимое с подвыванием и закатыванием глаз.
Сотрудники часто экономили время, сочетая курение с телефонным звонком. Быть может, у одного из них не хватило смекалки записать номер сразу в телефон, и он решил сделать заметку на стене? Я набрал номер. Электронный голос, как из дешевого фильма про роботов отчеканил: "Номер не существует". Я присмотрелся к цифрам, но ошибки не было.
Я едва успел выпрямиться, после того как втолкнул пепельницу на место, как дверь щелкнула металлом, впуская Гендерсона:
- Мистер Тийа...
- Да?
- Хорошая новость - тело профессора Нормана унесли, а вторая - Вас ищет Нидельман.
...
Нидельман окинул меня недовольным взглядом:
- Я Вам звонил и в Ваш кабинет, и в лабораторию, Тийа...
Он ждал ответа - унылая морда.
- Простите, шеф, - немного подхалимства не повредит, - я слишком потрясен случившимся, - правда, - и нахожусь в сильном шоке, - вранье, хоть и наполовину.
- Да, да, я и сам... ммм, переживаю, - он наклонил голову, - но к сожалению, мы должны выполнять работу, чтобы акционеры были счастливы. Я Вас искал, потому что мне нужна Ваша помощь, Тийа. Я вынужден взять на себя прямую ответственность за все разработки Нормана. И поскольку Вы - единственный "создатель", знакомый с его методикой, я буду часто Вас тревожить, - какая радость, - Я тут, - он ткнул в экран, - разбираюсь с подпроектом dsDNA"38T и мне нужны все материалы, которых еще нет в "чистом" файле.
- Ок, - я кивнул. Легко отделался. "Создателями" назывались все биопрограммисты.
- И приготовьте в лаборатории синтезированный образец... - он погрузился в свой огромный экран. Неплохо быть боссом.
...
Лаборатория всегда действовала на меня успокаивающе. Норман вытребовал отдельную лабораторию для нас двоих, чтобы никто ненароком не "испортил образцы и технику". Тишина, яркий свет и покой. Эдакий храм, место для медитации. Если бы только не нужно было натягивать этот противный защитный костюм на входе.
Проект 38Т. Все проекты с "Т" имели отношение к имунным механизмам организма. Задача была - многократно усилить выбранные защитные механизмы. Мы экспериментировали, меняя определенные участки ДНК, чтобы на выходе получить организм, с более мощной неспециализированной и специализированной имунной системой. Смежные проекты имели целью встроить в человеческий геном "врожденный" иммунитет к настырным заразам вроде ВИЧ или золотистого стафилококка.
Я выдвинул железный ящик. Вот он - 38Т. Если бы его не было, мне бы пришлось его синтезировать с помощью компьютера и устройства, которое "создатели" называли "ДНК-принтер". Вернее было бы его называть "НК-принтер", потому что на нем можно было построить и РНК молекулу - другой тип молекулы, несущей наследственную информацию.
Я вытянул пробирку из паза. Пластиковый сосуд казался холодным даже несмотря на перчатки. А вот этой пробирке здесь не место: "H. rhinovirus A". Ее нужно переставить в столь дорогой покойному профессору ящик с другими простудными вирусами и гриппом. Непонятно, как посудина с этой простудой здесь вообще оказалась. Неужели столь аккуратный Норман перепутал пробирки? Может быть, там что-то относящееся к Т проектам? Придется посмотреть.
Я отнес упакованную в переносной морозильник пробирку Нидельману вместе с файлом - неорганизованными заметками о результатах пробирочных тестов, и вернулся в лабораторию.
Посмотрим что это за зверь, и действительно ли это простудный вирус. Я выбрал программу и анализатор пискнул и начал работу. Где-то с помощью ферментов в недрах аппарата из вирусной РНК строилась копия. Последовательно регистрируя используемые кирпичики-нуклеотиды, компьютер выводил на экран буквы - те самые, о которых мне недавно пришлось давать лекцию твердолобому сотруднику СБ.
На экране постененно вырисовывалась последовательность АААА... - стандартное "введение" для риновируса. Я решил подождать еще немного - и не пожалел. Цепочка все меньше и меньше напоминала риновирус, а сравнение с копией хранимой в базе данных дало список различий близкий к ста процентам. Я запустил поиск фрагмента, кодирующего РНК-зависимую полимеразу - фермент, присутствующий в коде абсолютно всех РНК вирусов. Его не было и близко в этом "Rhinovirus". В то же время образец не был похож ни на один из РНК, с которым мы работали по проектам "Т". Я просидел минут двадцать, пытаясь понять что же это такое. Бесполезно.
Вздохнув, я сдался и аккуратно достав образец ткани Нидельмана, я отщепил частичку и запустил анализатор снова.
Получившийся код автоматически сохранялся в сети, так что я смог, наконец, избавиться от защитного костюма и вернуться на свое рабочее место.
Тела Нормана ичезло. Ковра как и небывало, и уродливый пластиковый пол портил антураж. Стол Нормана был разгромлен - все ящики открыты, все бумаги выгреблены. Я повернулся к шкафу - так и есть. Все сегрегаторы также испарились. СБ делала свою работу. Непонятно только было, как мне теперь делать свою. Автоматически я потянулся за сигаретами. И тут меня осенило. Надпись за пепельницей "Cold reading" относилась не к шарлатанской практике, а к простуде - тоже "cold". Простуде, которую следовало "прочитать". Разумеется, телефонный номер был добавлен лишь для отвода глаз.
Я инстинктивно оглянулся. Казалось, дух Нормана витает где-то у меня за спиной. Надеясь, что меня не прервут и не поймают, я открыл файл. Я уже знал, как его читать. Тройки букв "вирусного кода", кроме начальных ААА..., добавленных, чтобы сбить с толку нежеланных любопытствующих, кодируют аминокислоты. Их всего известно около пятисот. Каждая имеет название. Достаточно было взять первую букву названия каждой, чтобы прочитать, что хотел сказать Норман. Мы когда-то в шутку разговаривали с ним о подобном шифре.
Несколько догадок - и дело пошло быстрее. Например, он использовал аргинин, как код для "R" - "Arginine", "R-ginine", или два валина "valine", "vv" вместо "w". Я сфотографировал код на мобильный и теперь, удалив файл, быстро делал заметки на листе бумаги, опасаясь делать расшифровку на компьютере. Вездесущая СБ и начальство любят удаленный доступ к сессии сотрудников. Я не сомневался, что в связи со смертью Нормана моя деятельность будет находиться под пристальным вниманием.
Первое расшифорванное предложение меня озадачило: "УНИЧТОЖИТЬ ПРОЕКТЫ Т Е С А". Норман вложил огромный труд в эти проекты. И я, в общем-то, над ними немало попотел под его руководством. Почему уничтожить и почему именно эти? Читаем дальше: "UAG" - соответствующей аминокислоты не существует - это команда ферментам прекратить "чтение" кода. Это - точка! ". ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПРОЕКТЫ О Р.". Я перепроверил буквы - я никогда раньше не слышал о проектах "О" и "Р". Поиск в базе ничего не дал. Их не существовало. "РОБЕРТО." Это было похоже на подпись. Но я был уверен, что послание, спрятанное в фальшивом простудном вирусе, мог придумать и реализовать только Норман. Роберто - это, кажется, итальянское имя. Я продолжил "чтение": "СУХАРЬ САМООБОРОНА. ОПАСАТЬСЯ"...
Телефон на столе мигнул и его электрическое мурлыканье заставило меня вздрогнуть. Я взял трубку, не зная чего ожидать, и постарался придать своему голосу офисную любезность, подобающую скорее банковскому клерку:
- Да, алло?
- Тийа, эээ..., вы не могли бы зайти ко мне? - Нидельман был до странного мил, - Мне нужна Ваша консультация по поводу общего состояния проектов Е, С, А и Т.
- Прямо сейчас? Я собирался сходить в столовую, босс, - холодок пробежал у меня по спине, когда я услышал именно те самые буквы.
Нидельман не стеснялся настаивать:
- Сейчас, Тийа. Необходимо ускорить их разработку. Мы должны использовать ресурсы по максимуму. Зайдите на пять минут...
Консультация на пять минут по четырем огромным проектам. Чушь! Я шкурой чувствовал недоброе и готов был поклясться, что кроме Нидельмана меня там ждет СБ. Неужели они таки успели влезть в мой "простудный файл" до того, как я его удалил? Чего я должен опасаться? Норман однозначно умер не своей смертью. Шестое чувство подсказало мне, что я близок к тому, чтобы повторить его путь. Я задержал дыхание на секунду и ответил:
- Ок, босс. Сейчас буду у Вас...
Он положил трубку, и я сорвался с места. Разумеется, не к нему.
Входить в лабораторию без защитного костюма - это способ заболеть чем-нибудь очень нехорошим. Но у меня не было времени. Я только натянул перчатки. Первым делом я вытащил из-под стола свободный переносной рефрижератор. Такой же серебристый сундучок я отнес сегодня Нидельману. Затем, выдвигая поочередно ящики, я упаковал "сухарь" - сухой устойчивый вирус - со своим номером, потом - фальшивый простудный риновирус Нормана, УСК - культуру универсальных стволовых клеток и еще пару полезных организмов. Ну, смотря для кого полезных. Мне пришлось заблокировать дезинфицирующий душ на выходе из лаборатории. Он бы меня прикончил еще вернее, чем микроорганизмы. Последнее действие перед выходом, но от этого не менее важное - сфотографировать на экране результат второго прогона анализатора. Так, эта длиннющая цепочка - это часть человеческого генома. Нормана либо моего, либо еще кого-то. Вот несколько коротких цепочек, в том числе РНК. Они-то мне и нужны... Фото на телефон. Другого варианта нет. В пределах здания нет ни одного компьютера, с которого можно было бы скопировать файл. Их можно только пересылать по внутренней сети. Теперь - быстрее, прочь отсюда.
...
У ворот не было ни одного человека. С огромным внутренним напряжением я приблизился к сканеру отпечатков, контролирующему ворота изнутри. В любую секунду я ждал, что раздастся сирена, и мне придется беспомощно стоять и ждать, пока меня не сгребет СБ. К счастью, желтый огонек на панели сменился не на красный, а на зеленый. Решетка всосалась в стену, и я ринулся по коридору почти бегом. Сколько прошло времени с того момента, как Нидельман меня вызвал? Минут семь? Я был уверен, что Гендерсон и Ко уже стоят у двери нашей с Норманом комнаты. Эта мысль заставила меня поднажать. Чертов ящик весил целую тонну. Я волок его, как воробей горбушку хлеба, превышающую его по размерам. Подлый ветер радостно накинулся на открытые участки тела, но мне некогда было от него отбиваться. Я переходил с ходьбы на бег, немного отдыхал и вновь ускорялся.
...
Серая машина за два подъезда до моей двери мне показалась подозрительной. Становлюсь параноиком. Неважно. Мне не обязательно заходить домой. Какая удача, что я запарковал машину на улице, а не в гараже. Наконец, я забросил ненавистный ящик на заднее сиденье и, заведя двигатель, влился в редкий трафик. Я посматривал в зеркало, но серой машины было не видать.
Проехав кварталов десять, я остановился на боковой улице у телефона-автомата.
- Центральный пост полиции, здравствуйте, - приятный женский голос позитивно повлиял мое психологическое состояние.
- Я хотел бы сообщить о смерти профессора Нормана... - я не знал как продолжить.
- Нам уже сообщили о его смерти, - мне показалось, что мое сердце провалилось куда-то вниз живота, - если у Вас есть дополнительная информация, я соединю Вас со следователем.
- Пожалуйста... - хватило у меня сил промямлить.
- Хокур Свенссон, - представился мне какой-то совсем не следовательский голос. Слишком мелодичный и интеллигентный.
- Я один из бывших коллег профессора Нормана. Я уверен, что его... что его убили. И убили по указанию начальства.
- И? - он кажется скучал. Я ожидал какой угодно реакции, но только не этой.
- То есть вы согласны с моей версией, мистер Свенссон?
Он помедлил, очевидно, решая, каким образом ответить так, чтобы не выдать никакой важной информации:
- Его начальство как раз и проинформировало полицию о его смерти. И указало имя сотрудника виновного по их мнению в происшедшем. Наша задача теперь его найти.
- Найти? Я уверен, что виновный сейчас сидит в своем кабинете, - я был в расстерянности. И ответ следователя перевел эту расстерянность в сметение:
- Он скрылся. Мы его ищем. Вы можете чем-то помочь?..
Не сложно было сложить два и два. Они ищут меня! Нидельман сделал ход конем и позвонил в полицию сразу, после того как я удрал. Еще и обвинил меня в убийстве Нормана. Я заставил себя успокоится и перевести бесполезный стресс в полезную мозговую деятельность.
Хокур Свенссон напомнил о себе:
- Алло? Мистер? Как Ваше имя? Я слышу, что Вы иностранец.
К черту эмоции. Я взял себя в руки:
- Я здесь. Мое имя Вам пока не нужно, Свенссон. Но Вам нужна информация, которой я обладаю. Давайте встретимся без свидетелей где-то через час.
- Где? - этот полицай был, по крайней мере, конструктивен.
Я прокрутил в голове с пяток мест, выбирая те, что были подальше от моего теперь уже бывшего места работы, и где было поменьше посетителей. Я остановился на "Pizza d"Oro" - итальянском ресторане на отшибе. Однажды я обедал там с Норманом - он пригласил меня туда, когда я только начинал работать под его началом. Там было немного людей и владелец, по-видимому хорошо знавший Нормана был чрезвычайно любезен.
Тут меня словно окатило холодным душем. Владельца звали не иначе, как Роберто. Удача, что я о нем вспомнил. Впрочем, у меня не было времени дочитать код "риновируса", который в расшифрованном виде может занять страницы три текста. Возможно, Норман поместил самое главное вначале, а потом дал пояснения.
...
Мне повезло. Для начала - с дорогой, которая была не очень загружена, затем с Роберто, потому что он был на работе. Нет, он не натирал бокалы за стойкой, как обычно изображаются сведующие работники сферы питания в голливудских фильмах. Он деятельно руководил работой официантов, вероятно, готовящих банкет или корпоративную вечеринку. Увидев меня поднимающимся по ступенькам, он гордо помахал ладонью, показывая, что ресторан закрыт.
Я не смутился. Мне сейчас было не до мелких условностей:
- Роберто! Профессор Норман меня послал к Вам.
Он свел черные брови вместе:
- Зачем послал?
- Я могу Вам все объяснить, но без свидетелей.
...
Итальянец был заметно опечален новостью о смерти Нормана. Ни говоря ни слова, он поднялся из-за стола, стоявшего у окна в его крошечном офисе, достал откуда-то из-за папок со счетами полную наполовину бутылку граппы и два малентких стакана и налил нам обоим. Когда я покачал головой, он выпил свой стакан залпом, кивнул сам себе и проговорил:
- Он был хороший человек, этот Норман. И хороший клиент. Никогда не подгонял официантов.
Он поправил правую бровь, опустошил теперь уже мой стакан и затем, нагнувшись, выволок из-под стола у стены средних размеров ящик. Я узнал маркировку - это был ДНК-принтер. Вот что искала СБ. Вот что спер у них Норман. Спер и передал мне.
Я остался у Роберто в офисе, до тех пор, пока он не принес весть о том, что полицейского вида господин сидит за столиком. Господин приехал на гражданской машине в полном одиночестве. Похоже Свенссон играл честно. Тем лучше. Я был не искушен в подобной игре.
Высокий, худой парень в очках и черном галстуке. Если бы я встретил его в университете, то мог бы легко принять его за соискателя. Он поднялся, пожал мне руку и поглядев ему в глаза, я понял откуда у Роберто возникло впечатление "полицейскости". Его выдавал взгляд. Начеку и сурово-серьезный - как у чистокровной немецкой овчарки. Этот взгляд у него ни разу не поменялся, пока он меня слушал.
- И у вас есть этот псевдо-вирус? - спросил он, отхлебывая очередной кофе, принесенный лично Роберто.
- Есть, - я облизал губы, пытаясь понять - верит он мне или нет.
Он покачал головой:
- Сказать по-правде, мистер Тийа, я должен был бы Вас арестовать. Ваш босс Нидельман обвиняет Вас в убийстве профессора Нормана с целью занять его место. Он сообщил нам, что Вы каким-то образом впрыснули Норману какой-то опасный бактериальный штамм, и поэтому его тело было вынуждено уничтожено. При этом у него есть как минимум с десяток свидетелей из разных отделов, готовых подтвердить его слова. Это информация от моего коллеги, который выезжал для их опроса. Плюс, Нидельман прислал нам отчеты независимого судебного медика, подтверждающие наличие патогена с труднопроизносимым названием в тканях, взятых из тела Нормана непосредственно перед уничтожением.
- Там не было никакого эксперта, - возразил я, - это поддельный документ.
Отнюдь, - мотнул головой Свенссон, - я с ним лично разговаривал по телефону перед тем, как сюда ехать, и он подтвердил подлинность отчета.
- Тогда этот эксперт подкуплен, - начал я горячо, но Свенссон закрыл глаза и склонил голову набок в легко распознаваемом жесте скептицизма:
- Пожалуйста,Тийа. У Нидельмана есть все это. Что есть у Вас? Этот псевдо-вирус простуды могли синтезировать Вы сами. Он ничего не доказывает.
Я выложил главный козырь:
- У меня есть настоящие образцы тканей Нормана, которые можно идентифицировать по ДНК. Я не знаю, о каком патогене Вам рассказал Нидельман, но я скажу Вам, что никогда ни в научной литературе, ни по телевизору, ни лично я не видел подобной реакции на инфекцию...
Свенссон слушал внимательно, и я заговорил увереннее:
- Возможно, у меня есть догадка. Мне нужно только время! У меня есть все необходимое. Мне нужно дочитать до конца "риновирус", затем понять чем убили Нормана, узнать о каких проектах он мне пытался сказать, и тогда я смогу доказать Вам, что его убил Нидельман и объяснить, почему он его убил.
Свенссон сидел ровно, как истукан:
- Если Вам нужно только время, тогда почему Вы мне позвонили? Вам следовало бы это сделать, когда все доказательства будут готовы.
Я помедлил, но у меня не было иного выхода, кроме как сдаться на милость этого ботаника-полицейского:
- Ок... Мне нужно еще, чтобы СБ и Нидельман не смогли мне помешать. Я не могу вернуться домой, потому что меня там только и ждут.
Свенссон кивнул - не очень ободряюще:
- Скажите, Тийа, Нидельман также упомянул о некоем аппарате, который Вы якобы прихватили с собой, когда покинули здание. Нечто очень высокотехнологичное, кажется "синтезатор нуклеиновых кислот"?
Чертов Нидельман! Быть может, он и не догадался, что Норман передал ДНК-принтер мне, но решил на всякий случай утяжелить обвинения в мой адрес. Врать мне было как-то не с руки - Свенссон многозначительно поглядел на ящик, стоящий у моей ноги. Я начал объяснения, которые, как я знал, звучат не очень убедительно:
- Этот ДНК-принтер, ммм..., то есть этот аппарат, Норман передал мне через одного знакомого, - мне не хотелось впутывать Роберто в эту историю, - Норман знал, что он мне понадобится, чтобы найти доказательства, указывающие на настоящего преступника...
- Не очень правдоподобно, Тийа, - Свенссон уставился на меня в упор, - Синтезатор предназначен для создания новых молекул, не так? Что Вы можете доказать с его помощью?
Я точно и сам не знал, зачем Норман оставил мне "принтер". Но в любом случае, ДНК-принтер - это чудо техники - на самом деле представлял собой мощное оружие, если он попадет в умелые руки. Я был уверен, в том, что мои руки подойдут. Но как объяснить это все Свенссону? Вряд ли он одобрит то "уничтожение" корпоративной собственности, к которому призывал Норман. Даже если мне удастся доказать, что "риновирус" - это, по сути дела, его завещание.
Свенссон, похоже, и не рассчитывал на объяснение. Залпом он допил свой кофе - удивительно, как у него не дрожали руки после стольких чашек - хлопнул ладонью по столу, оставив под ней купюру и в высшей степени дружелюбно обратился ко мне:
- Пойдемте, Тийа. Нам с Вами будет удобнее разбираться в этой теории заговора в участке.
Он поднялся:
- Не забудьте прихватить ваш синтезатор.
Я повиновался. Нет никаких сомнений, что, вздумай я бежать, он бы меня тут же скрутил прямо на полу. Мы вышли из ресторана, сопровождаемые хмурым взглядом Роберто. Я решил не оставлять криогенный "сундук" - он будет в лучшей сохранности в полиции, чем в моей машине.
Ветер неистовствовал, разъяренный упорством человеческих существ, которые не желали подчиняться его воле и прятаться в укрытия. В союзе с холодным ливнем пришедшим со стороны моря, он за пять минут, пока я под присмотром Свенссона укладывал свои пожитки в его машину, превратил мой шарф в перекрученную мокрую тряпку. Никогда не думал, что я буду так счастлив залезть в полицейскую тачку. По крайней мере, в ней был обогрев.
Шурша шинами машина Свенссона выехала на дорогу, ведущую к городу. Огоньки ресторана остались позади, мерцая сквозь плотную дождевую занавеску, как далекие звезды.
Шедшая сзади машина, все приближалась, набирая скорость, пока я не смог узнать тот же огромный серый джип, который я видел сегодня возле моего дома.
Я только успел повернуть голову и крикнуть: "Свенссон!..", перед тем как тяжелый удар в левое крыло сбросил машину полицейского с дороги. Скрежет металла. Хруст веток. Ухабы, грозившие вытрясти из меня все внутренние органы. Свенссону все же удалось выровнять руль и остановиться в метре от широкого елового ствола. Но ребята хорошо знали свое дело: Гендерсон успел открыть разбить стекло и приставить пистолет к голове полицая, прежде чем тот дотянулся до кобуры. Его напарник, не Джим, а тот - второй, имени которого я не знал, открыл заднюю дверь и махнув пистолетом, предложил:
- Не засыпай, Тийа. И не забудь аппаратуру.
...
- Что теперь? - спросил я Гендерсона, когда слегка оцарапанный джип вырулил на дорогу. Глаза лайки смотрели на меня без выражения. На полу, под ногами Гендерсона, с руками скованными за спиной, стонал Свенссон - его здорово огрели рукоятью пистолета по затылку.
- Прогулка в лес, - улыбка Гендерсона мне не понравилась. Она была еще менее приятной, чем он сам. Все было пронзительно ясно.
Мои руки оставались свободными. Видимо, Гендерсон пренебрегал таким заморышем как я. Он был как минимум сантиметров на пять-семь меня выше и, наверное, вдвое шире. Мимо снова промелькнули огни итальянского ресторана.
- Можно я достану сигарету? - мне не пришлось прикладывать много усилий, чтобы мой голос прозвучал слабо и растеряно.
Гендерсон смерил меня взглядом, скривил рот и кивнул. До чего же этот народ презирает речь.
Мои руки дрожали, пока я открывал пачку. Между пальцами у меня была зажата капсула, вытащенная из под подкладки кармана с сигаретами. Я помедлил. Свенссон казался хорошим парнем. Но я не собирался сдаваться. Гнев в адрес Нидельмана заставил мои пальцы напрячься, и капсула тихонько хрустнула, выпуская порошок на свободу. Воздушные потоки системы обогрева разнесли невидимые частицы по всему пространству салона.
Я взял сигарету в рот, но не зажег ее. Меньше всего мне нужны сейчас открытые окна. Я украдкой взглянул на часы. Мне нужно было время. Мы уже за чертой города, но чтобы выехать за пределы аггломерации, нам понадобиться где-то полчаса. Однако, Гендерсон, упомянул "лес", если только это не было извращенной шуткой с его стороны, и он на самом деле решил закопать нас на картофельном поле. Ближайший лес в этом направлении - Кауставен - еще минут двадцать дороги. Хватит ли?
...
Могила были готова. Я уработался до такой степени, что уже был практически согласен, чтобы меня пристрелили и дали отдохнуть. С другой стороны мне было абсолютно не холодно. Я даже сбросил верхнюю одежду.
Гендерсон щелкнул затвором пистолета. Это был пистолет Свенссона, который, сидя на земле с подложенными под себя ногами, не сводил с него взгляда.
- Вас найдут, - его голос не поменялся. Такой же интеллигентный аристократический тон, - и Вы просидите в тюрьме до самой смерти. И будете завидовать мертвым и голосовать за приостановление моратория на смертную казнь в стране.
Гендерсон кивнул, вытер лоб и поднял оружие. Было видно, что мельчайшие капельки пота покрыли кожу его лица. Мне нужно было совсем немного времени. Свенссон зашелся в кашле. Да-да, дружище, и ты - тоже.
- Одну секунду, Гендерсон, - я лихорадочно соображал, чем его отвлечь. Купить его не получится. Он не так глуп и просто пристрелит меня, если я начну ему предлагать золотые горы, которых у меня нет.
Гендерсон перенаправил ствол на меня. Некомфортное ощущение. Хуже, чем когда учитель в школе называет Ваше имя, а Вы как раз вчера играли на компьютере, вместо того, чтобы готовиться к уроку.
- Последнее слово, Тийа? - его голос звучал хрипловато.
- Нидельман не знает одной вещи, - я изобретал отговорку на ходу, - и Вы, парни, тоже должны были бы быть заинтересованы в этой информации, - уголком глаза я заметил как напарник Гендерсона тоже вытирает лоб. Ну же!
- И? - лаконично поинтересовался Гендерсон.
- Норман подготовил план "В". Я нужен был только для отвода глаз. Я сам не очень доволен по этому поводу. Но Норман оставил мне устное сообщение через владельца ресторана, где я встретился с этим полицаем, - Свенссон поднял голову и поглядел на меня мутным взглядом. Перед смертью Норман успел развеять вирус по всему зданию.
- Чушь! - крикнул Гендерсон. Но по тому, что он не нажал на курок, я понял, что он - на крючке. В его глазах промелькнуло сомнение.
- Точно чушь? - мои нервы были на пределе. В уме я считал секунды, хотя и понимал, что это абсолютно бессмысленно, - инкубационный период у этого вируса, Гендерсон - примерно сутки. Проверьте свои ощущения, ребята. Вас не трясет? Вы не потеете? Не мутится ли в голове?
- Ты бы сам тогда заразился и сдох! - он все еще не стрелял.
- Нет, если я знаю, как противодействовать вирусу. И если вы, ребята, будете сотрудничать, я могу вас вылечить.
Гендерсон опустил пистолет, перешагнул с ноги на ногу и снова вытер лоб. Его напарник все держал Свенссона под прицелом, но его взгляд мутнел все больше и больше.
- Давай противоядие, Тийа, - Гендерсон протянул свободную руку. Я ликовал про себя, но должен был потянуть еще чуть-чуть.
- Я должен его синтезировать. И в ваших интересах мне помочь. У вас осталось несколько часов, может быть сутки, - конечно, я беспардонно врал, - мне нужно два часа и удобное место, где я смогу работать. Отвезите меня туда - и выйдете живыми. Пристрелите меня - и сдохнете сами через день.
- Здесь у меня есть шале... - кашель заставил его сделать прерваться, - ...в получасе езды...
В этот момент жестокий кашель схватил и Свенссона. Догадка молнией мелькнула в мутнеющем взгляде Гендерсона: Свенссон никогда не был в нашем здании. Он не мог заразиться там. Значит заражение произошло совсем-совсем недавно.
Пистолет был поднят с молниеносной быстротой, но я успел упасть на землю. Треск выстрела заглушили деревья, и пуля ушла в землю. Мне повезло, что у него, должно быть, дрожат руки от вирусных токсинов. Все четверо участников сцены начали двигаться одновременно. Напарник Гендерсона упал на колени, и выпущенная им пуля просвистела у Свенссона над головой. Свенссон рванулся вперед из положения сидя - все так же с руками за спиной - и ударил головой Гендерсону в колени. Это сбило тому прицел, и кусок свинца с моим именем отправился в космос. Пригибаясь, я прыгнул к ним, но Гендерсон уже выронил оружие. Его глаза закрылись, из полуоткрытого рта вырывался хрип. Его напарник лежал ничком, тяжело дыша. Свенссон был еще в сознании. Он перевернулся на спину, с трудом переводя дух.
- Что это? - его глаза закрылись и открылись снова.
- Цитокинная буря в легких, - я пожал плечами. И, видя его непонимание, добавил, - испанский грипп, в который добавлены некоторые гены птичьего гриппа. Пришлось попотеть, чтобы сократить до минимума инкубационный период, но, как видите, мой союзник подоспел как раз вовремя. Вирус устойчивый в сухой форме. Я рассыпал его в их машине. Создатели всегда носят с собой капсулу чего-нибудь подобного. По крайней мере - предусмотрительные создатели, а у меня сегодня было более чем достаточно причин, чтобы стать предусмотрительным.
- А Вы? - он попытался приподняться, пока я открывал замок на наручниках ключом, выуженным у Гендерсона из кармана на поясе.
- Создатели, разумеется, прививают себя, чтобы не быть пораженным собственным же оружием.
- Почему они вырубились, а я - нет? - он сел, потирая запястья и плечи.
- Потому, что Ваша имунная система слабее, чем у них. Кстати, если вы еще можете встать, пойдемте к машине.
Он приподнялся, держась за мою руку, как ребенок. Я продолжил лекцию:
- И если Вам повезет, Вы даже выживете. Цитокинная буря случается именно по причине слишком энергичной реакции имунной системы. В двух словах, организм убивает сам себя, выделяя все больше и больше химических сигнальных молекул, которые призывают на борьбу еще большее число защитников, которые, в свою очередь, встретив врага, производят еще больше сигнальных молекул, и так далее. Развивается мощное воспаление. В данном случае - я кивнул в сторону двух тел - все кончается отеком легких и смертью. Ну, и они еще немного помучаются за свои грехи.
Свенссон покачал головой и выдавил из себя больной смешок:
- Если бы я не чувствовал себя сейчас, как кошка после машинной стирки, я бы Вас задушил. И клянусь я это сделаю, если выживу.
Тут сознание все же покинуло его, оставив меня одного посреди елок с тремя полутрупами. Ветер нагибал верхушки деревьев, а дождевая вода - я готов был биться об заклад - остыла до минусовой температуры. Мне казалось, что капли просто вмерзают мне в кожу.
Я сбегал к машине за большим куском пластика, который я успел заметить раньше за сиденьями и провел следующие полчаса, перетаскивая на нем тела Гендерсона и Свенссона. Я снова здорово вспотел. Но Свенссон, возможно, выживет, а Гендерсон мне нужен был для других целей. Цинично? - Моя мама хотела, чтобы я стал врачом.
Гендерсон, очевидно, не стеснялся использовать служебную машину в личных целях, ибо в списке избранных местоназначений GPS-навигатора содержались записи "дом" и "шале".
Меня здорово потрясло по узкой грунтовой дороге, петлями взбирающейся в гору. У этого джипа была какое-то слишком спортивное сцепление с дорогой. Шале оказалось одноэтажным коттеджем. Кофморт меня сейчас интересовал мало, но отсутствие соседей, да и вообще каких-либо признаков жизни последние десять километров, обнадеживало. Здесь лежал снег. И по отсутствию следов я понял, что у "шале", похоже, не было никаких других хозяев, кроме того, который сейчас лежит в багажнике. Топором, поставленным рядом поленицей дров, я "открыл" дверь. К моей удаче, в доме оказалось достаточно воды и припасов, чтобы можно было продержаться как минимум недели две.
Устроив Свенссона в кровати, а Гендерсона на полу, я принялся за работу. В ящике с ДНК-принтером был также аккуратно уложен лэптоп со всем необходимым программным обеспечением. Мне не хватало только анализатора, но у меня не было ни свободных рук, ни времени, чтобы утащить эту бандуру с собой, когда я уносил ноги с работы.
Первым делом я перенес фотографии буквенных последовательностей, полученных в лаборатории с анализатора, с телефона на компьютер. Они, я рассчитывал, хранили ответ на вопрос "отчего умер Норман?". Я прогнал изображения через распознаватель текста, и теперь мне предстояло разобраться с кем я имею дело.
Норман позаботился о том, чтобы слить на компьютер хотя бы урезанную базу данных организмов. Благодаря ей, мне удалось исключить несколько безобидных и не очень безобидных тварей, живущих обычно на слизистых человека, из списка подозреваемых. Оставалось две РНК. Первой не было в базе. Возможно, виновный найден. Для очистки совести, я все же прогнал через утилиту поиска второй код, и результат заставил меня застыть в недоверчивом изумлении. Значительное совпадение с кодом проекта D. Проекта, который мы завершили вместе с Норманом. Проекта, за который мы даже получили премию.
Этот искусственный РНК вирус превращал зрелые клетки тканей тела обратно в тотипотентные стволовые и, затем, саморазрушал себя специально сконструированным ферментом. Человеческой клетке оставалось только собрать обломки. Впрыснутый в обрубок руки вирус позволял человеку начать заново отращивать отсутствующую конечность.
Первоначально мы с Норманом добавили присущую всем природным вирусам функцию самокопирования. С оговоркой. Предполагалось, что вирусные копии будут заражать соседние клетки в месте укола, позволяя всей массе клеток в районе ампутации начать расти и в короткое время превратиться в сформированную руку или ногу. Мы встроили "предохранитель": один из ферментов, участвующих в самокопировании вируса запрограммирован совершать ошибку. "Сдвиг" в коде становится критическим через заданное число поколений. Вирус больше не может самовоспроизводиться. Механизм предотвращает бесконтрольное размножение вируса. Но это еще не все. Вирус нам нужен был в выбранной точке тела, а не по всему его объему.
Многие вирусы имеют электрический заряд. Наш вирус был спроектирован с сильным отрицательным зарядом. Постоянный магнит, прикрепленный к обрубку конечности, обеспечил бы высокую концентрацию вируса именно там, где он нужен. Однако, заказчики проекта решили, что позволить вирусу размножаться в тканях человека было бы слишком рискованно. Поэтому в окончательной версии мы заглушили гены, отвечающие за самокопирование.
Сравнительный анализ позволил мне определить отличие вируса, найденного мною в тканях профессора Нормана, от проекта D. Оно заключалось в том, что заглушка была "снята", а предохранитель - "выжжен". С учетом этих и еще нескольких несложных "усовершенствований", получившаяся тварь за короткое время превратила тело профессора Нормана в кусок полупрозрачной биомассы. Я сидел неподвижно, ошеломленный убийственным эффектом, который вирус, предназначенный изначально для лечения, оказал на его организм. Клетки по всему его телу превращались в стволовые и не успевали дифференцироваться, как в них снова попадал тот же вирус. Ткани перестали выполнять свои функции: нервы - проводить сигналы, мышцы, в том числе сердечная - сокращаться, клетки кожи перестали быть барьером, защищающим тело от внешней среды, имунная система сама была атакована и перестала быть активной защитой, которая могла бы приструнить расшалившуюся заразу. Какая ирония! Профессор Норман сам принял участие в создании оружия, использованного его убийцей.
К моей удаче, вирус был способен заразить организм только при прямом попадании в кровь или мышцы. Я вспомнил. Нидельман накануне просил Нормана дать ему краткую лекцию о проекте F и о соотвествующих эффектах в живом организме. Норман еще отозвался нелестно по поводу умения Нидельмана обращаться со скальпелем. Они разделывали кролика, чтобы взять образцы сердечной и печеночной тканей. Нидельман взялся за вскрытие сам, но в какой-то момент попросил Нормана ему помочь и порезал тому палец, якобы случайно, передавая второй скальпель. Я с горечью покачал головой. Этот дьявол нарочно выбрал проект, настоящий продукт которого безвреден для человека. Норман только заклеил глубокий порез пластырем - опасная халатность с его стороны.
Я представил себе Нормана - задержавшегося как всегда допоздна на работе. Увлеченный своим делом он забывал о себе, игнорируя сигналы организма, такие как голод и усталость. Наверное, он почувствовал себя нехорошо, сказал себе что-нибудь вроде: "кажется, я сегодня подустал", только когда вирус уже вовсю разошелся в его теле. Он, наверняка, догадался что происходит. И постарался оставить мне знаки, чтобы я мог докопаться до правды. Его сердце еще билось какое-то время. Меня захлестнуло ощущение несправедливости происшедшего. Но я должен был продолжать работу. Теперь я знал, как убили Нормана. Следующий шаг был - понять почему.
Вот они - файлы проектов О и Р. Это были тайные проекты Нормана. Я займусь ими чуть позже. Сейчас меня, пожалуй, больше всего интересует вот этот - "Сводный анализ проектов Т, Е, С и А". Единственная общая черта у всех четырех проектов - они все тем или иным образом призваны модифицировать геном человека.
Я начал читать и забыл о времени. Трудно видеть общую картину, когда работаешь над отдельными ее кусками. Когда каждый момент требует приложения всех интеллектуальных способностей для того, чтобы представить каким образом заставить разные гены работать вместе, каким набором белков реализовать то или иное заданное свойство. Это захватывает. Порой все остальное уходит на задний план, и становится уже неважным вопрос для чего все это делается. Вы чувствуете себя выше остальных и наравне с богом и природой. Потому биопрограммистов и прозвали "создателями".
Норман начал замечать общности в разных проектах. Отмечать определенную направленность в запросах таинственных акционеров, выражаемых через Нидельмана и тех, кто стоял над ним. Его "сводный анализ" был построен наподобие дневника, где по датам он регистрировал свои наблюдения. Вот, например, его заметка от 22 июня:
"Говорил с Нидельманом и Шерманом о проекте Т. Указал им на то, что один из предложенных ими методов усиления иммунитета чрезвычайно энергозатратен, особенно в свете индуцированного удлиннения теломеров. Они странно переглянулись, и Нидельман ответил, что об энергии беспокоиться не нужно. О чем они думают? Каким образом такое тело можно будет прокормить?.."