Данилов Алексей Владимирович : другие произведения.

Гений и злодейство 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всё любят деньги, но боятся в этом признаться...

  "gospodin-baks"
  
  
  
  Капля крови на банкноте 18+
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ:
  
  Их сиятельство потомок благородного княжеского рода князь Дурново, писатель-миротворец А. Данилов имеет честь написать новый художественный рассказ "Капля крови на банкноте" в котором опишет тяжелые будни советских фальшивомонетчиков, подпольных цеховиков, валютчиков и спекулянтов смутные перестроечные 80-е года прошлого столетия. Чтоб они все были богаты и здоровы.
  
  Художественно- фантастический рассказ из жанра попаданцы "Капля крови на банкноте", хоть и опирается на реальные события перестроечных 80-х и лихих 90-х годов, все же является плодом богатой фантазии автора, так, что все совпадения с реальными событиями и людьми являются чисто случайными, и не имеют к кому-либо-нибудь из реально живущих сейчас людей никакого отношения. Как и к самому автору. Никому из читателей нет нужды примерять на себя похождения литературных героев. Это все дела давно минувших дней. Выдумка. Просто читайте и получайте удовольствие.
  Капля крови на банкноте
  
  
   "Деньги - это отчеканенная свобода"
  
  1
  
   Кондиционер старательно гнал прохладный воздух, разгоняя липкую августовскую духоту, которая вязким киселем висела в кабинете коммерческого директора инвестиционного ИК банка "Визит". Хозяин этого кабинета пятидесятилетний моложавый мужчина с пышной шевелюрой и небольшой бородкой сидел в резном арабском кресле, забросив ноги на край стола и покуривая гаванскую сигару, задумчиво потягивал из хрустального бокала домашний коньяк. Он мог не напрягаясь купить коньячный заводик во Франции, но, по давно укоренившейся старой привычке, предпочитал сам перегонять из винограда чачу и делать свой домашний коньяк. Ему он полностью доверял, а вот французскому нет - мало ли, что могли набодяжить в свое пойло те "лягушатники". Не любил он французов. Видимо, это осталось у него в крови на геном уровне, когда те не приняли, должным образом в 20-х годах прошлого столетия русскую белоэммиграцию, хотя армия Самсонова почти вся полегла в Мазурских болотах, спасая честь Франции
   Хозяином этого кабинета, а значит акционером, как и совладельцем ИК банка "Визит", являлся потомок старинного дворянского рода, ваш покорный слуга Алексей Дигавцов, которому на старости лет наконец-то нашлось дело по душе - делать, в тишине кабинета, свой маленький гешефт. Я сделал небольшой глоток коньяка и вдруг, в коридоре раздался громкий крик:"Вася, Вася!!" От неожиданности у меня сработала въевшаяся намертво привычка наперсточника (криком Вася предупреждали о приближении ментов), я вскочил с кресла и, сбросив все бумаги со своего стола в сейф, тут же запер его. Подождав некоторое время, я вышел в приемную:
   - Кто кричал? - спросил я свою секретаршу Людку молоденькую крашеную блондинку, которая имея на руках университетский диплом, корчила из себя круглую дуру.
  - Это завхоз звал электрика. Вам они помешала Алексей Владимирович?
   - Не помешали, но скажи завхозу, что он таки, не на Привозе, пусть сильно не разоряется, а то может простудить гланды. А на бирже труда их не лечат.
   - Я обязательно это ему передам. Может Вам, что-нибудь надо? - вежливо поинтересовалась она, демонстрируя мне, из-под мини юбки, стринги-жопорезы на своих идеально ровных ногах.
   - Занесешь мне, часика через три, квартальный отчет по сальду или бульду... и не забудь зубы почистить и подмыться. А пока не беспокой меня. Пойду кемарну минут эдак сто двадцать на каждый глазок, - вежливо ответил я ей и пошел в свой кабинет, матеря в душе завхоза заставившего вспомнить мою бурную молодость, пришедшуюся на лихие девяностые. Надо было срочно снять стресс и расслабиться.
   Была у меня в кабинете на втором этаже комната отдыха с биллиардным столом, небольшим бассейном и шикарным кожаным диваном на котором я и принимал от своей секретарши ежедневные квартальные отчеты. В банковском деле всегда нужен строгий коммерческий учет и бухгалтерский, наверно, тоже. Но пока я решил обойтись без нее.
   Сыпанув на журнальный столик кокса, на который я давно уже плотно подсел (редкая гадость), платиновой карточкой сделал дорожку, потом скрутил с тысячной долларовой банкноты трубочку и втянул кокс в обе ноздри. На выпитый раньше коньяк он лег отлично. В голове стало проясняться. Тут же у меня выросли крылья, открылись радужные двери портала параллельных миров, и я, порхнув, как мотылек, влетел в него, и понесся по потоку межвременного тоннеля, в котором время течет, как река.
  Сколько я плыл в том потоке - не известно. Он меня убаюкал и я уснул. Проснулся я от резкого телефонного звонка. Не открывая глаз, я стал машинально искать свой мобильный телефон. Не нашел. Пришлось открывать глаза. Увиденное меня не обрадовало. Вместо своего кабинета я увидел маленькую комнатку, в которой едва помещались шкаф, и железная кровать на которой я лежал. Возле нее стоял стул, а на нем стационарный телефонный аппарат, который и звонил. Протянув руку, я снял трубку и, машинально, сказал:
  - Алло.
  - Орел!! - взорвалась трубка чьим-то жизнерадостным голосом. - Срочно приезжай в мастерскую. У меня наконец-то получилось то, над чем мы столько месяцев ломали голову!
  - Ты кто такой, братан? И куда мне надо приезжать? - еще находясь под кайфом, не мог понять я своего собеседника, но, уже медленно начиная вспоминать, что эта комната мне смутно знакома, как и голос собеседника.
  - Совсем, что ли мозги пропил!? Кончай, Леха, выебываться, прими душ, хватай тачку и срочно приезжай ко мне на Шевчик в нашу мастерскую.
  - Хорошо, сейчас приеду, - сказал я лишь бы поскорее избавиться от назойливого собеседника. В одном он был прав - надо было принять душ и привести в порядок мозги, чтобы понять, куда меня занес в этот раз поток времени.
  Но прежде чем пойти в ванну, я проверил содержание своих карманов. Кроме портмоне с визитками, кредитными карточками и мобильным телефоном в них ничего не было. Разблокировав телефон, я попробовал к кому-нибудь дозвониться. "Абонент находится вне зоны действия сети". Облом. Проверил камеру и видео, работают нормально и зарядка полная, на пару суток её хватит. Но телефон я все равно отключил. Пусть пока отдохнет. Снял трубку со стационарного телефона и набрал номер 09.
  - Восьмая, - ответила телефонистка.
  - Але, барышня, какой сегодня год, месяц и число? - спросил я.
  - 5-е августа 1988 года, - ответила барышня и отключилась.
  - Спасибо, - брякнул я в уже молчащую трубку.
   Значит перестройка. Заря развивающегося капитализма. Апогей сухого закона. Атас. Значит я в своей новой квартире. Надо привести мысли в порядок и контрастный душ для этого вполне подходит. Ванну я нашел в конце длинного коридора. Был там и душ. Я закрыл дверь и разделся. Мне очень понравилось моё молодое тело. Не мешало бы попробовать, как функционируют некоторые мои органы. Но с этим попозже. А сейчас, сделав воду комнатной температуру, я стал под душ. Мне сразу же полегчало, и я, даже, стал припоминать события более чем тридцатилетней давности, когда я молодой нищий театральный художник всеми силами пытался разбогатеть в стране Советов.
   Боже мой, какой же это был идиотизм появиться на свет в тоталитарной державе. Но обратно ведь не залезешь, пришлось выживать. Кое-как закончив восемь классов школы, я напутствующий советом вечно пьяного отца, что специальность за плечами не носить, поступил в средне-техническое ПТУ. Где учились сельские парни мечтавшие устроиться на завод и получить в городе квартиру, и не поступившие в техникумы дети городского люмпен-пролетариата, родители которых работали на заводах и уже получили квартиру. И те и другие начинали медленно спиваться в кафе и столовых, где продавали на розлив пиво, а из-под полы водку и самогон. На выходе подвыпивших мужчин и женщин принимали менты и отвозили в медвытрезвитель, который работал на хозрасчете (чем больше примут, тем больше премия у его сотрудников), там их освобождали от не пропитых материальных ценностей и выкупав по холодным душем оставляли ночевать. Утром выписывали штраф и отправляли бумагу по месту работы. А там пьяницу, за то, что он выпивал в своё свободное время, лишали премии, переносили отпуск на зимнее время и отодвигали в конец очереди на получение квартиры, машины или мебели. За всем этим надо было стоять в очереди. Эра сплошного дефицита. Мрак феодального средневековья.
   Вот в такое время и в хрущевской квартире, по чьей-то прихоти, я сейчас и оказался. Не надо было мешать коньяк с коксом. Могло занести и к динозаврам. Хотя чем развитой "совок" был лучше мезозоя трудно сказать. Тем более, что судя по пеленкам, развешенным в ванной, я уже был женат. Зашибись - денег нет, но зато есть жена и дети. Хорошо еще, что я вспомнил звонившего. Это был мой коллега по профессии художник Костя, чей живой характер и не позволял ему мириться с нищенской зарплатой и потому он вечно, что-то мутил. В этот раз его осенила идея начать печатать с помощью шелкографии советские деньги. Утопизм. Ещё и к тому же уголовно наказуемый.
   Я ему об этом прямо так и сказал. Лучше торговать импортным дефицитным барахлом, которое можно было выкупать у иностранных студентов, учившихся в нашем медицинском институте, а потом на базаре-туче втюхивать их лохам. Хотя и это тоже преступление. Статью за спекуляцию еще никто в стране Советов не отменял. Не стоит пускать из виду, что там, где крутится импортное барахло, там же крутится и валюта. А это уже совсем другой срок, могли, и лоб зеленкой намазать. Случаи такие уже были. Поэтому мы с ней и не связывались... до поры, до времени.
   И вот Костю кто-то надоумил в его ЖЭКовской мастерской, куда его пристроил тесть начальник цеха какого-то промышленного гиганта, заняться печатаньем советских денег. Поначалу Костя носился с идеей сделать штамп и пуансон железного рубля и штамповать подделки в кузнице, но потом, что-то ему помешало, и он уговорил меня заняться шелкографией. И пока я, сделав матрицы, печатал майки и футболки, он разрабатывал эскиз червонца. Самая ходовая купюра. И не из дешевых - две бутылки водки и неплохая закуска. Да и никто ее никогда не проверял. Если не жадничать - можно было всю жизнь выпекать те червонцы.
   Матрицы он сделал довольно быстро и, достав через своего тестя в заводской типографии типографскую краску и бракованный шрифт, он приступил к первым опытам. Мастерская находилась в подвале жилого дома, имела всего одну маленькую форточку, да и самодельный станок был не совсем хорошего качества... Но и тем не менее, на мое большое удивление - купюры у нас начали получаться довольно приличного качества. Мы даже сделали валик на который напаяли звезды для водяных знаков и прокатывали наши червонцы. Пока бумага была влажная, водяные знаки получались изумительные, как настоящие, но стоило ей подсохнуть, они почти исчезали. Приходилось их подкрашивать простым карандашом. И хотя фальшивки на базарах шли на ура - страдало авторское самолюбие. А это уже моветон.
   И вот теперь он позвонил, чтобы поделиться со мной новостью, что он, наконец-то, решил эту проблему. М-да знал бы он о существовании в будущем цветных ксероксов. Те аппараты несказанно обогатили некоторых людей в лихие 90-е, когда в оборот пошли купоно-карбованцы. Печатали их тоннами. Выкупали на них все, что можно было купить. Но в основном золото и валюту. Эра коммунизма. О которой так долго нам рассказывали коммунисты наконец-то наступила. Жалко, что страна его строившая, так его не дождалась. Зато дождались прорабы перестройки, которые приватизировав все народное имущество пролезли в депутаты и с наглой сытой рожей, стали поучать ограбленный ими народ, как надо правильно жить в новой стране.
  Мои философские рассуждения о превратностях судьбы прервала трель дверного звонка. Чертыхаясь, я вылез из ванны, наскоро вытерся вафельным полотенцем и, накинув на себя джинсы и футболку, пошел открывать дверь.
  Пошарпанная входная дверь с примитивным накладным замком навеяла на меня воспоминания о тех славных временах, когда я ее не раз выбивал по пьянке. Действительно славное было время, когда меня звали Даником и я зажигал с Топой и Макой на Бэцике. Рубль на кармане, пивбар "Пингвин" и весь мир в кармане. Привет Ирка я и тебя помню, как и Ленку, что не дождалась меня со службы. Да и не стоило меня ждать, все равно я бы ни на ком не женился. Потому, как флотский парень - все пропьёт, но флот не опозорит. Смысл мне было связывать себя семейными узами. Хотя потом я все же женился.
  Но это все будет потом, а сейчас в мою дверь продолжал кто-то звонить, пытаясь встретиться со мной, и рассказать мне за смысл в этой жизни.
  - Да открываю я уже! - крикнул я тому настырному человеку, который настойчиво звонил в двери. - Кто там?
  - Не бойся, не гости. Открывай, Леха. Соседка, - отозвался из-за двери женский прокуренный голос.
  Не успел я полностью открыть дверь, как на мою шею повесилась какая-то растрепанная девушка. Она ввалилась в мою квартиру и, шепча о какой-то любви и о том, как она соскучилась, стала меня целовать. Перло от нее перегаром, наверное, так же как и от меня.
  - Да дай мне хоть дверь закрыть, - оторвав ее от себя, сказал я, тщетно пытаясь сообразить, кто же это такая. Вспомнил, точно соседка. Запасной аэродром на тот случай, когда моя жена уезжала в село к своим родителям. - Тебе чего, Ирка, надо?
  - Леха, у тебя похмелиться есть чем?
  - Коньяк, виски, джин с тоником, а может тебе просто водки налить. Ты вообще, девочка, охуела от счастья - бухаешь с кем-то на стороне, а ко мне приходишь похмеляться, - пробурчал я не в силах оторвать взгляда от ее роскошных сисек, которые грозились вывалиться из декольте ее ситцевого халатика.
  - Ну, распизделся. А хочешь я тебе тоже дам? Но, только после того, как ты меня похмелишь, - не осталась в долгу соседка. - Твоя мымра где, опять в село укатила коровам хвосты крутить?
  - Да хер его знает, где она. Очнулся, а дома никого нет, - машинально ответил я, пытаясь вспомнить, где у меня могут быть припрятаны деньги.
  Вспомнил, несколько фальшивых червонцев лежало в первом томе "Капитала" Карла Маркса. Прикольная книжка досталась мне в подарок от моего кореша Абраши. Достав ее с книжного шкафа я отогнул палитурку и нашел их на месте.
  - Так, каблучио, - отдавая червонцы Ирке, сказал я, - слушай сюда внимательно, я сейчас на несколько часов отъеду по делам, а ты смотайся на базар, купи что-нибудь пошамать, ну и пивка с водочкой... И не вздумай, сучка, меня продинамить. Оставлю без спиртного. Поняла?
  - Поняла, не дура. Уже, Леха, убегаю. Я и подмоюсь, - обожгла она меня своим раскосым блядским взглядом и наконец-то исчезла из моей квартиры.
  
  2
  
  К Косте, хоть он и жил на другом конце города, я добрался довольно быстро. Всего-то три пересадки. Час езды и я уже у него в мастерской. Входную дверь в подвал он почему-то не запер и я, спустившись по ступенькам, попадаю в помещение с низким потолком, в котором в свете дневной лампы плавает сизое облако табачного дыма. В дальнем углу мастерской на диване рачком, со спущенными трусами, стоит Костина жена Людка, а над её задницей пыхтя, старательно трудится Костя.
  Забавная сцена. Был бы я талантливым художником я бы тут же начал писать картину типа "Соблазнения Афродиты", но господь Бог меня таким талантом не наградил, потому я развернулся и вышел из мастерской и присев на лавку закурил. Ко мне подошел мой знакомый и попросил закурить. Мы с ним покурили, перекинулись ни к чему никого не обязывающей парой фраз и я, выбросив окурок, опять спустился в подвал. Людка уже сидела на диване и как ни в чем, ни бывало, читала какой-то журнал, Костя курил в форточку.
  - Здоров были, распиздяи, - вежливо поздоровался я с ними. - Чем социально-полезным для общества занимаетесь?
  - Привет, Орел. Всё шутишь? - поздоровался со мной Костя.
  - И тебе, Леха, не хворать, - поднимаясь с дивана, ответила Людка, поддергивая юбку, - я домой Костя.
  - Давай, мать, иди, а мне надо еще поработать.
  - Не нажирайтесь, работнички, - выходя из мастерской, сказала Людка.
  - С такими нажрешься, бабки высасывают, что пылесос. Не успеваешь их зарабатывать.
  - Меньше по блядям лазь, неси все в дом - дал я ему совет.
  - Не могу, тянет меня к ним, Орел, со страшной силой. Помнишь ту Инку, с которой мы познакомились на Анголенко?
  - Это та, которая береты шила, а мы ей на них фирменные лэйблы от Кардена печатали? Помню. Редкое блядво. Не отсасывала только у памятника Ленина. А что с ней? - заинтересовался я.
  - С ней? Ничего все в порядке. Привезла новую партию беретов. Вечером приедет Вовчик мой брат, отпечатает их. А я с ней на следующей неделе махану на пару дней к Волкову в Ялту. Оттопырюсь там не по-децки... бархатный сезон все же. Да и Волкова надо проведать, что он там строит.
  - Езжай, мне-то какое дело, - беззаботно отмахнулся я. - Ты чего звал-то меня?
  - Там от людей из Магадана заказ пришел на тысячу черных маек и пятьсот футболок. Просят, чтобы были не хуже адидасовских. Сделаем?
  - Надо позвонить на базу и договориться, чтобы нам их отложили, потом на химчистке их покрасить и отпечатать. Ну, в общем, все, как обычно - это не есть проблема. А что там с водяными знаками?
  - Нашел я решение проблемы. Сейчас придет мой кум Славик, ты его знаешь...
  - Это тот, который на тюрьме вертухаем служит?
  - Тот самый. Так вот у него в одной из камер парится мужичок, который в селе наладил выпуск фальшивых пятидесятирублевок.
  - Слышал я о нем. Гений. Кулибин. За три года в своем гараже поставил типографию не хуже, чем при Госзнаке. И чем же он нам с тюрьмы может помочь?
  - Поделится с нами своими секретами.
  - В честь чего ему нам помогать? Он что не понимает, что мы не лотереи спортлото собираемся печатать.
  - Понимает. Но ему мой кум там такие условия создал, что ему деваться некуда... Да и в карты он крупно продулся. Деньги ему нужны.
  - И много?
  - Два куска.
  - Ни хрена себе у него аппетит, - присвистнул я.
  - Не жлобься, Орел, надо выделить бабки из общака. Они за неделю окупятся.
  - Ну не знаю, не знаю,- задумался я.
   И было над чем. Неизвестно сколько еще мне тут торчать придется. Отвык я уже рисковать. То ли дело в моем времени - сиди у себя в кабинете, потягивай неторопливо коньячок, а денежки сам капают. Достаточно только руку протянуть и взять все, что хочется. Интересно насколько же я здесь застрял? Ох, не надо было мне кокс бодяжить с коньяком. Теперь разгребай все это дерьмо.
  - Эй, на шхуне, ты чего, Орел, задумался? - прервал мои размышления Костя.
  - Что-то стремно мне. Не хотелось бы поменять свою хрущобу на камеру.
  - Сам боюсь. Но чинка стоит вычинки. Да и Славик обещал нам по блату отдельную хату с молодым "петушком", - "успокоил" меня Костя.
  - Да ну нахуй такое счастье. Пусть он его себе оставит, - отмахнулся я от такой перспективы.
  - Ладно не ссы... Дальше неба не загонят, в землю хуем не воткнут.
  - Я и не ссу. После трех боевых служб, я перестал бояться. Разумная предосторожность никому еще не помешала. Береженного Бог бережет, а не береженного конвой стережет. Отдай ему бабки и забери у того Кулибина его секреты. А я поехал домой. Заодно заеду на базу спорттоваров, договорюсь о майках и футболках.
  - Не хочешь с нами на тюрьму съездить?
  - Без меня. Я туда в детстве накатался, когда бате грев возил. Выдели мне на закупку товара три тысячи и я поехал.
  - Без проблем - сказал Костя, отрывая сейф в котором мы хранили наш общак.
  - Все, Костя, я погнал по делам, завтра созвонимся.
  - Точно не хочешь на тюрьму съездить?
  - Нет.
  - Ну, тогда до завтра.
  Выйдя из мастерской, я с большим трудом поймал свободного частника и поехал на базу. Отвык я уже от ненавязчивого советского сервиса. Деньги есть, а такси заказать практически невозможно. Приходиться обращаться к частникам. Те хоть и берут дороже, но не задают лишних вопросов, потому, как сами нарушают закон о нетрудовых доходах. ОБХММ еще никто в стране Советов не отменял. Попав в их сети, можно было запросто лишиться машины. А попав не на тех людей и головы. Камикадзе.
  На базе у знакомой кладовщицы я закупил партию маек и футболок, заплатив двойную цену рассчитался с ней и, погрузив мешки в такси, поехал в химчистку, где меня всегда рады были видеть. Отдал им майки и футболки, я наконец-то смог вздохнуть свободно и отправиться с чистой совестью к себе домой, где меня ждала Ирка.
  Точно ждала и не одна. С ней был ее родной брат, сержант милиции Петруха, которого я знал ещё ребенком и защищал от дворовой шпаны. Они сидели в беседке и непринужденно болтая, покуривая, неторопливо пили пиво, которое наливали из трехлитрового бутылька.
  - Я милицию не вызывал. Тебе чего? - увидев его, недружелюбно спросил я.
  - Проблемка у тебя, Даник, нарисовалась... Твои деньги? - небрежно бросил он на стол те червонцы, что я дал утром его сестре Ирке.
  - Даже если они и мои, я все равно буду упорно стоять на том, что я их впервые вижу.
  - Примерно это я и думал от тебя услышать. Кремень. Не знаю где ты их взял, но мой тебе, Даник, совет - спали их и больше к ним не прикасайся. На них уже есть ориентация.
  - Как их вычислили? - не удержался я от вопроса.
  - Как обычно по повторяющимся номерам, и карандашному рисунку. Это же надо додуматься водяные знаки подкрашивать карандашом. А так и не скажешь, что фальшивка.
  - Благодарю. Учту твой совет. У тебя ко мне все?
  - Учти, учти. И запомни, Даник, я не всегда могу оказаться рядом с тобой. Пока, не болей - попрощался он со мной.
  - Ладно, не буду болеть. А вообще ты мне комиссар в будущем надоел своими сентециями и здесь грузишь. Иди уже домой отдыхать, - дал совет я Петрухе, будущему комиссару полиции, который в будущем был в нашем банке начальником службы безопасности.
  - Хорошо, что ко мне брательник зашел, а то погорела бы я с твоими фальшивками, - встряла в разговор Ирка.
  - Если бы у бабушки был хуй, то это бы уже был бы дедушка. Держи деньги и вали в магазин за пойлом. А я пойду домой.
  - Деньги сейчас хоть не фальшивые?
  - Нет. Давай иди, пока я не передумал.
  - Уже бегу.
  
  3
  - Так какое же оно будущее, Даник? - лежа у меня на груди, после сексуальной оргии, сонно спросила Ирка. - Интересное? Коммунизм мы уже там построили? Наверное, там денег и ментов уже нет?
  - Ментов там, Ирка, действительно нет, как рублей, дефицита, и коммунизма. Полиция там права качает, - затягиваясь сигаретой, ответил я, чувствуя легкую истому во всем теле.
  Надо сказать, что во время секса моё молодое тело сработало на отлично. Такой эрекции я давно уже не имел, как и такой искусной жрицы любви. Это ж надо уметь так владеть своим телом. За вечер Ирка меня полностью опустошила, а сама была, как огурчик, правда малосольный, ну так еще бы - выпить столько вина. Ей бы спать, а она с вопросами пристает. И дернул же меня черт проболтаться ей по пьяне, что я гость из будущего. Поверила или нет, но с вопросами пристает, и спать не собирается.
  - А что же там еще есть в вашем будущем, кроме полиции, может, и самого будущего нет, а ты мне все напиздел? - задала она мне очередной вопрос.
  - Бля, достала. Смотри внимательно, - сказал я и, достав свой мобильный телефон, включил режим видео. - Внимание, снимаю. Готово. Смотри на экран.
  - Ух ты, так это ведь я, - ахнула Ирка увидев себя на экране телефона. - И что, так можно все снять и показывать по телику порнушку?
  - Можно, - успокоил я ее. - Но твоя наивность меня поражает. Хотя, чего ожидать от чувихи, которая вместо простых стеариновых свечей принесла мне свечи от геморроя. Настоящий праздник. Ты что, никогда не ужинала при свечах?
  - Ну, ты же сам попросил купить свечей, я и купила - с красавкой. А ужинаю я на кухне под лампочку. Так что там с тем будущим, кем я в нем буду?
  - А кто ты сейчас, где работаешь?
  - На заводе числюсь плавильщицей, а работаю табельщицей.
  - Понятно, подснежник. Паразит на теле рабочего класса.
  - Сам ты паразит. Тебе же говорят русским языком - табельщица я.
  - С такими, как у тебя сисяндрами могла бы быть и секретаршей.
  - Пробовала - не понравилось.
  - А что так, ума много надо? - заинтересовался я.
  - Да какой там нахуй ум. Там надо целый день в кабинете сидеть. А я свободу люблю. Работа табельщицы меня устраивает. Пару часов в кабинете пошоркалась, потом начальнику цеха минет сделала и свободна.
  - Охуеть можно, ну из вас и труженицы, - не удержался я.
  - Так кем же я буду в будущем?
  - А я знаю. Видел твою фотку пару раз в интернете с внуками на фоне какой-то крепости. Хозяйка ты той крепости или просто путешествующая, не знаю. Но мужа у тебя точно нет, - опережая её вопрос о муже, ответил я.
  - Мужа значит, у меня нет. Вот паскудство. А что такое интернет?
  - Глобальная информационная сеть. Паутина. Боюсь, что тебе этого не понять. Давай спать. У меня дел днем за гланды.
  - Нет, я к себе домой пойду. А то не дай бог, утром твоя жена приедет.
  - Дверь не забудь захлопнуть за собой.
  - Захлопну. Отдыхай, гость из будущего, - сквозь дрему услышал я ее голос и отключился.
  
  Поначалу я спал без сновидений, а потом под утро провалился в кошмарный сон. Приснился мне мой первый завод "Запорожсталь", где я ученик бакланки махал кувалдой ремонтируя слябинг, а рядом стоял какой-то мордоворот в грязной, промасленной робе и щеря свой сифилисный рот, рассказывал мне о том, что если я не умею работать головой, то всю жизнь буду работать руками, а вдалеке на втором этаже конторы, опираясь на поручни стояла голая Ирка и глумливо ухмыляясь строила мне глазки.
  Вдруг, откуда-то издалека раздался какой-то звон, Ирка исчезла, а я оказался сидящим за каким-то столом. Почему-то я был одет в белую матросскую робу, а рядом сидело еще несколько таких же матросов. Мы ели из алюминиевых мисок макароны по-флотски. Опять, что-то зазвенело, и раздался чей-то голос:
  - Встать. Окончить прием пищи. Команде построиться на верхней палубе.
  Мы вскочили из-за стола, который назывался на флоте баком и, рассовывая недоеденный хлеб по карманам, побежали на верхнюю палубу. На трапе я споткнулся и упал. Ко мне тут же подбежал какой-то мичман и стал орать на меня, что я ползаю по трапу, как беременный таракан.
  - Оставьте меня в покое! Я уже отслужил свое!! - закричал я и врезал тому мичману по зубам.
  Опять раздался какой-то звон, и я оказался в затхлом и темном чреве подводной лодки, зажатый в тесном отсеке между рулями. Наверху мой товарищ Серега Ефрем ацетиленовой горелкой нагревал металл, а стоящий рядом с ним Вася Батюсь бил по нему кувалдой... Бом, бом, бом - звенел раскаленный металл колокольным звоном. "Пиздец", - ужаснулся я... и открыв глаза, проснулся. За окном уже рассвело, а в комнате настойчиво звонил телефон.
  - Алло, - сняв трубку, сонно сказал я и сплюнул горькую слюну.
  - Алло. Это ты, Леха? - отозвалась незнакомым голосом телефонная трубка.
  - Кому Леха, а кому и коммерческий директор Алексей Владимирович, - не проснувшись до конца, ответил я собеседнику.
  - Это Славик, кум Кости. Мы с тобой Леха знакомы...
  - Ну и что? Мало ли я с кем знаком. Чего тебе? - не мог понять я, что надо от меня моему собеседнику.
  - Костика мусора сегодня утром повязали. Он сейчас сидит в СИЗО.
  - За что? - настороженно спросил я.
  - Это не телефонный разговор, но думаю, что за те деньги, что были у него...
  - Ничего об этом не знаю... И чем ему помочь ума не приложу. Может ты, что-то можешь посоветовать?
  - Могу. Нам надо встретиться у вас в мастерской.
  - Буду там, через пару часов. Жди.
  Положив трубку, я капнул в стакан пару капель недопитого портвейна, выпил его, закурил и задумался. Ехать на стрелку с Костиным кумом вертухаем мне было в лом, но и сидеть просто так не имело никакого смысла. Взвесив все за и против, я сполоснул лицо, оделся и вышел на улицу. По проспекту Маяковского я поднялся к проспекту Ленина и, поймав такси, поехал на Космос в химчистку. И только забрав с покраски крашеные майки и футболки, я поехал в мастерскую на Шевчик.
  Трикотажем, вернее нанесением рисунков на изделия я занимался вполне легально. Как у инвалида армии у меня был патент и утвержденные худсоветом рисунки. Председатель того худсовета долго не хотел ставить печать, пока мы ему на ом не привезли два мешка гречки (большой по тем временам дефицит), ледяное сердце чиновника растаяло и он снизошел к нашим просьбам, поставил на эскизах печать худсовета. Каждый обремененный властью чиновник в стране Советов, помимо зарплаты отел еще иметь дополнительный доход. Так что, заплатив минимальный налог в казну государства, я еще больше выделял денег на подмазывание контролирующих органов, налоговой, милиции и особенно ОБХССу, который контролировал все нетрудовые доходы населения.
  Если человек думал, что он самый умный и, заработав своим каторжным трудом на крайнем Севере деньги на машину, выйдя на пенсию и вернувшись на материк, принялся таксовать, он автоматически подпадает под статью о нетрудовых доходах и им уже занимается ОБХСС. А это - уголовная статья с конфискацией всего имущества, ну и, конечно же, машины. Еще хуже дела обстояли у того человека, который в горбыткомбинате решил не выбрасывать меховые обрезки, а шить из них шапки - тоже статья с конфискацией. Майки перешиваешь - статья. Обувь шьешь - статья. Переплавляешь зубные щетки на бижутерию - статья. Из боксерских перчаток шьешь куртки - статья. А за ювелирку лучше вообще было не браться - вплоть до высшей меры. Никакой частнособственнической предпринимательской инициативы, только честная работа на заводах и фабриках. Социалистический феодализм с человеческим лицом. Мрак.
  Отвык я уже от совдепии, как и от промышленного, загазованного Запорожья, отвык. Хотя я к нему никогда, по большому счету, и не привыкал. Как можно было привыкнуть к газовой камере, в которой зимой шел черный снег, а летом выпадали красные дожди? И это еще были цветочки.
  Когда-то у моих родителей была дача на поселке Скворцово в районе Магниевого завода, так мы урожая на ней никогда не видели. Выбросы хлора регулярно начисто сжигали всю зелень на деревьях. Мою маму это очень огорчало. А отец вообще старался туда не ездить, проводя свободное время от работы на том Магниевом заводе в столовой "Под грибами", где даже было вино на разлив. Заводчане бухали, как и работали - с остервенением.
  Мужчины редко, когда доживали в Запорожье до пенсионного возраста. Город молодых, так его называли сами запорожцы. Не очень сильно он изменился и в будущем. Как не хотели отцы города развивать туризм в советское время, так не развивали его и в будущем. Грабить и воровать просто стали больше. А работяги-заводчане, как ходили гнуть шею на заводы, так и ходят. Просто они раньше работали на советских феодалов, а потом, после развала империи, стали работать на олигархов. Ничего не поменялось. В лихие 90-е им годами не платили зарплату, а они все так же продолжали ходить на завод.
  Один олигарх жаловался своему собрату по капиталу:
  - Я этих работяг не понимаю, я уже вырезал и продал все оборудование, зарплату им не плачу, а они продолжают ходить на завод. Что делать?
  - Попробуй сделать им платный вход...
  - Уже пробовал, домой не ходят - спят на заводе...
  Анекдот из жизни - зарплату работяги не получали, а продолжали ходить на завод. А когда он снова стал работать, они с удвоенной энергией принялись наверстывать упущенное время. Тогда им стали уже платить выпускаемой заводом продукцией или тем, что удавалось на неё выменять. Бартер. Работяги с автомобильного завода "Коммунар", даже стали собирать в гаражах машины "Таврии".
  В будущем этот приватизированный (украденный у народа) завод, сменив не одного собственника, ляжет замертво. Украсть ума хватило, а привести его в рабочее состояние - не хватило. Так же приватизировав, разворовали и снесли швейную фабрику, мимо которой я сейчас проезжал, и на которой двадцать лет проработала моя жена. От нее в светлом капиталистическом будущем, даже фундамента не останется, как и от молокозавода, где я когда-то работал слесарем-наладчиком.
  Такие вот невеселые мысли обуревали мою больную с похмелья голову, пока я катался по загазованному Запорожью. В стране Советов думать не рекомендовалось. Украл, выпил - в тюрьму или пропил получку, и снова на завод в стойло рога мочить. Невеселая перспектива. Недаром евреи стали из нее разбегаться, а это духовный потенциал страны. Мой учитель, который открыл мне секреты шелкографии и подпольной коммерции был старым и, таки, умудренным жизненным опытом евреем. Подозреваю, что дядя Боря еще и во времена НЭПа делал свой маленький гешефт. Мозги он мне крепко на место поставил, а не то я бы и по сей день ходил на завод. Это при условии, что я бы дожил до своих лет. Что маловероятно.
  
  4
  
  Такси подъехало к мастерской. Я вышел из машины, выбросил недокуренную сигарету и, вытащив из багажника мешки, принялся перетаскивать их в подвал. Работа заняла не очень много времени. Закончив с мешками я, сходив в магазин, купил пива и копченую рыбу. Не успел я прикончить одну бутылку, как на запах подтянулся и Славик. В будущем я с ним не встречался. Видимо плохо кончил слуга двух господ. А может и эмигрировал.
  - Ну, рассказывай, что там у вас с Костей приключилось, - не здороваясь с ним, пробурчал я, наслаждаясь холодным пивом.
  - Пива не нальешь?
  - Нет. Его заработать надо. Так что там случилось?
  - Мы с ним вчера крепко поддали, и он пошел в магазин за бухлом, там его и менты и повязали. Видимо взял не те деньги, - начал заливать мне Славик.
  - А ты где был, почему своего кума не прикрыл!?
  - Я в это время на хате с его женой Людкой кувыркался, - понурив голову ответил Славик.
  - Чем докажешь, что был с ней, а не наводил на Костю своих коллег?
  - У меня есть с собой негатив вчерашнего вечера...
  - Давай его сюда, не то обронишь, - почувствовав азарт, сказал я. - Не боись, Славик, не обижу.
  Славик, покопавшись в карманах, достал черную кассету с фотопленкой. Я вынул ее и стал внимательно рассматривать кадры. Все было на месте, Славик умудрился даже снять несколько кадров, где Людка у него отсасывала. Серьёзный компромат. Видимо, что у него есть и против Кости и меня. Его надо было обломать.
  - Не хуево ты, Славик, устроился, я ебашу, Костя у тебя в шнырях за водкой бегает, а ты отдыхаешь с его женой душой и телом. Но когда ты нужен тебя нет. Что ты из-под меня хочешь, чтобы я пошел и приступом взяв тюрьму освободил Костю? Запомни, фраерок, примут Костю, он за собой потянет и тебя.
  - И тебя тоже, - взвизгнул Славик.
  - Меня нет. Я инвалид, не подсудный, к тому же честный предприниматель. Я с вашими "блинами" никаких дел не имел и иметь не хочу. Сами вляпались, сами и выпутыйтесь. Всё базар окончен. Освободи мастерскую мне работать надо. И запомни - сольете меня, я вам хрен уже на тюрьму грев зашлю. Вот тебе штукарь и выметайся тушить пожар.
  - Спасибо, Леха, - засуетился Славик, - я буду держать тебя в курсе.
  После его ухода в накуренной мастерской сразу посвежело. Я еще включил вытяжку, и совсем стало хорошо. Скопировав на свой телефон полученную фото пленку, я достал из коробки, матрицу "фирменного Адидаса", выставил ее в печатном станке и приступил к печати. Заказ надо было сделать кровь с носу. Людей на Колыме ни в коем случае нельзя было подводить. Через три часа с небольшими перекурами я завершил работу. Один белый цвет итальянской пенкой прогонялся очень быстро. Дольше было футболку ложить на стол, и запекать потом на электрической печке отпечатанный рисунок. Сильно воняло и, не досмотрев, футболку можно было сжечь. Но и, тем не менее, с заказом я справился довольно быстро.
  Упаковав всё в мешки, я устало сел на диван закурил и потянул полтышок водочки. Ух, и хорошо же пошла. Теперь можно и расслабиться. А если бы сейчас сюда и хоря пышнозадова. Совсем стало бы замечательно. И как бы откликнувшись на мою немую просьбу, в дверь мастерской постучали. Я поднялся по ступенькам и посмотрел в дверной глазок. По ту сторону стояла Людка, Костина жена. Вот уж, как говорится - средь шумного бала, случайно...
  Её мужа менты прессуют, а она по мастерским ползает. За каким хреном она сюда притащилась, тоже деньги нужны? Вот уж конченное блядво - ничего у этих баб нет святого. Но почему-то все безумно любят тратить деньги. В будущем даже дали название этому заболеванию - шопомания. На всякий случай я достал свой мобильный телефон и, установив режим видео, поставил его на книжную полку. Вот теперь можно и гостью встречать.
  - Привет, подруга, - поздоровался я с ней запуская в мастерскую. - Что-то хотела?
  - Ты же знаешь, что моего Костю замели менты, - сев на диван начала она разговор.
  - Откуда? Мне ничего не известно, - кинулся я дурачком. - А за что?
  - За ваши с ним делишки!! - завизжала она. - Говорила я ему не связываться с тобой. Доведешь ты его до зоны!! А сейчас выметайся вон отсюда. Я теперь здесь хозяйка или плати мне арендную плату. Деньги мне нужны сейчас.
  - Понятно. Костя попал к мусорам потому, что со мной связался, а ты его боевая подруга, в это время у его кума хуй сосала. Ты считаешь, что с тем связалась? Так, почему он тебе денег не даст и мужа твоего из мусарни не вытянет? А дети твои знают, чем их мама занимается? За Костю я уже и не спрашиваю, - спокойно сказал я ей, и по мере того, как я говорил, ее лицо стало приобретать багровый оттенок.
  - Да как ты смеешь меня оскорблять... - начала, было, она орать, но я достал кассету и перебил ее.
  - Смею, девочка, смею. Твой любовник оказался редким мерзавцем и продал мне кассету с фотками вашей вчерашней оргии. Там очень четко видно, как ты и на хую у него скачешь, и в жопу даешь, и хуй сосешь.
  - Это ложь. Не мог Славик так со мной поступить...
  - Мог не мог. Думаю, что у него не одна такая кассета. Экие вы бабы дуры, пьяные при виде хуя, совсем теряете голову. Ты, Люда, посиди здесь пару часиков, пока я съезжу домой и распечатаю эти фотки, а потом и за арендную плату мы с тобой потолкуем. Ну, так что, я поехал?
  - Не надо, - сказала она, снимая через голову футболку.
  Лифчика она не носила принципиально, да и сиськи у нее были поменьше, чем у Ирки, но зато задница была зачетная. Большая, загорелая и шершавая как абрикос. Я поставил Людку раком на диван, плюнул ей в шоколадный глазик, ударил кулаком по ее спине и пока она в трансе от такой "ласки" расслаблялась, загнал ей в задницу свой член. От неожиданности она взвыла, но на ногах устояла. И хотя ее вчера туда и драли, очко было у неё довольно тугое, как у девочки. И сиськи, хоть и не большие, но еще довольно упругие. Она просунула свою руку между ног и начала ласкать свой клитер. И по тому, как она начала вертеть задницей мне стало понятно, что анальный секс ей нравиться. Это же не в поле на прополке раком стоять. По мере того, как я ее драл, она начала впадать в экстаз и ортать благим матом:
  - Еби меня, Леха!! Еби, как последнюю шлюху, Давай загоняй свой хуй поглубже. Резче, резче. Ааааа... Как пиздато... Еби, еби...
  - Ты меня, блядина, любишь?
  - Люблю, люблю, еби, еби... не останавливайся... Ааааа... Я кончаю... кончаю...
  - Давай кончай, детка, давай... - стал ускоряться и я, и через мгновение начал кончать ей в очко. - Ооооо... Хорошо-то как Маша, хорошооооо...
  - А я не Маша, но тебе я так понимаю все равно хорошо. Давай я еще у тебя, Леха, и пососу.
  - Потом, попозже, - отказался я... мало ли чего, а вдруг возьмет, да еще и откусит?
  - Отдай мне кассету, Леха. Клянусь, ты меня больше здесь никогда не увидишь.
  - Честно?
  - Детьми клянусь.
  - Верю. Кому-нибудь другому бы не поверил, а вот тебе верю, - сказал я, просматривая видеозапись на телефоне... отлично получилась.
  - Так что отдашь?
  - Да забирай, не жалко, - сказал я и бросил ей кассету.
  Людка тут же схватила кассету и разломав крышку вытащила пленку и стала ее рвать и жечь. Мастерская наполнилась едким дымом. Пришлось снова включать вытяжку. После того, как пленка сгорела, Людка преобразилась. У нее опять появился дьявольский блеск в глазах, плечи расправились, и она опять стала орать:
  - Пошел вон отсюда, мерзавец!! Я сейчас ментов вызову и они тебя посадят рядом с Костей!!
  - А как же наша любовь? - снова включил я дурака.
  - Какая на хуй любовь. Отодрал в меня в очко, как последнюю проблядь и считаешь, что это любовь!? Еще неизвестно чем ты меня наградил. Пошел вон.
  - Дура ты, Людка, набитая, хоть и считаешь себя умнее всех. Ты, что думаешь, я не подстраховался? Ты что такое видик знаешь? Любишь на нем смотреть порнушку? Посмотри вот эту,- сказал, включил просмотр на телефоне, и звук сделал громче.
  После того, как кончилась запись, на Людку жалко было смотреть. От королевы ничего не осталось. Корона спала. Тушь потекла.
  - Что это такое? - прошептала она.
  - Технологии будущего. Будешь на старости лет смотреть на себя в Ютубе. Может и денег на этом видео заработаешь. Понравилось? Ну, так что, Людка, - хуй сосать будешь? Я это тоже запишу.
  - Поддонок!
  - Я поддонок, ты шлюха. Что поделаешь, детка, мир не совершенен. Пошла на хуй отсюда, чтобы я тебя больше не видел. И моли всех богов, чтобы я не начал продавать твои фото и видеокассеты.
  - Не делай этого, умоляю. Я исправлюсь, - повалилась мне в ноги Людка.
  Неожиданно в дверь мастерской снова постучали. Кто-то хотел со мной встретиться. Кому-то нужны деньги.
  
  - Людка, ты уходишь, или собралась здесь жить вечно!?
  - Ухожу, - вытирая платком нос, промямлила она.
  Мы поднялись по ступенькам наверх, я посмотрел в глазок. У дверей стояла Инка, которой мы печатали "фирменные" лэйблы на беретах. Я открыл двери мастерской. Выпустил Людку и впустил Инку.
  - Привет, Леха. А Костя где? - поздоровавшись, поинтересовалась она.
  - Привет. В тюрьме. Грев ему отвезешь?
  - Ты че шутишь? - полезли у неё глаза на лоб.
  - У меня сегодня день такой. КВН на дому. Сейчас Масляков придет. Поржем вместе.
  - Значит, не шутишь... Похоже, что моя с ним поездка в Ялту накрылась медным тазом.
  - Похоже. А тебе, что перепихнуться не с кем? - поинтересовался я.
  - Не с кем, да и береты мне надо отпечатать. Возьмешься? - ответила Инка, забрасывая ногу на ногу.
  - Что там у тебя за надпись - Олимпиада 80?
  - Ты, что, Леха, мадам Шанель, - возмутилась Инка.
  - Хорошо, хоть не Клико. Ну, не знаю. Устал я. Сегодня было много работы... - задумчиво сказал я.
  - Ну, пожалуйста, сделай. Не сегодня, послезавтра. А я тебе поляну в "России" сегодня накрою. Отдохнешь, - стала меня уговаривать Инка.
  - Девочка ты, конечно, Инка, классная... А как же Костя?
  - Горе побежденным.
  - Понятно. Уговорила. Сейчас умоюсь, и поедем, - дал я себя уговорить.
  - Я тогда пойду на улицу тачку ловить.
  
  Она ушла. Я закрыл за ней дверь, положил своё портмоне с телефоном в сейф, помыл матрицу, умылся, выключил свет и, закрыв мастерскую, пошел к стоящей возле машины Инки. Мы сели в такси и поехали в ресторан "Россию". По дороге мы заехали за ее подругой Иркой, которая шила детские трикотажные костюмы и, через полчаса, были уже на месте.
  "Россия" в своё время был хорошим кабаком. Располагался он в уютном парке, в районе аллеи славы. Почти напротив горисполкома. На первом этаже был пивбар и "Березовый бар", на втором располагался ресторан. В будущем его приватизировали и разграбили. Так и стоит он немым укором человеческой алчности. Но сейчас он сиял всеми огнями и гремел звуками музыки. Возле его дверей толпился народ. Инка провела нас к черному входу, заплатила четвертак метрдотелю, и он усадил нас за свободный, уютный, угловой столик.
  Положив перед нами меню, он, гордо неся свою седую голову, величественно удалился. Взятки то же надо уметь брать с достоинством. Хвала господу, что в будущем с дефицитом общественного питания было покончено - ресторанов и кафе и баров расплодилось бессчетное множество. И каждый из них предлагал посетителям свою фирменную кухню и скидки на бизнес ланчи и обеды. С совковым дефицитом было благополучно покончено. Но постарев и поумнев, я перестал ходить по ресторанам. Причина проста - был у меня в свое время свой кабачок и я, имея возможность видеть кухню из середины, очень хорошо знал - что, как, и главное из чего в ней готовят еду и какие спиртные напитки наливают. Это как кушать рыбу фугу - повезет, не повезет...
  Потому-то я завел себе нормального повара и предпочитал кушать дома. Береженного Бог бережет, а не береженного, гастроэнтеролог стережет. И это, увы, не шутка. Но опыт приходит с годами, а по молодости хочется попробовать всего. Вот и сейчас я расслабиться то расслабился, но бдительности не потерял. Заказал себе графинчик водки, пиво, вареных раков, шашлык и овощной салат. Официанта предупредил, что если, это будет бодяженная катанка и чьи-то разогретые объедки - я к ним не прикоснусь, и он останется без чаевых.
   Похоже, Инку здесь хорошо знали и потому нас обслужили быстро и качественно. На вид все было свежее, а водка и пиво приличного качества. Видимо метрдотель держал свой персонал в ежовых рукавицах и знал на ком можно заработать, а кого нормально обслужить. Ударив пробкой шампанского в потолок, мы приступили к трапезе. Советские дамы, первые поросли зарождающегося предпринимательства, быстро покончили с первой бутылкой шампанского и заказали вторую, я же не торопливо смаковал раков, запивая их "ершиком" - смесью пива и водки. Такой коктейль, в свое время меня, юного ученика профтехучилища, проходившего производственную практику на заводе, научил пить мой наставник дядя Вася. Потом мы частенько с Топой, Кумом и Абрашей пили его в пивбаре "Красный камень".
   Юность - золотая пора становления человека. В это время нужны хорошие учителя и если кто-то из тех учителей скажет вам, что специальность за плечами не носить, а флот - это один большой и дружный экипаж, просто плюньте ему в лицо и обходите его стороной. Надо учиться в нормальном вузе и строить свою карьеру. Молодость для того и дается человеку, чтобы обеспечить свою старость. И если имеете возможность - ни в коем случае не женитесь. А, если уже решили жениться и, оставить после себя потомков, подходите к этому вопросу очень и очень серьезно. Только по-трезвому, и только по-расчету. Вам с этим человеком придется век коротать, а не водку по кабакам бухать.
   Пьяная баба - это отвратительное зрелище. Мало того, что она на танцполе начинает чудить не по-детски, а она еще и хочет спариваться или, как она говорит - ебаться. Потому, как своей пизде, она уже не хозяйка. А вот тут уже и начинаются проблемы. Инкина подруга Ирка - мелкое, косоглазое существо нажралось яко свинья и пристала ко мне с тем, чтобы я снял ей ебаря. Потому, как она воспитанная и культурная девушка и ей самой вешаться на шею первому встречному стыдно. Шикарный аргумент. Я ее, естественно, послал. Тогда она стала лезть мне в джинсы. Кошмар.
   Пришлось подняться и сходить с ней к соседнему столику, где в компании суровых мужчин, отдыхал мой знакомый цеховик Леха Борн. Он недавно вернулся от хозяина, где честным трудом искупал свою вину перед государством (посадили за то, что шил шапки из меховых отходов) и теперь отдыхал душой и телом.
  - Леха, - просто сказал я ему, - эта дама, которую зовут Ирина, мечтает страстно с тобой познакомиться, - и добавил, - если захочешь её трахнуть, она не будет против.
  - Прошу Вас, мадам, присаживайтесь к нашему столику, - тут же засуетился Борн, - Я у тебя, Леха, в долгу.
  - В долгу, так в долгу. Я тебя за язык не тянул. Отдыхайте. Созвонимся.
  
   Вернувшись к своему столику, я выпил рюмку водки, закусил куском мяса и, сказав Инке, что мне надо проведать своего близкого родственника, с которым я её чуть позже познакомлю, пошел отлить в туалет. Загаженные советские туалеты - это отдельная тема для рассказа, много я их на своем веку перевидал, но этот в "России" был в довольно приличном состоянии. На полу не было нассано и витал аромат дезодаранта. На умывальниках лежало мыло и, даже, имелась в наличии туалетная бумага, что было в то время жутким дефицитом. Пока я оправлялся, мне вспомнился анекдот времен Олимпиады:
  Встретились в Москве два иностранца. Поздоровались, и один спрашивает другого:
  - Ты куда идешь, Смит?
  - Спешу в "Березку" Майкл, хочу купить презервативов. А ты откуда идешь?
  - А я возвращаюсь из этой самой "Березки". Хотел купить там туалетной бумаги...
  - Ну и как купил?
  - Не купил. Сначала они попросили показать им мою задницу, чтобы подобрать бумагу нужного качества, а потом, когда я выполнил их просьбу, попросили принести им мой унитаз, чтобы подобрать туалетную бумагу по цвету. Страшно подумать, что они попросят показать тебя и кого привести...
  
  Вот так мы в то время и жили. Кто хотел подтирать свою задницу качественной туалетной бумагой, а не обрывками газет "Правда" и "Известия" с фотографиями советских вождей, мог это сделать в ресторане. На эту тему вспомнился анекдот:
  - Доктор, помогите. У меня болит очко.
  - Не волнуйтесь, голубчик. Сейчас посмотрим, что там у вас. Милости прошу к "телевизору".
  - Ну, что там доктор?
  - Да у Вас там, голубчик, кусок газеты застрял...
  - Что, правда?
  - Нет "Известия".
  Суровая правда советской жизни. Хочешь жить - умей крутиться. Кто это понял - на кинокомедиях Гайдая уже не смеялся, а проанализировав ошибки киногероев, воспринимал их похождения, как руководство к действию. Фильмы и книги об Остапе Бендере - это вообще букварь для начинающего предпринимателя. Эта книга у меня до сих пор на письменном столе лежит и я ее, время от времени, перечитываю. К этому неплохо подходит и творчество О. Генри. Классики жанра.
  Сколько членом не тряси, а последние капли упадут в трусы. Народная поговорка. Народ, как обычно прав. Убрав своего близкого родственника в джинсы, я вымыл с мылом руки, обсушил их под электрополотенцем и пошел в зал. А там уже гремела музыка за белые розы и копия Юры Шатунова зажигала публику. Ирка и Инкой уже трясли сиськами и крутили бедрами на танцполе, а около них соколом вышивал Леха Борн со товарищи. Я прошел к нашему столику и, сев на стул, налил себе водочки. Выпил, Закусил. Закурил и, прикрыв глаза, с удовольствием стал слушать музыку.
  - Ты, Леха, что обиделся? - прерывая мой кайф, неожиданно раздался голос Инки.
   Оказалось, что незаметно для себя я уснул. Устал. За это время меня основательно кто-то почистил. Украли зажигалку и сигареты. Невелика потеря, но неприятно. Хорошо еще, что ключи и деньги я предусмотрительно спрятал в потайной карман брюк. Окинув потную, пьяную шмару в брючном летнем костюме презрительным взглядом я процедил:
  - Тебе бы еще, Инка, сигарету сейчас в зубы и был бы готов портрет светской львицы. Пойди носик попудри...
  - Спасибо за комплимент. Хорошо, хоть шлюхой не обозвал.
  - Шлюха твоя подруга. Ишь, как на Борна подсела. Она его там ничем не наградит...? Иначе он ее кончит.
  - Да меня это ебет? Ее проблемы. Главное, что я чистая и голодная. Поехали куда-нибудь, иначе я тебя прямо здесь изнасилую.
   - Сейчас, только куплю у официанта сигарет. А ты пока можешь залезть под стол и отсосать, если тебе уж так действительно невмоготу. Или как?
  - Расслабься и постарайся получить удовольствие, - промурчала Инка и нырнула под стол.
  Не успела она, как следует пристроиться к моему члену, как к столику подошел официант. Он галантно поклонился и спросил:
  - Ваша дама, что-то потеряла?
  - Да. Сережка с уха спала. Ищет. Не обращайте внимания. Принесите мне лучше две пачки "Родопи". Сколько с меня?
  - Как обычно - червонец.
  - Несите.
  - Сей момент, - ответил официант и испарился выполнять заказ.
  Продать пачку сигарет, которой гос цена была пятьдесят копеек за пять рублей, а две за десятку - довольно приличный заработок. Но я на хорошие сигареты никогда не жалел денег. Мне привозили сигареты из Москвы, из Ленинграда, брат слал из Кишинева, Лось из Одессы и т.д. Я всегда передавал своему тестю пару блоков болгарских сигарет, которых он коммунист и фронтовик-инвалид на свою пенсию никогда бы не купил. Не жаловала Родина-мать своих героев. Да я и сам получал на свою пенсию инвалида советской армии 48 рублей и аж целых 5 копеек. Интересно, какая же это сволочь с такой дотошностью оценила моё потерянное на боевых службах здоровье?
  - Что-нибудь еще желаете? - получив деньги за сигареты, поинтересовался официант.
  - Рассчитайте нас и вызовите такси, - ловя кайф от минета, через силу ответил я ему.
  - Сей момент. Вам не плохо?
  - Нет.
  - Хорошо. Я подойду через пять минут.
  
  5
  
  Проснулся я утром от жуткой головной боли. Похоже на то, что водка в кафе "Маленький Париж" куда я зашел по дороге домой, все же была паленная. Хорошо, что у меня хоть ума хватило не тащить Инку к себе домой. Я трахнул ее по быстрячку у нее в подъезде и пешком дойдя от Набережной где она жила к себе на Маяковского, зашел в "Маленький Париж". Выпив там стакан закрашенной томатным соком водки, я пошел домой. Открыл дверь, сделал шаг и отключился.
  Проснулся одетым на полу. Похоже на то, что в водку был добавлен клофелин или димедрол. Денег осталось очень мало. А человек с Колымы приедет за футболками только через два дня. Надо было как-то продержаться все это время. Хорошо, что жена с детьми приедет из села только через две недели. Иначе, хоть иди вагоны на станцию разгружать. Кошмарная реальность свободного предпринимательства - вчера густо, а сегодня пусто. И тут я вспомнил о червонцах. Да если с умом к ним подступиться, что-то могло и получиться. Не боги - горшки обжигают. Я поднялся, быстро умылся, попил чаю и поехал в мастерскую.
  В мастерской все было в порядке. Никто без меня туда не заходил. Матрицы и валик с водяными знаками я нашел в потайном отделении сейфа. Внимательно осмотрев их, я установил матрицы в печатный станок, положил краску киноварь и, откатав ракелем первый оттиск, осмотрел его. Деньги, как деньги. Надо было поставить номер и прокатать водяные знаки и ехать на Анголенко скупляться.
   У меня не было проблем с этими знаками, я давно раскрыл их секрет - чтобы они держались на бумаге, нужен был белок. Капля крови. Маленькая капля крови. Все гениальное просто. Я отпечатал несколько листов, высушил их, отпечатал вторую сторону банкнот и поставил на них номера, следя за тем, чтобы они не повторялись. Когда краска высохла, я опустил лист в подготовленный раствор и, подождав пока он намокнет, достал его и прокатал валиком звезды. Высушил бумажный лист феном, посмотрел его на свет. Водяные знаки - Ленин и звезды четко просматривались на купюре. Зашибись. Не надо было ничего красить карандашом и, по повторным номерам, не возможно было никого отследить.
  Ну, здравствуй эра Збагачення, как же я тебя долго ждал. Теперь надо было не жадничать и аккуратно скупать по разным городам золото и бриллианты. До развала страны Советов оставалось неполные три года, надо было поторапливаться делать капитал. Но сначала, надо было вывезти из подвала мешки с майками и футболками и свое портмоне с телефоном.
  Выйдя из мастерской, я поймал частника и, договорившись с ним о цене, загрузил в его машину мешки. Через полчаса я уже был на Маяковского. Рассчитался с частником, занес в квартиру футболки, скупился на Крытом рынке (ни у кого мои деньги не вызвали подозрения) и поехал обратно в мастерскую.
  Сутки я печатал деньги. Не отвлекался ни на какие мелочи, пропустил и обед, и ужин. Золотая лихорадка. К утру по моим подсчетам, я напечатал почти миллион рублей. И развесив на веревке сушиться банкноты, завалился спать.
  И приснился мне сон, будто бы я получил получку одними трояками. Желая обрадовать жену, я развесил их на бельевых веревках, которые были протянутые по коридору. А сам увалился с пивом на диван смотреть футбол. Через некоторое время раздался звонок и думая, что это пришла жена, я поспешил открыть дверь. На пороге стоя мой хроник сосед:
  - Чего тебе? - спросил я у него
  - Привет, Леха, одолжи трояк до получки, трубы горят, спасу нет, - увидев моё богатство, стал ныть он. - А где ты взял столько денег?
  - Всю ночь печатал, теперь сушу. Забирай трояк и держи рот на замке.
  - Ты, что, брат, я могила, - поклялся сосед, забрал трояк и испарился.
  Не успел я допить свою бутылку пива, как снова раздался звонок. Думая, что это наконец-то пришла жена, я открыл дверь. На пороге стояло два милиционера. Не спрашивая разрешения, и не предъявляя никаких документов, они ворвались в мою квартиру. Один стал срывать веревки с деньгами, а второй начал орать на меня:
  - Где ты прячешь свой печатный станок!? Кались, гнида, а то кадык вырву!!
  - У своего соседа. Мы по очереди деньги печатаем...
  - Пошли к нему.
  Когда мы пришли к соседу он уже опохмелился и ставил аппарат гнать самогон. Увидев нас, он выронил на пол бутылек. Раздался звон и я проснулся.
  Кто-то настойчиво звонил в дверь мастерской. Опять, видимо, пришли за деньгами. Не обращая никакого внимания на звонки и стук, я снял с веревок высохшие банкноты и упаковал их в коробки из-под обуви. Убрал матрицы со станка, спрятал их в с частью денег в тайник, и через подвальный пожарный выход выбрался на соседнюю улицу.
  Посмотрел на тот дом, где в подвале была наша мастерская - около подъезда стоял ментовский воронок. Сгорела мастерская. "А сон-то был в руку", подумал я. Отряхнул одежду и не торопясь пошел на остановку. Сел в подошедший трамвай и поехал на Анголенко к своему другу, у которого была там мастерская.
  Неожиданно моё внимание привлекла вывеска банка "Визит". У меня отвисла челюсть - это была вывеска нашего банка из будущего. Я вышел на остановке и ноги сами понесли меня в банк. Вход располагался с торца дома, а сам банк находился в подвале. На дверях сидел какой-то пенсионер вахтер.
  - Вы к кому, молодой человек? - обратился он ко мне.
  - К управляющему этого банка. Он на месте?
  - По какому вопросу? У Вас назначено?
  - Назначено. Хочу открыть у вас счет, - ответил я на его вопросы
  - Проходите, он у себя в кабинете, - сказал вахтер и пропустил меня в банк.
  По обшарпанному, затхлому, полуподвальному коридору я дошел до кабинета управляющего. Что это его кабинет говорила медная табличка, прикрученная на оббитую дерматином дверь. Я нажал на ручку и вошел в кабинет
  - Входи, бродяга, я ждал тебя, - сказал, поворачиваясь ко мне, моложавый мужчина в старых спортивных трениках и вьетнамках на босу ногу.
  - Но, как!? - опешил я, увидел перед собой президента правления нашего банка из будущего.
  - Да вот так, как-то, - усмехнулся он, - пришлось задействовать машину времени и переместиться сюда, спасать твою шкуру. Если тебя примут менты, изменится наше будущее и будет ли наш банк работать , большой вопрос, Ты, Леха, бабки принес?
  - Принес, - машинально ответил я. - Тебе-то, Петрович, зачем эти деревянные советские рубли?
  - Печку буду топить. А ты, что с ними собрался делать, золото скупать?
  - Была такая мысль, - честно признался я.
  - Не советую, Леха, сам сгоришь, как швед под Полтавой и семью за собой потянешь. Оно тебе надо?
  - Нет. Что, Петрович, посоветуешь?
  - Что тут можно посоветовать...? Ты долго еще думаешь тут куролесить?
  - Не знаю. Не от меня зависит, - честно признался я. - Ещё немножко я бы показинячил, когда еще такая возможность представится.
  - Показинячил бы? Забавно. Извини, забыл предложить тебе выпить. Возьми сам в баре, что хочешь. Ну, ты и жучара. Хотя в чем-то ты прав. Иногда надо возвращаться в своё прошлое, хотя бы для того, чтобы исправить некоторые ошибки. Поможешь мне рассчитаться с одним поцем, а я дам тебе погулеванить еще неделю и с ментами разберусь?
  - Наглухо или как получится? - спросил я, нисколько не удивившись его просьбе.
  Если кто-то из успешных бизнесменов или олигархов в будущем, будем вам рассказывать, что он начал свой бизнес с того, что честно торговал на базаре пирожками или цветами, не верьте - весь бизнес всегда был круто замешан на крови. Вот и сейчас возникла необходимость кого-то убрать с дороги. Видимо Петрович для этого и появился здесь. И в моем согласии он не сомневался ... Ну, не жить же мне в самом деле на пенсию в 48 рублей и аж 5 копеек.
  - Как обычно. Вот тебе его фото и имя. Адрес я думаю, ты и сам пробьешь в адресном столе.
  - Лэйба Борн, - увидев знакомое лицо, прочел я на обороте фотографии. - Базара нет. Сделаю в лучшем виде. Несчастный случай или пусть помучается с осознанием своей вины? - уточнил я.
  - На твое усмотрение. Что тебе для этого надо?
  - Время и деньги. Мне ведь неизвестно где он живет, да и не так просто, это все делается, - стал я набивать себе цену, хотя отлично знал, где Борна можно было найти. Сегодня вечером он точно должен быть с Иркой Тихоренкой в кабаке. Та косоглазая тварь пока мужика полностью не высосет, не отцепится.
  - Хорошо, я тебе дам десять тысяч настоящих денег и неделю погулять. Надеюсь, тебе хватит и денег, и времени, а потом -
  извини домой. Там тоже дел накопилось за гланды, - легко согласил Петрович.
  - С Костей сможешь помочь?
  - Нет. Он у тебя, только под ногами будет путаться. Да его и так, через месяц выпустят. А с мастерской тебе помогу, сделаю все для того, чтобы там менты больше не шастали.
  - Добрый ты, Петрович... Сколько лет тебя знаю, а ты не меняешься, все такой же. Помнишь нашу первую встречу в Кириловке?
  - Это в том селе, где я со своей бригадой крутил наперстки, а ты втюхивал лохам свой "фирменный Адидас"? И как мы тогда друг друга не перестреляли. Видимо судьба... А ее на кривой не объедешь...
  - Скорее всего, так оно и есть, - согласился я с Петровичем
  - Считаю день воспоминаний законченным. Бери, Леха, деньги и выметайся. Жду тебя здесь через неделю... или раньше, если надоест гулять.
  - Не переживай, все будет тип топ, - успокоил я Петровича, забрал деньги и покинул банк.
  
  Приехав домой я первым делом позвонил Инке. Набил ей стрелку на восемь вечера в кабаке и попросил ее пригласить туда Ирку с Борном. После чего, спрятав деньги в тайник, где у меня уже лежал мобильный телефон, пожарил себе яичницы с салом. Поел. Отключил стационарный телефон и с чистой совестью завалился спать. Устал.
  Стал я долго и крепко без сновидений. Проснувшись, я посмотрел на будильник. Почти семь часов. Нормально. Успеваю. Не спеша умылся, побрился и, надев летний костюм, в карман пиджака, которого положил на всякий случай раскладной нож-выкидуху, вышел из дому. По улице Сталеваров я спустился на улицу Патриотическую и уже через десять минут был в парке. Присев на лавку я закурил и стал с интересом рассматривать гуляющих по парку людей. Немного изменилось за те года, что я здесь не был. Люди, правда, были бедненько одеты, но зато не было уродливых каменных глыб с фамилиями почетных граждан города Запорожья и памятников погибшим в локальных военных конфликтах и Жаботинскому. Да и дубы посаженные космонавтами были поменьше.
  - Привет! Давно ждешь? - неожиданно раздался за моей спиной Инкин голос. Возле нее крутилась Ирка.
  - И вам не хворать. Нет. Недавно. А Борн где?
  - Да ну его нахер. Толку с него - ноль. Всю ночь воду варил импотент. Я решила с ним больше не волынить.
  - Ну, если ты такая самостоятельная, не смею тебя задерживать. Гуляй, детка.
  - Я хочу с вами...
  - Она хочет, - хмыкнул я. - А я хочу полететь в космос. Не поможешь устроиться в отряд космонавтов? Нет? Шо так? Я тебе, детка, не спонсор и не сутенер. Гуляй лесом. Найдешь Борна, приходи, так уж и быть и напою тебя, и накормлю. Но сделай это политкорректно...
  - А это как? - спросила Инка.
  - Сори. Забыл, с кем имею дело. Не нарочно, то есть случайно. Понятно?
  - Понятно. Я пойду его приведу.
  - Не смею тебя задерживать, Делай, что хочешь. Пошли, Инка, сегодня казино за мой счет.
  - Я тебя, Леха, люблю, - шаловливой козой запрыгала Инка и, взявшись за руки, мы пошли в кабак.
  
  Увидев такую идеалистическую картинку, где-то вдалеке заржал Купидон: "Хи-хи, голубки, в вашу мать ити"... Но я на него не обратил никакого внимания, я всегда любил свою жену. И, практически, всегда был ей верен. За исключением нескольких независимых от меня обстоятельств. Мне эта "светская львица" Инка была не нужна, но мне был нужен Борн, а привести его могла, только ее подруга Ирка. Так что приходилось опять рисковать своим здоровьем. Но я не жаловался. Пить пиво, с водкой закусывая все это шашлыком, красной икрой и вареными раками (а именно это мы все заказали в кабаке у седовласого взяточника-метрдотеля, после того, как он усадил нас за свободный столик), намного лучше, чем страдать в Тунисе в бизерте Сахаре без воды и еды.
  Мы уже доели горячее, когда в полутемном зале показалась Ирка с Борном. Ирка ловко проскользнула между столиками и подойдя к нашему столик, расплылась в улыбке и сказала:
  - Боже мой. Какая неожиданная встреча, - и полезла целоваться к Инке.
  - Привет, Леха, - протягивая мне руку, поздоровался Борн.
  - Привет, привет, Лэйба. Имею к тебе деловой базар. Выйдем, покурим? - решил я не откладывать своё дело в долгий ящик.
  - Почему бы и нет. Пошли, - легко согласился Борн.
  Я поднялся со стула, и мы с ним вышли на террасу ресторана, которая располагалась на втором этаже. Место было довольно укромное, и знали о нем немногие. Здесь обычно и велись разговоры, которым не нужны были посторонние свидетели. Сейчас на террасе было темно и пусто.
   Достав пачку сигарет, я взял одну себе, а вторую дал Борну. Поднес к его лицу зажигалку и тут же резко ударил его коленом в пах, а справа отработанным ударом кулака в висок. Хрустнул череп. Подхватил обмякшее тело и, перекинув его через перила, сбросил вниз в темный дворик.
  - Какое жестокое самоубийство, - неожиданно раздался Инкин голос, и она вышла из тени. - За что ты его так?
  - Ты о ком? - непонимающе спросил я. - Здесь кроме нас с тобой никого не было. Или ты со мной не согласна?
  - Похоже, что я переутомилась... Какие-то галюны у меня появились. Похоже, нам с тобой надо поехать отдохнуть в Ялту. Что скажешь? Поедем, отдохнём?
  - Легко, - согласился я. - Держи деньги. Пойди, рассчитайся с официантом. Я тебе на лавочке возле кабака подожду.
  - Как скажешь, любимый.
  
  Пока она ходила и рассчитывалась за столик, я спустился в тот дворик, куда упало тело Борна, чтобы проверить его пульс. Даром спускался. Он аккуратно накололся на торчащий из земли прут и, по всей видимости, уже держал ответ за свою никчемно прожитую жизнь перед господом Богом. Менты не будут искать причину, почему умер безработный, бывший цеховик, спишут на несчастный случай и закроют дело. За это можно было особо не переживать. Это только в детективных романах труп бомжа, лежащий на тротуаре, может привести к раскрытию целой ОПГ, в жизни так не бывает. В жизни все намного проще. Чтобы менты занялись таким делом их надо чем-то заинтересовать. Но это бывает крайне и крайне редко. В будущем многих видных и публичных людей находили дома с двумя пулями в голове. И что? Да ровным счетом ничего. Неосторожное обращение с оружием. Дела закрыли, списали на несчастный случай и отправили; трупы в крематорий, а дела в архив.
  Вот так жил человек - ел, пил, что-то мутил, мечтая разбогатеть, сдавал своих товарищей, а потом в один миг расстался со своей никчемной жизнью. И никому он больше уже не нужен... И что от него осталось? - кучка дерьма.
  Размышляя о бренности человеческой жизни, я пошел в парк и сев на лавочку, стал спокойно ожидать Инку. Что делать с той "светской львицей" я еще не решил. Как бы там ни было, но она стала соучастницей преступления и даже если заявит на меня, она тоже ответит по всей строгости закона. Это уж она должна была хорошо понимать. Закон суров, но он закон. А у у меня была еще неделя времени до возвращения в будущее и десять тысяч еще полновесных советских рублей... Так почему мне нельзя было с пользой провести это время и отдохнуть не по-детски с хорем в Ялте? Можно. Легко. Решено, отдам завтра человеку с Магадана его футболки, и уеду с Инкой отдыхать в Ялту. Заодно и Волкова проведаю. Посмотрю, что за эллинги он там строит. Может, что и своей семье у него прикуплю.
  
  6
  
  Мы стояли на берегу Черного моря. В уютной Стрелецкой бухте, на берегу, велось строительство причала. После того, как мы приехал в Крым, мы поселились в гостинице "Жемчужная". В первый вечер, в предвкушении романтического вечера, я в ресторане, почти ничего не пил. По трезвому Инка оказалась скучной пустышкой. В постели было еще хуже, кроме минета, она ничего толком делать не умела; анальный секс ей не нравился, а во влагалище можно было пускать локомативы, до такой степени оно было раздолбано, и это в 25-ть лет-то. Кошмар. Ночью было ещё хуже, я никогда не думал, что молодая женщина может так храпеть. Пришлось мне спать на балконе.
   Поскучав день на пляже я, оставив Инку, сел на автобус и поехал в Севастополь к моему старинному знакомому Васе Волкову, который и подписал в свое время нас с Костей на цех шелкографии. Он, сумев заработать на пошиве рубашек солидную сумму денег, не стал коптиться в Запорожье, а продав свою квартиру, переехал в Севастополь и занялся на причале строительством эллингов. Вот с таким человеком я стоял на берегу Стрелецкой бухты в городе-герое Севастополе, в котором я когда-то на службе бездарно потратил три года своей юности.
  - А это у тебя, Вася, что такое? - рассматривая очередной построенный на берегу черного моря двухэтажный эллинг, спросил я у стоящего рядом со мной Волкова.
  - Это аварийный выход, который ведет в катакомбы, - начал давать он мне свои пояснения. - Очень и очень удобная и практичная вещь. Ну, так, что будешь покупать? Тебе по старой дружбе могу продать недорого и в рассрочку
  - За сколько недорого?
  - Всего за пять тысяч. Выплатишь их мне в течение двух лет. Ну, так как покупаешь?
  - Как у тебя с документами?
  - Мы русские друг, друга не обманываем, - на полном серьезе пошутил он. - Так что не бойся, Леха, с документами у меня полный порядок. Эти эллинги покупают работники милиции и прокуратуры, они сразу озаботились тем, чтобы здесь был полный порядок. Так что оформить документы купли-продажи мы можем в поселковом совете, хоть сейчас.
  - Это, что не городская земля? - удивился я.
  - Пока нет, но мы над этим работаем. Так что - идем оформлять сделку?
  - Пошли. Сделаешь скидку, я тебе сразу отдам четыре тысячи, - стал я торговаться.
  - Если деньги отдаешь сразу, подвинусь немного. Рублей на пятьсот. Но не больше и то лишь потому, что мне деньги на зарплату шабашникам нужны позарез. Хоп?
   - Хоп. Договорились. Далеко идти?
  - Километра два. Но по холмам, зато дачи посмотришь...
  - Зачем? Меня от дач и холмов не плющит... - пробурчал я. - У тебя нет мопедов или на худой конец велосипедов?
  - Тачка есть, сейчас заведу, и поедем, - ответил Волков.
  - Так поехали...
  
  Через десять минут мы были в поселковом совете, где очень хорошо знали Волкова. На оформление земли ушло два часа и то, только потому, что пришлось спрыснуть сделку. Председатель так наоформлялся, что на радостях продал мне за тысячу рублей еще и место под дачу. Пришлось снова идти на точку за горючкой. А в Крыму с этим было довольно сложно. Благодаря "мудрой" политики партии и правительства, которое практически ввело в стране Советов сухой закон, летом спиртное там практически не продавалось. Горячие головы, даже вырубили виноградники. У таксистов ночью водка доходила до двадцати пяти рублей за бутылку. Дорого. Зато домашнее вино и самогон лились рекой. Пей хоть залейся. Тридцать рублей трехлитровый бутылек самогона. Золотая эра самогоноварения. Многие крымчане, тогда построились за те деньги.
  Пока работники поселкового совета заливали сливу, я пошел в кабинет к секретарю и позвонил по междугороду в сельсовет Вербового, того села, где отдыхала моя жена. Трубку взяла ее подруга Светлана. Моей жены рядом не было, и я попросил Светку передать ей, что я нахожусь в Севастополе - покупаю недвижимость и буду дома через неделю или чуть позже. Какие неудобные эти стационарные телефоны, то ли дело наши мобилки. Звонить можно куда угодно в любое время. И не просто звонить, но и фотографировать и даже снимать видео. Фантастика.
  Простой видеомагнитофон стоил в то время пять тысяч рублей, а видеокамера десять. Моряки, дипломаты, спортсмены и артисты все те, кто имел возможность выезжать за границу, ввозили их в Союз и богатели не по дням, а по часам. Боновые и чековые магазины осаждали толпы валютчиков, фарцовщиков и спекулянтов. Совок загнивал. Медленно стагнируя, он разваливался
  - Ну, что, Вася, поехали? - после того, как допили последний бутылек самогона, спросил я Волкова.
  - Спешишь куда-то?
  - Да к себе в эллинг. Хочу осмотреть, что я купил.
  - Логично. Поехали, - согласился Волков. - Пока, народ. Мы уехали.
  - Останьтесь. Может вы еще, что-то хотите купить? - не отпускал нас председатель.
  - Да, авианосец. Заверните, - пошутил я.
  - Я спрошу. Может моряки, что и продадут, - на полном серьезе ответил председатель.
  - Тогда позвонишь. Поехали, Леха.
  
  Через полчаса я уже входил в свой эллинг, небольшое двухэтажное строение на причале. Жить, конечно, здесь летом нельзя было, а летом в самый раз. Жалко, что в будущем придется его продать. Ну, не оставаться же здесь на оккупированной "братским" народом территории Крыма. Совок мне еще во время службы приелся по самое немогу. А вот тема, о том, что можно было что-то прикупить у военных, меня заинтересовала. Хотя денег у меня уже практически и не осталось. Инка соска - сосала, как пылесос, потом гостиница, эллинг и земля в Крыму, так потихоньку деньги и разбежались. Осталась какая-то тысяча, а с ней дел не много не сделаешь. Надо было ехать за бабками в мастерскую. Менты вряд ли отыскали в подвале мой тайник.
  Не откладывая дело на потом, я уже вечером был в Запорожье. Два часа полета на самолете, сущая ерунда. От аэропорта я тоже добрался довольно быстро и, подождав пока стемнеет, проник в пожарный выход. Включив, заранее припасенный фонарик, я без труда нашел свой тайник. Деньги и матрица - все там было на месте. А вот на дверях мастерской висела печать. Я ее сорвал и зашел в мастерскую, там царил полный разгром. Видно, что менты старались во время обыска на совесть. Ничего из своих личных вещей и аппаратуры я не нашел. Забрали все матрицы, краску и ракели. Видимо для следственного эксперимента. Значит, кто-то, все-таки сдал нас с Константином. И, похоже - его кум. Потушил, так сказать пожар. Вот гад.
  Разлив на пол растворитель дибутилфталат, которым мы промывали матрицы, я зажег огарок свечи, и выбравшись через пожарный выход отправился на ж/д вокзал. Сел на проходящий поезд и уже утром был в Симферополе. Пересел на такси и уже через час был в Ялте. Поднялся в свой номер, Инки там не было, видимо была уже на пляже. Ну и хорошо, проще будет расставание. Умывшись, я собрал свои вещи, написал Инке записку, что по производственной необходимости, срочно уезжаю на слет агрономов-мелиораторов (ужинай без меня любимая), вышел из гостиницы и, поймав частника, поехал в Севастополь..
  "Бомбила" попался мне разговорчивый, а узнав, что я свой флотский, совсем разоткровенничался. Долго и нудно рассказывал мне, как его достала, эта гребанная Украина, которой непонятно с какого рожна достался Крым, за который наши советские матросы проливали кровь. Я, молча, слушал его, прекрасно зная, чем закончатся эти разговоры.
  В будущем мы были в Севастополе, в офисе министра обороны Павла Лебедева проводили свой культурный проект, а потом давали пресс-конференцию и там, такой же бойкий корреспондент с пеной во рту, доказывал мне, как они красиво заживут, когда присоединятся к России. Присоединились. И зажили красиво,... но не долго - Украина перекрыла днепровский канал, обрубила свет, и закрыла свободную экономическую зону, а Россия обнесла все забором, а потом понаехавшие коллекторы стали выбивать из местных жителей украинские долги, а полиция отжимать недвижимость и сносить рынки. Взвыли. "Украина давала, а Россия забирает!" Поддонки.
  Но объяснять всё это моему собеседнику не имело никакого смысла. Вряд ли он доживет до тех времен. Накинут ему, где-нибудь в тихом месте, удавку лихие люди на шею, и отправят на дно морское - крабов кормить или посадят за торговлю наркотиками. Было у меня желание прикупить у него кокса, но я сдержался. Уж лучше водочка... Но потом. Сейчас дело. Захотелось мне прикупить что-нибудь у военных моряков. Какой-нибудь корабль и отогнать его в Турцию на металлолом. Чудить так, чудить.
  Под болтовню "бомбилы" доехал я до Севастополя довольно быстро. Я с чистой совестью рассчитался с ним фальшивыми купюрами и, спустившись с холма, пришел на причал. Открыл дверь и вошел в свой эллинг. Довольно пристойное помещение, даже кровать и стол со стулом стояли в комнате. На первое время должно было их хватить. Открыв люк в полу, я спустился в подвал и, отодвинув фальшивую деревянную стенку, проник в катакомбы (ради них я и купил этот эллинг).
   В севастопольских катакомбах, протянувшихся на многие десятки, а может и сотни километров, можно было легко заблудиться. Я не стал их исследовать, а обустроив там тайник, спрятал в нем деньги и матрицы. Потом привел свою одежду в порядок и пошел на рынок за продуктами. Мне предстояло много работы, и надо было хорошо затариться продуктами, пивом, бумагой и масляными художественными красками.
   Севастопольский крытый рынок "Южный" немногим отличался от большинства своих собратьев. Тот же скудный ассортимент товаров, ненавязчивый советский торговый сервис с грубостью и хамством рыночных торговцев и продавцов (вас много я одна) разве, что побольше был выбор морепродуктов. И это притом, что Севастополь, как закрытый город обеспечивался по первой категории. Много продуктов, особенно овощей и круп, что лежали на прилавках, было украдено с бербазы и кораблей.
  В свое время мы сами много чего отнесли бабушкам на улицу Ревякина, где был центр продажи домашнего вина и самогоноварения. Да и крепкие еще мужички, отставники, на своих машинах, когда приходили эшелоны с продуктами, подъезжали к вокзалу и скупали ворованные мешки с крупами и овощами. А охранявшие те эшелоны патрули, задумчиво смотрели в ночное небо (разгружалось все почему-то ночами), пытаясь получшее рассмотреть луну или созвездия Кассиопеи и Гончих Псов.
  Но надо быть справедливым не все в Севастополе жители жили плохо - офицеры и мичмана, служившие в Севастополе и ходившие на боевые службы, жили довольно прилично. Придя с морей, они на полученные боны отоваривались в боновом магазине дефицитом, а их жены потом продавали то дефицитное барахло своим подругам. Джинсы, купленные в боновом магазине за десять бон, пройдя цепочку перекупщиков, появлялись на базаре уже за триста рублей. Кто не хотел связываться с фарцовкой, все-таки идейно подкованные защитники родины, коммунисты, продавали свои боны один к десяти. Неплохой приварок к зарплате.
  Ресторан "Крым" всегда был забит ими до отказа, как и психоневрологическое отделение севастопольского госпиталя имени Сеченова, где они лечились от белой горячки. Вылечившись, они отправлялись служить на свои корабли и снова пили до зеленых чертиков. Такой мичман "защитник" во время учебных стрельб и утопил БПК "Отважный", который потом забрал еще не одну жизнь. Но это все были допустимые потери. Защитники зарабатывали свои кровавые деньги, а потом пили и веселились: "Все пропьем, но флот не опозорим"
  Не отставало от них и большинство женского населения, которое справедливо считало, что лучший муж - это слепо-глухонемой капитан дальнего плаванья. Те из них, кто уже по возрасту не мог торговать своим телом, в том же кабаке "Крым", торговали вином, самогоном или ворованными продуктами, держали подпольные пошивочные цеха, по пошиву и перешиву формы. Трудились в поте лица, помогая своим мужьям в фотоателье или, работая на бербазе, тащили из нее все, что можно к себе домой (справедливо считая, что если не украдет она, то украдут ее товарки), а потом перекупкам на рынок. Все всё обо всем знали и всех все вполне устраивало. Страна Советов, находясь в застое, медленно загнивая стагнировала.
   Поэтому я нисколько не сомневался в том, что в перестроечной горячке, мне удастся выкупить, какой-нибудь корабль, а может (чем черт не шутит, пока бог спит) и целую подводную лодку. Была у меня идея сделать на ее борту музей или перепродать ее одесским контрабандистам. Эдак, в недалеком будущем, подвсплывет моя подводная лодка недалеко от оптового рынка "7-й километр" и безо всякой таможни выгрузит свой контрабандный товар. Красота.
  Скупившись на крытом рынке, я вернулся в свой эллинг, быстро поел и, сутки, не выходя из него, печатал фальшивые деньги. Благо они быстро сохли на сквозняке в катакомбах, не то я бы точно от запаха краски угорел. По мои подсчетам я напечатал почти сто тысяч червонцев. Больше отпечатать было просто физически не возможно и это притом что с одной матрицы можно было сделать десять оттисков. Поев и поспав несколько часов, я еще день приводил фальшивки в порядок. Ставил номера, старил и, разрезая листы, упаковывал их в пачки. Получилось не хуже, чем на монетном дворе. Теперь можно было и приступать к покупке корабля, но вначале поговорить с Волковым.
  Приведя себя в порядок, я отправился на его поиски. Найти его не составило большого труда. Он, как соленый заяц, метался по стройплощадке, матеря своих халтурщиков строителей.
  - Привет, Вася! Перекури. Имею к тебе деловой разговор на несколько сот тысяч рублей, - поздоровавшись, приступил я к делу.
  - А, это ты, Леха, привет. Ты где пропадал два дня? У меня такие шмары были, вчера - закачаешься... Что за базар?
  - У меня появились левые бабки я имею желание их слить за баксы или за нормальные деньги. Интересует?.. или разговора не было.
  - И шо их можно посмотреть? - сразу встал в стойку Волков.
  - Смотри. Не жалко, - отдал я ему несколько свежеотпечатанных купюр.
  - Так в чем прикол? Деньги, как деньги, и номера разные, - сказал Волков, после того, как внимательно осмотрел их со всех сторон, и сравнил с настоящим червонцем.
  - Я бы сказал по-другому - очень похожие на настоящие, только фальшивые, - поправил я его.
  - Но их в магазинах принимают?
  - Конечно, - подтвердил я, - но небольшим количеством, чтобы не вызвать подозрение.
  - Похоже, что к нам приехал дед Мороз... Деньги хорошие, но все равно больше пятидесяти процентов тебе за них никто не даст. Плюс мои комиссионные. Итого тебе на руки придет процентов тридцать от всей суммы, - подсчитал Волков.
  - Тридцать пять. Я не один в деле.
  - Говоришь несколько сот тысяч... У меня таких денег сейчас нет, поэтому тебе придется немного подождать, пока я свяжусь с валютчиками. Я возьму с собой эти образцы?
   - Конечно. Пойду, прогуляюсь по парку и по Графской...
  - К вечеру, Леха, я постараюсь управиться.
  В приморском парке было много отдыхающего народу. Я побродил по аллеям, ради любопытства зашел в аквариум, посмотрел на экзотических рыб, покормил тюленей и, выйдя на улицу, купив себе пиво - неторопливо пошел к памятнику затопленным кораблям. Так попивая пиво я, не торопясь, пройдя под мостом и дошел до памятника. Когда я его видел, он всегда вызывал во мне двоякое чувство, с одной стороны меня переполняла гордость за защитников Севастополя, которые не пожалели и затопили свои корабли, а с другой ненависть к тем правителям и командирам, которые своими глупыми действиями разожгли пожар турецкой компании.
  - Молодой человек, у Вас не будет закурить? - спросил у меня подметавший набережную дворник.
  - Кури, - подал я ему пачку "Стюардесы"
  - А можно я возьму две? - протянул он дрожащую руку с наколотым на кисти синим якорьком.
  - Моряк? - кивнул я головой на его кисть
  - А кто у нас в городе не моряк? Ты ведь, наверняка, тоже из флотских?
  - Угадал, но я не местный, хотя и служил здесь.
  - Много народу служило на этих политых кровью камнях. А ты знаешь, братишка, что в некоторых местах грунт в Севастополе навозной?
  - Как это? - заинтересовался я.
  - Да до четырех метров насыпали, потому, как земля напичканная минами, бомбами и костями чрезмерно. И, без больших жертв, разминировать ее не было никакой возможности.
  - Когда кто считался с этими жертвами, - не подумавши, брякнул я. - На БПК "Очакове" сколько наших водолазов погибло.
  - Да жуткая история, - согласился со мной дворник, - говорят, до сих пор черепушки из иллюминаторов торчат...
  -Торчат. Сам бы не видел, не поверил.
  - Спускался на него? Где служил, если не секрет?
  - Да какой там секрет в 9-ой бригаде УВФ на плавмастерских, в Средиземке апельсинами объедались...
  - Да ты что, - ахнул дворник, а я в той же бригаде, только на ККС "Березине" в боцкоманде, при тебе он в бригаду пришел?
  - Угу, при мне, - выкидывая бычок в урну, сказал я, - имел честь на первой боевой в команде ВТМ на нем служить, у лейтенанта Лупашина.
  - Он при мне уже был каплеем...
  - Ты чего улицы, братишка, метешь? - Жить негде?
  - Для собственного дела денег нет, воровать не хочется, да и жить негде, а так комнату дали...
  - Чем хочешь заняться? - заинтересовался я.
  - Ты только не смейся, братишка, но есть у меня мечта, купить швейно-вышивальные машинки и заняться вышивкой -
  флаги, тельняшки, вымпела и другие сувениры.
  - Хорошее дело, - кивнул я, - у Вас оно должно пойти. И сколько тебе надо под него денег?
  - Тридцать тысяч рублей мне на раскрутку должно хватить. Но, что за это базарить, если бабок нет, - устало махнул рукой бывший боцман.
  - Леха, - неожиданно крикнул Волков показавшийся под мостом, - давай завязывай, срочное дело нарисовалось... Погнали.
  - Извини, братишка дела, потом пообщаемся... Может я тебе чем и помогу. Где тебя найти?
  - Да здесь я все время работаю... Спросишь Белякова, меня здесь каждая собака знает.
  - Увидимся.
  
  Пожав ему руку, я поспешил к ожидающему меня Волкову.
  - Что случилось?
  - Добэкался я с твоим делом. Люди заинтересовались и готовы иметь с тобой дело. Едем в кабак, там и пообщаемся с ними.
  - Люди надежные?
  - Вполне. Не кинут точно. Так что не переживай. Все будет окей.
  - Я и не переживаю. Это пусть они переживают, чтобы у них баксов хватило.
  - Логично, - согласился со мной Волков.
  
  7
  
  По небу плыли легкие перисто-кучевые облака, предвещая смену погоды. Море беспокойно волновалось, швыряя белую пену с набегающих на корабль волн. Похолодало. Чувствовалось приближение осени, которая в Крыму начинается с похолодания и сменой розы ветров. Вот и сейчас осенний борей дул порывами, нагоняя холод. Мерзкая погода. Начало октября.
   Я стоял на палубе ККС "Березины" и, опираясь на фальшборт, курил и задумчиво рассматривал плывущий по волнам Угольной бухты всякий мусор, который моряки выбрасывали со своих кораблей. Беляков, которому я помог с деньгами, познакомил меня с начальником штаба, а тот, получив презент, уже организовал мне культпоход на "Березину". Я не сомневался, что если бы я предложил ему порядочную сумму, мне этот корабль, завернули бы в целлофан, перевязали бантиком и, с лакейской улыбкой, подали на подносе. В "магазине" военторг, все шло на продажу. Были бы у покупателя деньги.
  А деньги у меня были, и немалые. После того, как Волков свел меня с валютчиками, я стал регулярно менять у них свои фальшивые рубли на доллары. Поначалу я брал у них наличку, а потом они открыли мне счет в швейцарском банке и уже имея там кругленькую сумму, я мог позволить себе покупать недвижимость в Европе. Не коммунизм - эра благоденствия. Зарегистрировал я кооператив инвалидов СА "Милосердие", хотя можно было по толстовской линии, и эмигрировать, но моя благоверная не захотела уезжать из страны Советов. Да и мне здесь пока в Севастополе нравилось.
   Вообще-то мне пора было возвращаться в свое время. Хоть и нравилось мне здесь, но все же надоело мне рисковать своей жизнью и здоровьем. На большие деньги, как на мед, всегда слетаются бандиты и рэкетиры, а держать свою бригаду мне не хотелось. И все же мне пришлось завести себе личного телохранителя и взять на работу в свой кооператив нескольких ветеранов афганцев, благо у них, как и меня был опыт решать сложные вопросы и разруливать сложные ситуации и конфликты. С волками жить, по-волчьи выть.
   Благо мой бизнес процветал - червонцы были такого отменного качества, что советские банки, получая их с заграничных счетов, были вынуждены рассчитываться за них золотыми рублями. Отследить их было практически невозможно.
  Зная, что страна Советов, скоро прикажет долго жить, я нанял толкового гравера и тот сделал мне матрицу сторублевой купюры. Сторублевые фальшивые банкноты тоже забирали с большим удовольствием. Развивающемуся кооперативному движению позарез была нужна наличка, которую ему советские банки не могли предоставить в нужном количестве. А у меня она была всегда в наличии и по сходной цене.
  Брал я и бартером. Вот и сейчас мне готовы были продать этот корабль. А нужен был ли он мне? Вопрос. Тем более, что сейчас в его борту зиял огромная пробоина. Он продолжал оправдывать ту репутацию ходячей катастрофы, которые мы матросы 70-х дали ему в наше время. В 1979 году мы на нем два раза горели, потеряли якорь в Средиземке и вот спустя десять лет он продолжал множить количество аварий. Придет время, и его продадут туркам. В будущем - возможно, но сейчас, я не хотел прикладывать к этому руку. Без меня. Я прошелся по кораблю, взглянул на свой кубрик, отлил в гальюне, и вот теперь стоя на юте, взвешивал все за и против этого будущего приобретения.
  - Ну, как, Алексей Владимирович, нравиться вам этот корабль, будете его покупать или посмотрим еще что-нибудь? - спросил появившийся на юте контр-адмирал, начальник штаба.
  - Пойдемте, посмотрим все-таки, адмирал, подводную лодку. Имеется такая у вас в наличии? - поинтересовался я у начштаба.
  - Обижаете, мы же все-таки флот, а не шарашкина контора. У нас пока, имеется в наличии все,... что можно продать, - хохотнул контр-адмирал.
  - Рад за вас. Тогда давайте договоримся о завтрашнем дне...
  - Согласен. Давайте перенесем наш экскурс на завтра. А сейчас не угодно ли перекусить тем, чем бог послал? В офицерской кают-компании бак уже накрыт.
  - Я вообще-то сыт, но весьма прелюбопытно будет взглянуть, что же вы сейчас здесь кушаете. И все же, может завтра?
  - Пойдемте, пойдемте, У нас подготовлен для Вас сюрприз. Уверяю, Алексей Владимирович, что Вы нисколько не пожалеете, - продолжал уговаривать меня контр-адмирал
  - Ну, что же, пойдемте. Дорогу я еще помню.
  Взяв одного из своих телохранителей с собой, я отправился в путь. Пройдя метров триста по верхней палубе, мы зашли в коридор и оказались возле офицерской кают-компании. Неожиданно её дверь распахнулась, грянула музыка, и хор цыган (переодетых офицеров) грянул застольную:
  Хор наш поет припев старинный,
  И слова текут рекой:
  К нам приехал наш любимый
  Алексей Владимирович д о р о г о й!
  Леша, Леша, Леша!
  Леша, Леша, Леша!
  Леша-Леша-Леша-Леша!!
  Наш любимый, д о р о г о й!
  
  Вперед чертиком выскочил какой-то офицер с подносом, на котором стояла рюмка водки и речитативом пропел:
  
  Пей до дна!
  Пей до дна!
  Пей до дна!..
  Алексей Владимирович дорогой!
  
  Я маханул залпом водку и по-дворянски (все-таки потомок князей Дурново), бросив на поднос пачку стольников, сказал:
  - Гуляй, босота, от рубля и выше... Гип, гип - ура!!
  - Нашему дорогому гостю - ура, ура, ура!! - поддержали меня переодетые цыгане.
  - Команде пить и веселиться, - сказал я, и зашел в кают-компанию
   Сев рядом с командиром корабля я внимательно осмотрел накрытый бак. Конечно, былого изобилия на нём уже не наблюдалось и тарелки были надщерблены и рюмки не хрустальные, но еда была на уровне - рыба, икра, мясо, колбасы, жареная картошка, - не та тухлятина с сухарями, которыми нас кормили на первой боевой службе.
  - Товарищи, офицеры, минутку внимания, - после того, как халдеи-гарсуншики разлили водку по рюмкам, стал произносить тост командир корабля, - в это новое время перестройки, которое не так просто переживает сейчас вся наша страна, я рад принимать на борту нашего грозного корабля, дорогого гостя, успешного кооператора, Алексея Владимировича. Мы рады, что наши бывшие матросы, хотя бывших матросов не бывает; флот - это навсегда, сейчас добиваются значительных успехов в бизнесе. Благодаря таким людям - наша страна добьется, невидимых до сей поры экономических успехов. За вас, дорогой, Алексей Владимирович, успехов Вам и процветания! Будем надеяться, что Вы и дальше не будете нас забывать. За Вас, Алексей Владимирович, - окончил он свой тост и все полезли со мной чокаться.
  Кошмар. Хотя и приятный. Что-то значит сила денег. Когда я честно служил на этом корабле и получал чуть больше трех рублей штатного содержания, меня, товарищи офицеры, держа за серую скотинку, и на порог этой кают-компании не пускали, кормили тухлыми отбросами, а сейчас, когда я занимаюсь не совсем честным бизнесом, готовы наизнанку вывернуться, чтобы мне угодить. Вон и политрук Полянин блестя своими маслеными поросячьими глазками, лезет чокаться. Чувствует, что скоро его песенка будет спета. Подыскивает запасной аэродром, как и все они. Через пару лет многих из них отправят в отставку без пенсии, многие уедут дослуживать на Крайний Север, другие предпочтут служить новой стране Украине, но шара для них кончается. Вот и суетятся. Хамелеоны.
   Выпив несколько рюмок водки и закусив икрой, я пошел на бак покурить. Ко мне, как бы за компанию, прицепился особист-дознаватель каплей Килькин. Я его помнил еще молодым лейтенантом. Проходя мимо офицерского камбуза (на этом корабле было два камбуза, для офицеров отдельный) мы стали свидетелями нелицеприятного зрелища: несколько гарсунщиков с криками: "Ах ты, Мирочниченко, ебанный карась, ты, что совсем, салабон, оборзел?! Ты как, падла, товарищам офицерам селедку почистил и подал?!", избивали своего сослуживца, молодого матроса. Когда тот, упав на палубу и скрутившись калачиком, постарался закрыть от ударов свое лицо, гарсунщики еще несколько раз попинали его прогарами, а потом по очереди обоссали. Жестоко.
  - Может, вступишься и разберешься? - спросил я у Килькина.
  - Может быть, но не сейчас. Когда он, этот Мирочниченко, ко мне придет (а этот стукач обязательно придет) и напишет рапорт, тогда и разберусь, а сейчас это их дела. Если я во все годковские дела на корабле буду вмешиваться, мне выполнять свои служебные обязанности будет некогда. Не обращай внимание.
  Чем у годков-гарсунщиков закончится то воспитательное мероприятие, мы не стали дожидаться, ушли курить на бак. Похоже, что годковщина, поощряемая офицерами и мичманами, продолжала процветать на этом корабле. Хорошо, что осталось им недолго наслаждаться своей властью. Уже совсем скоро побрасают они свои партбилеты и корабли, и разбегутся с них, как крысы - кто куда. Со временем внуки и детишки продадут финским туристам их парадную офицерскую форму, а они, прикупив медалек, будут косить под патриотов, ветеранов флота. Но это их дело. Я себе в будущем теплое место в банке уже обеспечил. Хотя с таким капиталом можно было бы уже задуматься и о политической карьере, создать какую-нибудь партию.
  На баке, кроме гулявшего в клюзах ветра не было никого. Мы присели на баночки и закурили.
  - Скажите, Алексей Владимирович, а у вас не найдется какой-нибудь работы для меня? - неожиданно задал мне вопрос Килькин.
  - Надо подумать, - ответил я, чтобы он от меня отвязался.
  - Подумайте, подумайте..., - осклабился Килькин. - Не всю же жизнь, Вы будете "выпекать блины", с таким промыслом недолго ведь и загреметь в места не столь отдаленные...
  - Интересное замечание. А ты откуда узнал о моих делах? - нахмурился я.
  - Слухами земля полниться, - попытался уйти от ответа Килькин.
  - Хочешь на меня работать, начни с малого, сдай своего информатора.
  - Это мой старый информатор, бывший баталер Каклин, - подумав немного, назвал Килькин фамилию одного из валютчиков.
  - Понятно. Если твои сведения подтвердятся, получишь премию...И еще что-нибудь нужное мне нарой...
  - Подтвердятся. Мне нет смысла врать...Нарою.
  - Вот и хорошо. Держи, тогда аванс, - отдал я ему несколько долларовых сотенных купюр. - Старайся.
  - Буду стараться. Не пожалеете.
  Неожиданно нашу беседу прервали крики. "Стриптиз! Стриптиз! Стриптиз!" Мы подошли к иллюминатору и заглянули в кают-компанию. Офицеры встали из-за бака, а на него вспорхнула довольно симпатичная блондинка и стала под музыку крутить бедрами. Смазливая бабенка, жалко, что сисек у нее не было, да и жопа малость подкачала, но ломалась она со знанием дела.
  - Сегодня Якимченко, явно в ударе, - сказал Килькин. - Не хотите оскоромиться, Алексей Владимирович, он мастер своего дела...
  - Тьфу, мерзость... Я не по этой части, - сплюнул я.
  - Как желаете. Тогда, может, я Вас познакомлю с одной очень симпатичной женщиной. Жена адмирала, очень милая и до мозга кости интеллигентная и начитанная дама.
  - Это очень и очень интересное предложение. А муж ее не будет против нашей связи?
  - Он сейчас находится в госпитале и, ближайшие два месяца, домой не попадет. Белка. А дама в связи с этим, испытывает некоторые материальные затруднения... Ну, Вы меня понимаете?
  - Очень хорошо понимаю. Поехали. Извинитесь потом за меня перед командиром.
  - Не переживайте, ему не до Вас - он сейчас закатится с Вашими деньгами к своей любовнице... Поехали к адмиральше? Но вначале надо заехать в кабак и затариться спиртным и деликатесами. Дама большая любительница выпить и покушать.
  - Логично. Поехали.
  
  8
  Адмиральша, или та дама, что играла ее роль, жила в небольшом двухэтажном домике, за высоким ажурным железным забором. Килькин вылез из машины и позвонил.
  - Кто там? - раздался, искаженный динамиком домофона, чей-то женский голос.
  - Это я, Наталья Павловна, Александр Петрович, давний друг вашей семьи, заехал к вам с друзьями и подарками, - ответил Килькин
  - Ах, Александр Петрович, я в таких расстроенных чувствах, до гостей ли мне? - закокетничал женский голос.
  - Мы ненадолго, Наталья Павловна.
  - Разве, что ненадолго. Тогда входите, - ответил женский голос, и дверь калитки в воротах открылась.
  
  Попросив своих телохранителей быть в машине наготове, мы вошли в калитку. Пройдя, засаженный цветами дворик, Килькин открыл ажурную железную входную дверь, и мы вошли в небольшой коридор, из которого попали в довольно большую гостиную комнату. На софе в пеньюаре, выставив на показ ноги, лежала довольно молодая и фигуристая дама. Играла тихо музыка, на столе оплывали свечи, в ведерке томилось шампанское, в одной вазе лежали фрукты, а в другой шоколадные конфеты. Уютная домашняя обстановка когда хозяйка явно не ждет гостей.
  - Ах, мон шэр амии, - с прононсом протянула хозяйка квартиры, - я в таких расстроенных чувствах, в таких чувствах...Вы понимаете меня?
  - Позвольте, Наталья Павловна, представить Вам моего хорошего и что самое главное, щедрого друга Алексея Владимировича. Он понимает, как непросто жить в наше время одиноким женщинам. Надеюсь, что вы подружитесь. А я убегаю. Дела. - сказал Килькин, поставил пакет с продуктам на стул и вежливо поклонился и вышел из комнаты.
  - Алексей Владимирович, какие стихи и каких поэтов в это время суток Вы любите? - начала салонный разговор хозяйка квартиры.
  - Мне нравиться Есенин, что-то типа... Я увидал, я подсмотрел здесь сиськи больше чем коровьи...- открыв купленный в ресторане коньяк, и разливая его фужеры, предназначенные для шампанского, процитировал я на память Есенина.
  - А вы шутник, мон шэр, и большой шутник...Но коньяк я не пью...
  - Спорим на сотку зелени, что пьешь?
  - Хам, - взвизгнула адмиральша.
  - Хам. Но богатый и щедрый. Так что спорим...? И на штуцер, что ты любишь анальный секс...
  - Это так неожиданно, - проворковала адмиральша, еще больше заголяя свои ноги. - Я, пожалуй, выпью глоточек коньяка.
   Выпила она весь фужер и неожиданно стала читать стихи:
  " У каждого пьянства свой запах особый:
  Ликёр пахнет тайных фантазий свободой.
  Шампанское пахнет кокетством и флиртом.
  Разбитая морда - разбавленным спиртом.
  Развратом и страстностью пахнет коньяк.
  Взрывным позитивом - абсент натощак.
  Вино отдаёт дорогим рестораном.
  От вермута пахнет хихиканьем пьяным.
  Коктейлями пахнут дебош и кураж.
  Закваской хмельною воняет алкаш.
  Утратой способности двигаться - водка.
  Стремлением по бабам пройтись - виски стопка.
  Джин пахнет желаньем нажраться красиво.
  Желаньем отлить отличается пиво.
  Похмельем тяжёлым с утра - арманьяк...
  И только лишь трезвость не пахнет никак".
  
  - Браво мадам. Вот это по-нашему, по-гусарски. Ну... за дам, - произнес тост я, и выпив коньяк со своего фужера с локтя, закусил лимоном и налил по второй.
  - "Если бахнул граммов двести, - триста бахнуть, дело чести!" Наливай, морячок, мне сейчас набраться самое то.
  - Ты, подруга, не свалишься? Не люблю пьяных баб... Хоть и адмиральш.
  Мадам адмиральша лихо, как воду, вкинула в себя фужер коньяка и, закурив тонкую сигарету "More", озорно сказала:
  - А много ты, богатенький Буратино, тех пьяных адмиральш видел?
  - Ни одной, ты первая, - честно признался я.
  - Ну, так и не гони пургу.
  И опять ее понесло в стихи:
  "Пил он пиво со стараньем,
  Пил он водку и вино, -
  На лице его бараньем
  Было все отражено.
  Рыбий жир вина полезней,
  Пей без мин трагических,
  Он спасет от всех болезней,
  Кроме венерических".
  - Надеюсь, ты не наградишь меня никакой экзотической болезнью, морячок?
  - Я так понимаю, что гусарский насморк тебе не страшен? - не удивился я ее вопросу.
  - Трипак, что ли? Нет. Ну, так что будем делать - стихи и дальше читать или ты делом займешься, ради которого сюда пришел. Только учти - я женщина дорогая, не каждому по карману.
  - И насколько же дорогая, надеюсь, не такая, как Нефертити?
  - Был бы Цезарь, была бы я, как Нефертити, а так час - сто баксов.
  - Не дорого ли? Малярша в заводе получает такие деньги за месяц.
  - Кто тебе мешать пойти к ней или в швейное училище, ты там за этот стольник половины общаги снимешь, - стала умничать адмиральша.
  - Не обижу, Натаха, не переживай, - бросив на стол несколько купюр сказал я. - Ты мне за теорию относительности лучше расскажи, а я пока себе пару бутербродов сделаю, а то с вами интеллигентками и с голоду сдохнешь. Ты будешь?
  - Теория относительности говоришь? - задумалась она...- Теория относительности штука серьёзная к ней так с кондачка и не подступишься... Помню, что как-то в нашем ПТУ один умник сочинил, стих... Сейчас вспомню:
  "Эйнштейн сказал: "Оставьте, господа!
  Всё относительно, а значит полуверно...
  И жизнь всех Вас годами неизмерна
  И всё, что в Вас - не выразят слова !"
  - Извини, морячок, но я когда бухаю - закусываю только шоколадом... Наливай... А хочешь я на столе тебе настоящий френч канкан станцую?
  - Голая? - поинтересовался я.
  - Можно и голой. Хотя я думаю, что ты мальчик взрослый и женские прелести уже не раз видел. Сейчас, сейчас, потерпи, вот только музычку подберу. Хочешь, поставлю "Собачий вальс" или нет, нашла "Канкан"... Ну-ка расступись народ: интеллигенция гулять изволит, - сказала, включила "Канкан" на магнитофоне и, сбросив пеньюар, полезла на стол.
   Как истый джентльмен я поддержал ее под локоток. Тело у адмиральши было пышное, белое и холенное. По всему было видно, что адмирал холил и баловал свою женушку. Да и она сам тщательно следила за своим телом. На её теле не имелось ни одного прыщика и лишнего волоска, только на лобке виднелось какая-то абстракция из аккуратно подбритых волос. Грушевидная грудь с коричневыми крупными сосками, ещё не обвисла. Что сказать - зачетная дама высшего полусвета. Хоть и пьяная. Но это нисколько не мешало ей подбрасывать во время танца свои ноги выше головы, показывая мне зону бикини, со своей бритой пилоткой-сиповкой. Я несколько минут полюбовался ее танцем, потом стащил со стола и, взвалив её на плечо, как мешок с картошкой, бросил на софу. С прирожденной ловкостью она вцепилась в мой ремень и, уже через мгновение, я остался без брюк.
  - Я тебя люблю, мон ами, - проворковала адмиральша и, взяв мой вздыбленный член в свой рот, принялась умело, делать минет.
  Засовывая свой член ей за гланды, мне почему-то в голову пришли чьи-то стихи...
   "Как же блядь - это пиздато,
  Бабу в рот ебать, ребята..."
  Я уже чувствовал приход кайфа, когда неожиданно во дворе раздался звук похожий на выстрел. Шмара была забыта. Мгновенно я вбил себя в джинсы и доставая из кармана выкидуху, выпрыгнул в раскрытое окно. Иногда и мгновение решает долю человека. Как любил говорить маршал Буденный: "Сначала стреляем, а уже потом разговоры разговариваем". Во дворе было оживленно, мои охранники, уложив на землю трех связанных человек, боролись с четвертым налетчиком, настоящим гигантом. Подскочив к ним, я что есть силы, рубанул громилу налетчика зажатой в кулаке колодочкой ножа по затылку. Он крякнул и потерял сознание.
  - Тащите его в дом, - сказал я, вытирая со лба пот. Перенервничал.
  Связанного громилу затащили в дом; привели в чувства и приступили к его допросу:
   - Ты кто такой? - Задал я ему правильный вопрос.
  - Пошел в жопу, - так же правильный ответил он.
  - Шэф, это бригадир из банды сапожков Грэмлин. Мы уже, как-то с ними пересекались, - сказал Ефрем мой бригадир.
  - Точно, такую колоритную фигуру раз увидев, уже никогда не забудешь... Ну, если, он играет в партизана и не хочет отвечать на вопросы, тогда как говорится: рамцы и в воду концы... И эту сучку не забудьте, - кивнул я на адмиральшу.
  - А меня-то за что, я его не знаю!! - завизжала адмиральша.
  - Мне не зачем разбираться, виновата ты или нет. Ты оказалась не в то время и не в том месте. Да и Грэмлин тебя все равно потом бы кончил... Предварительно переписав на бригаду твой домик. Я правильно излагаю, Грэмлин?
  - Правильно, - неожиданно сказал он, сплевывая на ковер сгустки крови. - Вместе со всеми вами. Кто же знал, что твои пацаны окажутся шустрее моих "торпед".
  - И на старуху бывает проруха. - философски заметил я, а потом спросил. - Ты жить хочешь?
  - Хочу, конечно, - опять правильно ответил он.
  - Жизнь меня надо заслужить.
  - Сделаю все, что скажете.
  - Это хорошо, и для начала избавься от своих подельников. А мои хлопчики все это задокументируют и сфотографируют.
  - Зачем? Я и так согласен на вас работать.
  - А с фотографиями будешь еще старательнее служить. Тем более, что тебя уже пишут. Адмиральша, где твоя видеокамера? Давай колись, может, и ты выслужишь свою жизнь.
  - На книжной полке стоит, - вытирая сопли, ответила адмиральша, успевшая уже одеться.
  - Забирай ее, Натаха, и иди, делай репортаж для истории. Ефрем, ты проконтролируй, сфоткай весь этот процесс, чтобы никто из них потом не спрыгнул с крючка.
  - Уже все пишется на диктофон и фотографируется.
  - Как управитесь, приведешь их потом назад.
  - Все будет сделано, шеф, в лучшем виде, не впервой, - ответил Ефрем и вывел наших пленников из дома.
  
  В то, что Ефрем все сделает в лучшем виде, я нисколько не сомневался. У этого двадцатипятилетнего парня была непростая биография и богатый боевой опыт, полученный в горах Афганистана. По его словам он окончил военное училище, служил на границе в какой-то дыре и потихоньку спивался. Когда стали набирать добровольцев в Афганистан он одним из первых подал рапорт и оказался в самой гуще событий. Он штурмовал дворец Амина и расстреливал таких же, как он сам переодетых в афганскую форму советских офицеров, охранников Амина. Чтобы трупы не опознали, им отрезали головы и выбросили в реку. На войне, как на войне. Потом в одном из боев, его контуженного захватили в плен моджахеды. Держали их в лагере Бадабер. Он один из немногих кто сумел выжить после того восстания. Добрался до расположения войск советского ограниченного континента и после беседы с особистом-дознавателем, оказался на принудительном лечении в дурдоме.
  
  Руководителям страны Советов не нужны были свидетели их преступлений. Подержав два года на дурочке - с инвалидностью и статьей шизика в военике, его выпустили на свободу. Можешь идти работать шизик, хоть грузчиком, хоть разнорабочим. Перспективка. Он начал бомжевать и спиваться, тут я его и взял к себе в бригаду и не пожалел. Он не боялся испачкаться. От простого бойца он быстро поднялся до моего личного телохранителя и заместителя.
  
  Пока их не было я, очень тщательно, осмотрел дом адмиральши. Уютное гнездышко. Рядом с морем. Очень удобно. Возможно, стоит здесь сделать элитный публичный дом. Но сначала надо разобраться с ее мужем - это если он у нее имеется в наличии. Походу - это замануха самого Килькина. Мои рассуждения прервал условный звонок, со второго этажа я выглянул в окно. Светало. "Ах, как быстро ночь прошла", возле ворот стояла наша машина. Спустился, открыл ворота. Каменный век, никакой автоматики.
  
  Машина въехала во двор и из нее вытащили, как мне показалось, пьяных в гавно Грэмлина и адмиральшу.
  - Что это с ними? - спросил я у Ефрема.
  - Шок. Они, оказывается, никогда не видели крови и сами никого не убивали. Думаю, что скоро отойдут.
  - Оттащите их в баню, и окатите с пожарного шланга. Некогда нам с ними вожжаться. Я тебя жду в комнате, расскажешь, что и как.
  - Хорошо, шеф, сейчас подойду, - ответил Ефрем и крикнув пацанам, - А ну, братва, потащили их в баню в чувство приводить, - пинками погнал Грэмлина в отдельно стоящую от дома баню.
  Зайдя в комнату, я подошел к столу налил себе немного конька в фужер, выпил, закусил и сев в кресло закурил. Ну, вот и еще трое молодых парней, погнавшись за призрачной птицей Удачей, завершили свой жизненный путь, так и не успев разбогатеть. Сожалел ли я о то, что приказал их убрать со своего пути? Нет. Они пришли за моей жизнью, а она мне пока еще нужна самому, и дарить я ее никому не собираюсь.
  
   Пройдя в детстве через городские джунгли, боевые службы я давно уже не был пай мальчиком. Так, что меня при виде крови в дрожь не бросало. Как сказал в свое время усатый батько: "Смерть человека - трагедия, смерть миллионов - статистика". Недоучившемуся семинаристу, сделавшему карьеру в партии большевиков на кровавых эксах, положившему на алтарь новой веры миллионы человеческих жизней, можно было верить. Тем более, что сейчас, в принципе, я делал то же самое - обретал новую веру, которую мне навязывали против моей воли. А вера без адептов и жертвоприношений существовать не может. Таков закон мироустройства. "Кто не с нами, тот против нас". Не я придумал это правило, но я по нему живу.
  
  - Разрешите войти, шеф? - показавшись в дверях, спросил Ефрем.
  - Входи. Налей себе коньяка и рассказывай.
  - Рассказывать-то в принципе и нечего. Вытащили мы их на берег моря. Дали Грэмлину нож он их поштрыкал, поштрыкал, да и впал в аут, а за ним и баба. Пришлось нам самим все доделывать. А потом привязали к трупам по булыге и скинули их со скалы в море. А того козла со злости, шеф, мы опустили. Не сдержались.
  - Орлы, ваши мать, - сплюнул я. - Вы все на камеру записали и пофотали?
  - Конечно. Я камеру положил в Ваш кейс. И ножичек, завернутый в целлофановый пакет, с отпечатками Грэмлина там же лежит. Не лучше ли нам и его к крабам было отправить?
  - Не лучше. Возможно, что он нам в будущем еще пригодится...
  - И зачем нам в будущем может понадобиться опущенный? - задумался Ефрем
  - В будущем - это не порок, а скорее пропуск в когорту звезд шоу-бизнеса. Так что он тебе будет еще благодарен за то, что вы его опетушили.
  - Ебу я горько в спину такое будущее, - выматерился Ефрем.
  - Не матерись. Лучше пойди, посмотри, как там наши голубки себя чувствуют.
  - Слушаюсь, - сказал он и вышел из дома.
  Не успел я докурить свою сигарету, как толкая впереди себя двух мокрых пленников, вернулся обратно Ефрем. На Грэмлина жалко было смотреть, от него практически ничего не осталось. Так же выглядела и адмиральша. Но они были живы, а это для них было главное.
  - Сегодня ночью, я выступаю в роли деда Мороза и дарю подарки. Вам достались самые ценные - ваши жизни. Поэтому я хочу услышать правду. За вранье - смерть. Кто начнет первый? Давай ты, Грэмлин. Имеешь, что рассказать? Кто тою бригаду навел на эту хату и на меня? Килькин?
  - Он, сука. Сказал, что на хате будет один пьяный лошара, у которого надо забрать какие-то матрицы, а потом замочить вместе с бабой.
  - Чем он обещал рассчитаться с вами?
  - Этой хатой. Обещал утром приехать с нотариусом и переоформить на меня эту хату.
  - Тварь!! Ты врешь!! - взвыла адмиральша.
  - Закрой вафлятник, соска, смысл не врать? - прошипел Грэмлин. - Он меня падла подставил, мои пацаны крабов кормят, а он сука жирует. Убью гниду!
  - Обязательно. Куда ж ты денешься...- Натаха, кем тебе доводится Килькин? Муж?
  - Нет. Мой брат.
  - Вот так родственничек, сестру сделал проституткой.
  - Он мне двоюродный брат, - внесла поправку адмиральша.
  - Тогда, конечно, можно, - легко согласился я с ней. - Наверное, и пользовался тобой по-родственному?
  - Было несколько раз, - призналась адмиральша, - но в презервативе.
  - Это что изменой и кровосмешением не считается? Не знал. Слушай, Натаха, а кем служит твой муж? И где он сейчас - поинтересовался я.
  - Каким-то начальником по снабжению. Я точно не знаю. А сейчас он в госпитале, уже, как неделю на дурке от белой горячки лечится.
  - Не Макаров, случайно, у него фамилия?
  - Случайно, Макаров, - подтвердила адмиральша.
  - Тяжелая у парняги служба. Флот разворовывают, а тут еще жена шлюха, с родственниками подонками... Поневоле запьёшь. Надо будет его проведать. - посочувствовал я незнакомому мне офицеру.
  - Бесполезно, он под аминазиновой блокадой. Овощ.
  - Тем более подпишет все документы без проблем. Пора тебе девочка проехаться на работу в Турцию Ты там будешь пользоваться повышенным спросом. И имя менять не надо. Может, станешь новой Роксоланой...
  - Пощадите! - бхнулась мне в ноги адмиральша. - Все вам отдам, служить буду верой и правдой. Только не отправляйте в гарем. Пощадите!!
  - Какой гарем, дура, - оттолкнул я ее ногой, - в публичный дом. Но можешь и остаться здесь.. Отдам под твоё управление массажный салон (подпольный публичный дом). Как думаешь, справишься?
  - Дело мне знакомое, справлюсь.
  - Вот и договорились. Контактировать будешь с Ефремом. Он будет пасти и тебя и твоих телок.
  - Справишься Ефрем?
  - Сам нет, а с пацанами легко. Но для начала устроим шлюхам "субботник", - усмехнулся Ефрем
  - Считай, что договорились. Занимайтесь. Но сначала съездим, проведаем в госпиталь болящего. Да и с Килькиным надо разобраться, - сказал я, и посмотрел на Грэмлина. - Ты еще здесь, утырок? Тебе сроку два дня. И чтобы я ничего не слышал больше о Килькине. Время пошло. Не вздумай крутить динамо и продавать меня. Компромат на тебе сразу пойдет и ментам, и братве... Так, что лучше сразу шкертуйся. А так может еще нам и послужишь. Пошел вон.
  - Я его кончу гада. Не волнуйтесь.
  - Никто и не волнуется. Ефрем проводи Грэмлина. А я с Натахой закончу разговор. На чем мы там с тобой, шалава, остановились? - после того, как за ними закрылась дверь, расстегивая пряжку ремня, спросил я.
  - На том, что я твоя раба, господин... Накажи меня...
  - Как скажешь, - сняв ремень, я стал хлопать ее по розовой заднице.
  Не ожидая от меня таких ласк она завизжала и стала дурачась бегать по комнате.
  
  Неожиданно, прерывая наше веселье, послышались телефонные звонки.
  - Кого это еще черти по утрам носят!? - возмутился я.
  - Это Килькин. Он обещал утром позвонить. Узнать, как все прошло... Прости меня я забыла!! - увидев, как багровеет моё лицо взвыла она.
  - Возьми трубку, Натаха, скажешь ему, что все нормально. А если он спросит где Грэмлин, ответишь ему, что он куда-то со мной уехал, за какими-то матрицами, но обещал часам к девяти вернуться. И веди себя непринужденно, я буду стоять рядом и все слышать, - отложив ремень в сторону, выдал я ей указания.
  Она накинула на себя халатик и принесла стоящий в коридоре телефон. Потом присев на край стола, прочистила голос и, сняв трубку нежно в нее, пропела.
  - Хелоу. Привет, милый. Как у меня дела? Нормально. А у тебя? Тоже? Приезжай я за тобой сильно соскучилась.
  Я стоял рядом, и мне хорошо было слышно, что говорил Килькин. Он недолго упирался, а услышав, что Грэмлин часам к девяти подъедет к ней со мной и матрицами, пообещал после подъема флага приехать.
   - Жду тебя, любимый, хочу упасть в твои объятия, - сказала адмиральша и повесила трубку.
  - Ну, ты и сука, - не удержался, сказал я заправляя ремень в джинсы.
  Заниматься с этой лживой тварью любовью у меня пропало все настроение. Да и к приезду Килькина надо было подготовиться. Ефрем все понял с полуслова. Сонную дрему с него, как рукой сняло. Он вызвал еще несколько своих бойцов, которые в машинах контролировали весь район, и усилил посты. Килькин - матерый волчище, от него всего можно было ожидать. В будущем я его не встречал, значит, с ним покончили в прошлом. Правда, крутился там, в будущем, в интернете, какой-то самоназваный "командир" Ильин, с купленными медальками, который себя подавал дознавателем, но то уже совсем другая история. Таких "трижды героев мира" там расплодилось, как тли.
  Килькин не заставил себя долго ждать. Матерый-то, он матерый, но клюнул на медовую приманку, как последний лох. Вовремя подъехал на такси, держа в руках цветы и торт, вышел из машины и, открыв своим ключом калитку, вошел во двор. Тут его и мои бойцы и приняли. Намяли бока, заковали в наручники, вставил кляп в рот и в таком виде, в соплях и крови, приволокли опричника в дом. Увидев такое мадам адмиральша, лишилась чувств. Артистическая, тонкая натура. Ей бы на сцене публику своей игрой радовать и очаровывать, а она в криминал полезла. Ее отнесли и закрыли в подвале. После чего, вынув кляп, я приступил к беседе с Килькиным.
  - Доброе утро, каплей, хотя для одного из нас, как мне кажется, оно не совсем доброе. А ты оказывается сладкоежка... Торты по утрам полюбляешь кушать с клубничкой и сливками. А это не хорошо...для твоих зубов... Что-то они у тебя поредели... Или мне кажется? Но то ли еще будет, когда адмирал все узнает о тебе. Я так понимаю о твоих шашнях с его женой, он не догадывается. Как и о том, что ты решил у него дом отжать. И меня решил бортонуть. И все чужими руками. Ну, ты и орел.
  - Наш пострел, везде поспел, - добавил Ефрем.
  - Прикажите своим людям выйти, я хочу с вами, Алексей Владимирович, поговорить тет-а-тет, - прохрипел Килькин.
  - У меня от ребят секретов нет. А слушать тебя нет никакого смысла. Ты человек без чести и совести, такие, как ты в скором будущем продадут и свою страну, и флот на котором ты сейчас служишь, и который уже начинаешь распродать. Ты гнилой человек.
  - Это кто меня обвиняет? Безгрешный пророк Даниил, что ли, к роду которого ты принадлежишь? Роль обличителя человеческих пороков тебе не к лицу...
  - А кто меня таким воспитал на службе? Такие, как ты отцы-командиры и воспитали. Не хотели свои холеные ручки пачкать, все делали чужими руками годков... Это тебя и погубило. Считаю утро воспоминаний законченным. Если ты все сказал, то не смею тебя задерживать. Ефрем он твой.
  - У меня на тебя лежит компромат и я написал записку куда я еду! Тебе не выкрутиться, как и всей твоей банде! - заистерил Килькин
  - А вот это ты сказал зря. Так бы уснул вечным сном и все. А теперь придется помучаться. В подвал его, и вытрясите из этой гниды всю информацию о его тайнике. Хотя я думаю, что он ее хранит на корабле у себя в сейфе. И не сильно его калечьте - он в петле должен выглядеть, как малосольный огурчик... Влейте в него бутылку водки, и пусть не забудет предсмертную записку написать. Какое жестокое самоубийство.
  
  9
  Моя догадка оказалась верной. Досье с компроматом мне достал командир корабля, который узнав, что его особист копал под него, при мне болгаркой разрезал сейф в его каюте и, забрав документы, которые касались непосредственно его и офицеров корабля, все остальное отдал мне. Конечно, я его отблагодарил. Почему не сделать небольшой презент честному и благородному офицеру? Информация в будущем мне пригодилась. Компромат еще никогда не был лишним. А там было много чего интересного. Оказалось, что многие флотские офицеры не только грешили фарцовкой и спекуляцией, но когда уходили на боевую службу, вывозили из страны Советов на ченч, советские червонцы. Видимо поэтому мои фальшивые деньги и пользовались таким спросом. Недаром Килькин хотел заполучить мои матрицы. За пару лет, что осталось жить стране Советов, он бы мог стать миллионером. Но не стал. Видимо не судьба. Человек предполагает, а господь Бог располагает.
  Много оказалось среди них и гомосексуалистов. И почему-то почти все они служили при штабе. Видимо их туда списывали в почетную ссылку с кораблей. А о такой пагубной страсти, как повальное пьянство речь уже и не шла. Пили по-черному все. Все пропьем, но флот не опозорим. И воровали. Тащили все, что не прикручено и не приварено к кораблю, особенно продукты. Какой-то снабженец капитан Пиркун умудрился, даже продать в кооперативный ресторан, машину мяса. Потом облил оставшиеся на складе говяжьи туши водой и благополучно рассовал тот лед по кораблям. Некто Григорьев, не придумав ничего лучшего, просто продавал в Донузлаве, местным кооператорам ГСМ и краску. Ему видимо надо было кормить семью, а его корабль на боевые службы не ходил, вот он вместе с командиром БЧ-5, и выкручивался, как мог. Командовавший губой Зверев установил за каждого приведенного к нему, проштрафившегося матроса определенную таксу и неукоснительно ее придерживался. Другие отцы-командиры торговали отпусками и увольнительными, званиями и наградами. Как бесправную и бесплатную раб силу, сдавали в аренду своих матросов и привлекали их на строительство своих дач и ремонты квартир.
  
   Но выделялся из всей этой офицерской когорты воров и мздоимцев некто Краснов. Его Килькин выделил особо, он даже проследил его родственников до атамана Краснова. Этот потомок атамана договорился с баталерами кораблей, которые за определенное вознаграждение сортировали ему пищевые отходы, которые он добавлял в купленную на рынке свиную кровь и делал из всего этого кровяную и домашнюю копченую колбасу. Редкая гадость, но офицеры закупали ее в свои кают-компании. Потому, как дешево.
  И он такой был не один. У покойного Килькина, которого похоронили с воинскими почестями (сгорел на службе от сердечного приступа), был довольно солидный список таких "воротил". Видимо дознаватели делились между собой информацией, готовясь к спокойной и сытой отставке. Что-то они знали такое, о чем только догадывались политруки, которые уже начали переходить на другие должности. А некоторые даже стали подавать в отставку.
  Помянув Килькина, мы поехали к болеющему адмиралу Макарову, которого чем-то опоила его благоверная, а Килькин помог устроить в госпиталь.
  
  Я лечился в том госпитале несколько раз и хочу сказать о нем несколько слов. Севастопольский морской госпиталь имени Пирогова был основан в 1783 года одновременно с рождением Черноморского Флота. Госпиталь принимал участие в четырех войнах и двух оборонах Севастополя. Применялась ли там когда-нибудь анестезия - не знаю. Меня оперировали по живому и потом обезболивающего не кололи. Садисты. Как выжил, до сих пор сам удивляюсь.
  
  
  
  На заднем плане стоит U -500. Бывшая ПМ-9 на которой я прослужил два года.
  Это была еще одна из причин, по которой стоило мне наведаться в тот госпиталь. Попасть на его территорию было не проблематично, вход был практически свободный, да и дыр в заборе было полно. Но только не в том, что ограждало территорию психиатрического отделении от всего госпиталя. Ту территорию ограждал трехметровый забор, который охранялся садистами санитарами.
  Если адмирала решили слить, его уже здоровым человеком добровольно не отдадут. Его выпишут, но с такой статьей, что даже дворником не возьмут работать. Надо было сделать так, чтобы он оказался на свободе, но совершенно здоровым. Нужен был подход к главврачу... и деньги.
  Недолго думая я поехал к адмиральше и задал ей вопрос в лоб:
  - Как ты умудрилась запаковать своего мужа в дурдом?
  - Это не я... Это все Килькин, - в ужасе завизжала она м принялась плакать. - Это все он... Я только какие-то капли, что он мне дал, мужу подливала в вискарь... Он говорил, что это помогает от алкоголизма... Я не знала, клянусь...
  - Почему-то я тебе не верю. Вот не верю и все тут... Наверное надо тебе с Килькиным встретиться на очной ставке... - задумчиво сказал я
  - Не надо, - взвизгнула она. - Я послушная девочка, я делаю все, что мне не прикажут... Говорите, что надо я все сделаю.
   - Всё? Хорошо. Надо, чтобы ты затащила к себе в кровать главврача севастопольского госпиталя. Сможешь?
  - Кого, того рохлю? Он при виде меня сразу в штаны кончает. Легко. Когда надо это сделать?
  - Сегодня вечером. Позвони ему и спроси, сможет ли он тебя принять после девяти часов вечера. Если он будет уезжать с работы раньше, тогда поставим ему на дороге медовую ловушку. Собирайся, но сначала пойди ему позвони, - отдав ей, приказ я заодно ответил и на вопрос.
  - Слушаюсь и повинуюсь, господин, - прогнулась адмиральша.
  Сколько ни звонила адмиральша главврачу, его секретарша постоянно говорила, что ее шеф находится на срочной операции и когда освободится ей не известно.
  - Знаю я эту срочную операцию, - потеряв терпение, сказала адмиральша, - поехали в казино он, скорее всего, там сейчас играет на рулетке.
  - В казино говоришь? - задумался я, ровно на столько, чтобы принять решение. - Ну, и айболит, сука. Хорошо поехали, разденем того, козла до исподнего. Иди, оденься соответственно для того блядского заведения.
  
  Когда она через полчаса вышла из своего будуара, у меня отвисла челюсть. Никогда еще в своей жизни не видел такой обольстительно-эллегантной дамы. Белокурые волосы, обработанные ароматным бальзамом, духами и лаком - отсвечивая золотом, источали тонкий пьянящий с ферамонами аромат Коко Шанель. Шелковое длинное платье кораллового цвета, контрастирующее с цветом ее волос, полностью закрывало ее стройные ноги, но открывало мраморного цвета плечи и точеные руки. Держалось платье на одной тонкой бретельке. На руках у нёе были длинные белые перчатки. Но, когда она спросила: "Ну и как я тебе?" и резко повернулась, я чуть не подавился слюной. Спина у нее была оголена ровно на столько, чтобы была видна часть попы с той сексуальной чертой, что разделяет ее на две равные половины.
  - Для сельской местности сойдет, - ощущая приход "столбняка" прохрипел я.
  - Хамите, парниша.... Не хотите меня, шеф? - приподняв подол платья, спросила адмиральша.
  Не захочешь тут, как же, если та сучка принципиально никогда не носила даже трусиков-стринг с узкой соединительной полоской на бёдрах, в виде полоски ткани или резинки. С трудом оторвав взгляд от соблазнительного зрелища я, мысленно скрутив кукиш своему родственнику в штанах, сказал:
  - В казино будешь свой стриптиз перед главврачом демонстрировать. Накинь на себя боа и поехали.
  - Слушаюсь и повинуюсь, - поправляя платье, сказала адмиральша, взяла свою сумочку и, виляя бедрами, пошла на выход.
  Вот же сучка. Есть еще шлюхи в русских селеньях...
   Казино "Пятый туз" располагалось в огромном полуподвальном помещении гостиницы "Важная Пальмира", частично уходя своими подсобными помещениями в катакомбы. Сведущие люди, поговаривали, что это казино существовало ещё в позапрошлом веке и практически функционировало всегда, меняя время от времени своих хозяев. Были там и номера, где можно было уединиться одной тесной компанией игроков или с проститутками, которых всегда было в Севастополе с избытком. Был там и бар с довольно приличным выбором спиртного, хоть и порядком дорогого. Хорошее - дешевым не бывает. Музыки там, правда, не было, потому, как люди в казино приходили играть, а не танцы танцевать. Но главное, что сюда был закрыт вход работникам правоохранительных органов... по служебным делам. Играть им никто не мешал.
  Управляющий казино встретил нас гостеприимно. Провел к столику с рулеткой, за которым играло несколько игроков. Главврача среди них не было. "Он отдыхает в номере с Никой", - поделился информацией с нами бармен, хороший знакомый адмиральши. Получив эту информацию я, немного подумав, сказал:
  - Я оставлю тебя, Натаха, с Серым, дождетесь его.
  - Дождусь, он от меня не соскочит. Не волнуйтесь, шеф, - ответила адмиральша.
  - Серый, проконтролируешь. Пассажира - не уродовать, - отдал я приказ телохранителю
  - Сделаем, шеф, все в лучшем виде.
  - Отдыхайте, но помните о деле. Пока. Пошли Ефрем, - пошел я на выход, решив не терять попусту здесь время и заняться другими более важными делами.
  
  Прошли сутки после того, как я расстался в казино с мадам адмиральшей. За это время мы приобрели, для своего офиса, старое здание в центре города, а она смогла не только затащить главврача к себе в постель, но и снять документальное кино. Наш специалист растиражировал видеокассету и вот сейчас с одной из таких копий мы и зашли в госпиталь. Постояв возле кабинета главврача, я прочел надпись на медной полированной табличке "Профессор Баранов С.В." и без стука вошли в приемную. За столом с телефонами сидела довольно смазливая секретарша. Она была занята - красила себе ногти. Приподняв выщипанную бровь, она спросила:
  - Вы к профессору?
  - К нему, родимому, - не стал я с ней спорить и, открыв дверь, вошел в кабинет главврача.
  Кабинет, в который я вошел, был обставлен довольно приличной мебелью, но она меня интересовала меньше всего. Мое внимание привлекла видеодвойка. Будет на чем просмотреть видеокассету.
   Сидевший за столом, что-то писавший в тетради, солидный, моложавый мужчина с чеховской бородкой, видимо главврач, поднял голову и, взглянув на меня поверх очков, неприязненно сказал:
  - Кто Вы такой? Я не принимаю пациентов без предварительной записи,
  - Кто я такой? - задумчиво спросил я, и тут же ответил с наглой усмешкой. - Я, лепила, дед Мороз. С подарком. Кино любишь?
  - Какое кино?! Пошел вон отсюда, шизик. Я сейчас вызову санитаров, и они тебя упакуют на дурочку...
  - Как адмирала Макарова?
  - Как... как... кова адмирала? - стал заикаться главврач.
  - Не буксуй, айболит, - успокоил я главврача. - Сейчас фильму посмотрим, и у тебя отпадут все вопросы. Куда здесь вставляется кассета? Сюда? Точно. Начинается. Не суетись и не дергайся я, если ты еще не понял - я не один к тебе пришел. Смотри кино.
  То, что увидел на экране главврач, ему сильно не понравилось. Пока он еще кувыркался в постели с мадам адмиральшей, главврач сидел тихо. Но, когда на экране показалась его жена с дочкой, которые настойчиво попросили его сделать все, что нужно молодому человеку, он начал совать себе под язык корвалол.
  - Что Вам надо от меня? - прохрипел он.
  - С памятью у тебя, я вижу все в порядке, вспомнил Макарова?
  - Вспомнил.
  - Если вспомнил - готовь документы выздоровевшего на выписку. Через два часа он должен быть дома.
  - Но он же соцэопат, овощ, сам домой не доедет...- засуетился главврач.
  - Ты, что дурак? На своей машине его привезешь. Я тебе оставлю своего человечка, он все и проконтролирует. Так что не вздумай петлять. Килькин уже допетлялся. Ты же не хочешь с ним встретиться?
  - Я все сделаю, как Вы хотите. Только не трогайте жену с дочкой.
  - Нужны они мне. Ты сам подписался под эту блудняк. Кстати, кто тебя под него подписал?
  - Его жена.
  - Вот блядво. И тебя подставила. Ладно, лепила, я пошел, а ты не теряй время занимайся документами Макарова.
  - Уже занимаюсь.
  - Пока, соска, - выходя из приемной главврача, сказал я секретарше, под юбкой у которой, что-то искал один из моих бойцов.
   - Серый, останешься здесь всё проконтролируешь, чтобы главврач не отпетлял.
  - О кей, шэф. У меня он не забалуется.
  Макарова привезли через час. Выглядел он ужасно. Был небрит, одет был в какую-то грязную больничную пижаму, от которой на версту разило мочой и больницей. Рот у него не закрывался, из него, тонкой струйкой, постоянно текла слюна и он, что-то выискивая в голове, разговаривал сам с собой. Но вколов в него ударную дозу галоперидола, его на время удалось привести в чувства. Он подписал нужные нам документы и его вместе с сиделкой отправили в санаторий.
  А подписал он немало - его дом перешел в собственность к Ефрему, как и списанный плавучий госпиталь "Ангара", на котором мы тут же начали делать ремонт, подготавливая его под плавучую гостиницу и казино. Выкупили мы за смешную цену и один подземный склад, который было решено сдавать в аренду аграриям-кооператорам, которые занялись там посевом и сбором маковой соломки. Очень перспективно - три урожая мака в год. Наша охранная фирма их и охраняла от конкурентов.
   В признательность за наши хлопоты бригадир тех аграриев зашел ко мне в офис и подарил мне пакет белого порошка. Горбачевский сухой закон многих подсадил на наркотик. А дальше будет еще хуже. На всякий случай я взял у него тот кокаин и, отсыпав себе немного, спрятал остальное в катакомбах. В тот же вечер, выпив коньяка, я зарядился как следует кокаином... Послышался звон и я выпал в астрал.
  
  10
  По тоннелю меня пронесло по нескольким Галактикам и со всего маху швырнуло в какой-то портал. Больно ударившись на выходе о какую-то комету, я отключился. Когда пришел в себя и открыл глаза, увидел свой кабинет. Сколько времени был без сознания - неизвестно. И какой был год - неизвестно. Зазвонил телефон. Звонил к моему удивлению мобильник. "Секретарь" - высветился на экране абонент. Я провел пальцем по экрану смартфона и включил громкую связь.
  - Алексей Владимирович, Вы просили меня, занеси квартальный отчет, - женским сопрано пропел динамик.
  - Какой к ебеням собачьим квартальный отчет!? Адмиральша, ты, шо опять перебрала?- цепляя зубьями забуксовавшие шестеренки в мозгу, спросил я.
  - Ух, ты, сегодня я буду адмиральшей, как интересно. Сейчас я зайду, милый, - пропел динамик и связь прервалась.
   Неожиданно мой взгляд зацепился за пакетик с белым порошком и трубочку. "Заебал!" - выматерился я, пошел в гальюн и выбросил пакетик в унитаз. Пора было завязывать на время с перемещениями, тем более, что ко мне навстречу, одетая в морскую форму, спешила с подносом моя секретарша... Или адмиральша?
   - Внимание, товарищи офицеры, на палубе адмирал! - увидев меня, заорала секретарша. - Равнение налево. Смиирнаа!! Еще смирней!!! Строевую запевай...
  - Отставить. Вольно. Команде распрячься, пить и веселиться. Форма одежды восемь - стринги-жопорезы , на груди комсомольский значок, - дал я отбой секретарше и тут же ласково ее позвал. - Иди ко мне моя, канонерочка, я тебе сейчас котлы-то твои прочищу, по самые пароходные трубы.
  - А Вы, господин адмирал, ничем не хотите угостить свою адмиральшу? - промурлыкала она.
  - Угостить? - задумался я и не найдя ответа отшутился. - Разве что хуем по лбу.
  - Ну, это само собой разумеется, а нюхнуть чего-нибудь такого рассыпчатого и беленького, - не сдавалась секретарша.
  - Кокса, что ли? - наконец понял я, что она хочет. - Иди в гальюн, там его валом рассыпано.
  
  Думал, что она не пойдет. Не пошла. Побежала, как молодая лань. Аж закурилось за ней. Не было ее минут десять, видимо ныряла за коксом в унитаз. А потом пришла - веселая и с идиотской ухмылкой на лице. Налила себе фужер коньяка и залпом его накатила. Я с интересом за ней наблюдал. Закурила и со словами: "Возьми меня, милый, как последнюю суку, я вся твоя", - выпала в осадок. "Херак", - прокомментировал я ее падение и сам закурил.
   Брать неподвижное тело мне не пришлось, зазвонил мобильник. "Петрович", - высветился на экране абонент. Я провел пальцем по экрану и сказал:
  - Здоров, Петрович, давно не виделись. Как у тебя дела?
  - Привет, Владимирович. У меня все в порядке. Есть тема. Давай срочно дуй ко мне в кабинет.
  - Уже иду, - ответил я, подкурил сигарету и налил себе коньячку. - Ну... за понимание.
  Кому надо тот найдет возможность со мной встретиться. Мне же спешить некуда. Коммерческий директор бухает, а бабки ему постоянно капают. Не за это ли мы кровь проливали?... Возможно, что частично за родину, а возможно, что и за это. Когда атамана Сирко король Людовик, стал упрекать в том, что в отличие от французов, которые воюют за честь, казаки воюют за деньги, Сирко ответил просто: "Каждый воюет за то, чего у него нет". На войне, как на войне. И кто говорит, что ему не нужны деньги, либо лжец, либо сумасшедший. Да и не мальчик я, чтобы сломя голову, бросив все, бежать по первому вызову генерального директора.
  Не успел я докурить сигарету, как мобильник зазвонил снова. Опять генеральный беспокоится. Все же надо сходить, узнать, чего ему надо. Забычковав сигарету, я положил мирно спящую свою секретаршу на диване, сполоснул лицо, переоделся в костюм и пошел к генеральному. Благо наши кабинеты находились на одном этаже. Неторопливо шагая по коридору, засланному ковровой дорожкой, я напевал песню о той Зое, которая почему-то всем давала стоя, за пачечку "Прибоя". Что она нашла в тех папиросах?
  Мои знакомые бабушки, которые отсидели в сталинских лагерях, встречаясь, пили только спирт и принципиально курили ленинградский "Беломор канал". И сплевывали, через левое плечо, услышав фамилию очередного феодального вождя. Почему-то они недолюбливали советскую власть. Когда советская власть, изуродовав, выбросила меня на обочину жизни, ее стал недолюбливать и я. Как аукнется, так и откликнется. Если бы тот замполит с ПМ-138, который меня ограбил, после госпиталя знал, что из меня выйдет, он бы свои вороватые руки сам с корнем вырвал. Потом в лихие 90-е со многими бывшими офицерами мне приходилось иметь в Крыму дело, не многим, правда, это понравилось... А la guerre comme а la guerre.
  
  Подойдя к кабинету генерального, я без стука открыл дверь и вошел в приемную. Его секретарша Элка, миловидная особа, ногти не красила, она, закинув ноги на стол, читала какой-то журнал. Увидев меня, она еще шире раздвинула ноги. Естественно нижнего исподнего там тоже не было. Молодежь. Что с них можно взять? Не проводить же с ними по музеям уроки памяти, рассказывая о славных победах красных кавалеристов, о которых они и видом не видывали и слыхом не слыхивали. У них был несколько иной профиль.
  
  - Привет, Элка. Шеф у себя? - спросил я, пытаясь вспомнить, что там у нее между ног - королек, мутовка или сиповка. Походу сиповка.
  - У себя, проходи, - не поздоровавшись, ответила секретарша.
  Резные дубовые двери, сделанные на заказ, мягко открылись, и я вошел в кабинет. По своим размерам он намного превосходил мое скромное убежище. Особо выделялся стоящий посредине огромный круглый стол с мягкими полукреслами. Около одной стены стояли большие библиотечные книжные шкафы. Читал ли Петрович те книги, не знаю - я его с книжкой, за много лет, ни единого разу не видел. Только с чековой.
  Вторая стена была стеклянная, через нее был идеен зимний сад. Особая страсть Петровича. Бывая на отдыхе в разных странах, он обязательно привозил оттуда семена и саженцы каких-то экзотических растений, за которыми сам и ухаживал. Эдакий современный Лев Толстой. Ему бы еще лапти на ноги и толстовку от крепостного портного на плечи. Но он такое не носил. Одевался он в лучших бутиках мира в самые люксовские костюмы с отливом от Луи Витона. В один из таких костюмов серого стального цвета в крупную полоску и был он одет. Я так же отметил, что со времени нашей последней встречи он нисколько не изменился. Выглядел так же моложаво и подтянуто.
  - И еще раз здравствуй, Владимирович, - поздоровался он. - С благополучным возвращением тебя... Как отдыхалось?
  - И тебе, Петрович, не болеть. Хреново. Надо завязывать с этими перемещениями, - располагаясь в одном из полукресел, ответил я.
  - Что так? Выпьешь что-нибудь? Возьми сам в баре.
  - Да рассказывать-то особого и нечего, - ответил я, наливая себе в бокал минеральную воду. - Пьянки, да гулянки. Все как обычно.
  - Ой, ли? А матрицы, с которых вы там печатали доллары? Наши американские коллеги очень недовольны и хотели бы их найти и уничтожить.
  - Доллары? Какие доллары? Ни о каких матрицах с которых печатались доллары мне, Петрович, не ведомо. Может - это уже после меня братва начала чудить? - сделал я предположение.
  - Думаешь? - задумался Петрович. - Все возможно. Вот и проверишь их на вшивость.
  - Это как же? Назад, что ли вернуться?
  - Угадал в точку. Нет у нас другого выхода. Это не фальшивые рубли. За фальшивые доллары америкосы могут нам и голову оторвать. И это не в переносном смысле. Ты уж там, Владимирович, постарайся, и закрой канал поступления фальшивок. И те матрицы достань или уничтожь.
  - Легко сказать. Никто добровольно их не отдаст, - высказал я сомнения. - Придется воевать. Один я не справлюсь. Да и нет у меня особого желания за американцев, таскать из огня каштаны.
  
  Неожиданно одна из секций книжного шкафа открылась, и из потайной комнаты вышел человек. Он был небольшого роста, лысоват одет в мешковатый костюм, который по задумке кутюрье, должен был увеличивать его габариты. Увидев его, я выронил бокал. Это был Килькин. Он подошел к столу и сел напротив меня и, налив себе минералки, с сильным акцентом сказал:
  - Хелоу, мистер Дигафцоф. Ви немножко не понимайт вашего босса. Фихода у фас нет. Фи должни нам помогайт находить фальшифки - это есть договор. Иначе сюда прилетайт наши спец агенты, спецназ и будет софсем всем плёхо. Я ясно виражайсь?
  - Да это понятно. Не понятно другое, почему бы вам самим не пошуровать в тех параллельных мирах?
  - Ми не имейт права фмешиваться в прошлое, только в настоящее... Чтобы не навредить. Эффект бабочки. Слыхайт за такое?
  - Слыхайт. А мне значит можно? Ты мне лучше скажи, упырь, как ты выжил!? Тебя же утопили... - не выдержал я.
  - Владимирович, держи себя в руках, - одернул меня Петрович.
  - Ничего. Я отвечай. В одних мирах я мьертв, зато здесь я, как у фас говоряйт - жифее фсех жифых. И могу сделайт фас мьертфым, не понарошку. Ты меня понимай!?
  - Да пошли вы оба к бениной маме со своими паленными баксам. Некогда мне херней заниматься. У меня человек без сознания лежит. Без меня. Счастливо оставаться, господа, - сказал и вышел из кабинета. Заебали.
  
  В кабинете у меня, все было в порядке. Моя секретарша пришла в себя и, напевая какую-то песенку, плавала в бассейне. Недолго думая, я разделся и присоединился к ней. Дурачась она нырнула под воду и стала делать мне минет. Хорошее это дело. Намного лучше, чем воевать с фальшивомонетчиками за какие-то матрицы. Пополняя запасы воздуха, она несколько раз выныривала, но, в общем, все у нее получилось на отлично, как и у меня. Мы вышли из бассейна она мне налила еще коньяка, я выпил... Послышался звон и я отключился.
  
  11
  
  Сколько меня носило по Галактикам, мне было не известно. В очередной раз меня вкинуло в какой-то портал, я пронесся по тоннелю и я очнулся на пляже, совершенно голый. После бассейна я не додумался одеться, но кто же знал, что та соска секретарша меня опоит какой-то дурью. Попадись она мне сейчас, задавил бы и рука не дрогнула. Но месть надо было оставить на потом, а сейчас мне надо было найти одежду.
  По-пустому пляжу ветер ганял мусор - журнальные и газетные листки. Я подобрал несколько газет, посмотрел название "Севастопольские новости" дата 30 сентября 1995 года, потом нашел бечевку и, соорудив какое-то подобие юбки, пошел к виднеющемуся невдалеке пляжному кафе. Получается, что я попал не в 1988 год, когда я был здесь в последний раз, а перепрыгнул через семь лет. Интересно, что случилось с моей бригадой? Жив кто из моих пацанов или никого уже не осталось в живых? Надо было одеться и, где-то намутив денег, доехать до моего эллинга, где в катакомбах, в тайнике хранилась, как раз на такой случай заначка.
  Барменом в том кафе работал тип отвратной наружности, но мне не детей же с ним крестить - решил я ему заложить свой перстень. Увидев перстень и услышав, какую сумму денег я за него хочу, бармен пошел за хозяином. Вернулся он через минуту с... Серым. Увидев меня Серый; сначала остолбенел, а потом с криком: "Шеф, ты живой!!" - повис у меня на шее.
  - Ну, хватит. Живой я. Дай мне переодеться во что-нибудь, - отрывая Серого от себя, сказал я.
  - Конечно, конечно. Сейчас все сделаю. Пойдем со мной в мой кабинет. Мне тебе многое нужно рассказать. И накормить, я думаю тебя, шеф, нужно. Давно не ел?
  - Честно говоря, не помню. Но думаю, что давно. Так что у вас здесь происходит, где Ефрем? Он живой?
  - Сейчас придем в мой кабинет и я все расскажу. Потерпи.
  Пройдя по коридору, мы пришли в его кабинет. Он дал мне джинсы, рубаху и куртку ветровку. С обувью произошла заминка, но подобрали и кроссовки. Пока я переодевался, Серый накрыв на стол, стал мне рассказывать последние новости:
  - После того как ты исчез. Твое место занял Ефрем. И все стала под себя подгребать. Твоих матриц с которых ты, шеф, печатал рубли он не нашел, как и самой типографии, но они скоро стали и не нужны. Пришли другие времена. Совок развалился и стали нужны другие деньги. Он привез с Польши ксерокс и наладил выпуск купонов. Но они так быстро теряли покупательскую способность, что за них невозможно было купить что-то стоящее и он решил печатать баксы.
  - Зачем? Он что не сообразил, что на него наедет весь американский аппарат правосудия и ФБР?
  - Видимо не сообразил... Потому и покоится с миром на кладбище. Но матрицы с него успели забрать, иначе бы положили рядом с ним и всех нас. Теперь, все те кто из нас уцелел, сидят по своим щелям и трясутся от страха. А меня поставили смотрящим, за этим генделиком...
  - Кто поставил? - насторожился я.
  - Не знаю, но слышал, что заправляет сейчас здесь всем Килькин вместе с Грэмлином. Он теперь депутат и зам министра в крымском правительстве, а Грэмлин его помощник.
  - Какой Килькин? - переспросил я, решив, что ослышался. - Тот самый, которого должен был убрать Грэмлин?
  - Совершенно верно. Он самый, - подтвердил Серый. - Вот такие у нас хреновые новости.
  - Действительно хреновые, - согласился я с Серым.
  Килькин жив. Он депутат, лицо обладающее иммунитетом и с ним, к тому же, еще и Грэмлин, у которого есть своя бригада. Видимо они и печатают фальшивые доллары. А вот от моей бригады ничего не осталось. Ефрем все пустил по ветру. И как же к тем фальшивомонетчикам можно подобраться?
  - А тебя, шеф, где столько лет носило? - прервал мои размышления Серый.
  - Скажу, не поверишь.... Инопланетяне выкрали. Сделали космическим пиратом. Еле ноги от них унес, - прогнал пургу я.
  - А что они, что существуют?
  - Существуют, как и биороботы. Похоже, Килькин один из них.
  - И что ты теперь, шеф, будешь делать?
  - Соберу бригаду, и пойдем штурмовать крымский парламент. Ты со мной? Да шучу я, - увидев, как спал лицом Серый, сдал я назад.
  - Шеф, я с тобой. Надоело мне ждать в гости Грэмлина с бригадой. Рано или поздно, но он вспомнит всех, кто его опускал ниже плинтуса.
  - Точно! - обрадовался я, - У меня же лежит компромат на него. Мой эллинг еще не снесли?
  - Нет, но Ефрем его кому-то продал.
  - Плевать. У тебя машина есть?
  - Конечно. Будем куда-то ехать? - забеспокоился Серый.
  - Не хочется мне тебя подписывать, Серый, так что ты подумай, прежде чем давать согласие. Уж больно дело у меня рискованное. Можно и без головы остаться. Но можно и сорвать банк и ничего, потом не бояться.
  - Пошел я машину готовить. Я один раз уже дал свое согласие. Что этого мало? Может кровью расписаться?
  - Готовь. Мы чужой кровью скрепим наше братство. Выезжаем, как только начнет темнеть.
  
  Старенький фольксваген резво рванул с места и, проскочив загруженный транспортом центр города Севастополя, мы выскочили на дорогу, ведущую в Стрелецкую бухту. Через полчаса мы уже были на месте. За это время, что я не был в Севастополе, Стрелецкая бухта стала активно застраиваться дачами и торговыми точками. Появился даже свой рынок.
  С большим трудом мы отыскали мой бывший эллинг. К нему уже вплотную подбирались застройщики. Ещё немного и от него ничего бы не осталось. Оставив Серого на стреме, я монтировкой взломал дверь и проник в помещение. Там царило запустение. На полу лежал слой мусора, висел смрад, видимо зимой, здесь собирались бомжи. Найдя потайной рычаг, сдвинул в сторону фальшивую стенку и проник в катакомбы.
  В помещение, которое было оборудовано под типографскую мастерскую, никто не заходил. На всем оборудовании лежал толстый слой пыли. Но главное, что сейф был на месте. Я отыскал в тайнике запасной комплект ключей и открыл сейф. Есть. Оружие, видеокамера и видеокассеты лежали на месте. В папке с документами сохранились и компромат Килькина на офицеров флота, и расписка Грэмлина.
  Увидев видеозапись его, порвет братва. А за расписку кончит Килькин. Без вариантов. Можно было забивать Грэмлину стрелку и менять компромат на матрицы. Но сначала надо найти офис ИК банка "Визит" и Петровича. В том, что он находится где-то в городе я - не сомневался. Волновал меня другой вопрос: Не уберет ли он меня, узнав у кого, находятся матрицы? Если он снюхался с двойником Килькина - с него станется.
  
  Взяв с собой некоторые материалы, я выбрался из катакомб. Но выбрался не через свой эллинг, а в другом месте. Береженного, как известно, Бог бережет,.. И не зря так говорят - в свете, одиноко качающейся лампочки, я увидел троих незнакомых мне людей, которые стояли возле машины. Связанный Серый лежал на земле. Похоже, что он был без сознания. Пользуясь темнотой я, бесшумно, подобрался поближе и прислушался.
  - ...А я говорю, что надо грузить Серого в машину и вести его к Грэмлину...
   -... А второй, он же еще не вышел...?
  -... Да обосрался он и давно уже смылся... Поехали...
  
  Значит, по нашу душу приехали утырки. Видимо они давно следили за Серым. И подождав, когда мы разделимся, напали на Серого. Постарел Серый. Расслабился. Но со мной такие фокусы не пройдут. Достав револьвер заряженный бесшумными патронами СП-3, я, прицелившись, аккуратно нажал на спусковой крючок.
  Пистолет три раза вздрогнул и три пули на дозвуковой скорости помчались к цели. Три человека рухнули, как подкошенные. Подождав несколько минут, я вышел из укрытия и подошел к машине. Проверять пульс не имело смысла. Пули со смещенным центром тяжести, попав в тело, не давало шансов выжить. Войдя в руку или ногу, она, кувыркаясь по телу, могла выйти через голову. Жуткие раны и смертельные.
  Обыскав труппы, я привел Серого в чувства. Он несколько секунд непонимающе бездумно смотрел на меня, потом в его глазах загорелся огонек мысли и он спросил:
  - Что случилось, шеф?
  - А ты что ничего не помнишь?
  - До того момента, как ты пошел в эллинг, помню. Потом, как отрубило... А это, что за жмуры?
  - Это по нашу душу. Грэмлин постарался. Хорошо, что я во время проявился, иначе кормил бы ты сейчас уже крабов,
  - Во дела...- задумчиво сказал Серый потирая ушибленный затылок. - Сваливать нам надо. Отсидеться в камышах.
  - Есть где? - спросил я.
  - Да. Имеется у меня одна хаза не засвеченная.
  - Значит так: сейчас приберем за собой и поедем на твою хазу. Что скажешь?
  - Погнали.
  Мы затащили трупы в катакомбы и на двух машинах поехали к Серому. О том доме, не знал никто. Он был оформлен на его старую тетку, которая не лезла в дела племянника и умела держать язык за зубами. Столкнув со скалы чужую машину, мы, заехали в магазин, скупились и не заезжая к Серому в кафе, покружив по улицам, выехали из города. Немного попетляв по проселочным дорогам, мы подъехали к небольшому дому, обнесенному по периметру забором, который по крымским стандартам, был сложен из камня дикаря. Во дворе нас приветствовал довольно внушительных размеров кавказец-волкодав. Знакомясь со мной, он встал на задние лапы, а передние, положив мне на плечи, лизнул меня в лицо. Приятно. Второй пес такса жил в доме. Та бы услышала не прошеного гостя за километр, и сразу подняла бы на ноги весь дом. Отличные сторожа.
  Загнав машину в гараж, мы забрали, продуты и пошли в дом. Тетка Серого оказалась еще довольно крепкой старушкой. Поздоровавшись с нами, она, не задавая лишних вопросов, протопила нам баньку и накрыла на стол. Поужинав, мы легли спать. Я попросил, чтобы мне постелили на горище. Обзор лучше... Да и храплю я во сне. А кому это понравится спать в одной комнате с храпуном? Как только я улегся на постель, я провалился в глубокий сон. Устал. А сон - это лучший отдых и врач.
   На свежем воздухе спалось мне превосходно. Собака почти не лаяла, так что все было спокойно. Подойдя к небольшому окну, я очень внимательно осмотрел прилегающую к дому местность. Дом Серого стоял на краю улицы, территорией огорода уходя к прибрежным скалам. За ними уже было море. Очень удобное расположение. Можно было выйти с местными в море порыбачить и понырять. Конец сентября, вполне теплый месяц - это позволял сделать. Но это потом, а сейчас - надо было позавтракать и, попробовать по телефонному справочнику, пробить отделение или офис ИК банка "Визит".
  В большом общегородском справочнике я ничего не нашел, а вот в коммерческом такой телефон отыскался. Был там и его адрес. Надо было туда наведаться и заодно узнать, что происходит в городе. Меня в Севастополе уже не помнил никто и, загримировавшись под молодую даму, я отправился в путь. Идти бы мне пришлось долго, но я подъехал на попутке. Вышел на окраине, пересел на троллейбус и уже через полчаса был на улице Матроса Кошки, где в одном неприметном здании и находился офис ИК банка "Визит". Надо было туда как-то проникнуть. Вот только как?
  
  Прежде чем идти на Килькина и Грэмлина в лобовую атаку "свиньей", надо хорошо подготовиться. Как я уже понял, денег у Серого немного, мы на них долго не продержимся. Зная охранную структуру банка "Визит", я решил его ограбить. А потом уже как следует, подготовившись ехать в Симферополь.
  В банк я ворвался под вечер. Охранника, пенсионера МВД, я отрубил с одного удара, на двери повесил табличку "Закрыто", камерам слежения я показал дулю, посетителям и кассирам пистолет и негромко прошипев:
  - Всем на пол. Кассиры - бабки в сумку. Пять минут на все про все. Время пошло. Где управляющиу?
  -... У себя в кабинете...
  -...Пойди его позови... Быстро!!
  Трясущийся управляющий отделением банка "Визит", появился через пару секунд. Это был мой давнишний собутыльник Топа. Он и сейчас был с крепкого бодуна и не понимая, что происходит, сыпал матом. . Увидев эту картину, я не смог удержаться и заржал, как застоявшийся конь. Отсменявшись, я выстрелил в люстру. Она лопнула, как переспевший плод. Сунув ствол револьвера ему под нос, сказал:
  - Если хочешь жить, тащи с хранилища золотые слитки и баксы.
  - ...У меня нет ключей...
  -... Ты ключи от хранилища прячешь в своём рабочем халате. Неси, Топа, по-хорошему...
  - ...Сейчас сюда приедет милиция. Ты, сучка, не успеешь удрать...
  -... Какие менты? Вы работаете здесь нелегально. Вас здесь не существует в природе. Несешь бабки или я стреляю?
  -... Несу, несу - не стреляй...
  Он ушел в соседнюю комнату и, повозившись несколько минут, вытащил два больших кофра. Проверили. В одном лежали золотые слитки, в другом пачки долларов. Мы вытащили их на улицу и бросили их в багажник пошарпанного Жигуля, который я заранее угнал у какого-то раззявы.
  -Топа, передашь Петровичу привет от Лешего. И вот эту видеокассету ему отдай, - сказал я, отдавая Топе видеокассету с компроматом на Грэмлина, завел машину и, нырнув в переулок, скрылся в сумерках.
  
   В Севастополе было много темных улиц и переулков. Так что уже через полчаса я уже без проблем добрался к Серому домой. Открыв ворота - Серый помог мне загнать машину во двор и разгрузить кофры.
  - Вот это да!! Здорово ты, шеф, сходил в разведку, - увидев содержание кофров, ахнул Серый.
  - Неплохо, неплохо, - согласился я с ним, - Часть денег мы возьмем себе, а на золото выменяем у Килькина матрицы.
  - Как бы нам с этими баксами не спалиться. Все валютчики стучат либо на органы, либо на братву, - высказал свои сомнения Серый.
  - Мы сами братва. И заставим себя уважать... Вернее, они уже зауважали Лешего. Видеокассета начала свое разрушительное действие. А теперь слушай меня внимательно, Серый, просто так ограбление банка нам никто не простит. Банкиры спустят на нас всех ментов, бандюков и стукачей. Те за солидное вознаграждение будут землю носом рыть. Нам надо временно зашкериться на каком-нибудь острове, а еще лучше затеряться в многомиллионном городе. И Киев для этого подходит лучше всего.
  - Киев, мать городов русских, - задумался Серый. - А почему бы и нет? Там можно без палева и валюту слить и рыжье пристроить. Я согласен. Уж там до меня Грэмлину точно не дотянуться.
  - Мне почему-то кажется, что жить ему осталось пара дней.
  - Тогда что собираемся? - спросил Серый.
  - Надо будет только от тачек избавиться.
  - Проще простого, одну сбросим с берега в море, а вторую в Симферополе бросим с ключами возле вокзала. Ее городская шпана быстро угонит и разберет на запчасти.
  - Глубина позволяет? - поинтересовался я.
  - Вполне. Булькнет и следов потом не найдут, разобьет о скалы, - успокоил меня Серый.
  - Это хорошо. Но надо будет где-то там еще и часть золота пришкерить. Нужна пещера или подводный грот.
  - У меня под домом подземный ход идет в подводные пещеры. Как знал, что он может когда-нибудь пригодиться. Подыщем в тех пещерах укромный уголок для нашего клада.
  - Вот и хорошо. Ты тогда, Серый, отгони и утопи машину, а я тем временем разберусь с золотом и баксами, что с собой возьмем, а что здесь оставим. Пока ночь на дворе нужно с этим разобраться и успеть доехать до Симферополя. Там поезда идут каждый час. Так что проскочим.
  - Хорошо. Я погнал. Скоро постараюсь прийти.
  Серый завел машину и выехал со двора. Я закрыл за ним ворота и отправился подсчитывать золото и наличные. Золото было в брусках. Каждый брусок весил два с половиной килограмм. Их в кейсе было тридцать штук. Неплохо. Я отобрал пять брусков, остальные завернул в брезент и упаковал обратно в кофр, чтобы спрятать его в пещере. Долларов во втором кофре было двести десятитысячных пачек. Два миллиона. По 90-м годам - это астрономическая сумма. Квартиру в то время можно было купить от пяти до десяти тысяч долларов, - смотря, какую и в каком городе. Деньги я разложил по двум сумкам. Оставив одну пачку на мелкие расходы.
  Во дворе залаяли собаки. Вернулся Серый. Он зашел в гараж, включил свет и начал готовить свою машину в дорогу. Пора было отправляться в дорогу. Но прежде надо было спрятать золото. Я взял кофр с золотом и отнес его в гараж.
  - Все прошло нормально, Серый? - спросил я.
  - Без проблем. Идем в пещеры?
  - Идем. Где вход?
  - У нас под ногами. В подвале гаража.
  Серый взял кофр и спустился в подвал, я последовал за ним. В подвале была фальшивая стена. Серый отодвинул ее и перед нами открылся вырубленный в известняке подземный ход. Мы зажгли фонари и переступили порог. Шли мы недолго. Вскоре подземный вход привел нас в небольшой грот. Где-то недалеко, разбиваясь о скалы, шумела подземная река. Мы вошли в боковую пещеру и, пройдя с километр, вышли на берег небольшой реки, На её берегу стояла деревянная лодка. Мы перебрались на другой берег и, взобравшись по камням наверх пещеры, нашли там небольшую нишу, в которую и поместили наш кофр. Закрыв нишу камнями, мы отправились в обратный путь. Возвращаясь обратно, я постарался запомнить дорогу и даже нарисовал в памяти подробный план. Мало ли что в нашей жизни могло случиться. Здесь ко всему надо быть готовым, потому, как друзья, часто становятся врагами.
  
  12
  Мы выбрались из подземелья около двух часов ночи, надо было поторапливаться, чтобы успеть затемно доехать до Симферополя. Поставили сои сумки в салон машины, попрощались с хозяйкой и помолившись, отправились в дорогу. Мне могут не поверить, что я верю в Бога. А ведь это действительно так и есть. Кто в море не ходил, то искренне Богу не молился. Как раз тот случай. Ко мне прозрение от советской пропаганды пришло в 1976 году, когда мы на своей ПМке, попали в зимний Бискайский залив и Атлантический океан.
  Нашу плоскодонную коробку бросало так, что палуба гнулась и скручивалась, как резиновая. Мы обрыгали все гальюны. На верхнюю палубу выйти было невозможно. Водяные валы перекатывались через весь корабль - сметая с палубу все, что было плохо пришкертовано. В машине воняло перегретым маслом и солярой, дышать там практически было нечем. Одуревшие от духоты и морской болезни, мы выползали подышать морским воздухом на ходовой мостик. Туда волны не доставали, только брызги. Сверху вид беснующегося зимнего штормового Атлантического океана завораживал.
   Очередная водяная гора, которая закрывала собой горизонт, ударяясь о нос корабля, проходя по баку, через шкафуты доходила до юта и через фальшборт и клюзы сливалась назад в океан. Освобожденная от громадного груза корма корабля поднималась над бездной и винт, показавшись из воды, начинал молотить по воздуху, заставляя корабль дрожать и биться в лихорадочном припадке, выворачивая наизнанку наши внутренности.
  Через два года, когда мы молодые матросы уже обросли на заднице ракушками и перестали болеть морской болезнью, мы устраивали морское родео - во время такого шторма, обвязывались шкертом и на время скакали на ютовом двойном швартовочном кнехте. Самые отчаянные годки шкертом не обвязывались. Молодость. Сейчас бы я на него ни за какие бабки бы не полез. Но это будет потом. А в то время, во время первого шторма в Бискае, я искренне уверовал в Бога, продолжаю верить и сейчас. Помогает и укрепляет.
  И потому помолившись, я сел в машину и мы тронулись в путь. Проскочив сонный поселок, мы выскочили на трассу и, Серый придавив педаль газа, помчался в Симферополь. Ночью на трассе хорошо. Тихо. Машин практически нет, как и ментов. Тем более, что в 90-х на трассах ночью не рекомендовалось останавливаться, даже на стационарных постах ГАИ. Тогда было не совсем понятно, где бандиты, кормящиеся с трассы, а где менты. Часто - это были одни и те же люди.
  Возле поселка Красноперекопское, около поста сонно маячила фигура страдающего от бессонницы мента. Увидев нас, он жизнерадостно засуетился и начал показывать нам своим жезлом на обочину, куда нам следовало съехать и остановиться. Поддонок. Я не поленился высунуть руку в окно и показать ему дулю. Мент, сделав вид, что это не к нему относится, засунул свой жезл за пояс и пошел в будку поста. Досыпать.
  Через полчаса мы были возле ж/д вокзала. Выгрузив свои сумки, мы купили в пригородных кассах билеты, смешались с сонно гомонящей толпой челноков и уезжающих домой отдыхающих, впрыгнули в первую утреннюю электричку. Заняв места у окна, мы не торопясь поехали в Запорожье. Через три часа мы были на месте. Выкупили билеты на всё СВ купе поезда Запорожье-Киев, мы позавтракали в буфете и, заняв свои места, тронулись в путь. Поехали. Поездка прошла без особых осложнений.
  Утром на вокзале в Киеве, мы обменяли в обменнике несколько тысяч долларов и, наняв таксиста, поехали в Конча-Заспа. Там в это время было много пустующих дач. Дачники подрабатывали, сдавая свои домики всем желающим, И сторожа всегда могли посоветовать, какой домик можно было снять на несколько месяцев. И действительно, нам предложили несколько вариантов. Мы сняли небольшой, но уютный домик с высоким забором на самом берегу Днепра и, распаковав вещи, пошли отдыхать.
   Чем хорош был наш дом, это тем, что у хозяина была моторная лодка "Южанка" и двигатель "Вихрь", можно было выйти на Днепр порыбачить или понырять с подводным ружьем. Но несколько позже. Сначала надо было созвониться с севастопольским отделение ИК банка "Визит" и выставить им свои условия. Но делать все это, надо было в другом городе. Наняв такси, я поехал в Канев и, зайдя на почту, набрал по межгороду номер отделения ИК банка "Визит". Когда там сняли трубку, попросил, чтобы позвали к телефону Топу или Петровича. Видимо мой звонок ждали, к телефону подошел Петрович. Прокашлявшись, он недовольно сказал:
  - Я не доволен. Зачем ты это сделал?
  - И тебе не хворать, Петрович. Что именно? Я в последнее время, много чего делал.
  - Не включай дурака, Владимирович... Банк, зачем ограбил?
  - А что мне осталось делать, если вы меня обманом выкинули в бандитские времена, без оружия, одежды и денег? Какие времена, такие и методы. В принципе с заданием я справился. Матрицы у Гремлина, которого крышует Килькин. Компромат я вам на них передал. Так, что берите их за жабры, а я пока немного отдохну. И потом возможно вернусь назад.
  - Хорошо. Мы попробуем до них дотянуться, но если не получиться ты нам поможешь и тогда оставишь деньги у себя. Золото, извини, придется вернуть. Перезвони нам через два дня. До связи.
  - И тебе не хворать, - попрощался я, повесил рубку и, выйдя из кабинки купив журнал "Новости кино" вышел из почты, сел в такси и поехал назад в Киев.
  
  На даче все было в порядке. Серый, за это время, оборудовал в подвале тайник, куда спрятал наш кофр, скупился, открыл консервы, приготовил бутерброды и даже купил пива. Можно было развязать галстук и расслабиться. Тем более, что я был вполне удовлетворен переговорами с Петровичем, который не имел ко мне претензий. По дороге я заехал в магазин и купил несколько бутылок армянского марочного коньяка. Судя по цене, он должен быть отменного качества. В свое время мы много перевозили коньяка из Одессы и Молдавии. Армянский там почему-то не разливали. Только Шустовский. Который так любил пить Черчил. Секрет этого коньяка знал только один человек и когда во времена Сталина его прикрыли, Черчиль поднял страшный скандал. Пришлось винодела выпустить, и он за месяц сделал свой фирменный коньяк многолетней выдержки. Черчиль остался им очень доволен. Я знаю этот секрет и для себя иногда делаю такой коньяк. Отлично получается. А по-другому и быть не может, потому, как опыт не пропьешь.
  Сидеть в доме не хотелось и мы, попросили хозяина дачи отвезти нас на Днепр порыбачить. Он предложил нам поехать на острова Дамахи. Там у него в палаточном городке стояла палатка и небольшой домик, в котором хранились сети и удочки. Мы быстро перекусили и загрузив в лодку свои припасы, мы отправились в путь. Доплыли мы к островам довольно быстро. На одном из них в конце протоки, действительно стол палаточный городок, были там и не большие деревянные домики.
   Мы выгрузили свои припасы и, договорившись с хозяином дачи, что он нас заберет через неделю, попрощались с ним. Лодка отчалила от берега и, выйдя на глиссирование, исчезла в туманной дали. Пора было начинать готовиться к утренней рыбалке на зорьке. Но сначала надо приготовить ужин - развести в мангале огонь а, когда прогорят дрова, поставить на угли замаринованное мясо. И пока готовиться шашлык, просмотреть снасти, перебрать сети и заодно попить пива. Пиво, правда, было не "Славутич" и даже не "Черниговское" - обыкновенный "Колос", но тоже довольно неплохого качества. Особенно под сухую тарань, которой нас угостили соседи по лагерю - немолодая семейная пара и их родственница, сестра мужа. В ответ, мы пригласили их на ужин.
  Некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. Эту истину я смог в полной мере оценить, когда в первый раз увидел тех женщин. Мало того, что они были на редкость не красивы, они еще были и близнецами. Одну звали Маша, вторую Глаша. У меня закралось подозрение, что муж Глаши, когда бухал, спал и с Машей.
  Высказываться вслух я не стал, тем более, что наш новый знакомый работал в системе МВД. Это его личное дело с кем он по пьянке спит. И уж тем более я не собирался ни с кем из них волынить, они обе были не в моем вкусе - старые (за тридцать лет) и низкожопые. Такую даму пока оттрахаешь, запаришься. Да и они не высказывали своих симпатий и желания упасть к кому-нибудь из нас в объятья.
  Мужчине лет эдак в пятьдесят, а еще лучше в шестьдесят, такая фемина может сойти за первый сорт. Особенно в какой-нибудь длительной экспедиции, на зимовке возле Полярного круга, но когда мужчине еще нет и 25-ти лет, такие дамы бальзаковского возраста кажутся уже древними старухами. Здесь - без меня.
  
  Мы поужинать, раскатали литр коньячка, взяли резиновую лодку и поплыли ставить в протоки сети. Поставив сети, мы в русле Днепра поставили еще и несколько переметов. Чтобы никто не снял наши сети, мы пристали к берегу, развели небольшой костер и по очереди стали дежурить. Чарующую, тихую ночь на Днепре, когда вода серебриться под лунным сиянием, я описывать не буду. Лучше Гоголя я ее все равно не опишу, ее надо видеть. В море хорошо, а на Днепре во сто крат лучше. Особенно, когда идешь на яле под парусом или вытаскиваешь сети полные рыбы. Хорошо.
  За ночь, нас никто не побеспокоил, рано утром мы сняли переметы, выбрали сети (немножко поймали) и без приключений добрались до палаточного лагеря. Там тоже все было спокойно. Рыбу быстро выпотрошили, сварили уху и пожарили. Что может быть лучше ухи пахнущей дымком? А если туда еще добавить первача, совсем будет хорошо.
  Пообедав, я оставил Серого на хозяйстве, а сам с соседями, на их лодке, отправился в город. Мне надо было позвонить Петровичу и пополнить запасы продовольствия и спиртного. Потому как, сколько водки не бери, а второй раз все равно за ней бежать придется. Вот такой вот жизненный парадокс. Так что лучше всегда иметь небольшой запас.
  Мне еще хотелось снять каких-нибудь падших женщин. И желательно студенточек мединститута, те за собой очень тщательно следят, они знают, что надо делать, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу. Да и к изучению Камасутры, они подходят весьма и весьма профессионально. Практика не отстает от теории. Жалко, что из них потом не получаются такие всесторонне образованные врачи. С некоторыми из них мне в будущем приходилось сталкиваться, скажу так - лучше бы они оставались проститутками. Меньше было бы положено жертв на алтарь здравоохранения. Увы, вот такая вот неутешительная проза жизни, о которой начинаешь задумываться на старости лет. Ну, а пока молодой, то почему бы и не погулять так, сказать не по-детски?
  Договорившись, что они меня заберут завтра в обед, я распрощался с ними и, поймав такси, отправился в единственное место, где можно было и поужинать, и найти падших женщин, совмещающих строительство коммунизма с частным промыслом. Таксист посоветовал мне на Крещатике ресторан "Столичный". Там и еда сносная, да и метрдотель - может порекомендовать своих элитных шлюх, которые не крутили "динамо". Я последовал его совету и уже через несколько минут он высадил меня возле главного входа ресторана. Стоящий на входе швейцар, получив пять баксов, поклонился мне в пояс и лично отвел меня к, стоящему в полутемном углу, свободному столику.
  Не успел я просмотреть меню, как откуда-то со стороны, к моему столику, бесшумно подплыл, одетый в костюм тройку, импозантный моложавый мужчина. Он нагнул голову и с апломбом сказал:
  - Коллектив ресторана "Столичный " рад приветствовать Вас, уважаемый. Мы постараемся все сделать для того, чтобы Вам у нас понравилось. Сейчас я приглашу официанта, он Вас будет обслуживать весь вечер... Может, быть, у Вас будут, какие-то особые просьбы? Буд рад их исполнить...
  Пока он произносил свой спич, я очень внимательно к нему присматривался, а увидев наколотый на кисти якорек, отбросил все сомнения. Передо мной стоял мой сослуживец Серега Выговский. Который спускался на БПК "Отважный" и сумевший снять в Сирии на боевой службе, с корпуса нашей ПМ-ки и пришвартованной лагом подводной лодки, несколько мин. Подкурив сигарету я, сказал:
  - Привет, братишка! Кончай, Серый, выеживаться. Неужели я так сильно изменился, что ты не узнал Лешего, своего годка?
  - Мать честная, - ахнул лощенный метрдотель, - Леха, ты что ли?
  - Нет, призрак замка моррисвиль. Присаживайся. Есть тема для базара.
  - Не здесь. Пошли, Леха, в отдельный кабинет там и поговорим.
  - Ну, веди...
  
  Мы поднялись по лестнице на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, заняли одну из свободных комнат. Она была хоть и небольшая, но довольно уютная. В ней стоял небольшой стол, несколько стульев, диван, небольшой бар холодильник, телефон и видеодвойка. Довольно уютный кабинет. Не хуже гостиничного номера.
  - Ты пока Леха, посмотри видик, а я пойду, распоряжусь, чтобы накрыли стол. Ты какую сумму рассчитываешь у нас оставить?
  - Могу погулять на пару, тройку сотен баксов. Бабки есть, не проблема. Ты мне пару студенточек с меда можешь подогнать?
  - Без проблем. Что-то еще?
  - Последнее... От вас, Серый, по межгороду я могу позвонить? Очень надо.
  - Да не проблема. Звони. В баре есть холодное пиво. Отдыхай. Я скоро приду.
  Он ушел, а я открыл бар холодильник, взял оттуда пару бутылок запотевшего пива, бутылку водку, включил кассетный видик и, удобно устроившись на диване, потягивая коктейль ершик, начал набирать межгород. Каменный век. Ни в какое сравнение не идет с мобильной связью будущего. И все же через несколько минут я смог связаться с севастопольским отделением банка "Визит". На том конце трубку взяла какая-то барышня. Она алокнула и проворковала дежурную фразу о том, как банк рад моему звонку.
  - И тебе алло, - ответил я ей, - это Даник, пригласи кого-нибудь из руководителей.
  - Леха, это действительно ты? - неожиданно спросила барышня.
  - Это Даник, - думая, что она не расслышала, повторил я. - А ты кто?
  - Элла. Секретарь Петровича. Забыл?
  - Боже, а ты каким боком здесь, Элка? - удивился я.
  - Напросилась погулять. Молодость вспомнить. Да и тебя же надо, как-то отсюда вытягивать. Или ты не собираешься возвращаться?
  - Пока не собираюсь. Мне и здесь мазево. Петрович где? Что там с матрицами?
  - Петрович забрал матрицы и отбыл восвояси, а мне поручил забрать золото и вытянуть тебя отсюда. Килькин объявил на тебя охоту. Грэмлин со своими бандюками идет по твоим следам. Тебе, Леха, надо быть осторожным.
  - Спасибо за заботу, я всегда осторожен. Если имеешь желание, можешь прилететь в Киев. Встречу в аэропорту и оттрахаю, как последнюю сучку, - думая, что обидевшись, отстанет от меня, обкомплементил я ее.
  - Жди, милый, буду через три часа. Даже подмоюсь, - не обиделась Элка.
  - "Твою мать - не обиделась", - про себя, а вслух. - Хорошо. Подмойся. Как будешь вылетать позвони на этот номер. Я пришлю машину в аэропорт.
  - Ок. Позвоню. До встречи...
  - До встречи...
  Как же встречу я её. Нужна мне чужая старая соска, когда у меня появилась возможность покувыркаться с молоденькими шлюшками. Покувыркались, рассчитались и разбежались - никто, никому, ничего не должен. Эпоха развитого социализма: "От каждого по способностям, каждому по труду". Идиотизм. Но несколько десятков лет этот фокус имел место проходить, как аксиома. Редкий случай массового помешательства. Хорошо, когда имеешь возможность сравнивать прошлое с будущим, временно проживая в настоящем. Многие бы люди отдали всё свое нажитое не посильным трудом богатство за такую возможность. Богатство можно снова нажить - молодость нет. Так, что мне надо на всю катушку использовать подаренную свыше уникальную возможность. Какова будет цена за подаренную временно молодость? Ну, это уже другой вопрос. Сейчас мне было довольно комфортно - молодое тело не болело, денег вагон и маленькая тележка... Можно было бы и в политику пойти, но меня власть и связанные с ней хлопоты не интересовали, а вот пожить в своё удовольствие - это с радостью.
   А то, что получается - человек всю жизнь старается, наживает капитал, лезет по трупам к власти, а достигнув определенных высот, понимает, что в принципе, жизнь-то прожита зря. Семьи и друзей нет... Как и самого здоровья, которое нужно для того, чтобы сожрать тонны продуктов, выпить декалитры лучших марочных спиртных напитков и перетрахать толпы проституток... Увы, для всего этого уже нет здоровья, а есть молодая жена, которая гуляет на сторону от старого импотента (мечтая стать вдовой) и врач-диетолог с его осточертевшими диетами... И даже власть уже не греет душу...
  Наоборот, вселяет ужас от грядущего возмездия. Уж больно за нее много было крови пролито и поломано судеб. И хорошо если соратники дадут мирно умереть в постели, а то отравят, как крысу или расстреляют в каком-нибудь вонючем подвале.
   Ужас. Межгалактический закон развития общественных отношений. Чтобы было понятнее: Такова серьмяжная правда, она же посконная и если хотите холстинная, конопляная и домотканая. Sic itur ad astra (Так идут к звёздам).
  Неожиданно дверь в номер распахнулась и в проеме показалась шаловливая женская ножка. За ней и все молодое полуобнаженное тело. Оно хихикнуло и проворковало:
  - А вот и я. Заждался, дорогуша?
  - Ну, здравствуй, тело молодое, - поздоровался я с ним. - Проходи. Налей себе пивка и снимай репетузы, будем знакомиться.
  - Что даже не поинтересуешься, как меня зовут?
  - Зачем?
  - Хотя бы для соблюдения рамок приличия и налаживания отношений...Меня зовут Рита, а тебя?
  - Мне похер, как тебя, мочалка, зовут главное тебе знать, что меня зовут - плачу за твою продажную любовь долларами... Ты, сколько получаешь стипендии, гривен двадцать? А сколько берешь за час?
  - Пятьдесят гривен...
  - Около двадцатки зелень. Недурственно. Так и хочется спросить, как у тебя насчет совести?
  - Я ее в детском садике на жвачку обменяла...
  - Это я уже понял. У меня к тебе, мочалка, есть предложение - я тебе за вечер заплачу двести баксов, при условии, что ты свой рот будешь открывать, только для минета. Соглашайся или выметайся, - поставил я путану перед выбором.
  - Я согласна. Когда приступать к продажной любви?
  - Да прямо сейчас и приступай. Чего тянуть-то?
  - Так ты же сидишь за столом, может, пересядешь на диван? - удивилась путана.
  - Еще чего? - возмутился я, - Продезинфицируй свой вафлеприемник, бахни сотку водки и ныряй, соска, под стол -
   займись там делом. И не вздумай отлынивать. Оштрафую.
  Путана послушно выпила рюмку водки и молча, полезла под стол. Не знаю, что на неё подействовала; водка или угроза штрафа, но старалась она не за страх, а за совесть. Делала она горловой минет, и сосала так, что у меня волосы дыбом поднимались. Не знаю, чему ее учат в институте, и какой она будет в будущем врач, но сейчас она уже обладала довольно приличными профессиональными навыками. Жалко, что они после замужества пропадут втуне. Сделав дважды свое дело, она вылезла из-под стола и, закурив сигарету, подсела к столу.
  - Чего молчишь, шалава? - задал я ей вопрос.
  - Соблюдаю договоренность - открывать рот только для минета, - равнодушно ответила путана, пуская дым в потолок.
  - Хамишь?
  - Шучу. Что ты хочешь услышать? Могу почитать стихи... Могу спеть...
  - Ну, спой. Из народного фольклора, знаешь что-нибудь?
  Она забычковала сигарета и, прочистив горло, затянула:
   "Ой, при лужку, при лужке,
  При широком поле,
  При знакомом табуне
  Конь гулял на воле.
  При знакомом табуне
  Конь гулял на воле.
  
  Эй, ты, гуляй, гуляй, мой конь,
  Пока не споймаю,
  Как споймаю, зануздаю
  Шёлковой уздою.
  
  Вот споймал парень коня,
  Зануздал уздою,
  Вдарил шпоры под бока,
  Конь летел стрелою..."
  Чем в той песне кончилось дело у парня с конем, я так и не узнал. Мелодичный голос путаны меня убаюкал и, незаметно для себя, я провалился в глубокий сон. Спал я без сновидений и недолго, разбудил меня Серега Выговский.
  - Здоров же ты спать, братишка. Так можно проспать и все царствие небесное, - растолкав меня, сказал он шутя.
  - Долго я спал? - зевая, спросил я.
  - Часа четыре. Уже полночь. Кабак закрыт. Теперь можно и погулять. Телку отпустить или пусть еще побудет?
  - Полночь говоришь, - задумался я. - А мне сюда никто не звонил?
  - Телефон звонил несколько раз, но ты спал, а я трубку не снимала, - ответила, на мой вопрос путана.
  - Молодец, что не снимала, заработала премию, - отдавая ей деньги, похвалил я ее. - Можешь быть свободной.
  - А можно я побуду с вами до утра? - неожиданно спросила она.
  - Это еще зачем? - удивился я.
  - Влюбилась... Шучу. Метро закрыто, а с такси у нас сейчас напряженка... Если шо я с вас и денег не возьму...
  - Ну разве если шо... Тогда оставайся. Только не шуми и не напивайся.
  - Вы меня и не заметите. Я уже сплю...
  - Ну, что, Леха, давай выпьем за встречу, - предложил Серега. - Это сколько же мы времени не виделись?
  - Это в какой же жизни - в будущей или в прошлой? - пошутил я.
  - Ты о чем?
  - Да так, о своём, - отмахнулся я. - Давай выпьем за тех, кто в море...
  - Море... Сейчас все это вспоминается, как дурной сон.
  - Сон? Хорош бы у нас был вечный сон, если бы ты с Кривовым не снял ту мину в Тартусе. Спасибо вам.
  - Не за что... одна она там, что ли была? Так что живем, Леха и радуемся жизни, - философски заметил Серега. - Давай выпьем за жизнь.
  - Давай. За жизнь нужно обязательно выпить.
  
  Мы выпили. Закурили. Помолчали, каждый о своем и, нарушая молчание, Серега спросил:
  - Ты, как в Киеве оказался, в гостях или думаешь здесь поселиться? Если что могу помочь с квартирой или с машиной.
  - Еще не знаю. Но думаю, что с месячишко точно здесь поживу. А с машиной - это было бы неплохо. Дорогие они у вас?
  - Если не иномарку и не первой свежести, то не дорогие. Таврия в пределах штуки зелени, ну и Жигули примерно так же стоят.
  - По генеральной доверенности можно сделать?
  - Любой каприз за ваши деньги. Есть у меня хороший друг, Костян Кривов, он тебе с этим делом и поможет.
  - Кривов... Кривов, - стал вспоминать я, - не тот ли это Кривов, с кем мы служили?
  - Он самый. Тогда он страховал меня под водой, а сейчас страхует по жизни, - подтвердил Серега.
  - Чудны дела твои Господи. Раньше мы защищали завоевания социализма, а сейчас возрождаем капитализм...
  - Аха, хи, хи, хи, хааа... Но с человеческим лицом, - захлёбываясь от смеха встряла в разговор проснувшаяся путана.
  - Ты уже проснулась, стахановка? Тогда ныряй под стол, там для тебя есть работа, - недовольно сказал я ей.
  - Щаз, только возьму разгон от Дюка. Уже сплю, - ответила она, умащиваясь удобнее в кресле.
  - Пора и мне спать, Светает. А работы у меня за гланды. Ты ложись, Леха, здесь на диванчике, а я перекемарю в кабинете у администратора. Путану я заберу с собой. Ты ведь не против?
  - Нет, конечно. Только разбуди меня в обед. И возьми, сколько надо денег, - попросил я его, передавая портмоне.
  - Не беспокойся, разбужу. Спи. Маргарита на выход, - скомандовал он путане.
  Взял несколько купюр он вернул мне портмоне. Забрав с собой заспанную путану, Серега вышел из кабинета. А я, выпив еще водочки, сходил, отлил в гальюн, покурил и, разложив диван, в средине которого оказалась подушка и одеяло, завалился спать.
  
  Думал я, что с устатку буду спать без сновидений, но как бы ни так. Приснился мне странный сон, в котором я, будто бы приехал в оккупированный россиянами Севастополь и, сидя в ресторане, почему-то пил водку с понаехавшими казаками, среди которых был мой кум, который мне хвастался, как он козырно зажил после того, как Крым стал их.
  -Так ты, вроде, и так имея два пансионата не слабо жил при Украине, - резонно заметил я.
  - Ты, кум, не понимаешь ни хрена... Кем я был при хохлах? Примак при жене собственнице пансионатов? А сейчас я сотник. Командую сотней и делаю почти все, что хочу... Никто мне не указ... Смотри... Эй, лабухи, давай гимн, - крикнул он музыкантам и те тут же стали играть "Боже царя храни".
  Боже, Царя храни
  Сильный, державный,
  Царствуй на славу нам,
  Царствуй на страх врагам,
  Царь православный.
  Боже, Царя храни!
  
  От неожиданности я выронил вилку, но как потомок княжеского рода, и монархист - поднялся, и стал им подпевать. Многие в зале последовали моему примеру. И вдруг, раздался какой-то крик. Я повернулся и увидел, как какой-то брюхатый пожилой мужчина, отбиваясь стулом от двух джигитов, сильно грассируя, кричит:
  - Пьекятите немедленно эту пьяную вакханалию. Я пьётестую, у нас демокятическое госудайство... Я буду жаловаться самому адмиялу...
  Кому он будет жаловаться, он не успел сказать, потому, как один из джигитов, вырвав у него стул, огрел его же им по голове. Брюхатый, крикливый мужичонка, скорчив удивленное выражение на лице, тут же упал на пол. Его подхватили под мышки и вытащили из ресторана.
  - Вот гнида опять песню испортил, - выругался мой кум
  - Что знакомый? - поинтересовался я.
  - Да какой там знакомый... Бывший флотский офицер. Шаровик питерский... Христопродавец... Ездит к нам каждый год сюда со своими внучками и все нам рассказывает, что за то, что они нас освободили от хохлов и бандеровцев мы ему должны по гроб жизни... Ну, а ты же меня, кум, знаешь - я кому должен, то всем прощаю.
  - И что с ним теперь будет? - поинтересовался я.
  - Да ничего не будет. Ебальник набьют, обоссут и выкинут на хрен из города. Так он же падла опять сюда приволочется... Когда-нибудь отобьют ему башку, а внучек продадут в какой-нибудь в турецкий гарем или публичный дом...
  - Что до сих пор здесь баб воруют?
  - А когда их тут не воровали? Да ладно тебе, не бери дурного в голову... Наливай за тех кто в море...
  Вдруг сон резко оборвался и уже я со своим другом Ефремом приехал на машине в село Радионовку. Оказалось, что в том доме, где когда-то жили мои дедушка с бабушкой, квартиранты устроили нарко притон. И, как раз в тот день, они выясняли отношения с залетным фраером, который оказался сыном прокурора. Тот как-то умудрился их обжать на дозу. Все скурил сам. А там такие фокусы безнаказанно не проходят. Его избили и, вытащив за ворота, еще и обоссали, после чего отправили восвояси. С волками жить, по-волчьи выть.
  Интереса сидеть в прокуренном доме не было никакого, и мы поехали в Алтагирь на пляж. Молочный лиман Азовского моря, в районе Алтагиря, был мелкий, но там решили проблему, углубили дно. Купаться можно было, не заходя далеко в море, почти у самого берега. Мы поставили машину в тени деревьев и развели костер для шашыка. И пока прогорали дрова пошли купаться. Я с разгону нырнул в воду. Она была теплой и чистой. Под водой было хорошо видно, как лучи солнца вонзались в воду, кувыркались в ней и преломлялись во все цвета радуги. По дну ползали мелкие крабики, бычки и плавали медузы. Хорошо-то как... Я купался во многих морях, но Азовское море в районе Алтагиря мне нравиться больше всего. Наверное, потому что это моя малая родина. Скорее всего, что так оно и есть.
  Выкупавшись, мы поставили на угли мангала шашлык и, пока он готовился, разлили по кружкам, купленное у местных жителей, сухое вино. Не успели мы выпить, как невдалеке раздались выстрелы. Стреляли из пистолетов и автоматов. Несколько шальных пуль попали в нашу машину. Открыв переднюю дверь, я выхватил лежавший под сиденьем водителя пистолет, взвел курок и с криком: "Живыми вы нас, сволочи, не возьмете!!", открыл стрельбу...
  - Леха, проснись. Ты чего орешь? - вдруг послышался откуда-то издалека чей-то голос. Я открыл глаза и увидел стоящего передо мной Серегу Выговского.
  - А бандиты где? - очумело, спросил я.
  - Какие бандиты? Приснилось что-то?
  - Да разборки крымские с бригадой сапожков...
  - М-да в лихое время нас угораздило родиться, - взгрустнул Серега. - Не убили в Сирии, так пристрелят в Украине.
  - Типун тебе на язык. Похмелиться найдется?
  - Держи пиво.
  -Красота, - открывая бутылку, сказал я и, прямо из горла, влил в себя пиво.
  - Я звонил Кривову, у него есть несколько нормальных машин. Посмотришь или еще погуляешь?
  - Посмотрю. Далеко ехать?
  - В Пущу-Водицу.
  - Окей. Поехали
  - Ну, тогда собирайся.
  
  13
  
  В последний раз я был в Пуще-Водице в 1976 году. Тогда я со своими друзьями Топой и Аврамом, получив месяц отпуска на "Запорожстали" поехали отдохнуть в Киев. Мы остановились в одном из пансионатов на 13-й линии. Время было золотой осени - летала паутина, и деревья стояли одетые в багряно-золотистую листву. Пуща-Водица историческая местность о ней упоминалось еще в 18-м веке, когда в ней создали лесное хозяйство. Когда мы там были, она еще не входила в Оболонский район города Киева и доехать к туда можно было на трамвае номер 12. Он отправлялся с Контрактовой площади и проходил через Подол, площадь Т. Шевченко, Куреневку, и другие районы, после которых трамвайный путь нырял в густой лес - оттуда и начиналась сама Пуща-Водицу. Ехать нам до 13-й линии надо было около часа. Тогда мы славно погуляли в Киеве. Днем ходили по музеям, а вечерами сидели в пивных барах, где уже появились первые официанты. Сидишь в таком заведении, а около тебя трется халдей: "Чего изволите-с", - чувствуешь себя человеком.
  По моему глубокому убеждению, если человек родился на периферии, то жить и уметь он должен в столице. Только там он сможет себя полностью творчески реализовать. Хотя мне столица и не особо-то нравиться. Но это уже личные симпатии... Кому-то нравиться поп, ну а кому-то попадья. Такова c'est la vie, с которой ничего нельзя поделать, а только смиренно констатировать факт ее наличия.
  
  В этот раз мы ехали на машине Сереги Выговскогого и добрались до дома, где жил Костян Кривов, довольно быстро. Его дом, стоящий на краю поселка, был обнесен высоким забором, во дворе у него два гаража. Это я уже рассмотрел немного позже, когда мы въехали во двор. Хозяина дома не было, поехал по делам, но должен был приехать к обеду. На хозяйстве был его младший брат, который нас и разместил в гостевой комнате. Там нас ждал уже накрытый к завтраку стол. Съев пару блинов и запив их кисляком, я попросил удочку и пошел на речку рыбачить. Рыбачить я не только люблю, но и умею. Однажды это умение спасло жизнь не только мне, но и нескольким моим товарищам. Дело было зимой 1981 года, когда волею судьбы меня занесло на Нефтяные Камни. Кто не знает - это остров нефтяников, окруженный эстакадами, которые ведут к буровым вышкам. На острове в ту пору не было магазинов, там царил сухой закон. Хотя в самом Баку, в любом подвальчике, можно было купить на разлив любое вино. Рядом находился город Агдам, который выпускал вино с таким же названием.
  
  Проработав месяц (ремонтировали подстанцию), мы там так истосковались по вину и водке, что когда прилетел вертолет с Агдама со спиртом, мы пропились до нитки. Поголодав пару дней, я нашел старую удочку и пошел на эстакады ловить бычков. Сначала мне сильно мешали каспийские тюлени, но потом, когда я стал приносить им объедки, мы подружились. Морды у них похожи на кошачьи, и они так же любят рыбу.
  
  Зимняя рыбалка на Каспийском море, на эстакаде, на высоте двадцати метров, когда дует ледяной ветер, занятие не из приятных, но и, тем не менее, почти месяц я там ловил рыбу. Благо, что у меня ее выкупали повара, которые кормили нефтяников. Так и выжили. Я тогда сильно заболел ангиной, но благодаря одеколону я смог ее вылечить. Так что рыбачить я умею неплохо. На Днепре я рыбачу с детства, так что, подойдя к речке, я не стал изобретать велосипед, а поставив поплавок на небольшую глубину, и прицепив на крючок тесто, я забросил удочку. Тут же клюнуло. Подсек. Вытащил. Довольно крупная верховодка. Забросил. Клюнуло. Подсек. Вытащил... И процесс пошел.
  
  Через два часа у меня уже было порядочное количество рыбы. Выпотрошив самую крупную, я развел костер и, нанизав ее на прутики, вырезанные из ивы, запек рыбу прямо на огне. М-ням... вкуснятинка. Всем рекомендую. А если еще и под сухое вино... Но я ее и без соли и вина употребил с большим удовольствием. В своё время на островах Белаях и Жбурьевки мы устриц и жаб так же ели. А в селе сусликов и воробьев. Поживешь в стране Советов, научишься жрать всякую гадость... Не умирать же с голоду. Мои дедушка с бабушкой в Украине во время искусственно организованного камарильей Сталина в 1946-1947 годах голодомора выжила благодаря тому, что ели пойманную рыбу и закопанные шкуры павших животных. И это притом, что мой дед был инвалидом войны. Какое же это освобождение, когда освободители на освобожденной территории организовывают голодомор!? Освобождение от жизни, по-другому и не скажешь.
  
   Так стоит ли удивляться тому, что их внуки выросли с лютой ненавистью к стране Советов? Пока страна лживой идеологии была сильна, как-то удавалось эту ненависть придушивать, но как только она начала трещать; человеческие чувства вырвались наружу и смели её с исторической сцены. Так стоит ли удивляться тому, что я бывший комсомолец, защищавший на ближнем Востоке и в Африке завоевания социализма, расплевавшись с той лживой идеологией, сейчас строю свой личный коммунизм гибрид совка и капитализма,... но с человеческим лицом, как пошутила, одна моя знакомая путана? Не стоит.
  
  А мои дети и внуки уже и слышать не хотят ни о Ленине, ни о каких-то других лжепророках, которые устилали миллионными жертвами путь к светлому будущему. Они уже европейцы и им дороги европейские демократические ценности. И это меня очень радует, может им, не одураченным совковыми, лживыми идеалами и удастся пожить в цивилизованной европейской стране, вдали от кровожадного соседа, бредящего то ли третьим Римом, то ли реанимацией СССР. Припизданутые. Сори. Но по другому и не скажешь.
  
  Солнце, поднявшееся высоко, стало припекать не по-осеннему и собрав удочки, я отправился в обратный путь. Дорога не занял у меня много времени и уже через десять минут я был на месте. Костян Кривов уже приехал. Увидев меня, он поспешил мне на встречу. Мы обменялись крепким мужским рукопожатием.
  - Для меня есть тачка? - тут же задал я вопрос.
  
  - Конечно. Смотри, Леха, какую лялю я тебе пригнал. За ней мотались аж в Симферополь. Один фраерок, бывший прапор это зубило из Германии пригнал, на рыжье там выченчевал, ну братва у него её и подрезали... Чтобы не блатовал гнида, и брал по чину в своем долбанном военкомате. За ней я и ездил, - показывая на восьмую модель асфальтного цвета Жигулей, ответил он.
  - Бля!! Вот это точило! - не смог я удержаться от восторга.
  - Супер. И пробег небольшой. Сейчас мои кулибины ее перекрасят, перебьют номера, и завтра ты уже можешь на ней гарцевать по Крещатику. Все бабы, братан, будут твои.
  - Сколько, Костян, с меня?
  - Три штуки зелени. Потянешь?
  - Легко, - доставая деньги, согласился я. - Держи штуку аванса, а за остальными завтра на ней и поедем. Хоп?
  - Базара нет, - согласился Костян. - Верю тебе, Леха, как себе. Ну, что выпьем, братва? Спрыснем сделку, и молодость заодно нашу боевую вспомним.
  - А сейчас она не такая? - спросил Выговский, разливая коньяк. - Леха тот и во сне на стрелках палит из шпалера...
  -М-да... Что есть то есть. И скажу вам, братищки, что воевать нам придется и в старости... Это если кто доживет до неё... Многие уедут за границу за лучшей жизнью и там на веки упокоятся. Другие здесь пропадут безвестно. Грустно все это. Давайте лучше выпьем за тех, кто в море...
  - Мать их въеб, кто утоп, пусть далеко не плавают...
  - Поехали, братва...
  Мы выпили, потом снова налили и еще... Вспоминали свою юность, учебку на ПКЗ-138, и наших старшин, которые нас гоняли. Я по памяти прочел им отрывок свой рассказ за учебку. Они попросили меня прочитать его весь. Пришлось пить водку, курить и читать:
  Учебка
  - Внимание всем, на палубе годок! Рассосались по переборкам зелень подшкафутная. Смирно! Ещё смирней!! Товарищ годок, учебный отряд салабонов в количестве сорока человек занимается на плавказарме большой приборкой. На бербазу с утра откомандировано двадцать карасей, на приборку штаба восемь, на камбузе несут вахту три человека, больных нет. Прикажете продолжать?
  - Что же ты, орёлик, так шумишь? - сморщился от громкого крика дежурного по кораблю, главстаршина Лёха Давыдов, всю ночь бухавший в самоходе у очередной своей пассии, муж которой болтался где-то на боевой службе, зарабатывая своей верной спутнице жизни бонны и валюту. - Командир на борту?
  - Никак нет. Ещё не было.
  - Понятно, опять летёха у какой-то шмары зависает. Вася Мазихин-то хоть на корабле?
  - Так точно, старшина второй статьи Мазихин в своей каюте. Отдыхают - чай пьют. Прикажете позвать?
  - Не надо я сам к нему зайду. Приборку закончить, приготовиться к утреннему разводу. - отдал команду старшина учебного отряда молодых матросов (они проходили на ПКЗ курс молодого бойца), списанный со своего корабля главстаршина Давыдов.
   Его корабль, ушёл на боевую службу в Индийский океан, а его с группой его годков (старослужащие матросы одного года призыва) откомандировали ожидать увольнение в запас на ПКЗ. А чтобы они там не расслаблялись, дали им учебный отряд молодых матросов, под командованием молодого лейтенанта Залупашкина, списанного с какого-то корабля на эту ржавую лоханку, то ли за мордобой, то ли за пьянку. Оставленный на произвол судьбы лейтенант забил болт на службу, свалил всё на годков и только-то и делал, что бухал и лазил по севастопольским блядям, благо их в городе-герое было огромное количество. Как называли его сами моряки - город камней, блядей и бескозырок. Парадная витрина советского черноморского флота.
   Годки на ПКЗ, тоже не скучали: где-то раздобыв печатную машинку и напечатав большое количество увольнительных бланков, они ходили постоянно в самоходы. Кто за вином и самогоном к бабушкам на улицу Ревякина, а кто к офицерским или мичманским жёнам, "честно" ожидающих своих мужей. Благо на танцплощадке "Ивушка" этого добра было превеликое множество. Вчерашняя колхозница, бакланка, а теперь жена морского офицера. Уже сама почти элита флота. Ну, подшпилится немного пока муж в морях болтается, не сотрётся ведь шмонька - не нарисованная.
   Так что, было, что в самоходах матросам делать. Тем более, что Давыдов был неплохой художник-татуировщик и вырезав с каблука старого прогара печать своей военной части, проштамповывал те увольнительные бланки всем желающим.
   И потянулась к нему полноводная река, жаждущих сходить в увольнение, годков с других кораблей. Брал Лёха за свой труд недорого - бутылка вина или бутылка лосьона "Свежести", который он научился пить на боевых службах. Ничего сложного- снимается с подволока плафон (в кружку наливать нельзя, вонь лосьона въедается в неё намертво), наливается туда "Свежесть" или "Огуречный лосьон", что есть под рукой, потом вода. После того, как пройдёт реакция - коктейль выпивается и закусывается кусочком сахара. Были мастера своего дела, которые выпивали лосьон залпом с горла.
   Флот многому чему учил матросов. Вот и сейчас идя по коридору, Лёха решил перебакланить и зашёл в шхеру к кладовщику Каклину. Того на месте не оказалось. Он застал его, возле дверей кладовой лейтенанта Залупашкина, в которой тот хранил свои личные запасы провизии и алкоголя. Недалёкий от природы, не обладающий жизненным опытом, сизый от натуги, прослуживший всего год Каклин, пытался снять с петель, задраенную намертво и осургученую, железную дверь кладовой. Рядом с ним бестолково суетился его годок, вечный вахтенный по гальюнам Заяц. После того, как он не закрыл шнорхель, и тем самым чуть не утопил подводную лодку его не отправили в дисбат, но списали на ПКЗ, поставив вечным вахтенным по гальюнам. Ходили смутные слухи, что он грел уши особисту, потому так мягко и наказали. С ним никто кроме Каклина не общался, что тоже наводило на определённого рода размышления. Хлебные места просто так на флоте не раздавались, их надо было чем-то выслужить.
   Увидев салабонов возле кладовой командира ПКЗ, Лёха Давыдов, возмутился таким нахальством, и набив сытые рожи двум сухопутным крысам отправил их к своему годку Васе Мазихину с приказом доложить о случившемся и получить соответствующее их проступку наказание. Сам же, приподняв дверь, вынул штифты, и легко сняв её с петель - переступив комингс, вошёл в складскую кладовую... Лейтенант Залупашкин обустроился, здесь довольно неплохо. Помимо мешков с крупой, ящиков с тушенкой в кладовой было множество копченных колбас и окороков, стояло даже два ящика с коньяком и вином. Но не это привлекло особое внимание главстаршины - а стоящий в углу большой сейф.
   Обойдя его со всех сторон, Лёха Давыдов нежно его погладил и приник к нему ухом. Сейф, что-то сыто урчал, обещая взломщику на какое-то время безбедную жизнь. Лёха отогнал грёзы и убедившись, что сейф не был подключен к сигнализации, достал из кармана кусок проволоки и сунул её конец в замочную скважину. Знания полученные в училище от мастера трудового обучения ветерана-фронтовика Семёна Аврамовича Смолы, не канули в лету. Старый мастак говорил им молодым ученикам: "Если вы сопляки, научитесь делать хотя бы половину того, что умею делать я, вы в жизни не пропадёте". Похоже, что Смола в своей жизни не только воевал и преподавал, - замки открывать он их научил на раз. Спасибо Семён Аврамович за науку.
   Полученными знаниями и пользовался на службе Лёха Давыдов он не только ремонтировал на боевой службе подводные лодки, но и с помощью куска проволоки и женской шпильки открывал любой замок. За свой тяжёлый труд моряка, он получап два года по должностному окладу старшего мастера-слесаря аж 3 рубля 62 копейки ежемесячного жалованья. Когда в то же время в отдельной кают-компании, из отдельного камбуза на его ККС "Березине" офицеры обжирались деликатесами. У них там было всё как положено - белые скатерти, обеденные сервизы, меню и официанты-гарсунщики. Ну и конечно же и должностной оклад у них был не три рубля. После боевой службы офицеры с трудом стаскивали с трапа свои чемоданы. Да плюс боны в размере должностного оклада и наченчеванные на боевой золото и валюта. (Трупы с боевой в холодильнике никто в расчёт не брал).
   Их жены были не просто счастливы, а безмерно счастливы... Но всё же с нетерпением ждали, когда их кормилец уйдёт опять на боевую службу, чтобы похвастать обновками перед своими многочисленными любовниками. И командиры снова уходили в моря, утаскивая следом за собой бессловесное матросское стадо. Которое выполняло всю тяжелую и грязную работу. Матросы загружали корабли продовольствием и боезапасом, несли тяжёлые круглосуточные вахты, гибли в аккумуляторных ямах, сгорали живьём в отсеках... Таким вот своеобразным образом защищая свою Родину, отдавали ей свой долг... иногда и последний. А в это время некоторые офицеры и мичманы дурея там от скуки, отпускали бороды и отращивали кранцы (животы), как у беременных бегемотов. Не забывая при этом обменивать контрабандно провезённую советские червонцы в Сирии на золото и валюту.
   Всё это вихрем воспоминаний пронеслось в голове главстаршины и он приступил к вскрытию сейфа. Подцепив концом отмычки язычок замка, он по часовой стрелке повернул ручку, скрипнул ригель и сейф открылся. Увы он был пуст. Видимо с лейтенанта его соски высасывали всё до копейки. Выругавшись главстаршина взял пару палок колбасы, бутылку коньяка и решив наведаться за остальным ночью повесил дверь кладовой на место.
   Выйдя на ют, он опёрся о фальшборт и вдохнув полной грудью просоленный воздух, пахнущий давно им забытой морской романтикой, и достав пачку болгарских сигарет "Вега" закурил.
   На бетонном плацу его годок Вася Мазихин дрючил Каклина и Зайца. Они у него попеременно, то окапывались, то по-пластунски форсируя в брод какую-то лужу, ходили в атаку. Если учесть, что на улице стол поздний ноябрь, проштрафившимся салабонам было не сладко.
  - Заканчивай, Вася, их мордовать, идём завтракать. - показывая тому коньяк, позвал его Давыдов.
  - Не могу. Мне надо немного побыть на свежем воздухе после запоя, да и служба превыше всего. - отказался Мазихин и пнув лежавшего в луже ближе к нему Каклина ногой, заорал. - Угроза ядерной атаки, взрыв справа... Ваши действия военные!?
  - Окапываемся...
  - Так окапывайтесь, грёбанные караси, окоп в полный профиль. Минута на всё. Время пошло!!
   Судорожно зачерпывая руками студёную осеннюю жижу, проштрафившиеся матросы начали окапываться. И тут внимание главстаршины Давыдова привлекла стоящая за забором с ребёнком, молодая женщина, он узнал в ней жену начштаба дивизии, которая увидев это действо, стала громко смеяться. Отсмеявшись, она спросила:
  - А можете, нам устроит парад-алле слоников? Ну, пожалуйста. Очень, очень просим. - стала просить она у Мазихина.
  - Без проблем. - ответил Давыдов за Мазихина. - Отставить окапываться. Слушать всем меня. Учебный отряд, через минуту построение на плацу. Форма одежды: голый торс, шапка, комсомольский значок и противогаз. Время пошло!
   Через минуту команда полуобнаженных молодых матросов в шапках с противогазами выстроилась на плацу*.
  - Равняйсь. Смирно. Слууушай мою комааанду! Газы. Одеть противогазы. Строевыыыым... шаааагом... арш. И раз, и раз, и раз, два, три... И носок, носок мне тянуть... вашу мать, солобоны грёбанные. Я вас научу, как надо Родину любить. И раз, и раз, два, три...
   А за забором ухахатывалась разбитная бабёнка, жена офицера. Ну, скучно им иногда бывало со службы мужа ждать. А так всё развлечение. Да и у самих матросиков время быстрее идёт и тоже развлекаются - будет, что вспомнить на гражданке.
   И закончился день. Свечерело. Ветер с норд-норд-веста, завыв дико в клюзах, пройдясь по шпигатам - пригнал тяжёлые свинцовые тучи и вода в районе Угольной стенки, покрывшись грязно-белыми барашками, пошла крутыми волнами. Со дна бухты поднялся весь мусор. Ржавый корпус ПКЗ, на борту которой в Александрии был морг, застонал и стал судорожно биться о резиновые кранцы. Погода портилась. Ожидался шторм. Идти в дождливую погоду в город в самоволку было незачем. Годки решили гулять на плавказарме, благо лейтенант уже давно ушёл домой, а на борт подняли двух хорей - учащихся швейного техникума, которые готовы были отсасывать даже у памятника Нахимова. Коньяк Залупашкина было решено не трогать, Каклин с Зайцем отволокли на улицу Ревякина тушенку и затарились там же шестью грелками с самогоном. До утра должно было хватить. Самих же их поставили нести вахту у трапа. И предупредили, что если кто из посторонних проникнет ночью на корабль... Короче, сразу шкертуйтесь салабоны.
   Баки с пойлом и жратвой накрыли в пустующем кубрике. Очень удобно. Напился - прилёг на коечку отдохнуть и заодно хоря трахнул - проверенный походный вариант. Первый тост подняли за тех, кто в море. Второй за приказ. Ну, а третий, конечно же, за женщин и любовь, благо они были рядом. Немного, правда, потасканные и пьяные, но кто и когда на это на службе обращал внимание, особенно тогда, когда почти три года спишь с дунькой-кулаковой?
   У проклятых янки, в шестом американском флоте, были походные бордели, которые доставляли к ним путан даже в Средиземку или в любое другое море. И в морском походе их моряки бывали не дольше четырёх месяцев. А наших советских моряков могли загнать на боевую службу на год, а подводников и на два. Да ещё и оставить без воды. Потому, как в опреснителе все медные трубки были давно проданы за границей. Говорят, что пить забортную воду нельзя. Вранье - в малом количества можно, особенно, если она из Балтийского моря. Автор этого рассказа две недели её пил. А в Африке пили солёную воду из озера Руар, в ней же купались и стирались. Куб пресной воды там стоил больше ста золотых рублей. Воду не купили. Кто-то сэкономил и наварился. Всё по-честному - чтобы служба раем не казалась. Хорошо, что в трубопроводе трюмные просверлили отверстия и могли иногда сливать немного пресной воды с системы, что шла на офицерскую палубу. Там тоже была введена экономия, но не такая, как у матросов. Офицеры - новая элита советского флота, им нельзя было купаться в солёной воде, могли подцепить заразу. Матросы болели. И до сих пор врачи не могут, установит точный диагноз у ветеранов флотских парней, чем их наградила Африка.
   Воды пресной в изобилии нет, инфекция и болезни, денег не платят, еда - гнилые сухари, сухая картошка, тухлое мясо, вдобавок ко всему этому - годковщина, ещё и бабы отсутствуют (дунька кулакова не в счёт) - таковы были суровые реалии советской военно-морской службы. И вдруг, матроса списывают с корабля и наступает праздник души. Вина, самогона и жратвы валом и присутствует на этом празднике жизни, даже бабец - полный пиздец. Поставил эдакого хоря, королеву Минки, рачком... и по самые гланды или помидоры (кому, что нравиться), со смаком, до самой глубины мозга кости. Чтобы почувствовала тварь, разницу между штатским и военным моряком.
   И они её чувствовали - орали так в экстазе, что пилерсы в кубрике начинали гнуться. Но на это внимания не обращали - команда пила и веселилась. Благо и погода позволяла и запасы кладовочки лейтенанта Залупашкина. Правду говорят, что сколько водки не бери, всё равно второй раз за ней придётся бежать. Самогон через пару часов закончился, и Каклину пришлось второй раз идти за самогоном. А пока его не было решили расслабиться и устроить салабонам годковскую забаву - взлёт-посадку.
   Рёв сирены боевой тревоги разорвал ночной покой плавказармы. И очумелые ото сна молодые матросы, слетая с двухэтажных коек, пытались одеться и уложиться в отведенный норматив, который устанавливал Вася Мазихин своей горящей спичкой, которая горела ровно сорок пять секунд. Никто конечно не успевал и снова раздевшись молодые матросы взлетали на свои коечки. Вася Мазихин опять зажигал спичку, и представление начиналось по-новой.
   Наскучив играть во взлёт посадку, годки начали играть в другую игру - заделывание не существующей пробоины в противогазах и костюмах химзащиты. Очень интересная и забавная игра, особенно где-нибудь в тропиках при +50? - вторая по интеллектуальному развитию после перетягивания каната. И пока одна часть молодых матросов, умственно развиваясь - таскала брусья и пластыри, заделывая несуществующие пробоины, вторая часть команды, на верхней палубе под дождём (за неимением каната) перетягивала пожарный шланг. Шлаговали. Третьи, по форме шесть, развлекали полуголых барышень - шагая на месте, они пели песню о штормовых морях, в которых поёт голубая волна.
  Золотые якоря за плечами горят,
  Ветер ленты матросские вьет.
  А про нас говорят штормовые ветра
  И волна голубая поет.
  А про нас говорят штормовые ветра
  И волна голубая поет.
   Расчувствованные барышни-бакланки вешались им на шею и размазывая по своим лицам пьяные слёзы и сопли, обещали им их всех непременно дождаться... Было очень весело. Можно было отправлять их на конкурс самодеятельного творчества народов флота. Но, готовили на ПКЗ за два месяца не самодеятельных артистов, а матросов - защитников своей Родины, и не где-нибудь, а на боевой службе за границей. Как с таким багажом знаний можно служить - не понятно. Но и, тем не менее, служили. Некоторые, правда, погибали, но кто их там считал. Тем более, что никто никого официально никуда не посылал.
   Развлечения закончились с приходом кладовщика-снабженца Каклина. Он принёс ещё четыре грелки самогона и все разбрелись по кораблю. Салаги в свои кубрики спать, годки в шхеру добухивать. Заяц под паёлы писать донос.
   На востоке заалела полоса света. Солнце красно по утру, моряку не по нутру. Светало.
   На флаааг и гююююйс... смирнаааа!!! Флаааг и гююс... поднять!!
   Подъём флага - это всегда красиво.
  Ввашу мать - такой флот просрали.
  
  - Прикольно, ты, Леха, все описал, особенно за тех баб, - похвалил меня Серега Выговский. - А помните, как после третьей боевой мы, распродав барахло у трапа, затащили двух шмар и драли их там до утра?
  - Конечно. Я ведь в принципе по воспоминаниям все свои рассказы и пишу...
  - Залупашкин, Залупашкин это кто? Что-то я такого не помню...- Задумался Костян Кривов.
  - Фамилия придуманная... Но был похожий на него офицер на ККС "Березине", который думал, что он может все шило выжрать сам...
  - На "Березине" мы не были, но на БПК "Отважном" побывать довелось... Помнишь Вася, как мы в первый раз спустились и увидели застрявшего в иллюминаторе камбуза скелет кока?
  - Помню. Жуткое зрелище. А годки сгоревшие заживо в кубрике? И все из-за какого-то долбаного сундука...
  - Леха, а ты не был на том БПК?
  - Нет. Бог меня миловал. С меня хватило и двух пожаров на "Березине"...
  - Что горели тоже на рейде Севастополя?
  - Нет на боевой службе в Средиземке. У меня даже рассказ на эту тему имеется...
  - Почитай...
  - Можно, делать-то все равно особо нечего...
  Один день на боевой службе.
  Зимнее Средиземное море штормило. Бесноватые волны с глухим ропотом набегали на серую громаду корабля стоящего на бочке в предзаходной пятой точке под Кипром, пытаясь с ним поиграть в старую морскую забаву - оверкиль. В клюзах, по прежнему, выл и бесновался норд-ост, время от времени занося с берегов Кипра запах жареной рыбы и потных женщин.
  А внутри этой серой громады, выстроенная по утреннему подъёму, на палубе плавбазы "Дрезино", команда внутри-трюмной механизации, командиром которой являлся лейтенант Упашкин, томясь в этот утренний час от бездействия, перетаптываясь с ноги на ногу - роптала. В строю не хватало четырёх человек: одного подгодка и трёх годков, саботировавших не только зарядку, завтрак, но и построение с разводом на работы.
  Годки на "Дрезине" - не только имели право на собственное мнение, но и могли проявлять вслух недовольство. Командование корабля нельзя было баловать - иначе оборзеют и полностью сядут на шею и превратится жизнь годков на корабле в сущий ад. И будут они последние свои полгода вместе с карасями чистить картофан по утрам и драить палубу. А молодой лейтенантик, вчера получивший своё звание, будет их прихватывать и рассказывать о том, как им надо служить. Мрак.
  
  Причиной недовольства послужил вчерашний праздничный новогодний ужин устроенный командованием корабля своему личному составу.
  - Совсем козлы оборзели, - выбив об бак из сухаря тараканов, которых любя называли стасиками, пробурчал годок с Ростова Яша Слизкой.
  - И страх потеряли, - поддержал его Лёва Давыдов, художник-татуировщик и главный по где, что достать, намутить и забакланить. - есть предложение оставить это всё карасям, а самим сходить проведать закрома Родины. Кто за? Я так и понял, что никто здесь не будет против.
  Все годки поднялись из-за бака, где валялись чёрные сухари со стасиками, а в бачках остывала дохлая синяя утка с серым пюре из сухой картошки, по вкусу напоминавшее тошнотики, которыми по сёлам кормят скотину, матюкаясь вышли из матроской столовой и пошли в гости к своему другу кладовщику молдаванину Таку, по кличке - кнехт вам в сраку.
  Своё погоняло Таку получил, за этот стереотипный ответ, который он давал всем желающим забакланить за счёт товарищей офицеров, а именно им и принадлежали эти склады, вмещающие в своё нутро пару пещер Али-Бабы.
  После того, как Лёва потратил на спину, руки и грудь Таку месяц своего драгоценного времени, превратив заурядного кладовщика в крутого моремана, грозу морей и океанов, офицерские кладовые перед ним открывались, как по мановению волшебной палочки.
  На корабле Лёва пахал на износ - у него был, там свой маленький бизнес. После трёх боевых служб, когда командование его родной ПээМки вышвырнуло его вместо отпуска и длительного увольнения, на эту коробку - укомплектованную списанными со своих кораблей годками - раздолбаями и не нюхавшей море молодёжью, он твёрдо забил болт на службу и занимался только альбомами и наколками. Набивал наколки только годкам и мичманам. Все попытки командира группы ВТМ лейтенанта Упашкина, отправить его дежурным по камбузу или на на другие тяжёлые корабельные работы, наталкивались на его стойкое сопротивление и неприятие этих приказов.
  - Не положено по сроку службы и по состоянию здоровья - отстаньте товарищ лейтенант!
  
  2
  
  Итак, в строю не хватало четырёх человек - одного подгодка и трёх годков. Посланные лейтенантом Упашкиным, на их поиск молодые в строй уже не вернулись.
  Молодые нашли годков в шхере в невменяемом состоянии допивающими спирт из двухсот литровой бочки и брагу из огнетушителя ВПС-25, чтобы молодёжь не шланговала им налив по кружке браги, усадили чистить и жарить картофан - годковский обед.
  Переданный самым смелым приказ Упашкина - немедленно явиться на построение команды, годками был встречен гоготом, топотом и свистом.
  - Да пошёл он со своим построением на хер - с трудом ворочая языком проворчал лысый, выбритый до синевы, одетый Дедом Морозом годок с Казани, Митя Матенков, - а я пил, пью и буду пить, - и в доказательство своих слов, влил в себя полный плафон браги.
  Его поддерживала под руку снегурочка, полуголая шмара Инка - "королева" Минки, запросто выпивавшая полную кружку неразбавленного спирта и легко после этого фокуса обслуживающая по очереди тридцать человек, без особых потерь для своего здоровья. Инку уже второй год передавая с борта на борт, нелегально возили по Средиземке, годки с кораблей пятой Средиземноморской эскадры. Теперь дошла очередь и до плавбазы "Дрезино" и годки корабля, впоследствии так бесславно преданного и бездарно проданного в Турцию, в лихие девяностые на металлолом, гуляли с ней не по детски... и не просто гуляли, а ещё и отмечали на службе свой третий 1979 Новый Год, в Средиземном море под островом Кипр.
  
  Со вчерашнего новогоднего вечера в действие вступил святой флотский закон - "всё пропьём, но флот не опозорим..." А так как всё хорошее имеет привычку рано или поздно заканчиваться, то и двухсот литровая бочка спирта, честно утопленная при погрузке на подводную лодку, а потом поднятая на борт водолазами Кривовым и Выговским, отдав последнюю живительную влагу, мирно закончила своё существование в глубинах Средиземного моря, в этот новогодний праздник.
  Спирт был допит и в шхере повисла тишина, было только слышны падающие с подволока капли воды и приглушенные стоны кому-то отдающейся любвеобильной Инки.
  - Надо что-то делать - глубокомысленно изрёк Дед Мороз Митя Матенков чухая свою лысину.
  - Надо, надо - повторил за ним весь дружный коллектив шлангующих годков и все выжидательно уставились на Лёву.
  - Надо подумать. - произнёс задумчиво Лёва потягивая из плафона самодельный коктейль, состоящий из Свежести и Огуречного лосьона.
  - Да что там думать!? - подорвавшись, как ошпаренный вдруг закричал Митя Матенков и исчез в глубине бесконечных коридоров.
  Через некоторое время послышался отдалённый гул лифта, спускающегося в недра корабля.
  - Куда это он? - удивлённо спросил Юра Дяченко, списанный с ПээМки вместо дизбатана на "Дрезино" - за избиение ворюги салабона. И сам себе тут же ответил. - Наверное в хранилище за спиртом.
  - Да куда ему одному притащить бочку - возразил Вася Бакин главный старшина боцкоманды, тоже списанный годок с ПээМки. - Не допрёт, не сможет, - но увидев катящего по палубе бочку Митю Матенкова, поправился - Бля буду смог.
  - Там в лифте ещё пять бочек, идите заберите. - отпыхнулся Матенков.
  В шхере, над головами годков, осязаемо повис вопрос: "Ну и что с ними делать?"
  
   3
  По кораблю ещё долго ходил слух, что когда подбуханный замполит БЧ-5, атеист и коммунист, кап. 3 Бухалин увидел ночью в Новогоднюю ночь, на шкафуте, в свете месяца- голую барышню, принялся неистово креститься, а когда она ему ещё и предложила сделать миньет за недорого, он с криком:" Чур меня, чур меня" -закрылся у себя в каюте и ушел на два дня в запой. Капитан-медик его еле-еле привёл в чувство.
  Потом на исповеди, зам. полит БЧ-5, атеист и коммунист, кап. 3 Бухалин, по большому секрету рассказывал священнику, что сирены и русалки в природе всё таки существуют.
  Батюшка ему конечно охотно верил. Так же как и врач психиатр, который излечивал его антабусом в Севастопольском госпитале от белой гарячки.
  Ну, а пока замполит, самоустранившись от своих прямых обязанностей, бухал - закрывшись у себя в каюте.
  
  Упашкин же был вызван к старшему помощнику командира корабля кап 2 ранга Удрикову на ковёр.
  - А скажи ка мне товарищ лейтенант - начал разнос старпом-где твои моряки? Почему никого не видать на палубе, за работой? Или ты уже с утра пораньше забил болт на службу? Не рановато ли?
  - Да, как Вы, смеете разговаривать со мной в таком тоне? - взвизгнул Упашкин. - Я офицер Советского флота. Да я Вас на дуэль, на пистолетах, на шкафуте, с десяти шагов, до первой крови... - продолжал нести околесицу и катить бочку на морского волка, бывший курсант, пару месяцев назад, как получивший погоны лейтенанта.
  - Ннн-да, - выслушав лейтенанта, старпом поморщился, как от приступа геморроя, - принесла тебя нелёгкая на мою голову, ну да ладно будем устранять пробелы в твоём воспитании. Запомни первое салага - сейчас ты никто - ноль. Второе я здесь твой командир, а командир всегда прав, и самое главное, если не хочешь служить на этом корабле по возвращению на базу, подашь рапорт о списании с корабля. Ну, а пока, товарищ лейтенант, приступайте к своим прямым обязанностям - воспитывайте на личном примере своих подчинённых. Плохих моряков нет - есть плохие командиры, не умеющие или не желающие их воспитывать. Ну, а пока... Равняйсь. Смирно. Кругом. Шагом марш. Ать два. Я тебе покажу дуэль на мясорубках. Салабон.
  Выпроводив задиру, шланга лейтенанта; старпом достал из сейфа заветную бутылочку коньячка и налив себе рюмочку, подошёл к квадратному иллюминатору и стал наблюдать, потягивая коньячок, как лейтенант с двумя мичманами пытается найти и согнать, хотя бы до кучи свой забузивший и зашкерившийся личный состав.
  Через два часа с грехом пополам, половина команды была кое-как собрана и построена на центральной палубе в подобии шеренги.
  - У вас совесть есть? Родина нам доверила, Родина на нас полагается, Родина от нас ждёт, все как один, не отдадим врагам, не дадим нас..
  Что там ещё орал зануда лейтенант старпом не стал слушать, а закрыв иллюминатор, вызвал своего рекса-вестового, старшину первой статьи Яхрименко.
  - Слышь Серый, - когда они были одни сторпом называл своего холуя вестового по имени, - слётай-ка к Таку, да возьми икорки и ещё винца. Что-то у меня сегодня от коньяка изжога. Давай пулей и себе что нибудь прихвати. Заслужил. Да не вздумай своих земляков угощать. А хотя ты скорее удавишься, а своим не поделишься. Потому, как жлоб и засранец. За что и ценю.
  Выпроводив своего вестового, старпом дёрнув ещё две рюмахи, решил продолжить воспитание оборзевшего лейтенанта.
  Упашкин, вызванный по громкоговорящей связи, притащился через час, весь в грязи и взмыленный, как подорванный мерин.
  - Ба, какие люди и без секундантов. - не смог скрыть своего сарказма старпом. - Как дела лейтенант, почему являетесь по вызову с опозданием и к тому же грязный, как скотина? Мне будет в падлу с таким бичем дуэлировать! Что Вы себе позволяете? Не слышу ответа, может у Вас шпиль в глотке застрял. Что ты там бормочешь? Не слышу!
  - Годки понапивались, забили болт на службу, молодые саботируют приказания, я всё делаю сам с мичманами. - заныл как сломанное радио, лейтенант. - Времени помыться и переодеться нету, - продолжал он оправдываться.
  - Да ты охерел, да меня это не гребёт, да у нас через неделю по плану учений передача по струнам авианесущему крейсеру "Киеву" ракет с ядерными боеголовками!!! А у тебя годки на службу забили?! Да я тебя под трибунал отдам! Делай, что хочешь, находи общий язык со своими раздолбаями-годками, обещай им отпуска, внеочередные звания, но чтобы струны, вашу грёба мать, через неделю у нас работали, как часы! Пошёл вон!
  
  4
  
  Замполит бч-5 "Дрезино" кап 3 Бухалин спал в своей каюте тяжёлым сном пропойцы-моряка списанного на берег с корабля за пьянку.
  Ему снилось, что какая-то портовая шалава, до которых он был большой любитель, напоила его и заманив на кладбище обещанием дешёвого миньета, положила живым в гроб и принялась заколачивать гвозди, несмотря на его крики и вопли. Проснулся он от своего крика. В дверь его каюты кто-то лупил ногами, не жалея импортного пластика, коим она была обшита.
  - Спишь Игорь Андреич? - спросил вваливаясь к нему в каюту Командир ТМ лейтенант Упашкин. - А между тем наша команда занимается саботажем и твоя прямая обязанность применив все свои агитационные заморочки, призвав их к порядку, заставить пахать. Или ты уже не замполит бч-5?
  - Сопли подбери. - ласково посоветовал ему Бухалин - Послужишь с моё, а потом и будешь старшим по званию указывать, что им и когда делать. А пока быстро сгоняй к себе за спиртом - опохмелимся, уж больно голова с бодуна болит. Да ещё и красной икрой вчера сдуру обожрался. Вперёд лейтенант одна нога тут, а вторая ещё вчера должна была быть там. - зашёлся в хохоте от своей шутки политрук.
  - Да ты чё не просох ещё политрук долбаный!!! Глаза раскрой и уши продуй - нам с тобой Игорь Андреич грозит, как минимум трибунал, за срыв боевой задачи, а как максимум могут ночью и за борт выкинуть. - задетый за живое заорал Упашкин
  - Так чего ж ты молчишь Митя? Я, как пионер - всегда готов, - проскрипел Бухалин пропитым голосом, наливая в стакан, трясущимися с бодуна руками воду.
  - Так, что будем делать Игорь Андреич, а ведь могут и скинуть за борт? Особенно Давыдов, не нравиться он мне, да и остальные не лучше, - успокаиваясь спросил Упашкин.
  - Это у тебя сынок паника от незнания людей и обстановки. У нас, слава богу, не крейсер "Очаков", чтобы поднимать бунт из-за гнилых сухарей и тухлого мяса. И немного подумав, добавил. - Да и я не политрук Саблин, бунт не возглавлю. Не бзди. Вот сейчас немного поправимся и займёмся нашими баранами.
  
  Политрук неторопясь влил в себя половину зашкеренного фанфуря шила и протерев заслезившиеся глаза спросил:
  - Так кто там у тебя главный бузотёр - запивая водой, зашкеренный от команды спирт, спросил замполит - Давыдов ты кажется чговорил?
  - Он гнида, жопой чувствую он, а ещё Слизкой, Матенков, Дяченко - стал перечислять всех своих старослужащих Упашкин. - Их бы всех скопом посадить на "Кубани" в карцер, а потом отправить в Союз и засадить в дисбат, чтобы служба раем не казалась.
  - Дурак ты Митёк, хотя наверное себя за умного держишь. Если мы скопом сдадим такую прорву народа, кто на нас пахать, пардон оговорился, служить Родине будет? Ты об этом думал? У тех кого ты готов хоть завтра не раздумывая засадить за решетку по две, три боевые службы. У тебя есть кем их заменить? Молчишь? То-то и оно. Да и ещё скажу тебе по секрету, чисто между нами, перед выходом на боевую их несколько раз вызывали в штаб бригады к контр-адмиралу Ведведеву. Не знаешь зачем? Вот и я не знаю, но догадываюсь. За спецкоманду не слышал, с неограниченными полномочиями созданную на нашем корабле? Ты случайно в неё не вхож? Нет? Жалко я тоже. Так, что действуем, как обычно - разделяй и властвуй.
  Закончив свой монолог старый хитрый лис политрук, допил свой фанфурь со спиртом, сытно отрыгнул, бзднул, потянулся и закурив откинулся на баночке зажмурив свои свинячьи глазки от удовольствия.
  Упашкин сидевший в задумчивости - тоже закурил.
  - Да и ещё Митёк выяви у себя в команде стукача. Что ты на меня смотришь, как баран? - вдруг вызверился на Упашкина политрук- того самого стукача, который тебя пьяного, по телефону, с потрохами закладывает старпому. Его надо надолго уложить в санчасть. Всё иди служи и под любым соусом пригласи ко мне кого-то из старослужащих.
  
  5
  
  Наполненный сумбурными событиями первый день нового 1979 года подходил к своему логическому завершению. Смеркалось.
  Бесновавшееся с утра море успокаивалось. Дул лёгкий бриз, всё также временами доносящий с Кипра запах жареной рыбы, потных сексуально-удовлетворённых женщин со стойким перегаром, лёгкого сухого греческого вина.
  - Этот ветер принёс нам, таки привет за Одессу. Пахнет, как у меня дома, когда моя мама с моей Соней, таки жарят бичков, - сказал сидевший на кнехте 23-летний годок Толик Лосев, опоздавший на свой призыв и теперь числившийся в команде самым умным по женской части. Когда большинство команды покупало в Тартусе, на фарцовку, всякий фуфел - Лось, опытный одесский ловелас, покупал дивной красоты шёлковые пеньюары и кружевное бельё. Он таки знал, чем можно растопить лёд, лежащий на женском сердце затурканой бытом советской женщины.
  - А эта каломбина, всё таки к нам сегодня наверное пришвартуется, - наблюдая за бестолковой суетой ПМ-4, пытающейся целый день стать лагом к "Дрезино", продолжил разговор Юра Дяченко.
  - Да куда ей, ты что не видишь, кто на капитанском мостике рулит? - вступил в разговор Лёва Давыдов.- рассматривавший прыгающий на волнах корабль в бинокль.
  - Грамотный, сам с биноклем, а я не вижу. Ну и кто там такой бестолковый рулит?
  - Да дружбан твой, бывший помоха с ПээМки, который нас с тобой и списал сюда - в этот плавучий штрафбат.
  - Кто, Сухой!? Ну- ка, дай мне Лёва бинокль. Хочу на этого засранца поближе посмотреть. Неужто жив курилка? - Юра взял бинокль в руки и долго всматривался в морские сумерки.
  - А ведь ты прав - он гадёныш, собственной персоной, не потонуло - приплыло. Сейчас ещё и к борту прибьёт это дерьмо, - произнёс Юра возвращая бинокль и со злости сплюнул на загаженный шкафут.
  Причина, мягко говоря недовольства, Дяченко легко объяснима. Два года Юра играл в вокально-инструментальном ансамбле созданном капитан-лейтенантом Сухим на ПээМке и думал, что так и уйдёт домой, на гражданку, особо не перенапрягаясь по службе. Возможно, что так бы и случилось, если бы не случай.
  В экипаже на корабле стали пропадать личные вещи. А теперь представьте себя в замкнутом пространстве посреди океана, без самого необходимого; часов, сигарет, одеколона, ну и остальных милых и дорогих вашему сердцу безделушек. Ещё представьте эту атмосферу, всеобщего недоверия и подозрения, также круг подозреваемых, в который входит каждый матрос. Чтобы Вы сделали с тем уродом, человеком его назвать нельзя, которого поймали бы на горячем? Правильно - сейчас выкинули бы за борт, без суда и следствия. А тогда намылив шею и вынеся выговор по комсомольской линии, его простили, поверив, в то что он больше не будет обворовывать своих сослуживцев оставили на девятке, а тех, кто его проучил, списали.
  Но замполит оказался не таким простачком и в оправдание своего тунеядствующего существования на корабле, по приходу с боевой, в Союзе подал рапорт - не на крысу вора, а на участвующих в его самосуде матросов. Запахло дисбатом. Сухой готовясь принять командование на ПМ-4 за Юру не заступился. Помог, заступившись в бригаде за матросов, командир корабля кап 2 Савочкин.
  Так, что швартовки Сухого гулявшие уже сутки годки ждали с большим нетерпением.
  
  6
  
  Под вечер со своей каюты выполз, в расчете на шаровое бухло, фиолетовый от пьянства капитан-медик Кураж, вырывающий морякам зубы без наркоза и имеющий в своей аптечке только аспирин и неприкосновенный запас йода. Видимо он считал, что достаточно того, что он сам постоянно находится под наркозом.
  Как все художники-аматоры он мнил себя непризнанным гением и критику в адрес своих малюнков, написанных хвостом пьяного мула, воспринимал очень болезненно, заливая скуку и свою невостребованность спиртом.
  В морг, где был его кабинет - его палкой невозможно было загнать, чем годки и пользовались, приспособив его себе под шхеру, а чтобы он не путался под ногами, ему откомандировали Инку с литровой колбой спирта - второму он был рад гораздо больше, чем шмаре.
  - Зря мы этому шлангу спирт отдали, только добро перевели - пробурчал Яша Слизкой и добавил - хватило бы этому эскулапу и Инки.
  - Да ладно тебе бурчать, лучше подумайте куда бочки со спиртом будем девать - озадачил всех Лёва Давыдов.
  - Да отдавать назад жалко, а самим нам не осилить.
  - Придётся наверное майнать за борт.
  - Не братва, - вмешался в дискуссию опять Лёва, - есть идея получше.
  - Какая?
  - Ну, говори не тяни кота за яйца. Выкладывай.
  - Предлагаю смайнать за борт не спирт, - он на мгновение замолчал, обвёл всех хитрым взглядом, и потом добавил, - а якорь.
  - Не хера себе пельмень, сам придумал или кто надоумил? Нас же после этого на ноль помножат! - возмущенно зароптали годки.
  - Помножат, - не стал успокаивать их Давыдов, - но ещё быстрее помножат если пришьют нам саботаж на боевой и хищение социмущества, в особо крупных размерах. Надеюсь никто не забыл списанного в дисбат за украденный ящик вина Тусина?
  На шкафуте воцарилась молчание. Уж больно хорошо был всем известен этот случай. Офицеры ПээМки жестоко отомстили своему вестовому, позарившемуся на их собственность. Приказ был доведен до сведения всему личному составу бригады УВФ.
  Матрос - получающий в месяц 3 рубля 62 копейки должен пить только одеколон и курить махорку - это уже политруки от себя доходчиво объяснили.
  На чужой каравай рот, не разевай. А тут шесть бочек спирта и ещё немало чего могло всплыть, да и не чистый на руку лейтенант-снабженец Воров мог своё приписать. Было от чего призадуматься.
  - А знаете не смотря на весь авантюризм. - этот план, таки может сработать, - и почухав лысину Лось добавил, - а если ещё и небольшой пожарчик в машине организовать, вообще на пять балов потянет.
  - Да вы пацаны вообще охеренели вашу мать, вы ещё предложите кингстоны открыть и притопить наш лайнер! -возмущению осмотрительного Юры Дяченко не было предела.
  - А ведь мысль подал неплохую, но пока рано. - успокоил его Лёва Давыдов. - Майнаем этой ночью за борт якорь с цепью, устраиваем небольшой пожар в машине и пока сыр-бор, перекидываем четыре бочки со спиртом Сухому на пароход..
  - А ему за что такой подарок? Харя у него не треснет?
  - Не успеет, пока ночью господа-товарищи офицеры будут праздновать встречу, к утру спирт рассосётся по эскадре.
  - А получится? - осторожный Дяченко, всё никак не мог успокоиться.
  - Должно получится. Пока будут разбираться кто прав, а кто ещё правее, пока будут искать стрелочника, в этом бардаке всё и рассосётся - спишут на пожар. Им не впервой.
  
  7
  
  Уставшая, измочаленная зимними штормами и бестолковым командиром старая ПМ-4 наконец-то, поздним вечером, после бесчисленных попыток пришвартоваться к "Дрезино", подвалила к правому борту этой громадины, достигавшей в длину триста метров. На ходовом мостике, который был ниже на пару метров от шкафута "Дрезино", продолжая командовать швартовкой рулил кап. 3 Сухой, а рядом бестолково суетясь тёрся его мыршавый кап. лей замполит.
  - О и эта гнида здесь, - обрадованно закричал Яшка Слизкой, увидев на мостике этого сморчка.
  Сморчок замполит услышав Яшкин голос поднял голову и остолбенел.
  - Что гнида, не ожидал меня здесь встретить, а помнишь, что я тебе обещал в последнюю нашу встречу!? - продолжал всё больше разъяряясь орать Яшка со шкафута громадины "Дрезино", остолбеневшему заморышу замполиту.
  - Ну, а пока на тебе - это аванс, - и достав свой член из штанов, он стал мочиться на голову замполиту.
  Обоссоного замполита, как ветром сдуло с ходового мостика. А на шкафуте продолжавшего бесноваться Яшку, пришлось связать и отнести в кубрик.
  
  Появление разжалованного бывшего главного корабельного старшины Якова Слизкова на "Дрезино", была полна личного горя и драматизма. Получив из дому телеграмму, что его мать в тяжёлом состоянии лежит в больнице, он как дисциплинированный матрос обратился с рапортом к командиру корабля, о предоставлении ему краткосрочного отпуска по семейным обстоятельствам. Как по закону подлости капитан не успел подписать рапорт, попал в госпиталь с перитонитом, а так как старший помощник был в отпуске, временно на командовании остался его заместитель по политчасти. Ну а этот держиморда и воспитатель личного состава, видевший во всём подвох, стал тянуть резину, ссылаясь на то, что телеграмма не заверена главврачом и военным комиссаром. Послали запрос. Через два дня пришла вторая телеграмма, но уже извещавшая о похоронах. И опять замполит в чём-то усомнился.
  А зря. У главстаршины Слизкова уже снесло крышу. После серьёзного мужского разговора, замполит попал в госпиталь, а Яшку отвёз на на губу вызванный наряд милиции. Никто из моряков не согласился его конвоировать.
  Дело в бригаде замяли, уж очень оно не вписывалось в декларируемый повсеместно советский гуманизм. Отсидев на губе положенный срок, разжалованный главный старшина и попал на этот плавучий дисбат, с громким названием "Дрезино". А повреждённый замполит временно исчез. Думали что его комиссовали, а оказалось, что эта гнида в Болгарии на ремонте ПМ-4 отсиживалась.
  Годки с ПМ-4 которым ночью перегрузили спирт, потом рассказывали, что их замполит заперся у себя в каюте и не высовывал нос, пока их каломбина не отвалила от "Дрезино".
  Ну, а то, что он после этого случая стал посмешищем не только на корабле, но и в дивизионе - удивляться не приходиться (на флоте замполитов не особо уважали) - никто из офицеров не хотел есть с ним за одним баком. В расстроенных чувствах он подал рапорт об отставке, сжёг свой парт. билет и эмигрировал в Израиль.\
  
  8
  
  По случаю встречи и благополучной швартовки в офицерской кают-компании был накрыт праздничный ужин. По сравнению с матросским ужином, состоявшего из флотского борща на кислой капусте, дохлых синих уток и вонючего пюре из сухой картошки - он был не плох. Не так конечно, как в лучших ресторанах, но тем не менее. Кладовщик Таку, постарался на совесть. В меню праздничного ужина входили; каспийская селёдочка, свежевыпеченный хлебушек, жаренный картофель, мясо по аджарски, приготовленное по особому рецепту личным офицерским коком Дувадзэ в отдельном офицерском камбузе. Так же красная и чёрная икорка, копченные колбасы и окорока, салаты из свежих овощей, фрукты и шоколад. Из спиртного слуги-гарсунщики, подали болгарское вино, коньяк Плиску, вино Рислинг, ну и конечно же спирт, ласково именуемый моряками шилом. В общем, в принципе всё было как всегда; по скромному, почти по семейному.
  - Кто на что учился - ответил замполит Бухалин, когда его матросы спросили: "Почему офицеры питаются, как гурманы, а рядовой состав жрёт сухари с тараканами?" А стоящий рядом сопливый лейтенант-снабженец Воров добавил:
  - Жрите они полезные.
  
  А ведь бог шельму метит - чуть позже, во время учебных стрельб с РБУшек, этого гурмана снабженца-диетолога, размазало сорванными, взрывной волной, дверями по переборке. Корабельный медик, в руки которого попал контуженный и оглохший лейтенант, не стал долго думать; взял да и закатал его с головы до ног в гипс и при первой возможности сплавил на плавучий госпиталь "Кубань".
  Моряки народ хоть и хамский, но завзятый, что в бою, что в еде и офицеры здесь не исключение из правил - воевать так воевать, гулять, так гулять, а тем более такой повод - встреча на боевой службе, в дальнем походе однокашников и земляков, да и Новый год всё же.
  Так, что война-войной, а обед по расписанию.
  Поздний ужин, на котором было сказано так много тёплых слов в адрес хозяев "Дрезино", уже стал плавно перетекать в ранний завтрак, когда неожиданно он был прерван сигналом аварийной тревоги.
  - Аварийная тревога, аварийная тревога!!!Пожар в машинном отделении!!!Кормовой аварийной партии построится на юте!!!Форма одежды рабочая!!!Это не учение, в вашу мать! - перекрывая рёв сирены, заорал гавкунчик, голосом дежурного по кораблю мичмана Шевеля, и замолчал.
  - Твою Нептуна грёба оба нашу, вашу мать. - выматерился командир кормовой аварийной партии каплей Мордасов и добавил. - Вот и погуляли,
  - Чего сидишь каплей? - заорал на него старпом. - Ноги в руки и вперёд на боевой пост. Через пять минут доложишь обстановку, иначе командир нам с тобой матку наизнанку вывернет. Давай Паша, давай шевелись. Всё в твоих руках.
  - Есть, ноги в руки. - буркнул Мордасов поднимаясь из-за заваленного деликатесами бака и добавил обращаясь к Сухом. - Ну и не везучий ты Макс, притащил на своём хвосте нам проблему.
  - Да что Макс, сразу Макс... Привыкли с училища, чуть что так сразу Макс - стал было возмущаться командир ПМ-4, но увидев, что он остался в гордом одиночестве, махнул рукой и взяв с бака почти полную бутылку Плиски и тяжело вздохнув - вкатил её всю в себя с горла, без остатка.
  - Задолбали.
  
  9
  
  Погода в Средиземке снова испортилась. Ветер было успокоившийся к вечеру, под утро разгулялся с новой силой, гоняя бестолково волны. Над Кипром повисли свинцовые тучи. Заходил шторм.
  На юте цокая зубами от пронизывающего до костей зимнего ветра, выстроилась одетая в белую парусиновую робу, кормовая аварийная партия.
  На ют с коридора колобком выкатился одетый в штормовку каплей Мордасов.
  - Что прикажете делать товарищ капитан-лейтенант? -официально обратился к нему, его заместитель лейтенант Упашкин.
  - Доложите обстановку. - приказал Морденко.
  - А, что докладывать Паша, жопа нам - аварийная система пожаротушения с пожаром не справилась, огонь так нагрел переборку, что ещё немного и вспыхнет хранилище со спиртом. - переходя на не официальный тон доложил Упашкин, - Что находится за ним, не мне тебе рассказывать. Рванёт так, что от нас и Кипра останется только пар.
  И как бы в подтверждение его слов, корабли шестого американского флота и пятой Средиземноморской эскадры, стоящие в этой точке, стали выбирать якоря, разводить пары и уходить подальше от горящей "Дрезино".
  - Сваливают гниды, - затягиваясь самокруткой зло пробурчал Лёва Давыдов, которого сигнал аварийной тревоги согнал с мягкого тела безотказной Инки.
  - Да похоже приплыли, -поддержал его Яшка Слизкой.
  - Интересно и чья это таки работа-поинтересовался Лось, посмотрев хмуро на Матенкова- и я извиняюсь почему это такой гармыдер надо было делать с такой помпой?
  - Да вы чё братва думаете это я? -возмутился моторист Митя Матенков, - Карась, сука, салабон, так поднял обороты дизель-генератора, что он взбесившись пошёл в разнос, ну а там и рвануло.
  - Салабон живой?
  - Да вон он гнида трясётся от страха, думает, что я его сдам.
  - С этим успеется, - вмешался Яшка Слизкой, -а пока тащи-ка сюда этого красавца.
  Трясущегося от страха салабона, прослужившего всего полгода и умудрившегося гробануть дизель-генератор у такого лайнера, как "Дрезино", пинками подогнали к годку.
  - Жить хочешь? - в лоб задал ему вопрос Слизкой, - По глазам вижу, что хочешь гнида, а раз так - берешь с собой десять человек своих карасей, противогазы на рожи, вэпээсы в руки. Ты старший. Время тушения пожара - десять минут. Алес Форвэртс. Время пошло.
  Годки отдраили дверь машинного отделения, вкинув туда огнетушители и упирающихся салобонов, они дверь снова задраили.
  - Не хотят умирать, а придётся, если не потушат пожар -сказал наблюдавший за действиями годков каплей Мордасов.
  - Так же нельзя, так же не по человечески!! - вдруг закричал сорвавшимся голосом Упашкин.
  - Можно Митя и нужно или они справятся и мы все живы, или нет и тогда нам всем крышка, так что лучше, не вмешивайся - а то и мы с тобой попадём под раздачу.
  - Ну нет, ты как хочешь, а я так не могу, пойду к ним, -сказал Упашкин, внезапно отвердевшим голосом.
  - Ну, что добровольцы на подвиг ещё есть - обратился он к своей команде, - или вы только водку пить и баб топтать?
  - Да угомонись ты лейтенант, не дави на совесть. - раздался от отдельно стоящей группы годков голос разжалованного главстаршины Якова Слизкова. - Я пойду. И всё! - и обращаясь к дёрнувшимся было выйти из строя своим товарищам, добавил. - Вас матери ждут.
  Дверь снова отдраили и пожар получивший новую порцию кислорода, вспыхнул с новой силой- поглотив, как казалось навсегда, моряков.
  А над морем разносились гудки уходящих из точки кораблей, бросивших терпящее бедствие своё судно на произвол судьбы.
  Рассчитывать надо было только на свои силы, а если точнее на тех моряков, которых тушили пожар- в горящем машинном отделении, набитого ракетами с ядерными боеголовками корабля.
  
  10
  
  Пока вся аварийная группа, в машинном отделении, под задраенными дверями, ждала с нетерпением добрых вестей от своих спасателей.
  Главный боцман корабля, почти офицер - мичман Шевел, сменившись с вахты, обнаружил у себя в хозяйстве, на баке пропажу, - исчез пяти тонный якорь Холла вместе со сто метровой цепью. Когда пропадал кузбас лак, то в принципе всё было понятно - боцмана его выпивали смешав с солью. Но якорь - это уже не вписывалось ни в какие рамки. Это был нонсэнс. Дело пахло трибуналом. Надо было находить либо новый якорь, что было здесь невозможно, либо искать старый, только не понятно где, или же найти объективную причину и виновника этого происшествия.
  Короче говоря, зная крутой нрав старпома, старый вороватый мичман Шевел понял, что он попал и попал по крупному. В то, что его подставили, чтобы скрыть свои делишки - этого он понял, хоть и не сразу, но понял. Осталось узнать, кто это и зачем им это было надо А по всему было видно, что крепко было надо.
  Он не поленился спуститься на среднюю палубу и отыскав спящего в кубрике старшину своей команды Бакина, вылив чайник воды на спящего попробовал его разбудить. Бухавший сутки старшина, разбуженный таким беспардонным образом, не разобравшись в происходящем, зарядил не раздумывая мичману в ухо.
  Когда мичмана через полчаса отлили водой, старшину продолжавшего спать сном младенца, уже охраняли от его посягательств два подгодка.
  - Пошел на хер сундук! - сказал один из них и добавил - если не хочешь добавки.
  "Главному боцману корабля срочно прибыть на ходовой мостик!" - вдруг пролаял механическим голосом гавкунчик.
  - Когда проснётся, передадите ему, чтобы зашёл ко мне по делу, - на ходу произнёс Шевел, потирая забитое ухо, выходя из кубрика.
  - А не замотаешься пыль глотать сундучара. - пробурчал ему в след один из подгодков, и плюнув в след добавил. - Вали, на хрен гандон.
  На ходовом мостике, разбуженный сигналом аварийной тревоги и известием, что очаг возгорания не удаётся ликвидировать, а он наоборот расширяется, лютовал капитан 1 ранга Пулин.
  
  После того как был подан сигнал бедствия и на него никто из стоящих в точке кораблей не отреагировал - не предложил помощь, а наоборот стали сниматься с якорей и уходить с точки, Пулин понял - надо немедленно принимать экстра ординарные меры.
  На связь с Москвой времени не было, надо было принимать решение самостоятельно. Пан или пропал.
  Терпящий бедствие и вот-вот сдетонирующий корабль, имеющий на борту кроме простого боезапаса ещё и ядерные ракеты, надо было бы отвести подальше от острова и открыв кингстоны, затопить.
  Вызванные срочно на мостик старпом и командир бч-5 этот вариант отвергли. Как они сказали, - "По причине не работающих котлов, турбины и нехватки времени."
  Главный боцман мичман Шевел доложив, что спасательных средств хватит на всех и все они исправны, успокоился. Разбирательства по поводу потери якоря отменялись. Не до того. Живыми бы выбраться из этой каши.
  Выслушав все доводы за и против, мнение пропойцы замполита, призывающего всех немедленно покинуть гибнущее судно, предварительно затопив его и тем самым спасти мир от глобальной ядерной катастрофы, в счет не бралось - кап 1 ранга Пулин задумался.
  Когда он уже хотел отдать команду об эвакуации личного состава, на мостике зазвонил телефон. Докладывал командир кормовой аварийной партии каплей Мордасов.
  Командир, чтобы слышали все на корабле включил громкоговорители,
  - Повторяю - очаг возгорания локализован, пожар ликвидирован. У нас потерь нет - пять матросов и лейтенант Упашкин, которые отравились угарным газом, отправлены в лазарет. Повторяю - пожар ликвидирован.
  - Слава богу, - перекрестился коммунист командир корабля, а за ним, как по команде и все его офицеры.
  
  А дока замполит тут же взял этот факт на карандаш. Авось пригодиться.
  
  Над Средиземным морем вставало, не по-зимнему, яркое солнце. Чувствовалось скорое приближение весны. Природа оживала, не подозревая о том, насколько близко она была - к ядерному апокалипсису.
  - Шепель, это какой, Леха, Шепель, не тот, что был у нас на ПМке начальником СМЦ? Он что на "Березине" был главным боцманом? - заинтересовался Костян Кривов.
  - Тот самый, - подтвердил я. - Был такой случай, когда при швартовке он высыпал на стенку якорь и кэп по громкоговорящей связи у него спросил: "Боцман, у тебя мыло есть?". Шепель тут же отрапортовался: "Так точно, товарищ командир, два ящика. Принести?" На что командир ему ответил: "Неси гребанный сундук, ебать буду".
  - Вот дятел. Охуеть можно... - выматерился Выговский. - А что, те пидоры Вас на той коробке, в самом деле, сухарями со стасиками кормили и тухлым мясом? У нас на ПМке хоть камбуз был один...
  - По-всякому было. Я потом с некоторыми офицерами, когда они распродавали все с "Березины" встречался в Севастополе и поинтересовался, зачем они нас так кормили...
  - И что они ответили?
  - Да что они, козлы, могли ответить - все равно вам подыхать... решили съкономить... Как в Бизерте Бургибе с пресной водой...Помните?
  - Да бля, почти два месяца мы там купались и стирались забортной водой. До сих пор не могу вывести болячки. А у тебя как с этим Леха? Есть болячки?
  - Конечно, есть. Я что в другом месте служил?
  - Херово, что врачи не могут ничего вразумительного сказать...
  - Что ж хорошего. Помните Ефрема?
  - Это, какого, нашего годка из КТЦ?
  - Его самого, - подтвердил я. - Так вот он у меня на свадьбе был боярином, а потом я его сделал в своей бригаде бригадиром и возил лечить на грязи. Немного помогло, а потом опять стало высыпать. Вот така херня, братишки.
  - В Ниццу надо ехать, там говорят воды, неплохо помогают.
  - Или сделать переливание крови...Наливайте... Давайте выпьем за то, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было... -
  толкнул тост Выговский.
  - Анекдот в тему. Поймал старик золотую рыбку и говорит ей: "Сделай рыбка так, чтобы у меня всё было". Рыбка махнула хвостом и говорит: "Старик у тебя уже все было".
  - Смешно. Тогда за Удачу...
  - Лучше за здоровье, - поправил я его, - а то ко мне вчера пришла Удача с ногами от ушей, а здоровья на неё не было... Облом...
  - Тогда за здоровье. Поехали...
  - Водку пить, не дрова рубить, а я бы сейчас и по бабам бы прошелся... Как там Лось с Одессы пел: "Пора , пора по бабам бабам бабам..." Кстати, как он там?
  -Ефрем к нему заезжал к нему на Богатого, он тогда работал грузчиком на сахарном заводе, Ефрем говорил, что у него самогона было залейся, трое суток не прокисали. А я вот его не нашел, с двух квартир он съехал, а адрес третьей мне не удалось найти, а Дуванский с ним не общался...
  - Это который Дуванский, тот, что с ПСО? - перебил меня Кривов.
  - Точно он, с ним я лежал с холерой в лазарете... Там еще и Мирон со мной лежал в изоляторе, ему я и наколол свою первую наколку. Рвота, понос, жить не хочется, а я колю. Кошмар...
  - Да ты много наколок в свое время наколол. Сейчас не колешь? Нет?
  - Старый стал, ленивый... А помните сколько я их на службе набивал? По три штуки в день... Было время...
  - Да ладно старый ты стал... С тобой еще можно на штурм Зимнего идти... Поедешь с нами по бабам?
  - Нет. Без меня. Спать хочу, да и вставать рано. Дел завтра за гланды...
  - Хорошо, как, Леха, скажешь. Мой братан тебе уже постелил на диване. А мы погнали...
  - Удачной охоты... Пошел я спать.
  Перед тем, как идти спать я заглянул в гараж. Костины кулибины уже перебили номера и приступили к покраске кузова. Дышать краской у меня не было никакого желания, и я вернулся в гостевую комнату. Покурил, почистил зубы, потом разделся, лег на диван и вырубился.
  И приснился мне сон, в котором я опять оказался в оккупированном Крыму. По небу ветер гнал рванные перистые облака, а я стоял на скалистом берегу и штормовой ветер трепал мои русые кудри. На моё большое удивление я не был связан. Наоборот, я был полностью свободен, молод, беспечен и пьян. Более того, был я одет в военную форму; китель с газырями, штаны с лампасами, шашка на боку, а на груди красовалась какая-то медаль. Рядом одетый в такую же форму стоял мой друг детства Серега Акиша. В своё время он занимался в Москве фарцовкой, был посажен за валютные операции и вот теперь вынырнул в Крыму. Невдалеке от нас на острых камнях, на коленях стоял старик. Одет он был в рваную флотскую тужурку с погонами капитана первого ранга, сквозь которую проглядывала грязная тельняшка. Хотя тужурка и была рваная, на ней висело множество медалей и орденов. Стоящий рядом с ним человек в полувоенной форме, приговаривая: "Будешь носить чужие медали, будешь надевать чужую форму?", методически бил старика по спине нагайкой. Старик повизгивал свиньей, пускал сопли и пытался доказать, что хотя форму и награды его сын продал финским туристам, все равно эти награды, как и флотская тужурка принадлежат ему по праву... Все это ему завещал носить его друг... А так как деды воевали и он уже сам дед, то ношение этой формы воспитывает в подрастающее поколение чувство патриотизма и любви к своей родине...
  - Как у керченского стрелка? - спросил Акиша.
  - Это была тонко задуманная спецоперация. Вам не понять, - крикнул старик и, неожиданно вскочив, со всех ног бросился бежать по краю скалистого берега.
   Налетевший порыв ветра пригнал большую волну, та ударилась о берег, взорвалась мириадами брызг и, закипев бурунами, утащила за собой в море ряженого старика. Зачем-то я хотел броситься за ним в море, но меня удержал Акиша. Он схватил меня за рукав и перекрикивая шум ветра и волн, задал мне вопрос:
  - Ты куда собрался, Леха?
  - Старика хотел спасти. Всё-таки человек. Флотский офицер...
  - Гавно он, а не флотский офицер. Такие как он, бывшие советские офицеры, нарушив присягу предали свой народ в 90-х и ушли в услужение к олигархам...И разворовав корабли, продали их в Турцию и в Китай на иголки. И сынка своего ворюгой воспитал...
  - Ты что его знаешь? - удивился я.
  - Конечно. Это бывший дознаватель Илин, и сынок его тоже стал офицером. Это из-за таких, с позволения сказать, офицеров на российском флоте на кораблях лампочки прикручивают колючей проволокой, и сваркой приваривают все, что можно к палубе. Консервы на камбуз выдают разрезанными и все равно воруют... Недавно был случай украли форму со склада и тут же продали своим офицерам, а те снесли на базар и, через своих бабушек тещ, там ее продали. Каков поп, таков и приход... Берегись, Леха, волна!! - неожиданно закричал Акиша... и я проснулся.
   Это ж надо такой хрени присниться. Не спасал я еще в Крыму полоумных стариков, трижды героев мира. Пять часов утра. Спать больше не хотелось. Я оделся, закурил и пошел в гараж. Брат Кривова тоже не спал. Я попросил показать мне машину. Он открыл двери гаража. Машина была выкрашена в белый цвет и уже высохла. Документы лежали на торпеде, ключ торчал в замке. Можно было ехать. Что я сделал - завел машину и выехал со двора, пообещав вечером вернуться.
  Машина вела себя великолепно. Мотор работал ровно и не троил. Выйдя на пустую дорогу, я надавил на педаль газа, машина рванула вперед и стрелка спидометра легко преодолела цифру сто. Сбросив обороты, я проверил тормоза - с ними тоже все было в порядке. В утренние часы дороги в Киеве были совершенно свободны и, потому я без особых приключений, добрался до дачи, где мы остановились. Загнав машину во двор, я пошел в подвал, где взял десять тысяч долларов из оборудованного нами тайника. Закрыв подвал, я пошел на кухню и, вскипятив чайник, с удовольствием попил чая с бутербродами. Позавтракав, я закурил и стал обдумывать сложившуюся обстановку.
  Пока все складывалось нормально, и все же, что-то меня беспокоило. Бывает так - срабатывает интуиция, а она меня редко когда подводит, и ты не находишь себе места. Сейчас был, как раз тот случай. Надо было расслабиться и на какое-то время забыться. Заливаться водкой мне не хотелось, я выпил пива и, заведя машину, поехал назад в Пущу-Водицу. На киевских улицах уже было много транспорта, и она заняла у меня больше времени.
  Мои друзья были уже на базе и не одни, с ними было две какие-то незнакомые мне биксы. Праздник души продолжался? Не угадал я, они приехали по делу. У этих бизнес вуменш была своя сеть видеосалонов, с которых они неплохо кормились, пока крышевавшие их рэкетиры не захотели войти к ним в долю. Теперь им надо было помочь разобраться с попутавшими рамсы рэкетирами... Короче, им нужна была новая "крыша" и как я понял, мои друзья уже подписались под это дело.
  - Поедешь с нами на "стрелку"? - спросил у меня Костян.
  - Ты что дашь мне револьвер? Нет. Это не моя война. У меня здесь свои дела, в которые я не хочу вас впутывать. Так, что без обиды, но без меня. Возьми свои две штуки за тачку. Мне нужен кокс. Можешь достать?
  - А водки не хочешь выпить или анаши хапнуть?
  - Нет. Мне нужен кокаин. За ценой не постою.
  - Кокс, так кокс. Сейчас позвоню. Думаю, что через час подвезут. Ста граммов тебе, бродяга, хватит?
  - Думаю, что мне одному будет много, но всё равно заказывай. Кого-нибудь угощу...
  - Вот это правильно. Сиди, Леха, кури, а я пойду, позвоню.
  Он ушел, а я, закурив, пошел к столу, за которым сидел пил пиво Серега Выговский и те две биксы, что подписали моих друзей на мутную разборку с рэкетирами. Присматриваясь к тем биксам я скромно примостился с края стола, налил себе пива, и стал неторопливо разбирать вареного рака. Скажу откровенно - бабам я никогда не доверял. Они всегда преследуют свои чисто эгоистические цели, думая, что они самые умные, пытаются держать мужиков за лохов. Может с мужиками, что пашут в поле у них такие фокусы и проходят, но не со мной. Как учил меня в свое время отец - если не знаешь, сынок, как поступить, спроси совета у женщины и сделай наоборот. Работает безотказно. Проверено годами... И бизнес партнерами их брать не надо - завалят все дело. Тоже проверенно. А вот человека миллионером они легко могут сделать... из миллиардера. Особенно когда пытаются на эстраде корчить из себя звезд шоу-бизнеса. Недаром их называют поющими трусами.
  - А ты чего, братан, такой хмурый? - неожиданно обратилась ко мне одна из них, довольно миловидная белокурая особа, небольшого роста. - Не выспался что ли? Давай знакомиться - меня зовут Ляля, а мою подругу Жюля. А тебя как?
  - Называй меня, Лялька, просто - Алленом Делоном поэтом и бардом.
  - Где то я уже это имя слышала, - нахмурила под пергидрольной челкой свой лобик моя собеседница.
  - Возможно. Не мешай мне. Видишь, человек делом занят - пиво пьёт.
  - Тоже мне дело, - фыркнула Лялька, вот когда я кувыркаюсь с тремя мужиками - это настоящее дело. Хотя мне иногда и десятерых не хватает.
  - Что, бешенство матки? - невинно поинтересовался я.
  - Типун тебе на язык. Нет. Просто необузданное либидо. Что я с ним буду в старости делать, ума не приложу.
  - Ну, до старости тебе еще далеко, но думаю, что ты что-нибудь придумаешь. Может, в политику пойдешь и станешь царицей, как Екатерина или фараоном, как Клеопатра... - пошутил я... и неудачно, девочка шуток явно не понимала.
  - Точно, - обрадовалась она. - Ну, ты и башка, Делон... Пойдешь ко мне в команду помощником? Мы такое кровавое бардельеро в этой стране замутим, чертям тошно станет...
  - Кто бы сомневался. Но извини, я сибарит и в политику не влезаю... Хлопотно это.
  - Сибарит, сибарит...Это что за зверь такой? Лежебока что ли?
  - Сам точно не знаю, но думаю, что ты права. Лодырь и лежебока, к тому же еще и гурман. Люблю все самое лучшее.
  - Значит я в твоем вкусе. Ведь я самая лучшая и самая красивая. Не так ли?
  - Точняк, девочка ты что надо, супер герла, - обкомплементил я ее... ну не драться же мне с ней, хочет быть баба самой красивой, так пусть будет, от меня не убудет. - Что там у тебя; королек или сиповка?
  - Смотри сам, - спокойно ответила она и, положив на стол ноги, раздвинула их... на ее сиповке трусов не было.
  - Не, ну вы даете, - не выдержал Выговский. - Шли бы вы в гостевую комнату обмениваться любезностями. Все-таки здесь обеденный стол.
  - А он прав. Идем, сибарит, рассмотришь все поближе, так сказать в деталях. Да не боись ты, я за собой слежу, как положено.
  - Иди, милая, я сейчас только пиво допью и подойду, - попытался потянуть я время.
  - Там допьешь, красавчик, я для тебя даже тэйблом стану. По-вашему раком, - проведя своим ухоженным маникюром по моей руке, промурлыкала Лялька.
  По моей спине пробежали мурашки. Вот же сучка и у мертвого член поднимет. Пришлось вставать из-за стола и, забрав с собой недопитое пиво, идти в гостевую комнату. Если я буду в Киеве так пахать на износ, от меня скоро мало, что останется. Не успели мы войти в комнату, как Лялька повисла на шее и впилась в меня своими губами. Оторвавшись через минуту от меня, она с жаром сказала:
  - Мне кажется, что я, как-то даже начинаю в тебя влюбляться. А ты, когда-нибудь любил?
  - Ну, а как же трахался, как и все, - попытался я отшутиться.
  - Да, нет, так, чтобы до глубины мозга кости?
  - Это как рачком, что ли? - опять пошутил я.
  - Вот ты глупый. Допивай уже свое пиво и давай трахаться. Любишь разнузданный секс с извращениями?
   - Смотря, что ты называешь извращениями... А то некоторые из вас матерятся вслух и называют это извращениями...
  - Смешно. Но я не такая. Сейчас я преподам тебе несколько уроков из Камасутры, - сказала она и, скинув с себя платье, встала вверх ногами.
  Сбросив быстро с себя джинсы, я приподнял ее за задницу (небольшую, но довольно упругую), она тут же обвила мою шею ногами и впилась своим жарким ртом в мой член. Погнали наши городских во всю ширь и глубь местных околиц. У неё получился шикарный горловой минет. Окончив отсасывать, она развернулась и, бросив меня на диван, устроила на мне дикие половецкие скачки с таким матом, что у меня моряка уши стали загибаться трубочкой. Кстати, если кто не знает, мат, как и вопли, во время секса действуют на мужчину очень возбуждающе. Некоторые дамы думают, что если она орет, то это она занимается оральным сексом. Заблуждение, хоть и искреннее.
  Неожиданно дверь приоткрылась и в комнату тихо проникла ее подруга Жюлька.
  - Сори, - сказала она, - я принесла вас кокаина.
  - Бля... Наконец-то, - сбрасывая с себя умлевающую от страсти Ляльку, прохрипел я. - Давай его сюда.
  Она отдала мне пакет с кокаином, а сама, сняв с себя платье, улеглась на диван. "Вот и начались извращения", - подумал я, выстраивая на столе стадион с беговыми дорожками из кокаина. Несколько глубоких понюшек и мир стал намного уютнее и красивее. Даже лесбийские игры Ляльки с Юлькой не показались мне такими отвратными. Наоборот интересно. Чисто в познавательных целях, можно и самому в них поучаствовать. Надо же в жизни все попробовать. Тем более, что в будущем это будет приветствоваться многими звездами щоу-бизнеса и политиками. Так чем я хуже - еще одна кокаиновая понюшка и вперед за орденами. Подумано, сказано, сделано. С криком "Банзай!!", - я бросил свое тело на диван, где в страстном соитии кувыркались разгоряченные женские тела. Мне даже сразу удалось вонзить свой член в чье-то тело. Вот только не понятно кому и куда. Не суть важно. Главное, что женская задница, ответив взаимностью, и начала бешено в такт мне подмахивать.
  Волна эйфории накатила на меня, откуда-то послышался звон колоколов и я провалился в открывшийся межвременной портал. Меня пронесло по каким-то звездным галактикам и вышвырнуло в черный тоннель, по которому я летел довольно долго. Неожиданно тоннель закончился. Вспыхнула яркая вспышка света, и я отключился.
  Очнулся я на кровати. Открыл глаза и долго сквозь пелену тумана рассматривал комнату, в которой я находился. Похоже, что это была больничная палата, в которой стояла еще одна кровать, на которой сидел мужчина, одетый в спортивный костюм. Его лицо мне показалось знакомым. Рядом с моей кроватью стоял штатив с капельницей и какая-то женщина в белом халате мыла полы. Видимо медсестра. Я пошевелил руками и ногами, они не были связаны, значит, я находился не в дурдоме и не в наркодиспансере. Это уже радовало. Надо было узнать, куда я попал.
  - Сестричка, дайте попить, - попросил я медсестру.
  - Лежите тихо, больной. Сейчас принесу, - сказала она и вышла из палаты.
  - Очнулся? - неожиданно отозвался сидящий на соседней кровати мужчина. - А айболиты думали, что тебе уже кранты...
  - Где я?
  - В больнице.
  - Это я уже понял. Город какой и год...?
  - Эка тебе, Леха, досталось... Хотя чему удивляться, ты почти полгода был в коме. А находишься ты в городе Севастополе в 2014 году.
  - В городе Севастополе в 2014 году!? И чей сейчас Крым?
  - Радуйся, братан, Крым наш российский.
  - А с чего мне радоваться? Сам-то ты кто такой?
  - Беляков я, бывший боцман с "Березины" ты мне помог деньгами в своё время. Вспомнил?
  
  - Беляков...- попробовал я напрячь память. - Что-то смутно припоминаю. Слышь, Беляков, а как я в больнице оказался?
  - Я тебя сюда привез, после того, как ты упал со шпиля матросского клуба, когда мы с тобой на него вывешивали российский флаг. Так что ты герой.
  - Я вывешивал флаг...? - напрягся я... бесполезно, полный провал в памяти.
  - Что так ничего и не помнишь?
  - Увы... Ну и как помогли тебе мои деньги, Беляков?
  - Конечно, помогли. Я своё дело поставил. Швейная мастерская и магазины у меня были.
  - Что значит были? А сейчас они где?
  - После того, как мы присоединились к России, я все продал и бросился в политику. Решил стать депутатом. Власти и больших денег захотелось мне по-легкому срубить.
  - Неплохая карьера из дворника в бизнесмены, а потом в депутаты, - заметил я. - Ну и как срубил?
  - Да хрен я угадал. Меня, как и Вороного кинули через хуй. Сейчас у нас Грэмлин рулит. Вот я и решил в больничку временно залечь. Переждать смутное время.
  - А потом что?
  - Да думаю уехать в Москву или в моря уйду ры...
  Что он собирался делать в море, я не расслышал. Неожиданно дверь в палату раскрылась, и в палату вошло несколько человек. В одном из вошедших я узнал своего бригадира Серого. Он подошел ко мне и, подмигнув, спросил:
  - Очухался, Леха?
  - Да вроде. А ты, что Серый тоже за русский мир?
  - Вопрос какой-то странный... А за кого мы бандиты должны быть? Сейчас наше время пришло. Бабок у нас вагон и маленькая тележка, теперь нужно и власть к своим рукам прибирать. Поправляйся, Леха, тебя в крымском парламенте Грэмлин заждался. Хочет тебя мэром Симферополя сделать.
  - Симферополя не хочу, хочу в Ялте рулить, - пошутил я.
  - Легко. Можно и там место градоначальника купить, - на полном серьезе ответил Серый.
  - И я, и я хочу депутатом стать, - отозвался Беляков.
  - Кто это? Ты что ли Беляков!? - обрадовался Серый. - А мы тебя обыскались. Пойдешь с нами. Ответишь на несколько вопросов. А ты, Леха, отдыхай и выздоравливай. Счастливо.
  Забрав Белякова они вышли из палаты. "Сестра сделайте больному в третьей палате укол опиата", - услышал в коридоре я его голос. И все стихло. Через пару минут пришла медсестра, в руках у нее была коробочка со шприцами и ампулами. Она протерла мне руку спиртом и сделала в вену укол. Необычное тепло прошло по всему моему телу, и я отключился.
  Сколько я был без сознания - неизвестно. Вывел меня из забытья пробивающийся сквозь вату моего коматозного состояния чей-то голос.
  - Леха, что с тобой? Ты жив? Леха, Леха, очнись!!
   С трудом разлепив глаза, я увидел столпившихся возле меня людей. Которые озабоченно перешептывались. Впереди стояли бледные Кривов и Выговский.
  - Ты как себя чувствуешь, Леха?
  - Где я?
  - Да там где и был в Киеве, у меня дома, - ответил мне Кривов
  - А год сейчас, какой?
  - 10 октября 1995 года. Ты в порядке, Леха?
  - Ему надо дать отдохнуть, - влезла в разговор Лялька. - Могу отвезти его к себе домой. У меня в клинике есть знакомый врач, который может у меня на дому провести детоксикацию организма.
  - Лучше пристрелите, - пошутил я.
  - Поехали, поехали, Леха, через день будешь, как новая копейка, - не отставала Лялька.
  - Тебе врачу показаться надо, братишка, разве можно за один раз столько кокса в себя вбивать... - поддержал ее и Кривов. - Тем более, что нам вечером надо ехать на стрелку, кто с тобой будет здесь сидеть?
  - Мы сейчас тут добазаримся, что он и кони двинет. Берите его и несите в мою машину. Его машина пусть стоит здесь. Он за ней сам потом заедет, - распорядилась Лялька.
  - Подгоняй машину. Сейчас погрузим. Извини, Леха, но она права, - сказал Выговский. - Мы тебя завтра утром проведаем. Деньги твои у Кривова в сейфе. Не переживай. Мы не россияне, своих не бросаем.
  - Отвезите меня ко мне на дачу в Конча-Заспу. Туда можете и врачей привезти, - слабым голосом попросил я.
  - На дачу к тебе ни одна бригада медиков не приедет...Хватит капризничать, поехали ко мне домой.
  Меня погрузили на заднее сиденье в новенький Мерседес, Лялька села рядом со мной, а Жулька на место водителя. Она завела двигатель, и машина потихоньку выехала со двора. На дороге Жюлька прибавила скорость и убаюканный плавным ходом машины, незаметно для себя я уснул.
  
  11
  Приснился мне опять Крым. С умным выражением на лице я сидел в кабинете в мягком кресле за большим столом, на котором стоял большой письменный прибор с гербом города Ялты. На перекидном календаре была дата 9 сентября 2015 года. На лацкане у меня поблескивал депутатский значок. Похоже, сбылась мечта идиота: я стал и депутатом и мэром.
   Зачем-то я рассматривал бумаги, которые мне принесла, миловидная девушка, видимо моя секретарша. По ходу эту макулатуру мне надо было подписать. Хотя в ней я ничего не понимал, сплошная бюрократическая абракадабра. Отдернув рукав пиджака на левой руке, я посмотрел на часы. Двенадцать часов пополудни. На правой руке часы показывали то же время. Мне захотелось посмотреть на лодыжки моих ног. Интересно есть там часы или нет? Но преодолев соблазн, я поинтересовался у секретарши:
  - Вы не скажете мне, чем сейчас занят мой заместитель по финансовым делам?
  - Он у себя в кабинете, шеф, совещается с людьми, работающими на земле...
  - Это как? С крестьянами что ли?
  - Скорее с бригадирами и их телками, - пошутила секретарша.
  - Красавец. Пригласи его ко мне.
  - Минутку, - сказала секретарша, и нажала на стоящем у меня телефоне селекторной связи какую-то кнопку.
  - Алло, - раздался в аппарате чей-то голос. - Что тебе надо, Марго?
  - Сергей Анатольевич, шеф просит вас к нему зайти.
  - Это срочно, потерпеть никак не может? Вообще-то я занят, но как только освобожусь, зайду.
  - О`кей. Я ему передам.
  Похоже, было на то, что мой заместитель не особо-то меня и уважал. Надо было или укреплять дисциплину в срочном порядке и менять кадры, или готовиться к тому, что меня в скором времени подсидят и в лучшем случае отправят в почетную отставку.... За худший вариант не хотелось и думать. Отпустив секретаршу, я вышел из своего кабинета и идя по устланному ковром коридору стал рассматривать таблички на дверях. Не когда не думал, что мэра такой большой бюрократический аппарат. Наверное, здесь были трудоустроены все родственники и любовницы моих заместителей, которых у меня, если верить табличкам на дверях, было около десятка. Интересно, чем они все занимались? Видимо тоже работали с тружениками земли.
  Кошмар.
  Найдя наконец-то на дверях табличку с надписью "Приемная заместителя мэра по финансовым вопросам Ефременко Сергей Анатольевич", я без стука зашел в приемную. За столом уставленными телефонами сидела представительная дама, направо были двери его кабинета. "А у него секретарша получше моей будет, моложе и стройнее. Да и приемная побольше", - отметил я и без стука вошел в кабинет своего заместителя. В большом кабинете было так накурено, что можно было вешать топор. Сквозь сизый туман просматривался стол, за которым сидело несколько человек. К своему удивлению в сидевшем во главе стола человеке я узнал Серого, своего бывшего бригадира. Они пили пиво, курили и что-то оживленно обсуждали.
  - Здорово, братва, - поздоровался я с ними.
  - Здоров, братан, - ответил мне Серый. - Пиво пить будешь?
  - А что кроме пива больше ничего нет? - поинтересовался я.
  - Сейчас едем отжимать заводик, так что пока без спиртного. Приедем, тогда и погуляем, - ответил мне Серый.
  - Заводик? А что в нём такого, что ты сам в этой экспроприации участвуешь?
  - Ничего особенного, если не учитывать того, что это ювелирный заводик с миллионным оборотом в год. Впечатляет?
  - Вполне. На кого хотите его переписать?
  - На человека из администрации Грэмлина, - ответил Серый.
  - Не жирно ему будет?
  - Жирно, не жирно, но хочешь жить сам, давай жить и другим. Это же твои слова, Леха?
  - Я много чего сказал в свое время. И книг написал.
  - Книг написал? - удивился Серый. - Не знал. Дашь почитать или ты пишешь исключительно в стол?
  - Пока в стол. Потом опубликую. Когда вы вернетесь?
  -Там дел немного. Нотариус переоформит документы, заберем печать, посадим своего управляющего и все дела. Думаю, к вечеру управимся. Потом и поговорим. Лады?
  - Хорошо. Тогда я тебя подожду в кабинете.
  - Да на хер он нужен тот кабинет. Жди меня в нашей гостинице "Жемчужной". Я распоряжусь, что бы в твоем номере накрыли поляну. А сейчас, Леха, извини, но дел действительно за гланды.
  - Понимаю. Сам бы с вами прокатился, но положение обязывает... Пойду поработаю с бумагами.
  - Пригласи главбуха Ленку Ивановну, она баба тямущая, все те бумаги сама разберет, - дал мне совет Серый.
  - А это идея. Пошел я поработаю с глабухом. А ты, Серый, не задерживайся, - сказал, и вышел из кабинета.
  
  Зайдя в приемную, я столкнулся с посетителями, которые хотели попасть ко мне на прием. Пообещав им, что я приму всех, я зашел к себе в кабинет и попросил по телефону свою секретаршу пригласить ко мне главбуха. Выпив воды я начал принимать посетителей. Первой в кабинет вошла уже довольно немолодая женщина, она тут же сходу упала на колени и умоляющим голосом запричитала:
  - Отец родной, помоги, касатик!! Лишают нас фашисты рабочих мест, сносят наш рынок. Забирают наши торговые места. С чего нам теперь детей наших кормить? А мы ведь в первых рядах во время крымской весны, шли голосовать за присоединение к России-матушки. Верили, что не оставит она детей своих на расправу кровожадным укро-бандеровцам... А получилось что? Бежали от одних олигархов, а прибежали к другим. Выходит, что Украина давала, а Россия забирает. Помоги, отец родной. Позвони в Москву, пусть наш президент с ними разберется...
  - Встань с колен, простая русская баба. Не горюй за своим рабочим местом. Скоро мы столько откроем заводов и фабрик, что рабочих мест хватит всем. Посмотришь налево, там химкомбинат, посмотришь направо там металлургический завод, а в центре атомная станция с опреснительной установкой... Ту, ту... все шумит, дымит и кипит. Красота. Ну, а пока надо, мать, потерпеть. Надо мать, надо. Сейчас всем тяжело. Ты мне веришь? - спросил я, мысленно подсчитывая сколько денег мне обломиться от того ювелирного заводика, который поехал отжимать Серый.
  - Верю, кормилец, верю. Мы потерпим.
  - Ну, иди, мать, с Богом. Мужайся. Хорошего тебе дня.
  
  Она вышла из кабинета, и ее место занял какой-то старик, одетый в военную форму. Для начала разговора он стал трясти у меня перед лицом, какими-то документами, звенеть медалями и только потом заговорил:
  - Мы, ветераны флота и Афганистана, которые пошли в крымское ополчение и грудью встали на защиту нашего Крыма, требуем от новых властей, чтобы вы обратили пристальное внимание на наше материальное содержание...
  - А, что Вам не хватает денег? - поинтересовался я.
  - Да нам не хватает. Раньше мы получали по тысяче гривен в месяц от крымского парламента, столько же нам доплачивали еще из России, а теперь нет ничего... Почему?
  - Вам дали в руки оружие и возможность устанавливать на крымских улицах российский порядок. Сколько осталось в Крыму брошенного, бесхозного имущества... Ты посмотри, сколько спекулянтов на базарах стоит, наживаются на трудовом народе. Вам, что всего этого мало, вы еще и денег хотите с России срубить по легкому, а работать, кто за вас будет!? Я или Пушкин!?
  - Я понял вашу мысль. Мы не подведем. До свиданья.
  - Давай, отец, давай родной, не тупи: и помни: прав тот, у кого больше прав и тот, кто сильнее...
  Дверь за ним не успела закрыться, как в кабинет ввалилась толпа возмущенных людей. У одних были плакаты с фотографией Путина, у других транспаранты со всевозможными надписями, типа "Путин, помоги!", "Украина давала, а Россия забирает".
  - Что опять закрывают базар, а вас лишают рабочих мест? - поинтересовался я.
  - Если бы. Рабочее место можно найти другое. Нас лишают нашей недвижимости и жилья. Помогите, нас выселяют!! Мы всю жизнь прожили в ведомственном доме, а теперь нас с него выселяют... А у меня забрали участок земли... У меня дачу... У меня причал...
  - Что просто так взяли и забрали, без всяких причин? - искренне удивился я.
  - Почему? Причины разные, но они явно высосаны из пальца. То земля нужна министерству обороны, то дом находится в парковой зоне, то земельный участок незаконно был куплен при Украине и тому подобная чушь... Это все происки украинских агентов госдепа... Помогите, господин мэр, восстановите справедливость...
  - Мне надо время, чтобы разобраться в вашем вопросе. Вы ведь понимаете, что я не смогу сейчас решить все ваши вопросы. Оставьте свои координаты у моего секретаря, и я обещаю, что разберусь со всеми вашими вопросами. Виновные будут строго наказаны, а справедливость восстановлена. Даю вам свое честное, благородное слово, и можете отнести его в банк...- пошутил я.
  - Спасибо... Пойдемте записываться к секретарю... Пошли... До свиданья...
  - Идите и помните, что я ваш слуга, стоящий на защите ваших интересов... - тоже шуток не понимают, ну и хрен с ними.
  Они вышли из кабинета, и я тут же связался по селекторной связи с секретаршей.
  - Если ты еще, сучка драная, запустишь в мой кабинет хоть одного смердящего крымского аборигена, я тебя сошлю в Магадан, будешь там шалашовкой на лесосеке, минет работягам делать... Поняла!! - вызверился я на нее. - Где главбух?
  - Я все поняла, шеф. Но вы ведь сами приказали нам, на два часа в день, пропускать к вам просителей. Для своего имиджа... Но, если вы передумали я больше никого не пропущу. А главбух в приемной ожидает...
  - Давай ее сюда. На сегодня я работать передумал, какая-нибудь машина свободная есть?
  - Ваша машина всегда свободна. Прикажете ее подать к центральному подъезду или запасному выходу?
  - Давай через полчаса к центральному. Где главбух?
  - Уже входит к вам в кабинет.
  И точно, дверь распахнулась и в кабинет начала въезжать чья-то внушительных размеров голая задница. Прикрепленная к ней незнакомая мне, моложавая полная дама (видимо главбух), везла за собой сервировочный столик, на котором стояли тарелки с едой и бутылки. "По ходу мэр города Ялты, весьма своеобразно работает с главбухом. Интересное кино начинает вырисовываться", - подумал я. Подумал одно, но вслух сказал совсем другое:
  - Приведите себя в порядок. Сегодня вам предстоит поработать другим местом - головой. Еще не разучились думать?
  - Слушаюсь, шеф, - одеваясь, спокойно ответили главбухша. - Что прикажете думать?
  - А Вы, дама, с юмором. Это хорошо. Разберите все эти бумаги и сделайте факсимиле с моей подписью. Чтобы я не напрягался с подписью этой макулатуры. И помните о личной ответственности. Спрошу с вас за каждую пропавшую копейку. Вы меня поняли?
  - Да чего ж тут непонятного, шеф. С нас двоих могут спросить. Не копейки из бюджета пропадают миллионы. Потому я всегда предельно внимательна.
  - Миллионы, говоришь? - заинтересовался я. - Если можно, то с этого места, Клава, поподробнее...
  - Я вообще-то Маша, но не суть важно. Что вы хотите узнать конкретно?
  - Да вот хотя бы об этой арифметической задаче со многими нолями, - помахал я взятой со стола бумажкой, на которой значились какие-то цифры.
  - А что тут непонятного? - удивилась главбухша. - Все как всегда: из центра к нам на ремонт дорог было отпущено 2 миллиарда 530 миллионов рублей. Мы провели тендер, который выиграли две фирмы. Первая это ваша "Дело наше" и вторая "Наше дело" вашего заместителя Ефременко. Миллиард мы тут же откатом вернули в Симферополь. Пятьсот тридцать миллионов освоили дорожники на ямочный ремонт. А остальные деньги разбежались по подставным счетам и осели в оффшорах. Но это уже не ко мне, а к бухгалтерам ваших фирм. Такая же история и с ремонтом парка "Победы" и с реставрацией набережной. Все в этих документах учтено до копейки - сколько пришло, столько и освоено. В остатке ноль. Так что подписывайте, шеф, эти документы и ни о чем не беспокойтесь. Вы точно не хотите отобедать? - выставляя вперед свою мощную ножку, спросила она.
  - Нет, меня в гостинице ждут, - пробурчал я и, сверившись со своей подписью в ежедневнике, стал, не глядя, подмахивать бумаги.
  - Всего хорошего, - забирая бумаги, сказала главбухша и укатилась вместе со своим задом и сервировочным столиком из моего кабинета.
  - И тебе не хворать...- ответил я ей.
  
  Закурив, я задумался, и было о чем, задала мне задачку главбухша со многими неизвестными, вернее с деньгами, которые неизвестно где болтались. Это же надо, какие суммы были за эти два неполные годы украдены из городского бюджета. Я прислушался к себе. Тишина. Честь и совесть молчала. Хорошо нас совдепия воспитала: от большого немножко - не воровство, а дележка. М-да, только здесь было не немножко, а почти все. Интересно, как же этот город до сих пор существует? А в масштабах Крыма? Кошмар. Надо будет потом на старости лет какую-нибудь церковь у себя в имении построить. Это если по дороге к той старости не пристрелят или от передозы не окочурюсь. Ладно, бог не выдаст - свинья не съест. В Бискае и в Атлантике выжили, должно пронести и здесь. А пока надо ехать в гостиницу отдыхать. Устал.
  Черный Мерседес стоял возле главного входа. За рулем сидел молодой человек, рядом с ним еще один, как я понял мой телохранитель. "В гостиницу", - распорядился я, удобно устраиваясь на заднем сиденье. Машина мягко тронулась с места. Довольно комфортно, если бы не знал, что машина бронированная, никогда бы не подумал, что так можно машину переделать. И всего каких-то двести тысяч долларов.
  В нише я обнаружил два пистолета марки "Берета ", автомат "Шторм" и бронежилет. Безопасность - прежде всего. Интересно, а можно этому телохранителю и водиле доверять, не получится так, как получилось с Чаушеску? Вопрос. Надо ещё десяток бодигардов завести и машину сопровождения, чтобы все было солидно и чтобы они доносили друг на друга. Доверять нельзя никому. Большие деньги всегда зарабатывались на большой крови и не факт, что не найдутся отморозки, которые захотят перекроить мир по-своему и отнять честно украденное. Поэтому надо быть готовым ко всему. Такова жизнь.
  Доехали мы довольно быстро. В гостинице меня уже ждали. В вестибюле стояло несколько человек. Впереди всех, держа поднос с хлебом, солью стояла дородная девица, одетая в русский национальный костюм. Отщипнув от хлеба небольшой кусочек, я выслушал краткий доклад управляющего и прошел к лифту. Как выяснилось, мой номер находился на предпоследнем восьмом этаже. На девятом техническом этаже жила охрана и обслуга, на крыше был разбит зимний сад с экзотическими деревьями.
  Мы подошли к грузовому лифту. Охранник открыл кодовый замок и проверив лифт на отсутствие посторонних предметов, вначале сам проехал на нем вверх и вниз. Только потом мы поднялись на наш этаж, и прошли в мой номер. Оказалось, что он занимал весь гостиничный этаж. Весьма неплохо. Можно устраивать турниры по мини футболу или хоккею. Охранник проверил номер и только после этого я изволил сам зайти в свои покои. И как раньше я обходился без всего этого? Спал по каким-то стремным гостиницам и ездил на убитых поездах и автобусах. А теперь живу, как шейх. Интересно, а можно завести гарем и вообще у меня есть в этом времени семья? Надо будет у Серого поинтересоваться.
  Я хлопнул в ладоши и тут же, как из-под земли появилась какая-то особа, одетая в безликую униформу.
  - Ты кто такая, - поинтересовался я вежливо.
  - Я управляющая, слежу за порядком в Вашем номере.
  - Управляющая... Ну и тогда чего мы ждем? Меня кормить сегодня будут? - поинтересовался я.
  - Стол накрыт в летнем саду. Как Вы любите. Извольте следовать за мной. Или Вы желаете пообедать у себя в кабинете?
  - Нет. Пошли в зимний сад. В кабинете я буду пить кофе.
  - Как прикажете.
  
  В зимнем саду все было на высшем уровне. Через застекленную крышу поступало достаточно света, а температурный режим контролировала автоматика. Было много цветов, но и немало росло лимонных и ананасных карликовых деревьев. Ради любопытства я попробовал сорванный ананас. Вкусно. Жалко, что не было финиковых или кокосовых пальм. Любил я по ним в свое время в Африке лазить.
  - Скажите, а у нас есть развесистая клюква? - обратился я к управляющей.
  - Вы знаете уважаемый Алексей Владимирович, такого дерева у нас нет... Но если нужно мы закажем и наши селекционеры этот сорт выведут и мы его посадим.
  - Не нужно. Я пошутил. Вы со мной отобедаете?
  - Нам не положено. Тем более, что Вас ждет жена.
  - Оба на, - не сдержался я. - Какая приятная неожиданность... И где же она?
  - Иди, милый, на мой голос - не заблудишься, - пробился ко мне, сквозь густые листья, знакомый голос.
  - Ты пока свободна, - сказал я управляющей, и пошел туда, откуда слышался голос.
  - Значит, я не ошибся. Ты-то, что здесь делаешь Ирка? - подойдя к столу и увидев знакомое лицо, спросил я.
  - Какой-то странный вопрос... Я твоя жена. Забыл?
  - Не была ты никогда моей женой. Я еще с ума не сошел на тебе жениться, - возмутился я.
  - Откуда ты знаешь, что не сошел? Ты давно у врача был? Ты сейчас сам-то понимаешь, в каком из миров находишься? - резонно заметила Ирка.
  
  Я сел за стол, налил минералки и, закурив, задумался, о том, что в словах Ирки, был известный резон. Кто я такой? Может мое тело сейчас лежит в коме под капельницей, а бессмертная душа путешествует не только по параллельным мирам, но и по межвременным порталам? Невольно я ущипнул себя за ногу. Да нет, болевой рефлекс присутствует, как и логическое мышление.
  - Я-то понимаю, где нахожусь. А вот ты видимо нет. Может это ты сама, Ирка, привидением болтаешься по Галактикам? - возмутился я.
  - Все возможно, - не стала спорить со мной Ирка. - Но только вот здесь я твоя законная жена, более того, директор и по совместительству бухгалтер твоей фирмы "Дело наше". Через меня проходят все ваши деньги. Хочешь я тебе дам развод?
  - Хочу. Но боюсь, что нам не дадут развестись.
  - Правильно боишься. Поэтому обедай, Леха, и не бери дурного в голову. Сегодня у повара отлично удались битки, да и суп с трюфелями не плох. Есть молоки рыбы фуги. Отличный афродизиак. Положить тебе кусочек?
  - Сама жри эту отраву.
  - Как хочешь. А коньячка тебе налить? Армянский. Не самокат.
  - Наливай и рассказывай, Ирка, сколько сейчас у нас денег на счету и куда мы их вкладываем. Ты же не держишь деньги в одном банке?
  - Давай выпьем за встречу. И я все тебе подробно расскажу. Прозит... - сказала она и залихватски вкинула в себя бокал вина.
  - Ну, могёшь, школа Бэцика не прошла для тебя даром. Хорош жрать, давай рассказывай...
  - Что тебя интересует?
  - Всё.
  - Всё? - переспросила она и как бы ненароком положила на стол свои ноги... И раздвинула их.
  Вот же сучка, трусов у неё, как обычно, там не было. Я прислушался к своему телу... В паху что-то отозвалось. Это хорошо, значит со мной все в порядке. Можно будет после обеда ее и трахнуть.
  - Давай, Ирка, оставим любовь на после обеда, - вытаскивая свои глаза из-под ее юбки, сказал я. - Что там с нашими деньгами?
  - Ну, как знаешь. После обеда, так после обеда, - ответила она, но ноги со стола убрала. - Держи гроссбух. Там все расписано. Сколько денег, на какой счет и в какой банк пришло, и сколько, и куда ушло. Разберешься?
  
  Расскрыв большую амбарную книгу я углубился в записи. Имея за своими плечами опыт подпольного советского цеховика и кооператора, разобраться в записях было не сложно. Счета и банки в левой колонке, деньги дебет-кредит, а это стандартизированные методологические приёмы бухгалтерского учета, которые раскрывают возможности хозяйственных и других процессов и их направлений в правой колонке. Существует два вида счетов: активные и пассивные. Пассивные - это привлечённые деньга, а активные - размещённые. Компании. Для активных счетов: дебет - приход, кредит - расход средств. Для пассивных счетов: кредит - приход, дебет - расход. Все просто, нет ничего сложного... Кроме одного; не указаны коды доступа к ним и нет ключей от банковских ячеек. А это не порядок. Без них цена этого гроссбуха - цена макулатуры. Интересно у кого хранятся эти коды и ключи? Судя по хитрой роже Ирки - у неё. Сука хитрожопая. Настоящая дочка ссыльнопоселенца. Надо с ней, как-то договариваться.
   - Я так понимаю, что все коды, пароли и другая хрень имеющая доступ к счетам и банковским ячейкам у тебя в голове?
  - Правильно понимаешь, - подтвердила она мою догадку.
  - Сейф у нас имеется с наличкой?
   - Для чего?
  - Для экстренных случаев? Или ты хочешь сказать, что у меня, мэра нет своего сейфа?
  - Да я почем знаю, что у тебя есть? Я в твой карман не заглядываю.
  - Ты, Ирка, не борзей. Выдели мне пару миллионов...
  - Рублей? - не дала она мне высказать до конца мысль.
  - Рублями ты будешь получать пенсию, а мне нужны баксы или евро...
  - Где же я тебе такую сумму сейчас найду в валюте. Возьми рублями... Или ты собрался свалить с Крыма? - подозрительно спросила она.
  - Никуда я не собираюсь сваливать. Хочу заняться агробизнесом, - огорошил я ее.
  - Ты че, Леха, - это серьёзно сказал? Ты если не в курсе у нас на острове воды уже нет...
  - На полуострове, - машинально поправил я её.
  - Нет - вот именно, что на острове. Может Крым и был когда-то полуостровом, а в этой реальности он остров. И воды здесь уже практически не осталось. Так что же ты собрался здесь, милый, разводить или сеять? Овес? - в её голосе звучала явная издевка.
  - Для медицинских нужд, опиосодержащий афганский мак. И рабочие места создадим, и дыры в бюджете подлатаем... Главное, что он в поливе не нуждается. Как тебе такая идея?
  - Отвратительная идея, - отрезала Ирка.
  - Но почему!? - возмутился я.
  - Ты, Леха, пей коньячок и кушай. А я тебе попробую на пальцах прояснить сложившуюся здесь ситуацию. Ты кто здесь? Хозяин города? Нет. Ты временщик. Если хочешь смотрящий за деньгами, которые сюда засылаются из России, и которые ты воруешь, а я отправляю в оффшоры и там уже их отмываю. Потому, как там деньги хоть и любят и сделали основной капитал на крови и войнах, но стараются соблюдать правила приличия. Понимаешь? Нет? Деньги, полученные от твоего "агробизнеса", там будет очень сложно отмыть, то есть - легализовать.
  - Что вы уже тут собрались легализовывать? - неожиданно раздался голос Серого, который неслышно подошел к нашему столу.
  Он сел в свободное кресло, налил себе коньяка, выпил, закусил лимончиком и вдумчиво пережевывая, сказал:
  - Все наши нововведения нам надо согласовывать с центром.
  - Зачем? - искренне удивился я. - Мы, что здесь не власть?
  - Власть, чтобы вкусно есть и вволю красть, - отшутился Серый. - Так что наливай Леха, и не бери дурного в голову. С такими, как у нас деньгами уже можно вообще ничего лет триста не делать, а только их проживать.
  - Наверное, я столько не проживу. Тогда зачем мне столько денег? - задумался я.
  - Это точно. Не проживешь ни ты, ни я. А у гроба карманы отсутствуют...
  - Вы, мужики, и темку нашли... - не выдержала Ирка, - Нельзя ли и о чем повеселее поговорить? К примеру, о бабах...
  - Можно. Предлагаю, сейчас курнуть кальянчика с канабисом и поехать на ночную охоту, завалим там парочку баранов - предложил Серый.
  - Чего там ждать ночи... Берем с собой пойло и поехали прямо сейчас херачить тех баранов.
  - Ну, ты, Леха, и заводной. Охолонись. Надо сначала распорядиться, чтобы туда пастухи нагнали тех баранов...
  - Так, уже завелись. Вы уж, мальчики, извините, но туда без меня. Я лучше в ночной клуб пойду... Оттопырюсь там по-взрослому.
  - А может с нами? - пошутил я.
  - Да пошли вы... охотнички.
  - Ну, как знаешь. Ну, что, Серый, где там тот кальян? Ирка, распорядись...
  - Слушаюсь и повинуюсь, - пошутила Ирка и, вызвав прислугу, приказала принести кальян.
  
  Покурив травки, мы сели в бронированный Хамер Серого, в котором хранилось оружие, и поехали на Сиваши. Там в коцлагере крымчане; недовольные русским миром и уголовники, что каралось у нас одинаково, отбывали наказание - добывали соль для нужд всей страны. В лагере содержалось, немногим больше тысячи зэков, остальных вывозили на материк в Сибирь и на Колыму. Приходилось защищать и так свои завоевания. Государство - это аппарат насилия. И лучше уж самому насиловать, чем кто-то будет насиловать тебя. Без этого никогда не обходилось и не обходится ни одно государство. Даже в старину в демократической Греции были рабы. Демократия построенная рабами... А чем мы-то их хуже? Ни чем.
  Лагерь, хоть и был небольшой, но охранялся очень тщательно. Он был обнесён тремя рядами колючей проволоки, за ними шла вспаханная полоса земли и уже за ней находились минные поля. По периметру лагеря находились вышки охраны. Убежать из такого лагеря было практически невозможно. Заключенные жили в бараках, а работали в солевых ямах, закованные в кандалы. Были в том лагере и мастерские, которые изготавливали сувениры и мебель на заказ. Автономный лагерь со своей кухней, пекарней и баней.
  Комендантом того лагеря был майор национальной гвардии Вознюк. Увидев его, я опешил - в одном из параллельных миров он служил простым вертухаем и был мне то ли зятем, то ли сватом... Я, честно говоря, уже точно и не вспомню. Знаю, что за всю свою жизнь он не почел до конца ни одной художественной книги и если бы не его вторая жена, он никогда не получил диплом об окончании университета. Умел ли он логически мыслить? Неизвестно. Кто и за что его поставил на эту должность, было для меня тайной за семью печатями. Предупрежденный о нашем прибытии он встретил нас на пороге вахты и, через железные ворота, провел в свой кабинет.
  - Что-то будете пить, гости дорогие, или сразу приступим к делу? - после того, как мы расселись в креслах, спросил он.
  - Мы дома пили и ели. Давай, майор сразу к делу. Есть, что-нибудь свеженькое и желательно из бывших флотских офицеров? - сразу взяв быка за рога, спросил я.
  - Бывшие флотские офицеры? - задумался майор. - Тяжело найти. Они в основном все такие правильные, что без восхваления русского мира и на парашу не сходят. Да и дохнут они от нашей медицины, как мухи. Тяжело найти. Вот разве, что...
  - Что, разве что? Давай не тяни, майор, все будет оплачено по высшему разряду, - вмешался в разговор Серый.
  - Надо у "кума" спросить, - ответил майор и приказал дежурному гвардейцу вызвать "кума", офицера ведущего воспитательную работу и вербующего стукачей.
  - Прибыл по вашему приказанию, товарищ майор, - отрапортовался прибежавший лейтенант, видимо "кум".
  - Слышь, лейтенант, а у тебя в штрафниках имеется кто-нибудь их бывших флотских офицеров?
  - Конечно, имеется, товарищ майор. Пятнадцать человек. Фамилии назвать?
  - Не надо. Ты вот, что построй их. Мы отберем пару человек для следственного эксперимента.
  - Будет исполнено, товарищ майор. Через десять минут я их построю. Разрешите приступить к выполнению?
  - Приступайте, - отпустил лейтенанта майор.
  - Наверно все-таки надо выпить коньячка, - задумчиво сказал Серый.
  - Ай момент. Я как знал и все заранее приготовил. Угощайтесь, гости дорогие, - выкатывая из-за ширмы накрытый сервировочный стол, сказал майор.
  - За нее... За Удачу, - разлив коньяк, выдал тост Серый.
  - Погнали...
  Мы не торопясь прикончили две бутылки коньяка и связку сушеной верховодки, которую ушлый майор браконьерил в речках на украинской стороне. Покурили и пошли отбирать мишени. На плацу выстроилось десять зэков одетых в одинаковые лагерные полосатые робы. Каторжный концлагерь - это вам не пионерский лагерь, здесь и свои правили поведения, и своя форма одежды.
  - Сми-и-и-и-рна-а-а!! Шапки долой! - увидев нас, закричал лейтенант.
  Мгновенно десять рук поднялись вверх и полосатые шапки, сорванные с головы, с громким хлопком ударились о ноги заключенных. Одновременно они подняли правую ногу и со всей силы ударили подошвой ботинка об бетон плаца. Хрясь... Забавно. Интересно они маршировать умеют?
  - Заключенные, ша-а-а-гом, марш!! Строевую, запевай! - как бы прочитав мои мысли, скомандовал лейтенант.
  "Верните Сталина на площадь привокзальную!
  Он город из разрухи поднимал!
   Историю хранил документальную,
   Он здесь, на этой площади стоял!
   Верните Сталина - от мнений независимо,
  Героя у народа не отнять!"
  
  Нестройными голосами затянули песню заключенные, старательно поднимая ноги. Особенно выделялся брюхатый старик, видимо из последней партии... Где-то я уже видел этого поца. Что знакомое, но я никак не мог вспомнить...
  
  - Майор, что за тип? - указав на пузатого зэка, поинтересовался я.
  - Это зека номер 25 865 Лэйба Илин. Поступил к нам вчера, но уже успел отличиться... Сказал, что наш лагерь похож на Освенцим, а мы рашисты. Пришлось окунуть его в бур и посадить на одну воду... чтобы дерьмо из его башки быстрее вышло. Засунули его сюда по доносу. Но думаю, что все дело в его недвижимости; квартире и гараже... Кому-то приглянулась
  - А рядом с ним кто?
  - Слева зека номер 25 878 Григорев, а справа зека номер 25 843 Маканов. Те еще подонки. Считают, что то, что с ними случилось - это трагическая ошибка. Маскируются враги.
  - Отдашь нам их или тебе хочется этих мерзавцев, майор, перевоспитать?
  - Горбатых могила исправит. Забирайте.Толку от них в лагере ноль, а вам они будут самое то. Далеко не убегут. Разрешите вывезти их на полигон?
  - Действуйте, майор. Такими темпами вы того и гляди скоро станете полковником. Деньги на карточку вам переведут.
  - Спасибо. Рад стараться!
  - Старайтесь. Поехали, господин мэр, здесь большевики и без нас обойдутся. Нам надо будет ещё автоматы пристрелять.
  
  Мы вышли из его кабинета, прошли вахту и, покинув концлагерь, усевшись в машину, поехали в степь на полигон, где должна была, и проходить охота. Крымское сафари. Конечно, можно было бы пофилософствовать о том, что человек - это целый микрокосмос и его жизнь имеет определенную ценность. Но что-то не философствовалось. Куда уж там думать о ценности чьей-то жизни, когда мы были воспитаны в стране Советов; выполняли в 70-х интернациональный долг на боевых службах, а в лихих 90-х как могли, выживали на бандитских стрелках-перестрелках. Да и вообще, если человек начинает философствовать, этого плохой признак. У него притупляется восприятие жизни, замедляется реакция и он может пропустить удар... Это в лучшем случае. О том, что в худшем и говорить не хочется. А поэтому - сначала стреляем, а потом философствуем.
  
  Полигон ничего такого особенного из себя не представлял. Это был кусок засушливой степи, огороженный колючей проволокой. Горячий ветер гонял по нему мусор. Фонарей там не было, а уже смеркалось. Надо было по светлому закончить охоту и еще успеть в клуб. А тут, как раз и машина подошла. Двери открылись и из машины, конвой стал выгружать заключенных. Первым на засушливую землю бросили пузатого зэка. Он замешкался, и конвойный нацгвардеец врезал ему прикладом. Тот опять упал на землю и завизжал недорезанным кабаном:
  - Не сметь меня бить, рашисты!! Я нахимовец, командир бч-5, дознаватель, особист, писатель и журналист. Герой крымской весны и русского мира...
  Конвойный нацгвардеец сплюнул и еще раз со смаком врезал герою крымской весны берцем под ребра, тот взвыл, но быстро вскочил на ноги и замолчал. Потом выкинули еще двоих. Увидев, как обходятся с бывшими советскими ветеранами, нарушившими советскую присягу и предавшими потом и Украину, они сочли за лучшее не возмущаться. Зря. Лучше бы они оказали сопротивление. Это конечно бы им не помогло, но хотя бы погибли, как мужики.
  Пора было начинать сафари. Серый достал из сейфа два автомата. Один дал мне. Проект Пэтриот. Хорошая машина. Пуля со смещенным центром. Раненых не оставляет. Имеется и подствольный гранатомет. Неожиданно у Серого зазвонил мобильник. Он посмотрел на экран и переменился в лице.
  -Что там, Серый? - встревожился я.
  - Атас, сработала тревожная кнопка. Что-то не так в нашей гостинице. Надо, Леха, завязывать с охотой, - сказал и передернув затвор, одной длинной очередью скосил и конвой, и заключенных. После чего еще и выстрелил с подствольного гранатомета.
  - Бля, поохотились называется, - выругался я.
  - Погнали, Леха, погнали, что-то у нас в Ялте не в порядке. В следующий раз поохотимся.
  - А с этими как быть? - не мог я успокоиться.
  - Вознюк зачистит, - ответил Серый и рванул машину с места, так, что шины задымили.
  Через час мы уже подъезжали к Ялте. Стемнело. На небе зажглись звезды, и родился молодой месяц. Погода соответствовала бархатному сезону. Что случилось в ночном клубе, который был в подвале нашей гостинице мы так и не узнали. Напали ли на него просто грабители или возможно в заложники всех взяли террористы. Полиция хоть и оцепили гостиницу, но так ничего и не узнала. Люди, которые захватили ночной клуб на связь с полицией еще не выходили. Не выходили на связи и люди, находившиеся в гостинице и в офисе. Кто-то заблокировал мобильную связь. Надо было решать проблему как-то самим. По-другому никак. Плохо было, что не было никакой информации о том, что сейчас происходит в ночном клубе и самой гостинице. Вероятнее всего, что нападавшие моли и не попасть в гостиницу, потому как в случае тревоги, отключалось электричество, и автоматически блокировались; и лифт, и пожарная лестница. Да и охранники в офисе автоматным огнем скосили бы прорвавшихся нападающих на пожарной лестнице. Окна в гостинице были противоударными и могли выдержать выстрел из пистолета. А вот с крыши попасть в средину гостиницы было возможно.
  - Ну, что, Серый, рискнем здоровьем? - взвесив все за и против, спросил я у своего заместителя.
  - Легко. Надо только вертолет у вояк попросить. Пойду договариваться. Не скучай.
  - С вами соскучишься, как не срачка, так болячка... Занесло же меня. Ладно, пойду, проветрюсь. Ты со мной? - поинтересовался я у своего охранника.
  - Я всегда с вами, шеф.
  - Похвально. Тогда пошли прогуляемся по набережной...
  - Я бы вам не советовал этого делать, шеф. В это время там полным полно понаехавших из России бомжей и наркоманов, -
  - Ты что боишься? - удивился я.
  - Боюсь, но не за себя, а за вас.
  - Не боись, Петруха, прорвемся. Пошли. Только не отсвечивай рядом... - успокоил я своего телохранителя и не торопясь пошел на набережную.
  - Я буду идти немного в стороне, - сказал он и растаял в темноте.
  
  На набережной свет не горе. Возле редких кафешек тарахтели генераторы, и лампочки возле их входа отбрасывали в темноту призрачный свет. Похоже, что энергомост, или как шутили крымчане - энергохвост, не давал того результата, что от него ожидали в Крыму. Да и какие результаты он мог дать, когда львиная доля напряжения уходила в военные городки и военные базы? Жители получал то, что оставалось, иногда практически ничего. Еще хуже дела обстояли с водой. В водохранилищах ее уже практически не осталось, а со скважин шел соленый мул. Системы засаливались и выходили со строя. Канализация практически не работала. И вонь в городе стояла ужасающая. Жители и отдыхающие гадили уже на улицах. Такую картину я наблюдал в Африке; где негра придавило, там он и сходил в туалет. Но то же была Африка... Надо было что-то делать. Вернуть, что ли те деньги, которые были отпущены на атомную опреснительную установку, а мы их благополучно переправили в оффшоры?
  - Мужик, дай закурить и заодно перебрось сюда свой кошелек, а то потеряешь, - неожиданно прервал мои размышления чей-то пропитый голос.
  - Не курю. Я спортсмен, - ответил я, взводя в кармане курок нагана.
  - Кто ты спортсмен!? - выходя из темноты, просипел заросший по глаза амбал. - Да ты, рогуль, лошара, пидор конченный, гони бабло, а то мы тобой еще и попользуемся...
  - Да мочи ты его, Харя, чего с ним пиздеть долго. Трубы горят... - из темноты долетел еще чей-то голос.
  - Да легко, - блеснул финкой тот, кого назвали Харей.
  Я подпрыгнул и в прыжке умудрился попасть пяткой правой ноги в нос амбалу. Приземляясь, я сел на шпагат и врезал ему правой рукой по яйцам. Если удар моей ноги его только слегка покачнул, то удар по яйцам потряс его основательно. Он взвыл и, схватившись за пах, скрутился на земле. Невдалеке раздались глухие удары, как будто кто-то взбивал квашню. Потом чей-то голос заныл:
  - Ой-е-е-е-е-е-ей... За что вы меня бьете, я ведь просто гуляю...?
  - Я тебе покажу, просто гуляю, - услышал я голос своего телохранителя, и он вытащил из темноты какое-то лохматое одоробло... И добавил ему еще кулаком по роже.
  - Тащи его, Петруха, сюда.
  - Не бейте меня, я все скажу...
  - Вы кого здесь пасли, уроды!?
  - Никого, нам, просто, были нужны бабки на бухло и дозу. А с кого их срубить не имело значения.
  - Вы откуда? - продолжал допрос Серый.
  - Из культурной столицы, из Питера. Приехали осваивать отвоеванный у укропов наш Крым. Я больше ничего не знаю. Вы меня отпустите?
  - Если опустишь и обосышь своего корягу, возможно, что и отпустим.
  - Да я его и отпидарисить могу, только отпустите... - обсыкая своего кореша, просипел наркоша.
  - Твое личное дело. Пошли, Петруха. Вот же мрази всю прогулку испортили.
  - Нам надо поспешить в гостиницу. Звонил Серый. Прилетел вертолет. И Ирина вышла на связь.
  - Оно как... Тогда пошли быстрей назад.
  - Лучше поедемте, шеф. Здесь рядом наша машина.
  - Пешком прогуляемся. Успеется. Что там с Ириной? Все в порядке?
  - Не совсем. Она хоть и забаррикадировалась в офисе, но сильно напугана.
  - А кто напал?
  - Не известно. По всей видимости, такие же питерские отморозки, что напали на вас. Осваивают Крым.
  Неторопливо шагая по полутемным улицам ночной Ялты, мы вскоре подошли к нашей гостинице. Машин там явно поприбавилось. Были даже две большие, красные пожарные машины. В стороне стоял пятнистый вертолет. А в автобусе разместился штаб операции. Можно было запустить в здание паралитический газ и с криком "ура!" идти штурмовать гостиницу. Это именно я им и сказал, когда вошел в автобус.
  - Господин мэр, вы извините, но нам сейчас не до шуток, - высказал мне своё недовольство, какой-то человек в штатском. - Генерал, садите своих людей в вертолет и приступайте к штурму. Бэтээры с пехотой на позицию. Я сам поведу первую группу.
  - Кто это? - поинтересовался я у Серого, после того, как штатский вышел из автобуса.
  - Представитель конторы, час назад, как прилетел из Симферополя. Он теперь здесь всем заправляет.
  - Тогда я спокоен. Петруха, свяжись со всеми главврачами, пусть срочно начнут готовить морги и операционные, - отдал я приказ телохранителю.
  - Будет выполнено, шеф. Уже приступаю к выполнению, - ответил безотказный телохранитель.
  - Думаешь, Леха, будут жертвы? - задал вопрос Серый.
  - Обязательно будут. Сколько сейчас в гостинице и в ночном клубе человек? Пятьсот, тысяча?
  - Примерно пятьсот, - ответил Серый.
  - Понятно. Половина из них после штурма станут двухсотыми, остальные трехсотыми. А может и больше. Уж больно командир у нас ретивый.
  - Хотелось, чтобы ты ошибся, но, похоже, что ты прав. Что будем делать?
  - А что мы можем сделать? Разве что морги приготовить.
  - Можно пробраться в гостиницу по подвалам... Из соседнего здания можно пробить стенку и оказаться в подвале нашего ночного клуба и...
  - И что дальше? - перебил я его. - Тебе что, Серый, хочется рискнуть своим здоровьем ради этих людищек? Мне нет.
  - А мне вот интересно, какая же это тварь на нас наехала. Пойду я...
  - Не успеешь, - попытался остановить я Серого. - Они уже газ пустили и в атаку пошли. Свиньёй, как я и говорил.
  - Точно и вертолет уже пытается сесть на крышу.
  Но сесть на крышу вертолету, было не суждено. Неожиданно раздался выстрел, из подвального окна вырвался огненный клубок и ракета выпущенная из переносной установки вонзилась в вертолет. Раздался оглушительный взрыв и горящие обломки, падая с неба, рухнули землю. Снова раздался выстрел, и вторая ракета попала в бронетранспортер. Он вспыхнул, как факел, закружился на месте и через минуту остановился.
  - Финита ля комедия, - прошептал потрясенный Серый.
  - Вот тебе и свинья.... Жареная. Кто же это такие? - терялся я в догадках.
  - Похоже серьезные ребятки. Видимо решили заняться передеребаном, - высказал свое предположение Серый.
  - Похоже, похоже. Не мешало бы с ними поговорить...
  - Вот и я о том же. Придется все-таки лезть через подвал.
  - У меня есть лучше идея. А что если поступить по-другому? - задумчиво сказал я.
  - Как? - оживился Серый.
  - Спуститься на крышу гостиницы на парашютах.
  - Ты, что это серьёзно?
  - Вполне. Тебя, что-то, Серый, смущает?
  - Ничего не смущает, если не считать того, что я никогда не прыгал с парашютом.
  - Вот и прыгнешь в первый раз, кайфеца поймаешь, - пошутил я. - А ты что собрался жить вечно?
  - Я? Нет. Когда-нибудь мы все умрем... - взгрустнул Серый. - Надо звонить и договариться с аэроклубом.
  - Ну, так звони время не ждет. А еще лучше; поехали, Серый, на аэродром. Неизвестно, что они там делают с заложниками. Ирина на связь больше не выходила?
  - Не выходила. Что-то не так со связью. Глючит. Поехали на аэродром.
  - Поехали.
  Но не успели мы выйти из автобуса, где был штаб антитеррористической операции, как на связь с нашим с оператором вышел главный редактор газеты "Вечерняя Ялта". Он сказал, что к ним в редакцию дозвонились грабители и оставили не только список своих требований, но номер телефона, по которому с ними можно связаться. Потом он продиктовал требованья и номер их телефона. Требования грабителей были не так уж просты, но выполнимы. Они требовали два миллиона долларов и вертолет, на котором они могли бы улететь из Крыма. Иначе через два часа они начнут убивать заложников.
  - И всего-то, - хмыкнул я.
  - Что предлагаешь, отдать им эти деньги? - спросил Серый.
  - А ты что хочешь за два миллиона рискнуть своим здоровьем?
  - Не хочу, - ответил Серый. - Моя жизнь стоит дороже. Отдадим им деньги, посадим в вертолет, а потом его собьем...
  - Добрый ты. Но я с тобой согласен. Зло должно быть покарано. Звони тем ушкуйникам.
  - Кому? - не понял Серый.
  - Ушкуйникам. Так наши предки называли разбойников, сиречь грабителей.
  - Понятно. Оператор попробуйте набрать тот номер телефона, что нам оставил главный редактор.
  - Сейчас попробую, - ответил оператор и начал набирать номер. - Связь установлена, - сказал он через минуту. - На проводе какой-то Синий, он требует к трубке главного.
  - Требует... Вот сука... - возмутился я, но трубку взяли недовольно в нее буркнул. - Алло. Мэр на связи.
  - Привет, мэр. Что не спится? - просипел в трубке чей-то голос.
  - Не спиться... С кем я говорю и что вам нужно?
  - Можешь, мэр, звать меня Синим. Неважно кто мы. Важно, что нам надо...
  - Ну и что же вам надо, Синий?
  - Что обычно надо грабителям? Деньги, деньги и еще раз деньги... Два миллиона баксов... И коксу.
  - А кокс тебе зачем? Что собрался; метал на свой памятник выплавлять? - зло пошутил я.
  - Да не тот кокс, идиот!! А кокаин!! Понятно!? - завизжал голос в трубке.
  - Знаца так, Синий... Слушай меня внимательно; кокс ты получишь через полчаса -
  это не есть проблема, а вот с бабками придется подождать, я не ношу в своих карманах миллионы.
  - Сколько ждать?
  - К утру деньги у тебя будут. Пакет с коксом вам положат возле входных дверей, но за него тебе придется выпустить десять заложников. Согласен?
  - Базара нет. Как получу кокс, отпущу и двадцать. Они мне уже в голове дырку просверлили своим нытьем, - легко согласился Синий. Видно крепко его ломало.
  - Договорились. Отбой.
  - Сколько тем утыркам дадим кокса, килограмма хватит? - сразу взялся решать проблему Серый.
  - Хватит, только надо им в него подмешать пургена, и сонапа... Чтобы их вдумчиво, так раскумарило - с чувством, с толком и расстановкой... Сможешь это организовать?
  - Добрый ты, - хмыкнул Серый. - Смогу, конечно. Через полчаса пакет будет лежать на месте.
  - Окей. Только сам не неси. Неизвестно, что там у них в головах.
  Серый мне не ответил. Окунувшись с головой в решение проблемы, названивая кому-то по телефону, он требовательным голосом уже раздавал указания. Тут можно было не волноваться - проблема будет решена. Надо решать проблему деньгами. Отдавать мне их не хотелось. Хорошо, если они их потратят на наркотики, а на организацию новых террористических групп? Они тогда зальют кровью всю Россию. А с другой стороны вся история России, начиная с народовольцев и кончая большевиками, базируется на терроре. Как говорится - не при нас началось, не при нас закончится. Успокоив себя, такой мыслью я взял телефон и набрал человека, который решал подобного рода финансовые проблемы. Он отозвался сразу.
  - Бункер. Борман на проводе.
  - Привет, Игорек. Не спишь?
  - Поспишь тут с вами. Слышал у вас в Ялте небольшая войнушка организовалась... Жертв много?
  - Пока немного, Игорек, но если к утру не дадим тем упырям два миллиона зелени, будет много.
  - Два ляма...- присвистнул Игорь. - А у этих фуцанов губу не дура. Хорошо я через час прилечу. Будем эту проблему решать. Отбой.
  Так; с коксом проблему решили, а с прилетом Игоря и с деньгами проблема будет решена, тут не могло быть сомнений. Можно было идти отдыхать... А может все-таки спуститься на крышу гостиницы с парашютом? Все-таки переживал я за Ирину. Первая любовь как-никак. Да и давненько не брал я в руки парашютные стропы. А риск - это дело благородное. Позвав Петруху, я сел в машину и отправился на аэродром. Вызвав дежурного, я объяснил ему цель своего визита и приказал приготовить к полету дежурный самолет, подготовить парашют и оружие. Он созвонился со своим командованием. Генерал не стал упираться, дал добро на вылет. Через пять минут дежурный экипаж уже сидел в самолете, а на меня одевали защитный кевларовый скафандр с гермошлемом и парашют.
  Решено было, что меня сбросят с верхних слоев атмосферы, куда не сможет долететь ракета с ПЗРК. Как я смогу отыскать гостиницу и, в полной темноте, сесть на крышу было непонятно. Погрузили все в самолет и полетели... Где наше не пропадало? Авось пронесет.
  Не успел я, как следует испугаться, как на приборной панели замигала красная лампочка; открылся фонарь, и меня катапультировало из самолета. Через некоторое время раскрылся парашют и я плавно закачался под его куполом."Поехали", - подумал я, и стал всматриваться в ночную панораму города. Так; море вижу, рядом с ним светиться набережная, ага вот и горящие обломки вертолета и бэтэра освещают темное здание гостиницы. Вот на его стеклянную крышу летнего сада я и попробую приземлиться.
   Надо постараться не промахнуться, не то расстреляют в воздухе, как мишень. Так; подтянем правый строп, теперь немного левый... вроде, как лечу на крышу здания. Так крыша все ближе, ближе и ближе... Дзинь, дзинь дзилинь... посыпались осколки разбитого стекла оранжереи. Попал. С приземлением Леший. Упал на пальму. Хорошо, что не на розовый куст. Вроде, как никого здесь нет. Но все равно надо быть предельно осторожным. Отцепив парашют и сняв гермошлем, я включил фонарик, потом достал пистолет, передернул затвор и освещая себе дорогу пошел к аварийному выходу.
  Он был заперт, но я недаром когда-то учился на слесаря в профтехучилище у мастера Смолы. Что-что, а открывать отмычками замки он нас обучил. Я достал набор отмычек и легко открыв замок, проник на лестницу. Там было темно. Не горело даже аварийное освещение. Видимо здание было полностью обесточено, а аварийный генератор никто из грабителей так и не подключил. Да и как бы они его подключили, если он находился на девятом техническом этаже?
  Спустившись по лестнице, мимо технического этажа, я открыл дверь своего номера. С первого взгляда, там все было в полном порядке. Не было только горничной и охраны. Я поднял трубку телефона внутренней связи. Зумер был, значит, телефон работал. Я набрал номер технического этажа, поста охраны. Прошло несколько гудков пока в трубке не раздался голос:
  - Алло... Кто это?
  - Это мэр. С кем я говорю? Ирина с вами?
  - Я дежурный охранник Петров. Боевой номер 547. Где вы, господин мэр? С вами все в порядке? Ирина Петровна с нами. Дать ей трубку?
  - Дай. И не отходи далеко.
  - Сейчас позову.
  - Это действительно ты, Даник? Привет... Ты где? - через несколько секунд раздался в трубке заплаканный Иркин голос.
  - Нет, призрак отца Гамлета.
  - И Гамлет с тобой?
  - Пиздец. Тебе больше пить нельзя... Бери с собой горничную и дуй на всех парах ко мне в номер. А теперь дай трубку охраннику.
  - Петров на связи. Слушаю вас.
  - Сколько вас на посту?
  - Пять человек.
  - Почти взвод. Отправь с Ириной двоих охранников. Понял?
  - Понял. Будем штурмовать налетчиков?
  - Возможно. Но чуть позже. Не задавай лишних вопросов. Понял?
  - Так точно. Понял.
  - Вот и хорошо. Отбой.
  
  Положив трубку, я выпил рюмку коньяка и пошел открывать входную дверь. И во время. На пороге стояла Ирка с горничной, довольно смазливой особой, на чьём кукольном личике не особо сказались сумбурные события последних часов. Ирка, увидев меня, взвыв белугой: "Леший, ты живой!!", бросилась мне на шею. Переждав ураган ее чувств, я усадил ее на диван и придвинув столик насыпал горку кокса, сказал:
  - Успокойся, Ирка, и раскумарься тебе сейчас будет самое то... Ну и ты, шалава, присоединяйся к нашему шалашу, - сказал я горничной, - сегодня у тебя выходной. Хотя, сначала сходите в ванну подмойтесь. Нам надо расслабиться...
  - У меня сейчас нет настроения, заниматься сексом, голова болит, - выдала Ирка.
  - А я своему жениху верность храню, - не осталась в стороне и горничная.
  - Похвально. Но я не доктор и не священник, а потому; я вас сейчас обеих отправлю в подвал, одну там быстро излечат от мигрени, а вторую избавят от обета верности... Вперед в ванну или в лифт, я для вас его специально включу. Что выбираете?
  - Я думаю, что мой жених не будет в претензии... А у меня уже голова прошла... И я с удовольствием помогу тебе расслабиться... Вот только хапну коксика...
  - Давно бы так. Веселей шевелите булками... Я уже завелся...
  -... Можно и мне выпить конька и раскумариться коксом? - спросила вернувшаяся из ванной комнаты горничная.
  Сквозь закумаренный кокс взор я посмотрел на нее. Кроме обмотанного вокруг талии махрового полотенца на ней не было ничего, и грушевидной формы груди с большими розовыми сосками колыхались в такт ее движений. Зачетная фемина. Не удержавшись, я облапил ее, поцеловал в щеку и, оставшись довольным упругостью ее жопы и сисек, сказал:
  - Я бы тебе предложил сделать минет, взять мой член в свой рот, но боюсь, что эту книгу прочтут упоротые лицемеры и ханжи, которые тайком пускают слюни на порносайтах, а на литсайте, прочтя у меня в книге эротическую сцену, поднимают такую вонь о морали, что хоть святых выноси. Подонки.
  - Да и хрен с ними, нашел ты о чем, Леший переживать. Пусть онанируют, старые чмошники.
  - Думаешь?
  - Уверена. Так я приступаю?
  - Да делай, ты что хочешь, но только без фанатизма. И не повреди мой член.
  Сказал, достал пачку долларов, выбрал одну купюру, поджег ее и, подкурив ею гаванскую сигару, стал обсыпать, делающую мне минет горничную, кокаином. Вернувшаяся Ирка не спеша втянула через скрученную сто долларовую купюру в себя кокаиновую трассу и, сбросив с себя халат, через минуту с радостным визгом присоединилась к нашему бордельеро. Конечно ее обвисшие сиськи и целлюлитная задница проигрывала точеной фигуре горничной...но мне было пофиг.
  - Даёшь, гребешь, молодёжь! - закричал я и в экстазе засадил свой второй член в розовое очко Ирке. Та охнула и стала активно помахивать своей задницей. Ляпота.
  Классно иметь второй член. Для такого случая я им и обзавёлся. И сейчас получая кайфец с двух стволов, я, не теряя попусту времени, разрабатывал план, по освобождению из ночного клуба заложников. Если бы я еще вдолбил коксу я, пожалуй, пошел бы в штыковую атаку и на танк. Ну, уж амбразуру дзота, точно бы закрыл чужой грудью... А грудью горничной можно было заткнуть и две. Размер позволяет. Ишь, как старается курва ее мать. Не успел я слить второе ведро спермы, как неожиданно зазвонил, молчавший до этого, мой мобильный телефон. Я оттолкнул от себя дам и, дотянувшись до него, всё еще витая в эмпиреях, сонно буркнул:
  - Алло...
  -... И тебе алло... Куда я попал? - отозвалась вопросом мобила.
  - Не знаю куда ты попал, а я кажись в жопу въехал... А ты вообще-то куда целился? - не остался и я в долгу.
  - Мне нужен, Леший. Я правильно попал, есть у вас там такой?
  - Леший говоришь... Смотря кто его спрашивает? Ты кто?
  - Костя это, его напарник по бизнесу. Кончай, Леха, выеживаться, я по голосу слышу, что это ты...
  - Костя... Костя... - заметалась моя мысль по извилинам мозга. Что-то смутно знакомое. Вспомнил. - Походу меня опять "белка" с галюнами посетила, - задумчиво произнес я, не поверив услышанному, потому, как мой напарник остался в далеком прошлом и звонить мне сюда никак не мог.
  -Какая "белка"...? Какие нахер галюны...? Да я это, Леха, я, Костя... Цех шелкографии в Запорожье помнишь? - продолжал надрываться голос в мобиле.
  - Цех помню... тебя, орел, нет... А что ты хотел?
  - Мы сейчас в подвале гостиницы "Ялта", а ты, говорят, здесь мэром пристроился...
  - Пусть даже и так, ну и что с этого...? Дать тебе и твоей шобле два миллиона зелени?
  - Уже три... Ты мне остался должен в той жизни... Помнишь матрицы?
  - Кому я должен всем прощаю... А ты ошибся адресом. И самое лучшее для тебя, орел, -
  это с поднятыми руками покинуть захваченное тобой помещение... Если ты еще не понял -
  русский мир с террористами и грабителями переговоры не ведет. А если и ведет, то своё слово не держит. Наобещать наобещают, а потом шлепнут вас и вся недолга.
  - У меня здесь пятьдесят заложников...
  - Ну и что с этого? Сколько тех заложников было в Норд-Осте? И что - это кого-то остановило?
  - И все же мы рискнем...
  - Твое дело...
  - Сколько мне могут реально дать денег?
  - В память о нашей старой дружбе я могу дать тебе пару тысяч баксов и сохранить жизнь. Вывести тебя из гостиницы. А вот твоих людей нет. Им придется отвечать по полной программе. Соглашайся, пока я добрый.
  - Мне надо подумать...
  - Вы наркоту уже получили?
  - Да. Все торчат по полной программе.
  - Значит, у тебя времени на раздумья осталось минут пять, не больше...
  - Понятно... Тогда я согласен. Что мне делать?
  - Иди к лифту. Я попробую спустить кабинку лифта... Зайдешь в неё сам и нажмешь кнопку десять. Оружие с собой не бери. Если что пойдет не так, пеняй на себя. Все понятно?
  - Не нравится мне это. Но так и быть - рискну.
  - Давай. Жди,
  Позвонив по внутренней линии, я приказал запустить дизель генератор и подать напряжение на лифт и на наш этаж. Через минуту у нас включился свет. Заработали мониторы. Я подошел к монитору, на котором мне была видна кабинка лифта. В ней уже находился человек. Рентген аппарат, вмонтированный в одну из стенок кабинки, показал, что никаких посторонних предметов у него на теле спрятано не было. Можно было его впустить в свой номер. Отправив лам отдыхать, я передернув затвор пистолета, приготовился к встрече гостя.
  Через несколько секунд на табло загорелись цифра десять и двери кабинки лифта открылись. В кабинке находился пожилой человек, отдаленно напоминающий мне моего коллегу и напарника по цеху шелкографии Костю Бульбаревича. И все же это был он; сильно постаревший, потрепанный жизнь, но он Костя.
  - Здорово, орел, - не сдержался я.
  - Привет, Леха. Где у тебя параша? Я уже не могу...- начал он с главного.
  - По коридору направо, - ухмыльнулся я уголками рта, понимая что это начал действовать димедрол в коксе.
  - Я постараюсь быстро управиться, - сказал и бегом помчался по коридору в туалет.
  - Засранец, - сказал я, и отключив лифт, закурил сигару и задумался...
   Конечно, с Костей и матрицами я поступил не совсем порядочно... Но кто сказал, что советский человек забитый голодным детством, бандитской юностью и годковщиной на флоте - должен быть порядочным человеком и иметь совесть? В лучшем случае она забилась в закуток сознания и тихонько оттуда наблюдала за происходящими событиями, стараясь особо не мешать затурканному советской действительностью человеку. Вспомнился мне и родной город Запорожье, и пустырь на Центральном Бульваре, на котором, однажды, кто-то из торгашей забыл бочку с пивом. Я со своими друзьями - Макой, Кумом, Абрашей и Топой просверлили ту пивную бочку и не только пили сами, но и щедро наливали пиво всем желающим. Не удивительно, что мы все стояли на учете в детской комнате милиции. Приехавшие утром менты с торгашами долго осматривали целую пломбу и пустую бочку, что-то писали и, в конце концов, подцепили её к грузовичку и отвезли на базу.
  А ведь действительно было что-то хорошее и в стране Советов, но почему это хорошее всегда надо было или красть, или мутить. Честным трудом заработать на что-то хорошее в совке было сложно и очень долго. Мешал не только проклятый блат и дефицит, но и отсутствие денег. Многие строители коммунизма умерли в рабской нищете, так и не поняв, что у них в стране есть что-то хорошее, кроме пивбара "Пингвин". Не досталось им. Зато для других, особо избранных комуняк, работали базы и спецраспределители, да и зарплаты с персональными пенсиями были повыше, чем у простых работяг, и сами они сильно не перетруждались. Благополучие одних в стране Советов - базировалось на эксплуатации и рабском труде других. Одни рябчиков кушали, а другие радио слушали. И вот когда совок почил в бозе, все позабыв об идеалах социализма-коммунизма, бросились обогащаться. Каким путем? Да любым. От большого немножко - не воровство, а дележка. Так чем я хуже? Сейчас компенсирую Косте его потери, спасу его никчемную жизнь и будем с ним краями. Но сначала надо было как-то связаться с Серым. Попробовал набрать его по мобильнику, он не отвечал. А с другой стороны, чем мне плохо здесь? Еды полно, как и спиртного с коксом. Есть даже женщины, можно месяц никуда отсюда не выходить. И тут, прерывая мои воспоминания, отозвался мой мобильный телефон.
  -Алло. Кто это? - разражено бросил я в трубку.
  - Леха, живой! Слава Богу- резанул меня из трубки голос Серого.
  - Живой, живой... Что там у вас?
  - У нас появилась мобильная связь. Сейчас готовимся штурмовать гостиницу...
  - Подожди, Серый, со штурмом, я сейчас тебе скажу, стоит штурмовать или можно тех гавриков брать голыми руками, - ответил я Серому и пошел взглянуть на сидящего в туалете Костю. Он сидел на унитазе и мирно спал.
  - Алло, Серый, вы наркотики грабителям передали?
  - Да, как договаривались. А что?
  - Они уже спят. Можете брать их голыми руками.
  - Понял... Хорошо. До связи.
  - Держите меня в курсе дела. До связи. Удачи.
  Отключив телефон, я подошел к окнам и открыл одно из них. Внизу готовились к штурму. Перебежками люди перебегали под стены гостиницы, собираясь ее штурмовать. Если они пустят газ и врежут по подвалу из огнеметов, будет полный капут. Чем они там себе думают? Похоже, что там некому думать... Сначала стреляем, а потом думаем. Всё как обычно.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"