Иногда Румянцеву становилось страшно. Оттого, что после крушения страны воцарился непривычный ему вязкий хаос - отупляющий, обезволивающий и отчаивающий. И люди вокруг него тоже это чувствовали, но реагировали по-разному. Кто-то смирялся, кто-то ломался, а кто-то находил в себе силы прокладывать дорогу в этом океане безумия. Слава Богу, последних в его окружении было большинство. Но далеко не все из них доходили до своей цели.
В общем же ощущение было таким, как будто страна, люди, всё и вся - попали в какой-то чудовищный водоворот, где перемалывались судьбы, прерывались жизни и с треском рушились мечты. Здесь обломки старой засаленной идеологии смешивались с криками проповедников и сумасшедших, а невесть откуда взявшиеся целители, астрологи и сектанты сливались в какой-то дьявольской пляске с толстыми советскими продавщицами, бандитами в спортивных костюмах и ставшими никому не нужными интеллигентами. Никто ничего не понимал, но большинство было уверено в том, что наступает счастливое завтра, и надо только чуть-чуть потерпеть.
В то время ("Время Слома", как он сам его называл) Румянцеву было всего 10 лет. Он только готовился к взрослой жизни, учился и играл во дворе, когда люди постарше решали, что ветер дует в их паруса и надо только уметь правильно поставить парус. Несмотря на свой малый возраст, Алексей уже понимал, что бурный водоворот перемен предоставляет стопроцентный шанс только тем, кто заранее знает все правила игры. Тогда он не мог словами выразить это своё убеждение, это пришло значительно позднее. Тем не менее, он оказался прав: и в своём сравнении ситуации с мутным водоворотом, и в оценке шансов чересчур оптимистичных граждан на "успешную жизнь".
Каким-то образом он умел концентрироваться на общем состоянии интересующих его вещей - и замирал, когда чувствовал изменения. Словно штрихи на холст, он заносил в память результаты своего анализа. Из маленьких, никому не интересных отрывков, складывались фантастические картины - но и они, расскажи их Румянцев окружающим, были бы интересны в крайнем случае любителям фантастики. Особенно учитывая реалии "времени слома".
Главным интересом для него стал этот самый водоворот перемен. Словно предчувствуя будущий интерес историков, конспирологов - но в первую очередь правоохранительных органов - к этому жутковатому периоду, он торопился составлять целостную картину. Писал какие-то очерки, заметки, вымышленные диалоги, которые лишь в его воображении выстраивались в чёткую цепь. Бросал всё, когда мышление хватало из общего потока какую-то шальную мысль, показавшуюся удачной - и писал, писал, писал...
Со временем он набросал довольно точный портрет происходящего. Мутный водоворот казался хаотичным только на первый взгляд. Оказалось, что свобода слова, предпринимательства и совести оказывались лишь яркими приманками какой-то большой медузы - и рыбы, бросавшиеся на них, неизменно погибали. Оставались в живых лишь рыбки-зазывалы, крутящиеся вокруг стрекательных клеток медузы и привлекающие новые жертвы. Те, что поумнее, обходили медузу с яркими приманками...но либо растворялись в плохо просматриваемой воде, либо их хватали оказавшиеся поблизости хищники, очертания которых пока что были очень размытыми. Впечатляли лишь их гигантские размеры.
Вот такую картину рисовал себе Румянцев. Будь он художником, мог бы даже написать её. Только вот картина эта была изменчивой: Алексей постоянно вносил в неё новые штрихи, и даже по прошествии десяти первых лет она не была законченной. Медуза вдруг оказывалась связанной с гигантскими хищниками, а хищники были похожи то на акулу, то на огромного спрута. Тем не менее, всё яснее становилась мысль, что водоворот случился не сам по себе. Точнее - не только сам по себе, не только по воле океана событий. Стало очевидным, что хищники, окружившие выплывших из разбитого аквариума империи рыбок, были не только в курсе всех возможных вариантов событий, но и сами поддерживали этот хаос. Похоже, они были в курсе всех планов Посейдона этого океана. Алексей даже придумал им соответствующее название: Хозяева Хаоса. Они специализировались на ловле рыбы в мутной воде, и сами эту воду мутили. Возможно, всё это было случайностью - но математический склад ума Румянцева отвергал этот вариант, как слишком примитивный.
Со временем он научился игнорировать информационные помехи, которые создавали рыбки-зазывалы, и понял, что весь этот процесс распада, это неумолимое приближение к центру водоворота было чрезвычайно логичным - хотя и случайным на первый взгляд. Он не мог этого понять десять лет назад, но теперь - мог. И всё свободное от работы и учёбы время, всю силу своего неординарного чутья он бросал на поиск ответа на вопрос: кто же эти Хозяева Хаоса, и какими технологиями они пользуются для достижения своих целей? Его неутомимый разум работал без перерыва. И - по крупицам, по мельчайшим атомам - находил ответы.
По прошествии пятнадцати лет, став маститым журналистом в области криминалистики, он всё ещё не закончил свой поиск. И, оглядываясь вокруг, с ужасом понял, что его труды, пожалуй, никому не понадобятся. Новая реальность окончательно разрушила остов старого мира, и те люди, которые ещё вчера держались за какие-то воспоминания и принципы, сегодня отказались от них и встроились в новый мировой порядок. Разумеется, за исключением тех, кто уехал в поисках лучшей доли на Запад. На них, впрочем, рассчитывать тоже не приходилось: уехавшие были сосредоточены на построении жизни в новых условиях, и принимали местные правила игры. Оставшихся же вместо новых технологий и культуры всё больше интересовали "выгодные кредиты" и "особые скидки". В худшем случае они вообще нигде не находили себя, сев между двух стульев. Начинали пить и незаметно деградировали, наглядно демонстрируя разрушительную силу алкоголя - правда, всё ещё смеясь над этим.
Внезапно он понял, что даже поговорить стало не с кем: все рыбы из аквариума либо погибли, либо уплыли, либо отупели от спиртного и наркотиков, либо стали зазывалами у хищников. Все прошлые мечты окружавших Алексея людей были разрушены - в отличие от его собственных надежд. Они оказались либо слишком прочными, либо просто отрезанными от реальности.
Одиночество помогали скрашивать друзья в полиции и любимая девушка. Иначе бы он, пожалуй, не выдержал. "Самое тёмное время - перед рассветом" - твердил его отец. Отца убили в середине девяностых - он серьёзно прищемил хвост кому-то из высокопоставленных покровителей наркоторговли, расцветшей бурным цветом на останках СССР. Он был одним из последних в органах, кто верил, что смутное время подходит к концу. Ещё одной опорой у Алексея стало меньше; это была тяжелейшая из всех потерь.
Затем под псевдонимом он начал писать детективы, куда вместе с вымыслом искусно вплетал найденные и тщательно сберегаемые нити знаний о Хозяевах Хаоса. Гонорары были щедрыми, а отклики читателей помогали ему вновь и вновь корректировать картину происходящего. Его обуяла безумная мечта: даже если до того, как настанет окончательный финал, он не раскроет уязвимых мест Хозяев, оставить на видном месте все накопленные знания. Рассредоточить их так, чтобы никто не мог их замолчать. Представить так, чтобы нельзя было их дискредитировать. Нанести безымянным, пока ещё бесформенным разрушителям смертельный удар. Даже из собственной могилы.
Он жил только этой мечтой, справляясь с работой и обустраивая быт. Жизнь текла размеренно и без особых изменений - пока после выпуска последнего детектива он не почувствовал на себе чьё-то пристальное недоброе внимание. И в то же время, раздвинув в стороны условности, его нашёл тот, внимания кого он никак не ожидал.
* * *
Румянцев с детства был необычным пареньком. Несмотря на склонность к спорту и точным наукам, он очень часто полагался на интуицию - это чувство у него было до странного развитым. Какой-то внутренний голос очень часто подсказывал ему, что надо делать, или под каким углом посмотреть на вещи. То, что вспоследствии оказывалось правдой, и что озвучивали как сенсации, давно было известно ему - хотя в детстве он и не доверял интуиции. Тем не менее, он часто высказывал свои догадки родственникам, отчего приводил их в смущение.
Странности мальчика достигли апогея в переходном возрасте: вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, он часами пропадал в лесу. Затем как-то отпросился на ночёвку в лес, взял с собой палатку, нож и походные приборы - и пропал. Родители успели обзвонить все морги и больницы - но все лишь разводили руками. Сын вернулся домой как ни в чём ни бывало - через неделю, окрепший и как-то неуловимо изменившийся. Уже позже, когда страсти утихли, отец заметил, что Алексей стал более жёстким и уверенным в себе. В нём появилась какая-то нелюдимость, какая-то угрюмая решительность - слишком странная для парня 16 лет.
Когда все родственники успокоились, и списали чудачество Румянцева на игру гормонов, он шокировал всех заявлением, что будет молчать 40 дней. И это во время выпускных экзаменов! Мать рыдала и умоляла его "помолчать" в конце лета - чтобы сейчас не потерять драгоценного времени: надо было закончить школу и поступить в институт. Алексей был непреклонен. Отец, полковник МВД, в растерянности играл желваками: ни его разговоры с сыном, ни угрозы, ни ремень не смогли заставить Алексея изменить решение.
Румянцев так никому и не сказал, что подвигло его за сорокадневное молчание. Отец во всём винил моду на эзотерические учения, а мать просто думала, что сын сошёл с ума. На самом же деле Алексею сказал так поступить его внутренний голос, которому он стал доверять всё больше с каждым годом. Но об этом внутреннем голосе он тоже никому никогда не говорил.
Его удивительное упрямство стало легендарным среди сокурсников на факультете журналистики, куда он, круто изменив планы, подался вместо института МВД. Отец, по начальнической привычке уже составивший за сына план учёбы и карьеры, был в бешенстве - но помешать сыну не мог.