Аннотация: И губы его, и руки она помнила, будто всё было только вчера.
И губы его, и руки она помнила, будто всё было только вчера. И тот размеренный ритм Pacifique DEEP FOREST, который заставлял их тела двигаться в унисон. А когда звучали последние аккорды, слух вдруг изменял, в виски ударял срывающийся пульс. Потом - совсем не пугающая межгалактическая тишина... Лишь спустя время новая мелодия, звучащая за стеной, проявлялась сквозь пелену экстаза. И снова - его губы и руки, и... глаза. Губы улыбались, руки не отпускали, а глаза, серые и бездонные, угрожали вечным полонением.
...Уже три года, три долгих, как тюремное заключение, года она не прикасалась к его губам, но всегда могла увидеть их, стоило закрыть глаза. А если напеть первые аккорды Pacifique, то можно даже ощутить близость с ним. И если никто не видит, можно прикоснуться к своей груди, как это делал он, запустить руку в трусики и снять их, как это делал он, можно получить удовольствие от этой близости, от сладких воспоминаний своего красивого, молодого и голодного тела.
Было бы несправедливо считать её несчастливой. Она вынула счастливый билет, когда перспективный бизнесмен Александр Полевой обратил на неё внимание.
Надо сказать, что не обратить на неё внимания он просто не мог. Рита настолько хороша собой, что иногда влюблялась в собственное отражение в зеркале. Могла подолгу стоять в ванной, разглядывая упругие ягодицы, плавный изгиб спины, высокую грудь, длинную шею и совершенный овал лица. Кожа не имела ни единого изъяна... Ещё в детстве мама говорила, что ей совсем не обязательно так налегать на языки. Она сумеет всего добиться в жизни одним лишь взмахом ресниц.
Но Рита была патологической отличницей, и, отдаваясь впервые в жизни ди-джею Димке, который, как и она, жил в университетской общаге, она мысленно проговаривала зазубренный на французском текст. А на следующий день, получив неотвратимую "пятёрку", она снова отдавалась Димке и уже кое-что чувствовала, кроме запаха его дешёвого парфюма и щемящей боли в промежности.
С той поры ди-джеев в её жизни было несколько. Она великолепно двигалась в любом танце и заводила толпу, поэтому всегда была девушкой ди-джея.
С Емелей Рита познакомилась на последнем курсе. Но наблюдала за этим огромным парнем-богатырём давно. Он не был крут, как все её дружки. Он был загадкой. Походил на сказочного Алёшу Поповича, и такой же сказочной была надежда на их знакомство. Он не заглядывал в те ночные клубы и дискотеки, где бывала Рита. Он, наверное, вообще нигде, кроме библиотеки, не зависал. Рита встречала его в столовой, в коридорах университета, один раз - на какой-то научной студенческой конференции. Вообще, Емеля - это не настоящее имя. Андрей Емельянов - один из лучших студентов филологического факультета, занимался устным народным творчеством, этносом и даже писал научные статьи в университетские и межвузовские сборники.
Впервые его взгляд скользнул по Ритиному совершенному телу однажды, когда она проходила мимо и, разинув рот, не могла оторваться от абсолютно нереальной картины: Емеля, стоя у окна, легонько обнимал хрупкое тельце малюсенькой девушки и целовал её почти в губы. Это значило, ничто человеческое ему не чуждо.
...Потом было случайное знакомство, потом - безумная любовь... И секс. Такой, который нельзя описать никакими словами. Ни на русском, ни на английском, ни на одном из пяти языков, которыми в совершенстве владела Рита.
После окончания университета Емеля ещё пару лет поработал на кафедре. И Рита была с ним.
Она совсем потеряла связь со своей тусовкой и с головой окунулась в чудесный мир народных мелодий. Вместе с Емелей она изучала этнические тексты на разных языках, слушала этническую музыку, фолк. У Емели были, наверное, все, когда-либо придуманные людьми, музыкальные инструменты. Он коллекционировал их, играл на них и умел так чудесным образом преображать старинные наигрыши, что они превращались в музыку на все времена, казалось, сливались с природой и человеческим естеством.
Не сразу, но Емеля сумел осуществить свою давнюю задумку. Он продал квартиру родителей в центре города и почти выстроил здание для клуба любителей этноса и фолк-рока. И Рита была с ним.
Им все пророчили провал. На фоне модных и ярких R'n'B-клубов их "Мельница" могла запросто сложить свои крылья ещё на взлёте. Но она держалась нечеловеческими усилиями Емели. Он приглашал столичных и зарубежных исполнителей, заявлял о себе всюду, где пусть не по зову сердца, но хотя бы из желания быть в струе новых культурных веяний, интересовались этническим направлением в современной музыке. На это уходили все заработанные деньги.
Жили в двух малюсеньких комнатках в "Мельнице". Без душа, но с туалетом. Потом Рита забеременела, сделала аборт, и что-то треснуло. Всё лишилось гармонии. Какофония и путь в "никуда" - такой стала их жизнь.
Именно тогда она познакомилась с Алексом. В их с Емелей клубе. Успешный предприниматель, живущий в столице, объезжал владения свои. Увидев однажды Риту, он не смог её забыть. Через полгода она сдалась.
...Алекс спал и был похож на ангела. Золотые волосы, прямой нос, чувственные губы. А она слегка покачивалась в ритме Pacifique и была близка к оргазму.
Её муж не был плохим любовником. Он исправно почти каждый день ублажал свою супругу. Делал это по всем правилам: после вечернего туалета при слабом свете ночника. И всегда сдерживал себя, чтобы сначала получила удовольствие Рита. Сразу всё удавалось. Но уже к концу первого месяца их совместной жизни она напрочь потеряла способность кончать, зато научилась притворяться. Теперь ложиться в постель с Алексом стало пыткой.
- Марго, - так называл её муж, - хочешь полететь со мной? - Он собирался снова посетить все свои предприятия в Сибири. - Заброшу тебя к маме. Отдохнёшь, отвлечёшься от дел. - Рита помогала и Алексу. Она всегда была рядом со своими мужчинами, всегда становилась их дополнением. Если даже очень хорошо подумать, каковы её личные пристрастия в этой жизни, ничего не придумается. Этих пристрастий просто не было. Теперь она помогала Алексу работать с зарубежными фирмами. Знание языков, общая эрудиция - всё делало красавицу жену предметом всеобщего восхищения и даже зависти со стороны некоторых партнёров.
- Конечно, - просияла Рита, чем доставила удовольствие и Алексу.
Пожить немного у мамы - всегда в радость. Петухи по утрам, мамины вареники и оладьи с топлёным домашним маслом...
Уже на следующее утро Рита наслаждалась их райским вкусом.
А вечером неслась на такси в город. Она могла сделать это много раз и раньше. Алекс считал, что Рита должна бывать в родительском доме, уважал тёщу и чуть ли не каждые полгода позволял жене бывать у неё. Иногда появлялась мысль тайком пробраться в "Мельницу", посмотреть, как там. Но что-то останавливало. Последнюю пару недель Рита не переставала думать о Емеле. Он снился ей, виделся в толпе, она изнемогала от желания. Однажды даже флиртовала с парнем из офиса, у которого тоже были длинные русые волосы, как у Емели, и серые глаза.
...До боли знакомые улицы, чуть поменявшие наряд на более современный рекламный прикид, сверкали огнями и бередили душу ностальгическими воспоминаниями. Эти воспоминания обострялись по мере приближения полуночи - времени, соединяющемся в памяти с часами беззаботной весёлости и ожидания какого-то чуда, которое является неотъемлемой частью мироощущения в молодые безвозвратные годы.
"Мельница" издалека приветливо махала крыльями, усеянными огнями, и вблизи производила приятное впечатление. За эти годы вокруг красного кирпичного здания выросли деревянные столики под соломенными навесами. И теперь в свете каких-то очень похожих на настоящий огонь фонарей вокруг них толпились мужчины и женщины, потягивали пивко, играли на гитарах, что-то напевали, покуривая травку. Из клуба Рита услышала знакомый голос БГ.
Сердце так барабанило, что стук можно было услышать, если чуть приглушить музыку. У самого входа захотелось вернуться... Потом нестерпимо - войти, вбежать внутрь! Его ведь может там уже и не быть. Эта мысль раньше не приходила в голову, а теперь показалась очень даже реальной.
Рита блуждала взглядом по толпе, а ноги сами несли к стойке. Привычка... Но стойки на месте не оказалось. Её перенесли. Пока искала бар, боялась смотреть туда, где обычно творил священнодейство Емеля. И вдруг чуть охрипший баритон:
- Если мантра Будды Чинрези в исполнении БГ настроила вас на отдых и помогла отстраниться от повседневных забот и проблем, то самое время...
Рита не дослушала, чьей музыкой будет наслаждаться публика, ноги подкосились, и она, ухватившись за стойку, медленно нащупала табурет, села.
- Ритка?.. Ты что ли? Откуда?
- Костик... Привет...
- Не понял...
- Ну, что ты не понял? Может, поздороваешься? - немного стала приходить в себя Рита.
- ЗдорОво... А мы тебя по ящику смотрели. Тебя как сюда занесло?
Руки Риту не слушались. Она взяла предложенную бутылочку с пивом и чуть не облилась. Уже пела красивым голосом Пелагея, уже кружились по залу подвыпившие девицы, а она думала, не слыша Костика, что он может вот-вот подойти сзади и попросить стакан воды. Он делал так часто в течение вечера и ночи. Раньше...
- А у вас тут всё изменилось в лучшую сторону.
- Ага. - Костик обрадовался похвале и, натирая стаканы, начал рассказывать, что "Мельница" теперь самый популярный клуб в городе, они завели свой сайт в Интернете, что эта самая Пелагея и даже Желанная здесь недавно живьём выступали, что теперь ещё бывают и джазовые вечера, целую неделю играл Бутман, и... Костик заткнулся. Точно хотел что-то про Емелю рассказать, но вместо этого спросил:
- Ты что, ушла от своего миллионера?
Рита усмехнулась:
- Нет. С чего ты взял?
- Да так, я просто подумал... Ты же здесь уже года два не появлялась...
- Три.
- Что?
- Три, говорю. Три года.
- Да ты что?! Уже три года? Во время-то бежит... - Молоденький, стриженый ёжиком паренёк казался смешным, причитая, как старушка на завалинке.
Рита потихоньку начала приходить в себя. Знакомая атмосфера, запах спиртного и, кажется, свежеструганной доски или сена... У Емели был один секрет...
- Рита? - прозвучало как гром.
Она не сразу обернулась. Не могла справиться с собой. В груди будто пустота образовалась, и в неё воду холодную залили. Теперь не только голос и руки дрожали, всё тело ходуном ходило. Да что же это? Чего трястись?
Он совсем не изменился. Чисто выбрит, румян, волосы по плечам, капельки пота на лбу. Смотрит как обычно и улыбается... чуть-чуть. С Емелей она всегда забывала, насколько хороша собой. Он всё равно был лучше.
- Привет...
- Я думал, мне показалось.
- Я тут проездом... - начала оправдываться Рита.
- Проездом? - Емеля отпил немного из заранее приготовленного Костиком стакана и сел рядом. Не глядя на Риту, продолжил:
- И куда едешь?
Рита поняла, что выкрутиться из глупой придумки не удастся. Да и надо ли? Зачем вообще врать? Кому? Ему, кто всегда знал про неё всё заранее? Когда она терзала себя сомнениями, ехать в Москву с Алексом или нет, он сказал: "Не мучай себя, Ритка, так или иначе, твою красоту должна увидеть столица". Потом они ещё жили вместе почти три месяца. И он делал вид, что ничего не происходит. Зачем?.. Горький вкус пива и воспоминаний чуть было не выдавили слезу из огромных Ритиных глаз.
- Ну, не хочешь - не говори.
Емеля залпом осушил стакан и, как фрегат, пустился по живым танцующим волнам. Он был слишком высок, чтобы казаться частью этих волн. Вдруг к правому борту приклеилась весьма выдающаяся из общей массы русалка - девушка с шикарными русыми волосами, водопадом спускающимися по спине до самых ягодиц. Рита не сразу узнала в повисшей на шее у Емели девице Лизу-подлизу. Емеля её так называл. Раньше...
Они познакомились с Лизкой в "Мельнице". Та являлась каждый выходной и, напиваясь всякий раз до чёртиков, начинала приставать к мужикам, лезть на сцену, за пульт к Емеле. Короче, творила беспредел. И всегда была одна...
Как-то Рите не удалось вовремя усадить беспокойную посетительницу в такси, и та ночевала в маленькой комнате за стеной танцзала. Эту комнатку Рита обозвала предбрачником, когда Емеля однажды во время своего перерыва предложил там немного покувыркаться.
- Этот диван - наше добрачное ложе, - сказал он.
- А эта комната - предбрачник.
...Спала Лиза на том самом диванчике, бредила полночи, а потом начала звать на помощь, видимо, продрав пьяные очи и обнаружив вокруг незнакомый интерьер.
- Кончай дебоширить, дурёха! - попыталась приструнить её Рита.
Лизка заверещала дурным голосом и стала протискиваться между стеной и диваном, желая спрятаться от голой девки, походившей на ведьму в тусклом свете малюсенького ночника, который никогда не выключался даже днём в комнате без окон.
Рита с трудом извлекла пахнущую свежим перегаром Лизавету из её укрытия и оставшуюся часть ночи сначала объясняла ей причины происходящего, а потом выслушивала горестные признания девушки, которой якобы патологически не везёт в любви.
После той ночи началась странная дружба втроём. Емеля тяготился постоянным присутствием третьей лишней, но терпел, потому что Рита жалела Лизу и пыталась скрасить одиночество новой подруги.
Неизвестно, сколько продолжалась бы эта дружба, если бы ни один случай, быстро расставивший всё на места.
В тот злополучный вечер Емеля играл без остановки. Был в ударе, покорил всю публику своей белозубой улыбкой и остроумием. Лишь пару раз ставил какие-то шаманские мелодии, сам танцевал и довёл Риту до того сладкого состояния, когда уже никакая сила не могла удержать от безрассудного и бесстыдного действа за стеной танцзала всего в паре метров от людской толпы.
Неожиданно, без объявления, после шаманского бубна полилась знакомая мелодия DEEP FOREST. Зрачки волшебных Емелиных глаз были расширены, как у котяры, выслеживающего воробья. Он сжал Ритино запястье и увлёк за собой в полумрак соседней комнаты. Дверь осталась слегка приоткрытой, но Рите было всё равно. Даже если бы Емеля овладел ею посреди зала, она не стала бы сопротивляться.
Когда все органы чувств могли воспринимать лишь его прикосновения, дыхание и аромат его разгорячённого тела, всё её естество настроилось на размеренный ритм Pacifique, Рита вдруг ощутила прохладные ладошки на своих плечах, несмелые поцелуи: сначала в висок, потом в щёку и... в губы. Сквозь пелену Рита видела пушистые Лизины ресницы.
Мозг отказывался работать, а тело могло лишь подчиняться мелодии, которая играла уже по третьему кругу. Емеля всегда использовал эту уловку, чтобы не спешить.
...Потом всё пошло наперекосяк. Когда Рита уже не могла терпеть, Емеля оказался в вездесущих Лизиных руках. Незваная гостья переключила внимание парня на себя. Рита, сцепив зубы, ждала, потом ощутила такую растерянность, безнадёжность и неудовлетворённость, что с силой оттолкнув Емелю, вскочила и, на скорую руку застёгивая и поправляя одежду, побежала на улицу через чёрный ход.
Несколько дней Рита не возвращалась в "Мельницу". Она не знала, получила Лиза-подлиза тогда своё или нет, только очень скоро перестала сердиться на Емелю. Ведь в тот момент ей и самой было безразлично то, что Лизка оказалась в их предбрачнике.
Рита вернулась домой, а через пару месяцев в клуб пришла Лиза. Извинялась, говорила, что любит их обоих, что жалеет о случившемся, что ничего подобного больше никогда не произойдёт. Емеля сначала заартачился, но Рита снова убедила его, что Лизу нельзя оставлять одну...
Теперь, когда Лизка обнимала Емелю, Рита вспомнила и ещё кое-что, чему прежде не придавала значения. Лизкины советы... про Алекса:
- Как я тебе завидую, Рита! Не могу себе представить такую дуру, которая отказалась бы от Алекса Полевого. Правда, Костик? - Лизка звала в союзники Костика, а тот пожимал плечами и улыбался...
...Костик, который спустя три года совсем не изменился, растерянно смотрел на Риту, а она - то на него, то на очередную бутылку пива в руке. Резко встала, чуть пошатнувшись, развернулась на каблуках и, широко, но неуверенно шагая, направилась к выходу.
- Ритка, ты куда? Рита!.. - Костик надрывал глотку, стараясь перекричать динамики, но Рита не оборачивалась.
Выскочив на улицу и глотнув свежего воздуха, она ощутила такое опьянение, что ни идти, ни даже присесть на скамейку не могла. Едва добравшись до ближайших кустов, упала на газон ничком и, скрючившись, стала скулить, как бездомная собака. Хотелось плакать, но именно теперь ничего не получалось. Так насухую и провыла неизвестно сколько времени. Только вдруг начала замерзать, поднялась на колени, потом встала на ноги и поняла, что потеряла сумочку с деньгами и мобильником...
В голове прояснялось, и Рита пошла в обход "Мельницы", завернула за угол, потянула на себя ручку маленькой двери чёрного хода, вошла. Пройдя метра три, оказалась в слабо освещённой комнате-предбрачнике, что соединяется с их с Емелей старым жилищем и залом одновременно. Там - видавший виды диван, кресла, на столике - куча журналов, пепельница с окурками... Все стены в афишах, и огромное, треснутое в двух местах, зеркало. Рита всегда говорила, что надо выбросить его, но почему-то оно до сих пор было здесь. Оттуда смотрела будто совсем не та Рита. Очень взрослая... Только теперь она поняла, что время всё же оставило свой след: три года назад в зеркале отражалась мордашка с бесформенной чёлкой каштановых волос, почти без косметики. Теперь - строгое, яркое лицо и ровная линия каре, высокий открытый лоб.
Рита заправила блузку и поправила бюстгальтер, на всякий случай безуспешно попыталась открыть дверь в комнату, которая служила когда-то им с Емелей спальней, села и, наконец, прилегла на диван. Звучала музыка за стеной. Раньше на этом диване в перерывах...
Чего она ждала? Это не было ясно даже ей самой. Но больше не увидеть Емелю она не могла. Она предложит ему себя... вместо Лизы. Емеля может отказаться. И она просто уйдёт. Навсегда. А если он согласится... Тогда ничего уже неважно. Тогда, хоть потоп...
...Рита почувствовала, как его сильные руки бережно приподняли её с дивана, как прижали к груди, как её тело парило, поддерживаемое им, и как оно опустилось в прохладную постель. Она не хотела просыпаться и абсолютно забыла о ревности, которая ещё час назад терзала её сердце.
И он не хотел разбудить Риту... Медленно, стараясь не прикасаться, расстёгивал пуговки на блузке... Одну за другой. Снимал её, юбку, лифчик... Рита боялась просто потерять сознание. Всё внутри снова выхолостилось, требовало наполнения. Пустота щекотала. И в груди, и в животе, и там, где теперь было средоточие желания - наболевшего трёхлетнего желания.
Почему он не прикасается к коже? Пусть сожмёт её в объятьях! Пусть косточки хрустнут! Пусть... Тёплые сухие губы - на внутренней стороне бедра. Дыхание слабой струйкой течёт вниз по коже. Как вода... Наверное, уже простынь вся мокрая. Дыхание всё течёт и течёт, и всё ближе и ближе...
Ноги онемели, и стон уже не сдержать в груди. Он снял майку, обдав её знакомым ароматом, и накрыл своим телом, прижав к постели, надавив на лобок... Так плотно... И сразу вокруг в пространстве заиграла мелодия. Pacifique... Заставила двигаться ей в такт.
Спустя минуту, разомлев от тепла, что стекало с кончика его языка ей в рот, по шее, груди, соскам, замерев в сладкой истоме от ритмичных движений выпуклости под его брюками вдоль раскрытой в вожделенной готовности ложбинки между ног, она кончила, задохнувшись и едва протиснув глухой стон сквозь глотки недостающего ей воздуха.
Но не успела обжигающая волна пройтись по телу, как новое желание охватило и стало подгонять вперёд. Она непослушными пальцами рвала застёжку на брюках Емели. Он поймал её тонкие кисти, сгрёб их в охапку и сам расстегнул штаны. Снял её трусики и вошёл внутрь, чуть сомкнув бёдра. И снова ритм знакомой мелодии не давал сбоя. И снова в конце в виски ударил срывающийся пульс.
Потом - совсем не пугающая межгалактическая тишина...