Гул шумного проспекта стихает. Стильные черные ботинки неспешно меряют шагами сухой асфальт. Легкий ветер поднимает с тротуара редкие желтые листья и бросает их на идеально отутюженные брюки пешехода. Листья не задерживаясь летят дальше.
Мужчина в элегантном костюме и распахнутом плаще идет по городу, наслаждаясь золотой порой бабьего лета. Он походит на хорошо оплачиваемого управляющего из какой-то коммерческой конторы, которыми кишит центр города, оставившего личный автомобиль на стоянке ради прогулки в погожий осенний вечер.
Улица сбросила с себя суету "часа пик", заходящее солнце окрасило ее в радостные оттенки оранжевого.
Летняя веранда кафе гостеприимно распахнута. За столиками - людно. Из упрятанных где-то колонок доносится негромкая тягучая музыка, но в ней тонут звуки редко проезжающих мимо машин.
Прохожий поднимается на веранду и обводит ее глазами в поисках свободного столика. Навстречу ему спешит официантка. "К сожалению, все занято," - она сама любезность, - "Вы не будете возражать если я вас к кому-нибудь подсажу?" - продолжает она явно заискивающе.
Прохожий улыбается ей открыто и явно ободряюще: "Нет, девушка не возражаю..." - и лукаво прищурившись добавляет - "Более того, я всерьез рассчитываю, что соседство будет мне интересным..."
Официантка непонимающе оглядывает фигуру Прохожего и удаляется, бормоча под нос: "Странно... Странно слышать такое обращение от состоятельного сноба..."
Тлеющая сигарета лежит в пепельнице на столе. Изящная женская рука ставит на стол высокий бокал с коктейлем. За столиком одиноко сидит хрупкая темноволосая девушка. Она задумчиво смотрит на улицу, наблюдая за немногочисленными пешеходами.
К ее столику подходит официантка: "У нас сегодня многолюдно... Нет свободных мест... Вы не возражаете если я к вам подсажу человека?" Не повернув головы, девушка рассеянно кивает и продолжает смотреть на улицу. Она явно раздумывает о чем-то своем, машинально гоняя соломинкой льдинки в бокале с коктейлем.
Веранда кафе плывет, как маленький островок человеческого тепла, приютившийся под сенью старых желтеющих деревьев, на залитой багряным золотом солнца улице, в большом городе, раскинувшимся паутиной дорог и домов под подернутым перьями облаков небом. В небе догорает еще один погожий осенний день.
На фоне заката слышится голос, медленно произносящий слова на непонятном языке. Звучит торжественная музыка, напоминающая католический орган.
Закатное солнце уменьшается и становится отражением в широко раскрытых глазах сидящего за столом Прохожего.
Музыка и голос резко обрываются. Их замещает общий звуковой фон веранды кафе. Из взгляда Прохожего исчезает нечеловеческое выражение. Он слегка пробует губами красное вино из своего бокала и переводит глаза на соседку. На столе перед ним - остатки легкого ужина, перед девушкой - опустевший бокал.
Девушка держит на уровне своих глаз бокал с новым коктейлем. Она задумчиво наблюдает сквозь стекло за медленным танцем истаявших кубиков льда иногда подталкивая их соломинкой. Девушка думает (медленно плывущие кубики льда в бокале, преломляющийся в стекле взгляд ее глаз, преломляющийся в причудливое отражение сидящий напротив Прохожий, ее голос за кадром): "Человек, подсевший за мой столик, чем-то располагает. Я не думаю, что меня мог расположить кто угодно, пусть даже после второго коктейля. Хотя, если быть честной, я не желаю думать... После вчерашней встречи мне совсем не хочется думать... Зачем ему надо было ворошить прошлое, нас разделил год... Целый год... "Уже ничего не вернешь, и не стоит ничего возвращать," - буду повторять, как мантру, буду стараться не думать, буду стараться не чувствовать..."
Прохожий сидит, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Он несколько раз затягивается сигаретой и, созерцая темнеющее небо, чему-то блаженно улыбается.
Прохожий протягивает руку к столу за вином и словно спотыкается на обращенном к нему взгляде соседки по столику. Взгляд девушки полон боли и тревоги.
- Наверное глупо рассказывать о больном первому встречному... - начинает девушка.
- Прошу вас... Не смущайтесь... - лицо Прохожего принимает участливое выражение, он приподнимает приветственным жестом бокал с вином, всматривается в глаза девушки.
- Знаете, порой очень сложно любить и не менее сложно чувствовать себя любимой, - с возбужденным придыханием продолжила девушка, - Кажется, что все кончилось и забыто... Кажется, что все за спиной... Но когда возвращается что-то из прежней жизни, из той, когда я была невыразимо счастлива... Хочется презреть горе и лететь... Но крылья давно сломаны и поэтому, увы...
Девушка делает паузу, потерянно упершись глазами в стол, и вновь обращается к своему визави: - Не так ли?
- Любовь - это религия, а может быть религия - это любовь, - быстро отвечает Прохожий. - Я всегда был неравнодушен к теологическим изысканиям. Однако, боюсь, что вам пока будут вредны некоторые плоды моих поисков... - на этих словах он слегка хмурится. - Простите, я перебиваю...
- Вы когда-нибудь были маленьким? - неожиданным вопросом продолжает девушка, - Однажды в детстве я забралась в кладовую, закрыла за собой дверь, и тут почему-то погас свет. Наступившая темнота была ужасна, она душила меня, она была липкой и пахла пылью и тленом, я подумала, что никогда оттуда не выберусь и закричала, дико закричала...
Напряженно облокотившись на стол, Прохожий внимательно следит за ее лицом, явно озабоченный близким к истерике состоянием собеседницы.
- ...На крик пришел мой отец, я увидела только его силуэт на фоне льющегося из дверного проема света, он разыскал меня среди коробок, куда я пыталась спрятаться от обступившей меня темноты, взял на руки и вынес на балкон, и я снова смеялась небу и солнцу. Оказалось, что в кладовой просто перегорела лампа... Господи, какие глупости я вам рассказываю... - девушка смущенно отводит глаза в сторону и, пытаясь успокоиться, делает из стакана долгий глоток.
- В человеческом горе нет места глупости, - Прохожий выпрямляется в кресле и произносит, медленно чеканя каждое слово:
- В этом мире всегда открывается дверь, к нам всегда возвращается свет, нас всегда находят чьи-то сильные и ласковые руки.
- Как странно вы говорите, - задумчиво произносит девушка, медленно поднимая взгляд на собеседника, - В ваших словах невозможно усомниться... Вероятно с вами очень трудно спорить...
На этой фразе ее глаза встречаются с глазами Прохожего.
Звуковой фон кафе стихает и девушка видит отраженное в глазах ее собеседника закатное небо, слышит звуки органа и низкий голос, неспешно роняющий слова на незнакомом языке.
Испугавшись, она отдергивает взгляд. "Я говорила, что я ужасная дура..." - произносит она скороговоркой, стараясь не смотреть в сторону своего соседа Суетливым движением сбрасывает в сумочку свои сигареты, продолжает бормотать ни к кому конкретно не обращаясь: "Вчера я отвергла эти руки..."
Девушка быстро встает из-за стола и опрометью бежит прочь из кафе, бросив по ходу несколько купюр изумленной официантке. Ее силуэт исчезает в неверном вечернем свете.
Прохожий, прищурившись, смотрит с веранды кафе туда, где еще секунду назад бежала незнакомка. "Грех гордыни..." - размеренно шепчет он, в задумчивости затягивается сигаретой и раздраженно тушит ее в пепельнице. После чего поспешно поднимается от стола со словами: "Счет!"
По узкой улице, зажатой стенами домов, движется желтое такси. Водитель отрывается от дороги и бросает подозрительный взгляд на сидящего рядом с ним пассажира. На переднем сиденье - Прохожий. Его взгляд устремлен в точку прямо перед собой, пальцы рук причудливо переплетены, губы беззвучно шевелятся.
"Помедленнее, пожалуйста," - обращается Прохожий к водителю, и продолжает себе под нос - "Определенно, куда-то направо... Не могу разобрать..." Водитель бросает на него еще один косой взгляд и неодобрительно качает головой.
Внезапно прохожий прерывает транс и с радостной улыбкой говорит водителю: "Значит так, сейчас выезжаем на проспект, по нему - три квартала, потом свернем с перекрестка под стрелку и почти сразу во дворы... Мне туда. Теперь я знаю точно..."
Дым застилает помещение небольшого бара. Все места заняты, несколько человек сидят на высоких табуретах у длинной стойки. В зале стоит гул голосов, порой перекрывающий негромкую музыку.
Виктор угрюмо сидит напротив перетирающего посуду бармена. Перед ним небольшой графин с остатками водки и тарелки с какой-то снедью. Взгляд Виктора сосредоточен на лежащем у него под носом нетронутом бифштексе. Глаза мутные и воспаленные, - он много выпил и почти не спал прошлой ночью. Виктор непричесан и одет довольно небрежно - ворот мятой рубашки расстегнут, узел ослабленного галстука болтается на уровне груди. Бармен вопросительно косится на его одинокую фигуру.
Виктор решительным жестом доливает остатки спиртного в рюмку, опрокидывает ее одним махом, не морщась. Не прикасаясь к еде, двигает опустевший графин и несколько купюр бармену; говорит протяжно и мрачно: "Милейший, повторите четыреста..." После чего достает сигарету, прикуривает нервными, дрожащими пальцами и возвращается к безмолвному созерцанию лежащего на тарелке бифштекса.
Бар гудит как пчелиный улей. Кажется в нем нет ни одного человека не занятого беседой, ни одного человека, пришедшего без компании. Одинокая фигура Виктора, горбится над барной стойкой как инородное тело. Издали видно как к нему пытается подсесть какая-то девушка, но Виктор машет руками и она отходит.
- Ваши четыреста, - бармен ставит перед Виктором свеженаполненный графин. - Вы в порядке?
- Не волнуйся, мастер. Пить умею. К тому же сегодня у меня есть один замечательный повод... - неожиданно замолкнув, Виктор наполняет очередную рюмку, однако не спешит ее опрокидывать.
Не обращая больше внимания на бармена, он поднимает рюмку к глазам и, сощурив один, смотрит на преломляющиеся в стекле ряды бутылок за барной стойкой. Проводя своим "наблюдательным прибором" вдоль полок со спиртным Виктор думает: "Как много бутылок... Как много еще можно выпить... Мне нельзя было видеть Ирэн, нельзя было ей звонить, нельзя было назначать ей свидание... Прошло столько времени... Мне ни в коем случае нельзя было звонить Ирэн... Наркоман не должен браться за шприц, а алкоголик - за рюмку, иначе его тихие мучения никогда не кончатся..."
"Ваше здоровье и счастье, Ирэн!" - громко произносит Виктор вслух и залпом пьет водку, вновь не морщась и не притрагиваясь к еде. На шумный возглас одиноко сидящего человека в баре поворачивается несколько голов.
Виктор встречается глазами с настороженно-вопросительным взглядом бармена. "Что? Не нравлюсь?" - агрессивно спрашивает он бармена. Тот отмалчивается, но взгляд не отводит. "Так... Понятно..." - тянет Виктор - "Посетитель пьян и должен буянить?" Не дождавшись от бармена ответа, он продолжает: "Идя навстречу пожеланиям трудящихся..."
Виктор обводит взглядом зал и останавливает его на сидящем у дальнего конца стойки человеке, спрятавшем лицо в поднятый воротник длинного плаща. Виктор тычет в него пальцем и громко произносит: "Your name Bond? James Bond?" (Твое имя Бонд? Джеймс Бонд? - англ.) Затем он неловко спускается с высокого табурета и направляется к намеченной жертве, засучивая по дороге рукава пиджака.
Бармен молча наблюдает за дальнейшим развитием событий, сняв с телефонного аппарата трубку. Вялый блюз, доносящийся из динамиков, сменяет энергичная мелодия.
Виктор приближается к сидящему за другим концом стойки человеку слегка покачиваясь. Тот совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг. Кроме чашки кофе его ничего не интересует. Из-за поднятого воротника серого плаща видны только волосы, уложенные в идеальный пробор.
"Скажите пожалуйста..." - начинает Виктор наглым хулиганским тоном, дергая незнакомца за плечо. Незнакомец разворачивается и Виктор видит лицо Прохожего. Их взгляды встречаются.
Мир вокруг Виктора начинает вращаться. Звуковой фон бара стихает и Виктор видит отраженное в глазах незнакомца звездное небо, слышит звуки органа и низкий голос, неспешно роняющий слова на незнакомом языке. Это длится недолго. Лицо Прохожего, не участвовавшее во всей этой круговерти, озаряет дружелюбная улыбка и Виктор снова ощущает себя твердо стоящим на ногах в маленьком прокуренном баре. В баре стоит гул голосов и играет медленный блюз.
"Скажите пожалуйста..." - тон Виктора напоминает тон нашалившего и просящего прощения ребенка. - "Почему, когда умирает лев, его место всегда занимают гиены?" В ответ Прохожий тихо и мелодично смеется, приглашающим жестом показывает на стоящий рядом табурет и, внезапно посерьезнев, отвечает вопросом на вопрос, четко чеканя каждое слово: "А умер ли лев? Вы уверены?"
Бармен наблюдает за тем, как присмиревший Виктор вновь карабкается за стойку и удовлетворенно кладет снятую трубку на телефонный аппарат.
Виктор и Прохожий сидят рядом за стойкой бара. Виктор по-прежнему помят и расхристан, костюм Прохожего безупречен.
- Если честно, я толком не знаю про льва, - дружелюбно говорит Виктор, судя по его виду он как-то мгновенно протрезвел, - Но я не прочь опрокинуть с вами рюмку-другую для разъяснения вопроса.
- Охотно, - отвечает Прохожий - Бармен! коньяк!
С любезной улыбкой бармен протягивает им две больших коньячных рюмки.
- Простите, ради Бога... - говорит Прохожему Виктор, - Всему виной любовь... Я пью вторые сутки... Чуть вас не обидел...
- Это было бы нелегко сделать, - отвечает Прохожий, чуть улыбаясь, - К тому же если учесть ваше состояние...
- Да нет... Поймите... Все кончилось год назад... Для нее... И она тут же решила закончить все для меня... - путано начал Виктор, - У нас остались общие друзья, общие знакомые... Мы никогда там не встречались... А я... Я с удовольствием внимал любому известию о ней, слушал любую сплетню, какой бы горькой она для меня не была... Я ждал какого-то послания, какого-то тайного знака от нее, мне очень хотелось его получить... Порой я напоминал себе сумасшедшего, собирающего все бутылки на морском побережье, в тщетной надежде обнаружить адресованное ему письмо... Каждый день я выходил на берег, но волны не приносили ничего, кроме пустоты, а в бутылках я находил только грязные водоросли, песок и ил...
Виктор сделал большой глоток из коньячного стакана, вкус содержимого его явно ошарашил. Прохожий внимательно следил за каждым движением собеседника.
- Замечательный напиток... - немного отступает от наболевшей темы Виктор, - С него словно трезвеешь... Голова делается совершенно светлой... Как имя этого дара богов?
- Название вам ничего не скажет, хотя это действительно дар... - отвечает Прохожий, - Все зависит от времени, места и общества. Вряд ли это здесь повторится... По крайней мере с вами... Так что там у вас случилось?
- Совсем недавно я решился, - продолжает Виктор, - В моей жизни сложилось все, о чем я только мечтал в те годы, когда она была рядом. Я посчитал, что весь мой сегодняшний успех по праву принадлежит ей...
Прохожий согласно кивает головой и указывает на опустевшие рюмки бармену.
- ...Потому что именно она стояла в начале того пути, который я наконец прошел... Я нашел новый телефон Ирэн, я позвонил ей, мы встретились...
Бармен вновь ставит перед собеседниками коньяк и поспешно отходит.
-...Она отказалась от всего, что я ей предложил! - с этими словами Виктор опрокидывает коньяк залпом. Он явно взволнован и не знает, что к этому добавить. Прохожий внимательно смотрит на него, но хранит молчание.
- Наверное, я забыл представиться, - Виктор неловко протягивает руку, пытаясь заполнить возникшую паузу.
- Не стоит, я и так знаю о вас больше, чем вы думаете, - быстро отвечает Прохожий, - Приятно было побеседовать, но извините ґ- пора, пора, пора... - с этими словами он легко соскакивает с высокого табурета, - Кстати, попробуйте еще раз, Ирэн вас любит, я знаю это совершенно точно, и, прошу вас, еще раз хорошенько подумайте: "А умер ли лев?" Всего доброго!
Прохожий кидает бармену несколько крупных купюр и направляется к выходу. Виктор ошарашенно смотрит ему в спину. Прохожий скрывается за дверью.
- Постойте! Откуда вы знаете... - наконец кричит Виктор и кидается следом.
Виктор выбегает на улицу ночного города. Он всматривается в темноту, пытаясь различить фигуру собеседника в неверном свете фонарей. На улице тихо и пустынно. Виктор смотрит направо. Внезапно тишину разрезает звук хлопанья крыльев большой птицы. Виктор поворачивается в другую сторону и бежит на звук. Звук стихает, в ночном небе проскакивает легкая тень. Виктор запутывается в чем-то мягком, лежащем на тротуаре, и останавливается.
Он смотрит себе под ноги и поднимает с асфальта брошенный кем-то серый плащ. Рассматривает его, узнает и, недоумевая, шепчет: "Это же его..." В этот момент плащ тает в руках Виктора, без следа растворяется в ночном воздухе. Какое-то время остолбеневший Виктор смотрит на свои опустевшие руки. Потом он поднимает голову в небо и с лицом ничего не понимающего человека отходит к стене дома, прислоняется к ней, закуривает.
Виктор достает из кармана мобильный телефон, находит в списке нужное имя и жмет кнопку вызова. В трубке слышатся длинные гудки. Дождавшись соединения, Виктор произносит: "Ирэн... Это опять я... Прости... Кажется я напился..."