Ночью прошёл дождь, и трава вокруг дома была мокрой, и крупные, словно застывшие, капли сверкали на капоте, на крыше, на стёклах. Виктор запустил двигатель, затянул ручник и, стараясь не ступить в лужу, прошёл к калитке, на ходу выуживая из кармана джинсов ключ от почтового ящика.
"Городская ремонтная служба быстро и качественно отремонтирует на дому..." - в урну.! Таких бумажек уже полный сортир, а за один вызов эти "быстрые и качественные" сдерут, как... "Центр дианетики ..." - в урну! "Свидетели Йеговы..." - туда же! "Желаете ли Вы воз-вращения нашему городу его исторического наименования Штинкненштадт?" - в урну! "Орга-низация купит...". "Организация продаст..." "Снятие сглаза..." - в урну, в урну, в урну. На сегодня, кажется, всё. Ничего осмысленного...
- Получку опять не дадут, наверное! - крикнула Ольга из передней. - Заскочи в сберкассу, сними хоть сотни две - с долгами рассчитаться!..
- Хорошо, - сказал Виктор. Он сунулся в машину, утопил "подсос", захлопнул дверцу и поднялся на крыльцо. Ольга протянула ему сберкнижку.
- Ну, я поехал, - сказал он. - До вечера! Не скучай!
Он сел за руль и вывел машину за ворота. Налево по переулку, потом - по главной улице, и вот уже шоссе. Хорошо, что за машину они успели расплатиться, прежде чем преподнесли этот неожиданный кукиш с маслом насчёт зарплаты. Ну-ка, покатайся туда-сюда автобусом! Это тебе не к тёще на блины, а на работу! Впрочем, чего кататься, если они так и не соберутся платить... Да вздор, не может быть такого - заплатят, куда денутся!..
Шоссе уже просохло, ехать было одно удовольствие. Если б ничто не омрачало горизонт. Странно как-то идут эти реформы, обещали ведь совсем другое. Правда, по ТВ утверждают, что вся беда в том, что эти самые реформы как раз почему-то не идут... А этот, как его... - тоже хорош! За что, мол, платить, если в космопорту знай себе сидят да перекуривают! Правильно, перекуривают, а что делать?! Новый магистральный планетолёт космозавод прямо со стапеля продал "на иголки", грузов нет, спрос на пассажирские перевозки упал. Планетолёты сидят на стоянках, технари курят, пилоты груши околачивают. Газеты раздувают слух про озоновые дыры, взбудораженное население митингует, требуя запретить полёты, а власти смотрят сквозь пальцы, а то и откровенно потворствуют. Можно подумать, что наверху задались целью космодром с космозаводом уничтожить. Это, конечно, вздор, такого просто не может быть, но откуда столько безалаберности?! А консерваторы тому и рады: брюзжат про саботаж, да пятьдесят восьмую поминают...
Он сбавил скорость, завидев впереди знакомый дорожный указатель. Вот ещё нелепость! Кому помешал на карте город Пионерск - колыбель межпланетных сообщений и первых вне-солнечных экспедиций?! Три с лишним века назад поставили у вонючих болот крепостцу, да и нарекли на немецкий лад по тогдашней моде, а теперь кому-то это ароматное имечко1 вспом-нилось! И, что интересно, горсовет перед этими "инициативниками" чуть ли не на задних лап-ках пляшет, а ведь на одну смену табличек сколько денег пойдёт! Ну и времена - ничего не понять...
Впереди зажёгся красным глаз первого на пути светофора. Виктор выключил передачу и пустил машину накатом.
Космопорт простаивал по-прежнему. Зарплаты не предвиделось. Около десяти часов села грузовая машина, обслуживающая дальнолёты научников. Пилот рассказал, что оба корабля отстыкованы от базы, выведены на стационарную орбиту, на борт снова посажены дежурные экипажи, а экспедиция отложена на неопределённый срок.
Заговорив о научниках, помянули местных физиков и затеянный ими эксперимент с забро-сом в будущее. Впрочем, НИИ Физических Проблем тоже сидит теперь без денег, так что, надо полагать, эксперимент со дня на день свернут. Кроме того, ходят слухи, что возникли какие-то весьма неприятные побочные эффекты. Так что, хотели физики прыгнуть в будущее, да сорва-лись, как пёс с забора...
2.
Виктор запер дверцу и, обогнув машину, ступил на тротуар.
Что-то изменилось.
Не стало вереницы лип, высаженных вдоль проезжей части. Не стало привычного уличного шума. Не стало тени от семиэтажного дома напротив, да и самого дома не стало. Где-то зацо-кали копыта, загремели окованные железом колёса, а в нос ударил резкий запах хлева.
Виктор обернулся. Перед ним красовался невесть откуда взявшийся усатый детина в голу-бом мундире.
- С приюта господина Раппопорта, должно быть! - пробасили с противоположной стороны. Там возвышался верзила ещё более бравого и нелепого вида в таком же обмундировании. - Как сторож ихний запьют на посту, так, знамо, и бегут они оттель в неглиже ... Глянь, каки подштанники расчудные! - он указал на джинсы Виктора.
- А может, это... иностранец какой, а? - усомнился первый детина. - Ноне много их разве-лось, да всё с причудами. Намедни в речке купались - срамно смотреть, панталоны бабьи, ей-богу...
- Ты, мил человек, из каковских будешь? - неуверенно поинтересовался верзила, обраща-ясь к Виктору. - пачпорт у тя есть, али друга кака бумага?
Виктор, ничего не понимая, машинально полез в карман за документами.
- Хм! - озадаченно произнёс верзила. - Вроде, по-нашенски написано, а вроде и нет. Это что ж за царство-государство такое?..
- Можа, шпион? - предположил детина.
- Э, чего рядить! - сказал верзила. - Ступай-ка, мил человек, с нами, пусть ужо господин пристав разбираются...
3.
В камере, куда Виктора отвели ожидать своей участи, было душно и сумрачно. Свет едва проникал сквозь грязное окошко, забранное решёткой, прутья которой обросли жирной мохна-той пылью. Воняло парашей. По стенам бегали тараканы. Были здесь, наверное, и крысы, но своё присутствие они пока что никак не выдавали.
За дверью вновь послышались голоса, раздался топот.
Загремели запоры, и в камеру втолкнули человека в старой засаленной фуражке, косоворотке и брюках в мелкую полоску, заправленных в сапоги. Он молча уселся на нары напротив Виктора и стал смотреть в стену мимо него. Видно было, что ему не впервой, и, хотя происходящее отнюдь не доставляет ему удовольствия, к подобному ему не привыкать.
Так они сидели минут десять, а может, и больше. Наконец Виктор не выдержал.
- Простите, - сказал он, - вас назвали... пропагатором... Вы, вероятно, революционер?
Задержанный покосился на него.
- Не знамо таковских, - с достоинством произнёс он, при этом явно намеренно коверкая речь. - Ты, дядя, сиди себе, раз посадили, а меня не замай. Не твово ума дело...
Виктор догадался, за кого его приняли.
- Я не провокатор, - сказал он. - Я... - он замолчал, не зная, как объяснить.
Задержанный вновь мельком взглянул на него, но теперь в его взгляде проскользнуло лю-бопытство
- Чудной вы какой-то, господин... не знаю, как вас, - сказал он.
- Верно, чудной, - согласился Виктор. - А знаете, почему?
- Не знаю и знать не хочу, - собеседник вновь попытался отгородиться, как стеной, но Вик-тор уже нащупал трещину.
- Если я вам сразу скажу, вы не поверите, - произнёс он. - Но вы сами убедитесь. Вот по-глядите, например!
Он разомкнул браслет и протянул собеседнику свои часы. Тот искоса, как петух, посмотрел на предложенную вещь.
- Это что ж за штука такая? - осторожно осведомился он.
- Часы, - сказал Виктор.
- А где ж стрелки?
Виктор объяснил. Собеседник его покачал головой, поцокал языком и вздохнул.
- Немецкая вещь? - спросил он. - Или аглицкая? Горазды там на выдумки...
- Да нет же, - сказал Виктор. - Глядите, по-русски же написано! Я бы вам паспорт свой по-казал, да отобрали... Хотя вот же!
Обыскивать его не стали, то ли поленившись, сочтя за сумасшедшего, а вернее, просто не поняли, что такое "молнии" на карманах, так что всё, кроме паспорта, осталось при нём. Он продемонстрировал собеседнику своё водительское удостоверение, документ на автомашину, сберкнижку, деньги и - как удачно! - фотографию. Свою с Ольгой фотографию на крыльце дома, а рядом - только что зарегистрированная в ГАИ машина...
Ему повезло с собеседником. Попадись ему какой-нибудь неотёсанный простофиля, он бы ничего не понял. Человек, достаточно образованный, не поверил бы. А этот фабричный рабо-чий - это наверняка был рабочий, железной хваткой исторической необходимости ввергнутый в борьбу за дело таких, как он, - поверил ему. И Виктор рассказал этому рабочему, что дело его вскорости победит - ещё при жизни его поколения, что страна благодаря этой победе до-стигнет невиданных успехов и отразит набеги жестоких врагов, что вонючий этот городишко превратиться во всемирно известный центр космической экспансии человечества, и что буду-щие его земляки-потомки дерзнут попытаться овладеть самим временем...
Здесь Виктор почувствовал некоторую растерянность и умолк, а слушатель его привычным жестом полез было в карман, но тут же чертыхнулся и посетовал на то, что кисет у него ото-брали. Виктор угостил его сигаретой.
- Это чьи же? - поинтересовался собеседник, разглядывая пачку.
- Американские, - сказал Виктор.
- В Америке там у вас, поди, тоже уже социал-демократия,.. - заметил собеседник.
Виктору внезапно стало стыдно. Ему захотелось, чтобы это наваждение немедленно, сию секунду кончилось - неважно чем, хоть смертью! И он предельно ясно ощутил, что ни за что не продолжит свой рассказ. Он не признается сидящему сейчас перед ним человеку в том, что его, старшего инженера-эксплуатационнка, специалиста по маршевым двигателям, оставили без зарплаты. Он не расскажет, как бесстыдно оккупировали и замусорили спекулянты-ларёчники его родной город, который власти всерьёз подумывают вновь обозвать вонючим Штинкен-штадтом, как трясли крестами и махали кропилами попы-мракобесы на космодроме, и как он сам вместе со всеми глядел на это как на развлекательное шоу, и как сейчас из всех щелей прёт то самое проклятое прошлое, против которого боролся этот человек, может быть, даже погиб при этом...
Его деликатно похлопали между лопаток и спросили, не заснул ли он. Он стоял возле око-шечка, кассирша протягивала ему расходный ордер и тыльным концом авторучки указывала на галочку, возле которой необходимо было расписаться...
4.
Ночь выдалась сухая, но с утра небо хмурилось, а над самым горизонтом уже синели тяжё-лые громады. В городе наверняка поливало, как из ведра.
Виктор, обернувшись, ещё раз помахал Ольге рукой и вывел машину за ворота. Налево по переулку, потом по главной улице, и вот уже шоссе...
В почтовом ящике сегодня обнаружилось приглашение. Мэрия организует бесплатную де-монстрацию видеофильма, снятого с помощью установки, побывавшей в будущем в ходе пре-словутого эксперимента "штинкенштадтских физиков". Триумф курса реформ...
Дёшево, господин мэр!
Вы, господин мэр и иже с вами, покушаетесь на наше будущее. Вы уже исковеркали наше настоящее. Вы осквернили будущее тех, чьи кости давно истлели, и которым я не посмел от-крыть всей правды! Ваш эксперимент задуман, чтобы обмануть нас, но получится наоборот, как это уже получилось со мною! Ваши методы грязны, и никто не сумеет выйти из грязи чи-стым, как не сумел я, когда вынужден был если не солгать, то умолчать. Я не мог тогда посту-пить иначе, зато я начинаю догадываться, как следует поступать теперь...
Над дорогой реял дождь. Капли бились о стекло, словно ночные насекомые, стремящиеся на свет фар и обретающие в награду лишь погибель. И щётки смахивали эти капли, как сбра-сывают со счетов тех, кто ушли и уже не вернутся.
Капли на стекле... Мы все как эти капли. Истекает срок, и нас смахивает в небытие, а жизнь продолжается без нас, и нам неведомо чужое будущее, как неведомо наше настоящее тем, кто уже ушёл, кого уже смахнули. Капли летят по воле стихии, мы обладаем свободой воли, но конец один. Взмах - и всё. И никогда не узнать, что будет после нас. И надо ли?..
Сбавив скорость, он миновал знакомый дорожный указатель. Знак был на месте, но он знал, что скоро этот знак исчезнет отсюда, и на его месте появится чужой. Враждебный.
И ещё он знал, что впереди большая беда, и предстоит приложить очень много сил и стара-ний, чтобы беду эту одолеть. И чтобы этот знак вернулся на своё место.