В трактире "Собачье сердце" народу сегодня немного. Кво скучал за барной стойкой и сосредоточенно разглядывал грязные разводы на одном из столиков. Третьи сутки накрапывал мерзкий моросящий дождь, отчего настроение трактирщика сделалось таким же серым и тяжёлым, как низкое небо над городом, в котором Кво жил вот уже тридцать семь лет с самого рождения. Ох уж эта поганая погода, Собака её раздери! Кво больше всего не любил дожди. Такая скукотища. Трактирщик зевнул, встряхнул головой, отгоняя сон, и продолжил начищать стаканы.
- Кво, дружище, ты чего заскучал? - спросил Тони.
Тони известный шулер. В маленьком городке подобная слава равнозначна клейму - никто с ним и не подумает сесть за стол. Разве что приезжие, но сейчас их почти нет.
- Попробуй тут не заскучай, - тоскливо ответил Кво. - В такую погоду я паутиной обрастаю и покрываюсь пылью в палец толщиной.
- А ты не скучай. Налей-ка мне покрепче. За счёт заведения, а? - черноволосый Тони ухмыльнулся, вспомнив былое, и подмигнул трактирщику. - Собака потом припомнит, обеспечит тебе прекрасную загробную жизнь за твою доброту.
- Обойдёшься, - добродушно огрызнулся Кво и тряхнул рыжими патлами. - Даром не работаем.
Кво не был таким набожным и не верил, что Собака отправит его в Собачий Рай после того, как какой-нибудь загулявший посетитель выпустит ему кишки. Попасть к Чертям Собачьим он тоже не боялся, потому что не особо в них верил. Хотя в целом религию признавал и даже думал, что пророчества о Сукином Сыне, сошедшем с небес - чистая правда. Вот только когда оно будет, пришествие Сукина Сына...
- Ладно, ладно, - пробурчал Тони. - Старый шулер тебе уже не нужен. А ведь когда-то...
- Уговорил! - Кво взял со стеллажа пузатую бутылку и, свернув ей шею, бухнул в стопку ароматного коньяка. - За счёт заведения. В честь, так сказать, былых заслуг.
Тони изредка перебивался партейками, чаще всего играя в простые игры вроде буры или очка. В последнее время он был практически не при делах. До войны в городок заезжало много народу, а сейчас улицы пусты даже в праздничные дни. Раньше Тони и сам зарабатывал, и трактиру помогал выпивку продавать - ведь какие карты без вина? В то время он был здесь на хорошем счету и имел неплохую выручку.
- Послушай, Кво, а что это за человек сидит вон за тем столом? Ну, у стены, в углу. - Тони показал стаканом в дальний угол. - Вроде не из наших.
Кво пожал плечами.
- Чёрт знает. Пришёл самым первым, едва я только открыл трактир. Заказал бутыль вина, да так и не выпил за полдня. Сидит там и молчит. Даже плаща снимать не стал, хоть я предложил его высушить.
Глаза Тони азартно блеснули.
- Пойду, попробую раскрутить его на пару конов. Вдруг согласится.
Тони сграбастал стакан коньяка со стойки и направился к незнакомцу. Кво видел, как он подошёл к столику, присел напротив молчаливого посетителя и достал из кармана колоду карт. Он положил её на стол и, потягивая коньяк, завёл беседу.
К Кво подошла Жанна, его жена, а по совместительству и компаньонка.
- Опять ты этому забулдыге налил? Ведь говорила же!
- Эх, дорогая, забыла ты славные деньки, когда благодаря ему мы за день продавали недельные запасы питья!
- Быльём поросло.
- Да ладно тебе!
Тут внимание трактирщика отвлёк новый посетитель. В бар ввалился Овощ Боб. Столь интересным прозвищем он был обязан излишнему любопытству, присущему всем людям в нежном возрасте. Пятилетним ребёнком он съел пакет с семенами, приготовленными отцом-фермером. Семена пришлось покупать снова, а с Бобом после этого случая стали твориться чудеса. Через полгода к нему намертво приклеилось это идиотское прозвище.
Едва Боб вошёл в трактир, воздух наполнился сильным огуречным запахом, перебив даже вонь табачного дыма.
- О! Закуска пришла! Угостишь огурчиком? - воскликнул плотник Джонни, от которого, не меньше чем от Боба огурцами, несло запахом древесной стружки и виски.
Овощ Боб, со всех сторон которого свисали душистые огурцы, повернулся к Джонни и тонким голосом сказал:
- Килограмм - два доллара!
Джонни фыркнул и положил на стол несколько мелких монет.
- Сорви-ка мне пару штучек покрупней, - сказал он и показал пальцем на два огромных огурца, растущих прямо на пузе Боба, сквозь прореху в рубахе (Овощ всегда ходил в рванине, из которой и торчали его огурчики).
Овощ Боб подошёл к столу, сорвал пару огурцов, протёр их о рукав рубахи и положил перед Джонни. Забрав монеты, развернулся и двинулся к барной стойке:
- Сделай мне кровавую Мэри! - Монеты звякнули о дубовую стойку. - Моим огурчикам очень нравится томатный сок, а я люблю водочки тяпнуть!
Кво кивнул, взял чистый стакан и плеснул томатного сока. Затем опустил в него нож и по лезвию осторожно налил водки. Сок с водкой практически не перемешался, между ними осталась мутно-алая прослойка.
- Специи?
- Н-нет, Кво, не надо. Ты же знаешь, не люблю я их.
Боб забрал стакан и осторожно, стараясь не разболтать, отнёс к одному из столиков.
Овощ сел и, зажмурив глаза от удовольствия, принялся медленно цедить коктейль. Вообще-то люди эту гадость пьют залпом, но Овощ Боб был странным типом и всё делал наоборот. Водка пошла первой и огурцам это не понравилось - они недовольно зашевелились, протестуя против алкоголя. Но водку догнал томатный сок, и огурчики успокоились.
- Эх, Боб, всё так и ходишь бобылём! - сказала Жанна, глядя, как Овощ расправляется с Кровавой Мэри. - Нашёл бы себе какую-нибудь красавицу ягодно-фруктовую.
- Если б ты, Жанна, в своё время накормила дочь семенами тыквы, или, скажем, яблони... - Боб захихикал, видимо, представляя, что сделали бы его огурчики с её тыковками. - Клянусь Собакой, я бы на ней женился!
У Боба было тяжёлое детство. Через три года после того, как он стал овощем, умер отец, подавившись огурцом со своего огорода, то есть сорванным с собственного сына. С горя мать начала пить всё, что горит, и однажды отравилась огуречным лосьоном. Так он и остался один. Голодной смерти Боб не боялся - огурцы всегда при нём. Нет, понятно, что одними огурцами сыт не будешь, но и с голодухи не помрёшь. Однако в столь нежном возрасте одному жить было очень тяжело. Но ведь мир не без хороших людей. Добрый человек, сосед, фермер Джонсон взял мальчика к себе. Уж и не ясно, может, он и на самом деле был таким добряком, или позарился на огурцы Боба. Джонсон привёл его к себе в дом и сказал, что раз у них нет детей, то Боб будет жить с ними. Жена отказалась жить в одном доме с "этим огуречным уродом", как она выразилась, и фермеру пришлось поселить мальчика в оранжерее, поближе к собратьям. Два года Боб жил среди овощей и фруктов. Там было тепло и уютно, и его огурчики пошли в рост. Когда ему уже почти исполнилось одиннадцать, Боб, до того не очень любивший мандаринов, вдруг подсел на эти сочные рыжие солнышки. Да так они ему понравились, что решил сменить ориентацию - надоело быть обычным овощем, захотелось стать ярким субтропическим фруктом. Он вспомнил, каким образом превратился в овощ, и решил повторить эксперимент. Нашёл в одном из ящиков несколько пакетов с семенами мандаринов, давясь и запивая водой, съел не меньше полкило. Мандариновым деревом всё же не стал, зато провёл на толчке несколько незабываемых дней. После он пытался привить огурцам мандарины, и наоборот. Но ничего не получалось. Один раз, правда, огурцы едва не склеили хвостики и чуть не обсыпались, но потом оклемались и снова стали расти. Зато на мандариновых деревьях вдруг начали проклёвываться маленькие огурчики. Когда Джонсон это увидел, ужасно разозлился. Он поколотил Боба резиновым шлангом, которым только вчера его поливал. При этом фермер называл Овоща "Мичурин долбаный", и Боб никак не мог взять в толк, что это означает. Затем Джонсон прогнал мальчика, и тот вернулся в свой дом. Мечта стать цитрусом не оставляла его. Он продолжал экспериментировать. Но каждый раз выходило не так - то лицо превратится в оранжевую рожу, то глазные яблоки мандаринами становятся, но в цитрусовое дерево так и не превратился.
- Эй, Боб, как там твои мандарины? - с издёвкой спросил плотник, уже успевший изрядно надраться.
- Никак, - буркнул Боб, едва не выронив стакан с остатками кровавой Мэри.
- Чем тебе огурцы-то не нравятся?
- Да надоели уже. Вот ты всё время гробы стругаешь, а разве не хочется сделать что-нибудь такое, чтоб сердце радовало?
- Э нет, дружище! - Джонни поднял стакан и посмотрел сквозь него на Овоща. - Ни черта ты не понимаешь в искусстве. Ничего, вот помрёшь, я тебе такой гроб сварганю, будешь лежать в нём и радоваться жизни! В мире нет ничего прекраснее моих гробов. Даже Сукин Сын бы похвалил, если бы полежал в моём гробу.
Боб фыркнул в свой стакан с коктейлем.
- Скажешь тоже! Нужен Сукиному Сыну твой гроб, как козе колесо! Ведь сказано же в пророчестве - Сукин Сын помрёт в первый день после пришествия, и его уложат в гроб, который изготовит великий мастер. А какой ты великий мастер? И никакое у тебя не искусство, а просто фанерные ящики. Может быть, тебе они и кажутся красивыми...
Боб допил коктейль, поднялся, подошёл к стойке и заказал повтор.
- А лучше сразу два! - И огурцы, словно соглашаясь, закивали.
- Боб, - сказал Кво, делая коктейль, - мне всегда было интересно узнать, почему огурцам нравится томатный сок, а не огуречный рассол?
- Ты стал бы пить рассол, приготовленный на человечине? Вот, ты ж не каннибал. И они тоже. Правда, кроме сока они ещё говядину любят. Вроде положено им быть вегетарианцами, а вона как, тоже хищники.
- Огурцы? - глаза Кво стали огромными, как полная луна. - Хищники?
- Ага, аж балдеют, когда говядину ем. Особенно если запиваю томатным соком.
- Какие-то неправильные у тебя огурцы, Боб.
- Да я и сам неправильный. Ладно бы хоть мандарины, а эти проклятые огурцы мне уже осточертели. Цитрусы - другое дело. Ну, фрукты, одним словом, а не какие-то там овощи.
Когда Боб отходил со своими коктейлями от стойки, дверь открылась и в трактир вошла Ника, услугами которой пользовался весь город. Она даже Бобу себя предлагала, но он стеснялся раздеваться перед нею - овощи у него росли везде, не огурцами же в неё тыкать.
- Кво, - сказала она, подойдя к стойке, - не угостишь меня?
- А ты меня? - вопросом ответил трактирщик и тут же получил затрещину от Жанны.
- Жмот, - рассмеялась Ника и кинула пару монет. - Как обычно.
Кво налил ей рома. Она, покачивая бёдрами, прошла мимо столиков и подсела к незнакомцу, который играл в карты с Тони.
- Не помешаю?
Незнакомец качнул головой и непонятно было, помешает ему Ника или нет.
- Если молчать будешь, то нет, - прорычал Тони. - Мы играем.
- Он надурит вас, господин, как там вас зовут?
- Я же сказал: молчи или вали отсюда.
- Пусть сидит, - ответил незнакомец. - Меня не обыграть. Даже шулеру. Даже опытному шулеру. - Тони в ответ промолчал, а незнакомец продолжил: - У тебя, кстати, карты краплёные. Но ты всё равно проиграешь.
- Ничего не краплёные, - Тони покраснел. - Я их только купил.
- У меня блек-джек, - сказал незнакомец. - Давай себе.
- Перебор.
- Я же говорил!
- Расскажи, как ты это делаешь! - сказал Тони. - Ты ведь тоже шулер?
- Ещё какой! Я согласен выполнить одно твоё желание. Загадай.
- Ты что, джинн что ли?
- Почти. Твоё желание?
- Научи меня этому фокусу, якорь мне в жопу! Я поеду в Сити и всех надеру.
- Вуаля! Ты уже научился. Якоря не завезли ещё, завтра получишь.
- Ты смеёшься надо мной?
- Давай ещё партейку, и ты поймёшь, что я прав.
Партия пролетела быстро. Тони удивлённо смотрел на свои руки.
- Чёрт, я ведь это умею! Это ж колдовство какое-то!
Ника стукнула стаканом по столу, привлекая внимание незнакомца:
- Послушай, чужеземец, если ты умеешь выполнять наши желания, то, может быть, и мне можно?
- Загадывай, женщина. Хотя, я знаю, о чём ты мечтаешь, но интересней услышать от тебя.
- Я хочу... хочу... хочу стать девушкой. Девственницей! Всегда быть девочкой. Каждый раз. Ты понимаешь?
Тони заржал, как конь, и едва не свалился под стол. Ника влепила ему такую затрещину, что он ударился головой о столешницу, но смеяться не перестал.
- Вуаля! - сказал незнакомец.
- Ника, а можно я проверю? Вдруг он пошутил? - выдавил сквозь смех Тони и получил вторую затрещину.
- Слушай, может быть, ты сам Сукин Сын? - спросила Ника. - И что, я теперь девушкой стала? - Ника кокетливо улыбнулась.
- Да, теперь ты останешься девушкой навсегда. И порок тебе будет неведом. Не бойся, это благодать для тебя.
Улыбка сползла с лица Ники.
- Какая, на хрен, благодать, ты меня без заработка оставил, кудесник чёртов!
В трактир зашёл отец Вуфел, и Ника замолчала.
Отец Вуфел каждый день в храме Собаки проповедовал одно и тоже. Люди и без него знали всё, но он, видимо, думал, что запамятовали. Каждое утро он рассказывал, что Вселенная бесконечна и что Земля - лишь её маленькая песчинка. А вернее, атом, путешествующий в теле Собаки. Об этом в первое пришествие поведал людям Сукин Сын. Где находится Собака, он не говорил, но, если подумать, она может жить на другой Земле, которая тоже атом ещё одной Собаки. Сукин Сын говорил, что Земля и Солнце вместе живут в сердце Собаки. С тех пор прошла не одна тысяча лет и, естественно, мир мог переместиться в другой орган, но так приятно было думать, что мы живём в самом сердце Собаки, и поэтому она любит наш мир особой любовью. А потом, намного позже, появился пророк, который говорил о втором пришествии Сукина Сына, которое наступит в смутные дни войн. Но сколько смут ни было, сколько войн ни заканчивались, а пришествия не наступало. Не приходил Сукин Сын, хоть ты тресни!
- Жанна, детка, налей-ка старику стаканчик! - сказал отец Вуфел, подходя к стойке. - И пару хот-догов согрей!
Незнакомец встрепенулся.
- Ты сказал "хот-догов"? - спросил он, глядя на священника.
- Кошерных хот-догов, добрый человек, - уточнил отец Вуфел. - Иных у нас не бывает. Do not eat dogs, because a dog is God!* Жанна, давай сразу пару стаканов!
- Вам, святой отец, чтобы согреться? Или забыться?
- Ну, что ты, детка! Забываться мне сейчас нельзя, завтра утром проповедь. Так, что-то среднее сделай. Да побольше, побольше!
Он взял два стакана с ромом и сел за свободный столик.
- Подумать только! - воскликнул Тони. - Я умею это! Да ты кудесник, друг! Как тебя зовут? Я даже не знаю, кого благодарить!
Святой отец, успевший слегка осоловеть от первого стакана, поднял голову, не сразу сообразив, что шулер обращается не к нему.
- Да мне как-то без разницы, как ты меня будешь называть! - ответил незнакомец. - Главное, ты остался доволен. И леди.
Ника, услышав, что её назвали леди, покраснела, как маленькая девочка, которую заставили читать стихи на утреннике перед толпой родителей.
- А вот леди не совсем довольна! - сказала она. - Как я теперь зарабатывать буду?
Отец Вуфел отпил глоток из стакана и посмотрел в их сторону.
- Эй, папаша Вуфел! - крикнула Ника. - Не хочешь ли ты Чуда? Может быть, тебе нужно, чтобы на твои проповеди стали ходить все жители города, а не только старые девы? Вот, здесь есть человек, который сделает тебе чудо!
- Никто не может делать чудес, Ника, заблудшая ты овечка, - скромно ответил священник. - Даже я, даже именем Собаки.
- Ну, так вот, перед нами сидит человек, который одним только словом превратил меня в девственницу. Я теперь чиста пред Собакой, твою мать!!! - Ника яростно стукнула о стол пустым стаканом.
- Ника, не смеши мои опилки! - воскликнул плотник Джонни. - Какая из тебя девственница?
- Не стоит оскорблять женщину, не познав её! - сказал вдруг незнакомец.
Сидевший рядом с Никой Тони повалился грудью на стол, пытаясь сдержать смех. Джонни захихикал.
- Их-хи-хи-хи-хи! Да её весь город познал, кроме младенцев.
- О каких чудесах говоришь ты, дочь моя? - спросил отец Вуфел, не обращая внимания на разошедшегося плотника, и подозрительно поглядел на незнакомца.
- Этот человек - волшебник! - сказала Ника и показала на соседа по столу. - Он сделал меня девственницей, сдохнуть мне на этом месте!
- Их-хи-хи-хи-хи! Волшебником был старый Грег, - хи-хи-хи! - который в свои семьдесят - хи-хи-хи! - заделал тебе тройню! - продолжая хихикать, выдавил из себя Джонни.
Жанна из-за стойки запустила в плотника стаканом, но не попала.
- Как ты можешь быть волшебником? - спросил незнакомца священник, сделав голос построже. - Ответь во имя Собаки. Не может на земле колдовство твориться, даже силою Собаки не может. Ведь сказано в писании, что никто не обладает и толикой силы, ни один смертный не сможет колдовать до пришествия Сукина Сына, и только ему самому подвластно управлять колдовскими силами. Да и то всего один только день, а после он уйдёт снова.
Незнакомец поднялся и откинул с головы капюшон. Отец Вуфел, опрокинув столик, бухнулся на колени.
- Прости! - закричал священник, не поднимаясь с колен. - Прости! Прости за неверие моё!
- Сукин сын! - перестав хихикать, воскликнул Джонни, и тоже хлопнулся на колени, но не из религиозного рвения, а потому что уже не держался на стуле.
Только теперь, когда Сукин Сын скинул капюшон, стали видны острые собачьи уши, изо рта мессии свисала длинная паутинка слюны.
- Просите, чего вам требуется, люди!.. Ты, плотник, чего бы ты хотел?
- Я, ну... - Джонни поднялся с колен и сел на стул. - Ну, это, гробы я делаю, вот и хочу их дальше делать. Только лучше! Во! Мне Овощ говорил, что тебя похоронят в гробу, который это... того, как его, ну, будет сделан великим мастером. Вот, я хочу так же. Мастером хочу быть! Великим! Чтоб шикарный гроб сделать!
- Дурак же ты, Джонни! - сказала Жанна. - Ты ж у нас один гробовщик на весь город, никто лучше тебя и не сделает гроба. Просил бы чего другого, дурила.
Джонни озадаченно пожевал губу, и только решился обратиться к Сукину Сыну, как тот сказал:
- Принято! Сразу скажу, если гроб будет фанерный, ляжешь в него сам. Чтоб из ценных пород дерева да с инкрустацией, молдинги алюмини... к чёрту! Золотые молдинги!
- Э, а кто платить будет?
- За счёт заведения. Я тут за вас отдуваюсь, грехи ваши на себя беру, а ты жмёшь мне нормальный челн для переправы к матери-Собаке?
- Да где ж я ценные породы дерева найду? А золото?
Сукин Сын пожал плечами и отвернулся.
- А это правда, что Земля находится в области сердца Собаки? - спросила Жанна. - И почему тогда люди стали такими бессердечными?
- Какое сердце, окстись, женщина! В собачьем сердце вы были лет этак тысяч пять назад. Сейчас Солнечная Система держит путь прямиком в анус.
- То-то же последние тридцать лет говнецом попахивает, - скептически заметил Джонни. - И, как я понял, это ещё не предел!
- Тебе чего нужно, женщина? - обратился Сукин Сын к Жанне.
- Мне? Я хочу, чтобы наша таверна всегда была полна народу!
- Будет! В соседнем городе эпидемия, к вам идёт множество беженцев.
- Эй, так ведь они платить не будут, откуда у беженцев денежки?
- Так уговора о деньгах не было! Ты просила полную таверну. Будет тебе полная таверна. Здесь устроят эвакопункт. - Сукин Сын посмотрел на Кво. - А тебе чего нужно, трактирщик?
Кво глянул на Жанну и пожал плечами.
- Да не, спасибо. Мне ничего не нужно.
- Принято! Завтра у тебя ничего не будет.
- А я? - спросил Овощ. - Ты сделаешь меня мандариновым деревом?
- Принято! На тебе будут расти мандарины. Китайские.
- В смысле?
- Чиновники. Ты ведь не говорил про цитрусы? Нет? Ты просто попросил мандарины. Они и будут. Мандарины. Круглощёкие китайчики.
- С-с-сука!
- Не упоминай имя моей матери всуе! - сказал Сукин Сын и повернулся к священнику.
Отец Вуфел не стал дожидаться, когда мессия спросит, каково его желание. Он вскочил на ноги, схватил цепь с тяжёлой золотой фигуркой Собаки, висевшей на груди и, подбежав к Сыну Собачьему, с размаха ударил его по голове. Раз и другой. Потом ещё. И ещё. Подоспел Овощ, Джонни, Кво и его жена. Сукин сын что-то закричал, но Овощ заткнул ему рот огурцом, как кляпом. В руках плотника оказался молоток, Жанна хлестала полотенцем, Овощ кидался огурцами, а Кво долбил миксером для приготовления коктейлей. Только Тони и Ника пинали Сукина Сына ногами, их рабочие инструменты не годились для избиения. Они все вместе продолжали бить уже бездыханное тело ещё минуту. Перекурили, потом принялись убирать помещение.
- Пожалуй, я пошёл строгать гроб, - сказал Джонни.
Мёртвый Сукин Сын приоткрыл глаз, выплюнул огурец и промолвил, глядя на плотника и указывая на него пальцем:
- И смотри мне! Ценные породы! Золотые молдинги! Я тут за вас, идиотов, страдаю! Собака вас раздери!
Рука безвольно упала, и он затих.
- А якоря, стало быть, подвезут завтра, - с тоской сказал Тони и взялся за недопитую Сукиным Сыном бутыль вина.
Отец Вуфел отёр кровь с фигурки собаки и повесил цепь на шею.
- Ни слова о том, что вы здесь слышали, - сказал он. - Земля по-прежнему находится в Сердце Собаки.