- Проклятые диетологи, - Мистер Керзон поддел зубцом вилки салатный лист и стал презрительно разглядывать то, что скрывалось под ним на тарелке. - Почему они не устраивают своих шествий и ночных клубов, как педики?
- Ты это вообще к чему, Алекс? - выдавил усмешку сидевший напротив Мартин Робертсон, прервавший свой длительный монолог из-за злобного ворчания Керзона.
- Это я к тому, друг мой, что нахожу их поразительное сходство в их же очевидной бесполезности. А мои диетологи вообще сволочи.
Сказав это, Алекс отправил в рот небольшой кусок томата и, морщась, принялся жевать. Впрочем, недовольство в его мимике больше было позерством, как и нелестные эпитеты в адрес диетологов. Сейчас его больше заботил поиск ответа на вопрос - зачем же на самом деле Робертсон удостоил его визитом. Тот самый Мартин Робертсон, вокруг которого сейчас роился весь КЛУБ, демонстрируя свои предпочтения в скрытой борьбе интересов. И если сейчас Алекс Керзон себя и чувствовал Цезарем в римском сенате, где "благородные" патриции прятали в складках своих тог острые ножи, то Мартин Робертсон на роль Брута не тянул, ибо между ними крепкой дружбы никогда и не было. Мартин и Алекс всегда были соперниками на качелях клановых интересов КЛУБА. Правда, соперничество это было не столь острым в былые времена. Это события последних лет начинают делать противоречия все более очевидными и менее преодолимыми. Но явных недругов в КЛУБЕ Алекс все же не опасался. Его больше беспокоило, кто из друзей тот самый Брут. А вот Мартин Робертсон во всем этом разделении сил занимал особое положение. Мистер Керзон всегда считал, что в первую очередь необходимо просчитывать именно шаги Робертсона. И от понимания его шагов станут понятны ближайшие действия, как недругов, так и друзей. Вот и силился он теперь разобраться, какая же причина, и какие планы заставили теплолюбивого Мартина покинуть солнечные Гавайи и очутиться в столице. Обычно он приезжал в Вашингтон для личных встреч с президентом, его ближайшим окружением или кандидатами на исполнение этой важной роли. Но сейчас Робертсон сидит в офисе мистера Керзона. Ну не для обсуждения же кинематографа он к нему приехал?
- Прости, Мартин. О чем ты там говорил? - крякнул Алекс, продолжив копошиться вилкой в салате из свежих овощей. - Господи, как же я хочу жареный бекон. Чертовы диетологи.
- Я говорил о построении проекций в массах, посредством художественных фильмов.
- Ты чего это, Мартин, заумными словами такими заговорил? Есть слово проще. Пропаганда. Да и что толку, объяснять мне? Уж я-то с этой кухней знаком. Наш КЛУБ немало денег вложил в производство пропагандистских фильмов. Особенно в восьмидесятых.
- О да, я тоже помню, - Робертсон демонстративно поморщился. - Но как грубо и неуклюже все это было сделано. Ты помнишь "Красный рассвет"?
- Еще бы, - засмеялся хозяин офиса. - Пытались сделать наиболее качественный антирусский фильм среди той лавины, что вылилась в кинопрокат в те годы. Но вышла наиболее дрянная дрянь, прям как этот гребаный салат.
- Я согласен с тобой. Но публика это проглотила. Много ли ей надо?
- Тогда скажи, почему ремейк провалился? Его, я слышал, даже в каких-то городах Германии запретили к показу. И это в стране, где стоят наши военные базы. Люди поумнели что ли? Если скажешь, что да, то я буду убежден, что ты впал в маразм.
- Людям, конечно, свойственно меняться, но едва ли умнеть. Возможно, не стоило менять в новом фильме русских на корейцев.
- О да, и потерять для кинопроката рынки России и Китая. Там ведь, в первом варианте, на нас иваны с китаезами напасть должны были, а не с кубинцами, как в старом фильме, да?
- Что-то вроде этого.
- Голливуд ежегодно вывозит из России и Китая миллиарды долларов. Они-то умеют считать деньги и понимают, что после краха советской империи антирусские фильмы русские смотрели по инерции презрения к своей стране и в мечтах о богатой и сытой Америке. Ну, еще потому что там было много тупой стрельбы. Но сейчас они готовы бросить в свой телевизор бутылку водки, если увидят там мычащего под пулеметную дробь Рэмбо или школьников из банды росомах, уничтожающих русских оккупантов целыми дивизиями. И, между прочим, такому изменению их восприятия способствовали наши идиоты из госдепартамента. Мы должны были баловать этих русских своей любовью. Ведь самый лучший способ задушить человека, это заключить его в объятия.
Сказав это, Мартин снова подумал о Цезаре и Бруте. Ближайший друг римского диктатора, конечно, не душил, а воспользовался ножом, но не в этом суть, а в финале.
- Промахи работы госдепартамента, это наши с тобой промахи, дорогой Алекс, - улыбнулся Робертсон. - Значит, мы плохо их учили. Мы неверно их наставляли и консультировали. Мы ошибались в постановке задач.
- Просто многие из них думают, что они вправе что-то решать. Вспомни Кеннеди. Он действительно думал, что президент имеет право быть самостоятельно величиной, а не клерком для обработки совокупности замыслов и чаяний тех, в чьей тени он взращен для исполнения своей медийной роли. Он думал, что он кулак, а не перчатка на руке.
- Ну, вот об этом я и говорю, Алекс. Плохо воспитываем. Поездка Кеннеди в Даллас, конечно, научила президентов знать свое место. Но работы все равно много. Чем сложней механизм, тем больше шансов, что какая-нибудь деталь будет давать сбои.
- Особенно диетологи. - Проворчал Керзон.
Робертсон тихо засмеялся, качая головой:
- У меня похожее недовольство моим дантистом. Но, Алекс, главное чтоб наши адвокаты не подводили.
- Этого еще не хватало... Ладно, Мартин, я так понял из твоих туманных слов о кинематографе, что ты хочешь в этом деле моей помощи?
- Твоя дружба со многими воротилами Голливуда общеизвестна нам, членам КЛУБА и при этом практически не известна за его пределами, что весьма, на мой взгляд, удобно.
- Я ведь не один такой в КЛУБЕ. - Керзон пожал плечами.
- Конечно. - Соглашаясь, кивнул Мартин. - Но кто может похвастать тем, что устроил случку президента США и главной сучки из мира кино?
Намек на непосредственное участие Алекса в знакомстве и связи Кеннеди и Мэрилин Монро был более чем прозрачен. Хотя, что с того? В КЛУБЕ были люди, что некогда пользовались своей дружбой с Фрэнком Синатрой для того, чтоб через него вести совместные дела с королями мира криминального. Вот где занимательные истории для детективных романов. А здесь что? Уж не думает ли Робертсон его этим шантажировать? Тем более сейчас. Где тот президент и где та актриса?
- Тем не менее, мой дорогой Мартин, моих голливудских связей не очень-то хватило, чтоб помешать Рейгану сесть в кресло президента.
Робертсон в очередной раз покачал головой. С мозгами старика Керзона полный порядок и он очень хорошо помнил роль Мартина в победе Рейгана. И, видимо, помнил о том, что именно отец Мартина Робертсона занимался тайными записками от молодого еще Рональда, которые тот активно строчил на коллег по шоубизнесу во времена Маккартизма, когда только малейшим подозрением на симпатии к коммунистам можно было поломать человеку жизнь. И молодой еще Рональд Рейган многих конкурентов потопил, облекая свои "малейшие подозрения" в четко сформулированные доносы. Президентская гонка, в которой победил именно Рейган, наверное, впервые обнажила противоречия интересов Керзона и Робертсона.
- Тем не менее, его президентство было выгодно для нашего бизнеса. К тому же, не время ворошить, прошлое. Надо смотреть в будущее. Не находишь?
- Два старика толкуют о будущем. Похоже на анекдот. - Крякнул Алекс. - Ну ладно. Я тебя понял. Ты хочешь с моей помощью начать в Голливуде массовое производство пропагандистских фильмов, как в восьмидесятых. Так? Но, знаешь, я конечно древний старпер, но в курсе, что нынче век цифровых технологий. Тут не обойдется все потерей кинопрокатных рынков в обиженных странах. Эти страны могут ломануть сервера и сайты кинокомпаний. Вбросить на сайты, занимающиеся распространением нелегального контента их материалы. Короче, пакостей могут наделать на миллионы, а может и миллиарды долларов. В восьмидесятых такие вещи были невозможны.
- Алекс, я не собираюсь вкладывать деньги в глупые агитки. Но! - Робертсон поднял ладонь, - Есть более тонкие способы. Приведу такой пример. Во времена наших разборок на Балканах вышел один фильм. Второсортная молодежная комедия, каких штампуют сотни. И вот, в одном эпизоде, исполнительница главной женской роли произносит фразу на непонятном языке. Главный герой спрашивает, что это за язык. А она отвечает, что албанский. Потому что ее бабушка албанка. Итак, мы показываем молодежи тупую комедию, от которой они прутся. Молодежь видит на экране красивую девку, от которой они тоже прутся. И крохотный момент, где вообще невзначай сообщается, что она албанка. И все. Молодежь любит албанцев. А госдепартамент поддерживает албанцев в балканских разборках. Следовательно, молодежь поддерживает госдепартамент даже неосознанно.
- Как-то примитивно.
- Я тебе лишь в общих чертах методику обрисовал, Алекс. Это "Рембо" и "Красный рассвет" примитивны. Мы не будем снимать фильмы, весь смысл которых построен на борьбе с определенной страной, режимом или нацией. Мы можем снять о чем угодно и пару секунд уделим второстепенному персонажу, который, к примеру, сириец. И он плохой. Либо пару секунд хорошему парню, который сбежал от диктаторского режима Северной Кореи. Это не два часа оголтелой пропаганды, давящей на мозг, а крохотный импульс в подсознание зрителя. Наши аналитики будут просматривать перспективные сценарии, и добавлять в них всего пару строк для этого импульса. Это как прописка в большую компьютерную программу крохотной шпионской утилиты, которая не будет мешать работе этой программы, но будет делать свое дело. Каждый такой вброс будет просчитываться исходя из реалий и перспектив текущего момента, с учетом намеченной даты выхода фильма в прокат. Понимаешь?
- Я понимаю, друг мой. Кстати, я в хороших отношения с нашим советником по культуре при посольстве в Москве. - Мистер Керзон поднял вилку с очередным фрагментом томата и недовольно уставился на него. - Я еще помню вкус настоящих овощей. Но сейчас его просто нет. У этих помидоров привкус пепла. Или ржавого железа. Я бы с удовольствием засунул эту вилку в жопу генным инженерам, которые выращивают подобную гадость. Хотя стоит ее засунуть так же и в зад моему секретарю Йену, который туп как собачка Пэрис Хилтон. Я постоянно повторяю этому идиоту, чтобы он покупал мне овощи у амишей, но он, то ли боится этих фанатиков, то ли постоянно забывает по глупости своей. Но я не могу вонзить эту вилку с генноизуродованным помидором в его дряблый зад. Он отец девицы, которая скоро выйдет замуж за сына нашего советника по культуре при посольстве в Москве. И советник по культуре попросил у меня об услуге. Йену нужен для хорошего резюме опыт работы в солидной компании не менее трех лет. И вот я вынужден терпеть этого болвана, а он еще и трети срока не отработал.
- Господи, Алекс, о чем ты вообще толкуешь? При чем здесь овощи и твой секретарь?
- Дорогой Мартин. Советник по культуре занимается сбором и систематизацией умонастроений российской публики. И делится со мной выводами. А они не утешительные, дорогой Мартин. Эти черти бесятся, даже если вдруг в каком-нибудь голливудском фильме промелькнет Россия со снегом и пасмурной погодой. Лет двадцать назад они с удовольствием смотрели фильмы, где бравые американские герои убивают русских. А теперь они уже на дипломатическом уровне готовы дать звонкого подсрачника нашему послу за выход компьютерной игры, в которой есть миссия по совершению террористического акта в российском аэропорту. Это даже не фильм, а долбанная игра для тупых задротов! И ты меня спрашиваешь, при чем тут овощи? Раньше русские были овощами. А теперь наши аналитики и эксперты переняли у них эстафету. Раньше у нас были настоящие эксперты по России. Они не ленились учить их язык и читать наиболее знаковые произведения русской классики. Они досконально исследовали предмет, над которым работали. А теперь мы довольны посредственным выкидышам наших колледжей, которые с трудом находят объект их экспертной и аналитической работы на глобусе. Прям как мой секретарь Йен. Он не понимает разницы между овощами в супермаркете и тем, что выращивают в своих общинах амиши, которые не приемлют современные технологии. Тем более генетические. И я не знаю, как ему еще объяснить, что продукты у амишей гораздо дороже просто потому, что они чище и лучше того говна, которым генетики кормят нацию, насыщая ее непонятно какими гормонами, и неизвестно чьими генами. Я вот не уверен, что поедая этот салат, я не жру на самом деле какого-нибудь мохнатого паука, приправленного испражнениями могильных червей. Или не жру сейчас гормоны, от которых у меня вырастут такие титьки, что Помела Андерсен покончит с собой от зависти. Это, мать его, какое-то романтическое знакомство вслепую. Или русская рулетка. И ты сейчас действуешь так же. Голливудские воротилы, при всей их не любви к русским за их антисемитизм, не будут срать в тарелку, с которой едят. Я тебе напоминаю, Мартин. Сотни миллионов долларов в год только из московских кинотеатров плывет в Голливуд. Если пятнадцать лет назад русские схавали пьяного астронавта в дурацкой шапке на космической станции "Мир", то сейчас просто дурацкая шапка станет чем-то вроде большого куска дерьма, влетевшего в вентилятор. И если я буду способствовать внедрению твоих закладок в голливудские фильмы и эти закладки ударят по кассовым сборам, то я потеряю и без того зыбкие позиции в Голливуде. Если ты забыл, то я напомню, что заполучив возможность своего проката в России и Китае, голливудские боссы стали играть в свои игры, порой далекие от интересов КЛУБА. У них теперь свой собственный КЛУБ. Или ты забыл, как они периодически отвешивают госдепартаменту оплеухи в виде фильмов, где плохими парнями выступают уже наши сенаторы, наше ЦРУ, наши корпорации, а хорошими оказываются какие-нибудь сраные синекожие хвостатые индейцы с кошачьими мордами, которые надирают нам зад под радостные вопли зрителей?
- Черт возьми, Алекс, при чем тут вообще эти русские? На нашем шарике и без них хватает над чьим имиджем поработать. Их мы вообще не трогаем.
- Да неужели? - оскалился мистер Керзон. - А не они ли маячат перед носом как ферзь противника на шахматной доске? Не ферзя ли хочется убрать, чтоб дышалось спокойней?
- Ну, - Робертсон отпил давно остывший чай, - Тебе они, похоже, не мешают.
Алекс внимательно посмотрел на гостя. Хорошо бы понять, что именно этим хотел сказать Мартин. Это просто констатация неприятного для Робертсона факта, что он потерял деньги там, где их приобрел Керзон, из-за нашумевшего не так давно русского вето в ООН? Или это какая-то форма угрозы?
- И, должен признать, - продолжал невозмутимо Мартин, - Что ты явно переоцениваешь их. Если наш мир - шахматная доска, как тебе нравится думать, то они на ней отнюдь не ферзь. Скорее конь. Да, ходит по особенному. Может быть непредсказуемым из-за невнимательности игрока, но... Фигура, по сути, мелкая. И вообще, я не собираюсь просить у тебя, чтоб ты настойчиво рекомендовал своим голливудским друзьям снимать фильмы про плохих русских. Я же бизнесмен и все понимаю. Такой фильм приведет к финансовым потерям в России. С другой стороны, снимать фильмы про хороших русских я тоже не прошу. Это нежелательным образом скажется на имидже русских среди наших граждан. Поэтому давай вообще вынесем их за скобки. Вообще никаких упоминаний. Будто и нет такой страны и таких людей. Пусть их негативным образом занимается пресса. В наш век информационных технологий можно создавать выдуманные нации и уничтожать реально существующие.
- Тогда зачем тебе Голливуд?
- Дорогой Алекс, вот ты любишь шахматы, - Робертсон кивнул на доску с фигурами. Представь, что ты можешь ходить своими шахматами. Всеми, кроме, скажем, слонов. Или не можешь ходить половиной пешек. Тебе ведь это будет не по нраву, верно? Ты хочешь тотального контроля над каждым элементом, способным привести тебя к победе.
- Я тебя понял. - Кивнул Керзон, - А знаешь, что мне больше всего нравится в шахматах?
- Не уверен, что знаю. Расскажешь?
- Непременно, дружище. Самое восхитительное в шахматах, это их ненавязчивая философия. Когда игра окончится, все фигуры, и пешки и короли обоих мастей, окажутся в одной коробке.
* * *
Их в подразделении назвали "Дабл Ди Си", просто потому, что имена обоих морпехов начинались на одинаковые буквы. Джон Крокет и Дик Кнауф. Это двое всегда были неразлучны. Еще со времен дворовых банд. Наверное, и вербовщик дяди Сэма повстречал их вместе, прежде чем они попали в корпус морской пехоты. И в видеороликах, снятых на мобильных телефон и гуляющих по гаджетам солдат они тоже всегда были вместе. Один в кадре, другой снимает.
Сейчас Джон Крокет гладил какого-то крохотного и тоскливо пищащего щеночка. Беззащитное животное ерзало на левой руке Крокета и постоянно тыкалось мордочкой в ткань, которой был обшит бронежилет солдата. Джон что-то успокоительно бормотал щенку, поглаживая его облаченной в перчатку рукой.
- Эй, Крок! Этот ублюдок хочет жрать. - Произнес Кнауф, держащий перед собой телефон и снимающий эту трогательную сцену. - У тебя есть сучье вымя, чтоб покормить мелкий кусок дерьма?
- Нет, Дик. Я не сука.
- Тогда что ты будешь делать, чтоб он перестал скулить? Твои уговоры на него не действуют. Сраный ублюдок не знает английского языка.
- Я отправлю его искать свою мамашу.
- Но он еще не может толком ходить! - продолжал разыгрывать сценку Дик. Сказав это, он сделал несколько шагов назад, чтоб камера телефона захватила больше пространства, ведь Кнауф прекрасно знал, что произойдет дальше.
- Значит, я научу его летать! - воскликнул Джон Кроект и, схватив щенка за шерстку, резко размахнулся и швырнул как можно дальше, словно гранату.
Микрофон встроенной в телефон камеры записал предсмертный визг охваченного ужасом животного. Щенок ударился в стену какого-то разрушенного строения, шагах в сорока, и затих, свалившись в пыль.
Крокет посмотрел в камеру взглядом, скрытым под стеклами солнцезащитных очков и заорал:
- Нет, мать твою! Я морской пехотинец и ты, сука будешь следующий!
Он кричал это, наступая на зрителя и тыча в камеру пальцем. А за кадром ржал его второй Ди Си. На этом видеоролик закончился.
Сержант Виккерс протянул телефон его владельцу - Мартину Уитакеру.
- Уроды больные, - проворчал Лайнелл. - Не знаю, что ты забавного в этом дерьме нашел.
- Да он же пародировал лейтенанта Келли, когда орал в камеру. Видел, как корчился? - смеялся Уитакер.
- Я видел, что там убили беззащитное существо. - Сказав это, сержант бросил взгляд в сторону М2 "Бредли", возле которого топтались те самые "Дабл Ди Си". Они курили сигареты и о чем-то трепались, бросая взгляды в сторону местных жителей.
Эти двое никогда не нравились Лайнеллу Виккерсу, и когда он узнал, что ему предстоит быть с ними в сегодняшнем патруле, то пасмурный день стал еще мрачней.
Задача, в общем-то, была рутинная. Приехать на окраину города. Здесь сходились две трассы, что предопределило нахождение в этом месте рынка. Сюда на усиление блокпоста и приезжал регулярно один бронетранспортер "Бредли" и два "Хаммера". Одним из "Хаммеров" командовал Виккерс. Уитакер водитель, а Дэн Красс сейчас торчал в пулеметной турели, на крыше автомобиля. Джон Крокет и Дик Кнауф входили в десант М2 "Брэдли". Мартин Уитакер еще подшучивал на Крассом, что если Дэна отправить на броню М2, то там будет уже "Три Ди Си". Красс в ответ лениво отмахивался и продолжал от скуки натирать перчаткой крупнокалиберные патроны в ленте пулемета до яркого блеска.
Время текло медленно. Лайнел еще по Ираку помнил, что в мусульманских мирах все проходит как-то неторопливо. Все, кроме внезапных атак. И именно это всегда пугало. Сначала ленивость происходящего вокруг вгоняла в сон, а потом начиналась пальба. Так было недавно и на том серпантине, где сержант Виккерс впервые потерял в бою людей. С другой стороны, рынок, даже небольшой, создавал все же какую-то суету, не позволявшую расслабиться. Местные жители бродили вдоль торговых рядов, бросая не то опасливые, не то ненавидящие взгляды в сторону американских военных. Иногда на рынок приезжали видавшие виды автомобили и гужевые повозки. Их необходимо было досматривать.
- Сордж, - послышался голос Дэна Красса, уставшего от безделья. - Я что-то местную полицию не вижу. Не нравится мне это. Что скажешь?
- Вчера в Кабуле два взрыва было. Говорят, местные копы сейчас на усилении своего участка и ищут кого-то.
- Если бы я был террористом, я бы в первую очередь взрывал рынок, сордж.
- Потому мы и здесь, чтоб такого не случилось, солдат.
- Но местной полиции нет... - продолжил озвучивать свою тревогу Красс.
- Давайте по второму кругу. А потом по третьему. Отличный разговор получится, - усмехнулся Уитакер, возвращаясь за руль "Хаммера".
- Заткнись... - махнул рукой Дэн.
Рутина продолжалась. Очередная ржавая рухлядь подкатывала к заграждению и Дэн тут же направил на машину пулемет, готовый за несколько секунд превратить автомобиль в железный стейк, приправленный кровью пассажиров.
"Дабл Ди Си" направились осматривать машину. С ними их сержант.
Виккерс снял оружие с предохранителя. Остальная группа тоже приготовилась к возможным неприятностям. Сержант Виккерс очень не любил это ощущение - ожидание беды. Лучше уж сразу бой. К такому он привык. А что сейчас? Перепуганный пожилой афганец в страхе выполняет команды солдат, досматривающих машину, а его молодой спутник стоит чуть в стороне, подняв руки и, не менее напуган. А может, они напуганы не стволами американского оружия и властными окриками морпехов, а просто понимают, что сейчас умрут? Вот секунда две и эта машина взорвется, разметав куски десятков тел на сотню футов? Или взорвутся пояса смертников? Черт возьми, у этих афганцев такие нелепые и безразмерные одежды, что под ними можно спрятать целый арсенал. Или гору взрывчатки. Жутко хотелось отойти назад, спрятаться за укрытие. Но так делать нельзя. Они - первая линия обороны против террористов. А он - комендор-сержант. Он не может показывать солдатам своего страха и должен быть на таком расстоянии от потенциального врага, чтоб среагировать мгновенно и прострелить врагу голову. Но ведь взрывчатка реагирует быстрее...
Виккерс медленно поднял оружие и наводил ствол то на одного афганца, то на другого. Кто из них первый даст повод? Кого из них первым пристрелить, чтоб они не взорвали и его - Виккерса, и Мартина Уитакера, и Дэна Красса, и "Брэдли", и даже этих говнюков "Дабл Ди Си"?
Сержант в учебке очень настоятельно вдалбливал в голову новобранцам, что если солдат чувствует опасность, он должен стрелять. Лучше ошибиться, чем сдохнуть. Лучше пристрелить невиновного, чем заставить дядю Сэма слать твой гроб родным и выплачивать гребаную компенсацию за то, что солдат оказался настолько туп, что дал себя убить, хотя в его руках оружие.
- Кто имеет священное право убивать?! - орал сержант в учебке, пока они рвали одежду,
проползая по грязи под колючей проволокой и длинными очередями из пулеметов.
- Морпех и Господь! - хором отвечали трясущиеся от страха новобранцы, мечтавшие скорее добраться до конца психологической полосы. И вместе со всеми в унисон орал и новобранец Лайнелл Виккерс.
- Что заставляет траву зеленеть?! - вопил сержант, когда пулеметы на мгновение смолкали.
- Упавшая в землю свежая кровь! - надрывались молодые бойцы.
- Чья это кровь?!
- Алая кровь, наших врагов!!!
- Когда враг хорош?!
- Когда истек кровью!!! Когда он мертв!!!
- Что станет с морпехом, если он не убил врага?!
- Враг убьет морпеха!!!
- Мертвый морпех - плохой морпех! Вы хотите быть плохими морпехами?!
- Нет, сержант! Мы не хотим этого!
- Вы хотите стать хорошими морпехами?!
- Да, сержант, мы хотим этого!!!
- И что надо делать?!
- Стрелять первым! Стрелять метко! Патрон не потрачен в пустую, если проливает кровь и заставляет траву зеленеть!
- Что перед вами?!
- Пыль и грязь!
- Перед вами, ползущие ничтожества, нет зеленой травы, потому что вы не заставили траву зеленеть! Что заставляет траву зеленеть?!
- Кровь! Теплая алая кровь, наших врагов!
- Вы пришли в корпус морской пехоты, чтобы убивать! Это так?!
- Да, сержант! Это так!!!
- Зачем убивать врага?!
- Чтоб враг не убил морпеха!
- Жизнь морпеха - это смерть врага! Вы живете, чтобы убивать! Кто имеет священное право убивать?!
- Морпех и Господь!!!
Не любил Лайнелл Виккерс такие моменты. Четко выдрессированные сержантом в учебке инстинкты шептали ему, что лучше пристрелить этих гражданских, чем испытывать сомнения, неуверенность, страх и уж тем более это лучше, чем дать им убить себя. Но человек, простой человек, способный сопереживать, любить свою сестру и племянника, для которого он на досуге рисовал комиксы, шептал ему тут же, что эти двое обычные люди, которые хотят жить имеют на это право. Что они боятся больше, чем он сейчас. Что у них нет ничего, чтоб защитить себя от ошибки морпеха, чьи инстинкты могут убедить его, пристрелить их.
Сержант вздохнул с облегчением, когда осматривающие машину соратники захлопнули багажник и небрежно махнули местным, чтоб они садились в свой транспорт и проваливали.
- Там всего лишь овощи, - Успокоил всех на блокпосту Джон Крокет.
Виккерс поставил оружие на предохранитель и с удовольствием опустил ствол штурмовой винтовки, когда машина отъехала от них подальше. Затем бросил взгляд на Красса, который в пулеметной турели тоже расслабился и снова начал неторопливо потирать перчаткой крупнокалиберные патроны.
Дэн посмотрел на Лайнелла и покачал головой:
- Я тоже не люблю такие моменты, сордж.
И дальше снова скучная рутина. Еще минут через двадцать к блокпосту подошла женщина с большой корзиной и ребенком лет шести. Женщина была в традиционной бесформенной одежде. Ее волос, да и большей части лица не было видно. Открыты лишь глаза. Странное дело, они, американцы, здесь уже много лет. И в этом городе нет власти талибов и Аль-Каиды. Но местные женщины не торопятся одеваться по-западному, давать право легкому ветерку шевелить их волосы и украшать себя макияжем. Может дело вовсе не в том, что их угнетали безумные террористы, а просто здесь свои традиции и местные их почему-то чтят? И эти традиции столь же непонятны им, американцам так же, как и нормы поведения американцев непонятны местным? Никто друг друга не понимает и это порождает массу проблем.
- Мальчики, прикрывайте. - Сказала Кэтрин Пайк. Капрал, что все это время сидела за башней "Брэдли". - Я осмотрю ее.
- Да я бы и сам мог ее ощупать! - захохотал Дик Кнауф.
- И я бы первая разбила твою харю.
Снова защелкали предохранители. Ребенок испуганно вздрагивал.
- Красс, бери их в сектор стрельбы. - Приказал Виккерс.
- Сордж, это же баба с пацаном, - тихо и неуверенно отозвался Дэн.
- Рядовой! Ты слышал приказ?! Ты хочешь быть плохим морпехом?! - заорал Виккерс.
- Сержант, прошу прощения, - сконфуженно проговорил Дэн и развернул турель на мать с ребенком.
Малыш перепугался еще больше. Еще до того, как на него уставился крупнокалиберный пулемет. Он был испуган криком сержанта. Поджав крохотные пыльные ладошки к груди, он попятился к матери, затравленными большими глазами глядя на огромных, одинаково одетых чужеземных дядей вооруженных до зубов и целящихся в него и его маму.
Кэтрин Пайк тем временем попросила женщину, кое-как выговаривая местный язык, повернуться спиной к мужчинам-американцам и показать ей лицо. После этого, капрал стала осторожно водить руками по одежде местной жительницы, в поисках чего-то лишнего и подозрительного. Прижавшийся сейчас к бедру матери напуганный ребенок ей мешал.
- Эй, парень, ну-ка отойди. - Кэтрин легонько толкнула его в плечо.
У сержанта Виккерса защемило сердце. Этому малышу почти столько же, сколько и его племяннику Джуниору. Но сейчас Лайнелл вселил в ребенка первобытный страх. Отстраненный от матери малыш дрожал, прижимая свои ладошки к груди. И эти ладошки теперь были его единственной защитой перед безликим, чужими великанами, целящимися в него из оружия. Лайнеллу хватило лишь мгновения, чтоб представить другую картину. Что если бы в его страну вторглись чужие войска? Какие-нибудь китайцы, русские или северные корейцы... Они бы расставили всюду свои блокпосты. И их солдаты грубо подшучивали по поводу его сестры, куда-то идущей с Джуниором. А Джуниор дрожал бы от страха перед теми, кто в один миг мог убить их обоих.
- Проклятье, - тихо вздохнул Виккерс и в нарушение инструкции опустил оружие и полез в "Хаммер". Но его уже опередил Мартин Уитакер. Он извлек из сумки ящика с провизией несколько шоколадных батончиков в пестрой обертке и вышел из машины.
- Уит, ты что делаешь? - нахмурился сержант, не сразу понявший намерений своего подчиненного.
- Хочу угостить парня. Он же обосрался уже от вида нашей демократии. - Сказав это, Мартин принял строевую стойку, - Сержант, разрешите угостить ребенка шоколадом, ради укрепления дружественных отношений и завоевания душ и сердец местного населения? - отчеканил он.
Виккерс покачал головой и слегка улыбнулся:
- Рядовой первого класса Уитакер. Разрешаю угостить ребенка.
- Благодарю сержант!
Мартин двинулся в сторону мальчика, но тот испуганно попятился.
- Уит, ты слишком высокий и большой, - произнес Лайнелл.
- И слишком черный, - хохотнул Красс.
- Помолчи, Дэн. Уит, присядь на корточки. И сними очки. Пусть он видит твои глаза, и они буду на уровне его глаз.
Уитакер сделал все, что рекомендовал ему сержант. Улыбнулся и поманил ребенка рукой.
- Эй, парень, подойди, не бойся. Ну, подойди, я тебе дам вот это, - он вытянул руку с батончиками.
Мальчик нерешительно двинулся в его сторону.
- Давай. Смелей.
Позади, Кнауф достал свой телефон и стал снимать видео, что-то негромко говоря. Стоявший с ним рядом Крокет некрасиво смеялся.
- Я дам тебе конфетки, а ты мне отсосешь, - озвучивал Дик Кнауф свой очередной видеоролик.
Виккерс услышал это и поморщился. Интересно, когда это видео перекочует на телефон Мартина, он так же будет смеяться, как над видео с убийством щенка?
- Вот, малыш, держи. Это вкусные штуки, - продолжал тем временем Уитакер. - Только я даю тебе их с одним условием. Когда ты вырастишь, пожалуйста, не угоняй наши самолеты и не тарань ими наши небоскребы.
- Господи, Мартин, что за хрень ты несешь? - Хлопнул себя по шлему Лайнелл.
- Я его позитивно мотивирую, сордж.
- Когда он вырастит, уже звездолетами будут таранить планеты, Уит, - подал голос Дэн.
Сержант усмехнулся:
- Да ты чертов оптимист, Дэн.
Кэтрин тем временем осмотрела корзину:
- Здесь только еда. Не думаю, что она несет это продавать. Скорее накормить кого-то. - Сказав это, она обратились к женщине на ее языке. Та что-то коротко ответила.
- Так и есть. Ее муж и его брат торгуют на рынке. Она несет им обед. Ничего подозрительного я не нашла.
- Пусть проходят! - крикнул старший группы с бронетранспортера.
Женщина с ребенком направилась к рыночным лоткам. Малыш прижимал шоколадные батончики к себе и на прощание бросил взгляд в сторону Уитакера. Даже робко улыбнулся. Мартин помахал ему рукой. Однако, когда они проходили мимо "Дабл Ди Си", Крокет зло рыкнул на мальца:
- Смотри не подавись, мелкий дикарь.
- Сердца и души мы так точно не завоюем, - вздохнул Виккерс.
Мартин тоже недобро посмотрел на Крокета. Однако ничего не сказал. В корпусе морской пехоты были очень строгие правила на счет конфликтов, особенно на расовой почве. Секретом ни для кого не было, что "Дабл Ди Си" состояли в юности в нацистской банде. И даже татуировки со свастиками у обоих имелись. Конечно, в Америке рисовать свастики и передергивать на Адольфа никому не запрещалось. Свободная страна, все-таки. Но в армии США этим двоим доходчиво объяснили, что у них уже авансом где-то выписан тюремный срок. Все что они должны сделать, это оскорбить другого морпеха, который окажется черным, или латиносом. И тогда военный трибунал обрушиться на них как чертовы бомбы на Дрезден. Однако, и каждому цветному в той же самой армии объяснили, что такие-то и такие-то белые парни, имеют расистские замашки. Но эти парни будут помалкивать и вести себя аккуратно, только если "черный брат" или "поедатель бобов" или какой-нибудь "макаронник" или "пархатый" не вздумает спровоцировать их на конфликт. Трибунал одинаков для всех. Трибунал не различает цветов. Любого, кто станет виновником внутреннего конфликта на расовой почве в подразделении, ждет кромешный беспросветный ад. Система предотвращения таких конфликтов в корпусе морской пехоты была крайне строга и даже безжалостна. Но она и приносила плоды, поскольку тщательно продумана. Даже в солдатской столовой существовало несколько меню, где можно было получить пищу согласно своим национальным и религиозным предпочтениям и не быть обиженным. И именно поэтому, при всем своем желании, Мартин Уитакер не мог сейчас высказать Джону Крокету то, каким жалким куском бычьего дерьма он того считает. Просто, скажи сейчас чернокожий Уитакер такое, он снимет невидимый предохранитель и даст право этим двум "арийцам" ответить.
Молчал и Виккерс. Эти солдаты были не его подчиненными, а он не их сержант. Здесь тоже все строго. Если Сержант Виккерс считает каких-то солдат козлами, то в первую очередь он должен приватно сообщить данное мнение их сержанту. И обосновать это мнение, конечно же, самым исчерпывающим образом. Проблема в том, что еще вопрос, кто большие козлы, эти двое или их "дрилл".
Сержант забрался на капот "Хаммера" и осмотрелся. Пока никто к месту их дислокации не приближался. Усевшись поудобнее, он снял шлем и принялся усердно чесать свою голову, остриженную в стиле "Jarhead". Голова зудела от собранной в короткий ежик волос пыли. Так уж вышло, что ехали они за "Брэдли", а тот своими гусеницами поднял настоящую тучу. Ничего так не хотелось сейчас, как скорейшего возвращения на базу и наступления "free time", когда можно будет подставить свое запылившееся тело под душ. Заметив, что надпись на чехле шлема совсем от местного жестокого солнца почти испарилась, Виккерс достал из кармана черный маркер. Такой имелся у каждого. Не для развлечений, конечно. Когда накладываешь жгут себе или товарищу, необходимо рядом указать точное время наложения жгута. На одежде, на теле... Не важно. Время всегда должно стоять. Но в подразделении имелась примета. Каждый день что-нибудь пиши этим маркером. Да хоть член на лбу себе нарисуй, только не давай себе забыть, что у тебя этот маркер. Иначе, если забудешь, завтра непременно кому-нибудь надо будет накладывать жгут. Но, похоже, это не работает. Виккерс обновил свою надпись на шлеме как раз в тот день, когда их атаковали на горной дороге, и он потерял несколько бойцов.
Колпачок со смешным хлопком отделился от корпуса маркера, и сержант стал аккуратно выводить по выцветшим буквам надпись - Semper fidelis. Всегда верен.
* * *
- Меня последнее время посещают одни, сплошь сволочи. И вот наконец-то, человек, которому я рад. - Алекс Керзон неуклюже вскинул руки, когда в его офис вошел Леви Айзек.
- Здравствуйте, мистер Керзон. Кто вас обижал в мое отсутствие? - как обычно, с полной серьезностью на лице пошутил Леви.
- Да ты не издевайся над стариком. Присаживайся. У меня к тебе столько дел, что я даже не знаю, с чего начать. Поэтому начни, пожалуй, ты.
- Как скажете, сэр. Он здесь.
- Говоря - он, ты имеешь в виду...
- Боб Лазар. Я привез его, как вы и велели. Он сейчас в моем офисе. Пьет кофе.
- Ты привел его сюда? - густые и седые брови Алекса поднялись.
- Ну, не собирались же вы к нему в отель ехать для разговора, босс? Не волнуйтесь. Я провел его через пожарный выход после того как Мэтрикс по моему сигналу временно отключил имеющиеся там камеры. О том, что этот человек здесь, кроме нас с вами знает только Мэтрикс. Но он надежный человек. К тому же сам он его не видел.
- Ну, что ж, ты как всегда, на высоте. Ну, а что наш гость. Волнуется?
- Сэр, за все то время, что я сопровождал Лазара из Канады сюда, я сделал вывод, что он родился волнующимся и встревоженным. Это крайне беспокойный человек.
- И ты дал ему пить кофе?
- Без кофеина, сэр.
- Оу, ну это правильно. Впрочем, я не удивлен. Почему-то евреям свойственная ипохондрия. Но! - Керзон быстро развел руки, упреждая возможную обиду своего подчиненного, - Ты не такой, дружище. Ты не такой.
- Когда его привести к вам?
- После того как мы с тобой тут обстоятельно поговорим о кое-каких вещах.
- Я слушаю, мистер Керзон.
- А ты не устал?
- За время поездки, я отдохнул, мистер Керзон.
- Мда, - Алекс покачал головой, изображая восхищение, - Всегда верен. Ну, что ж. Первое. Вот котировки за последние дни. - Он придвинул к Айзеку несколько распечаток с пометками, что он делал карандашом. - Взгляни, вот тут интересную закономерность я нашел. Это индонезийская авиакомпания. Смотри. Здесь обвал. Дальше, следующий день. Впору объявить о банкротстве. Но, дальше идет стабилизация. Цена активов конечно, как у протухшей рыбы, но дна еще не достигли. Однако и официального банкротства нет. И вдруг! - Керзон ткнул пальцем в следующий лист. Они закупают партию самолетов у "Боинга". Да еще небольшой рост. Каково, а?
Леви Айзек пожал плечами:
- Провели аудит? Сбросили балластный актив? Получили государственную финансовую поддержку?
- Могло быть и так, но в таких условиях не заключают контракт на закупку новых самолетов, верно? И, это ведь котировки не официальные, а теневые. То есть наиболее реальные. Мои шустрые плечистые парни немножко покопались в теме. Вот что удалось узнать. Некто, вложил огромные деньги в эту авиакомпанию. При этом операция была тайная. Но самое любопытное. Этот некто, по еще пока непроверенным данным, связан с Мартином Робертсоном. Вероятно это один из людей, который занимается отмыванием денег для нашего Робби.
- Если это так, то получается, что Робертсон купил себе авиакомпанию, но при этом он не хочет, чтоб кто-то знал о том, кому она на самом деле принадлежит.
- Ты гений, черт возьми. Именно. На поверхности всем видно, что у компании случились проблемы. В связи с мировым кризисом, горькая, но обыденная ситуация. Но она, авиакомпания, с ними, с проблемами, справилась. Но на самом деле, тут какой-то потаенный замысел. А зная характер нашего Мартина, я бы советовал тебе не посещать высокие здания.
- Что вы имеете ввиду? - нахмурился Айзек.
- Да шучу я! - откинулся на спинку кресла засмеявшийся Керзон. - Где твое легендарное чувство юмора?
- Легенды гласят, что у меня чувства юмора нет, мистер Керзон.
- Ах, ну да, - Крякнул Алекс. - Ладно. Продолжим. Мне надо, чтоб ты по своим каналам проверил эту информацию. Если все так, как мы сейчас предполагаем, то сейчас идет активная, но в то же время мало привлекающая к себе внимание операция по замене части персонала и руководства в авиакомпании на людей Мартина. Точнее на тех, кого будут ставить его тайные эмиссары. Хорошо бы, если бы ты смог внедрить туда кого-нибудь из своих людей.
- Насколько высокий пост я должен захватить, сэр?
- Не могу ставить рамок. Дело щекотливое, Леви. Смотри сам, как получится, чтоб без лишнего риска. Понимаешь?
- Да, мистер Керзон. Понимаю. - Кивнул Айзек.
- Славно. Как тебе должно быть ясно, тут надо поторопиться. Дальше. Сегодня утром этот самый Робертсон был здесь. - Керзон хлопнул по столу ладонью и тут же убрал ее. На столе лежал диктофон. - Я хочу, чтоб ты внимательно послушал наш разговор. Я как всегда, порол чушь. А вот к его словам прислушайся. И к его странному интересу в Голливуде. Да еще, мне надо знать, зачем он на самом деле приехал в Вашингтон. Покопайся.
- Хорошо, мистер Керзон.
- Это еще не все, дружище. Я же говорил, дел куча навалилась. Так вот. От наших парней в Сирии пришло донесение.
- У них все в порядке? - встревожился Айзек.
- У них-то да. Похоже, они нашли очень интересный объект и наша сирийская группа подозревает, что это русские. А вот от нашей группы в Афганистане вестей нет, и меня это тревожит.
- Я сделаю внеплановый запрос.
- Правильно. Сделай. Но, сам понимаешь...
- Конечно, мистер Керзон. Что-то еще?
Алекс вздохнул, потирая подбородок.
- Да, друг мой. Что-то еще. Ко мне недавно наведывался этот лысый козел - Лоуренс Грин. И он смел мне предъявить, что у меня информатор в ЦРУ. Твой человек в ЦРУ ведет себя осторожно?
- Он из АНБ, сэр.
- Да это тот же хрен в другой руке, дружище. Ты не ответил.
- Конечно, мистер Керзон. Он весьма осторожен. Он профессиональный сотрудник специальной службы, все-таки.
- Да, но ты говорил, что он молод и с обостренным чувством справедливости. Романтик и идеалист.
- Это не значит, что он, простите, идиот, сэр.
- Ну, Леви, это как посмотреть. Проживешь с мое и тебе каждый человек, удивляющийся и возмущающийся по поводу любой несправедливости будет казаться конченым кретином. Я вот что хочу сказать. Похоже, над ним сгущаются тучи. Ты понимаешь?
- Да, сэр. После ваших слов, я это не исключаю.
- Так вот, какой у тебя план на такой случай?
- Убивать я его не собирался, если вы об этом.
- Да что за мысли у тебя, черт возьми, - скривился мистер Керзон. - То про небоскребы намекаешь, теперь про это.
Айзек усмехнулся тонкой шутке босса.
- Мне следует предупредить его?
- Пожалуй, да. Но сделай так, чтоб он не начал дергаться. А то получится, что он сам себя в зад поимеет. Но, он должен знать, что в ближайшем будущем этот самый зад может оказаться в потных ручонках Лоуренса Грина.
- Мы обговаривали подобный сценарий. Возможны пути отхода.
- Куда?
- В страну без экстрадиции.
- Глупость, Леви. Он не банк провинциальный обнес и не с коксом попался. Тут плевать всем на экстрадицию. Никакая страна не примет человека с таким уровнем доступа к секретам как у этого твоего информатора. Никакая страна не захочет, чтоб наш госдепартамент обвалил ее экономику из-за одного беглеца. Никто не захочет, чтоб наши бомбардировщики заслонили их от солнечного света. Его даже Куба побоится принять. Ты понимаешь?
- Что же вы хотите мне посоветовать, мистер Керзон? - насторожился Айзек.
- Я хочу сказать, друг мой, что если ему придется бежать, то бежать надо туда, где есть ядерное оружие. И не просто ядерное оружие, а огромное его количество. И не просто огромное его количество, но и средства доставки, покрывающие весь наш прекрасный мирок. Ты понимаешь, о чем я?
Леви Айзек потер лоб:
- Да. Да сэр, понимаю. Но они не захотят ссориться с нашим госдепом. И тем более с КЛУБОМ, в который так стремятся попасть.
- Да, если он метнется к ним, как простой перебежчик. Но он должен заявить о себе на весь мир, как борец за права и свободы. Как борец с лицемерием и ложью мирового масштаба. И здесь сработает уже иная мотивация.
- Мистер Керзон, боюсь, той информации, которая сейчас у него на руках, будет не достаточно.
- Значит, друг мой, мы поможем ему заполучить такую информацию, которая заставит многих покрыться гусиной кожей. - Сказал хозяин кабинета и улыбнулся. - Мы доведем эту пешку до последней линии, и превратим ее в фигуру, куда более серьезную.
* * *
Детей на рынке всегда было много. Здесь могли чем-нибудь угостить, что в вечно голодной, разгромленной войной стране немаловажно. Какие-то дети были здесь просто потому, что тут же все дни напролет проводили их родители. Очевидно, что молва о добрых чужеземных солдатах, раздающих на блокпосту невероятно вкусные вещи, разнеслась среди рыночной детворы быстро.
И вот, в нескольких шагах от "Брэдли" стоял очередной мальчуган. Он едва ли был старше того, которого угощал Мартин. Бача (что в переводе с Афганского - пацан, парень) делал застенчивое лицо, улыбался и просящими глазами смотрел на морпехов. Первым, кто его заметил, и смекнул, в чем дело, был Джон Крокет. Он толкнул своего вечного напарника - Дика Канауфа:
- Чел, снимай, что сейчас будет. - Сказав это, он извлек из нарукавного кармана упаковку жвачки и присел перед ребенком. - Эй, сопляк, хочешь это? Хочешь?
Он стал раскачивать рукой перед лицом малолетнего афганца, демонстрируя яркую манящую упаковку.
- Что молчишь, Аладдин херов. Ты хочешь это? - Говоря оскорбления, Крокет корчил дружелюбную гримасу и подбирал наиболее располагающий к контакту голос. - Ну, что, кебаб, хочешь жвачку?
Через некоторое время, бача видимо понял, что у него спрашивали, и часто закивал, протянув руку.
- Э нет, погоди! - одернул руку Крокет, не торопясь угощать ребенка. - Сначала скажи, что ты трахаешь ослов. Ну, давай. Скажи. Скажи - я трахаю ослов.
Крокет снова выставил перед ребенком руку с жвачкой. Бача потянулся, но морпех снова одернул руку. - Говори. Я трахаю ослов. Ну, скажи, мелкий кусок говна.
Кнауф снимал происходящее на телефон и тихо смеялся сквозь нос.
Вскоре, его товарищ добился своего:
- Иа клахаю аслав, - проговорил бача, совершенно не понимая смысла сказанного.
Крокет аж взвизгнул от радости и всучил ребенку сокровенную пеструю упаковку.
- На, уродец, и проваливай быстро! - Джон был нетерпелив. Он хотел поскорее посмотреть видео и тут же кинулся к Кнауфу. - Чел, ты снял это, а?!
- Да! - загоготал Дик, протягивая телефон напарнику.
Виккерс и Уитакер переглянулись. Это выглядело мерзко, но никто особо не торопился осуждать "Дабл Ди Си" за это скотство. Только Лайнелл и Мартин обменялись угрюмыми взглядами.
Тем временем Джон и Дик продолжали потешаться над видеозаписью. Однако длилось это не очень долго. Вскоре, все увидели, как в их сторону решительным шагом идет еще один молодой афганец. На сей раз это был подросток лет четырнадцати. На голове маленькая шапочка, смуглое лицо источало нескрываемое презрение к чужеземцам. Однако пока этому никто не придал значения. Конечно, четырнадцатилетний ребенок опасней, чем ребенок вдвое моложе, ну руки его были пусты, а потрепанная рубаха, похоже, не скрывала никакой взрывчатки.
- Глянь, еще один ослотрах, - засмеялся Кнауф. - Давай, теперь ты снимай.
- Окей! - Крокет включил видеозапись на телефоне.
Подросток остановился перед вышедшим ему на встречу Кнауфом.
- Что, ослотрах, хочешь вкусную конфету? - Дик показал афганцу шоколадный батончик. - Скажи, что ты трахаешь ослов. Давай. Говори. Я трахаю ослов...
- Ти трахать аслов! - рявкнул вдруг подросток. - Я трахать твуй мама. И твуй мама родится такуй кусок кавна как ти!
Сказав это, молодой афганец смачно харкнул под ноги Кнауфа и даже попал тому на ботинок. Затем швырнул на землю ту самую упаковку жвачки.
Теперь смеялись все. Гогот на блокпосту воцарился оглушительный. Не смеялся только Дик Кнауф.