Аннотация: Этот рассказ Самуэль Сэлвона переводил Juras Jupiter. Я только отредактировала его.
Об авторе
Самуэль Сэлвон родился в 1923 году в Тринидаде, где происходит действие рассказа "Глоток воды" из сборника "Дороги солнечного света". Сын индуса и полушотландки, Сэлвон всегда считал себя тринидадцем и частью креольской культуры, - симбиоза культур разных национальностей. Умер писатель в 1994 году.
Самуэль Сэлвон
Глоток воды
Время, когда дождя не было три месяца, и солнце в небе раскалилось добела, в Тринидаде назвали Великой Засухой. Каждый ожидал тогда, что вот-вот небо взорвется дождем, чтобы наполнить водой сухие протоки и напоить выжженную землю. Но каждый день все повторялось, - солнце поднималось в небо рано утром, и весь день крестьяне по многу раз возносили глаза к небесам, пытаясь понять, что случилось с богом дождя Паржанией. Они стояли подолгу, облокотившись на свои мотыги и вилы, выжимали потную одежду, видя, что нет никакого смысла в труде. В раскаленном воздухе витала только мысль о том, что, если засуха затянется еще на несколько недель, они могут потерять урожай и домашний скот. А это значит голод и смерть.
В маленькой деревушке Лас Ломас, в своем огороде, облизывая сухие губы и вытирая мокрым рукавом пот, текший ручьями по лицу, стоял Манко. Где-то в поле жалобно мычала корова, пытаясь найти хоть какую-нибудь былинку на потрескавшейся земле. Поле было опустошено засухой. Деревья стояли голые. Кора отслаивалась от стволов, словно деревья были заражены какой-то болезнью. Особенно было тяжело и невыносимо дышать, когда дул ветер, - он был такой горячий, словно жара высосала из него всю его прохладу. Но Манко все равно расстегнул рубаху и повернулся грудью к ветру.
Он был крупным мужчиной, рослым и загорелым от долгой работы на земле. Его руки были все время согнутыми, а сам он выглядел присевшим, даже когда стоял ровно. Когда он смеялся, в глаза бросались табачные пятна на зубах.
Манко не смеялся уже давно. Лас Ломас охватили пожары, после которых сады стояли обугленные и продолжали дымиться. Скот падал, погибая от жары. В деревне почти не было воды - русло реки пересохло, обнажив дно с потрескавшимся илом. Набравшись терпения, можно было еще набрать ведро воды. Ее кипятили, добавляя немного сахара, чтобы можно было пить. Это и спасало.
Дети, узнав, что кто-то пошел за водой на речку, становились на главной дороге с бутылками и высушенными тыквами и ждали водоноса, чтобы окружить его плотным кольцом, как только он появится.
"Вскипятите воду перед питьем!" - предостерегал человек, принесший воду. И все же два ребенка погибли, многие дети тяжело болели. Их родители были слишком бедны, чтобы искать медицинскую помощь в городе, который был в двадцати милях от деревни.
Манко сидел в тени мангового дерева и пытался разглядеть светлую сторону происходящего. Жаркий сезон означал, что земля будет готова для семян и даст хороший урожай, когда начнутся дожди. Он и его жена Рэнни усердно работали и копили деньги, лелея надежду отправить своего сына Санни в город учиться в колледже. Однажды Рэнни сказала Манко: "Мы бедны, и у нас нет никакого образования, но это уже не важно, - мы скоро состаримся и умрем. Поэтому мы должны думать о нашем мальчике. Мы должны дать ему отличное образование, чтобы он стал большим человеком в Тринидаде". И Манко, уже сейчас гордясь сыном, хвалился его будущим перед жителями своей деревни по вечерам, когда они, собравшись вместе, разговаривали и курили. Он хвастался тем, что однажды Санни станет адвокатом или доктором.
Но сейчас не время радужных надежд. Его скот падал, и он никак не мог продать картошку, огромная груда которой лежала у него во дворе. На рынке картошки было больше, чем покупателей.
Манко посмотрел на свой участок земли и мотнул головой. Сегодня нет смысла продолжать работу. Он поднял с земли свой садовый нож, мотыгу и бутылочную тыкву, через горлышко которой была продета нитка, чтобы удобнее было нести ее на руке. В горле пересохло, и он встряхнул тыкву, но она была пуста, или почти пуста, - в ней все-таки осталось пара глотков воды. Какой он глупец, - знал, что жара иссушит всю воду, если он возьмет ее с собой в сад, но все равно взял. Манко облизал губы и, взвалив на себя инструменты, стал медленно спускаться вниз по вьющейся тропе, которая привела его к дому.
Рэнни готовила на костре во дворе. Санни сидел в тени дерева поуи, но, увидев отца, подбежал к нему и нетерпеливо выхватил тыкву. Возвращаясь с поля домой, Манко обычно приносил с собой немного воды для сына. Но на этот раз он только взъерошил его волосы.
"Кто пошел за водой сегодня на реку?" - спросил он у Рэнни.
"Кажется Джагруп", - ответила она, помешивая большой деревянной ложкой еду в кастрюле, - "Но он не вернется допоздна".
Она накрыла кастрюлю крышкой и повернулась к нему: "Завтра мы собираемся принести жертву дождю", - сказала она.
На следующий день в Лас Ломасе было большое праздненство, на котором жители деревни с молитвами и надеждой обращались за дождем к Паржании, богу дождя. Через два дня житель деревни, которого звали Рамперсад, отправил всю воду, которую он неделями выкапывал из-под земли, в общий деревенский колодец. Чудо, на которое все молились, свершилось. В тот день каждый напился досыта, и Рамперсад позволил взять с собой ведро воды каждому жителю деревни. Тогда Манко сказал Санни: "Смотри, благословение приходит не только с небес, но и из земли".
Жена Рамперсада была жадной и хитрой женщиной, и пока жители деревни наполняли свои ведра водой, она стояла в дверях своего дома, и недовольно смотрела на них. В ту ночь она сказала своему мужу, что он был глупцом, когда позволил им получить воду просто так. "У них есть спрятанные деньги", - убеждала она его, - "они прекрасно могут за нее расплатиться. Лучше всего огородить стены колодца колючей проволокой и привязать сторожевую собаку, чтобы она охраняла воду по ночам от воров. Потом скажи им, что ты слишком беден, чтобы давать им воду запросто так. Пусть платят доллар за ведро и два шиллинга за полведра. Мы заработаем много денег и станем богатыми".
Когда Рамперсад объявил о своем решении продавать воду, жители деревни ошеломленно молчали, не понимая, как у этого мужчины в голове могли родиться такие мысли, когда вся деревня сожжена засухой, а два ребенка уже погибли от нее. Но Рамперсад купил ружье и сказал, что он будет стрелять в любого, кто нарушит границы его владений. Он огородил дом колючей проволокой и по ночам оставлял свирепую собаку сторожить колодец.
Пришел апрель, но в небе не было ни единого намека на дождь. Жители Лас Ломаса потратили все свои сбережения, покупая воду у Рамперсада, чтобы остаться в живых.
Однажды утром Манко проснулся и проверил тайник под кроватью, где он хранил свои деньги. Денег осталось только на два ведра воды. Он спросил Рэнни: "На сколько может хватить двух ведер воды, если мы будем использовать ее только для питья?". "Это все оставшиеся деньги?", - Рэнни посмотрела на него со страхом, ответив вопросом на вопрос. Он кивнул и посмотрел наружу, где дерево поуи уже начало цвести. "Слишком долго", - сказал он мягко, - "Слишком долго. Так не может продолжаться. Дождь пойдет, только потерпи еще немного".
Рэнни не была нетерпеливой, но жажда сделала ее небрежной. Это случилось вскоре после того, как два ведра вновь опустели. Она забыла вскипятить последнюю кастрюлю речной воды, и только после того, как выпила чашку сырой воды, поняла свою роковую ошибку. Она побоялась сказать об этом Манко и хранила молчание, пока на следующий день не смогла встать с постели, корчась в муках от лихорадки, разорявшей ее тело.
Глаза Манко расширились от страха, когда он увидел признаки лихорадки у Рэнни. Санни, который теперь неделями не ходил в школу, готов был на все, лишь бы его мать пришла в себя и могла говорить, смеяться и готовить еду так, как это было раньше. Он решил поговорить с отцом после того, как Рэнни заснула глубоким сном, все еще продолжая потеть. Пот проступал даже через бумажную салфетку, лежащую на ее лбу.
- Не осталось денег для воды, бап?
Манко покачал головой.
- И нет денег на доктора и лечение?
Отец вновь покачал головой.
- Но как Рамперсад может иметь так много воды, когда у нас ее совсем нет? Почему мы не можем просто пойти и взять ее?
- Вода принадлежит Рамперсаду, - сказал Манко, - Это его собственность и, если он решил продавать ее, это его дело. Мы не можем просто пойти и взять ее, это будет воровством. Ты никогда не должен воровать у другого человека, Санни. Это большой, большой грех. Что бы ни случилось.
- Но это несправедливо, - протестовал мальчик, пересыпая в ладошках сухую, ломкую землю, - Если бы у нас была чистая вода, мы могли бы помочь маи. Разве не так?
- Да, бета, - вздохнул Манко и поднялся на ноги, - Оставайся и присмотри за маи, а я попытаюсь достать немного речной воды.
Весь день Санни сидел в доме, размышляя о том, почему его мать должна умирать без воды, в то время как колодец во дворе другого человека был наполнен доверху.
Был уже поздний вечер, когда Манко, наконец, вернулся. Как он и ожидал, река была сухой. Вода в грязном ручье в реке был совсем не пригодна для питья. Мальчик встретил его тихо и спокойно. Через некоторое время Санни вышел из дома.
Манко был рад одиночеству. Он не хотел, чтобы Санни видел его поздно ночью с ведром и веревкой, украдкой выходящим из дома. Было бы сложно объяснить ему, что он хочет украсть воду у Рамперсада только потому, что это вопрос жизни и смерти. Он с нетерпением ждал момента, когда Рэнни опять заснет. Казалось, она никогда не закроет глаза. Она повернулась к нему и устроилась поудобней, затем с надеждой во взгляде спросила, начался ли дождь. Положив свою грубую руку на ее лоб, он как можно мягче ответил "Нет". Но тут же добавил, что видел знак вечером - огромную черную тучу, двигавшуюся на восток. Вдруг ее снова охватила лихорадка, и она, обезумев, что-то говорила ему. Он все еще пытался понять ее бред, а она уже как-то странно, сдавленно застонала.
Была полночь, когда Рэнни ушла в нечто, похожее на обморок. Струйка крови из носа текла по ее лицу. Манко знал, что ему нужно делать. Но он все стоял и смотрел на нее, разрываясь между страхом оставить ее и отчаянным планом, который родился в его голове. Она могла погибнуть в его отсутствие, но все же он должен попытаться. Выйдя из дома, он нахмурился, увидев ярко светившую луну. Луна, словно ночное солнце в небе, освещала всю деревню. Манко повернулся к востоку, и его сердце подпрыгнуло в груди, - он увидел тучу, медленно движущуюся прямо на деревню. Она казалась такой далекой и двигалась очень медленно. Казалось, она будет двигаться не одну неделю, чтобы наконец-то доползти до полей. Может быть, это случится, а может быть, она поменяет свой путь и быстро двинется на запад, не дав ни капли воды его деревне.
Манко направился к колодцу, далеко обходя дома и пробираясь через заросли. Около десяти минут ушло на то, чтобы подойти к огораживающей колодец колючей проволоке. Сейчас он стоял под большой шелковицей, скрытый ее тенью. Он прислонился к стволу, оглядываясь вокруг. Но он перестал дышать, как только его глаза различили чью-то черную тень с другой стороны колодца, за колючей проволокой. Тот, кто-то остановился, прислушиваясь, затем начал карабкаться через ограждение. Манко вглядывался изо всех сил в темноту, чтобы разглядеть человека, узнать, знает ли он его или нет, но ему не повезло. Внезапно тьма накрыла собой всю деревню. Тьма была как туча, гонимая свежим ветром поверх луны. Манко бросил быстрый взгляд наверх, и когда он посмотрел снова вниз, черная тень человека была уже у края колодца, вдалеке от спящей собаки.
Это был большой риск. Это был риск, на который был также готов Манко. Но это чужое вторжение разрушило его планы. Он не мог окликнуть того человека - даже слабый звук мог разбудить собаку, и то, что она не успела бы сделать с вором, закончил бы уже сам Рамперсад со своим ружьем.
На мгновение сердце Манко подвело его. Он почувствовал смерть очень близко - смерть для черной тени возле колодца и свою тоже. Было глупо приходить сюда. Но безумная волна отчаяния снова охватила его. Он вспомнил жестокую красную струйку крови на щеке Рэнни. Позволь ей умереть счастливой, если капля воды может сделать это. Позволь ей жить, если капля воды спасет ее. Горло сжигал огонь жажды, - сколько же еще она должна страдать!
Он увидел ведро, бесшумно скользящее вниз и раскручивающуюся веревку. Все точно так, как он и планировал сделать. Сейчас осторожно вытяни ее. Да, вот так. Поставь осторожно ведро к остальным ведрам на землю. А теперь встань на колени и напейся, избавься от огня, сжигающее твое тело. Боже мой, почему этот мужчина не напился? Чего он ждет? Ах, все понятно, он прислушивался. Только будь осторожен, не создавай даже слабого шума или все будет напрасно. Склони свою голову...
Лунный свет прорвался сквозь узкую щель в туче и осветил все вокруг. Это был Санни.
- Бета! - крик сорвался с губ. Манко не успел даже подумать.
Собака выбежала на крик и ринулась с бешеной скоростью вперед. Раньше, чем Санни успел повернуться, она была у колодца, подпрыгнув прямо к горлу мальчика.
Манко преодолел преграду, разрывая одежду, и оставляя кровавый след за собой. В огромном прыжке он добрался до колодца и попытался оттолкнуть зверя подальше от мальчика. Собака повернулась к нему, зловеще рыча, прижав морду к земле, словно встретила нового атакующего врага. Манко не удержался на ногах и упал, тяжело дыша. Он чувствовал, как зубы собаки погружаются в его плечо, и закусил свою губу, чтобы не закричать от боли. Но вдруг железная хватка ослабла. Это Санни присоединился к бою. Мальчик обвил руками шею собаки и выдернул ее голову из отцовского плеча с такой силой, которая отбросила животное назад. Он упал на землю, рядом с отцом, оказавшись под собакой. Отец резко вскочил с земли, выбросив руку вперед. Ведро с водой опрокинулось с громким грохотом. Даже в борьбе за жизнь он не мог перенести вида земли, всасывающей воду, словно сухая губка. В страхе и ярости, он схватил пустое ведро и ударил изо всех сил собаку по голове. Животное взвизгнуло, скатилось с мальчика, и осталось лежать неподвижно.
- Кто это там ворует мою воду? - кричал Рамперсад, выбегая во двор, стреляя из ружья в воздух.
- Быстрее, сынок! Давай, через силу! - Манко схватил ведро и перебросил его через ограду. Он отправил Санни в безопасное место, и мальчик уже качался на проволоке с другой стороны ограды, когда сам наполовину перенес свое кровоточащее тело через колючую проволоку и упал, без сил, по другую сторону. Санни подложив руку под плечи отца, помог ему встать. Вместе они побежали в тень деревьев.
Выстрелы и вопли Рамперсада разбудили всю деревню.
Отец и сын спрятали ведро в густых зарослях высохших кустов и, подождав минуту, чтобы отдышаться, присоединились к толпе, которая быстро собиралась напротив дома Рамперсада.
Рамперсад был охвачен яростью. Он угрожал всем тюрьмой, крича, что найдет того, кто украл воду и убил его собаку.
- Кто вор? Ты поймал его? - свистела и улюлюкала толпа. - Это чертовски хорошо, что кто-то все же залез! Это поставило тебя на свое место!
Крепко сжимая руку отца, Санни хихикал, пританцовывая, радуясь замешательству Рамперсада.
Но вдруг тишина и темнота накрыли деревню. Большой черный сгусток облака закрыл собой луну. Все небо было плотно закрыто облаками, которые, казалось, налезали друг на друга, гонимые прохладным ветром. Все как один опустились на колени и стали молиться богу дождя. Небо становилось темнее и темнее. Казалось, что луна никогда не посещала это черное небо. Молитва продолжалась долго, может быть уже несколько часов, когда Манко, помня о Рэнни, не прикоснулся тихонько к сыну, давая понять, что нужно уходить. Рука об руку они пошли домой.
Санни был первым, кто увидел каплю дождя. Она лежала на его ладони и переливалась в темноте, словно бесценный бриллиант.
- Бап? - он вопросительно посмотрел на отца, глаза в глаза, - Смотри!
Когда Манко поднял голову вверх в ожидании, еще одна капля упала на его лицо и растеклась по щеке. Ветер усилился. Капли дождя падали все быстрее и быстрее. Внезапно ветра не стало, - он остановился, словно задержанный в груди вздох. Далекий грохот на востоке, а затем полная тишина. Возможно, Паржания подшутил над ними и не будет никакого дождя. Но затем дождь вновь примчался с северо-востока вместе с растущим ветром, охватывая все вокруг. Он шел не так сильно вначале, но ветер все толкал и толкал тучи, двигая дождь вперед. Манко и Санни, запрокинув головы назад, смеялись, открыв рты. Капли дождя падали прямо в рот, а они кричали, плакали и вновь смеялись.
Манко приблизился к дому, где он оставил Рэнни одну. Дрожь охватила его в ожидании того, что он мог увидеть внутри. Он сказал мальчику: "Бета, оставайся здесь. Я войду первым, чтобы посмотреть как маи". Лицо мальчика окаменело от накатившего страха. Промокший до нитки, он укрылся под деревом поуи во дворе, в ожидании самого страшного.
Перешагивая через порог двери, Манко резко вскрикнул от неожиданности. Он увидел призрак с бледным лицом, который стоял прямо перед ним, пошатываясь. Прижавшись к стене спиной, Манко закрыл глаза. Зачем боги так жестоко мучают его? Это была не Рэнни. Рэнни лежала на кровати в другой комнате, она не могла быть живой.
- Манко, - это был ее и в тоже время не ее голос. - Что это за шум, который я слышу? Это дождь?
Он не мог говорить. Медленно, но все же он заставил себя протянуть руку и коснуться лба призрака. Лоб был ледяной и безжизненный. Он резко убрал руку, вновь дрожа всем телом.
Что-то с грохотом упало на пол. Это была оловянная кружка, которую Рэнни до этого держала в руке. Она перекатывалась с боку на бок, пока он не поднял ее. Манко понял - это чудо. Рэнни была холодная и слабая, но лихорадка ушла, оставив ее в живых. Эта мысль оглушила его настолько сильно, вспыхнув в мозгу яркой молнией, что он чуть не упал в обморок.
Пробормотав "Я наберу тебе немного воды", он, с поднятой кружкой выбежал под сильный ливень. Санни, глядевший на него из-под дерева поуи, был удивлен, - отец какое-то время неподвижно стоял под дождем. Затем снял рубашку, подставляя голые спину и грудь дождю, - они блестели, отражались в лужах. Лицо, обращенное к небу, было лицом человека, сошедшего с ума от великой радости. Плакал он или смеялся, Санни не мог сказать точно. Может быть, это струились потоки слез по его лицу, а, возможно, потоки дождя Паржании.