Аннотация: Похоже, что я замахнулась на святое в лице нашего гениального поэта и писателя. Но... вот какие мысли однажды и совершенно неожиданно пришли в голову...
Однако, как много общего обнаружилось у русского поэта еврейской национальности с немецким композитором и писателем Рихардом Вагнером! Интересно, довелось ли читать Пастернаку статью Вагнера "Еврейство в музыке"? У обоих совершенно идентичные мысли по поводу евреев и взгляда на их будущее. Статья "Еврейство в музыке" завершается словами: "Для еврея сделаться человеком - значит перестать быть евреем... Спасение Агасфера - в его погибели".
Из воспоминаний Исая Берлина о Б. Пастернаке: "Страстно желая слыть глубоко вросшим корнями в русскую почву, не любил он касаться своего еврейского происхождения, и хотел, чтобы евреи ассимилировались и исчезли как народ...".
И сам поэт не скрывал: "во мне есть еврейская кровь, но нет ничего более чуждого мне, чем еврейский национализм. Может быть только великорусский шовинизм. В этом вопросе я стою за полную еврейскую ассимиляцию...".
В личной жизни гениального композитора Вагнера и гениального поэта Пастернака тоже есть одно удивительное сходство. И тот и другой увели жён у своих друзей. К Вагнеру ушла жена Ганса фон Бюлова (немецкого композитора и дирижёра) Козима, дочь Листа (в свою очередь патологического антисемита, которому принадлежит следующее высказывание: "Настанет день, когда для всех народов, среди которых живут евреи, вопрос об их поголовном изгнании станет вопросом жизни и смерти") и увела с собой троих детей. Пастернак увёл жену своего друга Г.Г.Нейгауза. Она пришла к нем с двумя сыновьями от Нейгауза.
Крошечное сходство/несходство: Вагнер не был евреем (хотя, его мать вторым браком была замужем за евреем и одно время подозревалось, что Вагнер был его сыном). Пастернак был евреем и по отцу и по матери. Что не прибавило ему ни любви, ни уважения к еврейству.
Да, чуть не забыла. В первых браках они оба были женаты на еврейках. Вагнер схоронил свою жену. Пастернак просто ушёл, оставив с десятилетним сыном, к другой. Второй брак у обоих был не с еврейками.
Из записей Козимы мы узнаём о следующем высказывании Вагнера: "Евреи - это черви, крысы, глисты, которых нужно уничтожать, как чуму, как последний микроб, потому что против них нет никакого средства, разве что ядовитые газы".
Пастернак не позволял себе такого рода высказываний. Но в письме к родному брате, Шуре, собравшемуся жениться на русской девушке, пишет следующее: " Я от души желаю тебе жениться на Ирине... Что это семья не еврейская, конечно, только лучше, а не хуже. Тебе мои симпатии и антипатии известны. По совести говоря, невзирая на все папины последние устремления - симпатии и антипатии эти - общесемейные. (О, как плохо знал он своего отца! Леонид Пастернак не отказывался от своего еврейства даже тогда, когда условием для позиции профессора в Московском училище живописи была необходимость перехода в православную веру. - А.Ц.) Сердцем (а не головой) и они конечно русских любят больше, чем "своих". Кроме того, я ещё не видел ни одного еврея, который бы сохранял свои специфические, просящиеся в анекдот черты, в силу особой какой-то одарённости. Скорее наоборот. Они выживают по принципу ничтожности."
Из писем Б.Пастернака к первой жене, Евгении Пастернак.
1926 год был трудным в молодой семье Пастернаков. Впрочем, как и во все годы их совместной жизни. Но именно тогда назрел скандал, вызванный перепиской Пастернака с Цветаевой ( из чисто литературного характера переросшего в лирическое увлечение), и вылился в яростное выяснение отношений между супругами. Евгения Пастернак уехала на лето с маленьким сыном к родителям Пастернака, в Германию. Пастернак оставался в Москве. Обстоятельства так и не позволили ему присоединиться к ним позднее.
27 августа он пишет жене, жалуясь на усталость, что "недурно бы к кому-нибудь с субботы на воскресенье катнуть на дачу". Свои впечатления от поездки на вокзал он передаёт жене:
"С непривычки мне толкотни на Ярославском вокзале было довольно, чтобы пережить... некое "нечто" (прав Лежнёв: - дачник, и неисправимый!) Вообще я точно статью проверять поехал, - сейчас увидишь.
Но как сложно и как всегда тяжко и сложно будет нам с тобой: кругом почти сплошь жидова - и - это надо послушать - словно намеренно в шарж просятся и на себя обличенье пишут: ни тени эстетики. Стоило Москву заполнять! Скоро десятый год, хотя бы говорить и вести себя с тактом научились! и безысходное по неутешности сознанье: за самого последнего, уже на грани обезьяны, за все его безобразья - ты до конца дней - ответчик. Он будет грушу есть и перекашиваться в ужимках - а ты нравственно отдуваться за его крикливое существованье. На это же обречён и мальчик. Иногда я содрогаюсь от того, что наделал!"
, Надо полагать, содрогается от того, что родил ещё одного еврея...
Евгения Пастернак с маленьким сыном возвращались домой, в перенаселённую жильцами квартиру.
Пастернак, старший сын писателя, в своей книге пишет в пояснениях к письмам отца:
К тому же отца страшило наше окружение в московской квартире. С симпатией относясь к Фришманам, он опасался, что я усвою особенности их произношения". Т.е. еврейский акцент."