George Gershwin died on July 11, 1937, but I don"t have to believe it if I don"t want to. (John O"Hara)
Джордж Гершвин умер 11 июля 1937 года, но мне не обязательно верить в это, если я не хочу. (Джон О"Хара)
Эти слова, сказанные американским новелистом, современником и поклонником Джорджа Гершвина, как нельзя лучше характеризуют и моё отношение к выдающемуся американскому композитору, чья жизнь оборвалась так внезапно и неожиданно в самом расцвете его таланта в тридцать восемь лет...
На самом деле. Я пишу эти строчки - а мелодия его фортепианного Концерта звучит в моих ушах, хотя в доме абсолютное безмолвие. Мне посчастливилось играть его произведения в симфоническом оркестре, а сколько людей знают и слушают его музыку, так часто передающуюся по радио и телевидению, размноженную в миллионах дисках, кассетах, пластинках!
О нём написаны бесчисленное множество книг и статей. В них разбираются все аспекты его жизни от рождения до смерти. Творчество композитора изучается в музыкальных школах и консерваториях. Тщательно анализируется каждое его произведение, от романсов, лирических песен, до мюзиклов, опер и балетов. И, конечно же, не обойдены вниманием принесшие ему мировую, ещё при жизни славу, Рапсодия в блюзовых тонах и Концерт Фа мажор для фортепианно и оркестра.
Что же заставило, в таком случае, меня взяться "за перо"?
Ни в коем случае не претендуя на какие-либо открытия в биографии и творчестве любимого мною композитора, мне просто захотелось суммировать те знания, касающиеся не столько даже его музыки, сколько самой его личности, которые я почерпла из многочисленной прочитанной литературы.
Любой уважающий себя автор, начиная писать биографию исторического лица, начинает с родителей и места рождения героя. Не отступлю от этого правила и я.
Наверно мало кто знает, что гениальный американский композитор, Джордж Гершвин, при рождении был записан в метрическом свидетельстве (birth certificate) - Яков. Да и фамилия его писалась несколько иначе. Jacob Gershwine. Однако, никто никогда так и не звал мальчика именем, данным ему в честь деда по отцовской линии. Очевидно, этому были свои причины.
Родители его, Моррис Яковлевич Гершович ( очень вероятно, что не Моррис, а Моисей) и Роза Брушкина познакомились ещё в Сант-Петербурге, когда молодой девочке, дочери меховщика, было всего пятнадцать лет, а будущему отцу композитора, работающему на обувной фабрике, на четыре года больше.
Вскоре, отец Розы бросил свой бизнес и увёз семью в Америку, подальше от погромов и антисемитизма, которые сотрясали Россию, следуя примеру бесчисленному количеству русских евреев. (В период между 1880 и 1906 годами более полутора миллионов евреев эмигрировало из Европы в Америку. Большинство этих эмигрантов поселилось в Lower East Side, образовав там самую большую в мире еврейскую общину.)
Спасаясь от нежелательного призыва в армию, грозившему украсть двадцать пять лет из жизни, как это уже произошло с его отцом, Моррис Гершович решается последовать вслед за любимой и её семьёй в Америку.
Он покидает Сант-Петербург в 1892 (или -93, точно не известно), "добиваясь, - согласно воспоминаниям Джорджа Гершвина, - руки своей возлюбленной". И в июле, 21, 1895 года они поженились. Невесте в ту пору было всего девятнадцать лет, а жениху - двадцать три. Но у него уже была хорошая работа "дизайнера модной женской обуви" на обувной фабрике.
Молодая семья поселилась на Lower East Side в Нью-Йорке, уже обжитом друзьями и родственниками, где у них и родился первый из четырёх детей Айра Гершвин 6-го декабря 1896 года. Конечно, так же как и Джорджа, его имя было записано в метриках еврейским: Израиль. Но по моде, или традиции многих обитателей Америки, в семейном обиходе оно было переделано на американский лад - Айра - и сам обладатель еврейского имени не скоро узнал о своём настоящем имени: только в 1928 году, когда обратился за паспортом.
А почти через два года, 26 сентября 1898 года, появляется на свет второй сын, Яков, которого весь мир знает под именем Джорджа. Впрочем, и в самой семье его никто и никогда не звал Яшей, или Яковым. Американизация проходила быстрым темпом.
В 1900 году рождается третий сын, Артур, а через шесть лет, шестого декабря 1906 года - единственная дочь, Франсис, как раз в тот день, когда старшему сыну исполнилось десять лет.
Все биографы композитора отмечают, что в детстве Джордж был сорванцом и учёба в школе совсем не была ему по вкусу. Гораздо интереснее было проводить время на улице с приятелями, играть в различные игры: футбол, воллейбол, бегать на перегонки, кататься на роликах (в чём он так преуспел, что считался чемпионом соседних улиц), даже изредка воровать у уличных торговцев, чем добиваться высоких отметок в школе. Да у него их никогда и не было. А записки от разъярённых учителей он относил подписывать соседям; чтобы не нервировать родителей.
Сейчас, наверно, удивительно узнать, что в свои беззаботно-мальчишеские годы, будущий композитор увлекался не музыкой и не чтением книг, а борьбой и драками с соседскими мальчишками. И не столько по злобе, или особого "геройства", как просто из чистой любви показать своё физическое превосходство над другими. Его сломанный нос, так хорошо видный на бесчисленных фотографиях в молодости, сохраняет в памяти это бывшее увлечение.
Не обременённый материнским вниманием (Роза Гершвин совершенно не являла собой знаменитую на весь мир "еврейскую маму", чрезмерно и любвеобильно опекающую своих детей), Гершвин ещё ребёнком получил на улице глубокие познания в сексе. И уже тогда приобщился к посещениям борделей. Увлечение "покупной любовью" осталось с ним навсегда, что не перестаёт изумлять его биографов, бьющихся над разгадкой этого феномена, когда с молодых лет, как только к нему пришла слава, у красивого, богатого и обаятельного музыканта никогда не было недостатка в молодых, красивых, богатых и бедных, женщинах всех сословий. Ему даже не надо было утруждать себя желаниями и просьбами. Они сами бросались к его ногам. Но это отдельная тема и мы вернёмся к ней позже.
В семье Гершвиных лидирующая роль принадлежала матери. Маленькая, смуглая, полненькая, хорошенькая девочка после свадьбы превратилась в красивую женщину, одевающуюся со вкусом даже в те времена, когда они с мужем имели совсем мало денег. Она твёрдой рукой вела семью сквозь все трудности и бури нелёгкой жизни. Отец Гершвина перепробовал множество профессий, открывал и закрывал разные предприятия. Но нигде так и не добился значительного успеха. Хотя, нельзя сказать, что семья когда-нибудь голодала, или нищенствовала. Напротив, Моррис своими заработками обеспечивал средний уровень жизни, при котором ещё находились деньги и на игры в карты, и на ставки на скачках, и на общение с определённым кругом друзей и приятелей.
По примеру многих, кто прибыл из Европы, и не доверял свои деньги банку, семья Гершвиных вложила всю имеющуюся наличность в бриллиантовое кольцо Розы. И, почему-то, именно на плечи Айры легла обязанность закладывать и выкупать кольцо из ломбарда в случаях финансовых кризисов в семье.
Конечно, такая жизнь не могла способствовать здоровому семейному климату, тем более что родители, вообще были очень разные, прямо противоположные по характеру. Джордж так однажды охарактеризовал своих родителей: " отец - очень лёгкий человек, философ с юмором, кто принимает жизнь такой, какая она есть." .
Сам он был больше привязан к матери, хотя и отмечал у неё такие черты, как "нервозность, амбициозность и здравомыслие."
Жизнь их протекала в основном в Манхэттене, хотя случалось жить и в Бруклине, и на Кони Айленд, и в Гарлеме, который в ту пору был больше еврейский, чем негритянский, как в наше время.
Семья не была религиозной (хотя один из прадедушек был раввином) и не соблюдала еврейские традиции. Из трёх сыновей только один старший сын, Айра, отпраздновал бар-мицву, как положено по закону тринадцатилетнему мальчику. Зато и обставлена она была пышно: обед в ресторане у Зейтлана, двести гостей и по два доллара (в те времена большие деньги) за блюдо.
Впервые его привлекли звуки музыки, - вспоминает композитор, - когда шестилетним мальчуганом он услышал Мелодию Фа мажор Рубинштейна. (Позволю себе маленькое отступление: случайность ли это, что и свой знаменитый Концерт для фортепьяно с оркестром он тоже впоследствии написал в Фа мажоре, или именно эта тональность закрепилась у него на всю жизнь, как потрясшая его детскую душу? Ведь, по его же собственным словам, каждый раз, когда он слышал эту мелодию, он видел себя в коротких штанишках босоногим мальчишкой...)
Впоследствии он завёл себе маленькую записную книжку, куда приклеивал вырезки из журналов и газет биографий композиторов и концертные программки. Есть там несколько вырезок и о Рубинштейне.
Но не одна только классическая музыка привлекала его внимание. В то время, когда он с семьёй проживал в Кони Айленд, его часто можно было увидеть у одного из кафе, где он слушал мелодии рэгтайма в исполнении Ле Копеланда.
Однако, по настоящему "мир музыки", по его собственному выражению, открыл ему восьмилетний вундеркинд Макси Розенцвейг (впоследствии знаменитый скрипач, известный под именем Макс Розин). Он играл "Юмореску" Дворжака на школьном концерте, когда Джордж, всего на два года старше, услышал и так впечатлился, что остался под проливным дождём дожидаться юного скрипача. Однако, ему не довелось встретить его, потому что Макси ушёл через другой выход. Уже тогда упрямый в своих намерениях, Джордж отправился к мальчику домой. Эта встреча навсегда сделала их друзьями. А у Джорджа вдруг появилось горячее желание тоже играть на рояле.
Сейчас это можно вспоминать, как шутку, но тогда, на полном серьёзе, юный Макси не рекомендовал Джорджу заниматься музыкой, объяснив без лишних слов, что у того нет музыкальных способностей.
К счастью, этот "диагноз" не остановил Джорджа Гершвина, и он иногда подбирал мелодии и упражнялся на пианино товарища.
Родители купили, наконец, поддержанное пианино в расрочку в 1910 году. Но не для Джорджа, а для Айры.
Стоит ли говорить, как они были удивлены, услышав простенькие мелодии в исполнении младшего сына-самоучки!
Вскоре он полностью завладел стареньким пианино, когда Айра наотрез отказался от уроков, и стал заниматься вначале с жившими неподалёку учителями музыки, соседями, потом с более профессиональными музыкантами. Таким оказался Чарльз Хамбитцер. Встреча с ним оказазалась поворотным пунктом в жизни будущего композитора. Хамбитцер не только улучшил его технику фортепианной игры, но открыл ему таких музыкантов, как Шопен, Лист и Дебюсси. Тогда же Хамбитцер привлёк внимание Гершвина к композиции и гармонии, хотя никогда сам не обучал.
Хамбитцер был первым, кто заметил редкостный талант в молодом ученике. "Мальчик - гениален", - писал он в письме к своей сестре, - "никаких сомнений; он сходит с ума от музыки и не может дождаться следующего урока. Время не существует для него, когда он играет. Но его интересует современная музыка, джаз. Я не возражаю. Но вначале ему следует фундаментально овладеть классической музыкой."
Под влиянием Хамбитцера Гершвин начал регулярно посещать концерты. "Я был буквально пропитан музыкой, - вспоминал он, - так интенсивно я слушал её."