Аннотация: Разве можно побывать в Таормине и не влюбиться в неё? Я не хотела оттуда уезжать. Чуть не плакала... Удивительная моя способность влюбляться в города, как в людей!
Таормина... Волшебно звучащее слово. Мне трудно сказать, почему, чем этот городок в Сицилии, нависающий над Ионическим морем высоко в горах, так околдовал, зачаровал меня...
Мы прибыли туда рано утром на экскурсионном автобусе с нашего круизного корабля Carnival Legend 24 мая. Ярко, нет, ослепительно ярко блестело солнце. Но день был не жаркий. Как раз такой, чтобы получить удовольствие от прогулки. На мне были легкие летние брючки и голубая маечка. Сверху, на всякий случай, я одела жёлтый в мелкую сеточку пуловер с капюшоном. Непременная кепочка -- белая кружевная на шёлковой подкладке. И такой же непременный чёрный Никон, весящий около килограмма, с линзой. Вот и всё моё снаряжение для путешествия. Я была готова к новым впечатлениям. Но не к этой сказке, внезапно открывшейся перед глазами. Длинная улица, перечёркнутая узкими улочками, стремительно взбегающими вверх, в гору, с одной стороны, и летящими вниз, в пропасть - с другой. И всюду цветы, цветы, цветы... На окнах, на балконах, в кадках на каждой ступеньке лестниц, прямо на тротуаре у ворот бесчисленных магазинов, кафе, ресторанов... Меня даже не раздражали толпы туристов. Я их просто не замечала. Столько красоты было вокруг.
Мы идём по главной улице Таормины, мимо стройного многоярусного фонтана в стиле барокко, украшенного чудными фигурками людей. На самом верху - коронованный кентавр. Он символ Таормины. С четырёх сторон от него на постаментах сидят кони с русалочьими хвостами. Подхожу поближе рассмотреть -- и замираю в удивлении от фривольных (непристойных?) деталей, которые не разрешила бы смотреть своим малышам. Но эти фигурки настолько побиты временем и затёрты ветром, что толком их и не разглядеть. Что ж, тем лучше для малышей. Дальше - главная площадь. Чем-то она напоминает театральную сцену с декорациями. Вот только, вместо третьей стены продолжение улицы, а со стороны, где должна размещаться публика, глубокий обрыв и внизу широко раскинувшееся сверкающее синее море. Обрыв огорожен заборчиком и на него, удобно облокотясь, туристы (в том числе и я) рассматривают редкие катера в блистающем море, узкий рукав полуострова и далеко за ним в дымке гору Этна. А если обернуться к морю спиной, то перед нами беленькая церковь di San Giuseppe, так непохожая своим пирамидальным фасадом на католические и православные церкви. На самом её верху Иисус осеняет прогуливающихся внизу беспечных туристов привественным жестом правой руки, а левой крепко держит огромный крест. Всё это занятно рассматривать. Из церкви бесперерывно доносятся американские ( почему-то) военные марши. Мы так и не поняли, что за праздник такой. Лестница украшена разноцветными шарами. Потом вдруг на площади появляются детки тоже с воздушными шарами в сопровождении воспитателей (сильно напоминая наших советских пионеров с пионервожатыми). На носилках выносят Деву Марию с младенцем Иисусом. Появляется священник и говорит в микрофон речь. Дети поют громко и радостно. Потом, по чьей-то команде, разом отпускают шарики, и они разноцветным фейерверком уносятся высоко в небо. Я пытаюсь это праздничное великолепие сфотографировать. И мы идём дальше и ищем, где бы нам подкрепиться. Находим небольшой ресторанчик и заказываем пиццу. Прямо перед нами на улице устраиваются два музыканта. Они играют на гитарах и поют неаполитанские песни. Красота!
Но почему же тогда...
"На главной, небольшой, площади Таормины, там, где ворота с часами наверху и некрасивый собор позднейшего времени, - туча ядовитой пыли едва не сбила нас с ног. Кое-как, мимо бедных лавок со скверными жизненными припасами и богатеньких магазинчиков с древностями, пробрались мы к решетчатой двери театра. В театре было не так ветрено. Мы вышли через внутренние ворота из темного кирпича к амфитеатру, хорошо сохранившемуся, поросшему травой. Соломенные шляпы, беленькие кофточки, светлые и темные юбки запестрели перед глазами."
Это впечатление Зинаиды Гиппиус. Она прожила там месяц (месяц! а мы были там всего полдня, даже меньше, часа четыре...). И как же я ей позавидовала, когда прочла её рассказ о Таормине. Позавидовала почти так же, как тем туристам, которые на моих глазах, пока я с мужем попивали кофе в креслах крошечного кафе прямо на улице, тащили свои чемоданы на колёсиках. Счастливчики, они приехали отдыхать в этот волшебный город! А я, вот уже через несколько минут покину его... навсегда... Вряд ли, когда-либо придётся мне побывать здесь снова. Впрочем, стоит ли зарекаться? Ведь и тогда, почти четверть века назад, в далёком 1989 году, в Венеции, мне и в голову не приходило, что увижу её снова. А ведь увидела! Но и разочаровалась... Но об этом позже и не здесь. А сейчас я в Таормине, где цветут апельсины... Я их, правда, не увидела. Их увидала Зинаида Гиппиус веком раньше меня и написала вот такие странные (для меня), но чем-то сладкие завораживающие строчки
О, берегитесь, убегайте
От жизни легкой пустоты.
И прах земной не принимайте
За апельсинные цветы.
Под серым небом Таормины
Среди глубин некрасоты
На миг припомнились единый
Мне апельсинные цветы.
Поверьте, встречи нет случайной,-
Как мало их средь суеты!
И наша встреча дышит тайной,
Как апельсинные цветы.
Вы счастья ищете напрасно,
О, вы боитесь высоты!
А счастье может быть прекрасно,
Как апельсинные цветы.
Любите смелость нежеланья,
Любите радости молчанья,
Неисполнимые мечты,
Любите тайну нашей встречи,
И все несказанные речи,
И апельсинные цветы.
О, как же ей не повезло!
Под серым небом Таормины Среди глубин некрасоты
Но был февраль. И может он - объяснение серости и некрасоты, открывшейся знаменитой писательнице?
"Таормина -- небольшой серый городок с единственной длинной улицей, которая начинается со старинных ворот -- porta Messina -- и кончается, на другой стороне, тоже воротами -- porta Catania. Таормина лежит в одинаковом расстоянии часа езды по железной дороге -- между Мессиной и Катаньей. Шоссе подходит к porta Messina, с этой же стороны находятся и развалины греческого театра. Около porta Catania видны еще разрушенные укрепления и стена старого города, черная, из рассевшихся камней в однообразном мавританском стиле, который, здесь преобладает. Темные и красноватые, зубцы резко и грустно выделяются на небе, когда оно горячее и очень синее."
А вот Таормина Хемингуэя. И как же она не похожа на Таормину Гиппиус! Как будто два разных города!
"Каждый день, каждую минуту я корю себя за то, что меня нет с тобой в Таормине. У меня дьявольская ностальгия по Италии, особенно когда подумаю, что мог бы быть сейчас там и с тобой. Честно, командир, даже писать об этом больно. Только подумаю о нашей Таормине при лунном свете, и мы с тобой, иногда навеселе, но всегда чуть-чуть, для удовольствия, прогуливаемся по этому древнему городу, и на море лежит лунная дорожка, и Этна коптит вдалеке, и повсюду черные тени, и лунный свет перерезает лестничный марш позади виллы. О, Джим, меня так сильно тянет туда, что я подхожу к книжной полке у себя в комнате, где прячу выпивку, и наливаю стакан и добавляю воды, и ставлю его возле потрепанной пишущей машинки, и смотрю на него, и вспоминаю, как мы с тобой сидели у камина... и я пью за тебя, шеф. Я пью за тебя.
Гэмблу: "Ее письмо было дьявольским ударом, ведь ради нее я от столького отказался, и прежде всего от нашей Таормины..."
Разве можно побывать в Таормине и не влюбиться в неё? Я не хотела оттуда уезжать. Чуть не плакала... Удивительная моя способность влюбляться в города, как в людей!