Аннотация: Рассказ про девочку,которая выросла, и ее друга - фиолетового брома.
Глухой стук телефонной трубки завершил прерывистый разговор отца, и Инга медленно отслоилась от тонкой белой двери.
- Бром, - шепнула девочка, подходя к кровати. Ей никто не ответил, и тогда она резко бросила под потолок толстую подушку.
От белой поверхности отделилась легкая ткань наволочки, за ней объемистая, наполненная лебяжьим пухом, подушка, и только потом, широко расправив лапы и высоко подняв хвост, спланировал все еще спящий бром.
Мягкая пирамида дрогнула и развалилась под фиолетовым войлочно-валяйным существом.
Собирая на себя простыню как сахарную вату, Бром перекатился на другой бок, сверкнув серебристой полосой мудрости на спине.
Девочка раздраженно уставилась на широкую округлую мордочку, кожаную прямоугольную заплатку носа, маленькие ушки, и небольшие широко расставленные круглые глаза с ресничками, заканчивающиеся пушистыми звездочками.
Наблюдая, как Бром сладко причмокивает во сне, Инга принялась щекотать его розовые подушечки лап, и навязчиво тыкать его в толстый живот.
- Чего тебе? - разлепив один глаз, спросил Бром.
- Папа и мама хотят отправить меня в частную школу на перевоспитание! -Инга потянула на себя один из шерстных шнурков брома.
- Йо-хохо! В частную школу! - Бром с невероятной легкостью поднял свое объемное тело и подпрыгнул так высоко, что собрал пыль с потолка.
- Йо-хохо! Свободное плаванье под семью ветрами, юнга! - На этот раз он подпрыгнул еще выше.
-Йо-хохо! Мы совершим много великих и приятных глупостей! - И сваленные из шерсти шнурки взметнулись вверх еще раз.
Инга стояла, скрестив руки и наморщив лоб, наблюдая за веселящимся бромом.
- Вишневые косточки вместо пожеванных бумажек, растворенные оранжевые краски вместо апельсинового сока, все это вряд ли можно назвать великими делами.
- Чем тебе не повод сделать сегодня что-нибудь ослепительно ужасное! - Бром с этими словами прекратил прыгать, и задумчиво наклонил голову. - Например, украсим новогоднюю елку красный петухом, а?
- Поджечь елку?! - ужаснулась Инга, стараясь, уклонится от горящего новой затеей взгляда Брома.
-А в интернат- это хорошо? За косточки, за краски, за разрушенное родителями детское счастье? - Голос брома с каждым словом все истончался, пока не превратился в шепот. - Или ты струсила?
Инга свирепо посмотрела на подрагивающие снежинки ресниц брома, и грубо столкнула его с кровати.
- Инга, ты уже встала? - раздался с кухни голос ее отца.
- Да, - крикнула она, поворачиваясь лицом к закрытой двери.
- Сегодня у вас елка в школе, помнишь? - растягивая слова, громко сказал отец, преодолевая голосом закрытую дверь.
- Я то помню. И уже собираюсь, а ты? - Инга подошла к двери и приложила к ее белой поверхности голову.
- Я не пойду. Там тебя будут ждать мама и малышка Алина. - Напевный тон исчез, и голос прозвучал как из далекой черной и очень темной пещеры.
- Теперь понятно, в кого ты такая трусиха, - прошептал ей в спину бром.
- И не трусиха я вовсе. - Инга рассердилась и, подскочив к кровати, дернула брома за серебряный ус.
-Буряяй! - шерсть брома от такого фамильярного отношения заплелась в косички, а их кисточки помалинивели.
- Ну хоть не трусиха, - довольно улыбнулась Инга и вскинула пижаму как победный флаг. - Собираемся.
Огромную, подпирающую темное зимнее небо елку поставили во дворе школы, на ветви деревьев подвесили цветные фонарики, аккуратно покоцанные школярами, а с крыши гимназии протянули яркие разноцветные гирлянды с лампочками - огонечками, беспрестанно подмигивавшие всем и каждому.
Из динамиков, спрятавшихся за стенами школы, доносились детские задорные песни, создающие вместе с теплыми вязаными шарфами и шапками, горячим дымящимся шоколадом, кольцами бубликами и желтыми выпуклыми самоварами уютную атмосферу праздника.
Свистевшие в воздухе снежки, разбивались о высокие заледенелые стены крепостей, выстроенных здесь детьми еще утром.
Инга терла мокрыми перчатками свои красные щеки, а бром, забравшийся в капюшон ее вишневого пальто, отбивал челюстью чечетку.
- Бром, тебе тоже страшно? - прошептала девочка.
- Конечно, я по твоей милости пострадал за идею особо пушистым местом. Хорошо, что ты меня не послушала, и мы не стали закатывать в снег яблоки.
- Я не про это, - тихо, но настойчиво прошептала Инга, увидевшая как в ворота, ведущие во двор школы, с тропинки спрыгнули ее мать и сестра.
- Не начинай опять. Мать что ли увидела? - бром подёргал ее за кучерявую прядь волос.
- Увидела. - Нехотя подтвердила Инга, спрятавшись за широкими лапами ели, выглядывая из-за огромного стеклянного шара.
- Мама оглядывается. Наверное, меня ищет. Алина говорит ей что-то, - девочка помолчала, и, покусывая губу, добавила. - Смеются.
- Вот так. - Многозначительно сказал бром, а потом не менее значительно помолчал. - Спички то не отсырели? - через несколько секунд раздался хриплый голос в ушах Инги.
- Могу на твоем хвосте проверить! - грубо отвечала девочка. - Ты сейчас, верно, на выдру очень похож.
- Да, у меня очень симпатичная физиономия... - вальяжным тоном подтвердил бром. - А ты в этом смысле? Не дури, Инга. Давай устроим им веселый Новый Год Фиолетового Брома вместо Синего Дракона? А то снежками по загривку, глупым смехом по ушам, надо уже прекращать это безобразие! Ну, давай же! Чего ты ждешь? Жги!
Инга оглянулась, на нее надвигались счастливые лица, отражавшиеся в выпуклых елочных украшениях как в кривых зеркалах, они улыбались, смеялись и пели совсем не так как это делала она.
Ей на минутку показалась, что она смотрит мультфильм - красочный, светлый с бесконечно восходящим солнцем, и ей не было в нем места, кроме как на кожаном диване, к которому прилипали ее голые ноги.
Девочка согнулась, на ее плечи тяжело легли нижние ветви ели, спичка вздрогнула в ее холодных руках, и полетевшая по дереву искра запалила бумагу, иступлено корчившуюся в страхе перед наступающим огнем.
- Ай, хорошо занялось. - Бром даже протянул коготочки в направлении огня, свешиваясь с плеча Инги.
Лицо Инги исказилось в злом невысказанном слове и, быстро оглядевшись, она незамеченная просочилась сквозь толпу радостных людей.
-Ярко горит? - царапнул ее по ушам голос брома.
-Глазам больно. - Инга остановилась возле набережной и отвернулась от пылающей факелом елки.
- Сейчас пожарная приедет, - Бром зевнул, и из капюшона перелез за пазуху. - Что-то я устал и замерз. Эй- эй, куда ты лезешь опять? И дался тебе этот бронзовый чурбан, холодно же.
-Дался, - упрямо сказала девочка, поудобнее устраиваясь на широкой спине отлитого в бронзе льва.
- Что теперь будет? - сказала вдруг завороженная девочка, которой нетерпимо кололи глаза, сияющие звезды.
- А что будет? Ничего не будет. - Быстро проговорил бром, обнимая свое замершее тело хвостом у нее на животе. - Никто же ничего не знает.
- Я буду первая на кого они подумают. - Девочка положила руку в мокрых перчатках себе на лоб.
- Все равно тебе ехать в частную школу, - равнодушно бросил бром. - Хотел тебя спросить, почему ты после развода осталась с отцом, а не с мамой и сестрой?
- Я хотела, чтобы им было еще хуже, чем мне. - Инга на мгновение закрыла глаза. Она так и не смогла побороть в себе горькую, желчную, горчичного цвета мысль: 'Они еще пожалеют об этом'.
- Это мне в тебе и нравится. Ты особенная девочка, Инга, - голос Брома был почти торжественен.
- Потому что я подожгла праздничную елку и без зазрения совести испортила всем праздник?
- Нет, потому что ты хоть что-то делала, а не плакалась в подушку.
- Все дети особенные. - Инга, частенько плакавшая в ванной, решила обойтись без коробок конфет лести.
- А вот и нет. Дети это маленькие частички пыли и сора. Только попав в раковину, они покрываются перламутровым слоем. Некоторые из них так и остаются соринками, вымазанными блестками, некоторые вырастают слишком мелкими, открывшись слишком рано, а некоторые, скрытые в толстых створках раковины под толщей воды, покоящиеся на коралловой подушке моря, и охраняемые подводными чудовищами растут - растут, пока не становятся такими большими, что их хранилище лопается.
Пылинкам с тонким слоем перламутра блестеть в тонкой нити жемчуга, споря с одинаковыми товарками о своей форме и чистоте. А частичкам, укрытым плотным слоистым перламутровым шелком предназначено блистать, переливаться, не оттеняя ничью красоту, а воспевая свою собственную неповторимую истину.
- Ты хочешь сказать, что я такая жемчужина? Поэтому ты пришел ко мне? - Инга широко распахнула глаза, чтобы приблизившись к тайне хорошенько ее рассмотреть.
-Не скажу. - Бром показал ей свои острые зубки в попытке изобразить коварную улыбку.
- Но ты пришел ко мне только тогда, когда я переехала жить к отцу. Тогда, когда я сделала больно матери, как это делают плохие люди. - Девочка попыталась жонглировать неловкими и лишенными твердости заключениям ума и, чтобы расшевелить фиолетового собеседника, гладила его по серебристой полосе мудрости - широкой полосе светлой шерсти на спине.
- По твоему получается, что и твои родители тоже плохие люди. Ведь они первые причинили боль тебе и Алине? - неторопливо проговорил бром, смежив реснички от удовольствия.
- Они просто перестали понимать друг друга, перестали слышать и видеть себя со стороны, но это произошло случайно. Взрослая жизнь оказалась сложнее, чем им представлялась. Тогда как я все делала продумано. Значит я очень плохой человек. - Инги резко села, так что бром едва успел перескочить на круп льва. Она пришпорила красными сапожками царственного зверя и, перегнувшись через его голову, стала смотреть на таящее масло фонарного света в темной воде.
Голос воды, еще не закованный в лед, беспрерывно и монотонно сшибался с молчанием толстой стены, пытаясь разбить его, но непременно с шипением откатывался обратно.
Инга словно завороженная смотрела на воду.
- Нет, Инга, послушай. Ты имеешь право на них злиться, они порушили твой мир. А ты просто маленькая девочка, а маленьким детям свойственно делать глупости, - Бром привалился к девочке так, чтобы она почувствовала его тепло.
- Не называй меня ребенком, я уже дважды дракон, - Инга протянула руки к воде.
- Тю. Подросткам вообще свойственен метод проб и ошибок. Муть подымится, а потом осядет. - Бром незаметно для девочки вцепился ей в пальто острыми коготками.
- Куда осядет? Что я потом с ней делать то буду? Вымету из себя как сор из избы или вылью как грязную воду? Что же тогда во мне останется ? - Инга обратила внимание на то, что бьющаяся как дохлая рыба бурая вода, окаймлена безобразной коричневой пенкой.
- Ты выльешь испитую заварку и чистенький чайник заблещет в лучах света, - умиртворяюще проговорил Бром.
- Значит, я буду пустышкой! Так ты хочешь, чтобы моя раковина осталась пуста? - Инга нервно шмыгнула носом, и оторвала взгляд от воды. Медленно с негнущимися коленями она осторожно сползла на спину льва.- Поэтому ты пришел ко мне бром?
- Я пришел к тебе, когда тебе было одиноко. Разве не я веселил тебя, когда ты изнывала от одиночества на уроках в школе? - усы брома свирепо топорщились в разные стороны.
- Разве это можно назвать весельем? - грустно сказала Инга, вспоминая злые почти прошлогодние проказы.
- Но ты сама, своими руками разрезала юбку директрисы, раскрасила гуашью волосы впереди сидящих девочек! - Бром незаметно спрятал когти.
- Я и не отказываюсь от этого, но ты же подстрекал меня! - вскрикнула Инга, спрыгивая на мостовую.
- Я хотел тебе только помочь, чтобы ты успокоилась и не переживала по вским пустякам. - Бром отскочил на хвост бронзового зверю, чтобы избежать сопряженного падения.
- Не хочу ничего слышать. - Медленно разделяя слова, ответила девочка. Губы ее посинели, и почти не слушались ее. - Все, идем, домой.
- Инга, где ты была? - встревоженный отец буквально влетел в коридор, когда Инга как можно тише повернула ключ в дверном замке.
- Ты что, не видела пожара? Не думала, что мы будем волноваться? - отец нахмурился, и нервно застучал пальцами по деревянной панели, собираясь, по всей видимости, потратить время на то, чтобы поругать 'непокорную дочь'.
- Нет, не видела. - Инга медленно расстёгивала тугую молнию на сапогах, мучаясь этим неожиданным "мы" и невозможностью сбросить сковывающее ее холодное пальто.
- А что это у тебя за фиолетовая полоса на щеке? - Отец взял ее за подбородок и притянул к свету, змеей свисающей с потолка лампочки.
- А это бром... - от неожиданности выпалила Инга инстинктивно прикрыв рукой жгущую щеку полосу.
- Что? - резко переспросил отец, обращая внимание на растерянность дочки.
- Ну, мы делали.. готовили фейерверк для праздника и ...
Селевой поток каменных слов в голове прервал неожиданно раздавшийся телефонный звонок.
- Сейчас вернусь, - отец нехотя оторвал глаза от дочери, прошлепал слетающими с него тапками на кухню.
- Да, она дома. Я так не думаю, нет. Я спрошу, - слышала отрывистые слова Инга, закрывая дверь в свою комнату.
- Надо сказать ему. Они все равно догадаются. Какую же бучу подымут! - Инга обхватила голову руками, сжавшись на уголке кровати.
- Конечно, подымут, и ты станешь малолетней поджигательницей. - Бром спрыгнул на пол и уселся перед девочкой.
-А если не расскажу, то кем я по-твоему буду? - оторвала красные руки от холодного испуганного лица девочка.
- Обиженным маленьким ребенком, натворившим глупостей. Жертвой развода своих родителей.
- Ишь ты как заговорил. Подожгла елку я, а не они, - Инга сморщила лицо, чтобы не заплакать.
- Это из-за их развода ты стала такой, пускай, и тащат ответственность. - Бром пристально смотрел на нее, не позволяя опустить взгляд.
- Как это благородно навьючивать свою поклажу на чужого осла, - она немного помолчала, кусая ногти, а потом, решительно прибавила.
- Я скажу им,- и, вытянула руки, представляя, как на ее запястьях защелкиваются чугунные кандалы.
- А считаешь ли ты благородным, моя дорогая, доставить своим родителям внушительную кучу неприятностей, - пушистый хвост брома, высвобожденный из шнурков, прошелся по его фиолетовым бокам.
- Инга, я хочу тебя спросить. Ответь мне, это очень серьезно, - отец не постучавшись, приоткрыл в дверь в ее комнату. Он включил свет и внимательно посмотрел на девочку. - Это ты подожгла елку?
- Нет, - ни на секунду не задумавшись, ответила девочка.
-Я так и думал. - отец наклонился над ней и прикоснулся губами к ее волосам, затем отстранившись уже привычным своим голосом сказал ей. - Сейчас мама с малышкой придут.
- Зачем это? - грубо сказала девочка, стаскивая с себя пальто, подхваченное ее отцом в замысловатом пируэте.
- Конечно же, мама хочет убедиться, что с тобой все порядке. Да и Алина по нам соскучилась.
- А чего это ты такой довольный? - сощурила один глаз Инга.
- Хорошо то что хорошо начинается и заканчивается, - не пускаясь в особые разъяснения ответил он, и повернул невидимый руль к двери. - А сейчас устроим праздничный, новогодний ужин, а Инга? Ну же, вставай!
- У меня живот болит. Я хочу спать, - девочка закрыла свои глаза челкой, и сложила руки на животе.
- Какая же ты все-таки бука, Инга. Прекращай с этим,- немного виновато сказал отец и вышел.
- Бром, ты слышишь? - в полной темноте раздался свистящий шепот девочки.
- Да, к сожалению слышу, - угрюмо подтвердил бром из наволочки.
- Они смеются, - взволнованно прошептала Инга.
- Да, и к тому же очень громко, - мрачный тон брома, говорил об его отношении к происходящему.
- Почему им так хорошо, когда мне так плохо? - растеряно, прошептала в потолок Инга.
-Они причинили тебе столько зла, а теперь веселятся, как будто с тобой ничего не произошло, - злой голос опять наполнил комнату.
-Как ты думаешь, они помирились? Мы снова будем жить как раньше? - встревоженно прошептала девочка, ничего не слыша, кроме звонких переливов маминого смеха.
- Как раньше уже ничего не будет, Инга, ты же поджигательница! Ты сделала из - за них столько дурных вещей. Ты теперь совсем другая, Инга, - почти прокаркал бром.
- И как же теперь мне быть? - Инга привстала и включила в розетку провода, идущие от елки. На ее выступившем в темноте лице заплясал свет.
Бром ничего не ответил ей.
Инга притворилась спящей, когда мама утром поцеловала ее в щечки.
Девочка чувствовала, как у нее дрожат ресницы, и как краснеют мочки ушей, но глаза все же не открыла.
- Надеюсь, ты простишь нас с папой. Мы были очень неправы, - мама помолчала и погладила Ингу по красной полосе на щеке. - И Алина по тебе очень скучает, и без тебя отказывается разукрашивать волшебное дерево у нас в саду! Просыпайся, милая-милая упрямица.
Но Инга так и не открыла глаза, и лишь когда входная дверь хлопушкой хлопнула, она шевельнулась и громко сглотнула, подставляя лицо утреннему свету.
-Пойдем, Бром. - Сказала она, быстро натягивая длинный свитер, и теплые штаны.
- Куда это ты собралась? А праздничный завтрак?
- Я хочу посмотреть, что стало с той елкой. - Спокойно ответила девочка брому.
- Что за радость смотреть на сгоревшее дерево,- проворчал бром, запрыгивая на плечо Инги.
- Те, кто любил это дерево, кто вложил душу, украшая его, даже сейчас увидят в нем небывалую прелесть.
- Может быть и так. Но ты-то душу туда не вкладывала. Не вкладывала ведь? Не прячься за словами. Выходи, - Бром провел острым когтем по ее шее. - Ты что же, решила простить своих родителей?
- Мне не за что их прощать, - после продолжительно молчания выдохнула Инга.
- Вот это номер кабаре лягушек! Шутишь? - Бром раздул щеки и звонко лопнул их ударом лапы.
- Убери от моего лица свои когти!
- Смотри, везде осколки елочных шаров, обугленный ствол и мишура вся в пене. Тебе разве не стыдно за все это, Бром? - Инга стояла на крыльце школы, и неторопливо оглядывалась, вбирая в себя все детали.
- Нисколечко. А ты прибереги свой стыд. К нам идут твои 'друзья', - Бром юркнул в пальто и оплел своим телом, как поясом, талию девочки.
- Ну, что любуешься творением собственных рук? - Рик, ее одноклассник, выплевывая шелуху семечек под ноги девочки, зло смотрел на нее.
- С чего ты взял, что это я сделала? - с любопытством спросила его Инга.
- Мы видели, как ты вчера околачивалась возле елки! - из-за спины Рика вынырнул юркий Дрон.
- Так если вы меня там видели, значит, и сами были неподалеку. Чем докажешь, что это не вы, ты или Рик, а может и Том, подожгли елку? А, Том, ты тоже меня там видел?
Высокий Том презрительно расправился с ней взглядом и закончил разговор приговорной фразой.
- Мы объявляем тебе байкот. Отныне и навеки никто тебе не даст списать ни одной контрольной, ни одного примерчика, ни одного диктанта. Ни скажет тебе и слова. Ты теперь изгой, Инга.
- Больно нужны мне ваши дошлые тетрадки. Сама справлюсь, - крикнула она в отходящие спины горсткой слов.
- А это плохо, как же мы учиться будем? - глядя как скатываются неубедительные слова снег, сказал бром.
- Уходи, бром, - вдруг сказала девочка.
- Что ты еще придумала? Я же твой единственный друг. Я один умею тебя развеселить. - Глаза брома разгорелись спрятанным источником света. Его шерсть свернулась в косички, но девочка даже не улыбнулась.
-Уходи, я больше не хочу тебя видеть, - Инга стащила его с плеч и посадила на снег.
Бром опустил голову и резко втянул в себя воздух, так словно бы он упал на спину и какое-то время не мог дышать.
-Делаешь меня виноватым? - Не глядя на нее, произнес Бром, отряхивая от снега лапки.
- Нет, это я виновата. Виновата в том, что слушалась тебя. - Инга спустилась с крыльца, чтобы оказаться на одном уровне с бромом. Я теперь без тебя буду справляться. Уходи первый.
Бром посмотрел на сжатое холодным воздухом незнакомое ему теперь личико и ясные голубые глаза, а потом вздрогнул, ощутив на себе их растворяющий его свет.
- Инга, если ты им все расскажешь, одним бойкотом не обойдется. Родители перестанут доверять тебе. Инге будет очень и очень плохо, - все еще пытаясь подобраться к ней, он с надеждой искал в ней прежнюю девочку, увещевая ее своим карамельным голосом.
- Я заслужила это, - пожала плечами девочка, поглядывая на поверженную, лежащую ничком на снегу елку.
- А что заслужили они? - прошептал ей Бром, подойдя как можно ближе к краю.
- Еще один шанс на мир, покой и счастье, - будничным тоном произнесла Инга, но ее глаза разгорались решимостью все ярче.
- Все будет наоборот, если ты все расскажешь. Правда - это не метод счастья, покоя и любви. Инга! - серебреные усы брома повисли, и позвякивали на холоде. Уголки его губ на секундочку дрогнули, и было не понятно, хочет он широко улыбнуться, приподняв их или в горечи опустить, так низко, чтобы заплакать.
- Ты пришел, когда я была плохой, а теперь уйдешь, потому что я снова стану хорошей.
Инга медленно повернулась и зашагала в сторону дома.
Позади нее на ступенях школы фиолетовая зимняя тень ложилась на вечерний снег.