|
|
||
"Бóльшую часть жизни я предпочитал..." |
«Поэтические разочарования». Запись первая
Некоторые позднесоветские авторы. Избавление от многих книг и журналов
В последние годы чтение поэтических вещей у меня стало проходить сильно по-другому, нежели оно было лет десять и более назад. То, что жизнь с возрастом делается скучней, обычное дело, так мне ж надо этому процессу ещё и самому сознательно помогать! И помогаю вот... на свою голову. На свою бедную голову. Тут не метафора, именно голове-то больше всего и достаётся. Она у меня не слишком умная, ей и любое-то чтение даётся не больно-то отдыхаючи, а уж чтение умных-переумных критических статей (почему-то в журналах они чаще именно такие умные-переумные) или всего того, что написано стихами, для неё (ну и для меня соответственно) вообще большой и не всегда приятный, чаще даже неприятный труд. Довольно тяжёлый труд.
Как иные люди воспринимают поэзию на слух я вообще не постигаю, для меня это дело практически невозможное (понятно, что речь здесь о новых для меня, незнакомых стихах). Так ведь и с бумагой дело не многим проще. Почти всякое прочитанное стихотворение прямо тут же нужно прочитывать заново, иначе никакой общей картины сложиться не сможет, так и хуже того ещё и детали тут же забудутся (вероятно, они просто не успели восприняться вообще: пока голова обдумывает первую строчку, следующие успевают пройти мимо сознания). И читаешь стихотворение второй или третий раз и с удивлением видишь как будто новые, словно только что появившиеся, детали, которые ты при первом проходе просто не успел заметить.
Из-за таких вот невыгодных свойств моего восприятия, бóльшую часть жизни я предпочитал поэзию просто любить, нежели непременно всю её «знать». То есть читал больше только то, что мне нравилось. Потому что я не критик, а просто читатель, а потому всё, что не нравится, могу просто не читать.
До сих пор ностальгически вспоминается самое чудесное время (но это только относительно моих отношений с поэзией, в других отношениях никакое моё время не было особо «чудесным»), да, самое чудесное время, когда поэзия приносила мне столько душевной радости и ещё не приносила огорчений, многих и многих огорчений.
Так вот, в ту пору я, живя в общежитии, выходил по ночам на общую кухню курить, устраивался там у окна и раскрывал книгу со стихотворениями. И читал совсем немного, недолго, только пока курил, и читал всё только любимое, как правило давно знакомое, успевая прочитать всего, может быть, два-три стихотворения. Зато как они мной внутренне проживались! Давно знакомые а всё продолжали приносить ощущение радости. Чаще всего это были книги одних и тех же трёх или четырёх поэтов. Поль Элюар в переводе Мориса Ваксмахера, Арсений Тарковский, Борис Пастернак, Николай Заболоцкий. Немного позднее к ним прибавился Георгий Иванов. (Ну и ещё Пушкин, но он пришёл ко мне ещё позднее). Вообще, поэзии я и тогда читал много разной, потому что всегда искал новых авторов, которые стали бы мне интересны, но вот чтение не для знакомства, а именно для удовольствия давали мне именно эти поэты. Это было ещё в восьмидесятые годы прошлого столетия, позднее к числу полюбившихся добавлялись-таки всё новые и новые авторы. Но тот период чтения всего одного-трёх стихотворений, не больше, был у меня самым сладким периодом общения с поэзией.
Ну вот. Зачем я всё это сейчас вспомнил? Просто для того, чтоб сказать, что дальнейшие отношения с поэзией и поэтами у меня сильно расширились, но далеко не всегда давали ощущение радости. Там уже пошла как бы работа. И всё же ещё долго я позволял себе читать более-менее выборочно, и то, чтó было совсем уж не моим чтением, спокойно пропускал. Правда, сильно мешали случаи, когда какой-либо автор мне в лучшем случае неинтересен, а в худшем откровенно не нравится, но когда именно о каком-то из таких авторов жужжат и жужжат кто ни попадя. Ну, тут уж ничего не поделаешь эту беду я сам к себе впустил, потому что, кроме стихов, читал ведь ещё и много критических статей, а там, например, что ни статья то вечно упоминается поэт А, что ни страница то поэт Б, что ни абзац то поэт В.
Вот и приходилось потом обращаться к этим поэтам А, Б или В, которые мне лично совсем не были интересны, но раз уж о них столько говорят, то, может, я чего-то ещё недопонимаю. Вот и пытался (до сих пор пытаюсь) «допонять». И ведь что обидно, практически всегда безуспешно. Пустое так и остаётся для меня пустым.
Помню из совсем уж недавнего времени большой ужас для меня был, когда руки наконец-то дошли (заставил-таки себя) взяться за многие-многие экземпляры толстых литературных журналов в основном это были «Знамя» и «Дружба народов» примерно начала века, и «Арион» лет за двадцать, до его самого последнего номера. Другие журналы тоже были «Новый мир», «Наш современник», но в единичных номерах, а эти три прямо годовыми выпусками. Две с половиной больших полки этих журналов, к которым я, понятно, и раньше обращался, но всё же выборочно, по желанию, а теперь взялся читать их прямо подряд.
И... начал испытывать очень неприятные ощущения, очень. (И стал понимать тех, кто не любит читать вообще). Прочитаю номер журнала выброшу, прочитаю следующий выброшу. И с тоской думаю: и вот это хранилось у меня в доме больше двадцати лет!
Всё полетело в макулатуру. Теперь в доме чисто, но когда я вспоминаю о том, что тут было, да ещё столько лет, до сих пор становится очень неприятно.
Что же до отдельных авторов в этих журналах, то что-то лучшее я для себя всё-таки сохранял либо в виде аккуратно выдернутых страниц (если уж очень хорошая статья или стихотворная подборка), либо копируя тексты стихотворений в файл с очередной частью моей собственной антологии. Главное же, что хотел здесь показать, это то, что чтение для меня чаще не удовольствие, а именно труд, причём очень не всегда приятный. А показать это я хотел для того, чтобы тот, кто удосужится читать эти заметки, сразу понимал, что всё это написано человеком, в общем-то, раздражённым, а потому, возможно, и не совсем справедливым (и уж ни в коем случае не «объективным», боже упаси).
После журналов эти мои «несправедливость» (по отношению к авторам) и «необъективность» (по отношению к литературе как явлению) пошли дальше. Очередь дошла до книг...
И очень скоро в корзину полетели толстые книги уже послесоветского времени под названиями вроде «Новая поэзия», «Поэзия новой волны» и проч. (Сразу скажу: с каким облегчением я сейчас смотрю на свои книжные полки и вижу, что эти книги теперь там не стоят!) «Спасал» я оттуда только отдельные стихотворения, причём чаще стихотворения явно не «главных» авторов того или иного, как сейчас говорят, «проекта». Потому что цели всех этих «проектов» видны сразу: везде и всюду протискивать своих. Собственно, как раз тех, о ком (если брать ныне живущих авторов) в каждой статье талдычат было толстые журналы. Но вот странность, многие из тех, кто там называются хорошими поэтами (или так ведущими поэтами), мне чтоб именно поэтами не кажутся вообще. Ну разве что очень уж слабыми, о которых и помянуть-то в приличном обществе как-то неловко. Тем не менее, в журналах именно эта новомодная гвардия чаще и поминается.
Ну ладно, с этим я за сколько-то лет расправился тоже. Дышать стало легче. Можно забыть.
Ан нет, оказалось, сильно легче-то и не стало (хотя свежéе явно). Избавившись от этих удушающих «новых волн», я наконец-то остался уже с относительно «своими» авторами, теми, кого любил или хотя бы просто знал уже давно. Но прежде я их читал только отдельными нравящимися мне стихотворениями, практически никогда не целой книгой подряд. Забавно, но до сих пор живу с ощущением (может, уже и ошибочным), что даже у самых близких мне авторов у Тарковского, у Заболоцкого, у «позднего» Пастернака, даже у (позднего же) Георгия Иванова есть ещё такие стихотворения, которые я ни разу, ну совсем ни разу, не читал, которые мне ещё только предстоит прочитать. Думается, с этими авторами я и экспериментировать не буду буду так же читать наугад, «где книга откроется». Потому что этот «эксперимент» чтение того или иного поэта подряд, стихотворение за стихотворением, даёт очень не радостные результаты. Единственная «положительная» сторона этой работы мои полки ещё сильней поредели, а значит, дышать (и смотреть на эти полки) стало ещё чуть легче.
Некоторые книги, которые хранились у меня по 20-30 лет в предвкушении сладкого часа, когда я наконец-то доберусь до их спокойного чтения, улетели сразу и, главное, совсем без сожаления. Наоборот, с чувством облегчения: всё, об этом можно навсегда забыть. Подвох оказывался, видимо, в когдатошней случайности же понравились мне одно-два стихотворения (понравились на тот момент, заметим), вот я и держал книги этих авторов «до лучших времён», предвкушая более близкий с ними контакт. Но, как оказалось, контакт часто оказывался совсем не таким вкусным, как мне прежде предвкушалось. И ушли от меня, опять же без сожаления, книги ещё некоторых авторов. Это уже из таких авторов, о которых не говорили везде и всюду, а на которые у меня самого когда-то глаз упал. Но при близком знакомстве оказалось, что они мне ничем не близки. Не буду даже называть ушли, и ладно.
Но вот были случаи и погрустней. Например, с Евгением Винокуровым. Он был один из самых первых поэтов, которых я вообще стал читать, когда ни Тарковского, ни Заболоцкого, ни Пастернака даже имён ещё не знал. Первые из попавших ко мне его книжек появились у меня, наверно, уже лет сорок назад. И многое там нравилось, много было закладок, пометок. Но вот дёрнул же чёрт меня взяться за относительно недавно приобретённый его двухтомник (чёрный такой, издан давно, да и весь приятно потрёпанный, просто попал ко мне уже позднее). Помню, там ещё и его статьи были, статьи мне было жаль, но унёс-таки все его книги. Просто не понимал, зачем многие стихи там вообще написаны словно какие-то рифмованные зарисовки, поэзии мне в них явно не хватало. Статьи только всё же спас (они мне, хотя тоже не все, но в целом понравились больше, чем стихотворения) осталась у меня его отдельная небольшая книжка со статьями о поэзии, хоть она для рук и для глаз уже не так приятна, как тот явно читанный (кем-то, ещё до меня) двухтомник.
Книги Евгения Винокурова унёс, а потом всё же загрустил: всё же одна из «первых любовей» и прочее. А потом как-то глядь по полкам а самые-то первые его две книжки с очень давними закладками у меня каким-то чудом, оказывается, остались! Обрадовался. Ну и пусть стоят, даже если читать особо уже никогда не буду (просто не успею, век человека ведь не вечный) места уж не много занимают, а память всё-таки.
А вот Константина Вашенкина всё-таки унёс всё, что у меня было. И Александра Межирова унёс. Они ко мне немного позже пришли, так и ладно, чтó уж. Да многих авторов, ставших известными ещё с советского времени, унёс. Не хватало мне в них поэзии, не хватало. А если ещё учесть, что написано ими как-то очень уж много, ну прямо очень, то понятно, что, даже перечитывая некоторые стихотворения, «целиком» этих авторов я всё равно уже не успевал бы воспринимать. Да и само содержание их поэзии, в целом если, оказалось для меня совсем неинтересным. Нередко напоминая стихотворное протоколирование всякого-разного, происходящего с ними самими или где-то вокруг.
Вообще общее впечатление от поэтического творчества этих авторов таково, что, кажется, все они жили и творили как-то очень уж в ладу со своим временем. (При том, что самые близкие, самые дорогие мне поэты как будто ни в каком особо времени не прописывались, жили и писали словно вне конкретного времени).
Но был и ещё один момент, который часто всплывал в моих размышлениях и очень не радовал меня как человека, очень любящего своих любимых поэтов и очень переживающего за них, буквально сострадающего им. Просто иногда представлялось как все эти Винокуровы-Ваншенкины (хоть и тоже не совсем чужие мне, а их имена в целом для меня вовсе не отрицательные) регулярно выпускали книгу за книгой, выступали на всяких конференциях, пленумах, сидели в президиумах, встречались с читателями, а, например, Арсений Тарковский (которого для меня никто не заменит) в это время мог лишь сидеть дома, скромно занимаясь стихотворными переводами, и следить за всеми этими литературными событиями тогдашней литературной жизни разве что по публикациям в «Литературной газете» или в других изданиях, где те имена так и мельтешили, а его, Арсения Тарковского, имя даже не упоминалось. Слишком хорошо помню, как, выписывая в ту пору «Литературную газету», я едва не пропустил сообщение о его смерти настолько скромно и малозаметно оно было там подано, даже фотографии не было.
Но я уже давно забыл многие публикации тогдашней «Литературной газеты» (хотя и, помню, очень даже уважал её), а вот ту вырезку, в которой сообщалось о смерти дорогого мне поэта, для себя сохранил.
А с книгами и авторами, ставшими мне ненужными, расстаюсь. Причём расстаюсь по-разному. С какими-то просто передавая их другим потенциальным читателям (есть у нас в Сыктывкаре такие «книжные домики», стоящие прямо на улице небольшие будочки-шкафчики, куда любой может вынести ставшие ему ненужные книги и так же любой может их оттуда взять; некоторые мои приобретения из этих «домиков» прямо удивительны по своей ценности для меня). С некоторыми же с отвращением бросая их в макулатуру, чтоб никого уже больше не смущали. Сколько-то оказалось и такого качества книг, причём иногда даже от авторов не совсем безызвестных даже и советскому ещё читателю. Было такое ощущение, что сами времена, когда стало позволено хлынуть многому, что прежде по разным причинам сдерживалось, их несколько испортили.
Правда, не могу похвастать, что смог провести работу (по очищению полок) до конца. В отношении некоторых книг всё-таки колеблюсь, причём очень подолгу. Иногда в итоге так ни на что и не решившись. Так случилось, например, с трёхтомником (три толстенных тома!) Бориса Слуцкого. Причём ведь именно с ним и уже лет двадцать назад, когда ещё не брал на себя эту обременительную практику «обязательного чтения», и был мой первый случай, когда вдруг взял и прочитал все три тома целиком и подряд. А в прошлом или позапрошлом году проделал то же самое. Опять всё до строчки. И ведь многим, очень многим был разочарован (ну опять же слишком много, бесконечно много протокольного описывания стихами всего и вся), а книги почему-то не решился унести. Может, просто потому, что в них много моих пометок, притом часто очень давних? Да, наверное, именно поэтому не решился.
А досада всё-таки большая три тома, с ума сойти! Так ведь и это полбеды. Ещё обидней другое: в этих томах много чего такого, что прежде, в советский период, никогда не было напечатано (хоть я тут же добавил бы, что это «многое» незачем было и в этом трёхтомнике печатать). А вот моих любимых стихотворений Бориса Слуцкого в этих трёх томах нету. Нет их. Да и в других, уже более тонких сборниках Слуцкого, что у меня ещё отыскивались, этих стихотворений тоже нигде не было. И откуда только я их когда-то и взял да к себе переписал? Может, из той же «Литературной газеты»?.. И почему составителям этого толстенного трёхтомника именно эти несколько стихотворений показались ненужными? Ведь окажись там и эти стихотворения тоже, я бы хоть уже не колебался, оставлять ли мне эти книги у себя и для себя.
Понятно, я здесь многие книги и многих авторов не смог даже просто перечислить. В том числе и книги не только поэтов, но и критиков, например. (В личном читательском дневнике все они отмечены у меня комментариями, но те записи спонтанны и не систематизированы, высыпáть их здесь в таком виде не станешь). Слишком мало оказалось в этих поэтических книгах чего-то действительно стóящего. Ушли, и слава богу. Оказались скучнее, чем я ожидал? Да. Но ведь и предварительного особого ожидания личного тоже не было. Просто думал, что вот считаются неплохими авторами, да и некоторые стихотворения чем-то когда-то глянулись, так что хорошо бы иногда и почитывать. Вот и держал на полках, иногда к одному-двум же стихотворениям и обращаясь.
Но оказались среди прочитанных в последнее время книг и такие, от которых всё-таки много чего ждал для себя. Иногда со времён ещё давнего своего увлечения (можно сказать, юношеского, хоть и обратился когда-то в сторону поэзии уже далеко не юношей), иногда чересчур доверяясь устоявшимся общественным вкусам. В этих случаях разочарования были много сильнее, а иногда и болезненней, чуть ли не на грани какого-то шока. Но такие случаи стóят уже отдельного разговора.
Сыктывкар. 11-12 января 2022 г.
(Подготовлено к публикации июль 2023).
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"