Циси. Истоки моей любви к литературе

Учителям и одноклассникам

Истоки моей любви к литературе

Отец мой был настоящим книжным червем и читал все свободное время и все, что можно было читать: книги, журналы, газеты, инструкции и этикетки. Я научилась читать в пять лет, после чего из "самолетки", как меня называли родные, превратилась в заторможенную и рассеянную девицу не от мира сего. В детском саду воспитательницы пользовались моей начитанностью и жаждой вслух сочинять сказки и иногда усаживали вокруг меня кружком других детишек, а сами спокойно пили чай. С первого класса я возвращалась домой из школы, и непременным пунктом моего маршрута был книжный магазин, где я часами стояла у книжных полок и читала все, что привлекало внимание. Терпение продавщиц лопалось, и они говорили:

- Покупай книжку и читай себе! У нас тут не библиотека!

Я наскребала копейки, оставшиеся после школьного завтрака, и покупала вожделенную книжку. Ее я также продолжала читать по дороге, а автомобилистов ужасно раздражала девица, медленно бредущая через проезжую часть и не замечающая ничего вокруг. Дома я всегда была одна, мне было страшно: казалось, вот сейчас из-под кровати выползет какое-нибудь чудище или - еще хуже - истлевший мертвяк. Я забиралась с ногами на кровать и читала, и чарующий мир книги защищал меня от кошмаров, как гоголевского Фому от нечисти. Во втором классе я нашла спрятанный от меня "Тихий Дон", который я прочла быстро и тайно, с особым интересом изучая подробности любовных отношений героев. Примерно по этим же мотивам я освоила несколько потрепанных томиков "взрослого" издания "1000 и 1 ночи". Все старые журналы в тумбочке - от "Семьи и школы" до "Техники-молодежи" также были мною проглочены и освоены вдоль и поперек в короткое время. Да, и учебник "Истории Древнего мира" с его манящими картинками я выучила наизусть классе в третьем, поэтому в 5 классе на уроках истории читала уже постороннюю литературу.

Школа у нас была продвинутая английская, и, начиная с класса пятого, среди одноклассников началась мода на каламбурчики:

- Идет тича, несет буки!

Одного моего одноклассника прозвали почему-то Домиком, другого - Шишкой. Однажды учительница вызвала расшалившегося Шишку и заставила его привести примеры с суффиксами. Он не нашел ничего лучшего, чем сказать:

- Домик - домище...

На что Домик тут же ответил мстительно:

- Шишик - шишище!

В старших классах Шишка стал Потапом, и народ хихикал:

- Потап упал и лапу набок!

- Репу Потап упер!

Если в 5-ом классе мы специально оставались после уроков, чтобы по дороге домой вести войну полов, мутузя друг друга портфелями, то постарше - уже одни только девицы - оставались в школе, чтобы писать друг другу записочки. Содержание их я напрочь не помню, однако тогда нам это занятие приносило неописуемое удовольствие.

В старших классах на английском мы зачитывались под партой Франсуазой Саган; а наш импозантный англичанин, молодой роскошный мужик, мечта всех практиканток, читал ученикам Леонида Андреева.

В шестом классе к нам пришла новая экстремальная ученица, яркая брюнетка. И на первом же уроке русского, когда все по-школярски придумывали предложения про трактор на полях, она заявила:

- На балу не было только герцогини де Шеврез!

Народ отпал, раздражился ее заносчивостью, новенькая же, не откладывая дела в долгий ящик, занялась классическим образованием одноклассниц, и вскоре коренным образом сменила наш менталитет. Благодаря ей я прочла Гюго и Стендаля, и с тех пор не могла уже читать ничего, кроме классики. Именно эта наша новенькая, Ленка, завела моду на буриме во время уроков. К примеру, мне приходила записка, где было начало романа в стихах:

" О боги! О, Венера! Златокудрявый Апполон!

Скажи, прекрасная Лаура, какой меня затмил барон?"

И я отвечала:

" О, милый, милый! Неужели ты так подумать мог?

Тебя люблю я, но меж нами зловещей тенью бродит рок!".

Она:

"Тогда прошу: покинь дворец, забудь о счастье в нем!

Нас ждет с тобой алтарь, венец, так смело же войдем!"

Звенел звонок, и данное произведение заканчивалось. Чтобы на следующий день появилось новое.

"Et primo anvulso - non deficit alter"

("Сорвешь лишь один, как появится новый").

Однажды мне пришлось срочно комментировать ее неудачное выступление у доски про Индию на уроке географии. Помню только фрагмент своей записки:

...На слоне она слоняется по джунглям,

желтым тиграм старшая сестра.

О! Элеонора! Возвращайся!

Ждут тебя 9 "а" и я.

Примерно при таких же обстоятельствах появилось бессмертное философско-записочное произведение моей подруги:

" Старые мы стали, но кровь еще кипит.

Скоро баба Алла в космос полетит..."

Поскольку я училась хорошо, то на контрольных ко мне регулярно приставали отчаявшиеся справиться с заданием одноклассники. Однажды Андрюшка Прохоров (ау!), сидевший впереди меня, выставил мне свою руку: мол, напиши, как решать. И я ему написала:

Передо мной дымящийся затылок,

А в нем сгорают мысли без следа.

Рука о помощи смиренно просит,

Пятью ногтями глядя на меня.

Между прочим, он не обиделся.

В 9 классе мы с Ленкой начали писать эпохальный китайский роман про наш класс, то бишь про образцово-показательную китайскую деревню "Де-вят-а-янь", в которой любимым блюдом жителей была воб-лань-суш-ень-с-пив-ом". Надо ли говорить, что Андрюшка Прохоров, наш блондин, там превратился в шведского моряка Проша Андерсена, потерпевшего крушение у берегов Китая, а наша Машка-комсорг превратилась в главную героиню, спасительницу шведа Мусь-юко...Весь класс оставался после уроков и требовал чтения романа...Потом заветную тетрадку с романом заныкала одна наша одноклассница, которая нынче проживает в Англии и учит англичан русскому языку в каком-то университете.

Летом на пару недель нас, начиная с класса восьмого, оправляли в колхоз, в "летний лагерь труда и отдыха", на прополку морковки, и там учащиеся нашего класса не теряли дружбы с музами. Как-то мы, вырядившись в простыни, устроили представление по фрагменту "Отелло" Шекспира. "Отеллой" была Ленка; высокая, тонкая, почти прозрачная Танюшка была королевой, а красотка Аллка играла Дездемону. Так в том фрагменте Отелло говорил трагическим голосом: "Ты с ним была в сношенье?". Присутствовавшие на представлении учителя умирали со смеху, но старались держаться педагогично. А мы не могли понять, почему они смеются. Сами-то мы были наивны и очень прониклись трагедией, чуть не рыдали. Ленка-Отелло вместо кинжала орудовала расческой, Алка-Дездемона едва с раскладушки (как бы ложе) не упала. А учителя хихикали....

На уроках химии наша Юлия Сергеевна, объяснив новую химическую тему, рассказывала нам о древнерусском зодчестве (тогда не было в программе курса по мировой художественной культуре); наш историк Ронкин, выпускник истфака МГУ, давал уроки, полные необыкновенного артистизма. Когда через много лет, перед эмиграцией в США, он собрал в драмтеатре всех своих учеников, на свой последний урок "Мир спасет красота", театр еле-еле вместил всех. Урок длился, говорят, около шести часов:

В восьмом классе к нам пришла новая классная дама: обладая характером независимым, она покинула наш местный университет, не ужившись с зав. кафедрой; писала стихи, печаталась, писала диссертацию про Пастернака. Муж ее был журналист-искусствовед,столь же богемный и столь же полный творческих планов.Учеников она всегда называла только на "вы", поэтому поначалу у нас на уроках была большая путаница: например, к доске выходили сразу два ученика с последней парты

Именно Татьяна Леонидовна учила нас понимать символику кино и театра. Помню, как я сидела в зале с ней рядом, мы смотрели "Солярис". И вот камера долго-долго фиксирует ухо Баниониса, мне невдомек, к чему такие анатомические подробности. И тут я слышу ее шепот: "Слушайте, что происходит у вас внутри!"

А теневой театр! После гастролей Театра на Таганке мы взялись за постановку "Эволюции танца". Все делали сами: и занавес, и подсветку, и костюмы:

Мое с ней личное знакомство случилось при весьма неловких обстоятельствах. Как-то Татьяна Леонидовна ( а нашу классную даму звали именно так) дала нам домашнее задание: написать краткую рецензию на сочинение одного из одноклассников. Мне досталось лучшее сочинение Пономаря, одноклассника, несомненно одаренного в науках и обладавшего очень живым умом. Сочинение было о фильме "Дерсу Узала", которым Пономарь все сочинение восхищался. А закончил он свои дифирамбы, выполненные, впрочем, в весьма сдержанном стиле, следующей фразой: " Конечно, я, при моих слабых возможностях, не могу рассказать обо всех достоинствах этого фильма:". Увы! Бес меня попутал! Нисколько не задумываясь о последствиях, я свою рецензию (весьма положительную) по аналогии завершила фразой: "... и, учитывая слабые возможности автора, полагаю, что ему можно поставить "пять". Пономарь мне потом грозил кулаком, Татьяна Леонидовна устроила мне разгон, но позже все улеглось, поскольку все знали, что писана эта фраза не со зла, а, скорее, из любви к каламбурчикам.

Благодаря ее усилиям мы на одном из школьных КВН-ов заговорили гекзаметром, а меня в качестве Геры вносили на паланкине в спортзал, где происходило действо, и я вещала:

"Здравствуйте, мужи, глашатаи, вестники бога и смертных.

Здесь собрались мы на праздник веселый девичий.

Здесь в состязанье, достойном богов, мы хотим отличиться..."

Надо ли говорить, что после этого я прочла Гомера и Вергилия, и, было время, даже думала гекзаметром, к примеру, стоя в очереди за огурцами:

Сколько же можно ругаться, старушки? Помона

щедрой рукой раздает нам дары, вы ж в скандале

Гарпий скорее напомнили мне, а не женщин...

Теперь вы понимаете, почему я пришла в СИ )?

Комментарии: 11, последний от 13/05/2003. © Copyright Циси (Cisy@mail.ru) Размещен: 31/01/2003, изменен: 17/02/2009. 11k. Статистика. Рассказ: Мемуары		Ваша оценка:

Циси : другие произведения.

Истоки моей любви к литературе